Преступление без смысла

Глава 2. Место, которого нет

Открыв глаза, Глеб увидел настенные часы.

Солнце сверкало на отливавшей золотом латуни, и круглый маятник качался с размеренным «тик-так». Секунд пять Глеб глазел на этот маятник, а потом чуть не скатился с кровати.

Дея велела уснуть — это он помнил… а что было дальше?!

Что это за место, и как он сюда попал?!

Глеб огляделся. У левой стены — кресла с подушками, украшенными бахромой, между креслами столик, на нём две вазы — одна с фруктами, другая с цветами; справа — шкаф в полстены. Комнату наполнял солнечный свет, отражаясь от часов и зеркала в узорчатой раме.

Сзади подул ветерок, и Глеб обернулся. Окно было открыто, тюль раздувался, как парус. Стало ясно, что тут второй этаж, а внизу шипел прибой, накатывавший на песчаный берег.

У кровати стояло инвалидное кресло — так близко, что можно было перелезть, на подлокотнике лежала одежда. Последнее сначала озадачило Глеба, но затем он понял, что одет в пижаму. Это и возмутило, и прибавило страху: кто-то принёс его сюда, переодел, одежду приготовил… Откуда такая забота?

Глеб закрыл глаза. Успокоиться… Не паниковать… Скоро всё наверняка разъяснится.

Этажом ниже вдруг раздались голоса:

— Андрей, что с просеивателем? Я с ним замучилась — он не рыхлит муку, а отключается!

— Да я вчера его чинил…

— А надо было не чинить, а вызвать мастера — тоже мне, специалист нашёлся! И где слойки с персиком? У нас заказ из гостиницы — почему их не погрузили в фургон? Мне что, самой за всем следить?!

Глеб второпях переоделся.

Процесс этот он не любил (попробуйте натянуть штаны, если ноги не шевелятся!), но справился быстро, а когда надевал толстовку, раздался топот, и в комнату влетел белокурый мальчишка — совсем мелкий, лет семь или восемь. Уставившись на Глеба, он сообщил:

— А я знал, что ты проснёшься! Идар сказал, что ты до завтра в себя не придёшь, и мы поспорили. Теперь он мне пять круассанов должен!

— А ты не лопнешь? — в дверном проёме возник кудрявый парень, высокий и упитанный. — Гармонии и благоденствия!

Глеб глупо моргал, хоть и понял, что от него ждут ответа. Парень вздохнул:

— Ладно, проехали… Ты это… вставай давай, а то откроемся сейчас, у всех дел по горло.

Он ушёл, а белокурый мальчуган заявил:

— Я нашему домовому табак подарил: больше он мои игрушки не спрячет! Может, даже с уроками поможет — это же ажурно! — Заметив изумление Глеба, малыш посерьёзнел: — Слушай, а ты правда с неволшебки? А теперь искателем будешь? Ажурно…

— Искателем?.. — прошептал Глеб.

— Эээ… Вообще-то мне сказали с тобой не разговаривать: мама боится, что у тебя сильный стресс, вот, — мальчуган ухмыльнулся. — Но ты вроде нормальный… Ладно, я побежал — мне с уборкой велели помочь, а то сверкушек смотреть не отпустят!

Выпалив всё это скороговоркой, мальчишка умчался прочь.

Как ни странно, Глебу полегчало: тут есть ребёнок, значит, всё хорошо… По крайней мере, теоретически.

Он перебрался в коляску, где ждал новый сюрприз: кресло было с электроприводом. Разобравшись с джойстиком на подлокотнике, Глеб выехал в коридор и почувствовал запах выпечки — даже в животе заурчало. На первом этаже звенела посуда; Глеб хотел спуститься, но деревянная лестница была крутой, а просить о помощи не хотелось — да и как просить? Не кричать же: «Эй, кто-нибудь, спустите меня с лестницы!»

И тут он заметил в конце коридора кабину без двери. Лифт? Въехав внутрь, Глеб опасливо дёрнул за торчавший в стене рычаг. Платформа дрогнула, кабина поехала вниз. Взору открылись стеллажи, а на них — золотистая выпечка: булки, слойки, круассаны, разные сорта хлеба…

Лифт остановился, и Глеб поехал к открытой двери, за которой звучали голоса. Тут было кафе, но с особым, домашним уютом: у стойки — напольные часы, на потолке — люстры с подсвечниками, на стенах — корзинки с цветами… Он так засмотрелся, что врезался в стол.

Голоса смолкли как по команде — и все, кто был в зале, уставились на Глеба.

Полноватая женщина в платке, уже знакомый мальчуган, кудрявый парень — тоже уже знакомый, его близнец (даже родинки на лбу у них были одинаковые), сидящая за столом старушка и пожилой мужчина в костюме повара.

Секунд пять все молчали, а потом женщина в платке воскликнула:

— Так ты проснулся!.. — она глянула на близнецов. — Почему мне не сказали? Убить вас мало!

Все засуетились и заговорили разом. Глеба подкатили к столу, на который поставили тарелку с супом, блюдце с гренками и кружку какао, — а в ответ на его вопросы женщина в платке заявила:

— Ешь — говорить потом будешь.

Суп и гренки оказались умопомрачительно вкусными. Пока Глеб ел, незнакомка в платке всех представила:

— Это Ангелия Бориславовна, моя свекровь…

— Бывшая свекровь, — вмешалась старушка. — У моего сына хватило дурости бросить эту прекрасную женщину. Ну а я осталась: мне здесь нравится!

— Серафим Игнатьевич, наш повар…

— Угу, а также плотник, сантехник и бог знает, кто ещё… — проворчал повар.

— Идар и Андрей — они работают в пекарне (близнецы разом кивнули). Мой сын Артём — вероятно, он уже к тебе наведался…

— Привет! — мальчуган протянул руку, и Глеб несильно пожал её.

— Ну а я Наталья Марковна, — закончила женщина. — Владелица и управляющая «Фабрикой».

— «Фабрикой»? — повторил Глеб.

— Мы так наше кафе называем, — пояснил Артём. — У нас тут ещё и пекарня: всё время что-то печётся, жарится и ломается!

Едва Глеб доел, как Идар (а может, Андрей) сказал:

— Звонили из штаба — они хотят видеть мальчика.

— Идар, у тебя совесть есть? — возмутилась Наталья Марковна. — Он едва в себя пришёл.

— Ната, не мешай им, — Ангелия Бориславовна взглянула на бывшую невестку. — Лучше ему узнать всё сейчас.

Глеб заёрзал: какой штаб, и что вообще происходит?

— Пора, — Идар покатил его к двери. — Не бойся, ничего плохого не случится.

— Но куда мы?.. — встревожился Глеб.

— Туда, где тебе всё объяснят.

Съехав по спускавшемуся с крыльца пандусу, Глеб развернулся: хотелось увидеть кафе снаружи.

«Фабрика» стояла на мощённой булыжником улице. Дома тут были похожи — два этажа, мансарда, крыши с рыжей черепицей. Стены в кремовых тонах, на карнизах цветы. У входа в кафе клумба с мраморным тортом, из свечек которого бьёт фонтан.

Прямо рай какой-то!

Глеб убедился, что сейчас утро. Рядом стоял минивэн, больше похожий на автобус — интересно, что за марка?

«Автокарета…» — подумал Глеб и вздрогнул: откуда взялось это слово?

— Запрыгали наконец… — Идар глянул в проулок. — Как по расписанию!

Глеб чуть не ахнул: проулок вёл к бухте, виденной им из окна, но сейчас там не просто шипел прибой — там что-то выныривало из воды и блестело!

«Сверкушки».

Глеб замер: ну вот опять! В его мозг будто вбрасывали слова!

— Сверкушки, — сказал Идар. — Это спиритусы, похожие на касаток. Их здесь много.

— Спиритусы?.. — повторил Глеб.

Но Идар словно не слышал. Подошёл к машине, открыл дверцу и выдвинул пандус:

— Автокарету приспособили для колясочников — прошу в салон!

— Что это за место? — спросил Глеб.

— Близбор, — отозвался Идар. — Был такой князь — Близбор Белоус, многое сделал для магов. При нём аномалка расцвела!

Глеб открыл рот… и закрыл.

Близбор, маги и аномалка — круто… Или лучше сказать «ажурно»?

— В штабе тебе всё расскажут, — пообещал Идар. — Он рядом, за пять минут доберёмся.

Вздохнув, Глеб въехал в салон. Тут было уютно: бархат, декор, даже бар имелся. И поручень, чтобы держаться, сидя в коляске.

Двигатель заурчал, машина тронулась с места. Опустив стекло, Глеб выглянул и понял, что они едут в квартал на холме. После «Фабрики» тот напомнил ему свадебный торт: двухэтажные дома казались фруктами из марципана, насаждения между улицами — кремовыми бордюрами, а сами улицы — белоснежными ярусами, ведущими к вершине, где вместо фигурок жениха и невесты была башня.

У Глеба дух захватило: белокаменная башня терялась в небе, будто огромный обелиск!

— Это антенна, — сказал Идар, — точнее, уловитель магии… Ты не волнуйся, скоро во всём разберёшься.

Глеб поймал себя на том, что и впрямь не волнуется. Интересно, с чего бы?

Миновав площадь, они свернули на аллею, за которой был фасад — гаргульи на карнизах, строгие пилястры, треугольный фронтон. Украшал его щит с буквой «З», и Глеб знал, что она означает: «Законодержцы».

Знать-то знал, но откуда?!

Остановились они во дворе, где сновали люди в синей форме, один из которых — лысый громила с бородой — подскочил к машине:

— Азарин приказал встретить вас!

Распахнув дверцу, лысый выдвинул пандус и выкатил Глеба с такой лёгкостью, словно кресло ничего и не весило.

— Я сам могу ехать! — вспылил мальчик.

— Отлично, — прозвучало в ответ, — мужчина всегда должен выбирать дорогу сам!

И ошарашенного Глеба беспардонно повезли через двор.

Он обернулся на Идара, но тот лишь плечами пожал — мол, я тут ни при чём. Вкатив кресло по пандусу, лысый распахнул дверь, пересёк зал (колонны с зеркалами, таблички на дверях) и вызвал лифт: Глеб пикнуть не успел, как оказался внутри.

— Постойте!.. — он развернулся, но в ответ услышал:

— Прости, я не еду: будет веселее, если ты спустишься один!

Нажав кнопку, лысый вышел. Оторопь Глеба перешла в злость: что ещё за шутки? А кабина уже ползла вниз, мигали цифры на табло: «- 1», «- 2», «- 3»…

На минус десяти цифры замерли, и женский голос сообщил:

— Вы находитесь в зале предупреждения магической активности вне аномальных зон. Пожалуйста, воздержитесь от использования ментальных нитей и убедите фамильяров соблюдать тишину. Спасибо за понимание.

Глеб поморгал: насчёт понимания они поспешили…

Двери разошлись, открыв полумрак (как в кинотеатре, только без экрана), и Глеб выехал, но кресло ткнулось в парапет. Дальше был зал: ячейки с перегородками, как в офисе. В ячейках сидели люди, сияли мониторы — почему-то круглые…

«Не мониторы, — вдруг понял Глеб. — Зеркала!»

Каждое зеркало выдавало «картинку»: Петропавловская крепость, фонтаны Петергофа, здание Большого театра… Впрочем, большинство мест Глеб не узнал — просто улицы с прохожими.

В общем гуле голосов слышались фразы:

— Использование стихии огня на юге Петрозаводска, вероятный источник в районе кинотеатра «Премьер».

— Калининград, Бранденбургские ворота: активность второго уровня, возможен нарушитель. Срочно выслать команду экстренного реагирования!

— Московская область, город Одинцово: на железнодорожной платформе Баковка фиксируются слабые колебания, есть вероятность примещения. Отправляю спиритуса для проверки.

Глеб слушал с открытым ртом: что тут происходит?!

— Рад, что ты проснулся.

Он чуть не вскрикнул и, обернувшись, увидел незнакомца: из-за строгого костюма и седины тот походил на дирижёра (а Глеб считал, что дирижёры как раз такие — худые, седые и хмурые).

— Как самочувствие? — спросил Дирижёр. — Впрочем, раз ты здесь, то всё в порядке.

Над ними вдруг что-то пролетело:

— Ваш кофе, господин Азарин.

Глеб онемел от страха.

«Что-то» было летучей мышью, но огромной, с горящими глазами. В лапах оно держало пластиковый стакан. Потом мышь исчезла, а стакан повис в воздухе; Дирижёр взял его, оглядел зал и посмотрел на открывшего рот Глеба:

— Добро пожаловать в место, которого нет.

Их было четверо.

За письменным столом сидел Дирижёр — он-то и привёз Глеба сюда, в кабинет с книжным шкафом, кожаными креслами и забранными деревянными панелями стенами. В коридоре и лифте Дирижёр молчал, да и сейчас разговорчивым не казался — движений никаких, лицо словно восковая маска.

Вторым был лысый бородач, вкативший Глеба в лифт: гигант сидел в кресле, непонятно как выдержавшем его вес, и… сосал леденец. В другой день Глеб счёл бы это забавным.

Третьим был мужчина интеллигентного вида — худой, с залысинами и в очках (в кино такими изображают учёных). Очкарик и здоровяк сидели рядом и смотрелись карикатурно. Ну а четвёртой была Дея — Глеб сразу узнал её, хотя выглядела она не как раньше: форма вместо костюма, волосы не сиреневые, а тёмно-каштановые, и не стоят торчком, а аккуратно уложены. Серёжка из ноздри исчезла — остался чуть заметный прокол. Сидя у окна, Дея листала журнал, которым и махнула Глебу в знак приветствия.

— Позволь представиться, — сказал Дирижёр. — Ратислав Даниилович Азарин, директор службы законодержцев… Впрочем, пока тебе это ни о чём не скажет. Михаил Аскольдович Монгелов…

— Лучше просто Монгол, — лысый покосился на Азарина. — Но при шефе я Михаил Аскольдович, а то от прозвищ у него язва обостряется…

— И возникает желание лишить кого-нибудь премиальных.

Монгол, он же Михаил Аскольдович, примирительно поднял руки, но при этом подмигнул Глебу.

— Вадим Сергеевич Горский, — продолжил Азарин.

Мужчина в очках кивнул:

— Гармонии и благоденствия!

— Ну а с Деей ты, полагаю, уже знаком.

— Приветик! — девушка оторвалась от журнала. — Что-то ты бледненький… Как город — понравился?

— Где мы? — спросил Глеб. — Кто вы такие? И то существо, похожее на летучую мышь… что это было?

Монгол усмехнулся:

— А держится он молодцом — наш человек!

Оставшаяся от леденца деревянная палочка вдруг вспыхнула прямо в пальцах Монгола. Мгновение — и от неё ничего не осталось. Причём пепел не осыпался, а полетел к урне… и лишь над ней стал осыпаться, будто боясь запачкать ковёр.

— А по-человечески выбросить не мог? — спросил Вадим Сергеевич.

— Мог, — серьёзно сказал Монгол. — Так ведь надо показать, на что мы способны. И вообще, пора объяснить парню, что происходит, а то у него разовьётся стресс, а это приведёт к комплексу возбуждений, которые нейрогуморальным путём повлияют на соматовисцеральные функции… Короче, фигово будет.

Дея прыснула, Вадим Сергеевич покосился на здоровяка:

— Миша, не умничай.

— Да я просто обстановку разрядить хотел…

Глеб оглядел присутствующих — ну и компания!..

И причём ему казалось, что он с ними уже встречался; Глеб даже звания их знал (и не потому, что видел погоны, на которых и звёздочек-то не было — лишь какие-то символы вроде птиц): Дея — сержант, Монгол и Вадим Сергеевич — лейтенанты. И все трое вызывали такое чувство, будто он встретил давних друзей.

Уловив взгляд Азарина, Глеб услышал:

— Тебе и в самом деле пора всё узнать, но рассказывать долго… Лейтенант Горский, ментальное воздействие пятого уровня.

Вадим Сергеевич снял очки и посмотрел на Глеба.

Перед глазами мальчика вспыхнул свет, он дёрнулся, зажмурился… А разомкнув веки, перестал быть муравьём, не видящим ничего за своей поляной: как и обещала Дея, он увидел остальной лес.

Глеб «впитал» информацию, будто в его мозг вставили флешку и перенесли данные. Он узнал, где находится и кто эти люди, сидящие с ним в кабинете.

И, честно говоря, получалась какая-то чертовщина.

Близбор — это город, которого нет на картах… во всяком случае, на обычных картах; городов таких много, но о них мало кто знает.

С древности на Земле живут спиритусы — духи, если по-простому: оборотни, домовые, мантикоры и даже драконы. Живут они не в простых городах, а в аномалках, то есть в аномальных зонах. Аномалок в мире много, но мы их не видим и обходим, не замечая.

Не верите?

Ну так вот вам пример.

Вы идёте по лесу, собирая грибы, и вдруг вспомнили о грядущем экзамене. Вы задумались, а ноги несут вас в обход аномалки, к которой вы шли… И не узнать вам, что мысль об экзамене «подбросил» вам леший, укрывшийся за кустом.

Но этот пример прост, а с Близбором и подобными ему городами всё намного сложнее.

Аномальные зоны бывают такими, что пешком их не обойдёшь: например, аномалка размером с город. И живёт там не один леший, а сотни спиритусов. Таких мест не увидеть ни со спутника, ни с самолёта, и в сотне вёрст от них вас уже потянет свернуть. Если же аномалка — целый остров (а бывает и такое: собственно, Близбор — как раз остров в Каспийском море), то плывущие к нему корабли сменят курс — у них «свихнётся» электроника, а экипаж ничего и не заметит. Это случится из-за энергии, излучаемой духами; в аномалках её столько, что их жители рождаются магами. Кстати, эту энергию они зовут магной и всерьёз полагают, что от этого слова произошли слова «магия» и «маг».

Почти в каждой стране есть своя аномалка, где живут духи и маги. Маг может управлять стихиями — водой, ветром, огнём и землёй, может воздействовать на других силой мысли и открывать порталы, может пробуждать силу, скрытую в зеркалах — например, использовать их как смартфоны… в общем, много чего может.

Обычные города они зовут неволшебкой. Появляться им там запрещено: существование магов и спиритусов должно оставаться в секрете.

А чтобы секрет сохранить, в аномалках построили башни.

Белые башни-антенны служат одной цели — «засекать» магию вне аномальных зон. Если в неволшебке объявится маг, башни шлют сигнал законодержцам (это что-то вроде полиции), и за нарушителем отправляется искатель — законодержец, умеющий находить духов и людей.

Какое отношение это имело к Глебу? Да никакого… но лишь до того часа, пока он не нашёл на дороге Далебора Мельникова — лучшего искателя Близбора. В тот вечер законодержец был на задании, где его и ранили. Ранение оказалось смертельным, но Мельников успел сделать то, что умеют лишь лучшие из магов: нашедшему его мальчику он передал частичку своей души.

А с ней — всю свою силу.

Дар речи вернулся к Глебу не сразу. Видимо, он стал совсем бледным, потому что Дея спросила:

— Водички не хочешь?

— Не хочу… — Глеб даже не понял, прикалывается она или правда встревожилась… Впрочем, тревога в глазах Деи мирно уживалась с сарказмом.

Глеб молча переваривал информацию. Он теперь даже знал, как звалось это место: «Штаб службы законодержцев города Близбора». Но для краткости все говорили «штаб».

Дав ему прийти в себя, Вадим Сергеевич спросил:

— Наши лица ведь показались тебе знакомыми, верно?

— Ну да… — признал Глеб.

— И ты совсем не напуган, — добавил Вадим Сергеевич. — Безусловно, ты растерян, но это не страх. А знаешь, почему ты нас не боишься?

Глеб мотнул головой.

— Потому что в тебе не только ингениум Далебора — то есть его способности, но ещё и часть его памяти. В каком-то смысле ты о нас уже знал… И о нас, и о спиритусах, и о Близборе.

До Глеба дошло, откуда взялись «всплывавшие» в мозгу слова.

Он обвёл взглядом законодержцев:

— И… и что теперь?..

— Как что? — пожал плечами Монгол. — Будешь помогать нам в расследованиях — кражи, мокруха…

— Какая мокруха?.. — обморочно спросил Глеб.

— Ну вот на днях, — вдохновенно начал Монгол, — одна кикимора замочила другую…

— Монгол!.. — прошипела Дея.

— Ладно, не будем про мокруху…

Монгол развернул второй леденец и покосился на окно, за которым кто-то летал… вроде тот же самый дух, что принёс Азарину кофе.

Глеб вдруг осознал, что сидит с открытым ртом.

— Да мне тринадцать лет всего! — выпалил мальчик. — Я… я даже в школе не доучился!

— Подумаешь!.. — фыркнула Дея. — Некоторые закончили Гарвард, а толку всё равно никакого. Если хочешь, могу назвать пару президентов.

Упоминание о президентах чем-то вдохновило Монгола:

— В тринадцать лет даже королями становились — например, правитель Иерусалима Балдуин Четвёртый… Правда, в двадцать три он умер от проказы…

Под взглядами остальных Монгол умолк. Азарин, всё это время молчавший (Глеба не покидало ощущение, что тот его изучает), наконец заговорил:

— Отдать ингениум кому-то другому ты не сможешь, так что считай, что стал одним из нас. Или предпочтёшь вернуться в неволшебку?

Глеб потупился.

Теперь-то он понял: умирая, Далебор надеялся, что кто-то займёт его место. «Выходит, — думал Глеб, — мой отказ эту надежду перечеркнёт».

Но, пытаясь помочь раненому, он ведь не знал, что взваливает на себя работу мага!

— Я даже встать не могу, — Глеб взглянул на свои ноги. — Если б тем вечером на моём месте был кто-то другой…

— На твоём месте, — перебила его Дея, — был не кто-то, а ты.

Тут Глеб задался вопросом, а не смогут ли маги его вылечить — ведь на то они и маги? Он даже попробовал спросить об этом:

— А вы не могли бы…

— Нет, — сказал Вадим Сергеевич: понять, о чём Глеб думает, было несложно. — Мы далеко не всесильны. Среди нас есть слепые, глухие, страдающие ДЦП — всё как у обычных людей, — избегая взгляда Глеба, маг виновато закончил: — Далеко не все болезни лечатся с помощью чар.

Глеб уныло кивнул:

— Вот видите… Ну и какая от меня польза?

— А ты считаешь, — бросила Дея, — что польза измеряется способностью ходить? Очнись, дружок — про Стивена Хокинга слышал? Можно из инвалидного кресла постигать тайны Вселенной или спиваться, стоя на ногах за стойкой бара.

Монгол вдруг отложил леденец и произнёс тоном, внезапно тронувшим Глеба — была в нём какая-то скупая теплота:

— Далебор был моим другом, и я точно знаю: даже при смерти он не отдал бы ингениум кому попало. Что-то он в тебе разглядел.

— Я понятия не имею, что он мог во мне разглядеть, — честно сказал Глеб.

— Но ты готов использовать его дар на пользу людям?

Вопрос был простым… и самым сложным из всех, что Глеб слышал.

С другой стороны, он ведь сам в это вляпался: принял предложение Деи, хотя знал, что речь не об уроках в кружке робототехники. И потом, это может быть интересно… Уж точно интересней, чем сутками торчать в квартире.

— Готов, — подумав, сказал Глеб. — Если у меня это получится.

Азарин встал:

— Со временем получится, — а насчёт того, что разглядел в тебе Далебор… Полагаю, скоро мы это узнаем.

После беседы с магами встал вопрос, где Глебу жить, но Азарин, как выяснилось, всё предусмотрел.

— На «Фабрике»? — переспросил Глеб, выезжая из штаба: слышать, что его поселят в кафе, было как-то странно. — Но почему именно там?

— По трём причинам, — Монгол придержал дверь, чтобы он мог выехать. — Во-первых, это прекрасное место, где живут хорошие люди, во-вторых, они готовы тебя принять, а в-третьих, жить с кем-то из законодержцев тебе нельзя.

— Почему? — осведомился Глеб.

Монгол задумчиво потёр бороду:

— Долгое общение с нами может плохо сказаться на неокрепшей детской психике…

Он явно недоговаривал: в самом деле — почему «Фабрика»? Но их ждал Идар, и Глеб въехал в минивэн, так и не получив объяснений.

Наталья Марковна вышла навстречу, едва они подъехали к кафе.

— Я покажу твою комнату, — хозяйка открыла дверь, пропуская Глеба в зал. Тот был полон посетителей: идя вдоль столиков, она со многими здоровалась.

Через кладовую Наталья Марковна прошла к подъёмнику. Пока поднимались, она не умолкала:

— Тут всегда суета: работаем сутками, в две смены. Многое готовим ночью, чтобы к завтраку была свежая выпечка. Она у нас не только для заведения: торты с пирожными развозим по гостиницам, ещё в несколько магазинов…

Подъёмник остановился, и Наталья Марковна первой вышла в коридор второго этажа:

— Ну а здесь мы живём. Тут несколько комнат: моя, Ангелии Бориславовны, спальня для гостей… А это комната Тёмы, ну а теперь и твоя: здесь светлее всего!

Вслед за Натальей Марковной Глеб въехал в просторное помещение. И правда светло, хоть и беспорядок: передним колесом он задел мяч, на ковре валялись детали конструктора. В комнате имелись две кровати — одна у левой стены, другая у правой.

— Твоя постель, — Наталья Марковна кивнула на кровать слева, над которой свисали трапеции — такие служат для подтягиваний: перебраться с их помощью в коляску легче лёгкого. — Ещё тебе письменный стол нужен, но его мы купить не успели.

— Спасибо… — смутился Глеб — и удивился ответу:

— Вообще-то спасибо должна сказать я.

— Вы?.. Но за что?

— За то, что ты пытался спасти моего брата.

С глаз Глеба словно сошла пелена: теперь он заметил и круги под глазами Натальи Марковны, и боль в её взгляде… Как у того, кто недавно кого-то потерял.

— Я не знал… — сконфузился Глеб.

— И не должен был — никто ведь не говорил тебе… — хозяйка «Фабрики» приблизилась. — Далебор многим успел помочь, и он не хотел, чтобы его дар был утрачен — но, не найди ты его в тот вечер, так бы всё и случилось. Неважно, станешь ли ты законодержцем — главное, ты не дал Далебору умереть с тяжестью в сердце… Вот за это я тебя и благодарю.

Глеб потупился: благодарность казалась ему незаслуженной.

— Мам! — крикнул с лестницы Артём. — Там Елизавета Павловна пришла, спрашивает про заказ к свадьбе!

— Уже иду! — Наталья Марковна взглянула на Глеба. — Азарин чуть не поселил тебя в гостинице, но я сказала, чтобы он об этом забыл… Ты ведь не откажешься с нами жить?

Глеб сглотнул — говорить стало трудно. Вот так просто — без сомнений и пафоса — его зовут в семью… Будто просят передать соль.

Он лишь вымолвил «спасибо», а Наталья Марковна улыбнулась:

— Я попрошу Артёма, чтобы он всё тебе показал…

— А меня и просить не надо — я и так покажу! — Артём влетел в комнату, будто того и ждал. Глеб опомниться не успел, как мальчишка схватил его за руку и потянул вместе с креслом.

Через час Глеб знал на «Фабрике» все углы. Тут было два цеха — хлебопекарный и кондитерский, и трудилось в них по семь человек — всех сразу и не запомнишь. Работа не прерывалась ни на миг: что-то пеклось, замешивалось, укладывалось в формы… Дюжина ароматов смешались вместе (ваниль, корица, миндаль и много чего ещё), а шоколад для тортов пробудил в Глебе желание забыть о законодержцах и немедленно стать кондитером.

После «экскурсии» Артём куда-то убежал, а Глеб поддался любопытству и, выехав на улицу, пересёк проулок. Остановился он у пристани, которую видел утром. Из воды опять выныривали сверкушки; Идар был прав — они походили на касаток… Только были не чёрно-белыми, а блестящими, как будто обтянутыми фольгой.

«Надо же, — подумал Глеб, — море совсем рядом…» Дома он о таком и не мечтал.

Дома… От этой мысли в груди заныло.

— Начинает доходить, что случилось?

Глеб вздрогнул: рядом стояла Дея — и когда появиться успела?! От испуга он дёрнул рычаг на джойстике, и кресло отъехало на метр.

— Откуда ты взялась?!

— Открыла портал. Зашла на «Фабрику», но там тебя нет… Мы примещаться умеем — забыл?

Глеб выдохнул, успокаивая нервы. О примещениях он и правда забыл.

— Как вы это делаете?

— Нельзя объяснить… — Дея помедлила. — Ты не поймёшь, пока не почувствуешь магну.

— Энергию, излучаемую спиритусами? — уточнил Глеб. — А когда я её почувствую? Когда тоже стану волшебником?

— Ты уже волшебник — просто ингениум в тебе пока не проявился. Но и когда проявится, магну ты не ощутишь: нужно время.

— То есть примещаться я смогу нескоро… — заключил Глеб, уже представивший, как здорово было бы открыть портал туда, где не проедет кресло. — Зачем же вам машины, если каждый приместиться может?

— Во-первых, не каждый, во-вторых, чтобы хаос не создавать, — Дея глянула в проулок. — Только представь: сразу пятеро откроют сюда портал… Столкнутся лбами, а то и покалечатся. Врачам, пожарным и нам примещаться можно, остальным — в экстренных случаях.

Из «Фабрики» донёсся голос Идара: там всё пытались чинить просеиватель. Дея усмехнулась:

— Скоро ко всему привыкнешь, а пока что держи, — она протянула мобильник. — Теперь это не розыгрыш. Вместо смартфонов у нас зерфоны — работают на зеркальной магии… но ты-то ею не владеешь, так что пользуйся этим. Если что, жми красную кнопку — она свяжет тебя со штабом, — тут вид у Деи вдруг стал весёлым: — Кстати, ты не спросил, что с моими волосами и куда делась моя серьга.

Глеб взял мобильник (настоящий раритет!) и вновь подумал о доме. Серьги с причёсками его сейчас не волновали.

— Всё будет хорошо, — сказала Дея. — Ты поступил верно: после встречи с Далебором твоё место здесь.

Это навело Глеба на мысль:

— А если бы я не принял твоё предложение? Сказал бы, что не хочу, чтобы меня все забывали… Что было бы тогда?

По лицу Деи скользнула тень:

— Ты точно хочешь это знать?

— Точно.

— Тебя доставили бы сюда силой.

Глеб кивнул: хотя бы честно…

— Штаб дорожил Далебором, — Дея будто оправдывалась. — Мы не могли допустить, чтобы обладатель его дара остался в неволшебке.

— Дурацкое слово.

— Слово как слово… Мне пора.

— Постой… — Глеб обернулся. — Что с твоими волосами? И куда делась твоя серьга?

Дея улыбнулась:

— Я люблю менять внешность, когда отправляюсь в неволшебку, а здесь надо соответствовать уставу. Ты тоже будешь ему следовать.

— А вдруг я не хочу быть законодержцем?

— А ты планировал стать блогером?

— Я из любопытства спросил.

— Из любопытства слушают сплетни. Пока!

И Дея исчезла.

Вот, значит, как выглядит примещение, подумал Глеб. Было странное чувство, что такое он уже видел, — но теперь это не удивляло.

Над бухтой разнеслась трель, будто с десяток дудочников сыграли на флейте; Глеб понял, что это пели сверкушки. Возможно, они приветствовали его… Глупость, конечно, но хотелось думать именно так.