Превращение

Глава 28

Прошло два часа, прежде чем рука принца приобрела нормальный вид.

После произошедшего он не мог есть. Я попытался накормить его ячменной кашей, дал хлеба с медом, но он заявил, что они пахнут гнилью и вызывают у него отвращение.

– Мой господин, вам необходимо восстановить силы.

– Я же сказал тебе, что не стану это есть! – зарычал он и выбил у меня из рук миску с кашей. Горячая жижа растеклась по моей руке. Я вскочил, и, пока смывал кашу с рук и штанов, принц сидел, сжавшись в комок и обхватив голову руками. – Сделай так, чтобы я уснул, Сейонн. Если другого способа нет – стукни меня по голове куском скалы.

Я бы с удовольствием. Но через некоторое время он уснул сам и спал довольно спокойно. К тому моменту, когда на доме Ткачихи зажегся фонарь, принц сделался похож на покойника. Только рука, лежащая на груди, иногда шевелилась. Я должен заставить Галадона помочь мне, иначе мы потеряем его.

Катрин явилась в назначенный час, и мне пришлось выдержать сражение с самим собой, чтобы оставить Александра одного.

– У него только что был приступ, – сказал я Катрин, не надеясь, впрочем, на ответ. За все эти дни она заговаривала только в случае крайней необходимости.

– Я должен остаться с ним.

Один день можно было бы потратить, обдумывая способ помочь ему.

– Если ты останешься, ты только ускоришь его гибель. – Ее словам вторили грозовые раскаты, доносящиеся откуда-то с востока. Такой чудесный день, полный солнечного сияния, к вечеру принес нам бурю.

Я взглянул на невысокую стройную фигурку, закутанную в темно-зеленый плащ:

– Ты Видящая, Катрин? – Я не думал, что в ней столько мелидды, чтобы она могла не просто читать в душах и правильно оценивать прочитанное.

– Нет. – Она шагнула за порог. – Если ты собираешься продолжить начатое, ты должен сделать это сейчас.

Вспышка голубого света озарила ее лицо. В этот короткий миг я увидел, сколько чувств отражается на нем, и понял, что холод в ее голосе был притворным.

– Что случилось, Катрин? Чего ты боишься?

– Иди или оставайся. – Она направилась к лесу.

Я вернулся в дом, убедился, что Александр крепко спит. Потом подбросил в очаг еще одно полено. И поспешил за Катрин, догнав ее у кромки леса. Прежде чем мы пересекли установленный Ткачихой барьер, я положил руку на ее плечо.

– С твоим дедушкой все в порядке? – Я был так озабочен своими проблемами, что ни разу не подумал, как трудно Галадону в его возрасте заниматься подобными вещами.

– Он ждет, – ответила она, отстраняя мою руку. – Если ты хочешь помочь принцу, ты должен работать. Иди или оставайся.

И я пошел, моля, чтобы Галадон указал мне способ замедлить распад души принца. Но не смог сразу же поговорить с ним. Он ждал меня у озера, его седые волосы развевались под ветром, а посох уже указывал на воду. Каждый вечер мы начинали с очищения. Днем же я старался сконцентрировать часть своего разума на тренировке, не позволяя себе беспокоиться или думать о будущем. Но каждый раз забывал о концентрации, когда мой взгляд падал на Александра, сражающегося со своим чудовищным заклятием. Кажется, Галадон понимал, что именно помогает мне собраться.

В эту ночь на холодном камне меня ждали чистые одежды: кожаные штаны, прекрасно выделанные башмаки из телячьей кожи, белая рубаха без рукавов и серый шерстяной плащ. Когда я надевал рубаху, то заметил, что Катрин куда-то исчезла. Это показалось мне странным, я ощутил беспокойство.

Первые капли дождя упали на мое лицо. Галадон сделал мне знак следовать за ним, я пошел, стараясь полностью освободить разум. Раньше мы никогда не ходили по этой дорожке, ведущей все дальше в лес, где ели стояли такими плотными рядами, что дождь не долетал до земли. Мы шли по мокрой земле, по сторонам которой лежали еще не растаявшие грязные сугробы. В лесу пахло сырой почвой и сосновыми иголками.

Ночной воздух волновал меня сильнее надвигающейся грозы. Он был напоен волшебством. Я ощущал его, даже не перестраивая восприятия. Дыхание мое замедлилось, я чувствовал себя целой Вселенной, ограниченной лишь собственным телом, а все, что находилось за его пределами, было не таким, как в предыдущие дни. Не думай. Не старайся угадать. Это все части твоей подготовки. Что будет, то будет.

Впереди замелькали огни костров, но Галадон велел мне остановиться, прежде чем мы дошли до них. Он завязал мне глаза куском материи. Это не показалось мне странным. В предыдущие дни он часто делал это, чтобы убедиться в оставшихся у меня навыках ориентироваться без помощи зрения. Никогда не знаешь, что ждет тебя в битве с демонами. Я просто полнее использовал оставшиеся чувства.

На этот раз он не дал мне задания, а просто коснулся меня своим посохом, давая знак следовать за ним. Я прислушивался к его шагам. Он медленно брел по камням, осторожно перешагивая через корни деревьев. У него была ранена левая нога. Я чувствовал это по его неровной поступи и по тому, как учащалось его дыхание, когда он наступал на больную ногу. Дорожка уводила нас вправо. Деревья кончились. Я ощутил на лице и плечах капли дождя, но он был еще не настолько сильным, чтобы промочить мой серый шерстяной плащ.

Ступеньки… три… и каменный пол. Шаги Галадона рождали слабое эхо, дождь больше не капал, значит, мы находились под крышей. Стены, однако, не были сплошными, я чувствовал дуновение холодного ветра. Еще здесь горел костер… сосновые дрова… и несколько зерен особого растения, яснира, благодаря которому запах костра делался особенно приятным, а дым не щипал глаза. Мы в храме! Я мгновенно ощутил вокруг себя пять парных колонн и купол над ними. Пол должен быть выложен мозаиками со сценами из нашей истории. Сейчас к ним могут быть прибавлены еще две: нападение дерзийцев и переселение эззарианского народа.

Это было что-то новое в учении Галадона. Он собирался, конечно же, дать мне новое задание, хотел создать видимость сражения с демоном. Я буду наблюдать разворачивающееся зрелище или даже сделаю попытку сразиться, а потом он вытащит меня оттуда и начнет разбирать увиденное: движения, ошибки, обманные маневры, преимущества, которые можно было извлечь из ландшафта, погоды, слабостей противника. Каждая мелочь важна, когда борьба идет в человеческой душе.

– Прочти Иорета.

Я поклонился, уселся на пол, развернув к небу ладони. Я произнес слова заклинания Иорета, которые произносил Смотритель, отправляясь на битву.

– Еще раз.

Я произнес слова еще раз, на этот раз стараясь выйти за рамки просто слов, попасть в их ритм, позволить им отделить меня от остального мира. Галадон понимал, что я зайду как можно дальше, туда, куда только можно дойти без мелидды. Он взял мою ладонь и вложил в нее другую… хрупкую, маленькую ладошку.

Ворота раскрылись, из них пыхнуло жаром. Путь начинался сразу же у меня под ногами, я шагнул на него немедля, мне было интересно узнать, что за задачу приготовил старый учитель…

Я стоял на каменистом обрыве под палящим красным солнцем, глядя вниз в долину смерти. До самого горизонта простиралась красноватая, иссохшая, покрытая потрескавшейся коркой земля. Кое-где возвышались отдельные утесы, похожие на фишки какой-то чудовищной игры. Рыжие облака плыли по небу, надо мной кружили стервятники. Что они высматривают? Я вглядывался в жаркое сияние, но не видел их жертвы. Галадон будет отчитывать меня за невнимательность. Я отогнал эту мысль и полностью сосредоточился на уроке.

Сконцентрируйся. Вглядись. Что скрывается за этим палящим жаром?

Что означают особенности ландшафта? Он такой неприятный, безжизненный, пустой, здесь не сможет вырасти ни травинки. Какие опасности таятся за скалами и в оранжевых облаках? Твои враги стервятники или здесь есть кто-нибудь похуже, ожидающий прихода воина?

Земля вздрогнула под моими ногами. Несколько странного вида утесов рухнули, поднимая клубы красной пыли, и в земле открылись длинные разломы. Мои мышцы напряглись. Галадон мастерски создавал учебные ландшафты. Я тысячи раз умирал в его иллюзиях, каждый раз поражаясь тому, что кто-то вытаскивает меня и я все еще дышу. Но на этот раз… почему я чувствовал в воздухе запах серы? Как получилось, что песок хрустит у меня на зубах?

Я должен был посмотреть, что делается у подножия того утеса, на котором я стоял, но не мог заставить себя подойти к краю и наклониться вниз. Мой силуэт слишком хорошо заметен на оранжевом фоне.

Глупец. Это такая же иллюзия, как и все остальные. Ничего больше. Он просто попросил Айфа помочь, чтобы сделать ее более реальной. Я опустился на колени и схватился за выступ скалы, оглядывая горячий ландшафт.

У подножия моего утеса была навалена груда камней, их острые смертоносные края поднимались на четверть высоты утеса. В короткой тени этих камней было невозможно спрятаться. Ровное освещение вдруг несколько изменилось, тени на миг исчезли, и я смог рассмотреть глубокие трещины и ямы. Кругом все оставалось неподвижно. Но что-то здесь все-таки было…

Камень раскрошился под моей рукой, порезав кожу острым краем. Вдоль царапины выступили капельки крови. Я не поверил своим глазам и коснулся капель. Попробовал их на вкус. В иллюзиях кровь никогда не текла. По крайней мере такая, вкус которой можно ощутить. Что ты задумал, учитель?

Прежде чем я до конца осознал, что место, в котором оказался, было настоящим, пыль несколько поодаль, по левую руку от меня, осела, оставив сиять прямоугольник – Ворота. Небольшая фигурка шагнула в них, но это было слишком далеко, чтобы я мог разглядеть лицо, зато я ясно услышал голос.

– Я – Смотритель, посланный моим Айфом, Гонителем Демонов, изгнать тебя из этого сосуда! Изыди! Убирайся!

Вот оно! Один из утесов покачнулся, но удара о землю, которого я ожидал, не последовало. Заметил ли Смотритель? Что-то блеснуло в его руке… Нож. Моя правая ладонь ощутила рукоять ножа, а левая – гладкий овал Зеркала Латена, предмета, сохранившегося с давних времен. Демон терял всю свою силу, глядя на собственное отражение.

Воин медленно двигался вперед. Прислушивался. Вглядывался в пейзаж, как это обычно делал я. Увидит ли он затаившуюся опасность? Найдет ли источник демонической музыки, которая царапает душу и нервы? Это настоящий воин или тоже часть мастерски созданной моим учителем иллюзии? Если он живой, как такое возможно? Двое Ворот в одной душе…

Смотритель всегда был один в царстве зла. И как я очутился в подобном месте без подготовки, без контакта с Айфом, который делал проход сюда возможным?

– Я отвергаю твой вызов, червяк! – Эхо загудело между утесов, заставив мои внутренности сжаться в комок. – Это мой сосуд. В нем много пищи, и она вкуснее всего, что я пробовал когда-либо.

Пейзаж изменился. Долина покрылась расщелинами, из которых повалил вонючий дым. Небо разом потемнело. Раздался громкий треск, и утес, на котором я в. ужасе затаился, разделила надвое глубокая трещина. Я перекатился вправо, и когда я снова взглянул на долину, то увидел, что воин и чудовище сошлись. Как это произошло? Несчастная жертва сейчас где-то мучилась от страшной боли в голове.

Монстр отделился от скалы, которая скрывала от меня его тело. Он был красным и огромным. И походил на гусеницу, но у него имелись огромные толстые ножищи, похожие на стволы деревьев. Каждая конечность заканчивалась чудовищными острыми когтями. Глаза же сверкали в глубоких впадинах костистого черепа, а шею «украшали» грубые наросты. Он весь был покрыт толстой кожей, так что найти уязвимое место будет нелегко. На это уйдет много времени.

Смотритель уже превратил нож в копье. Почему копье? Что он заметил из того, что упустил я? Копье можно бросить только раз, потом оно не принесет пользы. Для броска необходимо быть абсолютно уверенным. А они едва начали битву.

Смотритель отразил удар бородавчатой лапы. Очень ловко и грациозно для такого крупного человека. «Очень крупного, – подумал я, – оценив расстояние между нами. – С широкими плечами. Высокого…» Он сделал ложный выпад копьем. Шаг, поворот, удар парирован. Неспешно. Уверенно. Похоже на танец, в котором все движения выверены партнерами. После обмена несколькими ударами чудище привстало на хвосте, подняло шесть лап и оглушительно заревело.

Смотритель отбил очередной удар и снова поднял копье. Оно вошло в живот чудища.

Из раны выплеснулась зеленая струйка, забрызгав воина и красную землю. Земля содрогнулась, когда демоническое создание покачнулось и с грохотом рухнуло.

Теперь! Мне хотелось поторопить воина, заставить его завершить начатое, иначе будет поздно. Мой мысленный взгляд метался по полю битвы. Сделай это сейчас. Ты должен сделать это сейчас. Словно отвечая на мои уговоры, воин поднял левую руку с зажатым в ней серебряным овалом.

– Изыди, рей-киррах! Уходи или умри!

Будь осторожен! Я почему-то решил, что воин в опасности, хотя он полностью контролировал процесс. Правой рукой он выдернул копье из брюха страшного создания и превратил оружие в меч. И распорол живот чудовища от шеи до хвоста. Внутренности вывалились на горячую землю, через миг задымились и исчезли.

И тут раздался разрывающий мозг вопль, по сравнению с которым рык шенгара был хныканьем младенца. Демоны устремились к Зеркалу. Они не могли удержаться, хотя прекрасно знали о последствиях. Их можно было захватить только в тот миг, когда разрушалась принятая ими физическая оболочка, когда они видели в Зеркале отражение своей демонической сущности.

Все было кончено.

Вопль дал мне понять, что демоны захвачены, но что-то в увиденном все же смущало меня. Что-то, кроме скорости, с которой произошел захват. Даже когда воин снова превратил меч в серебряный нож, готовый поразить демонов, если они предпочтут смерть. Я постарался восстановить только что увиденное. Что же не так?

Даже новичок сразу бы заметил. Последовательность действий! Он убил чудовище следом за тем, как поднял Зеркало. Но Зеркало работало только после гибели физической оболочки. Я насторожился, потому что монстр шевелился, когда меч вспарывал его брюхо. Слишком быстро. Слишком легко. Смотритель не подчинил себе демона. Я хотел крикнуть ему, предостерегая, но мой голос заглушил рев. Демон был лишен физической оболочки, поэтому он говорил своим природным омерзительным голосом, своими словами, на своем языке, который мы изучали только при свете дня, поскольку изучение его ночью могло бы плачевно закончиться для ученика.

– Никогда не видел такого идиота, как ты. Возьми меня, если сможешь!

Блеснул нож, нож Смотрителя, который можно было обратить в любое оружие, который без труда мог разрезать демона, если только правильно вычислить, где он находится. Предсмертный стон умирающего демона разнесся по долине. Свет стал ярче. Воин опустился на колени и раскинул руки навстречу победе и миру.

Но я не ощущал мира. Он не захватил демона, демон не был уничтожен.

Я был сейчас здесь и ясно ощущал это. Смерть демона всегда изменяла ткань мира. Именно поэтому мы нечасто уничтожали их. Изменения могут быть слишком серьезны, они могут исказить мир до неузнаваемости. Лучше продолжать борьбу, чем разрушить того, кого вы призваны защищать. Но этот демон… Он ушел, он был жив. Ничем не связан. Все было неправильно в этой битве.

– Смотритель, я не верю в твою победу. Я вызываю тебя. Это ложь. Фальшивка. – Громовой голос вторил моим мыслям. Эти слова произнес седовласый человек в синем плаще, вышедший на поле битвы. Галадон.

Я закрыл глаза, несколько раз переключил восприятие, но продолжал видеть невозможное. Странным было уже само мое присутствие в этом месте, хотя по всем законам я не мог видеть битву у настоящих Ворот, а теперь сюда пришел еще один человек. Воин и старец стояли друг против друга.

Воин тоже был ошеломлен.

– Как, во имя Вердона, ты попал сюда, гадкий старик?

Будь оно все неладно! Это был Рис. Только мы трое, Рис, Исанна и я сам, называли его гадким стариком.

– Ты думаешь, что сейчас продемонстрировал мощь и глубину твоей силы, тогда как ты только что показал мощь и глубину твоей испорченности. Существует множество воплощений мелидды, о которых ты и понятия не имеешь.

– Однако я знаю, что тебе нечего здесь делать. Так же как и мне. Битва окончена. Все честно. Пойдем, а потом ты объяснишь, как сумел попасть сюда.

– Ты говоришь, битва окончена. Но ты позволил демону уйти из сосуда, ничем не связав его. Я видел. Ты объявил о своей победе, хотя он ушел от тебя свободным, вольным поселиться где угодно. Как ты мог так надругаться над своей клятвой?

– Ты сошел с ума, старик! Я убил демона, точно так же как я убивал их все эти десять лет. Именно поэтому они оставили нас в покое и пошли на сделку с нами. Я понимаю, почему ты нашел способ попасть сюда. Ты побоялся бы обвинить меня в такой нелепице перед лицом остальных. Тогда бы все смогли увидеть, как ты поглупел от старости.

– Я не боюсь ничего, меня пугает только то, что твоя низость становится всеобъемлющей. Ты погубишь наш народ, а вместе с ним и весь остальной мир.

– Ты сам не знаешь, о чем говоришь. Если бы не я, мы все уже давно бы погибли. – Рис повернулся к нему спиной и пошел в сторону Ворот. Галадон окликнул его:

– Ты не принял моего вызова, мальчик. Я требую от тебя удовлетворения. Здесь. Сейчас. Пока ты не совсем погряз во зле.

Рис вздрогнул и оглянулся:

– Ты шутишь? Я ничего не имею против тебя… за исключением того, что ты не видишь дальше собственного носа.

– О том, что ты потерял чистоту, узнают все, если только ты не покончишь со мной сегодня.

Что он делает?

Рис замялся, но потом повернулся к нашему старому учителю. Старик опирался на свой посох, горячий ветер развевал его седые волосы и полы синего плаща. Эти двое были так далеко от меня, но я слышал каждое слово и представлял себе упрямое выражение лица Галадона и истерическую храбрость Риса. Но от Риса исходило не только раздражение, но и долго копившаяся боль и горечь.

– Кто тебе поверит? Они увидят лишь старого учителя, пусть великого, но помешавшегося от возраста и всего пережитого и раздавленного тем, что случилось с его лучшим учеником. Неужели ты думаешь, что мой старый друг спасет нас, играя в Смотрителя? Да, да, я видел ваши игры в последние ночи. Шестнадцать лет, старик. Он не может даже зажечь себе огонь своей мелиддой. Ты боялся испытывать его, потому что ты знаешь правду. Ты не перенесешь гибель надежды. Тебе пора подумать об остальных.

– Он Воин. Он найдет то, что ему необходимо. Он спасет всех нас: эззарийцев, дерзийцев, келидцев. Он был рожден для этого.

– Какое нам дело до дерзийцев или келидцев, до Империи и ее дел? Пусть они там уничтожают друг друга. А мы позаботимся о том, что останется. Отправь своего немощного ученика туда, откуда он явился, вместе с его хозяином, старик. Это я сделал все необходимое для нашего спасения, пока все остальные были слишком заняты, оплакивая погибших. – Рис был теперь совсем рядом с фигуркой в синем плаще.

Галадон простер руки к Рису:

– Это не ты произносишь все эти злые слова, мальчик. Даже теперь твое полное зависти сердце говорит словами рей-кирраха, как и в тот день, когда ты предал лучшего друга и запачкал свою душу. Это случилось тогда, когда ты проиграл свою первую битву и продал душу, чтобы скрыть поражение. Неужели ты думал, что я не пойму, что произошло тогда? Неужели ты надеялся заключить подобную сделку и не заплатить?

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Еще не поздно. Откажись от этого, сынок. Посмотри на себя, оцени свои способности, не присваивай себе того, что тебе не принадлежит. А иначе… Скажи мне, когда ты в следующий раз поглядишь в свое зеркало, ты не боишься увидеть в нем глаза демона?

Яростно рыча, Рис поднял свой нож и превратил его в меч. Галадон сделал то же самое с посохом. Хотя он был непревзойденным воином в молодости, он не мог тягаться с Рисом. Я безумным взором искал путь с утеса в долину. Везде, куда доставал мой взгляд, и справа, и слева, были только острые камни. И бесконечная скала у меня за спиной. Времени не оставалось. Меч Риса задел плечо Галадона, и старец отступил назад. Чудовищный хохот достиг моих ушей. Там, откуда он пришел, находился демон. Он пировал. Галадон удержался на ногах, но меч задрожал в его руке. Рис наступал, тесня его влево, однако старик сумел отбить удар и нанести свой. Боль совсем озлобила Риса. Он снова двинулся на Галадона, тесня его назад, назад, назад…

Я не мог допустить этого. Я чувствовал такие негодование и боль, что уже не мог раздумывать или сомневаться. Галадон вот-вот погибнет от руки моего «друга», а демон после этого станет только сильнее. Я не мог просто стоять и наблюдать происходящее.

Я закрыл глаза и погрузился в глубь себя, снимая слой за слоем со своей души. Слои страха, беспокойства, боли, отчаяния, горя, холодной ярости, – пока не дошел до самой середины, ядра, которое придавало форму душе, делая ее душой именно меня, Сейонна. Там я схватил холодный тугой комок, в котором когда-то жила мелидда. Я подул на него, надеясь, что в нем снова загорится огонь. И, не дожидаясь результата, открыл глаза, шагнул вперед и вниз, на острые камни под моей скалой.