Пояс Рода

XXII

Даже тот, кто знает, что такое ломка у наркомана, вряд ли представляет то, как она себя чувствовала эти дни. Да чтоб оно все провалилось куда угодно вместе с Хранителем, Инквизитором и всем остальным миром впридачу! И черт бы ее побрал — если он, конечно, не забоится — снова сунуть свой нос, куда ее не просят!

Ну скажите, на хрена ей нужно всегда лезть на рожон? Зачем ворошить прошлое, зачем лезть в эти дебри?

Оно конечно, долг платежом красен. Это по поводу Хранителя. Но сама же и втянула его в это, так что ж теперь? Ведьмак — он и есть ведьмак, как его не наряжай. Хранитель, Падший Аватар или еще — хоть архиепископ! Показала козлу огород и сказала, что туда нельзя? Ну кто ее просил!!!

Ясное дело, он Силу собирает, как он откажется от нее. Лучше бы ему Кладник денег подбросил! Козел же, не дал — и у этого свои планы! Настоящий ведьмак черноты не видит и в расчет не принимает — она ему не мешает. Не только не мешает — он ее пользует активно. Как только у него получается все это переваривать?! Предки, конечно, помогают, но все же… Заварила кашу…

Но и он тоже хорош! Придумал! Дубинами, да после жертвы, да на месте, где от крови земля ржавая! И еще гордится: учеников так воспитываю, хотят Силы, так пусть учатся сами с проблемами справляться. Хотят Силы — пусть сами ее и берут, и очищают! Нормально!.. Оба они Инквизиторы… никого им не жаль… нелюди…

Кого они могут очистить? Это ж бойцы! Они, как дети, радуются, что почувствовали себя богатырями эдакими! Силу, видишь ли, почувствовали! Получили! Видели бы они, кто в них повселялся!

Сколько ждали этого ритуала те кровожадные существа, которые и при жизни-то людьми не были! Тысячи лет они копили злобу… тысячи лет вспоминали с алчностью, сколько крови не успели пролить из-за того, что когда-то меч или дубина нашего далекого предка не остановила их дыхание… Жуткие в своей мощи, прекрасные и омерзительные, идеальные машины для убийства, Косцы на службе у самой Смерти.

Их не тронули молитвы за их души — души уже были проданы. Сотни лет молились о павших воинах — и за них тоже, десятки ритуалов проводили жрецы, ведьмы, священники и даже святые — ничто не смогло заронить и частичку Света в них.

Как говорила Видящая, один жрец или священник даже похоронил себя над ними — и то мало помогло. Правда, что-то все же изменилось. Они стали чувствовать боль: и свою, и своих жертв. Это было невыносимо, и от этих страданий они становились еще злее и отчаяннее…

Откуда она это знала? Она не помнила… Почему она должна была это знать?

Она уже очень давно не задавала себе этих вопросов. Она отдала себя на произвол этой своей проклятой судьбы, когда-то здраво рассудив, что если для нее в этой жизни ничего не предназначено, то пусть хоть просящим будет польза. Но когда же это закончится и когда она успела так наодолжаться, что никак расплатиться не может?

Иногда ей казалось, что это — благословение, и тайком даже гордилась этим. Но потом ей стало все равно. И она знала, что пока ей все равно, все будет не так больно… Только чтобы никому, кроме меня — это была правильная мысль, потому что у нее все же были близкие и родные люди. Тем хуже, потому что близкие — это слабое место. Надо быть сильной и за себя и за них. А это не всегда возможно…

И вот теперь ее почему-то снова плющило, крутило и ломало. Это бывало и раньше. Если честно, бывало и похуже. Но зачем? Кто ее туда позвал? Единственным разумным и логичным объяснением было то, что там кто-то из ее предков. Тогда все понятно. Но почему она этого пращура не видит и не чувствует? Или… да нет… хотя почему бы и нет… может, кто-то из них, в смысле моих предков, делал то же, что и я сейчас? Не единственная же я такая уродка в своем роду, это очевидно…

Думать, двигаться и даже дышать было трудно…

Невозможность дальнейшего бездействия заставила искать нужное.

Ну, кто там у нас? Найти нужную душу… Лица, чувства и судьбы мелькали внутри… Ничего, только злоба, боль, ненависть… Черные щупальца сдавили горло… Свинцом обжигало внутри позвоночника, по ногам пробирался ледяными осколками смертный холод… Помогите этим душам, укажите им дорогу! Кто-нибудь, кто им близок! Дальше, дальше… Вот! Один из старых воинов… Лицо все в шрамах… ближе… глаза волка… небесно-голубые, а зрачок кажется вертикальным… смотреть в глаза… да, там не только ненависть… воспоминание о женщине… ребенок… девочка… череда ее потомков… Праздник… в незнакомом месте… дети молятся на чужом языке за всех ушедших предков… Господи, помоги этой душе! И другим, если это возможно…

Знакомый поток снизу вверх… еще немного потерпеть… хорошо все, что хорошо кончается…

Что это? На шее чья-то костлявая рука. Холод. Вопросительный взгляд. Он означает: опять? Поток разделяется, часть его меняет направление и вместо того, чтобы растворяться в высоте, отсылая вниз теплые благодарные лучи, исчезает где-то далеко в стороне. Куда? «На родину…» — слышится ответ, затем раздается хриплый смех. Потом тишина и прямо в голове четко слышится: «И ты снова заплатишь… У тебя есть…»

Усилием воли она проснулась, или очнулась, или, наоборот, заснула — все же относительно в бесконечных пространствах. Двадцать или тридцать лет назад она бы кричала, как когда-то, когда она, нарушая все законы, требовала оставить жизнь самому дорогому для себя существу. Что она получила тогда? Оболочку без души… но это старая история. Сегодня она несколько раз вздохнула, подняла голову, и, подставляя лицо всем, кто, уже с другой стороны, хотел смотреть на нее, ответила как могла более холодно и спокойно: «Посмотрим». Как-никак, но она с полным правом считала себя достаточно опытным воином. Демонстрировать она это не любила, чтобы не создавать обидной конкуренции мужчинам… но здесь мужчин не наблюдалось. А там, куда она смотрела, разницы в этом не было…

Все стихло. Но уже было ясно, что случилось.

Телевизор, этот лицемерный болтливый друг каждого современного человека, полностью подтвердил ее догадки. Восток пылал в огне. Вернее, было ясно, что скоро запылает… Стабильные режимы и, казалось, вечные политические лидеры начали шататься, и было ясно, что просто так это не закончится. Кровь лилась рекой, взрывались здания… И все это в течение нескольких суток?!!

Интернет в избытке выдавал информацию о терактах, сумасшедших кровожадных маньяках и развертывании наступления фанатиков-исламистов единым фронтом…

Да, все оказалось даже серьезнее, чем можно было предполагать…

— Что ты думаешь обо всем этом? — спросила она Инквизитора.

— Я думаю… думаю, тебе надо на родину, к сыну. Здесь уже и без тебя жарко… и это уже моя работа. А мои новости тоже так ничего себе. Занят буду.

— Но я же не могу ехать, не разобравшись в чем дело! Что я, надвое размножусь? А ты снова в какие-то свои шпионские игры играешь! Да знаю я, что ты все время на виду… однако это никогда не мешало… ты что, совсем сбрендил? Я ж не об этом! А о чем ты подумал? Покрасней еще!.. Вот же идиот…

Она бросила трубку. Скотина. Солдафон. Инквизитор…

Звонок в дверь прервал поток практически нецензурных мыслей.

— Поехали.

За городом было холодно и мерзко, несмотря на лето. Или мерзко было от чего-то другого…

— Никак не могу избавиться от чувства, что кто-то все время подсматривает или подслушивают, — озабоченно сообщил Генерал, выняв батарею из мобильного телефона.

— А что еще?

— Все довольно серьезно. В этом районе пропали несколько агентов, причем не самых завалящих.

— Чьих?

— Да в том-то и дело, что разных. Мои парни обычно берут всех на заметку… про кротов ты правильно сказала, но сейчас никто из этого не делает проблемы… все продается. Я уже давно их не отлавливаю. В естественных условиях наблюдение и перевербовка дают гораздо больше, как ты сама понимаешь. Военные так вообще — пропадают с концами. Есть еще попытки сближаться с теми, кто сюда ездит… Вот, например, с некими неоязычниками.

Недавно вышла такая история. Один из них нашел на нашей территории некий документ — старый свиток. Так вот. Его у этого типа украли. Кто бы ты думала? Какой-то член рыцарского клуба, в который пригласили нашего потерпевшего на какой-то там ихний праздник.

— И что?

— Потерпевший пришел в страшную ярость, разругался со всеми и находится в депрессии. Ругается с твоим приятелем.

— А что рыцари?

— Купили дом за городом и устроили там кузницу. Устраивают там какие-то ритуальные мероприятия и что-то куют. Но, по-моему, у них что-то не особо получается. Но вокруг этого всего крутятся какие-то темные личности… пока наблюдают… Но это не главное. Самое интересное, что у меня на службе начались большие проблемы. Как будто кто-то дал команду меня укопать… Похоже, что мы вляпались.

— Так ты же как будто выполняешь верхний приказ?

— В том-то и дело! Это просто невероятно, чтобы кто-то просто так начал это делать. Следовательно, кто-то очень серьезный заинтересован в том, чтобы меня убрать. Странно, почему до сих пор не убрали…

— Ждут, что ты найдешь…

— Похоже… вот поэтому я и приехал. Ничего бы не вышло, если бы не внешняя обстановка. Ты видела, что творится! С ума все сошли! А вчера узнаю, что к нам едут из… странные какие-то типы — первый раз слышу про них. То ли лидеры оппозиции, то ли вообще непонятно кто… Надо понять, чего с ними делать, поэтому вся контора стоит на ушах: информацию фильтруем, соображаем, организуем наблюдение и страховку… а так бы не вырвался.

Инквизитор молча достал и протянул небольшой сверток, прижимая палец к губам.

— Так… и что, свертываем программу? — это было сказано специально для любопытных.

— Во всяком случае пока. Не до этого, — поддержал игру Инквизитор.

— И куда ты теперь? Хотя чего я спрашиваю? — она повернулась и быстро пошла к машине. Инквизитору показалось, что ее плечи дрогнули и она закрыла лицо руками. Но, наверное, она просто поправляла прическу…

— Мы еще увидимся! — неожиданно для себя глупо крикнул он.

Она не обернулась…

…Дурацкая это затея и бред сумасшедшего — все время крутилось в голове.

Понятно, когда речь идет о чем-то реальном, а тут… но, похоже, всем не до смеха.

Падают самолеты, пропадают люди, начинаются войны и разгораются международные скандалы… Но это было не главным.

Было чувство утраты. Знакомое и ненавистное… Оно противно жгло внутри и не помещалось там, опускаясь до живота и выплескиваясь через глаза горячими душными слезами… Не судьба… не судьба…

Протоптав несколько замысловатых петель по улицам, ноги вывели к заброшенной обшарпанной волейбольной площадке, затерявшейся между серыми убогими пятиэтажками. Что же это за грамотка такая?

Каракули…

Позвонить Хранителю — это по его части. Только сначала немного перевести дух. Нет. Опять в голову лезут эти старые воспоминания о том, чего никогда не будет… отдать быстрее — и все. …Не судьба… нет, не думать о постороннем…

Внезапно пришло четкое понимание: она в ловушке.

Доли секунды — это иногда очень много, например, когда падаешь на землю за это время, и пуля пролетает мимо…

Или их можно использовать для того, чтобы, пока лежишь под скамейкой, намертво впечатать в память эту несчастную нацарапанную неизвестно чем страничку и уничтожить ее.

Теперь следовало продемонстрировать, что у тебя ничего нет.

Тогда убивать незачем — можно потерять носителя информации.

А вот что дальше?

Как раз это и беспокоило ее меньше всего. Заморочить голову, навести ложные образы, вызвать жуткую головную боль или слепоту — это не такая уж хитрая наука…

…Не судьба…

Оказавшись дома, она специально для любознательных положила нечто, напоминающее ветхую грамотку, чтобы сделать приятное гостям, которые наверняка не заставят себя ждать. Думать было некогда, и второпях она царапала на старом истертом листке пергамента азбучную молитву на глаголице, смеясь про себя, что повторяет остроумный ход сожженной вещуньи из рассказа сумасшедшего монаха.

Хорошая была из них пара… Не судьба…

Все.

Осталось воспроизвести и отдать для перевода Хранителю то, что было на оригинале… А, ерунда какая-нибудь. Обманка.

Так и оказалось. Почти. Но этот новоиспеченный Хранитель почему-то аж чесался от энтузиазма. Там было про кузнеца, ведьмака и какой-то цветок, который надо сначала выковать, а потом расплавить. Хорошая, конечно, тема для семинара, и много можно всякой лапши к ней присобачить, но чтобы из-за этого хотели убить…

— Так ты не понимаешь! — втолковывал ей Хранитель! В этом же и есть весь кайф: кому не надо, тот и не поймет! Дойдет и до тебя, вот тогда сама скажешь! Домой тебе надо… — вдруг безо всякого перехода сказал он. — Бросай все и езжай.

Ну, раз они вдвоем говорят одно и то же, надо ехать.

Тем более что и сама собиралась.

А вообще все было погано. В голове гудело устрашающе «Ты заплатишь!» и гулкими басами отдавало: «Не судьба…» Да, надо домой…

Дома, в старой перестроенной усадьбе, ее встретило запустение и враждебность. Старые стены ясно показывали, как они недовольны тем, что их бросили. С сыном действительно было не все в порядке. Да у кого оно в порядке-то? У всех что-то есть…

Один, как ведьмак, в огромном пустом жилище… не хватает рук у него, только в кузнице порядок. Остальное — даже говорить не хочется. Работы — непочатый край.

…Месяц пролетел незаметно, и дом немного ожил. Было всякого. Но когда уже приятно было пройтись по отремонтированным комнатам, когда весело загудел огонь в новом камине и заулыбалось из новых окон солнышко, ей подумалось: а зачем это все, если дом пустой, если в нем нет детей, как раньше, некому собираться на кухне, некому ссориться и мириться. И некого ждать по вечерам…

Телефон подхватил эти мелодраматические настроения, и голосом Инквизитора почти прошептал:

— Я приеду, если не возражаешь… ненадолго. Сегодня…

Она не успела ответить.