Преобразователь

СЕМНАДЦАТЬ:

— Живы? — повторила я, желая верить, но боясь этого.

— Большая часть. Несколько умерло, и Светоч решил сказать, что это случилось со всеми. Его людей видели идущих с телами в морг.

Тали рассмеялась, ее щеки покраснели от облегчения.

— Это прекрасно! Тогда мы еще можем их спасти.

— Что? Нет, — сказала я. — Если мы вернемся, то все погибнем.

— Но мы должны, Ниа. Мы не можем оставить их там.

Кионэ кивнул.

— Потому я пошел искать тебя. Они навредили Ланэль. Я видел ее на одной из кроватей там. Тот больной на голову Старейшина, желающий порезать их…

— Виннот.

— Ага, Виннот. Он заставил меня носить припасы, и я увидел Ланэль и остальных. И услышал, как Светоч сказал ему, что они смогут легко закончить, если герцог подумает, что Целители мертвы. Что они даже смогут уйти раньше, чем он прибудет исследовать.

— Герцог прибудет сюда?

— Я не уверен, — он пожал плечами. — Я слышал не все, но они ожидают его прибытие, хотят уйти раньше, чем это случится.

— Зачем Светочу врать? — спросил Данэлло. — Зачем им уходить?

В этом не было смысла. Я посмотрела на пять испуганных лиц в комнате. Светоч был жестоким, но не глупым. Он должен был знать, что весть о смерти Целителей разозлит людей, и тогда последуют мятежи. Он бы не сделал этого просто так…

Я напряглась.

— Мог ли он сделать это нарочно?

Айлин обхватила себя руками.

— Зачем так делать?

— Не знаю, — ясно, что у Светоча был план, но все остальное в нем оставалось мутным, как вода в болоте.

— Кто знает, что они там задумали? — сказал Кионэ. — Но сообщение сделали вскоре после того, как я их подслушал. Все плохо, Ниа. Тебе нужно вернуться и спасти Ланэль.

Я нахмурилась. Мне нужно, а не ему. Не нам.

Я покачала головой.

— Мы никогда не вернемся туда. Вся Лига на ушах. Тысячи людей на улицах. Солдаты всюду.

— Знаю. Но ты пробиралась раньше, сможешь еще раз.

Сэя тебя побери, так я и стану.

— Ланэль помогала им, Кионэ. Ты ведь это знаешь?

— У нее не было выбора! Она помогала им, но и тебе помогла.

Я фыркнула, и он отвел взгляд.

— Да, не сильно. Но и я мог отказаться.

— Ниа, — сказала Айлин, — если ты права, и мятеж вызвали намеренно, то дела Светоча касаются не только Ланэль… или учеников, — быстро добавила она. — Выгляни. Люди злятся, потому что им сказали, что Целители мертвы, а не из-за их настоящей смерти. Ты же их слышала: они думают, что это ложь, что герцог украл их, как было во время войны.

— Это ложь, — сказал Данэлло, сжав кулаки. — И какая разница, о чем именно врет Светоч?

Разница была. Светоч врал и злил нас, хотя мог соврать герцогу. Не было причины злить нас, если не для плана. Может, Светоч думал, что герцог не поверит, пока не будут верить гевегцы? У герцога должны быть шпионы здесь, и мятежи подтвердили бы слова Светоча.

Но зачем все это? Я вздохнула и провела руками по волосам. Светоч и Виннот хотели сделать что-то, чтобы герцог не узнал об этом. Если ложь была о Целителях, они должны быть частью этого. Чем Целители могут быть полезны Светочу, если не отдавать их герцогу?

Ланэль говорила, что Виннот что-то исследовал для герцога, и для этого ему нужен был список симптомов, но я не видела причину. Герцог думал только о пинвиуме, о получении его. Нет, должно быть то, что нужно и ему, и Светочу. То, что достойно риска мятежа в городе.

Я тряхнула головой и раскрыла рот. Конечно!

— Необычные Забиратели! — закричала я. Никто не слушал. Я забралась на кровать и прокричала. — Он ищет необычных Забирателей!

Все уставились на меня.

— Несколько лет, — начала я, — герцог думал только о двух вещах — пинвиуме и необычных Забирателях. Он тратил на это деньги и солдат. Светоч и Виннот искали что-то среди страдающих учеников по просьбе герцога, что-то редкое, достойное риска из-за лжи ему.

— Забиратели? — растерялся Соэк.

— Как мы. Думаю, герцог понял, как заставить способности Забирателя проявиться. Тали, ты сказала, что ученики пропадали и до случая с паромом?

— Почти за неделю до него.

— И Кионэ сказал, что были еще две палаты с Целителями. Маленькие, наверное, для тех, кого забрали до случая с паромом. Он уже искал необычных Забирателей. А тот случай просто дал ему шанс проверить всех сразу.

Айлин выглядела такой же растерянной, как и Соэк.

— Как проверить?

— Дать им много боли. Это как близнецы — я не ощущала в них ничего такого, пока они не получили боль, и тогда я заметила.

Данэлло побледнел и вскинул руку.

— Какие близнецы? Мои братья? Джован и Бахари?

Я прикусила губу, вина подавила волнение.

— О, Данэлло, прости. Стоило сказать раньше, но я пыталась защитить их, — я рассказала о том, что ощутила о связи близнецов и боли. О том, как их таланты показались сильнее. Он побледнел еще сильнее.

Кионэ вытер лицо рукой.

— Ланэль говорила, что ей приказали следить за несколькими учениками с особыми симптомами. У нее был целый список с ними.

— Она уделяла мне много внимания, когда мне впервые стало лучше, — тихо добавил Соэк. — Я начал притворяться, что мне больно, и она перестала.

— Но Виннот работает на герцога, — сказал Данэлло. — Как и Светоч.

Кионэ скрестил руки на груди.

— Работа на кого-то не означает верность.

— Все знают, что он сделает с ними, если раскроет правду, — сказал Данэлло. — Зачем тогда рисковать?

— Какая разница? Мы идем за Ланэль или нет? — проскулил Кионэ, глядя на окно, пол, дверь, словно он был…

— Отвлечение, — сказала я, задрожав. — Это все отвлечение! Потому Светоч поднял мятеж. Это не только поддержит ложь, что Забиратели мертвы, но и кто заметит, что Светоч и Виннот сбежали в этом хаосе? — бессердечные крысы! У них были печати для путешествий басэери, но у похищенных Забирателей — нет. Они будут записаны в тетради путешествий, и это попадет к герцогу, он поймет, что его предали люди, которым он доверял. И что они украли у него. Они не могли этого позволить. Им придется обходить пункты проверки, отвлекать всех, чтобы их побег не увидели.

Святые, они пытались предать герцога! Я тоже была против него, но это не значило, что нужно жертвовать Гевегом.

На лице Тали сияла надежда.

— И если все услышат, что Светоч соврал им, что герцог не украл Целителей, то они прекратят мятеж?

— Возможно, — сказала я, но особой надежды не было. — Это может разозлить их, но генерал-губернатор хоть сможет схватить его. Это успокоит людей. Но если мятеж не прекратится… — я не хотела заканчивать предложение. Герцог сожжет нас, как сделал с Сориллем.

— Вот видишь? — сказал Кионэ. — Тебе нужно вернуться в Лигу.

Я хотела. Забиратели были беспомощны, как и Тали, но их было некому спасти.

— Мы не можем попасть внутрь. Должен быть другой способ доказать ложь Светоча.

— А если ты выжжешь путь? — спросил Соэк. Я скривилась, все посмотрели на него.

Тали взглянула на меня.

— О чем он говорит?

— Так мы сбежали. Она была невероятна, — воодушевленно рассказывал Соэк. — Она бросила в стража куски пинвиума и зажгла их. Я никогда такого не видел.

Глаза Тали стали огромными.

— Зажгла? Как?

Болтливый Соэк. Но он хоть не сказал, что я сделала с Ланэль, и я была благодарна за это. Я вытащила из кармана кусочек пинвиума.

— Не знаю. Я была злая, мне было больно, и… это случилось.

Выражение лица Тали стало забавным, она потянулась к кусочку.

— Дай посмотреть, — она подержала его в ладонях, на ее лице проступило недоверие. — Он пустой.

— Не может такого быть… мы все использовали. Это точно.

— Ты… преобразовала его, может? — она сжала в ладонях пинвиум размером со сливу, сдвинув брови. — Не знаю, что ты сделала, но его можно снова использовать.

Восхищенный шепот зазвучал в комнате. Соэк что-то пробормотал о том, что я невероятна. Даже Кионэ понял, что это важно, и не шумел.

— Это невозможно, — сказала я. Опустошить пинвиум чарами можно было, но после этого он уже не мог вмещать боль. Никто не находил способ использовать пинвиум снова, хотя колдуны искали его годами.

— И все же ты это сделала.

Я сидела и смотрела на этот кусочек пинвиума. А если я могла его опустошать? Тогда герцог, узнав это, пришлет за мной целую армию. Вот это будет находкой для него! Я поежилась.

— Можно посмотреть? — спросил Соэк, протянув руку. Тали кивнула и опустила туда кусочек. Он нахмурился и кивнул. — Пустой, — через миг он вздохнул и отдал мне кусочек. — Почти пустой. Приятно избавиться от боли, — он вернул пинвиум мне. — Теперь ты.

Я смотрела на кусочек. Данэлло, казалось, хотел избавить меня от смущения из-за объяснений, я и сама не знала, хотела ли говорить Соэку, что не могу наполнить пинвиум. Тали обхватила мои ладони и пинвиум. Мои пальцы покалывало, пока она передавала мою боль в кусочек, что должен был стать бесполезным. Она на миг задержалась на пинвиуме, а потом опустила на столик. Ее пальцы замерли над кусочком, словно ей не хотелось отпускать.

— Так что насчет Ланэль? — напомнил Кионэ.

Соэк покачал головой.

— После всего, что она со мной сделала? Я туда не пойду.

— Это не ее вина, — сказал Кионэ.

— Она получила по заслугам.

Кионэ выругался и шагнул к Соэку, словно собирался ударить его. Айлин схватила его за руку.

— На это нет времени. Дело не в одном человеке. Если Светоч разозлится, он может убить их. Нам нужно раскрыть его ложь герцогу раньше, чем он пошлет сюда больше солдат.

— И пока люди не начали злиться на генерал-губернатора, — добавила я. Как только это случится, герцог может решить, что осады Гевега мало для того, чтобы управлять нами. Он может решить уничтожить нас, как сделал с Сориллем. Я вздохнула. — Ты права. Нам придется вернуться.

Кивали все, кроме Соэка.

— Я не могу, — взмолился он. — Я хочу помочь, да, но я сбежал из осады Верлатта и той комнаты, я не думаю, что удастся в третий раз. Я не такой везучий.

Они молчали. Кионэ явно был готов присоединиться к нему, словно не он пытался нас толкнуть туда.

— Я останусь и буду сторожить комнату, — сказал Соэк, когда тишина стала неприятной. — Чтобы никто ее не разграбил. Знаю, это не много, но я не… не могу вернуться.

Айлин сомневалась.

— Это мило, и я не хочу оскорбить тебя, но я не знаю, кто ты. Я не оставлю тебя в своей комнате.

Соэк не обиделся.

— Я останусь в коридоре или на ступеньках.

Она подумала и кивнула.

— Ладно, это уже неплохо.

Я смотрела на них: на любимую Тали, на Айлин, ставшую мне почти сестрой, на Данэлло, которого могла полюбить, если мы выживем и сможем провести вместе достаточно времени для этого. Они хотели рискнуть жизнями, чтобы спасти незнакомцев. Как мама и папа на войне. Стоит ли нам это делать? Сможем ли мы? Я вспомнила слова бабушки. Правильные поступки редко даются просто.

— Мы не можем пробить путь. Мы — не обученные солдаты, так что даже с вспышками не сработает, — сказала я и посмотрела на куски пинвиума, ждущие, чтобы их опустошили и наполнили снова, и у меня появился план. — Нам нужно пробраться, как сделала я, чтобы вытащить Тали, а потом выбраться.

Данэлло нахмурился и потер шею.

— Как нам вывести так шестьдесят раненых учеников?

— И не надо. Мы опустошим и используем этот пинвиум, чтобы исцелить их, и сбежим вместе. Мы сможем пополнить пинвиум болью, так что им пробьем путь во дворе. А в Круге Лиги мы покажем всем, что Светоч соврал, — и спасем много жизней.

— Мы сможем так долго отгонять стражей? — спросила Айлин.

Данэлло пожал плечами.

— Зависит от того, сколько их пошлет за нами Светоч. Но если мы проберемся, не потревожив стражей, то сможем успеть многое до того, как проверят учеников. С толпой снаружи стражей внутри должно остаться мало.

Не факт.

— Дверь в палату запирается, да? — спросила я.

Тали кивнула.

— Пока вы будете исцелять учеников, мы сможем их койками забаррикадировать дверь, — сказал Данэлло.

План не был точным, но это была единственная надежда. Я вытащила горсть пинвиума.

— Нам нужно только понять, смогу ли я зажигать их, когда нужно, — иначе мы никого не спасем. Я повернулась Тали, в ее глазах были страх и восторг. — У тебя остались куски, что я давала для боли Данэлло?

— Да. Я не знала, что еще с ними делать, — она вытащила их из карманов и отдала мне.

— Все, отойдите. Я не знаю, какой сильной будет вспышка.

— Я буду в коридоре, — пробормотал Кионэ. Соэк и Айлин кивнули и вышли с ним.

— Я остаюсь, — сказала Тали.

— И я, — Данэлло прислонился к стене и улыбнулся.

Я глубоко вдохнула и попыталась успокоить мысли. Пинвиум был холодным и шершавым. Как я чувствовала себя тогда? Злой и полной боли? Я потянулась к тому гневу и бросила.

Бам.

Пинвиум отскочил от стены и откатился под кровать.

— Не сработало? — спросила Тали.

— Нет. Поверь, ты поймешь, когда это случится.

Не тот гнев. Я злилась, но больше боялась, что меня схватят, когда пинвиум вспыхнет. Я глубоко вдохнула и попыталась снова.

Бам.

— Может, если ты…

— Тали, я работаю над этим.

— Я просто пытаюсь помочь.

— Может, тебе стоит подождать снаружи.

— А если ты…

— Тали, просто выйди… — я смотрела на обломки пинвиума в руках, в ушах звучал шепот отца. Вызвать вспышку — как дунуть на одуванчик. Мне было шесть или семь, я сидела у печи, где папа придавал форму и зачаровывал кусочки пинвиума.

«Их просто зажечь, Ниа, пирожок, — сказал он, охлаждая кусок в ведре с водой у ног. — Ты ощутишь покалывание боли в металле. Потом нужно подумать о том, что ему нужно сделать, отдать приказ. А потом отпустить. Представить, как он летит, как пух одуванчика на ветру».

Одуванчики.

— Поняла. Назад.

Я вдохнула и бросила, представляя легкий пух одуванчиков, разлетающийся в стороны на невидимом ветру.

Вжих!

Я ощутила покалывание, как от песка, как было и в тот раз. Тали и Данэлло позади меня вскрикнули.

— Мы в порядке, — сказала Тали, когда я развернулось. — Как будто ужалило, — она подняла вспыхнувший пинвиум и закрыла глаза. А потом посмотрела на меня с долей удивления и гордости. — Ты умеешь делать это. А ты думала, что у тебя нет сил.

Мои глаза наполнили слезы, но она выбежала раньше, чем я успела понять, как на это ответить. Может, я была не бессильна, но разве такие силы я хотела? Я слышала их восторженные голоса в коридоре. Я могла делать это, хорошо это или плохо. Теперь уже остаться в стороне не выйдет.

Святые, помогите нам. Мы вернемся в Лигу.