Потерянный бог

Глава 38. Отражение без зеркала

Никогда в жизни Дарен не ценил мелочи. Никогда не задумывался, каково это: не иметь крыши над головой, голодать и благодарить небеса, если хоть раз в день удается сытно поесть.

Сейчас он с радостью бы обнял даже братцев Кэйросов, если бы это позволило ему вернуться домой, оказаться в своей мягкой теплой постели и вновь пользоваться такими благами цивилизации, как четырехразовое питание (и до шести перемен блюд за обедом!), чистая одежда и горячая ванна…

Обнял бы?!!

«Бр-р! — Дарена передернуло. — Не могу поверить, что я действительно это подумал!»

«Ха! — торжествующе пискнул в его голове голосок воображаемой Иласэ. — Я же говорила, что ты — квир!»

— Заткнись! — пробормотал Дарен вслух. Ладно, нежничать с Кэйросами он не будет, лучше он пристроится между Иласэ и ее чернявой подружкой, кажется, Кайши, и назовет это своим искуплением.

При мысли о столь приятном соседстве тонкие губы Темного скривились в кошачьей улыбке.

«Не смей обо мне так думать!»

— Да заткнись же! — буркнул Дарен въедливому внутреннему голосу. Вздохнул, переместил свою ношу поудобнее и начал карабкаться на маленький холм. Болотистая местность закончилась, кругом раскинулся густой лес. Холмы попадались все чаще, и Дарен предполагал, что скоро на горизонте появятся горы.

Прошло уже три дня, но Иласэ все еще была без сознания, и Дарен теперь нес ее, перевесив через плечо. Вряд ли бы девушке эта позиция понравилась, но только так Дарен мог в случае опасности быстро достать кинжал.

Он уже дважды менял место их укрытия. Первое было относительно безопасно, но слишком далеко от воды, второе оказалось в местности, кишевшей хищниками. Хуже того, Дарен был готов поклясться, что видел виверну, видел отблеск ее красноватой чешуи на солнце.

А еще прошлой ночью Дарену приснился жуткий кошмар: словно он вернулся с охоты и обнаружил, что все местные хищники собрались и ели Иласэ. На земле лежала лишь кучка ее одежды, да одна маленькая белая ладонь. Увидев его, звери оторвали от остатков тела окровавленные морды и уставились на Дарена с любопытством, вопрошая, присоединится ли он к их трапезе.

После того Дарен едва решался оставить девушку в одиночестве.

Но вот, наконец, юноша нашел великолепное место, где можно было спрятать Иласэ: дупло с очень узким входом в одном из громадных черных деревьев. Рядом тек ручей и росло несколько деревьев, те самые, что высились вокруг поляны, на которую четыре недели назад выбросил их Портал. Светлая называла их какими-то там лиственницами.

Здесь они переждут, пока Иласэ не очнется.

Последние дни Дарен невыносимо страдал от скуки и одиночества, от подкрадывающейся депрессии. И еще он устал: устал чувствовать себя виноватым за то, как обошелся с Иласэ, и за то, что теперь помогал ей. Устал ломать голову над тем, как объяснить свои поступки по возвращении домой, над тем, как жить дальше. Проще и легче было бы разучиться думать.

Всю прошлую ночь ему снилась Иласэ: вкус ее кожи, упругая нежность грудей, кудрявые завитки между ее ног под его пальцами — все, что он успел тогда попробовать. Дарен очнулся резко, испытывая одновременно возбуждение и ужас, потом вспомнил, что во сне Иласэ тоже ласкала его, шептала подбадривающие слова. От этого стало только хуже.

За последние дни Дарен не сумел найти никаких следов мальчика, спасшего их от дождевых бестий, никаких признаков, что он вообще существовал. Однако Дарен пообещал себе: как только Иласэ очнется, они пойдут в ту сторону, куда убежал мальчик, и в Бездну компас!

Когда Иласэ очнется…

Еще одна проблема: Дарен понятия не имел, чего ожидать от девчонки. Слез? Каменного молчания? Попытку убийства?

Ну да ладно, все равно у Иласэ не будет другого выбора, кроме как выполнять его приказы.

Юноша укутал ее в свой плащ, — при движении тепло сохранить легче, чем лежа на земле, — и положил рядом кучку фруктов и орехов, на случай, если девушка очнется до его возвращения.

Добыча в последние дни не баловала его своим изобилием — и Дарен не без оснований винил в том дождевых бестий. Прошло несколько часов, над головой прогрохотал гром, предупреждая о грозе, и Дарен направился к укрытию, став богаче лишь на два съедобных плода, засунутых в Тойше.

«Дарен…»

Он моргнул, оглядываясь — только дождь и ветер, пригибающий ветви деревьев.

«Дарен…»

Словно ледяную крошку высыпали ему за шиворот, вдоль позвоночника. Стало жутко.

— Дарен! — крепкая рука опустилась ему на плечо. Дарен вздрогнул, отскакивая в сторону, разворачиваясь…

— Привет, Дарен!

— Из какой Бездны?!! — юноша попятился от незваного собеседника, бледнея. Тот усмехнулся.

— Кто… кто ты такой? — заикаясь, спросил младший Тартис. Ухмылка юноши, стоящего напротив, стала шире:

— Неужели не понятно, дурачок?

— Н-нет, — пробормотал Дарен, растерянно оглядываясь по сторонам. Хотя это глупо, ведь невозможно убежать от творения собственного больного рассудка.

— Прекрати, у нас мало времени! — рявкнула на него галлюцинация, — и слушай!

Дарен моргнул, перестав искать взглядом кусты погуще, куда можно было бы нырнуть. Внимательно посмотрел на… другого Дарена, другого себя.

Этот, второй, Дарен выглядел точно, как он, но намного чище и опрятнее, с нежной незагорелой кожей. Зеркальное отражение месячной давности.

— Все равно, тебя не существует, — буркнул настоящий Дарен сердито.

— А мне безразлично, что ты думаешь! — с ноткой отчаянья, спрятанной за гневными интонациями, ответил двойник. — Ты должен меня выслушать, иначе произойдет нечто очень плохое!

Дарен промолчал, не зная, что делать. Второй продолжил:

— Вчера ты видел виверну.

— Ну и? — Дарен напрягся.

— Она не может тебя здесь достать. Весь этот лес разделен на территории, домены, если тебе так привычней, и то место, где ты сейчас находишься, не принадлежит виверне.

— Значит, здесь безопасно?

— Ха! Если бы! — двойник покачал головой, — здесь обитает свой собственный монстр. Он знает, что ты на его территории, и потому очень зол. Он не позволил тебе найти добычу и он убьет тебя, очень скоро.

— И что мне, по-твоему, делать? — мрачно уточнил юноша, думая о том, что слово «безопасность» не стоит больше даже пытаться употреблять: в этом лесу его просто не существует.

— Продолжай идти в том же направлении, что и сегодня.

— Но это неправильный путь, — попытался возразить Дарен, — компас…

— Компас приведет тебя прямиком к виверне, — безжалостно перебил его двойник. — Или ты не заметил, что чем дальше вы шли по его указанию, тем хуже все становилось? Избавься от него! Забери у Иласэ и уничтожь!

Какое-то время Дарен переваривал слова двойника, потом медленно проговорил:

— Иласэ все еще без сознания, успеем ли мы…, - он запнулся при странной гримасе, исказившей лицо двойника, — в чем дело?

Тот медленно покачал головой:

— Ты не спасешь ее.

— Что?!! Почему нет?!!

— Она умрет, — оборвал его двойник.

— Заткнись… — это прозвучало, как стон.

— Она умрет, и ты никак не сможешь это предотвратить.

Дарену показалось, что невидимые ледяные пальцы сжали ему сердце:

— Как это случится?

Лицо двойника напряглось:

— Знание тебе не поможет. Есть только один способ помочь Иласэ, уберечь ее от страданий.

— Как?!!

— Убей ее.

Дарен смотрел, не веря, что он действительно это услышал, попытался заговорить, но не смог.

— Я понимаю, что мои слова звучат ужасно, но на самом деле ты проявишь милосердие, — голос двойника был мягок, полон сочувствия, и разумен, — бедняжка все равно не выживет. Убей Иласэ, пока она спит — и она ничего не почувствует. Ей не придется мучиться перед смертью.

Дарен сглотнул, в горле скребло:

— Но… но я…

— Будь мужчиной, убей ее.

«Убей ее!»

Внезапно вернулось ощущение реальности, ветер пронизывал насквозь промокшего юношу до костей, над головой клубилось гневное небо. Его собеседник, его двойник исчез, но на мокрой земле, где он стоял, остались отпечатки ботинок, точно таких, как у Дарена.

Глава 39. Пробуждение

Иласэ очнулась.

Несколько мгновений она не могла понять, что с ней, почему все тело так болит, почему скребет в горле и крохотные молоточки колотятся в висках. Попыталась встать, но ударилась о низкую крышу, и с тихим вскриком упала на самодельную лежанку из сухих листьев. После нескольких моментов растерянности сообразила, что находится в дупле дерева.

Недалеко от себя Иласэ нашла корягу со свежей водой и жадно выпила все, что там было. Съела несколько фруктов, лежащих рядом. Потом, зажав в руке последний плод, девушка прижалась спиной к стволу и постаралась вспомнить, как оказалась здесь.

Тартис. Сундучок памяти открылся легко. Тартис! Он выиграл. Должно быть, он и перенес ее сюда. Кинжала на поясе, конечно же, не было.

Иласэ стало жутко.

Она ведь пыталась его убить, так почему она все еще жива? Почему здесь? Что Темный задумал? Причинить ей боль, унизить ее, только потом прикончить?

Надкушенный плод выпал из руки. Иласэ не сомневалась, что месть Тартиса будет ужасна. Она должна бежать, сейчас же, пока он не вернулся!

С бешено колотящимся сердцем, девушка выскользнула из дупла, отодвинув в сторону переплетенные лианы, завешивающие вход. Снаружи было пронизывающе холодно, с неба непрерывным потоком лилась вода. Тартис, скорее всего, ушел охотиться, но в такую погоду он скоро вернется.

И Иласэ побежала. Она не знала, куда, ей было все равно, лишь бы дальше от Темного.

Компас!

Иласэ вытащила его из кармана, проверила направление, и решила идти в другом — меньше шансов, что Тартис ее найдет.

Иласэ не знала, сколько времени длился ее безумный бег: она постоянно поскальзывалась в грязи, дважды падала, но поднималась и бежала вновь. Девушка упала в третий раз, запутавшись в ветвях сломанного дерева, когда огромный белый волк выступил из леса прямо перед ней и замер, увидев человека.

Иласэ неловко встала на ноги и попятилась от него, потом остановилась, вспомнив, что от диких животных бежать не рекомендуется. Волк все также смотрел на нее, насторожив уши, напряженный, но не угрожающий. Она видела, как шевелится его нос, читая запахи.

Волк казался слишком большим для своего вида, но в этих лесах Иласэ уже ничему не удивлялась. «Будь спокойна» — сказала она себе, — «покажи, что ты не боишься, но и не намерена причинить ему вреда, и он уйдет прочь».

— Уходи, — проговорила девушка вслух, не уверенная, надо ли при этом смотреть волку в глаза. Вроде, для них это вызов.

При звуке ее голоса уши зверя прижались к голове, губы оттопырились, показывая белые блестящие клыки, из мощной глотки вырвалось рычание, — да, этот волк явно не любил, когда ему указывали, что делать.

— Пошел прочь, — проговорила Иласэ почти жалобно, делая невольный шаг назад.

Рычание стало громче, и хищник прыгнул. Иласэ, охваченная слепой паникой, бросилась бежать, не осмеливаясь оглянуться даже на мгновение. Она промчалась между деревьев, наклонилась, чтобы пролезть под поваленным стволом, повернула голову на мгновение: лес за ее спиной был пуст.

Удивление заставило ее замереть, оглядываясь во всех направлениях, но волка не было нигде. Глубоко вздохнув, Иласэ пролезла под деревом… прямо в руки Тартиса.

Девушка попыталась закричать, но он зажал ей рот, развернул, прижав спиной к себе, и попятился к стволу широкого дерева. Какое-то мгновение Иласэ была слишком удивлена, чтобы драться, но потом вцепилась ногтями в его руку, извиваясь в хватке Тартиса.

Он грубо встряхнул ее:

— Прекрати! — прошипел с яростью в ее ухо.

— О-о-о… — донеслось со стороны поляны, и Иласэ обреченно обмякла. Ну конечно: когда все и так плохо, обязательно должно стать еще хуже!

— Не шевелись, — прошептал Темный.

Что теперь: он решил скормить ее этим тварям? Вариант быть съеденной заживо всегда казался ей одним из худших.

Шли минуты. Иласэ ничего не видела, только время от времени слышала в отдалении бульканье Дождевых Бестий.

— Они продержат нас здесь всю ночь, — пробормотал Тартис ей на ухо, — я отпущу тебя: но не делай резких движений, иначе знаешь, что случится.

Иласэ кивнула, все же слегка отодвинувшись в сторону, едва только Тартис отпустил ее. Проигнорировав это, Темный поднял с земли несколько камней и начал бросать их в стоявшее в отдалении дерево: один раз он промазал, но потом раздался глуховатый «бум».

Иласэ поняла, что Тартис пытается привлечь внимание одной из бестий: значит, действительно решил скормить ее им. Может, если она побежит, у нее будет больше шансов выжить?

— Смотри! — Тартис сжал ее запястье, другой рукой осторожно вытаскивая кинжал. Тем временем одно из существ, привлеченное стуком камней, стояло уже возле дерева, но услышав звяк металла, повернуло к ним слепую голову.

— Попался! — торжествующе выдохнул Темный, нанося удар. Выброс магической энергии опрокинул Бестию на землю, заставил завопить от боли: передняя правая лапа хищника, отрезанная, валялась внизу.

Иласэ едва успела вздохнуть, как три других бестии оказались рядом со своим раненным собратом… Это была настоящая оргия каннибалов, яростно рычащих друг на друга в спешке пожрать самого неудачливого.

Тартис прижался к дереву, тяжело дыша, однако, когда Иласэ попыталась вырвать у него свою руку, сумел удержать. Он убрал кинжал и прикрыл глаза, пытаясь вернуть силы. Минуту Иласэ простояла спокойно, усыпляя его бдительность, потом изо всех сил рванулась назад. Последовало несколько секунд молчаливой борьбы, но, несмотря на выпитую кинжалом энергию, выиграл Тартис:

— Тебе жить надоело? — прошипел он яростно, сжимая одной ладонью ей горло. Иласэ судорожно сглотнула и затихла.

Бестии продолжали свой пир, невообразимо при этом шумя, и Тартис начал осторожно пятиться, таща девушку за собой. Когда чешуйчатые хищники остались достаточно далеко, Тартис перешел на бег, все также крепко держа ее за запястье.

Дождь все еще сильно лил, когда они оказались у дуплистого дерева, из которого Иласэ выбралась этим утром.

— Залезай внутрь! — процедил Тартис.

Да она скорее прыгнула бы в Бездну, чем оказалась в этой крошечной каморке вместе с ним! Должно быть, Тартис понял это по ее взгляду, потому что попытался затолкать внутрь силой. Иласэ начала пинаться и кричать, безразличная к опасности привлечь дождевых бестий, хорошо поцарапала ему лицо и один раз удачно двинула в челюсть. Однако Тартис сумел-таки заломить ее руку за спину и заставил протиснуться внутрь. Там уже оттолкнул от себя, оставшись между девушкой и входом:

— Хватит вопит, я ничего тебе не сделаю! — рявкнул он, — заткнись, прежде, чем соберешь на наши головы всех местных хищников!

Иласэ, забившись в самый дальний угол дупла, замерла в ужасе, ожидая, что он будет делать дальше.

Тартис рассеянно потрогал царапины на лице, нахмурившись, посмотрел на кровь на пальцах, перевел взгляд на девушку, бросился к ней, схватил за плечи и грубо затряс:

— О чем ты только думала! Я вернулся назад, а тебя нет! Я решил, что тебя утащили хищники!!!

— Оставь меня в покое! — всхлипнула Иласэ, и была очень удивлена, когда Тартис так и сделал, пробормотав что-то неразборчивое; и вновь сел напротив, загораживая своим телом выход.

Какое-то время они сидели в тяжелом молчании.

— Что теперь? — спросила Иласэ, ненавидя себя за дрожь в голосе.

— Я не сделаю тебе ничего плохого, — повторил Тартис холодно.

Девушка, к ее собственному удивлению, истерически захихикала:

— Неужели? А должен бы. На твоем месте я убила бы меня, пока есть такая возможность.

— Знаю, — пробурчал Тартис.

— Ну так давай! — вскрикнула она, не понимая, зачем задирает его.

Темный ничего не ответил, только сильно сцепил зубы, так что на скулах напряглись желваки.

— Я оставила тебя умирать! — голос Иласэ поднимался все выше, пока она выплевывала наполненные ненавистью слова, — я хотела, чтобы ты подох! Я хотела станцевать на твоем гниющем трупе!

Девушка задохнулась, ожидая его реакции, неминуемой мести, которая будет намного хуже, чем все, что она успела придумать.

Тартис посмотрел на нее:

— Я знаю, — проговорил он почти мягко.

— Тогда почему ты не убьешь меня?!! — крикнула Иласэ, задыхаясь, — не изобьешь, не изнасилуешь? Тебя ведь этому учили!!!

Тартис видимо дернулся, словно она его ударила:

— Заткнись!

Иласэ попыталась вздохнуть, но получился всхлип; и она уже не могла остановиться: зарыдала, закрыв лицо руками, всхлипывала в голос, раскачиваясь назад и вперед. Она не плакала из-за того, что он сделал, из-за других вещей — да, но не из-за этого. И сейчас скопившийся тугой ком отчаянья, боли, стыда и гнева вырывался в слезах. Иласэ ненавидела себя за эту слабость, за то, что вот так, по-глупому, расклеилась перед ним, но не могла остановиться.

— Замолчи! — велел он холодно, потом другим тоном, с болью, словно из него вытягивали жилы, — не надо, не плач, пожалуйста.

Иласэ сглотнула и подняла голову, чтобы взглянуть на него: Тартис не смотрел в ее сторону. Его лицо было достаточно освещено, и Иласэ не увидела на нем ни надменной насмешки, ни презрения, только вину.

— Прости, — проговорил Тартис тихо.

Ее губы зло скривились: да как он смеет!

— Я не верю тебе! — прошипела девушка. Или считает, что эти слова значат для нее больше, чем ком грязи под ногами?

— Я знаю, — ответил он.

— Я оставила тебя умирать!

Тартис коротко, резко рассмеялся:

— Тогда мы квиты.

Иласэ медленно покачала головой:

— Я не верю тебе, я не прощу тебя, и я убью тебя, если у меня будет такая возможность!

— Понятно, — пробормотал Тартис. Он, наконец, посмотрел ей прямо в глаза, колеблясь, потом проговорил:

— Клянусь кровью моего отца и моей матери, что никогда не сделаю тебе ничего плохого. И неважно, как сильно ты меня разозлишь, обещаю.

Его лицо казался таким искренним. Иласэ хотелось разбить его в кровь. Девушка открыла рот, чтобы объяснить, куда Тартис мог засунуть свое обещание, но временно отсутствовавшая логика вернулась и посоветовала не злить Темного без особой причины. Если он хотел верить в собственное обещание, либо собирался притвориться, чтобы по какой-то причине убедить ее, не стоит уничтожать свой и так малый шанс на выживание. А Иласэ очень хотела жить, тем больше, чем сложнее это становилось.

— Многое случилось, пока ты была без сознания, — сказал, наконец, Тартис, видя, что она молчит.

— Что именно? — спросила Иласэ, притворяясь, что поверила его клятве.

— Я видел человека, — и Тартис рассказал про мальчика, спасшего их от дождевых бестий, и как позднее Тартис безуспешно пытался его найти.

Иласэ восприняла его слова скептически: Тартис либо врал, либо ему померещилось. Что мог делать ребенок, один, здесь, в этой девственной земле, где животные, судя по их непугливому поведению, никогда прежде не видели человека?

Тартис продолжал говорить, и Иласэ пыталась слушать, но никак не могла сконцентрироваться на смысле слов, вновь и вновь пытаясь разгадать загадку поведения Темного.

Тартис пытался ее изнасиловать, она пыталась его убить, а теперь они сидят рядом, словно ничего и не было. Глупо. Или Тартис думал, она поверит, что он таинственным образом простил ее?

Однако Темный ни слова ни сказал о том, что прощает, верно?

— Ты меня слушаешь? — нетерпеливо перебил он ее мысли.

— Нет, — ответила Иласэ честно.

Тартис недовольно скривился:

— Мы уйдем отсюда, как только прекратится дождь. Можно было бы пойти прямо сейчас, но проклятые бестии наверняка загонят нас на дерево. Здесь хотя бы сухо.

Эту ночь они оба прободрствовали. Иласэ боялась хоть на мгновение закрыть глаза и не увидеть, что делает Тартис, а он упрямо сидел у входа, зная: стоит ему задремать — и девчонка исчезнет в темноте, и неважно ей, есть там дождевые бестии или нет.

Иласэ вспоминала последние дни: сколько их было — пять, семь? Не убив его на поляне в тот, первый, день, она поступила благородно. Оставила его на волю судьбы — выживание Тартиса больше не было ее заботой. Но он нашел ее, выследил ее. Как — Иласэ не представляла.

И начался кошмар. Темный не оставлял ее в покое, день за днем, а нож пил энергию. Иласэ с самого начала понимала неизбежное: силы однажды кончатся, и она окажется во власти Тартиса.

Но девушка не могла этого позволить. Она отказывалась страдать дальше. Пусть лучше на ее руках будет чужая кровь, пусть даже кровь невинного человека, но она не переживет еще раз такое унижение!

И Иласэ начала планировать смерть Темного. Решение отдать его водному монстру было самым сложным в ее жизни. Девушка едва не предупредила Тартиса в последний миг, но… Он постоянно повторял, что она не была человеком. А что такое человек? Самый жестокий и коварный хищник в мире. Стоящий на самой высокой ступени пищевой цепи, давно уже научившийся убивать не только другие виды, но и себе подобных. Так вот, она докажет ему, что она — человек.

Был выбор: или Тартис, или она. И Иласэ выбрала.

Слыша его крики о помощи, Иласэ решила, что, вернувшись домой, пойдет к Старшему магистру и во всем признается. Пусть ее судят и вынесут справедливый приговор. На войне нет морали. А Иласэ была на войне.

Но Тартис не погиб, и ее величайшая жертва, ее предательство самой себя оказались напрасны, и нужно было бежать, теряя силы. Темный загнал ее в угол, в его бледных глазах девушка видела свою смерть, и молилась, чтобы последний, сбереженный, взрыв силы убил кого-нибудь из них. К этому моменту Иласэ было уже все равно, кого.

Не получилось, и вот она здесь, жертва его очередного каприза, его странного милосердия. Как долго оно продлится?

Глава 40. Смотрите, кого мы нашли!

За несколько часов до рассвета Тартис бросил ей пару фруктов:

— Ешь, мы уходим.

— Еще темно, — пробормотала Иласэ, отмечая про себя, что Темный начал учиться разбираться в растениях. От этой мысли холодок пробежал по спине: минус одна причина ее полезности.

— Дождь закончился, и понятно, что никто из нас не заснет, — ответил Тартис, поднимаясь на ноги.

И вновь, как вчера, он тащил ее, спотыкающуюся, по черному непроглядному лесу.

— Ты хоть знаешь, куда идти? — задыхаясь от быстрого шага, проговорила Иласэ, — Ты что-нибудь видишь в этой темноте?

— Нужно поскорее выбраться отсюда, — прошептал в ответ Тартис, — и говори тихо.

Иласэ замолчала, а потом услышала это: шорох, шелест мокрых листьев под чьими-то ногами.

— Тартис…

— Да, я знаю, я вижу их силуэты, — пробормотал он, вытаскивая кинжал, который слабо засветился. Потом проговорил намеренно громко, обращаясь к существам в темноте:

— Не приближайтесь, или я убью вас! Мы уходим с вашей территории так быстро, как можем!

— Кто они такие? — спросила Иласэ шепотом.

— Не знаю, — мрачно отозвался Темный, — они прячутся от меня.

— Нужно было подождать до утра.

— Нет. Они хотят, чтобы мы скорее убрались отсюда.

Небо на востоке побледнело, говоря о скором рассвете, и непонятные существа начали отставать, возвращаясь в свое дневное лежбище. Тартис чуть расслабился и зачехлил кинжал.

Они остановились у небольшой речушки.

— Может, волки? — проговорил Иласэ задумчиво. Тартис вздрогнул, чуть ли не подскочив на месте:

— Что? — переспросил он резко.

Иласэ испуганно моргнула:

— Сегодня ночью — могли это быть волки? — поторопилась она объяснить. — Я видела большого белого волка вчера, прежде, чем ты нашел меня. Мне пришлось бежать от него. А в болотах я несколько раз слышала волчий вой.

— Дикие волки не нападают на людей, — небрежно отмахнулся от ее слов Тартис.

— Что?!! Ты хочешь сказать — я вру?

Тартис искоса взглянул на нее:

— Скорее преувеличиваешь. Дикие волки очень редко нападают на людей: только когда у них бешенство, или умирают от голода, или потеряли свой страх перед человеком. Здесь нет других людей, и под описание типичной добычи волков ты не подходишь.

— А если это был не обычный волк? Оборотень, например?

— Оборотень, так далеко от человеческих поселений? — Тартис скептически хмыкнул.

Иласэ прикусила губу. Пожалуй, Темный прав: оборотни редко уходят дальше пятидесяти-шестидесяти миль от города или деревни, в которых живут. Все же первая сущность у волков-оборотней — человеческая. А непуганность местной дичи говорила, что до ближайших поселений (если они здесь вообще есть) не пятьдесят миль, а хотя бы раз в пять больше.

— Тот волк выглядел, как обычный? Никаких особых примет? — это было больше похоже на утверждение, чем на вопрос.

— Да, пожалуй, — согласилась Иласэ.

— И он набросился на тебя?

— Да! — ее голос прозвучал весьма энергично.

— Хм! — презрительно фыркнул Тартис.

— Эй! — возмутилась Иласэ, — с каких это пор ты заделался защитником животных? И я думала, ты ненавидишь собак!

Тартис бросил на нее надменный взгляд:

— Волки — это не собаки!!!

Иласэ была слишком удивлена его взрывом, чтобы как-то прореагировать.

Прошло уже несколько часов, прежде, чем Иласэ поняла, что странным образом не дает ей покоя:

— Мы идем не туда!

Тартис остановился, обернулся к ней:

— Дай мне взглянуть на компас.

Иласэ вытащила станиновую вещичку из кармана, подождала, пока игла остановит вращение, и вытянула на руке, показывая Тартису.

Тот схватил компас и со всей силы зашвырнул в лес.

— Тартис! Ты с ума сошел! Что ты делаешь?!!

— Этот дурацкий компас вел нас прямо к виверне!

Иласэ замерла:

— Что?!!

— Или ты не заметила, что чем дальше мы шли по его указаниям, тем хуже все становилось?

— Да, но…

— Виверна охотится на нас! Нам нужно оставаться как можно дальше от ее территории.

— Ее территории? Тартис, да о чем ты говоришь?

Темный не ответил, продолжая тащить девушку за собой.

— Куда мы идем? — не выдержала Иласэ. Она никак не могла понять, что с ним происходить. Должно быть, за то время, что она находилась без сознания, Тартис окончательно спятил.

— Куда ведет эта дорога?

Тартис молчал очень долго, и Иласэ уже уверилась, что он и в этот раз не ответит.

— Я не знаю, — проговорил Тартис, наконец.

— Но тогда…

— Мы пойдем в этом направлении! — перебил он ее, практически зарычав, — и ты будешь делать то, что я скажу!

Иласэ уставилась на него с немалым испугом и кивнула.

До конца дня они почти не разговаривали, и девушку это вполне устраивало. Вместо того она внимательно наблюдала за Тартисом.

Он изменился. Вел себя странно. Словно знал что-то важное, о чем не рассказал ей.

Ближе к вечеру Тартис нашел еще одно черное дуплистое дерево, как то, в котором они провели предыдущую ночь. Оставил Иласэ несколько съедобных корней и велел никуда не уходить.

Когда Темный ушел, Иласэ выбралась из дупла и села на солнышке, прислонившись к стволу. Задремала.

Очнулась, когда вернувшийся Тартис подхватил ее на руки и понес назад к дереву. Она вскрикнула удивленно, слишком шокированная, чтобы двинуться, слишком испуганная, когда он опустил ее на пол внутри дерева и встал, нависая над ней. Однако Темный лишь развернулся и вышел наружу, оставив ее в дупле.

Вскоре Иласэ вновь уснула и спала до тех пор, пока Тартис не разбудил ее не дал ей свеже-поджаренного мяса.

Вечер плавно перетек в ночь. Они спали.

Иласэ очнулась первой и лежала какое-то время, сонно вслушиваясь в звуки жизни ночного леса. Лишь через несколько минут до нее дошло, что источник части этих звуков совсем рядом с их деревом: шелест листьев, редкий хруст ветки под чьей-то лапой, шепот…

Стараясь двигаться бесшумно, Иласэ подползла к выходу из дупла, замерла. Может, просто ветер? Высунулась наружу (явно не самая ее мудрая идея) — никого. И лес замер, стал тихим и молчаливым, слишком тихим.

И потом, из темноты, почти неразличимый шепот:

— Малышшка.

Вздрогнув, Иласэ метнулась назад, прижалась к теплой стене дерева, пытаясь понять, действительно ли она слышала последовавший за шепотом смех, или у нее просто разыгралось воображение, и на самом деле не было ничего.

Несколько минут, или часов, спустя, хотя было еще темно, девушка открыла глаза и увидела, что Тартис просыпается, садится, потягиваясь. Потом он повернул голову к ней, нахмурился:

— В чем дело?

Иласэ удивилась, что он понял неладное по одному ее виду:

— Там кто-то есть.

Темный моргнул, выпрямился, вынул кинжал и скользнул в проход. Спустя пару минут вернулся:

— Все чисто. Почему ты не разбудила меня?

— Я думала, мне показалось, — пробормотала Иласэ.

Тартису это явно не понравилось:

— Если такое случиться вновь, буди меня! Здесь водятся… странные существа.

Иласэ кивнула.

Остаток этой ночи и последующий день были повторением предыдущего. Тартис тащил ее за собой, все время чуть ли не бегом.

Он постоянно держал ее за руку, не отпускал ни на миг, словно боялся, что она таинственным образом исчезнет. И вел себя иначе, чем повелось с самого первого дня в лесу. Теперь Тартис играл роль лидера: решал, куда идти и что делать, ни о чем не спрашивая ее, нес все, что им могло понадобиться, оставлял ей свой плащ.

Единственное объяснение, приходившее Иласэ в голову: Темный хотел заставить ее поверить в его обещание, поверить, что внезапно он превратился в хорошего парня.

Но какая Тартису выгода в этом притворстве?

— Днем нам безопасней? — спросила Иласэ, когда они немного замедлили шаг.

— Нет, — пробурчал он, — просто лучше видно, что вокруг происходит.

Иласэ наблюдала, как напряженно Тартис осматривается по сторонам:

— Мы ушли уже достаточно далеко? От того, от чего мы бежим?

Тартис бросил на нее быстрый взгляд:

— Я не знаю.

— А куда мы идем?

— Не знаю! — его тон явно велел ей заткнуться, но Иласэ не собиралась подчиняться:

— Тогда какой у всего этого смысл?

— Очевидно, остаться в живых! — ответил Тартис резко.

— Мне не нравится путешествовать ночью, — пробормотала Иласэ, — ничего не видно, и сложно найти подходящее место для отдыха.

— Да…, - часть защитного гнева ушла из голоса Тартиса, и он устало вздохнул.

Солнце стояло уже достаточно высоко, когда они остановились на отдых в месте, которое Тартис определил как «хорошее», не советуясь с Иласэ. Оставил девушке немного еды и ушел на охоту, перед тем велев ей никуда не уходить.

Иласэ присела на длинное бревно и задалась вопросом, не стоит ли ей попытаться сбежать. Однако убедить себя в том, что это получится, ей не удалось: он опять ее разыщет, да еще и разозлится, что она не послушалась.

Нет, лучше выждать: рано или поздно клинок ослабит его. Если Иласэ притворится, что верит Тартису, он может забыть об осторожности. Впрочем, Иласэ сомневалась, что Темный планировал в каком-либо обозримом будущем передать ей кинжал. Разве что в приступе преждевременного слабоумия.

Так что ей делать? Устроить засаду сейчас, когда он настороже и опасен? Попытаться избавиться от Тартиса? Тогда придется избавиться и от кинжала, — а без него, как и с ним, — ей верная смерть в лесу.

Иласэ вздохнула: надо отдохнуть, пока есть такая возможность. Набросав веток помягче, укрылась плащом Тартиса, задремала.

Ей четырнадцать, и она в доме своих приемных родителей. Они живы, как и Ника, ее милая сестричка.

Конец весны, и она приехала из Ордена домой на праздник Роз — в этот день распускаются первые черные бутоны — а их сердцевины всегда разных цветов. И, если загадав желание, угадаешь три цветка правильно, то оно обязательно сбудется — ведь розы волшебные.

Иласэ не везет, но Ника угадывает, и на ее лице расцветает мечтательная улыбка.

— Ага, влюбилась, влюбилась! — смеется Иласэ, поняв, что загадала сестра. Та краснеет, и начинает притворно спорить, но на шее ее висит кулон, которого еще зимой не было — изящный серебряный дельфин на фоне синей глазури моря…

Иласэ очнулась и лежала какое-то время, купаясь в тепле костра; посмотрела сквозь прищуренные веки на неясный силуэт в наступившем сумраке, сидевший у противоположной стороны, — должно быть, Тартис, готовит пойманную добычу.

Лениво потянулась, зевнула, прикрыв ладонью рот, села, вновь глянула в сторону костра — пусто. Куда он делся?

— Тартис! — крикнула она, — Тартис, ты где?

Лес вокруг был спокоен, темен, молчалив.

Кого она видела? Что, если это был вовсе не Тартис? Без клинка она беззащитна! Иласэ прижала ладони ко рту рупором:

— Та-артис!!!

За спиной хрустнула ветка. Девушка резко развернулась:

— Тартис!

— И-иллласэ-э! — мягко, насмешливо, с хрустинкой смеха.

Это не его голос.

Она попятилась, ступила почти прямо в огонь. Вокруг нее, везде — яркие горящие глаза, желтые глаза, глаза животных.

Иласэ услышала мягкий топот лап, редкое похрустывание веток, тихий смех, как шелест ветра — они играют с ней.

— Малышшка… — голос из прошлой ночи.

— Смотрите, кого мы нашли… — шепот, оборвавшийся густым смешком.

— Хорошенькая маленькая девочка…

— Иди к нам, малышшка…

— Илласэээ…

Вновь смех. А потом они вышли из темноты. Иласэ задохнулась, пытаясь следить за ними, но не смогла — вокруг нее, слишком много.

Волки.

Стая волков.

Разные: поджарые и сытые, пушистые и с короткой шерстью, но все — серовато-коричневые, хоть и разных оттенков. «Как странно, — мелькнула глупая мысль, — ни одного белого».

— Та-артис!!! — закричала Иласэ, уже зная, что это бесполезно, уже зная, что она — мертва.

Глава 41. Волки

Олень стоял, напряженно поводя ушами, готовый бежать в любой момент, знающий, что хищник с горящими голодным предвкушением глазами где-то рядом.

Дарен пробирался сквозь низкий кустарник, вдыхая терпковато-сладкий запах мокрой земли и гниющих растений, все ближе к своей добыче, первой добыче за неделю. Мясо.

Олень был крупным сильным самцом, и обычно Дарен не осмелился бы выбрать его на роль жертвы. Но великолепное животное ранили: чьи-то клыки располосовали ему правый бок и превратили заднюю ногу в кровавое месиво.

Даже сейчас, ослабленный, олень был опасен, и юноша приближался осторожно: чтобы не спугнуть, не потревожить заранее, не подставить себя под удар крепкого копыта.

Следуя за добычей, Дарен отошел от лагеря дальше, чем намеревался, но упустить такую возможность он просто не мог.

Мысли Дарена вернулись к девчонке и, слегка нервничая, юноша задался вопросом, что она сейчас делает. Наверняка уже проснулась, сидит у костра, размышляя о том, как сильно ненавидит его, и ждет возвращения. Либо планирует очередной побег.

С тех пор, как она очнулась, все оказалось не так страшно, как Дарен опасался. Иласэ не пыталась камнем разбить ему голову, пока он спал, или столкнуть с обрыва (возможно потому, что обрывы им еще не попадались).

То, что она еще ни разу не пробовала убить его, можно было посчитать хорошим знаком. Плохим казалось другое — странное спокойствие и сдержанность девушки. Вновь и вновь Дарен был вынужден гадать, что происходит в ее кудрявой голове.

Возможно, девчонка хотела сбежать. Или, что вероятнее, избавиться от него, использовав один из сотни скрытых и, вместе с тем, простых способов, которые он не сумеет предугадать. Как с водным монстром. Повезет ли ему так же во второй раз?

Пытаться понять, что Иласэ задумала, и оказываться на шаг впереди нее было утомительно и, по большому счету, невозможно. Дарену нестерпимо хотелось как-то разрешить эту ситуацию, но юноша представления не имел, что должен делать. Но он пытался, честное слово, он пытался изо всех сил.

И еще — собственное благожелательное отношение к девчонке удивляло Дарена. Разве он не сказал ей, что они квиты?

Юноша словно должен был доказать что-то, доказать ей, доказать себе. Показать Иласэ, что он не был тем человеком, которым она его считала. По непонятной причине это казалось важно. И очень сложно, потому что Дарен и сам теперь не понимал, кто он.

Темные любили разглагольствовать о собственной свободе, о том, что они сами выбирают путь в жизни… Как и многое другое, это являлось ложью, в этот раз ложью самим себе. В действительности они были не более свободны, чем Светлые, с определенной задолго до рождения ролью в обществе себе подобных и во всем мире. Если и существовали люди, восстававшие против заведенного порядка вещей, то Дарен не слышал об их успехе.

Темные гордились своим прагматизмом, но в чем-то и они жили в мире иллюзий.

Дарен прекрасно помнил ночь своего пятнадцатилетия, когда он стоял, глядя на собственное отражение, и думал, что все предопределено. Он представлял себя взрослым, в полной мере услышавшим Зов Крови, окунувшимся в безумие Темной магии, быть может, даже прошедшим посвящение в Магию Врат — наследство своей матери, из-за которого она и стала «изящным цветком», игрушкой Амадея Тартиса — и думал о том, чтобы убить себя.

Просто разбить зеркало, и длинным холодным осколком провести себе по горлу, по сонной артерии, чтобы наверняка.

Он думал и думал об этом, представлял, как острие войдет в его плоть, как горячая кровь зальет все вокруг, и улыбался. Это будет хорошо. О да, Дарен знал, что это будет замечательно.

Его собственный выбор.

Если бы не Кларисса, он, быть может, и сделал бы это. Но нет, Дарен не собирался оставлять ее одну с Амадеем.

Он отвечал за жизнь и безопасность своей матери. Как сейчас, здесь, он отвечал за Иласэ.

Это не означало, что Дарен перестал ненавидеть ствур, вовсе нет, но почему-то он не мог больше ненавидеть эту девчонку. Он будет заботиться о ней, и даже если, когда-нибудь, в отдаленном будущем, когда начнется неизбежная новая война, они убьют друг друга… сейчас, с его стороны, она в безопасности.

Дарен придвинулся к оленю ближе, заходя с подветренной стороны, надеясь, что переменчивый ветер не решит именно в этот момент сменить направление. Что-то мелькнуло на переферии зрения, какая-то неясная тень, проблеск желтых глаз.

Дарен замер — он видел подобное движение уже несколько раз сегодня. Что это было: еще один хищник, претендующий на добычу? Падальщик?

А потом все сложилось: этот же блеск, такая же тень, такой же неясный шелест — именно эти существа уже вторые сутки идут следом за ним и Иласэ.

Они следовали за ним? Или за оленем? Может, они и ранили животное? Подождите-ка…

Олень — наживка, на которую они увели его от Иласэ! Заставили оставить одну…

Прошлой ночью она сказала: «В лагере кто-то есть». А еще раньше: «Я видела большого белого волка вчера, прежде, чем ты нашел меня. Мне пришлось бежать от него».

Дарен ощутил, что бледнеет.

«О, нет! Во имя Первых, нет!» И он метнулся назад, к лагерю.

— Та-арти-ис!!! — отчаянно закричала Иласэ, а волки продолжали сужать вокруг нее свой круг, медленно, равномерно.

— Он тебя не слышит, — проговорил рядом с ней певучий голос.

— Оставьте меня! — крикнула Иласэ, — я ничего вам не сделала!

Один из волков прыгнул на нее, Иласэ резко развернулась, и зверь попятился, не спуская с девушки горящих зеленоватым золотом глаз. Еще один, и еще. Они заставляли ее вертеться на месте, играли с ней. То и дело Иласэ слышала насмешливый волчий смех.

Девушка пнула очередного серого нахала прямо в морду, и игривое рычание сменилось злобным. Волк прыгнул вновь, захватив зубами ее ботинок, другой напрыгнул со спины, вцепился в плащ и дернул назад. Вскрикнув, Иласэ упала. Закричала в голос, зная, что волкам понадобиться лишь несколько мгновений, чтобы разорвать ее на части. Было бы благословением, потеряй она сознание…

Руки.

Десятки рук держали ее, касались ее затылка, спины, обвивали за талию.

Иласэ моргнула. Зажмурилась. Осторожно открыла глаза, но картина не изменилась: волка с крупным черным пятном на груди, только что готового разорвать ей горло, больше не было. Перед ней, поднимающейся с земли, стоял мужчина. Мужчина, да, но человек ли?

Черты его лица казались результатом странного смешения разных рас: длинные, поднятые к вискам, но по-восточному узкие черные глаза, тонкий прямой нос, как у коренного имперца, и вьющиеся черные волосы, как у южного варвара.

Одежда: не менее странное смешение дикости и роскоши. Кожаные штаны и тонкая дорогая шелковая рубашка, ожерелье из костей животных на шее и такие же браслеты на запястьях. На щеках, нарисованные красной краской, мелкие треугольники.

Иласэ смотрела на него растерянно, не понимая, не в силах осознать столь резкого перехода от смерти в зубах хищников к… чему?

Руки, поддерживающие ее, уже не просто касались, сколько гладили, ласкали медленными чувственными движениями. Иласэ оглянулась: половина волков превратилась в людей, другие так и остались зверьми; и все тянулись к ней. Девушка чувствовала запахи звериного меха и человеческой кожи, нагретых солнцем, смешанных с ароматами леса, прелой листвы, мягкой земли и крови.

Морды волков тыкались в нее, принюхиваясь к ее запаху, а она сидела, поджав колени, не в состоянии выйти из шока, не отрываясь, смотрела на волка, первым превратившегося в человека.

Потом чьи-то руки скользнули под ее рубашку, расстегивая пуговицы, коснулись голого живота, волчий язык лизнул в ухо, и Иласэ вздрогнула, приходя в себя. Забилась в держащих ее руках.

— Ш-ш, тихо, — мягко проговорил черноглазый, касаясь ладонью ее щеки, — ты в безопасности.

Иласэ бросила быстрый взгляд на его руку: каждый палец заканчивался узким, очень длинным ногтем, слегка загибающимся вовнутрь.

От ее щеки пальцы оборотня скользнули дальше, по горлу, обрисовали ключицы, потом ниже, между двумя полушариями грудей. Девушка всхлипнула, инстинктивно дергаясь назад от прикосновения острых когтей к животу.

— Смотри, какая мягкая, — шепнул один из оборотней другому, — будь осторожней со своими когтями.

— Она слишком худая, — пробурчал еще один, тычась мордой ей в бедро, — о ней плохо заботились.

Все волки, — и оставшиеся зверьми, и превратившиеся в людей, — подходили к ней по очереди: лизали и нюхали ее кожу, касались ее, только чтобы уступить место следующим любопытным собратьям.

— Прекратите, — прошептала Иласэ, потом произнесла громче, — Хватит!

— Не бойся, — успокаивали они ее, — стая должна запомнить твой запах.

— Пустите меня! — воскликнула она в ужасе, не понимая, что происходит.

— Не бойся, Иласэ, — проговорил черноглазый, — теперь ты наша.

Глава 42. Схватка

Что-то на периферии зрения поймало внимание Иласэ. Повернувшись, она увидела Тартиса, на вершине соседнего холма, вставшего так, чтобы деревья скрывали его. В руке он держал слабо светящийся кинжал.

Тартис был здесь, Тартис вернулся, чтобы спасти ее.

Волна болезненного облегчения заставила ее сердце подпрыгнуть.

Тартис, не шевелясь, смотрел вниз, в ее сторону. Иласэ тщетно напрягала глаза, но так и не сумела разглядеть выражение его лица. Наверное, он думал, что здесь можно сделать: вокруг слишком много волков. Иласэ понадеялась, что Дарен сумеет что-нибудь сообразить, потому как у нее не было ни одной идеи.

Потом Иласэ осознала, что продолжает по-глупому смотреть в сторону Тартиса, выдавая его укрытие. Скривилась.

Темный прибьет ее, если она так по-дурацки его подставит. Иласэ повернулась к черноглазому, единственному оборотню, которого другие не отталкивали в сторону. Он сидел рядом с ней, разглядывая лицо девушки с таким видом, словно изгиб ее бровей и линия подбородка вызывали в его волчьей душе восторг. Когда Иласэ посмотрела на него, оборотень поймал ее взгляд и улыбнулся, явно довольный, что внимание девушки вернулось к нему.

— Кто ты такой? — спросила Иласэ спокойно, огромным усилием воли подавив панику. Сейчас, когда Тартис был здесь, и появилась возможность побега, это оказалось легче.

Волки продолжали исследовать ее, и, хотя, ничьи клыки и когти не поранили кожу, Иласэ понимала, что за этой игривостью скрывалась оборотная, звериная сторона, и в любой момент ее могут разорвать на части.

— Меня зовут Аракос, — проговорил оборотень мелодичным голосом.

— Что вам от меня нужно? — Иласэ рискнула бросить быстрый взгляд на Тартиса: почему он ничего не делает?

Черноглазый лизнул ее в щеку, желая, должно быть, успокоить, но этот жест заставил девушку еще больше напрячься:

— Мы решили оставить тебя. Ты будешь нашей маленькой сестренкой.

— О чем ты говоришь?!!

— Ты будешь в нашей стае, — ответил другой оборотень, целуя ее в шею, — ты станешь одной из нас.

Они собирались сделать ее оборотнем? Или полагали, что она такая же, как они? Разозлятся ли, когда поймут, что она человек?

Иласэ смотрела на волков перед ней, не смея перевести взгляд на Дарена. В любой момент он может сделать что-то…, попытается ее спасти…, в любой момент…

Иласэ зажмурилась от накатившей на нее новой волны отчаянья, и заставила себя посмотреть на Тартиса, на то, как ленива и расслаблена его поза, как небрежно он держит кинжал… — и больше не могла обманываться.

Темный не собирался спасать ее.

Да и почему он должен? Иласэ оставила его водному монстру. У Тартиса и в мыслях не было помогать ей. Это была его месть.

Иласэ вновь начало трясти, паника вернулась с новой силой.

— Я не могу быть в вашей стае, — прошептала она между всхлипами, едва удержавшись от крика, когда холодный влажный волчий нос ткнулся ей в солнечное сплетение, — я человек!

Те из стаи, кто превратился в людей, заулыбались, один из них, молодой парень с желтыми глазами, хохотнул:

— Малышка считает себя человеком!

— Глупенькая думает, что она — обычная смертная! — поддержал его другой оборотень.

— Не бойся, — проговорил Аракос, гладя Иласэ по голове, как ребенка, — мы поможем тебе разбудить вторую сущность. Это совсем не больно.

— Но я не хочу быть одной из вас! — крикнула Иласэ в отчаянье, — не хочу!

Ее вспышка заставила Аракоса удивленно замереть, а других волков расхохотаться.

— Ты нарушила границы нашей земли, — пробурчал один из оборотней, выглядевший чуть старше остальных, где-то лет на тридцать, — мы можем поступить с тобой, как пожелаем.

— И мы желаем сделать тебя нашей сестрой, — закончил, улыбаясь, Аракос, с некоторой рассеянностью проводя ладонью по ее плечу.

— Вы преследовали меня! — обвиняюще проговорила Иласэ.

— Это наша земля, — сказал желтоглазый, зарываясь лицом в ее волосы, потом добавил, — Откуда она пришла? Может, там есть еще такие?

Иласэ покачала головой, изо всех сил пытаясь игнорировать руки оборотней, ласкающие ее тело, — я не могу стать частью вашей стаи! Я… у меня уже есть стая!

— Да? — пренебрежительно фыркнула вставшая рядом смуглая темноволосая девушка, одна из немногих волчиц в стае, — тот маленький белоголовый самец? Он слаб. Он плохо о тебе заботился.

— Я говорю о другой стае. О… о семье.

— И где же они? — спросил черноглазый тем тоном голоса, который мог бы сказать о безразличии, не заметь Иласэ в его глазах особого, довольного блеска. Оборотень явно посчитал ее слова о «другой стае» хорошим известием.

— Далеко… я потерялась, — сказала Иласэ.

Аракос улыбнулся ей и терпеливо проговорил:

— Если они потеряли тебя, а мы нашли, то теперь ты наша. Мы позаботимся о тебе. Ты будешь бегать с нами, охотиться с нами, играть с нами — вечно.

Боковым зрением Иласэ заметила, как Тартис шевельнулся, и на мгновение понадеялась, что он все же спасет ее. Но потом он поднял голову, посмотрел в ее сторону и покачал головой — жест, который невозможно истолковать неправильно. Повернулся и пошел прочь.

О нет, нет, нет, пожалуйста!!!

Темный вновь поймал ее. Тянул время, пока ему не представилась столь великолепная возможность отомстить. Может, он даже с этой целью завел ее сюда. И почему она не подумала об этом раньше? Конечно же, это был его план с самого начала! Тартис так заботился о ее комфорте, был так предупредителен… И выбросил компас. И не хотел даже разговаривать о волках.

Иласэ должно была ожидать этого, ведь она уже знала, на что способен Темный! Но она была так глупа, так слепо следовала за ним и не попыталась сбежать, пока имелась возможность…

Почему же сейчас так больно? Почему она надеялась, вплоть до этого самого момента, что Тартис поможет ей?

Иласэ обмякла, зажмурилась, по щекам потекли слезы.

Черноглазый наклонился к ней, мягко прошептал:

— Он не уйдет далеко.

С холма раздался крик, потом светящийся клинок полетел вниз и вонзился в землю у подножия. Все посмотрели наверх.

Тартис катился по склону, пытаясь оторвать от себя огромного белого волка.

Белый… тот самый, который преследовал ее…

Черноглазый погладил Иласэ по щеке:

— Это наш король, Раслан. Твой новый король.

В этот момент клыки волка вонзились в руку юноши, и тот закричал, пытаясь оттолкнуть от себя зверя.

Волчья форма потекла, изменяясь, и превратилась в молодого мужчину, с такими же белыми, как у Тартиса, волосами. Зубы оборотня все еще впивались в предплечье Темного.

Раслан вытащил клыки из руки Тартиса, только чтобы, безо всяких усилий, схватить сопротивляющегося юношу за запястья и прижать к земле. Оборотень облизнул с губ кровь Тартиса, и с рычанием наклонился, готовый перервать Темному горло.

Тартис рванулся навстречу оборотню, и клыки встретились с клыками. Раслан с удивленным воем отпрыгнул назад, и вновь превратился в зверя. Юноши и мужчины у подножия холма больше не было — друг против друга с рычанием кружили два белых волка.

Два.

Белых волка.

Оба крупнее, чем обычные звери, но все же второй, которым перекинулся Тартис, мельче своего врага, с окровавленной передней лапой.

Иласэ прерывисто вздохнула, пытаясь осознать, что видят ее глаза.

Внезапно все странности, которые она отмечала в Тартисе с самого начала их путешествия, обрели смысл. Его способность выжить в одиночестве, отсутствие страха перед лесом, добыча, на которой часто не было следов от кинжала, его умение видеть в темноте и выслеживать ее.

Вспомнился герб Семьи Тартисов, их родовой знак с незапамятных времен — белый волк. Так что же, все они — оборотни?

Раслан вновь превратился в человека, ухмыляясь с довольным видом, словно Тартис только что показал замечательный трюк. Темный тоже вернулся в человеческий облик, но продолжал по-волчьи щерить зубы.

Они стояли друг напротив друга, почти одинакового роста. Раслан был только на пару пальцев повыше, но значительно шире в плечах, более мускулистый; и даже с такого расстояния Иласэ ощутила, что основа его Силы заключалась отнюдь не в мышцах.

В белых волосах Раслана блестел золотой обруч, ноги были босы, одежда вся — из темно-коричневой кожи, только вокруг талии — красный шелковый пояс. Не вовремя взыгравшее женское любопытство задалось глупым вопросом: был ли то последний писк моды среди оборотней или чей-то подарок…

— Что тебе нужно? — прошипел Тартис, морщась от боли в руке.

Раслан лениво улыбнулся:

— Обычно я не разговариваю со своим ужином.

Заявление вожака было встречено смехом и согласным воем со стороны стаи:

— Убей его! — завопил один из волков, другой поддержал:

— Он будет первой едой нашей новой сестры!

Во имя Первых, — Иласэ передернуло от отвращения, — они хотят скормить ей Тартиса!

— Мальчишка слишком костлявый! — возразил третий волк, — мы найдем ей что-нибудь получше!

Еще несколько волков согласилось с последним:

— Точно! Он — испорченное мясо! От него несет виверной!

— На мальчишке метка Бога! — возмутился кто-то.

— Ну и что! — завопил в ответ один из оборотней, — Он на нашей земле! Он — наша добыча!

Раслан недовольно посмотрел в направлении стаи:

— Тихо!

Волки тут же замолчали, припав к земле, кое-кто тихонько заскулил. Оборотни — люди склонили головы в знак подчинения.

Удовлетворенный, Раслан повернулся к Тартису:

— Я дам тебе шанс. Беги. Если сумеешь — останешься в живых.

— Подавись своим шансом! — зло отозвался юноша.

Иласэ видела, что он испуган: в глазах Тартиса появилось знакомое ей дикое выражение, говорившее: Темный прекрасно понимает, как мало у него возможностей выжить. Наверное, Иласэ следовало радоваться его неминуемой смерти, но ей было просто тошно.

— Быть может, ты хочешь драться за нее? — Раслан кивнул в сторону девушки, самодовольно усмехнулся, — вообще-то, я собирался взять ее себе.

— Нет, — холодно ответил Тартис, с ненавистью глядя на оборотня, — забирай девчонку.

Иласэ показалось, что все внутренности у нее заледенели, дыхание прервалось: она не могла поверить, что Тартис только что сказал это. Он действительно намеревался оставить ее здесь. Девушке хотелось закричать на него, осыпать проклятиями, но горло словно сдавила невидимая рука.

Раслан склонил голову набок:

— Вот как? — он казался удивленным.

— Да. Все, что я хочу — это безопасный проход сквозь твои владения. Они ведь принадлежат тебе?

Оборотень кивнул:

— Да, этой землей правлю я.

— Тогда оставь девчонку себе и позволь мне уйти, — голос Тартиса звучал уверенно, — если нет, то я постараюсь убить столько твоих волосатых ублюдков, сколько смогу.

Раслан с задумчивым видом облизал губы:

— Я чувствую запах твоего страха. Я не могу позволить тебе уйти, не могу позволить Богу получить еще больше силы и освободиться.

— О чем ты говоришь? Что за Бог? — в голосе Тартиса зазвучал искренний интерес.

— Это не важно для того, кто все равно умрет, — тряхнул головой оборотень, — Беги!

— Нет! — Темный напрягся, готовый драться.

Волки в стае зарычали, приподнялись, готовые броситься на него. Тартис не сдвинулся назад, лишь побледнел еще сильнее.

Раслан предупреждающе поднял руку, и волки попятились. Вожак повернулся к Темному:

— Ладно, — проговорил он задумчиво, — развлечемся, один на один. У тебя все равно нет шансов. Если победишь, сможешь уйти.

— Чудесно, — буркнул Тартис.

Раслан коротко хохотнул:

— Тогда защищайся! — и, еще не закончив говорить, обернулся волком и прыгнул.

Иласэ видела, как удивленно расширились глаза Тартиса, а потом два волка столкнулись, и тот, что меньше, отлетел в сторону с жалобным воем. Через мгновение Раслан вновь оказался на нем: яростное рычание, щелканье зубов, летящий в стороны белый мех…

Это было ужасно: смотреть, как два существа раздирают друг друга на части, и знать, что через несколько минут одно из них умрет.

Иласэ хотела отвернуться, хотя бы зажмуриться, но не могла, словно кто-то заколдовал ее, заставляя наблюдать за каждым мигом убийства. Потому что это и было убийство: у Тартиса действительно не имелось шансов против Раслана.

Почему она не радуется? Темный продал ее, но его предательство обернулось против него же. Забавно, сейчас он погибнет: как раз то, чего она так хотела…

Раслан щелкнул мощной челюстью совсем рядом с горлом Тартиса — в последний момент тот с трудом успел отдернуться в сторону.

— Хватит! Отпусти его! — Иласэ охрипла от крика, но ее едва ли было слышно за взбудораженным воем волков.

Все, что Тартис, казалось, мог делать — это стараться не допустить Раслана к себе слишком близко. Вожак оборотней был больше, сильнее, лучше как боец… Вот Тартис опять отскочил назад с болезненным воем, лапы едва могли держать его. Темный споткнулся, продолжая пятиться, упал на бок, тяжело дыша.

Вот и все. Тартис оказался слишком слаб, чтобы продолжать драться. Он выглядел таким жалким: маленький дрожащий зверь, с белым мехом, покрытым кровью. Сейчас он умрет.

Иласэ хотела зажмуриться, но не могла. Время, казалось, замедлило свой бег. Раслан грациозно взметнулся в воздух — завершающий удар, прикончить упавшего врага.

Глава 43. Темный — это Темный навсегда

Волчья форма Тартиса потекла, Темный превратился в человека, посмотрел на своего убийцу… и усмехнулся.

Раслан попытался изогнуться в воздухе, чтобы избежать столкновения, но было уже поздно.

Белый волк врезался в человека, и Тартис с силой вогнал сияющий клинок оборотню меж ребер. Тот закричал в смертной агонии. Оба покатились по земле, потом Раслан, сменив форму, попятился от Тартиса, попытался встать, но упал на колени, истекая кровью.

Стая молчала, замерев в недоверчивом ужасе. Иласэ смотрела, широко раскрыв глаза.

Темный дико расхохотался.

Во время схватки Иласэ напрочь забыла про кинжал. Тартис не забыл. Он намеренно придвигался все ближе к клинку, притворился обессилившим, чтобы, не вызывая подозрения, вытащить из земли оружие.

Тартис поднялся на ноги, все еще усмехаясь, зажав в руке пульсирующий светом клинок. Сплюнул кровью.

Оборотни постепенно начали отходить от шока; то там, то здесь слышалось злое рычание. В желтых глазах зверей горела ярость, и кое-кто из волков приготовился к прыжку. Тартис стоял не совсем уверенно, но клинок держал крепко, готовясь их встретить.

Один из волков прыгнул.

— Назад!

Все замерли и оглянулись на Раслана.

— Вы осмеливаетесь нарушить мое слово? — прорычал их король. — Он победил. Не трогайте его.

Волки заколебались.

— Но… — начал кто-то.

— Молчать! — рявкнул Раслан и согнулся пополам, кашляя кровью. Двое оборотней помогли ему сесть. Когда король волков поднял голову, он уже ухмылялся, бегущий из раны ручей крови почти иссяк, не требовалось больше зажимать пораженное место ладонью:

— Мальчишка выиграл. Я не должен был недооценивать его.

Раслан повернулся к Тартису и какое-то время с интересом рассматривал юношу, потом слегка склонил голову:

— Я ошибся, полагая, что тебя будет легко убить, маленький брат, — произнес он с покаянным видом.

— Я тебе не брат! — резко ответил Тартис.

— Полагаю, это легко можно изменить. Оставайся, присоединись к стае.

— Нет! Я выберусь отсюда!

— Тогда ты обречешь себя на судьбу хуже смерти. Бог поглотит тебя.

Какое-то время Тартис молчал:

— Кто вы такие? — спросил он наконец.

— Мы клан Ян-тош, — ответил Раслан, — и это все, что тебе можно знать о нас.

— Тогда расскажи мне о Боге.

— У него нет имени, но мы называем Его — Павший. Хотя, с некоторых пор, Он зовет себя по-новому. Продолжай идти в том же направлении, что и прежде, и, когда солнце сядет во второй раз, ты встретишь Его.

Тартис поежился:

— Почему-то мне не хочется этой встречи. Это место… все здесь… мне не нравится. Как я могу выбраться отсюда?

— Отсюда нет выхода. Оставайся с нами.

— Но мы ведь как-то сюда попали! Должен же существовать путь обратно!

— Дорога в этот мир проходит сквозь Бога, также, как и дорога из него! — Оборотень пожал плечами.

— Тогда покажи, как пройти к другим людям! — потребовал Тартис, — здесь поблизости должна быть человеческая деревня!

— Это место никогда не было предназначено для людей, их здесь нет, — Раслан с рассеянным видом погладил по голове волчицу, легшую у его ног.

— Нет! Я видел людей! — Тартис почти закричал, — Перестань врать, чтобы я присоединился к твоей стае! Здесь должны быть человеческие поселения!

— Я не вру, щенок, так что попридержи язык! — сердито прошипел Раслан, — то, что ты видел, было ложью. Люди быстро погибают здесь. И им не покинуть этого места.

Тартис зло сжал кулаки:

— Тогда в какую сторону мне идти?

— Меня это не касается, — оборотень пожал плечами, очевидно, потеряв к Темному интерес. Повернулся к Аракосу:

— Приведи девочку ко мне.

— Замечательно, я сам найду дорогу! — зло сплюнул Тартис, — огромное тебе спасибо, хвостатый ублюдок.

Он отвернулся, и, даже не взглянув в сторону Иласэ, захромал прочь.

— Убирайся с моей земли! — прорычал Темному в спину Раслан, оскалив зубы.

А Иласэ, пытавшаяся прикрыться рубашкой, порванной во многих местах волчьими когтями, оказалась перед королем оборотней. Девушка стискивала зубы, едва сдерживаясь, чтобы не призвать на голову предателя-Темного все известные ей проклятия, но понимала, что стоит начать, и она разрыдается как ребенок. Ее гордость разбилась на тысячи осколков, но Иласэ продолжала держаться и за них, пока могла. Однако один всхлип прорвался, и Тартис замер у первой полосы деревьев, все также не оборачиваясь к ней.

Аракос подтолкнул девушку в спину, заставив опуститься на землю вплотную к Раслану. Кто-то из волков держал ее руки за спиной, что было мудро с их стороны: в противном случае Иласэ попыталась бы выцарапать волчьему королю глаза.

Раслан наклонился к ней почти вплотную, как это делали другие волки, вдыхая запах, и Иласэ отвернулась, ее глаза горели от непролитых слез и ненависти к ним всем. Руки Раслана скользнули по ее бокам, по груди.

— Не прикасайся ко мне! — прошипела девушка, тихо, но зло. Брови Раслана поднялись, он притянул Иласэ еще ближе к себе, так что ее груди, едва прикрытые остатками рубашки, касались его торса.

— Прекрати! — это наполовину прозвучало как рыдание.

Дзиннннь

Все волки замерли, услышав этот металлический звук. Тартис стоял все там же, у деревьев, только теперь со странным остервенением вытаскивал и вновь бросал кинжал в ножны.

Раслан хмыкнул, и, взяв Иласэ за подбородок кончиками пальцев, развернул лицом к себе. Взгляд, которым она его одарила, собрал в себе всю ненависть, боль и унижение, которые ей пришлось пережить этой ночью. Лицо оборотня смягчилось. Он поцеловал девушку в лоб, потом отодвинулся и велел:

— Отпустите ее.

Аракос уставился на своего короля в шоке. Тартис развернулся.

— Что?!! — воскликнули оба хором.

Раслан посмотрел на черноглазого, приподняв бровь, ответил:

— Малышке не нравится наше внимание. Я бы предпочел, чтобы она сама выбрала остаться с нами. Позволим ей уйти с щенком; он не протянет долго, а когда погибнет, мы заберем ее.

Некоторые из волков согласно зарычали:

— Да, пусть она выберет!

— Пусть наша сестра выберет!

Волки, державшие руки Иласэ за спиной, освободили ее, и она вскочила на ноги, попятилась, запихивая порванную рубашку на груди.

— Ну же, сестренка? — мягко спросил черноглазый, — останешься с нами или пойдешь с мальчиком? Наш король дал тебе право решать.

— Мне не нужен никто из вас! — выкрикнула Иласэ.

— Не будь дурой, оставайся с ними! — прорычал Тартис.

Иласэ резко развернулась в его сторону:

— А ты… Вообще не смей со мной говорить! — она вскинула голову, — если мне дано право выбирать, я выберу остаться сама по себе! И никто из вас, никто — не приближайтесь ко мне!

— Что ж, — разочарованно проговорил Раслан, — пусть будет так. Но помни: мы придем за тобой, когда мальчишка умрет.

Иласэ развернулась и бросилась в лес. За спиной услышала, как Раслан намеренно небрежным тоном произнес, обращаясь к Тартису:

— Бог выпьет твою душу, Ллэнь… или как ты себя теперь называешь? — и, после короткой паузы, прошипел, как напутствие-напоминание:

— Ютань эодай мервокс.

Даже на расстоянии, и не направленные на нее, слова ощущались, как рассыпавшаяся по голому телу ледяная крошка.

Иласэ не стала ждать, что ответит на сказанное Тартис, и поспешила прочь.

Было холодно, так что по телу бежали мурашки, и темно, но Иласэ не обращала ни на что внимания: она просто хотела убраться подальше отсюда. Девушка запиналась о корни и поваленные стволы, плохо различая их в темноте, и брела дальше.

Иласэ понадобилось несколько минут, чтобы понять: Тартис идет следом. Девушка остановилась и ждала, не поворачиваясь к нему лицом.

— Вот, — проговорил он негромко, и Иласэ почувствовала, как лег на плечи плащ, так по-глупому оставленный у погасшего лагерного костра. Несколько секунда Иласэ простояла так, судорожно сжимая его края, потом медленно продела руки в рукава, застегнула. Развернулась и со всей силы ударила Тартиса по лицу.

Он зашипел от боли и, с некоторым опозданием, Иласэ вспомнила про его раны. Эта мысль доставила ей лишь яростное удовлетворение.

— Ты… — ее голос дрогнул, — ты… Я даже не знаю, как тебя назвать!

Тартис промолчал.

— Ну что, наслаждался своей местью? О, я уверена, ты был разочарован, когда они не убили меня! Но тебе, наверное, понравилось наблюдать, как эти звери меня лапали?!! — голос Иласэ сорвался, и она с трудом удержалась, чтобы не заплакать. — Считаешь, я это заслужила, да? Понравилось зрелище?

Тартис отнял руку от щеки, куда Иласэ его ударила, и спокойно встретил ее взгляд:

— Да, ты это заслужила. Но я оставил тебя им не ради мести.

— О нет, ты использовал мою жизнь, как выкуп за собственную свободу! Если бы оборотни тебя не обнаружили, ты бы просто ушел прочь!

— Ты права. Я бы просто ушел прочь, — ответил Темный лишенным эмоций тоном.

Иласэ судорожно вздохнула, борясь со слезами.

Тартис продолжил, четко произнося каждое слово:

— Я бы ушел, потому что у меня не было выбора. Что бы я мог сделать: прыгнуть вниз и разорвать всю стаю голыми руками? — его голос начал наполняться гневом. — Используй я кинжал — смог бы убить двоих или троих. А потом оружие выпило бы меня досуха, и остальные волки разорвали бы на части. Обернись я зверем, чтобы сражаться — и стая убила бы меня еще быстрее.

Иласэ молчала, не зная, что сказать.

— Я ничего бы не смог сделать, кроме как выбросить свою жизнь на ветер, — продолжил Тартис с ядом в голосе, — Но ведь тебе было нужно именно это, верно? Ты бы хотела, чтобы я рисковал жизнью ради тебя и умер, пытаясь спасти! И что с того, что любая попытка оказалась бы бесполезна?!! Быть может, о, быть может, ты бы сумела ускользнуть, пока звери пожирали мой труп!

Иласэ затрясла головой:

— Ты должен был попытаться сделать хоть что-нибудь, а не уходить прочь!

— Ну да, прямо как ты сделала для меня! — зло выплюнул Тартис, потом скривился, — слушай, речь сейчас о другом. Я бы погиб, а тебе бы это никак не помогло. И что в этом хорошего?!! А так хоть один из нас имел шанс вернуться домой. Глупые героические поступки могут сработать в твоем выдуманном мирке, но в реальности все эти герои погибают. Напомнить тебе статистику по последней войне? Когда на одного погибшего Темного приходилось трое Светлых? Знаешь, почему?

— Ты просто трус!

— А ты лицемерка! Будь на холме не я, а твой проклятый Кэйрос, ты бы умоляла его бежать! О, ты бы с радостью пожертвовала собой, чтобы спасти его! Но там стоял я, и тебе было плевать, что со мной будет! Я для тебя только инструмент, и ты злишься, что не смогла использовать меня, как хотела.

Иласэ отвернулась, не желая смотреть Тартису в глаза, потому что, да, он говорил правду. Будь на холме Ролан, она бы сделала все в своей власти, чтобы его не поймали. Но Тартис… В тот миг, когда когти и клыки волков скользили по ее телу, девушке было безразлично, что с ним будет.

Иласэ никогда не думала о себе, как о человеке, способном использовать других ради собственной выгоды, но теперь получалось, что ее поведение было немногим лучше его.

— Скажи мне, — Тартис язвительно усмехнулся, — будь на холме ты, попыталась бы спасти меня? Сделала бы хоть что-нибудь?

— Я бы не бросила тебя! — воскликнула Иласэ, защищаясь, — даже в тот раз, с водным монстром, я не собиралась оставлять тебя! Я как раз решила вернуться, когда ты вышел ко мне!

После этих слов Тартис посмотрел на нее с таким презрением и насмешкой, что лицо Иласэ вспыхнуло ярким румянцем.

— О да, верно, — проговорил Темный ласково, — ты хотела вернуться. Ты подождала бы еще пару минут, всего лишь пару минут помучилась над своей моральной диллемой; в то время как в глубине разума отсчитывала время, пока не уверилась, что я точно погиб.

— Нет! — выдохнула Иласэ.

— Ты бы плакала все это время, — продолжил Тартис, — чувствовала бы себя ужасно. И, как только время закончило отсчет, ты позволила бы своей совести взять вверх, и благородно помчалась меня спасать. Но, конечно, ты бы чуть-чуть опоздала. Я был бы уже мертв.

— Замолчи! — крикнула Иласэ, она не хотела слушать его.

Тартис резко рассмеялся:

— Ты была бы так безутешна в своем горе! Ты бы даже убила водного монстра, чтобы рассказывать всем по возвращении домой, как отомстила за мою смерть. Ведь таким образом ты была бы ни в чем не виновата. Ты бы говорила: «Я пыталась спасти его! Я сделала все, что могла!»

— Заткнись! — прорыдала Иласэ сквозь слезы.

Она правда хотела вернуться и спасти его, когда Тартис нашел ее. И она вовсе не оттягивала намеренно время. И, если бы он погиб, она не стала бы притворяться, что невиновна, не стала бы!

— Я бы не…, - проговорила Иласэ со всхлипами, — я бы не…

— Отчего же ты так расстроена? Или, наконец, поняла, что ты отнюдь не та безупречная Светлая, какой все тебя считают?

— Я в-вовсе не б-безупречная, — заикаясь, выговорила девушка, — я н-никогда не считала себя б-безупречной! И я пыталась убить тебя, только чтобы ты не добрался до меня первым!

— Ты лжешь сама себе, Иласэ. Ты просто хотела отомстить!

— Неправда! — крикнула Иласэ, — И знаешь что! Мне без разницы, как ты обо мне думаешь! Ты пытался изнасиловать меня! Я боялась и, быть может, я и хотела отомстить, но в конце концов мне было безразлично, кто умрет, лишь бы это прекратилось! Я только хотела, чтобы это все закончилось! — она несколько раз прерывисто вздохнула, — И как ты смеешь бросать меня, а теперь заявлять, что это все моя вина! Как ты смеешь!

Тартис молчал долгое время, а когда он, наконец, заговорил, голос его прозвучал почти нежно:

— Я не могу объяснить, почему я сделал то, что сделал прежде, но я не смог пройти с этим до конца. И я не пытался оставить тебя волкам ради мести. Я поступил так, потому что ты была бы с ними в безопасности.

— Что?!!

— Оборотни правят этим доменом. Они позаботились бы о тебе, и никто бы не смог причинить тебе вред; ни виверна, ни дождевые бестии, ни другие твари, живущие здесь. Ты была бы в безопасности, потому что я не могу защитить тебя так уж хорошо.

Иласэ замерла, глядя на него с изумлением и даже некоторой долей восхищения. В своем стиле Темный был великолепен — какой чудесный запасной план. Замечательное оправдание на случай, если первый провалится. Только вот есть один маленький нюанс.

— А какое тебе дело до того, в безопасности ли я? — спросила Иласэ резко.

Ее вопрос, казалось, слегка удивил Тартиса, потом он пожал плечами и пробормотал:

— Не знаю. Наверное, чувствую себя ответственным.

Минуту, наверное, Иласэ молчала, не зная, что сказать. Тартис терпеливо ждал. Потом она затрясла головой — нет уж, сегодня она не настроена быть легковерной.

— Может, ты действительно чувствуешь себя слегка виноватым, но… Нет! Я не собираюсь покупаться на твои сказки! Кроме того, у тебя нет никакого права принимать такого рода решения за меня.

— Думаю, что есть, — спокойно ответил Темный.

— А я думаю, что ты спятил! — проговорила она зло.

— Замечательно! Мне нужно смыть кровь. Ты идешь сама, или мне придется тащить тебя?

— Я сказала, что никуда не пойду с тобой! — крикнула Иласэ и попыталась отпрыгнуть в сторону, но Тартис схватил ее за руку и потащил сквозь лес.

Они по широкой дуге обошли старое место лагеря, хотя волки давно его покинули, и спустились к ручью, текущему по соседству.

Морщась, Тартис разделся до пояса и вошел в воду, чтобы смыть кровь. Иласэ невольно ахнула, увидев последствия его схватки с оборотнем: на плечах и шее кожа кое-где свисала лохмотьями вместе с мясом, в нескольких местах волчьи зубы проникли до самой кости. Но хуже всего пришлось левому предплечью, в которое Раслан вцепился в самом начале, когда Тартис был еще в человеческом обличии.

— Это не так плохо, как выглядит, — буркнул Темный, — он, в основном, содрал кожу, артерии не повреждены. Проклятый лохматый эстет хотел прикончить меня одним последним ударом.

— Раны нужно зашить, — хрипло проговорила Иласэ, — иначе ты истечешь кровью.

— Милосердные Первые, — пробормотал Тартис, — уверен, ты будешь просто в восторге.

Сейчас, когда Иласэ присмотрелась к нему повнимательнее, стало заметно, что нанесенные волком раны ослабили Тартиса. Юноша казался бледнее обычного, руки слегка дрожали, и дышать он старался не глубоко, словно это облегчало боль.

Только вот, Иласэ нахмурилась, ничего подходящего для зашивания ран у них не имелось. Единственное, можно было наложить останавливающие кровотечение листья Залоника — в этом лесу черных деревьев он рос в избытке. И привязать отрезанными от рубашки полосами — хотя, при расходе одежды такими темпами, им скоро придется одеваться в звериные шкуры.

Иласэ огляделась: так и есть, буквально в пяти шагах от ручья, прямо у подножия черного гиганта, расположилось гнездо Залоника: куст больших, с мужскую ладонь, листьев бледно-зеленого цвета с белыми прожилками.

— Иди сюда! — позвала Иласэ.

— Чего тебе? — недовольно отозвался Тартис, — я тут занят, стараюсь не умереть!

— Просто иди сюда!

Тартис сердито посмотрел на нее, но повиновался.

Несколько минут Иласэ возилась с его ранами, пытаясь сделать из подручных материалов что-то, похожее на нормальную перевязку. Тартис мрачно смотрел на нее, пока она работала, следил глазами за каждым движением, но молчал. Когда девушка, наконец, закончила и отступила назад, лицо Тартиса потемнело еще больше:

— С чего это ты решила, что достойна касаться меня?

Иласэ зло прищурилась:

— Было бы забавно наблюдать, как ты полностью истечешь кровью!

В их отношениях не осталось ни малейшего намека на товарищество, а что касается сочувствия, то его и прежде было не много. Каждый смотрел на другого с гневом и подозрением. Иласэ знала, что останется с Тартисом и поможет ему, но потому лишь, что волки представлялись ей худшей компанией, чем Темный. Оттого только, что оборотни не имели никакого желания помогать ей искать дорогу домой. Тартис тоже прекрасно понимал ее мотивы, не питая на этот счет никаких иллюзий.

И доказал это следующими же словами:

— Иди вымойся! — рявкнул он, — от тебя воняет псиной!

Глава 44. Врата

Ильмару снилась Иласэ. Сегодняшняя ночь была далеко не первой, когда Кэйрос видел ее во сне, только в этот раз грезы не подарили ему одного из тех ярких плотских видений, после которых он краснел и слегка заикался по утрам, здороваясь с ней. Также не принадлежал этот сон жутким кошмарам, насыщенным криками умирающих и кровью. Все было… по-другому.

Сперва мир вокруг заполнял туман, но вот, далеко-далеко, на огромном расстоянии, заблестел оранжевый огонек. Ильмар попытался приблизиться к нему, желая понять, что это такое. Словно услышав его желание, туман исчез; теперь пространство заполнилось чернотой, при полном отсутствии всякой материи, и единственной звездочкой блестел огонь.

Им оказался небольшой костер, слабо освещавший окраину леса, вырастающую из тьмы; невдалеке, намекая на близость пруда, квакали лягушки. Рядом с костром сидела Иласэ, зачарованно глядя на пляшущие языки пламени. Лицо девушки выражало спокойствие и безмятежность, тонкие запястья рук обматывали браслеты из обточенных костей разных животных, на шее висело ожерелье из волчьих клыков, а в самой середине его — длинный зеленоватый коготь виверны.

— Иласэ… — позвал Ильмар.

Она печально взглянула на своего друга, ничуть не удивленная его появлением:

— Он за твоей спиной.

Ильмар развернулся, с ужасом осознавая, что сделал это слишком поздно: его встретило рычание, безумный блеск белесых глаз и отсвет костра в кинжале, занесенном для удара.

Ильмар схватил руку Тартиса, сжимающую оружие, но сила столкновения бросила его на землю; свободная рука Темного впилась ему в горло:

— Релой эодай мервокс! — с ненавистью прошипел Тартис, и от этих слов древняя, первобытная часть Ильмара забилась в отвращении и ужасе, предчувствуя появление чего-то непредставимого, его хватка на руке Темного ослабла.

С яростным криком, Тартис нанес удар…

Ильмар резко сел, усилием воли вынырнув из сна за мгновение до того, как клинок вошел ему в сердце. Трясущейся рукой вытер со лба липкий пот, сердце все еще бешено колотилось. Посмотрел на безмятежно посапывающего брата: период бессониц у Ролана закончился, теперь он спал по ночам, как младенец.

Ильмар осторожно сполз с кровати, в охапку захватил со стула одежду, наклонился за обувью и выскользнул за дверь.

В коридоре было темно, но Ильмару это не мешало: еще один дар, отсутствующий у Ролана. Ильмару не требовалось, как брату, менять свой облик и суть, чтобы видеть в темноте.

Последнее время, после странного обморока в домене Тартисов, Ильмар обнаружил за собой еще кое-что: он в и д е л ложь. Он всегда, с абсолютной точностью, мог сказать, говорил ли его собеседник правду (то, что считал правдой) или врал. У этого открытия оказалось очень тревожное последствие: Высший магистр, их учитель и наставник, скрывал что-то серьезное. Ильмар в и д е л это, как полосы черного тумана, стелящегося следом за Алариком, куда бы тот ни шел. В первый раз, а случилось это через неделю после исчезновения Иласэ, заметив странный туман, Ильмар испугался, что у него что-то с глазами. Потом понял.

Завернув в очередной раз за угол, Кэйрос отсчитал пятнадцать шагов, потом прижал ладони к стене на уровне лица, расслабился, вызывая в памяти воспоминание воронки урагана, пять лет назад разрушившего юг столицы. Стена под ладонями слабо засветилась, исчезла, и Ильмар оказался в круглой комнате, из которой шел ход еще в одну — тайное убежище Иласэ. Здесь она экспериментировала с Темными ветвями магии. Милая Иласэ, безупречная Светлая, кто бы мог подумать?

Сам тайник и путь в него Ильмар увидел в одном из своих вещих снов.

День. Иласэ незаметно отстает от подружек, пробормотав что-то про алхимический проект, потом, дождавшись, пока поток подмастерьев схлынет, начинает спускаться по винтовой лестнице в подземелья. Несколько раз останавливается, прислушиваясь сквозь кольцо к пульсирующей вокруг жизни, вернее, к ее отсутствию рядом с собой. Иласэ нужно одиночество.

Вот искомый коридор. Теперь Ильмар видит ее глазами, видит, как воронка урагана засасывает в себя каменные и кирпичные строения, будку вместе с истошно визжащей сторожевой собакой. Один из самых надежных способов запереть вход куда-нибудь только на себя — сделать это через мысленную картинку, через собственное воспоминание. Ильмар представления не имеет, как именно он сумел прочитать ее мысли, но запоминает явленный ему образ.

Следующей после сна ночью он спустился в подземелье, до самого последнего мига не веря, что в пустом коридоре найдется хоть что-то, стоящее внимание…

Сколько месяцев, а может, и лет, Иласэ собирала сокровища в свой тайник? Артефакты, и с налетом древности, и созданные лично ею. Книги, копии, отрывки, пергамент, исписанный ее мелким аккуратным подчерком: диаграммы, выкладки, изобретенные ею ритуалы и заклятия. И все время, пока Ильмар рассматривал уникальные находки, одна мысль непрерывно крутилась в голове юноши: они, все они и на десятую часть не представляли, насколько гениальна Иласэ в области магии. Кое-кто из завистников называл ее воображалой, но, похоже, на самом деле девушка сдерживалась, скрывая свои способности.

Был среди записей Иласэ один ритуал, из-за которого Ильмар и пришел сюда этой ночью: выявление истинной сущности. Девушка использовала его, чтобы построить свое генеалогическое древо. Ильмар прекрасно понимал, почему Иласэ так хотела узнать имена собственных предков: кому понравится, когда тебя всю жизнь, кто в лицо, кто за спиной, зовут ствурой. Бедняжка надеялась на чудо.

Довольно простой ритуал, но можно только пытаться догадаться, сколько сил пришлось затратить Иласэ, прежде, чем она сумела вывести его алгоритм.

Всего-навсего Магия крови, магия кольца и никаких стихий. Остатка ночи должно было хватить.

Ильмар положил записи Иласэ поближе, в который раз повторил про себя последовательность действий. Глубоко вздохнул: если он ошибется, откат будет таким, что мало не покажется. Но загадка таинственного Ключа уже несколько недель не давала юноше покоя. Ильмар многое бы отдал, чтобы понять, отчего вообще назвал светящуюся сферу в подземелье Тартисов Ключом. Тогда просто сорвалось с языка, а Ролан запомнил и уже сколько времени доставал брата расспросами. Если бы Ильмар еще знал на них ответы!

Пять часов спустя юноша стоял на коленях перед разложенным пергаментом, залечивая теплом кольца порезы на руках. Взгляд не отрывался от рун, начертанных его кровью на желтоватой поверхности. Рядом лежал, медленно остывая, один из станиновых окатышей, принявших в себя тогда энергию сферы.

Ключ. Действительно, Ключ с большой буквы. С очень большой. Полуразумная энергетическая сущность, способная управлять Вратами миров. И Ильмар даже догадывался, как именно Тартис создал свою сферу…

Замок встряхнуло, мелко завибрировали стены. И утреннюю тишину разрезал пронзительный вопль, какой могут издать разве что глотки сотен горгулий. Потом вопль прервался, и Ильмар, несмотря на всю каменную толщу, отделявшую его от верхних этажей, услышал испуганные крики людей.

В основном, они просто издавали бессмысленные звуки, как это делают в панике перепуганные животные, но в общей какофонии Ильмар различил много раз повторенное слово «Бездна».

Вскочив на ноги, Ильмар вылетел из комнаты и помчался по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. Тайник, как всегда, сам закрылся за спиной.

— Врата! — поднялся над остальными голосами слишком хорошо знакомый Ильмару женский, — нужно закрыть Врата!

В центральном зале творилось нечто непредставимое. Такого стены замка не видели с самого дня своего возведения.

Сотни людей, бестолково мечущиеся подмастерья, переворачивающие, то ли в панике, то ли из озорства, столы с завтраком, истошно визжащие девчонки. Несколько десятков Магистров и рыцарей, занявшие круговую оборону. Лилит, весь перед одежды которой испачкан оранжевым соусом, пытается командовать Магистрами, но те лишь растерянно вертят головами, явно ее не слыша.

И причина переполоха. Много причин: с визгом проносящиеся над головой людей синие шестирукие обезьяны с фиолетовыми перепончатыми крыльями в три человеческих роста каждое. Игриво хватающие девчонок за светлые накидки, а иногда и волосы. Перекидывающиеся с мальчишками добытыми с перевернутых столов трофеями. Тучи крупных, с воробья, разноцветных стрекоз, то взмывающие к потолку, то слитным движением садящиеся на людей. И кусающиеся. Больно!

Ильмар, все еще стоящий на верхних ступенях лестницы, сердито растоптал покусившееся на его нос насекомое. Снова посмотрел в зал. Кто-то пробовал сбивать стрекоз магией — но то ли лучи из колец не действовали, то ли все в спешке и панике промахивались. Намного проще оказывалось ловить нарушительниц спокойствия руками.

Кроме обезьян и стрекоз, в зале находились также: несколько невозмутимо примостившихся в неровностях стен горгулий (все-таки, это они кричали!), ползающие по полу змеи всевозможных расцветок (Ильмару не попалось на глаза ни одной знакомой), и один бурый крылатый медведь. Его Ильмар углядел случайно: несчастный мишка, перепуганный не меньше людей, забился в дальний, самый темный, угол.

Все еще ошарашенный диким зрелищем, гадая про себя, видит ли он оживший сон безумца или массовые галлюцинации, Светлый запрокинул голову и понял, о чем кричала мать.

Потолка у зала больше не было. Просто дыра в небо. Чужое небо. Красновато-рыжее, с переливами фиолетовых и сиреневых оттенков. И там, дальше, в воздухе — летящий в их направлении клин, похожий на птичий. Но слишком медленны размеренные движения крыльев, и в чужом, невидимом из дыры, солнце переливается разноцветная чешуя.

— Драконы!!! — завопил Ильмар, сам поразившись громкости собственного голоса. Визг и крики стихли, все как один подняли головы к потолку. Даже обезьяны поняли, что теперь людям будет не до них, и вежливо удалились, тем же путем, что прибыли — через Врата. И правильно: связываться с драконами не желали ни разумные расы, ни звери, живущие инстинктом. Дураков нет.

Несколько мгновений Ильмар растерянно смотрел на пылающие края Врат, напоминающих по форме идеальный круг пятнадцати терстов в диаметре, и пытался понять, что же с ним можно сделать. Закрыть, как обычный Портал?

Станиновый слиток в кармане раскалился так, что жег сквозь несколько слоев одежды.

— Закроем Врата, как обычный Портал! — крикнул он, видя, что других идей нет ни у кого. А драконы приближались. Уже достаточно хорошо можно было рассмотреть первого — черного гиганта. Ильмару даже показалось, что он увидел злорадный блеск в глазах дракона, но это уж точно была игра его воображения. Расстояние пока еще слишком велико.

И тут бурную деятельность развила Лилит. Спустя менее чем полминуты все присутствовавшие двенадцать Магистров, в том числе трое Темных, и восемь рыцарей, одновременно произнесли формулу закрытия Портала.

— Сработало! — недоверчиво прошептал Ильмар. Его глупая безумная идея сработала. Выход в чужое небо медленно закрывался. На миг Светлому показалось, что в уменьшавшемся проеме мелькнула разочарованная морда дракона — а потом на месте Врат вновь возник обычный потолок, как всегда покрытый лепниной, изображающей деяния доблестных рыцарей.

В углу жалобно заскулил забытый всеми крылатый мишка.

Во всем зале, как с гордостью отметила про себя Локи, она осталась одной из немногих, сохранивших хладнокровие. Впрочем, обезьяны и стрекозы досаждали ей не меньше прочих, хотя змей она любила с детства.

Особо надоедливые насекомые нашли смерть под ее изящными туфельками («не забыть приказать служанке хорошо отмыть подошвы», — сделала Локи себе зарубку на памяти), а паре обезьян она метко прижгла загребущие пятерни — нечего всяким животным ее лапать.

Все действо длилось едва ли три минуты, с того момента, когда в зале стало как-то слишком светло, и, так и не поднеся пирожок ко рту, Локуста подняла голову на источник света. Рядом завизжало несколько девчонок. А потом замок тряхнуло.

Но даже землетрясение местного значения не заставило Локи оторвать взгляд от волшебного зрелища. То, что на потолке открылись Врата, Темная сообразила после крика Лилит Кэйрос. А прежде девушка ошеломленно смотрела на чужое небо: именно так она рисовала его маленькой девочкой, именно такое — оно снилось ей каждую ночь. До тех пор, пока обеспокоенная мать не повела протестующего ребенка к своей прабабке, и та не сделала с Локи что-то странное. И девочка перестала видеть сны. Вообще. Зато научилась видеть чужую смерть.

Когда появились драконы, Локи не испугалась. Возможно, шок узнавания выбил из нее все остальные чувства. А может, ей казалось, что они, как и оранжево-рыжее небо, тоже пришли из ее сна, и, значит, не смогут причинить вреда. Не смогут — ей. Про других Локи не думала.

Потом младший Кэйрос закричал предупреждение и свою глупую идею про то, как закрыть Врата. Самое странное — она сработала.

Локи тихонько хихикнула, когда проход закрылся: в этот самый миг первый дракон собрался сунуть в него морду. Ох, и приложит беднягу остаточной магией Врат.

Огляделась. Все присутствующие начинали понемногу соображать, что происходит: сейчас Магистры окончательно очнутся и запрягут подмастерьев в благое дело по уборке помещения. Ну уж нет! Сражений со стрекозами на сегодня ей хватило!

Локуста цапнула с последнего неперевернутого стола несколько пирожков с яблочной начинкой и с достоинством направилась к ближайшему выходу.

Незаметно выскользнула за дверь. Коридор был пуст. Чудненько. На всякий случай поставила вокруг себя максимальную защиту — кто знает, вдруг ей встретится пара враждебных Светлых — и припустила к южному крылу. Там в защите замка была небольшая дыра (появившаяся, естественно, не просто так), там ее должен был ждать гонец от Амадея с остатками обещанного оружия…

Глава 45. Клятва

Пока Иласэ мылась, он принес из лагеря оставшиеся там припасы, в основном, несколько фруктов и корней. Закутавшись в плащ, девушка села на поваленное дерево, наблюдая, как Тартис разводит костер. Ели они в молчании.

— Ну, и что теперь? — поинтересовалась Иласэ, не отводя взгляда от огня.

— Я не знаю, куда идти, — ответил Тартис спокойным тоном.

Замечательно, — подумала девушка, — сейчас у нас намечается мирная беседа.

— Слушай, Тартис, — вздохнув, Иласэ наклонилась вперед, оперлась локтями о колени, — объясни мне, наконец, что происходит? О каком Боге говорил тебе Раслан, и почему он назвал тебя Ллэнем?

Тартис помолчал, собираясь с мыслями:

— Помнишь, я рассказывал о мальчике, который спас нас от дождевых бестий, когда ты была без сознания?

— Помню.

— До того, как он появился, я услышал слова, сказанные прямо у меня в голове: «Бог ждет тебя». И потом, этот мальчик… волки сказали, что людей здесь нет. Кем он был?

Иласэ пожала плечами:

— Может, он не настоящий.

— Может, — согласился Тартис, — и, кроме того, я видел… словно меня же, но другого меня, который посоветовал избавиться от компаса, предупредив, что тот ведет нас прямо к виверне. И именно двойник велел мне идти в том направлении, в котором я вел тебя.

Иласэ напряглась:

— Но, по словам волков, Бог, кем бы он ни был, находится как раз там.

— Они также сказали, что единственный выход отсюда лежит через Бога, — возразил Тартис.

— Мне это не нравится, — Иласэ покачала головой.

— Мне тоже. Не думаю, что у этого Бога нас ждет что-то хорошее, но никаких других идей у меня нет.

— А Ллэнь? — вернулась Иласэ ко второй части своего вопроса, — почему Раслан назвал тебя так?

— Ллэни были Семьей моей матери, — после короткой паузы проговорил Тартис.

Иласэ широко распахнула глаза:

— «Открывающие Врата»? Так ты последний из них?!!

— Не смотри на меня так, — буркнул Тартис, — я понятия не имею, как эти самые Врата открываются.

— Но тогда, тогда…, - аналитическая часть мозга Иласэ заработала на полную скорость, — может ли быть так, что эта фраза, которую твердили лягушки и повторил оборотень, взята из древнего языка Открывающих? Из… из Запретного Языка? И поэтому нам так больно слышать эти слова?

Тартис хмыкнул:

— Для Светлой ты слишком много знаешь о магии Темных. Но да, думаю, ты права. Ллэни были странной Семьей, даже, в какой-то степени, жуткой: общение с Запретной магией так просто не проходит даже для нас.

— Понятно, — пробормотала Иласэ, — а когда ты собирался сказать мне о своей второй сути?

— Никогда, — Тартис пожал плечами, — я не обязан раскрывать тебе свои секреты.

— Но теперь-то я знаю и могу рассказать другим! И что ты намерен по этому поводу делать? — спросила Иласэ резко.

— Ты что, начинаешь со мной ссору? — недоверчиво уставился на нее Тартис.

— Думаю, да! — девушка вскинула голову, — сейчас мне известно нечто, что можно использовать против тебя. Если мы не обсудим это сейчас, я буду медленно сходить с ума, гадая, не решишь ли ты от меня избавиться.

— В Бездну, Иласэ, не придумывай!

— Мы никогда не сможем доверять друг другу! — оборвала его девушка, — если подумать, каждый из нас — худший враг другого, — она хмыкнула, позабавленная собственной мыслью. — Я больше беспокоюсь о твоих планах в отношении меня, чем о нападении дождевых бестий, или виверны, или… или этом странном Боге.

— Ты не можешь просто… ну, я не знаю, довериться мне?

— Ты говоришь о доверии после того, как сегодня бросил меня волкам? — недоверчиво уточнила Иласэ, — к тому же, доверие должно быть обоюдным. Ты готов доверять мне?

Пустой взгляд его глаз и молчание были достаточно красноречивым ответом.

— Вот видишь, — проговорила Иласэ с горечью.

Долгое время они сидели у костра, друг напротив друга, наблюдая, как оранжевые языки пламени съедают очередную порцию принесенных Тартисом веток.

Неожиданно Темный поднялся на ноги, белые, на загорелом лице, брови сдвинуты, в глазах выражение решимости пополам с болью.

— Что ты…? — звук металла о твердую кожу прервал ее вопрос. Иласэ смотрела, как он подходит к ней, и не могла пошевелиться, не могла отвести взгляд от вынутого из ножен клинка. Тартис обогнул костер и встал над ней, блестящее серебряное острие направлено ей в голову. Маленькую вечность он простоял так, борясь с собой.

Темный принимал решение.

Когда он, наконец, шевельнулся, Иласэ невольно дернулась.

Он присел напротив нее, лицо бледно и серьезно, и протянул кинжал ей, повернув рукоятью вперед.

— Возьми.

— Что ты делаешь? — спросила Иласэ, в то время как рука ее уже потянулась к кожаному навершию.

— Возьми его.

Иласэ коснулась рукояти, невольно вздрогнув, ожидая удара маленькой молнии. Ничего такого не произошло, девушка лишь ощутила мурлыканье клинка, приветствие в ее сознании. То мгновение, что Тартис и она вдвоем касались кинжала, он полыхнул холодным неощущаемым пламенем.

Тартис сразу же убрал руку, не отрывая от нее взгляда, и Иласэ крепко сжала рукоять, неожиданно поняв, что только что он передал ей власть над собой.

— Я могу убить тебя прямо сейчас, — прошептала она.

— Я знаю, — Темный судорожно сглотнул; Иласэ видела в его серых глазах страх. — Я доверяю тебе.

Иласэ недоверчиво хмыкнула, потом покачала головой и быстрым движением прижала лезвие к его горлу:

— Думаешь, я не сумею? Полагаешь, я слишком слаба для этого? — ядовито поинтересовалась девушка.

— Я доверяю тебе, — повторил Тартис на выдохе, глядя словно сквозь нее. Иласэ видела, как бьется под тонкой кожей нить крови. Одно легкое движение — и все. Он даже не успеет понять, что произошло. Она знала, что может сделать это. И он знал. Ему было страшно.

Рука Иласэ дрогнула, и медленно она отвела клинок в сторону:

— Я не понимаю.

Тартис чуть расслабился и протянул к ней левую руку, ладонью вверх.

Иласэ отшатнулась в сторону, судорожно стискивая рукоять:

— Я не отдам его!

— Нет… — он покачал головой, потом проговорил, выдавливая из себя слова. — Разрежь мне ладонь. Прямая линия от указательного пальца до противоположной стороны.

— Зачем? Какая у этого цель…? — Иласэ замерла, осознав, что он имеет в виду. Растерянно уставилась на него, — ты что, серьезно?

— По другому не получиться. Чтобы выжить, мы должны доверять друг другу, и это единственный способ, — собственная идея явно не вызывала у Тартиса энтузиазма.

— Я не стану этого делать, даже если бы ты умолял меня об этом на коленях! — Иласэ вложила в слова всю свою ненависть и увидела, как Тартис вновь судорожно сглотнул.

— Послушай, я ведь не прошу твоей дружбы, не прошу простить меня. Это не навсегда.

— Ты и вправду серьезен! Ты спятил, Тартис! Я — ствура, помнишь?!! Потомки Первых не проводят такой ритуал со ствурами!

— Думаешь, я этого не знаю? — гневно прорычал он в ответ, несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, — на самом деле киярра будет существовать только между тобой и мной, все остальное не важно.

Иласэ растерянно смотрела в его глаза, видя в них гнев, и страх, и упрямство, потом взяла его руку в свою, поднесла острие клинка к ладони, провела. Тартис зашипел от боли, напрягаясь, кровь потекла: густая, алая.

Кровь потомка Первых, — с горечью подумалось Иласэ.

Их глаза встретились, и Тартис, выпрямившись, размеренно произнес, позволяя каждому слову падать в тишину вместе с тяжелыми каплями крови:

— Я, Дарен Ллэнь Тартис, последний в роду, наследник Тартисов, Белых Волков, и Ллэней, Открывающих Врата. Во мне магия Первых, и я говорю от их имени.

Он жестом велел Иласэ подняться, потом раскрыл правую руку, и она неохотно отдала клинок и протянула ему левую ладонь. Ойкнула, когда он делал надрез; потом Дарен посмотрел на нее ожидающе, а она растерялась, не зная, что сказать.

— Я-я, я, Иласэ Аллеманд, — сглотнула, и потом слова пришли к ней, — я не последняя в своем роду и не наследница родных мне по крови. Но во мне магия Первых, и я говорю от их имени.

Тартис слабо улыбнулся ей и продолжил:

— Заклятие киярра священно, и, как совершали его Первые, так совершаем его мы. Для киярры нет нужды в кольцах, это магия стихий, магия Воды, Земли, Огня, Воздуха и Жизни. Их помощь и их свидетельство нам. Как я пролил кровь свою для тебя, так ты пролила ее для меня, — он протянул левую руку и сжал ее окровавленную ладонь в своей. Прикосновение его прохладных и сильных пальцев, и тепло меж их ладонями.

— Смешивая нашу кровь, я принимаю часть твоей Силы, а ты принимаешь часть моей. Отныне мы соединены вместе, и никто, кроме нас, не сможет разбить эту связь.

Тартис глубоко вздохнул:

— А теперь слушай очень внимательно, Иласэ, это самая важная часть.

Иласэ несколько раз моргнула: мир вокруг казался таким ярким, словно среди ночи взошло солнце.

Тартис продолжил:

— Жизнь твою буду я защищать, как свою собственную, до того дня, когда вернемся мы к нашему народу. Если же я нарушу свою клятву, то пусть, как сказано в старых законах, твари из Бездны возьмут меня. Теперь ты.

Девушка глубоко вдохнула внезапно густой и терпкий воздух:

— Жизнь твою буду я защищать, как свою собственную, до того дня, когда вернемся мы к нашему народу. Если же я нарушу свою клятву, то пусть, как сказано в старых законах, твари из Бездны возьмут меня.

— Да будет так, — прошептал Тартис.

— Да будет так, — повторила Иласэ.

— Да будет так, — довольным тоном произнес кинжал в ее сознании.

Завершение ритуала походило на цунами, когда волны магической энергии одна за другой обрушивались на них и проходили сквозь тела, впитываясь в землю. И каждая из этих волн несла что-то новое, и ослепляла, и оглушала, и была благословенным даром и, одновременно, болью.

Иласэ вцепилась в ладонь Дарена — в окружающем их безумстве он оставался, как и она, малым островком стабильности, смертным человеком в море самой непостоянной из стихий — в море магии.

И длилось это вечность…

Иласэ вдохнула прохладный осенний воздух, наслаждаясь его ароматами: запахом еще непролитого дождя, ночных цветов и прелой земли.

Запахом свободы…

Потрясла головой: откуда пришла последняя мысль?

— Великая Бездна, — прошептал рядом Тартис, — я и не представлял, что это так… так…

— Невообразимо, — шепотом закончила за него девушка. Посмотрела на левую ладонь — никаких следов крови, только тонкая красная полоска шрама. Провела по ней мизинцем — не больно.

С подозрением посмотрела на Темного:

— Ты не представлял, что делал?

Он с небрежным видом пожал плечами:

— Ну да… то есть, не очень.

— Идиот! — Иласэ всплеснула руками, — это один из самых древних и сильных ритуалов! Если бы ты ошибся, магия убила бы нас обоих! Не могу поверить!

Дарен в ответ лишь усмехнулся, и, спустя несколько мгновений, Иласэ с удивлением почувствовала, как поднимаются вверх уголки ее собственных губ.

Ничто не было забыто и прощено, но их жизни переплелись, соединенные старой магией, и… наверное, Тартис был прав, и это единственный способ для них, единственная дорога, чтобы выжить и вернуться.