Потеряшка

1. Один.

Ну что ж вот он я, непонятно где. Определенно можно сказать, что это место может быть или тем же комплексом, или таким же комплексом какого-то звездного метрополитена. Но если это другая станция, то выходит, что случился или мгновенный перенос материи, что само по себе очень трудно, или мгновенный перенос сознания с последующей реконструкцией его вместилища, что, наверное, еще труднее. Как там у нас обзываются работники метрополитена «путейцы»? Точно не «метрополитушники». Пусть будут «метрушники», надо же их как-то называть, в конце концов, рано или поздно, я узнаю истинное имя этих шутников.

– Ты меня слышишь, местный шутник? – зло сказал я. – Хи-хи, ха-ха, поиграемся с малыми детками, зашедшими на огонек. Дадим им пару игрушек, пусть думают, что они всех умнее, румянее и белее. Злодей махровый ты, а не добрый дедушка Мороз.

Что мы имеем? Имеем меня, сидящего на платформе. Что я имею, сидя на платформе? Кроме меня и того, что на мне, есть еще батарейка к броне. Надо сказать заряженная батарейка – это еще как минимум пять дней плохой жизни. Есть «дракончик», к нему две обоймы шаров и запасная батарея. Чего нет? Ну, для ясности – остального нет. Его, это остальное, придется или найти, или помереть. Все. Инвентаризация окончена. Засовываем батарейку в «сундук» и идем искать счастья.

– Прошу сразу уяснить, что в моем случае счастье – это вполне может быть возвращение обратно, где взяли, – на всякий случай уточнил я вслух. – Деньги, подарки и девочек прошу доставить по старому адресу.

Произошедшее слегка выкинуло меня из привычного состояния, и мне пришлось опять решать вопрос с открытием батарейного отсека. После очередной борьбы броня опять неохотно открыла слот, где должна была находиться вторая почти пустая батарейка.

– Слушай, ну ты чего такая жадная? – возмутился я, доставая «батарейку». – Я же тебе такую зелененькую, такую тяжеленькую взамен этой дам.

Сказав это, я удивленно посмотрел на «пустую» батарейку, извлеченную из паза на плече. Ее торец горел уверенным зеленым огоньком, да и по весу она была если и легче свежей, то совсем немного.

– Так, игрушки играем? – спросил я, вызывая опять все слоты с зелеными «батарейками».

Нет, ошибки нет, все слоты зеленые, а один просто пустой. Я опять уставился на обе батарейки в моих руках.

– Это что же выходит, батарейки после использования сами как-то подзаряжаются? – размышлял я. – Восстановиться сами по себе они не могут, так как я верю в закон сохранения энергии, хотя, в свете последних событий можно и засомневаться в его незыблемости. Значит, это – или слон, или одно из двух. А может, это перенос метрушный на нее так повлиял? Типа на том конце разобрали батарейку без энергии, а на этом собрали заряженную, как по инструкции положено. Ладно, голову сломать еще успею, если так, то, по крайней мере, меня не ждет смерть от удушья.

Я с облегчением вернул недозаряженную батарейку в контейнер на плече и начал думать, куда бы деть ту, что у меня есть сверх комплекта. Разбазаривать добро, как-то рука не поднималась. Карманов у меня не имелось, по этой причине я попытался пристроить в кобуру «дракончика», места в ней тоже не оказалось. Секунд через двадцать моих потуг у меня на левом боку открылся слот для батареи, помигивая зеленым светом.

– Это что? – спросил я броню. – Ты их можешь по желанию создавать что ли?

Не дождавшись ответа, я засунул «батарейку», куда предложили, и потребовал выдать все возможные приемные слоты как по зеленым, так и по фиолетовым батареям. Поле боя за информацию осталось за мной. Секунд через десять-пятнадцать я добился требуемого результата. Кроме занятых батарейками ниш выпал один обрамленный зеленым контуром прямоугольник, и четыре фиолетовых многогранных контурных фигуры.

– Так, значит у нас слотов для питания больше, чем просто по одному, – подвел я итог. – Зачем же остальные и почему их не зарядили?

Ответа не предвиделось, и мне оставалось только догадываться. Знай я об этом раньше, запихал бы «батарейки» во все нужные и ненужные места. Вполне может быть, что такая схема зарядки предусмотрена для работы в каких-то агрессивных условиях. Ладно. Все, что прихватил с собой, оказалось пристроено.

– Пора слезать с «печки» и творить историю, Илья Тимуровец, – дал я себе напутствие.

Я внимательно осмотрел зал прибытий. В отличие от «нашей» станции, тут везде лежал махровый слой пыли. И каких-либо следов, кроме моих, на этом ковре не наблюдалось. Это наводило на мысль о заброшенности объекта. Спрыгнув с платформы, я сразу ощутил пониженную силу тяжести, на оставленной мной станции тяготение лишь немного отличалось от земного. Из-под моих ног послушно вырвались струи пыли и закувыркались, завиваясь в маленькие смерчи. Значит, тут имеется и какая-то атмосфера, узнать бы подойдет она мне. По сути, за исключением пыли зал являлся идеальным близнецом зала с «нашей» станции. Имелось тут и три пульта, и ниши со снаряжением, открыть которые без помощи Светланы вариантов у меня, похоже, не было. Вернувшись к пульту с медленно вращающейся голографической картой, я внимательно осмотрел его. Занятой в нем оказалась всего лишь одна информационная ниша. В зеленом шаре парила звезда с планетами, видимо, наглядно демонстрируя мне место прибытия.

– Хорошо, – подумал я, – поищем информацию.

Я дотронулся пальцем до звезды. Звезда выросла в размерах, отодвинув все планеты в правую сторону. Слева высыпались колонки какой-то клинописи, иероглифописи, а может, дыркописи. К сожалению, для меня они смотрелись «китайской грамотой». По этой причине я рассмотрел звезду. Выглядела она очень эффектно, да и все звезды, наверное, не лишены некоей пугающей грации. Я раньше никогда не видел такого точного макета звезды. Во взгляде хозяйки системы преобладали оранжевые тона. Ее поверхность находилась в постоянном движении, периодически сбрасывая завитушки протуберанцев-стружек. Скорее всего, яркость была притушена, иначе я бы просто не смог увидеть всей этой нереальной красоты. Забыв о проблемах, я несколько минут любовался магией живого огня. Сбросив наваждение, я вернулся к насущным проблемам. Прикосновением к значку маленькой планетной системы в углу проекции, я вернул на экран прежнюю картинку. Хозяйка системы оказалась довольно богатой на планеты, я насчитал одиннадцать и еще четыре огрызка на самой периферии. Вспомнив уларсу, я первым делом осмотрел эти огрызки. Что ж чудес не бывает, но проверить стоило. Огрызки оказались большими астероидами. Отбросив три планеты-гиганта, одну планету на периферии, которая явно пребывала в крутой заморозке, две ближние к звезде планеты, издававшие недоброе бордовое свечение и последние две размерами чуть больше четырех огрызков-астероидов, я начал осмотр оставшихся трех оставшихся планет. Две из них имели с виду вполне земную атмосферу, еще одна закуталась в огромную шаль густой облачности, постоянно подсвечивающейся изнутри мощными разрядами. Наблюдение за этими творениями природы порождало в душе какой-то давно забытый трепет. «Неужели все это отображается в реальном времени?» – пришла мысль. Мне бы очень хотелось найти здесь разумную жизнь. Я прекрасно понимал, что Светлана не даст Санычу последовать за мной, даже поняв, как работает платформа звездного метрополитена. Самое лучшее, что она могла сделать – это выслать мне подробные инструкции, как действовать, чтобы осуществить обратный перенос, но для этого нужно было, по крайней мере, определиться, где находится «наша» станция. Имелся еще один вариант, «Ботаник» принципиально имел возможность добраться практически в любую точку известной галактики, а возможно, и в точку неизвестной галактики. Но для этого, опять же, нужна была информация о расположении этой точки. Первое, что бы я сделал на месте Светланы – это послал мне какую-нибудь просто ободряющую весточку. Прошло уже около часа, но платформа оставалась пуста. Это могло означать разное. Либо Светлана еще не разобралась в эксплуатации этого чуда враждебной техники, либо для следующего переноса платформе необходимо было время для зарядки накопителей. В любом случае процесс, наверняка, требовал огромного количества энергии. Сделав такие выводы, я решил первое время не покидать станцию, собственно, ее вообще стоило пунктуальненько и аккуратненько изучить.

Обдумывая план ближайших действий, я рассматривал одну из планет земного типа. Проекцию изображения можно было в некоторых пределах вертеть, и я выбрал обзор со стороны звезды, так что вся поверхность наблюдаемого объекта оказалась довольно ярко освещена. Планета выглядела довольно мило, хоть и не походило на родную мне Землю, не буду описывать, это нужно просто видеть. За размышлениями я не сразу обратил внимание на то, что на планете существует ряд признаков развитой цивилизации. Увеличив изображение, я обнаружил, что орбита планеты весьма плотно и распланировано заселена.

Природных спутников у планеты не имелось, но ее окружала сеть станций, причем в околопланетном пространстве однозначно наблюдалась активность. Настроение мое резко улучшилось. Кем бы ни были эти разумные, они активно эксплуатировали космос и вполне могли иметь сносные звездные карты, которые в свою очередь имели возможность помочь Светлане найти меня. Оставалось только надеяться, что это – не запись со сроком давности в несколько сот тысячелетий, и цивилизация на планете до сих пор сохранилась на космическом уровне. К сожалению, увеличить картинку на столько, чтобы увидеть отдельных жителей оказалось невозможно. Имеющееся увеличение давало возможность очень хорошо рассмотреть лишь поверхность. И поверхность эта имела приличные пространства, покрытые жидкостью, я надеялся, что это вода. Кроме воды я смог обнаружить на поверхности сеть связанных друг с другом объектов, к которым во всех отношениях подходило название «города». И инфраструктура этих городов оказалась подозрительно правильной. Подозрительно, потому что при развитии цивилизации не может быть такой скрупулезной планировки, даже если это – цивилизация муравьев. Все равно где-то она имела начало и, как следствие, в этих местах должна наблюдаться наибольшая концентрация активности. Здесь же на лицо имелась очень равномерно спланированная и реализованная сеть строений и транспортных или каких-то других магистралей. Сообщение планета-орбита оказалось тоже весьма грамотно организованно. Оставалось только надеяться, что мне удастся найти общий язык со столь организованными хозяевами этой планеты. На этой мысли я перенес свое внимание на вторую планету земного типа. Она тоже оказалась обитаемой. Вот на ней наблюдалась родная для глаза землянина хаотичность. Околопланетное пространство тоже имело довольно четкую планировку, чего нельзя было сказать о поверхности. Тут как раз наблюдалась привычная для Земли скученность вокруг нескольких культурных центров. Я бы назвал эту планету «Старый свет». Старый свет, в отличие от Нового, имел более обширные свободные от жидкости пространства. Я всерьез увлекся изучением. Оказалось, что около ближайшей к Новому свету планеты-гиганта имелся ряд освоенных спутников и даже космических баз явно искусственного происхождения. Наверное, и во всей остальной системе планет должны существовать различные очаги культурной или хозяйственной деятельности. Если станция звездного метрополитена, где находился я, располагалась в этой системе, то мне попалось достаточно оживленное место. Оставалось только надеяться, что в случае проблем с возвращением я смогу найти общий язык с местными жителями. Несколько минут я потратил на то, чтобы изменить масштаб звездной карты до размеров хотя бы созвездия. Наконец мне это удалось. В принципе, я не ожидал, что увижу что-то знакомое, к моему стыду карту звездного неба, видимого с Земли, я знал крайне плохо, как-то не было надобности ее изучать. Вернув карту в масштаб планетной системы, я решил заняться обследованием станции космополитена. Заселенность этого куска космоса подняла мне настроение, и плохие мысли временно покинули голову.

Поскольку зал «прибытия-отправления» я осмотрел довольно хорошо, настало время прошвырнуться по всей станции. Я с подозрением смотрел на транспортную нишу. Ниша сияла практически девственной чистотой, в ней отсутствовала даже сама мысль о пыли. Это напомнило мне о моей последней экскурсии по помещениям станции, чуть было не окончившейся для меня трагично. Вместе с этой пришли и другие мысли. К примеру, о том, что эти транспортные ниши могут быть не так просты, как мне показалось изначально. Сначала я думал, что они являются своего рода скоростными лифтами, но скорость переноса натолкнула меня на мысль, что работают эти «кабинки» по какому-то варианту передачи материи. А в таком случае они вполне могут иметь возможность кроме перемещения в заданную по умолчанию точку выхода и вариант переноса в любую транспортную нишу станции. Поначалу я даже удивлялся, что станция имеет такую слабую для уровня истинных хозяев метрополитена структуру. Если же мое последнее предположение оказалось верным, то все вставало на свои места. Станция могла быть поистине огромной, и нам было позволено заглянуть далеко не во все ее закоулки. Надеясь на более теплый, чем в последней моей поездке прием, я вступил в нишу. Для эксперимента перед этим шагом я попытался четко представить себе жилище разума, заправляющего всем на этой станции. Перенос произошел. В отличие от ожидаемого какого-нибудь темного помещения предо мной простирался большой хорошо освещенный зал. В центре огромного помещения находилась конструкция впечатляющих размеров. Затаив дыхание, я наблюдал две практически египетских пирамиды. Одна из них стояла на полу, другая парила над ней, чуть-чуть не касаясь потолка. А между вершинами пирамид сверкало маленькое голубое солнце. Завораживающая красота конструкции на какое-то время заставила меня выпасть из мира живых. С трудом вернувшись в реальный мир, я осмотрел зал. Пирамиду правильным кольцом опоясывала россыпь больших серых шаров. Приглядевшись, я понял, что в каждом из них ютится стандартная транспортная ниша. И перед выходом каждой ниши, включая мою, находился небольшой постамент с выемкой посередине. Каждый постамент оказался обнесен невысокими перилами, сделанными из материала, похожего на гранит и усыпанными рядами барельефов, под каждым из которых располагался ряд более мелких значков. Перила окружали постамент сектором градусов в триста, оставляя совсем небольшой проход вовнутрь.

Почему-то я сразу поверил, что это и есть зал приемов жилища главного режиссера этого театра. Когда я хотел попасть в этот зал, то не совсем понимал, чего я жду от этого визита. Сейчас же пришло время подумать об этой цели. Слегка нервничая, я протиснулся и уселся в рабочую нишу-ванночку. Тут же постамент, обрамленный перилами, охватила небольшая светло-голубая полусфера какого-то поля. Подождав с минуту и поняв, что убивать или пленить меня никто не собирается, я попытался устроиться поудобнее для серьезного разговора с местным управляющим. Места внутри углубления с лихвой хватило, чтобы сесть, правда, я не смог бы сказать, что оказалось удобно. Помучившись с полминуты, я просто сел на край бортика, спустив в нишу ноги. Ну не для меня ваши «кресла». Барельефы, как и значки, нанесенные рядом с ними, для меня по-прежнему казались «китайской грамотой», оставалось надеяться, что терминал мог работать и с помощью какого-нибудь варианта мысленного управления. Кое-где в промежутках между барельефами виднелись приемные слоты для информационных призм. От безнадежности я их даже пересчитал, получилось одиннадцать. Вот уже несколько минут я сидел в импровизированном «тазике» и никто меня не тревожил. От натужных мыслей о контакте, мозги почти кипели. К сожалению, даже практически пошедший из ушей пар никаких результатов не принес. Да и совета спросить оказалось не у кого. Слегка обескураженный, я вылез из ниши, вызвав моментальное исчезновение поля вокруг нее. В легком разочаровании я пошел по залу вдоль ниш. Через несколько десятков метров я обратил внимание, что пьедесталы около ниш, да и сами терминалы слегка разнятся. Мне попался ряд терминалов, на полу которых вместо углублений имелись возвышения, которые я с натягом мог бы назвать «табуретки» или «пеньки». Эта находка навела меня на мысль, что не все йогурты одинаково полезны, а «метрушники» одинаково устроены.

– Интересно, это другие расы или же у них настолько велика разница полов? – подумал я, занимая один из постаментов с «табуреткой» внутри.

Как и следовало ожидать, от перемены места музыка лучше не стала. Попыхтев мозгами с пару минут, я выбрался из-за пульта. Шагнув в ближайшую нишу, я легким напряжением воображения вернулся в зал «прибытия-отправления». Платформа оказалась пуста и одинока. Очередной раз, вступая в нишу, я четко представил себе выход со станции. Ниша послушно выкинула меня прямо в отсек с шариками – местной обслугой – из которого вели два уходящих немного вверх тоннеля.

– Зачем же тогда были сделаны «предбанники» во множестве встречавшиеся по всему комплексу? – подумал я, чуть позже ответив самому себе. – Да мало ли зачем, «метрушникам» виднее. Не все же столь разумны и ментально сообразительны, как я.

Достигнув конца тоннеля, запечатанного «дверью» из текучего камня, я остановился и задумался. Снаружи могло находиться все, что угодно. Я не знал, на какой планете находится эта станция космополитена. Способ узнать наверняка нашелся бы, потрать я на это больше времени. Вполне мог случиться вариант, что за дверью меня встретит раскаленная лава. Думать под дверью показалось мне бессмысленным, нужно было или туда, или обратно. Я выбрал «туда», понадеявшись, что броня сможет выдержать кратковременное купание даже в лаве. За «дверью» оказалась малюсенькая пещерка без малейшего намека на какой-либо выход наружу. Усмехнувшись прошлой мысли, я вернулся. Второй проход вывел меня к пещерке чуть больших размеров, проход из которой оказался основательно завален. Решив, что на поверхность мне пока рано, я вернулся в зал «прибытия-отправления». Платформа огорчила меня пустотой. Вздохнув, я решил навестить местную «столовую». Сидя на краю ниши перед одним из низеньких «столиков», я пытался представить себе что-нибудь съедобное. Тут этот номер тоже не прошел. Я с минуту упражнялся в простукивании барельефов «стола» пока не получил какое-то блюдо. Выглядело оно не очень привычно, но желудок уже мысленно съел его. Я отметил одну особенность. Пока я не видел еду, есть мне почти не хотелось. Видимо, блок медицинского контроля и поддержки частично подавлял голод. С другой стороны я понимал, что он не сможет поддерживать мой организм без пищи вечно. Все же не решившись употреблять полученное блюдо, я встал и пошел к «барной стойке». Минут через пять блюда исчезло в молочной дымке и «столик» снова стал готов к приему очередного посетителя. Нужно отметить, что и «столовая» и отсек обслуги покрывал внушительный ковер пыли, как и зал «прибытия-отправления». Мои передвижения вызывали настоящие ураганы, благо, что эти катаклизмы не могли забить мне ни глаза, ни рот, ни нос.

– Бардачок у вас тут, однако, – подумал я. – Беспризорники вы у меня.

Посетив еще медицинский отсек, который оказался как девственно пустым, так и занесенным пылью, я опять вернулся к платформе. Она по-прежнему пустовала. Наверное, с горя я пару часов терзал пульт, по ходу пьесы выяснив, что станция космического метро, на которой я очутился, находится на планете, которая была отнесена мной к разряду «отмороженных». Внимательно осмотрев поверхность мерзлого шарика, я не обнаружил никаких признаков активной деятельности.

– Да, контакт откладывается на неопределенное время, – грустно подвел я итог моим изысканиям.

Еще какое-то время понаблюдав за населенными планетами, я так и не обнаружил фактов выхода или входа кораблей аборигенов в многомерность. Это немного огорчило меня, хоть я и понимал, что при их жесткой транспортной структуре, делать это вблизи планет могло быть запрещено. Осматривать же всю планетную систему на повод переходов или наблюдать за отдельными кораблями показалось мне нецелесообразным. Возможно, система пульта могла сделать это все сама, но я не знал как. Сама собой пришла мысль, что пора вздремнуть, ибо день оказался полон эмоций.

Сначала я хотел прилечь на платформе, подумав, что при контакте меня может перенести обратно, но потом здраво рассудил, что в системе транспортировки должны быть какие-то ограничения по безопасности и пока я нахожусь на платформе, переноса может просто не произойти. По этой причине я лег спать прямо за включенным пультом.

Утро откровенно порадовало. Я получил подарок и весточку с «большой земли». Сам момент переноса я проспал. Возможно, в зале «прибытия-отправления» и случилось какое-то оповещение, но я его не услышал, находясь в плену Морфея. На платформе возлежала целая куча добра. На самом верху сооружения я нашел записку, сделанную на огромном рулоне пластика, видимо Светлана не была уверена в сохранности других носителей. Не буду приводить ее полный текст, там имелся ряд интимных подробностей и прочих мест, которые я не хотел бы упоминать. Одно грело душу, что моя супруга перед Вечностью не забыла меня и всячески подбадривала, вселяя надежу на скорое свидание.

Светлана сообщала, что пока они со Стекляшкой не смогли полностью разобраться в работе платформы, но одно остается несомненным, для переноса нужна карта, записанная на кристалл, которой нужно произвести настройку пульта. Сама процедура переноса совсем не сложная. В этом случае есть ряд возможных сценариев развития событий, которые моя супруга как раз отрабатывает. Самым простым было бы выслать мне нужную карту, к сожалению, мы так и не смогли скопировать ни один из кристаллов. И вообще знания по этой технологии пока оставались в рамках наблюдения и простейшего управления просмотром. Имелся еще вариант активации переноса со стороны станции, где находилась моя команда, но стопроцентной уверенности в такой возможности не прогнозировалось. Рассматривался еще ряд различных вариантов, самым крайним из которых значился перелет в режиме гиперпространственного перехода, дело оставалось за малым – узнать местоположение моей станции космополитена. Задача по переквалификации Саныча в пилота казалось малоперспективной, на ее фоне просчет прыжка к месту назначения Светланой казался более привлекательным. Но тут имелись трудности иного плана. Моя супруга могла сделать это, пользуясь лишь погружением в однородную многомерность, то есть гиперпространство. Получить приемлемую точность выхода в таком варианте казалось вполне осуществимым, в крайнем случае, оставался вариант разбивки маршрута не более мелкие прыжки. При этом, естественно, возникало несколько «но». Полет мог оказаться чрезвычайно долгим, при худшем раскладе – вплоть до нескольких сотен лет. Да и точка выхода могла получиться очень неточной, настолько не точной, что «Ботаник» мог элементарно потерять ориентиры. Так что такой случай рассматривался, именно как крайний вариант. В общем, мне всячески пытались дать понять, что меня не бросят. Дальше шел список снабжения и код активации ниши, в которой нашлась моя броня. Светлана, правда, дала понять, что этот код может не сработать на моей станции, скорее всего, он уникален. На этот случай мне выслали весь комплект снабжения ко второй броне, найденной в кладовке вместе с моей. Среди прочих вещей оказалась малая исследовательская мобильная станция, которая обычно использовалась первопроходцами на планетах с чужой атмосферой, но слишком неагрессивной флорой и фауной. По большому счету, это оказалась герметичная трехкомнатная палатка со шлюзом и камерой дезинфекции, одновременно служившей душем и туалетом. Среди вещей я нашел две запасные батареи и четыре коробки различных пуль для моего «дракончика». Еда оказалась представлена армейскими сухими пайками, которые Светлана утащила где-то на военной базе в Европе, а так же четырьмя солидными пластиковыми емкостями с водой каждая объемом литров под пятьсот. Светлана специально оставила инструкции, что их можно без опасения скатить с платформы, стенки удар выдержат. Так что едой я был снабжен, по крайней мере, с голоду помереть мне теперь не грозило. В списке плохих новостей первым пунктом значилась весть о том, что сообщение между нашими станциями может осуществляться в лучшем случае раз в десять-четырнадцать земных суток. Связано это оказалось с тем, что станция в системе Надежды сильно пострадала от какой-то аварии, возможно виной тому послужили «бегемотики», так что накопление энергии происходило крайне слабо. Эту информацию удалось вытрусить с пульта в процессе отыскания вариантов моего спасения. Кстати, система непонятных объектов, раскинутая на Надежде, и оказалась активным элементом энергонакопителя. Сам аккумулятор располагался на планете, где располагалась станция космополитена, а вот энергия собиралась с Надежды. Уяснить, что за энергия и как она накапливается, пока не удалось.

Остаток дня я потратил на обустройство лагеря. Не мудрствуя лукаво, я собрал «палатку» прямо в зале «прибытия-отправления». Сооружение это оказалось очень даже любопытным, кроме довольно прочных стенок, «палатку» могло окружать защитное поле, генерируемое портативным устройством. Разворачивать поле я не стал, чтобы не терять зря энергию, которая бралась с общего источника питания. По инструкции Светланы, одного источника питания без включения защитного поля должно хватать на две недели, с полем – дней на восемь. В снабжении таких источников имелось в наличии три, то есть, месяц я мог протянуть легко. Дольше всего я возился с водяными баками. Не то, чтобы с ними случились какие-то сложности в плане перемещения, выбив подпорки, нужно было постараться не разнести баками пульты. Тут помогли и усилители брони, и мой симбиот, дающий возможность играть с гравитацией. Провозившись несколько часов, я чертовски устал, зато все баки обрели покой у «палатки». Подождав положенные по инструкции сто двадцать восемь минут, необходимые для вхождения «палатки» в режим, я пробрался через шлюзовую, а по совместительству и дезинфекционную камеру внутрь. Сняв «голову» брони, я вдохнул воздух. Он показался мне не совсем обычным, вопреки уверениям Светлана. Комплекс, похоже, рассчитывался под крайгов, а перенастройку систему воздухоснабжения перед отправкой ко мне производили, похоже, в жуткой спешке, так что остался я без ароматических изысков. Температура и влажность в палатке оказалась непривычно высокая, но эта проблема решалась с помощью регулировки. Спустя полтора часа сопряжения инструкции по эксплуатации с оригиналом, я с этим справился.

Пока «палатка» подстраивала температуру и влажность, я уплетал сухой паек. Наверное, я жутко оголодал, потому что мне без каких-либо угрызений совести удалось слопать полтора суточных пайка. Объедаловка закончилась слипающимися глазами. В «палатке» имелись в наличии кое-какие удобства, но, в принципе, спать можно было на матрасиках и голышом, чуть повысив температуру воздуха. Я снял броню и принял водные процедуры. Нормальным душем назвать это едва ли стоило, более всего это походило на паровую баню. И все же я себя почувствовал бодрее. Спать хотелось жутко, но я так и не смог уговорить себя лечь без брони, наверное, я просто чувствовал себя неуютно на чужой территории. Кряхтя, я оттащил броню в отсек для дезинфекции, и мы прошли паропроцедуры вместе. Там же надев бронированную одёжку, я забрался в палатку и с чувством выполненного долга завалился спать, оставив незакрытой только голову. Будущее перестало казаться излишне экстремальным.

Следующий день принес мне весьма впечатляющий облом. Приняв очередную порцию пищи, я вылез из «палатки» на поиски приключений. Поскольку я теперь не был привязан к проблеме немедленного выживания, а очередной сеанс односторонней связи с «большой землей» ожидался не ранее трех-четырех недель, если, конечно не случится чуда, пришло самое время осторожно изучить эту станцию космического метро. Тут-то на меня и снизошло запоздалое прозрение – ангар. Вряд ли и на этом комплексе могли случиться такие же разрушения, значит, в здешнем ангаре вполне может присутствовать межзвездный транспорт. В тот момент я не отдавал себе отчет, чем смог бы мне помочь даже самый умный космолет, я просто поддался порыву, заспешив к транспортной нише. Перенос произошел гладко. Попал я в нужное место, значит, местные системы воспринимают меня, как допущенного пользователя, что не могло не радовать. И ангар не оказался пустым. Я подпрыгнул и крикнул что-то из репертуара земных горилл. В огромном ангаре над полом парила приличных размеров конструкция, больше всего похожая на чуть вскинутую голову кобры с частично раскрытым капюшоном. Конструкция имела темно-синий цвет, на краях играющий скупыми бликами, аналогично моей броне, когда мы нашли ее в «подсобке». То, что это – пусть и не космический корабль, но хотя бы челнок, способный перемещаться в пределах системы сомнений у меня не осталось. Размерами он лишь немного уступал нашему «Клопу». Не успев подумать, как попаду на борт, я кинулся к находке. Тут-то меня и настиг уже упомянутый ранее облом. Корабль оказался окружен бледно-голубым полем, которое мягко остановило меня. Как не пытался я напрягать броню, она осталась безучастна к моим потугам. Видимо, запрет был в силе и для нее, не могла она пойти против создателей, даже являясь моим хорошим другом. Я ругался. Ругался я грязно и долго. Упрашивал, обещал и снова ругался. Все оказалось зря. Уж лучше бы ангар оказался абсолютно пустым, а еще лучше бы меня сюда вообще не пустили. Когда первые порывы прошли, я решил обойти корабль. За кораблем в ангаре парили еще семь транспортных средств поменьше, размерами чуть больше моего истребителя. Проход к ним оказался так же отгорожен светло-голубым щитом. По форме эти аппараты походили на классическую каплю, уложенную на бок. Цвет этой летной мелочи в точности совпадал с цветом большого корабля. Больше в ангаре не нашлось ничего. Бесцельно пошатавшись какое-то время вокруг кораблей, я, огорченный до глубины души, вернулся в «палатку» и завалился на матрасик. В голове строились и рушились планы взятия корабля. Незаметно для себя я уснул.

Сколько я проспал, не знаю, проснулся, скажем, к обеду. У меня имелись внутренние часы, каким-то образом интегрированые в БМКП, но не имелось смысла измерять время и следовать какому-либо распорядку. Есть не хотелось, а душу продолжала грызть большая зеленая жаба, за это время, как оказалось выросшая размером с приличного жабьего дракона. В этом состоянии я сделал шаг, который, возможно, все равно сделал бы, но значительно позднее. Я переместился в отсек с каютами экипажа.

Памятный мне коридор с нишами по бокам стен, где на базе системы Надежда на меня ополчились лазерные орудия, встретил меня тишиной и пылью. Светланина догадка про какую-то засаду полностью подтвердилась. Без всякой надежды я толкнул первую попавшуюся дверь в стене. К моему удивлению, она разошлась, открыв мне проход в комнату. Овальная комната с несколькими проходами, ниши, «столики», еще какая-то мебель или, может, предметы культуры, и никаких личных вещей. Может, конечно, они лежали в невидимых мне стенных шкафах, но что-то мне подсказывало, что номер пуст и готов к приему очередного жильца. Вот только пыль не успели сдуть. Я пошел по коридору, открывая двери. Где-то седьмая или восьмая по счету мне не подчинилась. Я некоторое время пытался все-таки проникнуть внутрь, но результата не достиг. Поскольку коридор имел абсолютно нетронутый ковер пыли, у меня возникла уверенность, что если там кто-то и есть, то к живым этот «кто-то» уже давно не относится. Так, добравшись до перекрестка с таким же коридором, я обнаружил пятачок, в центре которого находился заключенного в кожух голубого защитного поля столб молочного «дыма». По архитектурному жанру тут вполне мог располагаться памятник какому-нибудь герою или бюст любимого вождя, ну хотя бы голая симпатичная женщина, к примеру с веслом. Хотя, аборигены вполне могли чураться прекрасного и установить в этом месте какой-нибудь информационный центр.

– Даже эту безделицу и то закатали, жлобы, – сказал я вслух. – К культуре приучать недоразвитые цивилизации нужно, а не ховать что получше. Хотя, ховать тоже нужно, пропить могут.

На всякий случай потыкав колонну пальцем и не получив результата, я направился к транспортной нише, возвращаясь по цепочке своих следов. Вступая очередной раз в транспортную нишу, я думал о библиотеке, хранилище информации, культурном наследии цивилизации. Попал я в длинный зал с треугольным сечением, посредине которого имелся пульт управления. Мне показалось, что я уже видел нечто похожее на прошлой станции, только пульт там находился в другом месте. Ну, если я не ошибся в образах, это могло быть именно местное хранилище информации, или какой-то терминал, управляющий им. По крайней мере, здесь что-то хранилось в формате, который можно было унести или перенести. Несомненно, самым большим хранилищем информации являлся местный «хранитель ключей», но с ним мне пока не удалось наладить общение. Я подошел к пульту управления. Меня встретили те же двадцать две ниши для информационных призм и все пустые.

– И где же у вас тут сокровища культуры? – спросил я вслух. – Тут вот один необразованный варвар хотел бы к ним приобщиться.

Бестолковое нажатие барельефов на пульте, как я и ожидал, никаких результатов не принесло. Требовалось включать интеллект. А он никак не хотел включаться, а может, его нужно было включать с другой стороны. Сев в напольную нишу перед пультом, я задумался:

– Многое из оборудования комплекса работает, вполне нормально воспринимая мои мысленные команды или образы, некоторые же вещи наотрез отказываются подчиняться. Вывод один – они могут, но им запрещено. Пока не договоришься с «хранителем ключей», доступа не произойдет.

С сожалением бросив взгляд на возможное хранилище мудрости, я покинул помещение с пультом управления. Если я сам хотел разобраться во всех тонкостях местного самоуправления, да хотя бы вообще в чем-то разобраться, мне нужно было, во что бы то ни стало, найти общий язык с «хранителем ключей». По крайней мере, это должно было расставить все по своим местам и прекратить мои бесполезные тыканья пальцем в небо. С такой мыслью я покинул «библиотеку» и отправился на второй прием к «хранителю ключей». Заняв «табуреточку» внутри одного из пультов, я какое-то время любовался рукотворным солнцем, пылающим между пирамид. Как ни крути, а огонь и вода имеют практически бесконечное число ликов, чем, наверное, нас и привлекают. Я смотрел на этот необычный огонь и вспоминал далекую Землю: трепещущий огонек свечи в отключенном от электричества домике-бытовке, тепло и красоту камина у друзей на даче, посиделки у костра, когда мы с классом ходили летом в поход. Сознание сделалось легким и текучим, а восприятие – всеобъемлющим. Языки голубой плазмы, гуляющие по поверхности рукотворной звезды, что-то шептали и куда-то звали. Мое сознание что-то им отвечало, в свою очередь соглашаясь с их красотой и совершенством форм. В какой-то момент я услышал голос, который мягко просил освободить разум от шаблонов и стереотипов, иначе слияние окажется невозможным. Осознав, что это – не плод моего воображения, я сконцентрировался на его мелодии. Среди каких-то призрачных звуков, похожих на слова, все отчетливее выделялось предложение куда-то идти.

– Пошли, – подумал я, решив, что хуже не станет. – Кто ты?

– Я котенок, – пришла лаконичная мысль. – Иди за мной, я приведу тебя к цели.

– Какой цели? – думал я, мысленно окунаясь в потоки голубого света рукотворной звезды. – Что тебе известно о моих целях.

– Ты и я – одно целое, – шелестел ветер в моих ушах подобно морскому прибою в тихий день. – Я слышу твое желание, но ты не хочешь следовать ему.

– Идем, – еще раз сказал я. – Веди.

Я продолжал смотреть на рукотворный огонь, попытавшись максимально очистить сознание от мыслей. Процесс до такой степени занял меня, что я перестал испытывать неудобства, сидя на «табуреточке», явно не предназначенной для человека. Голос исчез, на периферии сознания мелькали какие-то шумы и музыка космоса. Я уже давно выкинул из головы мысль про глюк с названием «котенок», мне некуда было спешить и незачем было расстраиваться. Рукотворный огонь начал менять цвет, сначала появились фиолетовые нотки, потом стали преобладать красные, далее пошли полутона и смешения с растяжкой цветовой гаммы. Я просто наблюдал за балетом тени и цвета, мне было хорошо и почти уютно. Наконец цвет огня стал приобретать цвета моего родного Солнца, в душе появилась радость, а в сознание пришла мысль:

– Приветствую тебя, странник.

Я промолчал, продолжая плыть в потоке огня, мало ли чего мне послышалось с момента погружения в этот поток. Поток немного изменился, став еще ближе к цвету родного Солнца, а более отчетливый голос еще раз повторил:

– Приветствую тебя, странник.

– Привет и тебе, – ответил я умиротворенно.

– Ты искал общения, – продолжил голос, еще более окрепнув. – Я готов ответить на твои вопросы в пределах дозволенного.

– Ты – искусственный интеллект, контролирующий эту станцию, – радостно догадался я.

– Я – разум, ведущий наблюдение за ответвлением транспортной сети в этом сегменте пространства, – пришел ответ. – Я – не искусственное порождение.

– Извини, если обидел, – подумал я. – У меня есть вопросы.

– Задавай, – проигнорировал разум мои извинения.

– Я могу вернуться на станцию, откуда прибыл? – задал я самый насущный вопрос.

– Можешь, – пришел ответ. – Задействуй терминал с помощью своего сетевого ключа. Я добавил к терминалу кодировку на твоем родном языке.

– Что такое ключ? – спросил я. – У меня он есть?

– Ключ – система данных, полностью описывающая индивидуальные особенности странствующей личности. Там же упакована и прочая информация, как-то: языковые платформы, системы исчисления и прочие данные о виде разумных, – был ответ. – Твоего ключа я не вижу, по этой причине ты – странник, это же и причина ограниченности информации.

– Я могу вернуться без личного ключа? – спросил я. – У меня, его нет.

– Возвращение невозможно, – пришел ответ. – Невозможно зафиксировать точку входа в поток, ключ – набор данных, позволяющих узнать место отправления.

– Как же я попал сюда, если у меня нет ключа? – удивился я.

– Вход в поток может быть открыт любым другим носителем ключа, – разъяснил голос. – Ошибки нет.

– Что случается в таком случае, если к вам попадает странник без ключа? – поинтересовался я.

– Основные данные ключа могут быть восстановлены из общей базы данных, – сообщил голос. – Информация о передвижении будет утеряна. В случае неопределенного статуса странника, он может оставаться на станции потока сколь угодно долгое время или может быть доставлен в любую точку покрытия станции потока.

– А обратно? – спросил я.

– Назначение – в один конец, – пришел ответ.

– Можно ли поинтересоваться моим статусом? – поинтересовался я.

– Ждите, обращаюсь, – ответил «хранитель ключей».

Я сидел, стараясь даже не думать. Спустя несколько минут пришел ответ.

– Статус «скользящий нулевого уровня» подтвержден, – сообщил хранитель. – Восстановить ключ? Предупреждаю, старый ключ подлежит разрушению, вся информация будет безвозвратно утеряна.

– Что значит мой статус? – спросил я. – Какие статусы еще есть.

– «Скользящий нулевого уровня» – статус новоприбывшего, – пояснил хранитель. – Срок подтверждения статуса «скользящий первого уровня» – пятьдесят восемь средних лет по исчислению твоей родной планеты. Информация о других статусах закрыта до окончания испытательного срока.

– Статус присвоен только мне или всем землянам? – спросил я. – Как вообще можно пройти регистрацию?

– Статус присвоен всей цивилизации вашей системы, включая обе разумные расы, – ответил хранитель. – Для регистрации достаточно самостоятельно попасть на одну из станций потока – это считается достаточным уровнем развития цивилизации.

– Тут подробнее, пожалуйста, – попросил я. – Если кто-то сможет силой вломиться к вам на станцию, то он сможет получить статус путешественника? То есть, чем наглее, тем почетнее?

– Вошедший самостоятельно может получить статус «скользящего» с испытательным сроком, – подтвердил хранитель. – Войти можно, используя не только силу, но и разум.

– Но мы-то попали на базу вообще через непонятное стечение обстоятельств, – я запоздало попытался удавить предательскую мысль.

– Ваш путь можно считать путем разума, – пришел ответ хранителя. – Восстановить ключ?

– А после получения ключа мне будет позволено пользоваться оборудованием станции? – спросил я с надеждой.

– Пользование оборудованием в соответствии со статусом, – охладил мой пыл хранитель. – Твой статус дает право на перемещение в потоке и доставку, как и подбор в любой точке покрытия станции.

– То есть мне можно будет взять корабль? – с надеждой спросил я.

– Тебя доставят в выбранную точку силами станции потока, – пришел ответ. – В случае необходимости доставят на станцию, прошу заранее ознакомиться с зоной покрытия станции.

– Стоило хотя бы узнать, – подбодрил я сам себя. – А можно получить доступ к данным хозяев потока. Кто они такие?

– Информация закрыта, – ответил хранитель.

– Я могу получить продовольствие? Станция может быть снабжена необходимой мне атмосферой? – спросил я. – Я могу получить доступ к снаряжению?

– Возможно снабжение пищевым рационом, нужны образцы пищи, – ответил хранитель. – Атмосфера будет приведена в соответствии с твоими нуждами в одном из гостевых отсеков. Системы исчисления и времени будут приведены к привычным для тебя стандартам. Доступ к снаряжению закрыт.

– А как же то, что надето на мне? – удивился я. – Что это за снаряжение вообще?

– Возможно, что это подарок или награда от владеющего с соответствующим статусом, – ответил хранитель, чуть подумав. – Твой костюм – автономное снаряжение наблюдателя с риском ведения боевых действий второй градации. Я открою соответствующую ему зону снабжения.

– А где живут хозяева базы? – спросил я. – Может, я их нечаянно потревожу.

– Информация закрыта, – был ответ. – Потревожить ты их не сможешь. Восстановить ключ?

– Восстанавливай, – согласился я. – Что от меня требуется?

– Ждать, – ответил хранитель.

Прямо перед моим терминалом за защитным полем начало разгораться миниатюрное солнце. Процесс продолжался примерно с час. Я не покидал терминала, хоть такой инструкции и не поступало. По окончанию процесса солнце угасло, а кристалл, преодолев поле, опустился передо мной на первую «полку» с барельефами. Я взял его в руки. По размерам он походил на стандартный кристалл из призмы, но вот цвет его оказался ярко алым с вкраплениями сверкающих звездочек. В общем, он чем-то походил на камень «кошачий глаз» красного цвета.

– И куда его? – спросил я.

– По усмотрению владельца, – пришел ответ. – Костюм.

– Еще бы знать куда, – я почему-то поднес к лицу свои руки.

– Он сам знает, – ответил хранитель, – не мешай, странно вообще, что вы до сих пор не нашли стабильную точку совмещения.

Я сидел на «табуретке», держал в руках личный ключ, смотрел на желто-оранжевое солнце между пирамидами и думал о котенке. И я услышал ответ, он пришел, как легкая посторонняя мысль. Я понял ее и, нащупав рукой нужное место на шее позади головы, вложил в открывшуюся нишу ключ.

– Заканчиваю слияние? – спросил хранитель.

– Скажи, а космический корабль можно попустить сквозь поток? – спросил я.

– Можно, – пришел ответ. – Для этого есть потоки другого типа.

– Что такое поток? – спросил я.

– Информация закрыта, – пришел ответ.

– А как с тобой можно вообще связаться, мало что понадобится? – полюбопытствовал я.

– Данные твоих колебаний уже в моей базе, связь теперь будет устойчивой, – ответил хранитель.

– А как тебя вызвать, если я буду вне базы? – спросил я.

– На усмотрение пользователя, – пришел ответ. – Стандартным запрограммировано мысленное общение.

– Спасибо, что помог, – сказал я, – Закрывай канал или что там у тебя.

– Слияние прерываю, – подтвердил хранитель.

Звезда стала менять свечение, через несколько минут между пирамидами опять горело голубое солнце. Аудиенция к «хранителю ключей» подошла к концу. Я покинул зал с пирамидами, вернувшись в зал «прибытия-отправления». Поискав, я нашел «кладовку» где на станции «Надежда» я отыскал свою броню. Дверь открылась по моей мысленной команде. Как оказалось, кладовка была значительно объемнее, мы со Светланой получили доступ только в ее первое отделение. В остальных отделениях находились сменные части брони, какие-то стенды или пульты.

– Котенок, ты меня слышишь? – спросил я, почувствовав в ответ, как будто кто-то погладил меня мягкой лапой по спине. – Тебе нужно какое-нибудь обслуживание здесь?

Ответом оказалось полное отсутствие реакции. Я понял, что ничего нам тут не нужно, и вышел из «кладовки». Мои воспоминания вернулись на «Ботаник», а немного погодя, к Стекляшке.

Видимо, он был ниспослан нам божеством по имени Вечность. Как ни крути, это он подарил мне Светлану с ее острым умом и научил ее жить и думать, как человек. Это он, чуть позднее, дал мне ее воплоти, что фактически сделало нас настоящей парой. Даже эту броню помог мне получить фактически тоже он.

Следующим пунктом моего назначения значилось ознакомление с управлением платформой. Я подошел к свободному пульту. Осмотрев россыпи барельефов, я подумал об инструкции пользователя желательно на русском языке. Над пультом сразу разгорелась бледно-зеленая сфера с кучей надписей. Присмотревшись, я понял, что это каталог каких-то инструкций. Покопавшись в директориях, я представил мысленно и попросил сделать интерфейс, как был на станции «Надежда». Изображение изменилось в куб с множеством рассеянных по всему объему плоских вставочек. Остаток «дня» я знакомился со всей доступной мне информацией, уже через час, организовав себе довольно удобное кресло, выросшее прямо из пола.

Оказалось, что этот терминал хоть и несет основную функцию связи и настройки для путешествия в потоке, но может быть запросто использован и для доступа к любым службам станции, был бы доступ и допуск. Время пролетело незаметно, я понял, что сидеть уже больше не могу. Прочитав соответствующий раздел, я достал призму из соседнего пульта, изображение планетной системы не пропало.

Призма, как я и предполагал, открывалась весьма просто, но защита «от дурака» действовала безотказно. Устройство легко отзывалось на мысленное требование, если чувствовало присутствие ключа вместе с владельцем. Имелись, конечно, и другие, более сложные способы ее вскрытия. По большому счету призмы использовались лишь в том случае, когда у владельца ключа не имелось какого-либо другого устройства для совмещения с системой. Необходимость в призме для меня давно отпала. Подобно БМКП Содружества моя броня замечательно проводила сопряжение моего ключа с любыми устройствами станции.

Внутри трофейной призмы обнаружился практически прозрачный кристалл. Как оказалось, на нем находился лишь самый минимум информации о месте прибытия, планетной системе, зонах покрытия станции и сетки ближайших станций потока, до которых можно было добраться, как говорится, «вплавь» по космическому пространству. Мой ключ в плане путевого маршрута хранил девственную чистоту. В нем не оказалось вообще каких-либо координат. С помощью костюма я залил в него информацию о станции нахождения, утвердив автоматическую догрузку всей путевой информации. Закончив процесс познания, я вернул информационный кристалл в призму, а призму в пульт.

Тело желало разминки. Решив прогуляться, я посетил библиотеку. Местный терминал послушно ожил по моему требованию, только вот из всех возможных опций мне предоставили лишь возможность поместить в «библиотеку» какую-нибудь информацию. Решив для уверенности вернуться через пятьдесят девять земных лет, я покинул «гостеприимную» кладезь мудрости. Между делом занес в «столовую» имеющийся у меня сухой паек и воду в пластиковом контейнере из-под сока и оставил, как мне было велено на столе. Гостевым номером оказалась почти привычная для меня комната, по крайней мере, в ней преобладали родные глазу землянина углы. На входе присутствовал шлюзовой тамбур, он же, по-видимому, и дезинфекционный отсек. В комнате я с удивлением обнаружил привычный для меня воздух, а не крайговское подобие последнего. Кроме этого порадовал санузел с чем-то похожим на ванную и практически стандартный терминал доступа в информационную систему станции. Я с радостью подумал, что изучение вводной информации можно продолжать и отсюда. Кстати говоря, отсюда же вполне можно было в реальном времени наблюдать за жизнью аборигенов в обитаемом пространстве планетной системы. Следующие несколько недель я уделил изучению всей доступной информации и позволенных к посещению мест. На борт корабля, как и челноков, меня не пустили, проинформировав, что если понадобится, меня доставят в назначенную точку в пределах покрытия станции. Шары-киборги из обслуги станции с готовностью выполняли мои пожелания, если они не выходили за пределы дозволенных мне статусом возможностей. Я даже посетил поверхность планеты, на которой находилась станция. Зрелище открылось более чем унылое. Замерзшие озера, замерзшие склоны, кристаллы какого-то бурого цвета в пещере, странный желтоватый снег и практически ураганный ветер. Посмотрев несколько минут на этот курорт, я вернулся обратно на станцию, даже не рискнув выйти из пещеры, через которую вел ход на поверхность планеты. Броня показала себя прекрасно, несмотря на низкую температуру, я не чувствовал даже легкого дискомфорта. Для общего образования я совершил два перемещения на две ближайшие станции потока, без каких-либо проблем возвратившись обратно. Мой ключ пополнился первыми двумя графами путешествий. Местные хранители приняли меня так же спокойно и прохладно, как и на моей предыдущей станции. Станции, которые я посетил, населением не порадовали, везде читались те же признаки запустения. Из вредности, раздав местным хранителям указания о соблюдении чистоты в отсеках, я вернулся к себе. Моя станция, можно сказать, сияла чистотой, по крайней мере, в тех местах, где мне было позволено находиться. Распоряжение о генеральной уборке я дал одним из первых, дойдя до раздела управления местной обслугой. Киборги шуршали день и ночь в течение двух суток, вылизывая запущенные помещения.

Постепенно мои отношения со станцией перестали носить хаотичный характер. С одной стороны я мог считать это хорошей новостью, так как процесс познания шел полным ходом. С другой же стороны, я совершенно перестал ощущать дыхание тайны за плечом, как это было раньше. Теперь я больше походил на какого-то архивариуса или мальчишку-хакера, целый день ломающего свой и чужие компьютеры. Мысль о хакере натолкнула меня на тему электронной почты и Интернета, как среды ее обитания. А за ней пришла и следующая мысль, что прошло уже больше месяца, а никакой посылки или сообщения от Светланы не появилось. Возможны, конечно, разные варианты. Запросто мог произойти ряд всяких досадных мелочей, но плохие мысли так и лезли в голову.

– Хранитель, – позвал я мысленно, – мне нужна информация.

– Задавай вопрос, – отозвался хранитель.

– Возможно ли отослать сообщение на другую станцию потока? – спросил я.

– Возможно, – ответил хранитель, – частное или общее?

– В чем отличие? – уточнил я.

– Частное поступает непосредственно в распоряжение адресата или же в отсек его пребывания, если он на станции, – разъяснил хранитель. – Общее может поступить на любой или на все терминалы общего пользования.

– Я хочу отправить общее сообщение на терминалы в зале с приемной платформой, – твердо решил я. – Что для этого нужно?

– Сообщи текст сообщения, адресата, координаты станции и координаты потока или каталожный номер станции в общем реестре, – перечислил хранитель.

– Ну да, – сказал я скорее сам себе, – все было бы слишком просто. Координат нет. Есть ли возможность отследить координаты или номер станции во время открытия перехода?

– Нет, – ответил хранитель. – Точка входа в поток не отслеживается ввиду слишком сложных вычислений и большой погрешности. Можно сказать, что сделать расчет практически невозможно.

– Слушай, хранитель, а вот скажи мне, ты бы позволил, к примеру, мне настроить взятую у тебя на складе броню, ну, если бы она ко мне каким-то образом попала в руки? – полюбопытствовал я.

– Нет, – пришел ответ. – Костюм просто не сможет попасть в твои руки. Все недоступные твоему статусу помещения надежно блокированы.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Связь окончена, – подтвердил хранитель конец сеанса.

Эта мысль засела занозой в моей голове. Мне бы очень хотелось понять случайно или нет, попала в мои, я бы сказал в наши руки, броня, да и другие вещи на станции «Надежда». Уж очень не вязалось все это с приемом меня на этой станции. Может, это имел место какой-то сбой в результате аварии, но не исключено, что кто-то, очень истосковавшийся по обществу, вел с нами некую игру. В таком случае мы оказались на том комплексе явно не в одиночестве, а значит, экипажу «Ботаника», да и самому «Ботанику» угрожала или угрожает опасность. У меня не было уверенности, что хозяева этого потокового космополитена смогут легко справиться с «Ботаником», экипаж и сознание которого находились под присмотром Стекляшки, но ведь имеется еще и ряд всяких непрямых вариантов воздействия, таких, как диверсия. Эти мысли окончательно уронили мое настроение.

– Хранитель, – опять позвал я. – Есть ли какая-то общая информационная база в потоке?

– Есть, – получил я ответ, – информация закрыта.

– Халява закончилась, – подытожил я. – Спасибо.

– Связь окончена.

Следующие два дня я заходил в зал передающей платформой раза четыре на день. Вестей от Светланы не приходило. «Палатка» так и стояла у стеночки, где я ее и оставил, скажу честно, убирать было просто лень. Провизия в виде сухого пайка и воды мне доставлялись прямо на столик в «гостиничный номер» по моему требованию. В мое довольно продолжительное отсутствие «палатка» перешла в режим консервации, свернув часть функций. Я сидел и думал о Светлане, о Саныче, о «Ботанике», мне было грустно и, наверное, впервые в жизни одиноко. Можно, конечно, провести на этой станции всю оставшуюся жизнь. Можно прыгать по соседним станциям в надежде рано или поздно встретить каких-то разумных обитателей. Теперь, после посещения двух станций в памяти моего ключа было около двух десятков ближайших пунктов назначения. Но оставался открытым вопрос, как ко мне отнесутся возможные обитатели, мой статус по большому счету не являлся даже гостевым. Так, непонятно кто, непонятно откуда. С другой стороны, у меня под боком имелась вполне развитая до космического уровня цивилизация. Правда, я так и не увидел ни одного местного жителя, но это было не особо-то и важно. Вряд ли случай бы выдал мне кого-то сильно похожего на людей во время моих возможных скитаний по станциям потока или потоков. Так что лотерея присутствовала в обоих случаях.

Поразмыслив, я принял решение попытать счастья с аборигенами здешней планетной системы. По крайней мере, у меня всегда оставалась возможность вернуться на станцию потока, где я в тот момент и находился. На всякий случай, я решил разузнать кое-какую информацию у хранителя.

– Хранитель, – позвал я. – Местная цивилизация входит в число пользователей потоками?

– Нет, – ответил хранитель.

– А что будет, если я приведу кого-нибудь из них на станцию? – поинтересовался я.

– Он получит статус гостя со всеми вытекающими допусками, – ответил хранитель. – Гость может путешествовать в потоке только в сопровождении зарегистрированного пользователя потока.

– Я могу кого-нибудь провозить? – спросил я.

– Да, – ответил хранитель.

– Что будет, если местная цивилизация из-за этого узнает о существовании станции потока? – продолжал я.

– Ничего, – ответил хранитель, – они рано или поздно узнают об этом в любом случае.

– Но это может ускорить их приобщение к числу пользователей, – настаивал я. – Это не противоречит правилам моего испытательного срока?

– Не противоречит, – ответил хранитель. – Они должны самостоятельно проникнуть на станцию и подать заявку на получение статуса.

– Ну, чем раньше они начнут пробовать, тем раньше они попадут сюда, – возразил я.

– По информации потока, это никак не повлияет на ускорение процесса вступления в пользование, – ответил хранитель. – Зачастую такая информация даже вредит. Цивилизация, узнавшая о наличии станций и самого потока из непроверенных источников, зацикливается на проверке достоверности информации. Информация обрастает слухами и домыслами. Таким образом, цивилизации способные проникнуть на станцию за счет силы разума избирают в корне неверный путь, отодвигая вступление на многие сотни лет, часто вообще не доживая до возможности проникнуть на станцию силовым путем.

– Да, чудесненько, – немного удивился я. – Выходит, что в их же интересах не распускать там слухи о потоках и станциях. А почему вы просто не пригласите их присоединиться.

– Таково решение строителей этой структуры, – ответил хранитель.

– Сколько раз я могу воспользоваться транспортом станции? – задал я сильно интересующий меня вопрос.

– Не ограничено, – ответил хранитель. – Доставка до точки в зоне покрытия станции и принятие на станцию из точки в зоне покрытия станции.

– Шикарно, – обрадовался я. – По крайней мере, у меня будет место для эвакуации. Требуется ли согласование прибытия на станцию вместе с гостем?

– Не требуется, – был ответ. – Под ответственность поручителя.

– Могу ли я определить наличие станции потока, не зная о ней? – задал я, пожалуй, наиболее интересующий меня вопрос.

– Костюм, – ответил хранитель.

– Значит, возможность есть, и ключик находится в моей броне, – подумал я. – Как это сделать?

– Информация закрыта, – пришел ответ после приличной задержки.

– Ага, нашла коса на камень, – почему-то обрадовался я. – У нашего ключника возникли какие-то противоречия. И все же он выдал информацию, хоть и не полную. Осталось догадаться, как это делается. Котенок, ты же мне поможешь?

– Спасибо за информацию, – сказал я.

– Связь окончена, – подтвердил хранитель.

Я начал готовиться к внедрению. Почти неделю я наблюдал за системой. Результаты не замедлили появиться. Поставив на наблюдение один корабль, весьма похожий на какой-то особый транспортник, я проследил его путь до орбиты последней планеты-гиганта. Моя слежка оказалась не напрасной, я увидел уход судна в многомерность. Значит, или сами аборигены, или кто-то из общающихся с ними цивилизаций имели доступ к путешествиям через многомерность. Я уже обратил внимание, что снующие около планет и баз корабли зачастую сильно отличаются друг от друга. Несколько раз прибывали какие-то огромные махины, поразившие даже мое воображение. Это наблюдение могло значить лишь то, что данный мир находился на пересечении каких-то торговых путей. А это в свою очередь могло говорить о возможной многорассовости или многовидовости местного общества, или, по крайней мере, о той его части, которая была связана с торговлей и космосом. В какой-то момент я понял, что дальше наблюдать, нет никакого смысла.

Для внедрения я бы выбрал одну из искусственных станций, через которые шел огромный поток торговых и не очень космических судов. Оставалось узнать о возможности высадиться там.

– Хранитель, – позвал я, и, указывая на карту системы, спросил. – Можно ли осуществить высадку меня на одном из этих искусственных спутников?

– Можно, – ответил хранитель, – прошу определить конкретное место высадки.

– Спасибо, – ответил я облегченно, – А забрать обратно?

– Из любой точки этой системы, – ответил хранитель, – желательно с поверхности или в открытом космосе.

– Мне вот сюда, – показал я на одну из станций. – Вылет по готовности.

– Принято, – подтвердил хранитель.

– Спасибо за информацию, – поблагодарил я.

– Связь окончена.

Очередной раз, убедившись в отсутствии вестей с Надежды, я, наконец, назначил себе день внедрения. Я так и не получил информации об отношениях внутри общества аборигенов, не получил я и каких-либо данных об их системе безопасности и финансовой структуре. Пришлось бы рискнуть. Как сомнительное платежное средство у меня имелся перстень с алмазом, но я понимал, что если такие камушки в цене у аборигенов, то продать его будет не просто. Да меня, скорее всего, просто попытаются убить. Мне бы стоило прихватить что-то более простое, какой-нибудь драгоценный металл, знать бы, что у них в цене. Да еще и найти бы его на станции не мешало. Я решил исходить из того ассортимента, что я смогу нарыть в своих вещах и в закутках базы. Расспросив хранителя, я получил добро на «камеру хранения». С помощью местной шарообразной обслуги я быстро переместил упакованные мной вещи в одну из предоставленных мне «кладовок». Помещение оказалось довольно большим. Хранитель заверил меня, что доступ в хранилище помимо меня будет разрешен только «владеющим», да и то, если они заинтересуются моими пожитками. В крайнем случае, пожитки переместят в другую «камеру хранения». Перерыв все доступные мне хранилища, я нашел один гарантированный брусок золота в прикидку грамм на триста и два куска неизвестного, но довольно похожего на серебро металла, более внушительных размеров, хотя, с таким же успехом кусок мог оказаться и платиной – ее я видел только один раз в магазине. К хранителю же по такому шкурному вопросу я обращаться принципиально не хотел. С собой в дорогу я решил взять фляжку воды – вот, честное пионерское слово, не знаю, как бы я ее умудрился пить в условиях агрессивной атмосферы – и два пакета сухого пайка, больше в кейс не влезло. Фляжку я, не заморачиваясь, повесил на какой-то пластиковый поясной ремень, оказавшийся в моем барахле, а сухой паек положил в маленький металлический кейс, найденный на станции, который можно было нести на плече или в руке. Кейс имел хитрую ручку, которая могла регулироваться, и довольно хитрую систему запоров, которую я смог открыть без потери товарного вида далеко не сразу. Сначала я хотел засунуть туда и железки, но решил, что если у меня сопрут сухой паек, то возможно, я смогу найти чего-нибудь перекусить, в крайнем случае, потерплю, а вот при потере платежных эквивалентов придется значительно хуже. Перед отправкой я по-барски выкупался, повалявшись в ванной, хорошенько вымыл броню и проспал голышом всю «ночь».

Утром, одеваясь, хотел снять и переложить поближе к загодя порубленным мной на маленькие кусочки металлам и перстень, но передумал. ОН должен был стать моим самым тяжелым козырем, при необходимости всегда смогу достать, а так он будет сохраннее. Помолившись перед делом моему богу – Вечности, я вышел в коридор. Оставалось последнее дело – оставить сообщение на случай прибытия друзей. Я составил нехитрое послание и повесил его, запустив еще один терминал зала с платформой. Хранителя я попросил не выключать терминал и объяснил для кого сообщение. В сообщении я вкратце описал, что со мной произошло, и обещал раз в месяц или в два появляться тут или хотя бы связываться с хранителем. В крайнем случае, просил ждать меня с момента последних вестей в течение полугода.

– Я готов к доставке в оговоренную вчера точку, – сообщил я хранителю. – Откуда будет оправка?

– Проходи в ангар, – отозвался он.

В ангаре я увидел отдельно стоящую от основной массы каплю «истребителя». Рядом парили два шарика обслуги, что-то делая с аппаратом посредством плазменных жгутов. Когда они удалились, я понял, что транспорт готов. При моем приближении борт местного «такси» потек, становясь из темно-синего серебристым, и моему взору открылся проход, освещенный довольно ярким желтым светом. Внутри «такси» оказалось кресло, которое оказалось, как будто вылито по моей фигуре. Заняв место, я дал подтверждение на вылет. Кресло мягко охватило меня, вход затянулся, свет погас. Перед моим лицом разошелся довольно большой прямоугольник обзорного окна. Чувствовал я себя непривычно, спустя пяток минут, попросил дать полный обзор. Немного поколебавшись, «такси» сделало прозрачным все вокруг, за исключением кресла и части палубы под ним. Я подумал, что сойдет и так, нечего привередничать, в конце концов, я не на родном «Ботанике». Сердце защемило при этом воспоминании, а я понял, насколько я соскучился по полетам. Видимо, я стал пилотом внутри своей души, и с этим стало уже невозможно бороться. Сказать четно, я и не собирался этого делать, полеты уже давно стали моей жизнью. Расслабившись, я решил наслаждаться путешествием. По ангару пробежали несколько сине-зеленых световых сполохов, видимо предупреждение о взлете и разгерметизации ангара. Я все думал, как же они решат вопрос самого выхода из-под земли. Все решилось крайне просто в духе станции. «Такси» подкатилось к намеченному на полу ангара кругу, а потом его моментально переместили за пределы станции. На пару секунд все окуталось молочной дымкой, и мы очутились в космосе. Выбранная мной околопланетная станция находилась достаточно далеко от станции космополитена даже по меркам пилота разведчика. Удивив меня, каплевидное «такси» проткнуло эту прорву расстояния за двадцать с небольшим часов. А я еще удивлялся, как же мы несколько дней будем обходиться без удобств и еды. За время полета по моему требованию три раза подавали осточертевший мне сухой паек и воду. Ну а все остальное, не к столу будет сказано, я спокойно делал, даже не снимая брони. За время полета я успел вдоволь полюбоваться звездными видами и хорошенько вздремнуть. Приближалась самая волнующая часть затеи – высадка.

Я оказался даже немного разочарован. На наш экипаж попросту никто не обращал внимания, как будто его и не было. «Такси» же выдавало перлы пилотского мастерства, легко пролезая в самые безнадежные «дырки». Я был доставлен в огромный ангар, где под разгрузкой стояло шесть космических монстров, а вокруг все кипело работой. Никто даже не бросил взгляд на появившегося из ниоткуда рядом с грудой каких-то железяк человека. «Такси», как я и ожидал, оказалось абсолютно незаметным. Глядя через него, я видел картинку, свободную от каких бы то ни было помех или искажений.

– Да, строители космополитена на уровне, – завистливо подумал я.

«Такси» исчезло из вида, закрыв люк, и я остался брошенным на произвол судьбы.