Предательства

Глава 20

Я бежала вдоль галереи. Он или в столовой, или в комнате — звонка на урок еще не было. Так что, если они…

И снова сотрясающий землю взрыв. Господи. Они что, притащили какой-то супердинамит, чтобы все здесь раскурочить?

В трех шагах от меня на землю упал объятый синим пламенем предмет и завертелся, бешено шипя, как змея. Я отскочила в сторону и вдруг поняла, что перестала дрожать. Во-первых, есть дело, а во-вторых, слишком жарко. Пот стекал по спине и бокам, словно передо мной открытая духовка — жар шел во все стороны. Мамин медальон, как кусок льда, холодил кожу.

Завернув за угол здания, я перескочила через догорающие обломки и решила не подходить близко к стенам. По лужайке перед Школой носились силуэты, подъездная дорога пестрела прыгающими тенями и зловещими оранжевыми отсветами. Каменные львы у входа словно ожили — подняли головы и оскалились. В изумлении я встала, как вкопанная.

Передо мной открылось поле боя.

Огромная мощеная площадка перед входом кишела гибкими волчьими фигурами. Вервольфы скакали и крутились на месте, кто-то отпрыгивал в сторону, чтобы зайти сбоку — и все они сливались в темную бесформенную массу и двигались с нечеловеческой скоростью. Их глаза горели. Здесь были и дампиры — они держали оборону перед ступенями, по которым я поднималась в день своего приезда. Один из них сжимал в руках два длинных тонких клинка, не сверкавших на свету. У другого я заметила деревянные мечи. Малайка. Это был Блондин. Его кудри мерцали в неровных отблесках. Он поднял голову и что-то крикнул — и все дампиры сомкнули ряды.

У меня подогнулись колени. Я не видела Грейвса; несколько секунд меня шатало, как пьяную. Еще один взрыв разорвал воздух, и вдруг подул ветер. Туман стал заволакивать все пространство вокруг, пробираясь между неподвижных и скачущих фигур, словно ощупывая их длинными пальцами.

Вервольфы опрокинулись и сдали позиции, дампиры на ступенях сбились в кучу. Все двигались молниеносно, я даже растерялась, не зная, что делать дальше. Папа никогда не говорил, надо или нет ввязываться в гущу боя.

И я стояла, как дура, уставившись на весь этот хаос. И тут позади меня раздался душераздирающий вой, разорвав ночь пополам. Ветер тронул шею под заплетенной косой, и я резко обернулась. Мир снова замедлился, но на этот раз я ощутила, как в голове что-то выгнулось, и мир словно загородили прозрачным оргстеклом. Было немного больно, будто я растянула связку и не подождала, пока заживет.

Волк завис надо мной, белая полоса на морде вспыхнула в отблесках пожара. Я резко выдохнула и, упав на землю, откатилась в сторону. Камни больно впились мне в спину через свитер. Всполохи огня странно плясали вокруг волка, который приземлился неподалеку, и только в этот момент я поняла, что целился он вовсе не в меня.

Черт!

Я вскочила на ноги, нашаривая потайной карман сумки. Пришло время достать пистолет — все сражавшиеся перед входом в Школу уже нас заметили.

Пепел, рыча, присел передо мной. Два раза он клацнул зубами, в стороны полетела слюна. Я сдавленно вскрикнула и на заплетающихся ногах стала отступать назад. Он снова зарычал, его бешеные глаза светились неземным огнем. Новый взрыв потряс Школу, и ближайшая к нам стена начала рушиться с невероятным грохотом. Пепел прыгнул по направлению ко мне, я снова вскрикнула и попятилась дальше. Меня осенило: он не нападает, а просто огрызается, как пастушья собака. Отгоняет в сторону! И подняв голову, я поняла почему.

Все вампиры, которые до этого пытались попасть в школу, теперь смотрели на меня. Пожар освещал их в причудливых застывших позах — вервольфов, зависших в воздухе, дампиров на лестнице, — я даже увидела ошеломленного Крюгера, — все уставились на меня с разной степенью ужаса на лицах.

— Све-та-чаааа! — Ветер подхватил полный ненависти возглас, а лица слились в одну карикатурную гримасу ярости с острыми клыками. — Све-та-чаааа!

Черт!

Носферату перестроились и размытой массой бросились в мою сторону. Пепел отчаянно зарычал и метнулся ко мне — белая полоса на морде оставила в воздухе след, как бенгальский огонь. Это вывело меня из шока, я крутанулась — так, что коса описала дугу, — и, рванув с места, понеслась вдоль стены Школы. Я знала: у меня ничего не получится. Теперь было ясно, зачем они атаковали Школу. И снова я бежала, чтобы спасти свою шкуру.

Я еще не свернула за угол, когда меня нагнали страшные звуки — высокий, холодный и резкий, как треск бьющегося стекла, вой вервольфов, пронизывающее улюлюканье дампиров и ужасный, впивающийся в мозг тысячью осколков, крик носферату. Это смертоносное трехголосье, записанное и воспроизведенное на большой громкости, могло бы привести к остановке сердца.

Медальон подпрыгивал на груди под свитером, обжигая кожу ледяным холодом. Зубы ныли от сильной боли, и если бы хватило дыхания, я бы закричала. Но времени на это не было — за спиной, сотрясая землю, грохотали шаги. И я сделала то, что могла. Не самая удачная мысль, но ничего другого не оставалось. Пробежав вдоль стены до галереи — сумка шлепала по ноге, сжатые кулаки молотили воздух, — я подскочила к самой большой пробоине и, собрав все свое

мужество, бросилась вперед, в чужеродное пламя.

* * *

Пламя. Дым в воздухе. Добежав до конца коридора, я упала на четвереньки и поползла дальше. Осколки стекла сверкали в языках огня и хрустели у меня под коленками. Я очень надеялась, что не пораню руки. Во рту снова вкус воска и гнилых апельсинов. Я сплюнула и услышала шипение. От жара, как от масла, кожа заблестела и натянулась. Пламя стало еще более зловещим — в оранжевых языках заискрили синие огоньки. Они расползались по каменным стенам, разнося жар. Оранжевое пламя двигалось вместе со мной, синие огоньки отступали.

Позади раздался крик. Если вы никогда не слышали крик гибнущего в сражении вампира, то считайте, что вам повезло. Звук длится и длится, проникает в мозг, бьется внутри черепа, отскакивая от стенок, пробирается глубже и глубже; вы вот-вот закричите сами, и в этот момент край мироздания приподнимается, открывая вашим органам чувств отвратительные ощущения, погребенные в недрах подсознания.

Я ползла дальше по объятой пожаром галерее, ковер плавился и прилипал к рукам. Наконец, через еще одну дверь я вывалилась в сад — инстинктивно следуя потоку прохладного воздуха. Кашляя и пытаясь отдышаться, я поползла в самый центр. Дым стоял стеной. Горящие предметы глухо падали вокруг, как метеориты.

Ну, что, Дрю, не лучший выход.

Я чуть не свалилась на гравий, успев кинуть взгляд через плечо. Позади стояла стена рыжего огня и черного дыма, вампиры не появлялись, но их колючая энергия пропитала воздух. Это была смешанная с агонией ненависть, полыхавшая, как сейчас полыхала Школа. Я попыталась закрыться от этого звука, поперхнулась и закашлялась, но все равно ползла дальше.

Кусты в саду тоже горели. Я нацелилась в середину сада — там стояли каменные скамьи с деревянными спинками, краска на которых уже дымилась. Я залезла под одну из них, съежилась, как могла, подобрала колени и прислонилась спиной к каменной ножке скамьи. Подтянула к себе сумку, вынула пистолет. По щекам бежали слезы — не от страха или боли. Просто вокруг расползался дым, плотными пальцами щупая глаза. Меня сотрясали приступы кашля.

Я-то думала, прорвусь через галерею и найду какой-нибудь не охваченный огнем уголок, в котором удобно спрятаться. А оказалась в ловушке. Вампиры до меня здесь не доберутся, но огонь может сделать всю работу за них. Впрочем, я все равно предпочту заживо поджариться, чем быть растерзанной на части кровососами.

Ой ли? Дышать становилось тяжелее. Я съежилась еще больше, пытаясь у самой земли найти пригодный для дыхания воздух. Медальон по-прежнему холодил мне грудь и как будто гудел. От свитера шел пар, краска на скамейке от нагревания испускала химический запах. В углу сада расцвел огненными цветами сухой розовый куст.

Ничего себе! Я смотрела на тонкие колючие ветки, которые шипели и потрескивали. Пистолет выпал из руки. Все было в огне, перед глазами поплыл туман, голова закружилась.

— ДРЮ-У-У-У-У-У!! — Долгий протяжный крик.

Я не узнала голоса, который заставил пламя колебаться. Я закашлялась, задыхаясь от дыма. Вокруг все словно на размытой картинке, синие язычки пламени подобрались вплотную к мощеной площадке, сужая круг оранжевого огня. Скамья становилась невыносимо горячей. И вдруг мне представилось, как у меня в руке взрывается пистолет. Оружие может взорваться от жара. Так говорил папа.

Не надо, Дрю, подумала я, перевалившись на бок и схватив пистолет. В этот момент среди пламени замаячила темная фигура.

— ДРЮ-У-У-У!

Я опять закашлялась, пытаясь прочистить легкие. Дышать нечем — везде сплошной дым. Перед глазами все затуманилось.

Кто-то, не переставая, чертыхался. По крайней мере, мне так послышалось, но слова были какие-то необычные, как будто иностранные. Крепкие пальцы схватили меня за плечо и вытащили из-под скамейки. Я слабо сопротивлялась, пальцы, державшие пистолет, ослабли. Что-то прижалось к моей щеке — сначала дерн, потом что-то мягкое. Меня тащили. Мир вокруг обрушился. Я куда-то падала. Все тело содрогалось от рева пламени. И вот я в огне, телу нестерпимо больно, кожа облезает. А потом мы вырвались наружу, на прохладный воздух и покатились по земле, от нас с шипением шел пар. А дальше…

— Достаньте кислорода, черт возьми! — кричал кто-то. Какие-то руки схватили меня, я, кашляя, пыталась отбиться ногами и кулаками.

— Успокойся! — На этот раз я узнала голос. — Черт побери, Дрю, мы же хотим помочь.

Грейвс? Я попыталась выговорить его имя и поперхнулась. Глаза почти не видели, кожа обожжена. Я раскинула руки, пытаясь вдохнуть больше воздуха… И все. Меня вывернуло наизнанку…

Мне протерли лицо чем-то влажным и прохладным. Как хорошо… Я закашлялась. Меня повернули на бок, я поперхнулась сгустком соплей и сплюнула. Кто-то поддержал мне голову, засунул что-то в нос, и я ощутила прохладу, успокоившую обожженные легкие. Я снова опустилась на холодную землю, мокрая трава колола кожу. Руки и ноги отказывались повиноваться. Кто-то обнял меня, я заморгала, и из глаз хлынули слезы, смывая налипшую грязь.

— Господи Иисусе, — прошептал Грейвс. Рядом кто-то кашлял и ругался. Послышался треск и рычание. — Оставьте его в покое, он ее вытащил! Оставьте его!

Последние два слова были сказаны громовым, не терпящим возражений голосом, и шум стих, если не считать гула пожара.

— Я послежу за кислородом, — услышала я голос Дибса. — Поставьте на максимум — она чуть не задохнулась.

— Никогда раньше не видел Поджигательниц. Думал, они давно вымерли, — сквозь приступы кашля проговорил кто-то.

— Вот, одну откопали. — Это был голос Спиннинга. С трудом узнала его без привычной ноты издевки. — Очень постарались, наверное. Как же, тут ведь светоча. Боже.

— Ты мне мешаешь. — Дибс говорил четко, как знающий свое дело профессионал, окончательно утратив дрожащий испуганный тон. — Отдай, ты не медик.

— Ты сможешь ее нести? — смертельно усталым голосом спросил Спиннинг. — Они вернутся после перегруппировки.

— Я ее понесу, — твердо сказал Грейвс. — Ты как?

— Бывало и получше, — Спиннинг слабо кашлянул. — Ничего, дотяну. Пойдем.

— А с ним что делать? — спросил кто-то. — Он же из этих.

— Его тоже понесем, — немедленно среагировал Грейвс, словно уже привыкнув отвечать на все вопросы. — Если оставим здесь, его убьют. Пошли.

Меня потащили. Все силы уходили на дыхание, остальное было неважно. Благословенный прохладный воздух коснулся моих вымазанных сажей щек, а ноги безвольно волочились по земле. Я все моргала в надежде, что зрение восстановится. Пока я видела только черно-серые пятна. Голова склонилась набок, как у пьяницы.

— Что с ней? — Хриплый голос, который я не узнала, хотя и должна была. — Что?..

Я поперхнулась и сплюнула. Плевок глухо шлепнулся на землю. Бр-р-р. Гадость. Песня боли, звучавшая во всем теле, переросла в хор растянутых мышц и обожженной кожи. Я не ощущала мамин медальон и забеспокоилась, но тут меня настиг еще один приступ рвоты, и пока он не закончился, до всего остального мне дела не было.

— Нормально все с ней. Оглушена немного. — Грейвс говорил с тревогой в голосе. Меня теперь не только тащили, но и раскачивали из стороны в сторону. Правая моя рука была перекинута через плечо одного, левая — через плечо другого. Я висела между ними, как огородное пугало. — По крайней мере, дышит.

— Дайте мне посмотреть. Дайте посмотреть на нее. — Шорох, шаги. Все стихло. И тут кто-то издал резкий, болезненный звук. Потом легко дотронулся до моего лба, крупинки песка чуть царапнули кожу. короткий вздох. — Господь в небесах, дзякую. Благодарю тебя.

— Может, уже двинемся? — послышался раздраженный голос Спиннинга. — Я больше не хочу биться с кровососами и Поджигателями.

— Они наверняка выставили посты. — Голос хриплый и такой знакомый, но я не могла определить его обладателя. — У нас есть вода?

Спиннинг раздраженно вздохнул.

— Дилан прорвался на запад. Они идут быстро, производя как можно больше шума, чтобы отвлечь от нас внимание. Пойдем. — Раздался хлюпающий звук.

— Пей на ходу. Не отстанешь?

— Тот день, когда я отстану, будет для меня последним.

Наконец, я узнала хриплый голос. Сердце радостно подскочило. Мне пришлось откашляться и сплюнуть, и только потом я смогла выговорить:

— Кристоф? — Слово царапнуло мне горло. Ты вернулся.

Меня охватило неимоверное облегчение, которое, к несчастью, не улучшило самочувствия.

Тот, на плече у которого была моя правая рука, слегка напрягся.

— Я здесь, малютка. — Он снова закашлялся. — Дыши. Все остальное за нами.

Он и в самом деле говорит уверенно.

— У м-м-меня…

Губы отказывались работать. Голова кружилась. А так много нужно ему сказать! И столько спросить. Но ведь он вернулся. За мной.

— Потом, пташка, потом. Ты дыши, дыши. — Под ногами снова зашуршала трава, мы двинулись дальше. — Твой ангел-хранитель здесь, Дрю. Не бойся.