Препод 3

Глава 4

— Так, кривая распределения мощности длительного заклинания, не прямая линия, как написал Маркшуш, — произнёс я, разбирая тестовую работу которую группа дружно писала в качестве подготовки к такой же но уже на экзамене.

Типичные ошибки я собрал воедино и теперь озвучивал с кафедры студентам.

— Запомните, в самом вопросе уже дается половина ответа. Вот как, как можно было написать, — прямая, если уже указано в вопросе, — кривая. Ну глупая же ошибка. Маршуш… Маршуш!

Бессовестно дрыхнущий, лицом в стол, студент, стоило мне рявнуть громче, тут же, болванчиком подскочил, пуча глаза и ошалело на меня глядя.

— Всё ясно, — вздохнул я, — опять по ночам не спим, а потом спим на занятиях. Вы действительно считаете, что это более эффективный способ подготовится к экзаменам? Вот, возьмите пример со старосты.

Я повернулся к первому ряду, но, внезапно, увидел только торчащий вверх пучок волос девушки, которая тоже, подложив под голову руки, беззастенчиво спала.

— И ты, Брут, — с укоризной произнёс я.

— Ладно, — я отложил в сторону листок с выписанными ошибками, — завтра у вас письменный экзамен по теории магии. Событие весьма ответственное, и мне совершенно не нравится, как вы подходите к его сдаче.

— Мы готовимся, — прозвучал чей-то голос.

— Я вижу, — кивнул я, — не спя по ночам. Ну хоть, халява приди, в окно не орёте.

— А что, помогает? — живо поинтересовались у меня.

— Только дуракам, — ответил я, — а вы тут все умные, поэтому вам не поможет. Запомните простую истину, сон, это механизм отдыха и восстановления. Не будете нормально отдыхать, забудете не только всё, что учили ночью, но и то что помнили до этого. Поэтому сегодня приказываю лечь спать не позже десяти, а вот встать надо шесть утра, да, за три часа до начала экзамена и два из этих трёх потратить на повторение изученных тем. Это будет куда эффективней, чем все эти ваши полуночные бдения.

Ещё раз посмотрел на красноглазую братию, попеременно прикрывающую ладошкой рот, в попытках скрыть истошное зевание, вздохнул.

— Нет, так дело не пойдёт. Объявляю сорок минут на сон. Располагаться можете как угодно, но через сорок минут приду и разбужу. И не вздумайте опять вместо сна учебник читать. Накажу!

Для острастки погрозив пальцем, я сложил бумаги и пошёл к транспортеру, пока образовалось свободное окно, следовало доделать кое-какие дела.

— Вольдемар? — удивлённо взглянул на меня Калистратис, — у тебя же, вроде, занятия?

— Скомандовал им спать, — махнул я рукой, — а то сидят, зевают, с мысли сбивают.

В приёмной было пусто, а сам магистр, увлечённо поливал цветы на окне. Не из лейки, понятное дело, конденсировал влагу прямо над кадками и рукотворная тёмная тучка обильно орошала дождём растения, то и дело потрескивая разрядами.

— Тоже дело хорошее, — покивал старый маг, — да, как насчёт на рыбалку в воскресенье сходить? Будет парочка моих старых друзей. Потравим байки, половим рыбу.

Я почесал затылок.

— Ну, если не обременю. А то рыбак из меня тот ещё.

— Не страшно, — улыбнулся в бороду магистр, — там тоже не великие рыболовы соберутся.

Калистратис явно чего-то не договаривал и, похоже, ловля рыбы там предполагалась делом десятым. Но ничего опасного, в этом предложении, я тоже не чувствовал, поэтому решил сходить. на месте и узнаем, чего хотят эти старые друзья.

— Да, — спохватился, я, — я зачем, собственно. Меня тут озадачили из магистрата титулом. Я теперь, оказывается, барон Локарис-Марнгаузе.

— Интересно, интересно, — поднял брови маг, поворачиваясь и задумчиво глядя на меня, — знакомая фамилия. Знавал я барона Марнгаузе, у него ещё такой большой особняк, на Единорогов проход был.

— Нету больше особняка, — кисло произнёс я, вспоминая остатки закопчёных стен, — но да, это он.

— Насколько я знал, у барона не было наследников, — пробормотал Калистратис, — но если из магистрата, то вероятно решалось всё выше, титул-то имперский.

— Ладно, — кивнул маг, — как бы то ни было, поздравляю. Рад, что Империя отметила твои заслуги, и, отчасти, понимаю, почему именно таким образом. А в чём был вопрос?

— Да, — я развел руками, — не совсем понимаю, что мне с этим титулом делать. И Академию официально уведомлять или нет? Да и вообще. Какие по этому поводу подводные камни есть?

— Подводных камней не то чтобы много, — подёргал за бороду Калистратис, — но кое что сделать надо будет. Ты с магистрата какую бумагу получил?

— Вот, — я немедленно протянул магистру свиток.

Развернув его, тот бегло пробежал глазами, затем свернул и отдал мне обратно.

— Значит так, — произнёс маг, — то что у тебя, это официальное уведомление. Ты был принят в род по наследственному распоряжению почившего барона, поэтому отдельно пожалованную грамоту не выдавали, как и не выпускали императорский указ. Это касается только вновь образованного рода. Грамота есть в архиве Имперской Канцелярии и касается всего рода Марнгаузе, а тебя просто вписали в дворянские книги, присоединив к роду. Что хочу сказать, — это достаточно умно. Каждый вновь образованный род и почётный титул сразу привлекает к себе много внимания. А в твоём случае всё провернули тихо. Что ж, видимо Имперской Канцелярии так было нужно.

— И что мне с этим уведомлением делать?

— Ну, во-первых, занести в бухгалтерию, у нас для титулованных особ повышенный оклад.

— На сколько повышенный? — заинтересовался я.

— На пять процентов.

— Не густо.

— Сколько есть, — пожал плечами магистр. — Да, у себя отметку я тоже сделаю, за профессоров с титулом плюс несколько баллов в рейтинге. Будет повод слегка увеличить плату за обучение.

Тут в приёмной показалась ректор.

— Вольдемар, ты чего не на занятии?

— Студентам поспать дал, — я чуть улыбнулся женщине, — Сильвия, ты как всегда, прекрасна.

— Ты мне зубы не заговаривай, — надулась та, — что значит поспать? Студенты учиться должны.

— Ой, только не надо вот этого, — поморщился я, — у них завтра экзамен. Это и так стресс. Пускай хоть немного расслабятся.

— Опять ты со своими экспериментами, — Нодерляйн скривилась как от зубной боли, — а-а, делай что хочешь. Завтра на экзамене и увидим, какие результаты твоё обучение дало.

— Сильвия, а наш мальчик-то, бароном стал, потомственным, — словно промежду прочим вдруг заявил Калистратис, — Локарис-Марнгаузе.

Та на миг замерла, затем плечи женщины опустились.

— Теперь он ещё и благородный, совсем берега потеряет, — со вздохом произнесла она, — час от часу не легче.

После чего скрылась обратно в ректорском кабинете и, судя по звуку, заперлась там на замок.

— Довёл ты её, — с укоризной заметил магистр, — а она, между прочим, не самая худшая на этом месте.

— Да я-то что?! Что вы из меня злодея какого-то делаете.

Я действительно обиделся. Ведь хочу как лучше. И всё делаю для улучшения учебного процесса, а они…

В общем, уходил я слегка оскорблённый подобным отношением. Незаслуженно оскорблённым, прошу заметить. Ну ничего, экзамены и правда покажут, кто есть ху.

Пещера, оборудованная под наши нужды, ровно через сорок минут встретила меня идиллическим сонным царством. Только мимо пронеслась неугомонная пшеница, которую никак не получалась изловить, да сидевший в клетке у транспортатора сторожевой экземпляр слегка приподнял пасть, повернув её в мою сторону. Правда быстро признал и улегся обратно. Уж не знаю, по запаху он нас определял или ещё по чему, но с некоторых пор он безошибочно отличал меня с студентами группы от любых других людей. Завидев постороннего, он тут же бросался на прутья клетки, пытаясь дотянуться до чужака и остервенело грыз металл, издавая челюстями неприятный скрежет.

— Ну что, — громко произнёс я, — выспались? Всё, сон час окончен, пора учится дальше.

В ответ послышались стоны и тихие проклятья, и студенты, обустроившиеся кто где, поползли обратно за столы, а я вновь подошел к кафедре, доставая лист с ошибками.

— Итак, мисс Виолар, — я нашел взглядом сонно смотревшую на меня Альтину, — когда вы считали площадь воздействия заклинания, вы плотность в чём брали?

— В магомах, — подумав, осторожно произнесла та.

— А если точнее, в магомах на кубический сантиметр, — уточнил я, — а формула была в кубометрах. Вас не смутило, что согласно результата, получившийся объем накрыл бы весь Анкарн, еще и пригород бы захватил? Сколько раз нужно повторять, ну проверяйте размерность…

Опытное поле, на котором мы высеивали отобранные для опытов образцы нашей генной магоинженерии, вовсю колосилось пшеницей разной степени зрелости. За сторожа у нас был старец Мефодий, который хоть и лишился большей части своего накопленного с войны арсенала, но заимел магическую фузею, которую собрали несколько моих студентов, специально для него. Он её заряжал солью и пулял на любой подозрительный звук. Работала фузея по принципу пневматики, знай соль засыпай и пыж поплотнее утрамбовывай. Только вместо пружины, у нас был небольшой кристалл с заклинанием, который при активации создавал в стволе локальный воздушный удар, который и отправлял соль в полёт на полсотни метров. Надёжно, эффективно и главное, — не смертельно.

Довольны остались все, ну разве что, кроме нашего ботаника, который всё пытался путём промышленного шпионажа заиметь наши агромагические разработки. Со второй попытки Мефодий таки смог этому деятелю засадить полный заряд соли пониже спины, заставив потом полдня отмачивать задницу в ближайшей речке.

— А, Вольдемар! — замахал мне старец с крыльца, где сидел, оборудовав позицию для стрельбы из кресла с пледом и столика, на котором лежало само ружьё, — заходи, заходи.

— Ну что, — поинтересовался я, поднимаясь к нему и присаживаясь на перила, — не тревожили больше ракамакцы?

Мы не стали разочаровывать старика, пусть считает, что он тогда героически отбил атаку шпионов Протектората. Всё-таки ветеран, да и не погиб никто. Заодно мои усвоили правило не бросаться магией направо и налево.

— Проклятые некрофилы! — ругнулся Мефодий, — нет, уже неделю как не видел. Боятся моей боевой подруги.

Он ласково похлопал ладонью по ружью.

— И ведь знаешь, какие подлые, — повернулся он ко мне в кресле, — постоянно притворяются, то они мои соседи, то с магистрата, то купцы. Сборщиками податей, представляешь, назывались. Ещё смели орать, про какой-то налог на землю. Землю переданную мне императорским указом! Настырные такие оказались, три раза приходили.

— И что, отстали? — с интересом переспросил я.

— А куда они денутся, — хохотнул ветеран, — я старый солдат, в переговоры с врагом не вступаю, стреляю на звук.

Я тоже посмеялся. Затем уточнил:

— То есть пока у нас всё впорядке, на поле без происшествий?

— Ну как, — задумчиво почесал Мефодий затылок, — не совсем. Деруться часто.

— Кто дерётся? — не понял я.

— Ну пшеница, — пояснил старик, — с разных делянок. То спокойно себя ведут, то не-нет, махач устроят, бегай разнимай потом. Да вон, сам посмотри.

Мефодий ткнул пальцем в сторону наших опытных посадок и ломающимся старческим голосом заорал:

— А ну прекратили! Прекратили кому говорю!

Я присмотрелся в том направлении, куда он показывал, и ахнул. Ровно на границе между двух квадратов, засеянных разными образцами пшеницы, словно бушевала мини буря, стебли активно махались друг с другом, хлеща колосьями и, то и дело, выбивая друг у друга зёрна.

— И вот так каждый раз, — проговорил старик, хватая и ловко снаряжая фузею, — порасхлещутся, что полупустые потом стоят, кому они нужны потом такие будут? И чего не поделили, не пойму.

Прицелившись, он выстрелил прямо поверх пшеницы, что магическим образом её угомонило.

«Наверное, потому что соль, — подумал я, — соль им вредна, чувствуют, похоже».

— Ну вот, — Мефодий вновь уложил ружьё на стол, — теперь порядок.

— Да уж, — пробормотал я, соскакивая с перил, — действительно порядок. Пойду-ка я, пожалуй, проверю, чего это они устраивают.

— Проверь, проверь, — покивал старик, — только вон в тот угол не заходи.

— Что, ещё сильнее дерутся? — приподнял я бровь.

— Да нет, эти, как раз, смирно стоят. Только пару дней назад, какие-то собаки бродячие к ним туда залезли.

— Собаки нападут что-ли? — удивился я повторно.

— Да нет, собак я с тех пор там не видел, — Мефоддий достал трубку, набил её табаком, прикурил и втянул густой дым, — а вот кости их, видел. А вчера и костей не осталось.

Я замер, переваривая услышанное. Затем вздохнул, покосился на невозмутимо курящего старика и произнёс:

— А заборчик-то, похоже, повыше придётся сделать.

— А вот это правильно, — кивнул тот, — нечего ракамакским шпионам раньше времени про наши новые военные разработки знать.

— Так это не… — начал было я, но ветеран продолжил, перебив меня.

— Я ведь сразу понял, для чего всё это. Засеять такой пшеничкой вдоль границы. И красота. Враг, не подозревая, попрётся прямо через него и весь сгинет. Хе-хе, через недельку и доспехов не останется.

С такого ракурса на нашу генномодифицированную культуру я, признаться честно, не смотрел. А если действительно предложить Легиону? Как раз в пару тем с грантами вписывается. Главное результат уже есть. Вот только как избежать френдли фаера? Чтобы переваривала только чужих, а своих не трогала? И каков, собственно, механизм действия?

За подготовкой к экзаменам, контроль за опытным полем был вынужденно ослаблен, а тут вон какие интересные результаты пошли и я, засучив рукава, решительно шагнул в вымахавшие мне почти по пояс густые пшеничные заросли. Следовало немедленно взять несколько образчиков для лабораторного изучения новых свойств.

Правда, уже через пять минут я кое как с трудом выбрался обратно, ладонью прикрывая подбитый глаз.

Зорко наблюдавший за мной Мефодий, тут же крикнул:

— Брунгильда, неси воды и полотенце!

А я, кое как отряхнув мантию от земли и соломы, пожаловался:

— Ведь ни одного колоска выдернуть не успел. Сразу повалили и давай лупашить. По глазу, вон, зарядили, синяк теперь будет.

Тут на пороге дома показалась монументальная служанка, как обычно, неодобрительно посмотрев на хозяина, поставила графин на стол, рядом бросив полотенце и без слов ушла обратно.

— Ты компрессик, компрессик сделай, — посоветовал старик, и я, смочив ткань, приложил ту к глазу.

— С норовом культура, — добавил он, когда я вновь присел на перила, решая, как к пшенице подступиться, — с характером. Неправильно ты к ней пошел, без уважения.

— Кланяться ей теперь, что ли? — буркнул я раздражённо.

— Почему кланяться, — хитро улыбнулся Мефодий, — а ты вон соли горсточку возьми в руку, сразу покладистей станет.

И действительно, стоило насыпать в ладонь соли, как поведение растений мигом изменилось. Теперь они всеми силами старались от меня отодвинуться. Я шел вперед, вытянув перед собой кулак, и пшеничное море расступалось передо мной, как перед Моисеем.

— Так-то лучше, — довольно произнёс я.

Отобрав несколько образцов, завернул их по отдельности в тряпки и, затем в мешок. Оставалось только проконтролировать, как пройдут завтрашние экзамены и можно приступать к изучению.