Превращение

ГЛАВА 22 «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско»

Хотя я с ужасом ждала проявления негативных эмоций после нашей с Натаном физической близости, последующие ночи были слишком наполнены делами, чтобы выдалась хоть минутка свободного времени для ощущения неловкости.

Пока я восстанавливалась, Натан кормил меня своей кровью. А учитывая то, что потерю нечем было восполнить, он сильно истощился. В сочетании с длительной бессонницей и потерей сил, которых он лишился из-за меня, Натан с трудом мог подняться с постели уже на следующий вечер.

К счастью, я смогла связаться с его донором для экстренных ситуаций. Бойкая женщина из пригорода любезно предоставила нам пакеты с кровью, на которых аккуратным почерком была проставлена дата. В первую ночь Натан ощущал такую слабость, что мне пришлось поддерживать его голову, пока он пил. Но после этого ему стало значительно лучше.

Вещи в комнате Зигги были почти упакованы. Натан, очевидно, разрывался между заботой обо мне и постоянными попытками отогнать воспоминания о пареньке. Единственным признаком того, что в этой квартире вообще когда-либо жил подросток, была небольшая коллекция фотографий в рамках, стоявших на книжном шкафу в гостиной. Я поковырялась в коробках и достала оттуда еще несколько вещей, а затем расставила их на прежние места. Я знала, что Натан в ближайшее время их обнаружит и не собиралась позволить ему забыть Зигги.

Мало-помалу я начала узнавать о прошлом Натана. Не то чтобы он помогал в этом. Иногда какие-то вспышки воспоминаний просачивались через кровь, которой он поделился со мной. Именно так я узнала, что фотография, спрятанная в шкафу, была сделана в день его свадьбы. А женщину, изображенную на ней, звали Марианна. Ей было семнадцать, когда они поженились. Свадьбу организовали быстро, и она прошла очень весело. Но Марианна потеряла первого ребенка, а затем и всех последующих. Это стало первым признаком опухоли, поразившей ее органы. Чувства вины и отчаяния, которые окутывали эти воспоминания, оказались слишком сильными, чтобы я смогла увидеть что-то еще.

Я больше не ложилась в постель с Натаном. И никто из нас не упоминал то, что случилось. Я спала на диване несколько дней, пока Натан не восстановился и не упаковал вещи Зигги. Однажды он бросил мне стопку чистых простыней, когда вернулся, и произнес:

— Комната Зигги теперь в твоем распоряжении.

Видимо, он хотел, чтобы я осталась. Хотя я не давала своего согласия, а он не потрудился спросить меня об этом, спорить я не стала. Мне некуда было идти. Не было другого места, где я чувствовала бы себя в безопасности.

Спустя еще две недели я стала задаваться вопросом, побеспокоит ли меня Кир снова. Сначала я предположила, что он выжидал подходящего случая, чтобы нанести удар. Но я знала, что он не настолько терпелив, чтобы не появляться целый месяц.

Ночи стали значительно короче: приближалась весна. Ремонт в книжном магазине был почти завершен. И я осознала, что с удовольствием работаю с Натаном, составляя опись товаров для предстоящего открытия. Но все же, просматривая стандартные международные номера книг, я с трудом могла унять мучительный страх того, что в любой момент Кир может вернуться за мной.

Я нервничала уже четвертый день подряд, когда однажды проснулась и увидела возле себя на маленькой двуспальной кровати Натана.

Он не спал.

— Натан, что случилось?

Он наклонился ко мне сзади, положив свой подбородок мне на руку.

— Завтра приедет Макс. Мы отложили миссию, когда я рассказал ему, что случилось с тобой. Но «Движение» начинает терять терпение.

— Мы все еще должны убить Кира? — Спокойствие, которое только начало укореняться во мне, тут же исчезло. Я повернулась, чтобы посмотреть Натану в глаза, стараясь не столкнуть его с кровати.

Выражение его лица подтвердило мои опасения еще до того, как он произнес:

— Нам лучше убрать Кира с пути сейчас. Прежде чем Макс отправится за Пожирателем Душ.

— Хорошо. — Я попыталась улыбнуться и казаться беззаботной. — Так какой план?

Мне не нужно было переживать за свой внешний вид. Он не обратил на это никакого внимания.

— Постараться не быть убитыми.

— И как мы это сделаем? — Мой голос дрогнул, когда грудь заполнил огромный ком страха.

Натан ответил не сразу. Он теребил лямочку моей сорочки, которую я надела в постель, снимая ее с моего плеча, а затем надевая обратно. В полутемной комнате он выглядел усталым и расстроенным.

— Я не знаю.

Он был уверен, что потеряет меня. Его страх волнами накатывал на мое тело. Страх, что он ощутит ту же боль, что при потере Зигги. При потере Марианны.

Но Натан никогда не признается, что чувствует ко мне что-то еще, кроме как ответственность создателя по отношению к своему дитя. Но я не была уверена, что согласна на другие чувства.

Я повернулась и позволила ему прижать меня к своему телу. Он крепко обхватил меня руками, как будто я собиралась убежать, но немного расслабился, когда я положила свою руку на его.

Принять от него что-то большее, чем дружбу, я не была готова, поскольку сама пока не могла признать глубину своих чувств к нему. Пока мы оба игнорировали наши чувства, мы могли жить с трудностями, но все же счастливо, хотя и без физической близости.

Рабочие уже заканчивали отделку, когда мы спустились в магазин той ночью. Пока Натан о чем-то увлеченно разговаривал с ними, я направилась к почтовому ящику. Бросила пачку различных счетов и каталогов на прилавок, заинтересовавшись большим толстым конвертом, который был среди них. Конвертом, адресованным доктору Кэрри Эймс.

Я подождала, пока ушли рабочие, прежде чем передала его Натану.

— Не собираюсь открывать его. Он выглядит так, как будто в нем бомба, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Очень смешно, — сказал Натан, забрав конверт у меня. Он разорвал коричневую оберточную бумагу и поймал предмет, который выпал из нее. — Это для тебя. Здесь нет ничего опасного. Я надеюсь, ты не слишком разочарована.

Он передал мне еще одну копию «Сангвинара». Она была немного более потертая, чем предыдущая.

Натан нахмурился и направился в складское помещение.

— Почти так же хорошо сохранилась, как и моя задница! «Bluebird45»(прим. переводчика: чей-то ник в сети Интернет, в переводе означает «голубая птичка45») получит от меня очень плохой отзыв.

— Ты купил ее на «иБэй»[1]? — Я открыла первую попавшуюся страницу и начала читать. — Вот черт, там действительно можно найти все, что угодно!

Дверь в магазин резко распахнулась, и колокольчики, которые Натан еще не поменял, пронзительно зазвенели, сообщая о приходе Макса.

Тот был таким же молодым, уверенным в себе и красивым, каким я его запомнила. Но я узнала от Натана, что у Макса репутация беспощадного убийцы. Однако, судя по фиолетовым засосам у воротника его футболки, он был и беспощадным дамским угодником.

— Как я люблю этот город! Кто бы знал, как я люблю этот город! — Он подпрыгнул и схватился за перемычку над дверным проемом, а потом покачался на ней.

— Хорошо долетел? — произнес Натан, не отрывая взгляда от стопки пришедшей почты, которую просматривал.

— Не то слово! — Улыбка Макса расползлась от уха до уха. — Слушай, как думаешь, я уже в седьмой раз вступил в клуб десятитысячников[2], или это означает, что я получил свою седьмую по счету клубную карту?

— Ты уж извини, но в комнате дама! — Я вернулась к книге.

Мак подошел ко мне сзади и стал читать через плечо.

— Что делаешь?

— Не ты, — отрезал Натан.

Я проигнорировала его.

— Читаю «Сангвинар». — Я перевернула страницу и натолкнулась на ужасную схему желудка вампира. — Не может быть, чтобы мои внутренности выглядели подобным образом. Я не переживу этого!

Макс рассмеялся:

— Удивительно, сколько вампиров оказываются просто помешанными на этой бесполезной книге. Кол плюс сердце равно мертвый вампир. Это все, что нужно знать.

— Вообще-то, это зависит от того, какое сердце ты хочешь поразить. Их два. Или должно быть.

От плохого предчувствия холод пробежался по моей спине. Я изучала лицо Натана. Он отвернулся.

Я лихорадочно стала листать книгу, пока не нашла схему строения сердца вампира, а затем пробежалась по тексту, написанному на обратной стороне.

«Основное слабое место у вампира — первое из двух сердец. А именно, естественный человеческий орган. Оно стало рудиментом[3] из-за появления нового семиклапанного сердца, которое оказалось самым эффективным способом поддерживать существование вампира».

Макс, очевидно, обративший внимание на внезапно появившуюся ярость на моем лице, начал напевать что-то о натянутых, как струны, нервах. Мотив казался до ужаса знакомым.

— Натан, почему ты не сказал мне? — Слезы покатились по моему лицу, а в груди появилась пустота. Или, возможно, во всем виновато мое воображение.

— Я не хотел пугать тебя.

— Что? — Мне не понравилось, что мой голос прозвучал настолько пронзительно и громко, поэтому я произнесла тише: — Как ты посмел! Это моя жизнь! Ты должен был сказать!

Макс не вмешивался в разговор, а притворился, что его сильно заинтересовала голая стена из гипсокартона в другом конце комнаты.

Натан наклонился ко мне:

— И как я должен был сказать тебе об этом? Последние четыре дня я только и делал, что наблюдал за тобой, пока ты спала, чтобы вовремя заметить любой признак того, что ты собираешься… Моя кровь течет в твоих венах. Я знаю каждую частичку твоего тела. Если бы я не сказал тебе, что он сделал, я подумал, что, может… может, ничего из этого не случилось бы. И я смог бы забыть.

Сейчас я поняла его отчаянный страх. Неуверенность в том, что он сможет защитить меня. Но у Натана все равно не было никакого права скрывать от меня мою собственную смертность.

В другом конце магазина Макс все еще напевал. Мелодия вызвала слезы на моих глазах.

«Я оставил свое сердце в Сан-Франциско»[4].

Сердце, которое билось в груди.

Я побежала к двери.

— Кэрри, подожди, — Натан окликнул меня.

Я бросилась вверх по лестнице к тротуару. Ночи стали теплее, и дождь, который капал на дорожку, не превращался в ледяную корку.

По какой-то причине Натан не последовал за мной. Хотя мне не особо хотелось сейчас находиться в чей-либо компании, я уж точно не желала думать, что он просто всплеснул руками и сказал: «Ну и ладно».

Не тогда, когда Кир мог убить меня в любую минуту.

Я прошла мимо аллеи. Хотя моя кровь очистилась с тех пор, я все еще представляла, что ощущаю запах моей прежней, испорченной крови. Крови моего бывшего создателя.

Она была на его руках, лице, одежде, когда он склонился надо мной в ту ночь.

Воспоминание о том, как Пожиратель Душ разрывал грудь Кира, внезапно стало намного понятнее. Кир говорил, что его отец убил своего собственного создателя. Поэтому он, должно быть, вытащил сердце Кира, чтобы подстраховаться.

Кир забрал мое сердце, чтобы убедиться, что я не предам его. Неужели он думал, что я вернусь к нему?

Пока я шла, то постоянно проверяла свою кожу: хотела убедиться, что она не превращается в пепел и угли. Хотя он больше и не являлся моим создателем, я достаточно хорошо знала Кира, чтобы понять, что это был еще один вид его пытки. Он мог просто уничтожить мое сердце, и я бы не ждала смерть так долго. Все, о чем я могла думать, так это был ли Кир движим воспоминаниями о собственном отце, которые заставили его разорвать мою грудную клетку? Его шрам со временем стал менее заметным, но был зеркальным отражением моего собственного. Неужели его отец все еще контролировал Кира потому, что владел его сердцем?

Я бродила всю ночь, время от времени спрашивая «Сангвинар»: для чего у нас появляется второе сердце? В конце концов, я остановилась на наиболее вероятном объяснении: сердце вампира должно переносить больший объем крови в наши неестественно сильные конечности. Старое сердце становилось непригодным, но все же каким-то образом сохраняло связь с нашей жизненной силой. Даже если физически оно не оказывало на нас влияния.

Наши предки верили, что сердце — кладезь души. Может, в чем-то они были правы. Тот факт, что меня могли вычеркнуть из этой стадии существования, уничтожив мое человеческое сердце, подтверждал эту гипотезу. Я пообещала себе, что выясню это, если проживу достаточно долго.

Несколько раз я оказывалась вблизи от дома Кира, но всегда поворачивала назад. Когда солнце начало вставать, я поспешила вернуться в квартиру Натана. Мои ноги устали еще несколько часов назад, но мой гнев побуждал меня не останавливаться.

Натан не искал меня. Ржавый фургон Зигги по-прежнему стоял у обочины, и я увидела свет в окнах гостиной.

Макс сидел на диване и со скучающим выражением лица перещелкивал каналы телевизора. Он поднял руку и вяло взмахнул ею, приветствуя меня.

Никаких признаков Натана.

— Где он?

Макс указал в сторону коридора.

— Он там с тех пор, как ты ушла. По крайней мере, он выключил «Темную сторону Луны»[5]. Я уже собрался зайти туда и выбросить чертов диск в окно.

Я направилась в комнату Натана, но следующие слова Макса остановили меня.

— Мы отправляемся завтра ночью. Натан не хотел, чтобы я говорил тебе, но мне пришло в голову, что тебе следует знать, учитывая то, что он твой создатель, и то, что нам предстоит.

Значит, Натан не рассказал ему, что произошло в ночь собрания. У него, вероятно, были на то причины. Может, Макс столь же фанатично относится к «Движению», как раньше Натан.

— Почему он не хотел, чтобы я знала?

— Вероятно, потому что он помешался на тебе и не хочет, чтобы тебя ранили. — Макс пожал плечами. — Или, может, он думает, что ты собираешься все похерить.

Я рассмеялась:

— Держу пари, что второе.

Макс бросил пульт и похлопал по сиденью дивана рядом с собой.

— Давай, поговори со мной.

На самом деле я хотела пойти к Натану и высказать ему все, что думаю, но то, как Макс посмотрел на меня, подсказало мне, что это, должно быть, не очень хорошая идея. Я села рядом с ним, но тут же дернулась, когда он по-товарищески обнял меня за плечи.

— Я и не собирался заигрывать, — заверил меня Макс. — Просто думаю, что моей руке приятнее лежать на красивой женщине.

Я закатила глаза:

— А ты быстрее думай, прежде чем я уберу твою руку.

— Ладно, ладно. В таком случае позволь мне сначала дать тебе несколько советов. Я достаточно долго знаю Натана. У него не было подружки с… Бог мой, я думаю, это было в восемьдесят четвертом году. И она не была, как ты бы это назвала, дикой женщиной. Я думаю, она была дипломированным бухгалтером… Дело в том, что Натан не особо привязывается к людям, а когда делает это, то имеет привычку замыкаться в себе. В его прошлом есть какое-то страшное дерьмо. Я даже не претендую на то, чтобы узнать всю историю. Но он даже не пытается сблизиться с кем-то. Поэтому если ты войдешь туда и сразу же накинешься на него, то помни, что можешь ранить его сильнее, чем предполагала. И лишь докажешь, что его принцип «любовь приносит только боль» — верен.

Я с трудом сглотнула, вспомнив слова Кира, которые он выплюнул в гневе.

— Макс, а Натан правда убил свою жену?

Должно быть, это было своего рода тайной, о которой моего собеседника попросили никому не рассказывать, поскольку он некоторое время задумчиво покусывал губы.

— Не лги мне, Макс. Я узнаю, если ты это сделаешь, — и убрала его руку со своего плеча. — Натан убил свою жену?

— Да. По крайней мере, это то, что я слышал.

— Но это была не его вина, — произнесла я, покачав головой. — Я имею в виду, он ведь не хотел этого, правда?

— Как бы я хотел ответить «да», малыш. — Выражение лица Макса до глубины души поразило меня своей нежностью. — Но в то время он был совершенно другим человеком.

Извинившись, я направилась в комнату, которую с недавних пор стала считать своей.

Пружины на диване сильно заскрипели, когда Макс поднялся.

— Он не хочет, чтобы ты отправилась с нами, поскольку не желает, чтобы тебя ранили. Это главная причина. Я не знаю, что происходит между вами двумя, но не трать попусту время, которое у вас осталось. Поверь мне, вечность чертовски надоедает спустя некоторое время.

Долгое время я лежала без сна, обдумывая слова Макса и вероятность того, что моя жизнь может скоро оборваться.

Было нечестно позволять Натану и Максу рисковать своими жизнями, чтобы уничтожить Кира. Не тогда, когда он почти прекратил попытки расправиться со мной. Не важно, сколько раз я обдумывала это, но все равно постоянно приходила к одному и тому же выводу. Я должна была отправиться к Киру и сама убить его. Если что-то случится со мной, то больше никто не пострадает. И насколько я понимала, доктор Кэрри Эймс все равно уже мертва.

Я подождала, пока Макс выключил телевизор, затем прошмыгнула в спальню Натана. Он мгновенно проснулся, резко сев на постели.

— Кэрри, что случилось?

— Шшш… — Я сняла ночную рубашку и забралась к нему в постель. Он сомкнул руки вокруг меня и лег сверху.

В этот раз в его желании я ощутила одну лишь потребность. Он касался меня так, как будто уверял себя, что я все еще здесь, что у нас есть время.

Мы не разговаривали. Я думаю, мы оба боялись того, что это станет слишком значимым. Возможно, Натан думал избавить меня от боли потери. И я знаю, что все бы отдала, чтобы избавить его от боли, причиной которой являлась я сама.

Когда он поцеловал меня, я постаралась сделать так, чтобы это прикосновение стало как можно короче. Когда он спустился, чтобы поласкать меня языком внизу, я не выкрикнула его имя. И когда он, наконец, спросил, что я в таком случае хочу, я не ответила, чтобы он занялся со мной любовью. Я сказала, чтобы он просто трахнул меня.

Разозлившись, Натан подчинился. Он раздвинул мои ноги шире и рывком погрузился в меня. Кроме этого единственными прикосновениями стали резкие движения его бедер, которые терлись о мои, и жесткий захват моих лодыжек его руками, когда он приподнял их выше и раздвинул. Кровать качалась и билась о стену. Я даже не потрудилась сдерживать крики удовольствия. Он кончил с содроганием, которое напоминало рыдания, и сильно сжал меня в своих объятиях.

Я поцеловала его в лоб и прижалась к нему. Кого я обманывала? Попытка скрыть свои эмоции от него равносильна попытке остановить утечку на плотине Гувера[6] пробкой. Я знала, что пробка в конечном итоге выстрелит, и мои чувства хлынут потоком, не принося ничего, кроме смерти и разрушений долине, которая находилась на пути.

Ладно. Может, это не будет настолько драматично. Но с моей стороны было глупо думать, что я могу отрицать связь, созданную нашими кровными узами, или мои чувства к Натану, которые возникли задолго до их появления.

— Натан, — тихо произнесла я сквозь слезы. — Натан, я…

— Пожалуйста, не говори этого. — Его слова могли бы ранить меня, если бы я не понимала смысл, скрытый за ними.

«Пожалуйста, не говори этого, или я не смогу больше отрицать, что сам чувствую то же самое. Я очень сильно боюсь, поэтому не могу позволить себе чувствовать это».

— Не буду, — пообещала я.

Он переплел наши пальцы и поднес мою руку к своим губам.

— Спасибо.

Но когда он заснул, я поцеловала его и прошептала:

— Натан, я люблю тебя.

Или Нолен. Кем бы ты ни был. Даже если я никогда не узнаю, кто ты, я все равно люблю тебя.

Через несколько минут после захода солнца я выскользнула из его рук и тихо оделась. Я не оставила записку, поскольку не знала, что вообще планирую делать.

Только одно было понятно: к тому моменту, как взойдет солнце, или Кир будет мертв, или я.

___________

1. eBay (русск. иБэй) — американская компания, предоставляющая услуги в областях интернет-аукционов (основное поле деятельности), интернет-магазинов, мгновенных платежей. Управляет веб-сайтом eBay.com и его местными версиями в нескольких странах.

2. Клуб Десятитысячников — сленговый термин, объединяющий людей, которые занимались сексом в самолете на высоте не менее одной мили (5 280 футов или 1 609 м). Это образное выражение, официально такого клуба не существует.

Хронологически самый первый член клуба — пилот и инженер Лоуренс Сперри (Lawrence Sperry). Считается, что он вступил в клуб во время испытаний самодельного автопилота в ноябре 1916 года.

3. Рудимент (от лат. rudimentum — зачаток, начальная ступень) — устаревшая форма существования; фактор исчезнувшего явления, ушедшего в прошлое по своей функциональной деятельности, в связи с изменившимися условиями жизни.

4. Тони Беннетт (англ. Tony Bennett, полное имя Энтони Доминик Бенедето, англ. Anthony Dominick Benedetto; 3 августа 1926) — американский эстрадный исполнитель традиционной свинговой и поп-музыки с элементами джаза, преимущественно из репертуара Great American Songbook.

Ему принадлежит песня «I left my heart in San Francisco» — «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско».

5. «The Dark Side of The Moon» («Темная сторона Луны») — восьмой альбом группы Pink Floyd (Пинк Флойд) 1973 года. Самый успешный альбом группы; общее число продаж — более 40 миллионов экземпляров, самый продаваемый альбом за всю историю группы.

6. Плоти́на Гу́вера, дамба Гувера, дамба Хувера — уникальное гидротехническое сооружение в США, бетонная арочно-гравитационная плотина высотой 221 м и гидроэлектростанция, сооружённая в нижнем течении реки Колорадо. Расположена в Чёрном каньоне, на границе штатов Аризона и Невада, в 48 км к юго-востоку от Лас-Вегаса; образует озеро (водохранилище) Мид. Названа в честь Герберта Гувера, 31-го президента США, сыгравшего важную роль в её строительстве. Строительство дамбы началось в 1931 году и закончилось в 1936 году, на два года раньше запланированного срока.