ДОЛИНА СЧАСТЬЯ НА КРАЮ СВЕТА

В предоставленной самой себе британской колонии Кения, в Восточной Африке, в году от Рождества Господа нашего 1939-м, в тени гор Абердэр, у берега вероломного, глотающего людей озера Наиваша, где под головокружительными небесами раскинулось холодное, но плодородное плоскогорье, стоял особняк из камня кремового цвета, фамильярно называемый Дворцом Джинна — дом Джосса и Молли Эррол, а также центр восстановления потрепанных нервов отверженных беженцев из Европы.

Неподалеку от просторного дома с колоннами и галереей, среди беседок и домиков для гостей красовалось несколько изумрудных полей для поло в европейском стиле. От зарастания скромной африканской листвой: жакарандой, огненным деревом, эвкалиптом, колючками и кедром — их спасал постоянный труд многочисленных слуг, представителей народов масаи, кикуйю, кавирондо, вакамба и сомали. На одном из полей в самом разгаре шла игра. Доносился топот копыт, смягченный дерном, хлопки от удара клюшкой и пронзительные выкрики ликования из уст англичан и англичанок, игроков и зрителей.

«Хороший удар!», «К черту!», «Во дает!», «Молодец!», «Я тебе задам!»

На фоне потной, бешеной игры непонятно откуда появилось и стало нарастать низкое гудение — такое обычно издает обиженный шершень. Вскоре оно уже накатывало с неистовой силой. Один за другим игроки останавливали лошадей, образуя разрозненную группу всадников, чьи взоры были направлены в сторону шума. Оставшийся без внимания мячик цвета слоновой кости сбавил скорость и наконец остановился меж травы, создавая странную асимметрию.

Прикрыв глаза от солнца, Джосс Эррол — мужчина неотразимой красоты: чуть старше тридцати, со светло-золотыми прямыми локонами, растрепавшимися у висков, — нарушил молчание:

— Я вижу… Клянусь Богом, это самолет. Первый за… десять месяцев? Вон там, над вершиной…

Его жена Молли — миниатюрная женщина с золотисто-каштановыми волосами — спросила:

— Кто это может быть? Ведь согласно указу старой доброй Глэдис, местным летчикам запрещено подниматься в воздух…

Джон Карбери, высокий парень с неизменно злым выражением лица, владелец ранчо в Нгоро под названием Серемаи («Место смерти» на языке масаи), с безжизненной угрюмостью произнес:

— Позволю себе заметить, это не какой-нибудь потрепанный европейский самолет. Других у них не было, а теперь они и вовсе перебиты, а если что и осталось, так то ничтожная горстка грязных недоделок. Нет, если кому-то суждено выжить, так это американцам.

Привыкшие к обличительным речам в свой адрес соотечественники не обратили на Карбери внимания.

В разговор вступила Элис де Траффолд, хрупкая, по-эльфийски красивая девушка с высокими скулами и карими глазами:

— Лиззи, тебе лучше всех видно. Что за самолет?

Джулиан «Лиззи» Лизард, один из наблюдателей — в нечищеных сапогах, неопрятный, небритый и все же привлекательный юноша ответил в своей извечной школьной манере записного остряка:

— Я предпочитаю по мере возможности не полагаться на невооруженный глаз, графиня. Так получилось, что благодаря моим стараниям на ниве культурного просвещения у меня имеется именно та вещь, что необходима нам в данной ситуации.

Лиз поднял вверх бинокль, чем вызвал восторженные аплодисменты. Покрутив бинокль, он объявил:

— Мне довелось присутствовать на испытательных полетах в Париже, и могу предположить, что машина французская. Возможно, «Симун». Посмотрим, есть ли у него регистрационный номер… Да: эф, тире, ай, эн, экс…

Самолет стремительно приближался, и даже невооруженным глазом можно было увидеть, что он странно рыскает. Машина кренилась то влево, то вправо, нос опускался, затем вдруг вскидывался вверх.

— Ставлю сотню, он сейчас разобьется! — выкрикнул Карбери.

— Кто с тобой будет спорить! — ответил Джосс.

Паря над деревьями вокруг поля для поло, самолет опустился так низко, что принялся стричь шасси зеленые верхушки. Невидимый игрокам пилот, видимо, забылся или не осознавал, в какое попал положение. Он не смог набрать высоту или хотя бы сбавить скорость. «Симун», словно вышедший из-под контроля реактивный снаряд, направлялся прямо на людей.

— Врассыпную! — крикнул Джосс, вонзив шпоры в бока лошади.

На скорости около ста миль в час самолет пропахал мягкий газон, оставляя за собой суглинистую борозду. Удар оказался таким сильным, что двигатель самолета выбросило наружу, словно выплюнутую семечку, и он приземлился на приличном расстоянии от последней стоянки самолета.

На несколько секунд воцарилась тишина. Первым подал голос Карбери:

— Поплатился по полной.

— Действительно, — оптимистично ответил Джосс. — И все же, полагаю, нужно взглянуть на нашего гостя.

— О, он мертв, — обнадеживающе предположил Карбери. — Кто тут выжил бы?

Словно по сигналу покореженная дверь кабины среди мятых дымных обломков издала отвратительный скрежет — ее толкнули изнутри — и отвалилась, слетев с петель на дерн.

Из самолета появилась громоздкая туша в перепачканной кровью форме. Прижав что-то к телу одной рукой, грузный пилот с трудом протиснулся в люк и рухнул на поле лицом вниз.

Игроки и зрители тотчас метнулись к нему. Понадобилось немало рук, чтобы перевернуть летчика на спину. Он захватил с собой шляпную коробку, в которой оказались исписанные листы и книга.

Кики Престон, американка, паршивая овца семейства Уитни, радостно воскликнула:

— Ух ты, это ж легендарный летун-писака-как-там-его? Сент-Супри! В прошлом году его лицо было во всех газетах Нью-Йорка. — Кики вдруг погрустнела. — Нью-Йорк. Как подумаешь, что он больше не…

Джосс слез с лошади, снял с шеи платок, смочил его слюной — несколько дам манерно вздохнули — и нежно протер окровавленное лицо бесчувственного летчика. Сняв с пилота разбитые зеркальные очки, он отметил:

— Полагаю, мисс Кики права. Я тоже узнаю известного Антуана де Сент-Экзюпери.

Поднявшись, Джосс щелкнул пальцами, и его тотчас окружили шикарно одетые слуги.

— Что прикажете, бвана?

— Сделайте носилки и отнесите нашего гостя в спальню в восточном крыле. И отправьте машину в Найроби за доктором Винтом.

— Слушаюсь, бвана.

— Тише! — восторженно крикнула Кики. — Он хочет что-то сказать!

Сент-Экзюпери слабо бормотал бессвязные непонятные слова:

— Таяра, бум-бум, таяра, бум-бум…

— Он пытается петь! — сделал вывод Лиз. — Та-ра-ра-бум-па-па!

Джосс поморщился и покачал головой:

— Не думаю, Лиз. Но мы узнаем истину, если он выживет.

Когда Сент-Экзюпери унесли, Джосс сел на лошадь.

— Что ж, полагаю, мы можем продолжить игру на соседнем поле, сохранив все ставки. Это поле определенно пришло в негодность. Не мог бы кто-нибудь принести мяч?

Леди Идина, бывшая жена Джосса, галопом поскакала вперед, на ходу нагнулась в седле и захватила мяч. На обратном пути она держала его высоко в воздухе: полированный человеческий череп без челюстной кости, на котором остались трещины от сильных ударов клюшки.

— Похоже, старому Плейфэру пора на отдых, — беспечно проговорила леди Идина. — Я помню, что он просил нас не разлучать его с поло как можно дольше, но нельзя же играть со спортивным инвентарем, пришедшим в негодность.

Джосс улыбнулся бывшей супруге:

— Осмелюсь предположить, на его место скоро появятся иные кандидаты.


Антуан де Сент-Экзюпери — Тонио Сент-Экс для многочисленных друзей и семьи — проснулся среди многообразия видов, звуков и запахов.

Занавеска из марли колыхалась от ветра на большом распахнутом окне, через которое лился изумительно яркий свет, напомнивший ему дом матери в Сент-Морице, который некогда утопал в солнечных лучах. Снаружи доносилось райское пение птиц и аромат цветов: жасмина, плюмерии, бугенвилли. А в доме пахло завтраком, слышались приглушенные голоса людей и звон посуды.

Сент-Экзюпери инстинктивно приподнялся и с громким стоном рухнул обратно на накрахмаленную чистую простыню. Все тело ломило от боли. Что произошло, как он попал сюда и куда именно?..

Перед глазами плясали картинки воспоминаний. Он заправляет «Симун» на пустынном летном поле Ле-Бурже, откинув в сторону кровавый труп механика — друга, который пал смертью храбрых прямо на насос. Разгоняется по полосе, усеянной телами, в плохую погоду, без второго пилота; перелет будет трехдневным, если все пойдет по плану. Летит над просторным кладбищем, кое представляла собой Франция, каждый город — некрополь. Разум свободен, чтобы принять ужас мировой трагедии. Внизу под ним показались безбрежные воды Средиземного моря; в эти часы, как он уже некогда описывал, нет ни малейшей уверенности, что тебе принадлежит хоть что-то в этом мире. Завидев знакомое излюбленное побережье севера Африки, он следует испытанным курсом авиапочты на Алжир. Движется на восток, а потом сворачивает на юг, руководствуясь так называемым чутьем — инстинктом летчика. Приближалась ночь, а с ней темнота, которую он некогда так любил за соблазнительное помаргивание лампочек на приборной доске. Теперь всё казалось насмешкой. Глаза болели от усталости, словно забились песком, во рту стоял вкус чрезмерного количества выкуренных сигарет и бренди, который он пил большими глотками из термоса. Первый рассвет, посадка для заправки в городе Малакаль на Ниле, где местные жители были потрясены, увидев до сих пор живого белого. Затем обратно в воздух, где бесконечность пейзажа разворачивалась, как скрученная в бобину кинопленка, спрятанная за горизонтом. Проглотив на закате две таблетки бензедрина, он продержался до следующего рассвета, заправился в местечке Юба (на миг ему показалось, что не Юба, а Юби — тот первый почтовый перелет лучших дней жизни, ныне затерявшийся в ностальгической дымке). Третий восход после двадцати четырех часов, тотчас ушедших в забытье из-за бензедрина. Перед ним предстала равнина Грейт-Рифт со стадами диких животных, населявших ее в таком изобилии, что казалось: природа восстанавливала равновесие после рокового поражения человечества.

Заметив наконец зеленое поле, он молился, чтобы оно было недалеко от его места назначения. И вот, пытаясь не терять контроль над самолетом, несмотря на покидающее его сознание, он не справляется с управлением и проделывает изуверскую борозду на груди матери Земли.

Сент-Экс вытащил из-под простыни большую перепачканную в машинном масле руку и дотронулся до лица с грубыми, но привлекательными чертами, до своей монашеской тонзуры, которая не была выбрита по его воле, а являлась лысиной — характерным признаком их семейства. Как он попал из разбитого самолета в постель? Сент-Экс приподнял нежную простыню и вспомнил старую экономку в своем доме в Сент-Морице: как она, Маргарита Шапэ, без конца штопала белье. Мысль о ней улетучилась столь же быстро, как и пришла. Его крепкое тело (соматотип Сент-Экса окрестили как style armoire 'a glace, или «неотесанный громила») было облачено в щегольскую пижаму из зеленого шелка с гербом на груди. Невероятно! Удача не покинула его.

Сколько крушений и вынужденных посадок он пережил? Мелких неполадок было так много, что он их даже не помнил, это часть работы, однако крупные остались в памяти со всеми деталями. Ливийская пустыня, болото на Индокитайском полуострове, залив у Сент-Рафаэля, взлет в Гватемале (последний бесславный случай произошел из-за перегрузки самолета, который он должен был сам дважды проверить, не полагаясь на Превоста) оставили в нем чувство неумолимой беспомощности, которое наверняка только усилится со следующей аварией — а она не заставит себя ждать. Однако Сент-Экс не печалился и не испытывал жалости к самому себе! Он жив, разве не так? А многие — миллионы! — погибли. Мать, сестры, Консуэла, Луиза, всего его малютки, женщины, которых он обожал. Увидеть бы их на секунду или ночку. Бог мой, какое расточительство! Вымирание уникальных миров внутри человеческого мозга…

В дверь осторожно постучали, прервав грустные мечтания Сент-Экса. Он хотел разрешить войти, но долго неиспользованные голосовые связки издали лишь хрип.

Хрип был принят за приглашение, и дверь широко распахнулась. Через порог переступил красивый блондин в шотландской юбке. За ним вошла процессия слуг с подносами еды, инструментами для бритья, полотенцами, смоченными горячей водой, и корзинами со свежим бельем.

— Джосс Эррол, — представился молодой человек. — Слуги услышали, что вы проснулись, и позвали меня. Как вы себя чувствуете?

От запаха еды в пересохшем горле появилась слюна, и к Сент-Эксу понемногу вернулся голос:

— Прошу извинить меня, мсье Эррол, но я говорю только по-французски.

Тотчас переключившись на другой язык, Джосс продолжил на ломаном местном наречии:

— Конечно же, всем хорошо известны и любовь Сент-Экзюпери к родному языку, и мастерство, с которым он им владеет. Боюсь, мой французский, которому я обучался в Итоне до отчисления, на данный момент несколько запущен.

Джосс подошел и сел на кровать Сент-Экса. От столь близкого присутствия симпатичного женоподобного незнакомца авиатор почувствовал себя неловко и попытался отодвинуться и сесть. Заметив движение, Джосс поспешил помочь Сент-Эксу, с легкостью приподнял его и поправил подушки.

Устроившись, Сент-Экс спросил:

— Где я? Что произошло?

Джосс описал внезапное и едва ли не роковое прибытие Сент-Экса в Долину Счастья.

— Вы лежали без сознания несколько дней, — закончил он. — Но доктор Винт и группа медсестер-волонтерок — по большей части дам нашего дворца — проявили, э-э-э, готовность помочь. И вы получили лучший уход. Доктор удивился, что вам удалось отделаться несколькими мелкими трещинами и легким сотрясением. Но когда я сообщил ему, кто вы, он сразу все понял.

Намек на легендарную репутацию Сент-Экса возымел свой эффект: настроение больного заметно поднялось.

— У меня есть ангел-хранитель, мсье Эррол. Она хранит меня от бурь, нечестных издателей и ревнивых мужей.

Джосс улыбнулся.

— Что касается последних, то здесь они вам не грозят, можете мне поверить. — Добродушный хозяин приложил руку ко лбу Сент-Экса, напугав его. — Температура, кажется, спала. Хотите что-нибудь поесть?

— Я бы проглотил не менее шести завтраков!

Джосс поднялся.

— Прекрасно. Именно столько мы и принесли.

Хозяин в юбке, повелитель Дворца Джинна щелкнул пальцами, и слуги вмиг превратили кровать Сент-Экса в переливающуюся плоскость из серебряных тарелок.

— Мы приготовили вам пау-пау, бекон на майяи, куропатку, жареные бананы, яйца. Кофе, конечно же, произведено в Тики — ну, сами увидите. Обязательно попробуйте сок пири-пири и мясо томми. Дома таких не сыщешь.

Напоминание о Европе омрачило настроение Сент-Экса.

— Чума, умирающий мир — поэтому я и прилетел! У меня есть задумка: план его восстановления! Мы должны начать отстраивать цивилизацию заново!

Сент-Экс рванулся, чтобы подняться, но Джосс удержал его.

— Нельзя же поднимать цивилизацию на голодный желудок, Тонио. Я могу называть тебя Тонио? Ты, конечно, не будешь возражать! В конце концов я тут владелец поместья. Хотя моя жена иного мнения! Почему бы тебе для начала не наброситься на еду, не обогатить кровь гемоглобином, а потом мы вместе предпримем попытку вправить мозги этому миру-недоумку, натянем ему свалившиеся штаны на уши.

Успокоенный и одновременно раздосадованный несерьезностью хозяина дома, Сент-Экс счел его совет здравым. Едва он поднял вилку, в голову пришла еще одна неотложная мысль:

— Мои бумаги, книга!..

— Все в целости и сохранности, старина! Не переживай, они в твоей тумбочке. А сейчас я тебя покину. Если возникнет желание спуститься к нам, то ребята приведут тебя в порядок и оденут, когда закончишь завтракать.

Джосс направился к выходу, но остановился и обернулся с любопытством во взгляде.

— Могу я спросить у тебя одну вещь? Когда ты вылез из самолета, ты что-то бурчал себе под нос. Нечто вроде «таяра-бум-бум»?

Сент-Экс задумался.

— А… мне, наверное, привиделось, что я в Ливии, где потерпел очередное крушение. Мы с Превостом умирали от жажды, и я сказал нашедшим нас бедуинам: «Таяра-бум-бум, самолет упал!»

— Занятно. Пойду заберу долг за выигранное пари. Приятного аппетита.

Оставшись один, Сент-Экс набросился на еду как изголодавшаяся хищная птица. Набив до предела желудок, он с радостью достал свои бумаги и единственный томик, положил их на колени и отослал слуг. Поднеся книгу к губам, одарил ее поцелуем, нежно прошел пальцами по переплету и названию:

«То, что будет»: сценарий.

— Ах, мсье Уэллс, вместе, вы и я, мы восстановим порядок!


Когда Сент-Экс снова проснулся, кругом была темнота, сладкая, как сироп, и нарушали ее одна лишь свеча и хриплый рык львов. Он опять не понял, где находится. Когда вспомнил, огорчился.

Он лежал поверх покрывал, одетый в белый смокинг. После завтрака молчаливые умелые слуги выкупали, побрили и одели его в строгий костюм, несмотря на все протесты, и Сент-Экс прилег на пару минут, чтобы снять усталость. Он закрыл глаза, и с того момента прошло по меньшей мере двенадцать часов.

Сент-Экс встал на ноги. Проверяя силы, он, к своему удивлению, обнаружил, что довольно окреп. Подсчет показал, что старые раны все на месте. К общему итогу приплюсовалась пара новых повреждений, однако сумма не вышла за пределы того, что он в состоянии уплатить.

Взяв свечу и свою книгу «То, что будет», Сент-Экс осмелился выйти из комнаты.

Идя на музыку и голоса, отыскал лестницу и спустился.

В освещенной керосиновыми лампами гостиной сидело около дюжины человек обоего пола. Они расположились в вычурных креслах, привезенных из Европы, или же на ковровом полу. Сент-Экс заметил хозяина дома (в той же интригующей юбке, с флейтой в руке), остальные лица, естественно, были ему незнакомы.

Сент-Экса встретили ликующими возгласами и добродушным свистом.

«Новый бодрячок для игры!», «Принесите этому малому выпить!», «Светлого джина отважному летчику!», «Слава дворцу, полному джина!», «Всем по джинчику!»

Плохо понимая английские фразы, Сент-Экс встал на середину освещенного круга, поклонился и подождал, пока хозяин соблюдет правила этикета.

Джосс встрепенулся.

— Наш новый гость будет благодарен услышать от нас свой родной язык. Может, вы скажете пару слов о себе…

Все англичане и англичанки, судя по их первым словам, неплохо владели французским, и Сент-Экс вздохнул с облегчением. Что может быть хуже, чем затеряться среди группы франконенавистников. Он быстро запомнил женские имена и не сомневался, что ему скоро дадутся и мужские.

Подошел слуга со стаканом джина. Сент-Экс не был против дружеской рюмочки, тем более что его конституция позволяла поглощать литры вина без ущерба внешнему виду нерушимой трезвости. Он охотно взял стакан и скромно отпил, чтобы смочить горло. А теперь, поскольку нельзя терять времени, он сразу же приступит к своей миссии.

— Друзья, жители печального мира, который мы отныне населяем. Я предпринял опасный перелет на эту гостеприимную землю, потому что до меня дошли слухи, что ваша храбрая колония не так опустошена, как остальные места, павшие перед злым роком, что прошел по планете. Как же я рад видеть, что хоть на этот раз слухи оправдались! Теперь мы нашли друг друга, значит, воссоединились все составляющие для возрождения цивилизации. Во мне вы видите простого человека со своим видением мира — видением, по сути, позаимствованным из пророческого многотомника вашего земляка! Я прилетел сюда как носитель плана, который установит порядок и положит конец хаосу вокруг нас. В вас я вижу мужчин и женщин в расцвете сил, плод западного просвещения и образования, наследников традиций двух тысячелетий, владельцев обширных территорий, предводителей многочисленных преданных туземцев. Вместе мы обладаем могуществом и желанием воскресить мир и поднять его из могилы, как Лазаря! Позвольте мне перейти к сути, к тому, что нам нужно сделать. Во-первых…

— Покажи нам карточный фокус!

Сент-Экс всмотрелся в круг лиц. Несколько из них зевали во весь рот. Женщина по имени Кики даже погрузилась в сон.

— Кто это сказал?

Юный пижон, который представился как Лиззи, резко поднял руку, как школьник-всезнайка, и произнес:

— Признаюсь! Моя фраза! Просто я слышал, что Сент-Экс славится своими карточными фокусами.

— Действительно, с помощью простой колоды карт я могу показать завидную ловкость рук…

«Так достаньте их из карманов!», «Мы хотим новый фокус!», «Я буду ассистировать!», «Как бы не так, Хасси!», «Дамы, дамы — пожалуйста, последний раз!»

Шум разбудил Кики.

— Мне нужно в туалет, — звучно сказала она. — Кто со мной?

Они вышли из комнаты рука об руку с Элис де Траффорд.

Около Сент-Экса появился слуга, протягивающий запечатанную колоду карт на серебряном подносе. Машинально Сент-Экс взял ее.

— Ну хорошо, но только парочку…

Два часа спустя его голова шла кругом от дьявольского джина. Сент-Экс развалился на полу всем своим телом в шесть футов два дюйма. Голова его покоилась на томе «То, что будет», который, в свою очередь, лежал на коленях Кики, вернувшейся после пятнадцатиминутного отсутствия заметно приободренной и оживленной, растирая внутреннюю поверхность локтя.

— Время поиграть в «сдуй перышко»! — закричала леди Идина после минутного затишья.

Кики вспрыгнула на ноги, и голова Сент-Экса с глухим ударом пала на полосатый ковер. Он невозмутимо перевернулся на другой бок, чтобы понаблюдать за игрой.

Принесли простыню. Участники вечеринки встали на колени, образовав неровный круг, взяли ее за концы и подняли на уровень груди. В середину снежной долины опустили перо. И тут же все вытянули губы и стали дуть. Перо летало туда-сюда над белым пространством, а игроки визжали от удовольствия и смеялись. В итоге оно поднялось вверх и опустилось на плечо одной из женщин.

Все замолчали. Леди Идина приложила палец к уголку рта, словно серьезно задумалась.

— Патриция Бауэлс, — сочно произнесла она. — Так-так, с кем ты давненько не спаривалась? Дайте поразмыслить… Ах да! Джун Карбери!

Игроки зааплодировали, Джун с Патрицией поднялись, сцепили руки и поцеловались.

— Займите страусовую спальню, дорогие наши. Давайте продолжим…

Сент-Экс не сразу понял смысл игры, поскольку был одурманен спиртным. Когда его наконец озарило, он пришел в ярость. Вскочив на ноги, Сент-Экс протянул руку и ткнул в толпу пальцем.

— Какой разврат! Вы совсем стыд потеряли. Кровь мира стекает в сточную канаву, а вы развлекаетесь вот так? Я… я не могу…

Тут у него закружилась голова: усталость, раны и выпитое взяли свое. Сент-Эксу показалось, что воротник сжимает горло, и он начал заваливаться навзничь — сознание помутнело, все поплыло в розовом водовороте.


Проснулся Сент-Экс с лихорадочно пульсирующими висками. Он не открывал глаз, едва ощущая через веки яркий солнечный свет.

— Вот, старина. Выпей. Вмиг полегчает.

Сент-Экс рискнул взглянуть. Он был распростерт на диване в комнате, забросанной одеждой, пустыми стаканами, объедками и лужами блевотины. У его ног сидел Джосс Эррол, трезвый и спокойный, невзирая на вчерашний вечер. Босой, с дымящейся сигаретой, он протягивал стакан.

Какая бы жидкость там ни была, хуже не станет. Сент-Экс залпом осушил стакан.

Джосс оказался прав: авиатор тотчас ожил. Сигаретный дым напомнил ему о былой страсти, и он спросил:

— А закурить не найдется?

— Безусловно. Настоящие «Крейвн Эйс». Наслаждайся, пока не кончились.

Сент-Экс скинул ноги на пол, чтобы сесть прямо. Его белый смокинг был чем-то заляпан.

— Мсье Эррол, вы, похоже, самый здравый и граждански мыслящий человек в этом сумасшедшем доме…

Джосс небрежно махнул рукой, оставив в воздухе дорожку дыма.

— Так это только с виду, благодаря родословной и долгу перед предками. Я настоящий лорд, констебль[5] Шотландии, как-никак. Хотя поскольку почти все члены королевской семьи погибли, я мог бы представиться и королем Англии, если не ошибаюсь.

— Шотландия. Теперь понятно…

Джосс приподнял уголок своей юбки, обнажив традиционное отсутствие нижнего белья.

— Тебе нравятся цвета моего клана? Мне они кажутся весьма привлекательными.

— Мсье Эррол, ради Бога. Мы можем разговаривать не как дети, а как взрослые люди? Нельзя же всю жизнь оставаться ребенком, каким бы прекрасным ни казался такой шанс. В конце концов я проделал путь в тысячу миль не для того, чтобы восстановить жизнь двора Людовика Шестнадцатого! Я собираюсь возродить цивилизацию и полагаюсь на вашу помощь как местного лидера.

Джосс печально улыбнулся.

— Боюсь, я тут не велик лидер, Тонио. Не то чтобы здешний народ было трудно вести за собой. Лучше всех это получается у лорда Деламэра с супругой и у Глэдис — она, кстати, мэр Найроби.

Сент-Экс тотчас вскочил:

— Тогда мне к ним! Мы должны начать собирать единомышленников!

— Не совсем понимаю, что у вас в планах, Тонио, но если ваш замысел имеет какое-то отношение к полету, можете сразу же поставить на нем крест.

— Поставить крест? Почему?

— Глэдис издала указ, запрещающий полеты, чтобы сэкономить горючее для наземного транспорта. Ведь бензин никто больше не производит, а если и производит, то нам не доставляет. Уже много месяцев в воздух не поднимался ни один самолет. Поэтому-то мы и удивились, когда появился ты.

Сент-Экс не мог подобрать слов:

— Но… но это нелепица! Авиация — основа восстановления цивилизации. Без нее мы превратимся в дикарей! — Его взгляд упал на «То, что будет» — обложка книги сморщилась, приняв дозу разлитого спиртного. Сент-Экс поднял томик, который так лелеял — ныне от него исходил запах алкоголя. — Посмотри, здесь ответ на все! Ваш же Герберт Уэллс много лет назад предсказал, как будут разворачиваться события, когда о них еще никто и не помышлял. Я сам однажды с ним разговаривал и уверяю: он гений! Правда, война не состоялась, но лишь потому, что ее опередила чума. Гитлер явно намеревался вторгнуться в соседние страны, и лишь массовое вымирание народа подорвало его планы.

Джосс задумался.

— Да уж. Когда у тебя, да и у твоего врага, солдаты, граждане и политики превращаются в дырявые мешки крови и разлагающихся органов, любая агрессия сойдет на нет. Упущение, что никто не додумался до такого раньше. Слушай, тебе интересно узнать мою теорию касательно того, почему мы, африканизированные белые кенийцы, обладаем относительно стойким иммунитетом, как и местные?

Новость застала Сент-Экса врасплох:

— Почему?

— По сути, мы изначально иммунизированы, как дикари. В этой стране распространена болотная лихорадка, малярия, дизентерия, холера, брюшной тиф, бубонная чума, летаргический энцефалит, и это далеко не все. Пережив такое, мы выработали определенный уровень защиты от безымянного кровавого поноса.

Сент-Экс вспомнил болезни, которые перенес: африканские, азиатские и южноамериканские.

— Логично. Твоя теория мало отличается от тех, которые мне доводилось слышать. Разве ты не понимаешь, — продолжал летчик с нарастающей горячностью, — что возлагает на вас такая улыбка Фортуны? В ваших руках спасение мира!

— Тонио, вот эта кучка людей — к которой всецело принадлежу и я — провела двадцать лет в праздности и роскоши, потакая своим самым нездоровым желаниям. У них не было намерения внести свой вклад в мировую империю, даже когда она существовала. С чего они станут напрягаться, чтобы ее возродить? Призывать их — все равно что хлестать мертвую кобылу.

— Я отказываюсь верить, что так думают все! Я прочешу всю эту землю, пока не найду людей, способных на подвиги и бескорыстную самоотдачу!

Джосс зевнул.

— А вот сейчас ты говоришь, как старина Берил…

— Берил? Не имеешь ли ты в виду Берил Маркхэм? Я думал, она осталась в Америке…

— Ну, если она осталась в Америке, то на ее ранчо в Нгоро живет чертовски умная самозванка.

— Мсье Эррол, вы обязаны немедля одолжить мне машину.

— Ого! Сомневаюсь, Тонио. Ты уже обошелся мне в недельную норму бензина, когда я послал за доктором Винтом. Могу предложить лошадь. Не лучшую, конечно, как понимаешь. Мы держим их для поло. Та, что я тебе дам, вполне сгодится.

— Но я никогда не ездил верхом!

— Надо учиться. За лошадьми будущее!

— Ни за что! Я отрицаю такой пессимистичный взгляд!

Послышался женский голос:

— Браво! Браво!

В дверях стояла босоногая Кики Престон — в пижаме, с взъерошенными волосами.

— Какой пыл! Какая энергия! Возьми меня с собой, Тонио! Отвези меня на Луну, ты, горилла, ты…

— О чем она говорит? — спросил Сент-Экс хозяина дома.

Джосс улыбнулся.

— Полагаю, она хочет быть твоим вторым пилотом или занять иное подобное место.

— Она умеет водить самолет?

— Нет. Но она является владельцем самолета.

— Прекрасно! Передай ей, что скоро представится шанс претворить мечты в жизнь.

— В этом нет необходимости. Она и так всю жизнь притворяется.


Земля вокруг Нгоро находится на семи тысячах футах над уровнем моря, на горе Мо-Эскарпман, где открытые пастбища с высокой травой сменяются густыми лесами можжевельника, акаций и красного дуба. Прохладный воздух придает силы, виды захватывают дух. Справа от Сент-Экса, устремившего взор на север, простиралась бескрайняя изумрудная долина Ронгаи с зеленовато-синими холмами Моло и виднеющейся вдали вершиной потухшего вулкана Мененгаи. В тех местах создается впечатление, будто едешь по краю излюбленного сада богов.

Несмотря на захватывающий пейзаж, все внимание Сент-Экса было поглощено болью в ягодицах и бедрах. Он даже пришел в дурное расположение духа от подсмеивающейся над ним красоты. Оказавшись без собеседников, непомерно словоохотливый Сент-Экс на третий день путешествия дошел до того, что начал жаловаться вслух.

— Подумать только, я мог бы пролететь то же расстояние меньше, чем за час! Я, которому под стать за раз покрыть всю протяженность Альп! Как же низко пали могучие мира сего! Не только я, конечно, но и великая научная мечта двадцатого века. Увы, какой смысл желать, чтобы все обстояло иначе? Да сейчас мне сгодился бы даже чертов поезд. Так ведь ввиду отсутствия запасных частей они боятся слишком часто его гонять, созывают совет для каждой отправки, спорят и едва не дерутся. Какая нерешительность! Трусость! И подумать только, ведь они — последняя надежда человечества! Были бы у Франции более надежные колонии, я отправился бы туда. Или я подсознательно отдал предпочтение англичанам из-за взглядов Уэллса? Нация лавочников!.. Послушайте меня! Что же я несу? Нации погибли, осталось лишь воздушное братство. В любом случае карты розданы, надо играть…

В полдень Сент-Экс пересек границу земель, засеянных льном и кукурузой. Часом позже подъехал к хорошо обустроенной усадьбе — предположительно, владению лорда Деламэра. Он возблагодарил судьбу, поскольку лошадь начинала хромать на одну ногу.

— Да будут прокляты вьючные животные! Дайте мне надежную машину!

Поблизости не было ни одного белого человека, только местные жители медленно тащились выполнять свою каждодневную работу. Попытавшись обратиться к ним по-французски, Сент-Экс натолкнулся на полное непонимание. Он был вынужден без конца повторять: «Берил Маркхэм, Берил Маркхэм!», пока ему не показали направление и не объяснили жестами, что ехать недалеко, по всей видимости, до некоей «Мемсахиб Беру».

Проклиная все на свете, Сент-Экс погнал вперед хромую лошадь, которая, в общем, была послушной кобылой, в шутку названной (а он счел, что ее имя тщательно выбиралось хозяевами) Крылатой Победой.

Полтора часа спустя — владения Деламэра, ранчо «Экватор», охватывали сто шестьдесят тысяч акров, а Сент-Экс срезал лишь небольшой уголок, — за которые он проехал мимо нескольких лагерей масаи, где жалобно мычал скот, Сент-Экс добрался до второго ранчо, славившегося не только мельницей, но и лесопилкой. Благодаря дальнейшим пантомимам он наконец попал в конюшню.

За углом надворного строения Сент-Экс увидел Берил Маркхэм в серых фланелевых штанах, белой блузке и коричневой куртке из грубой хлопчатобумажной ткани. Она разговаривала с местным жителем, одетым на западный манер.

Половое влечение начало вытеснять боль в натруженных ягодицах.

Берил Маркхэм, появившись на свет в 1902-м, была на два года младше Сент-Экса и почти такого же роста — шесть футов. Из-за волнистых светлых волос, красивых голубых глаз, покрытых лаком ногтей, стройной фигуры, аристократических черт и неизменного самообладания ее часто сравнивали с Гарбо. Дважды побывавшая замужем скандальная любовница принца Великобритании Генри, по-мужски разгульная (скажем, как Сент-Экс), она была почти такой же живой легендой, как сам авиатор.

Берил Маркхэм — девичья фамилия Клаттербак — росла единственным белым ребенком на ранчо Чарльза Клаттербака, именуемого Клаттом. Вечно занятый отец-фермер был известен скорее пылкой привязанностью к ребенку, нежели проявлением ежедневной заботы. Предоставленная самой себе девочка была буквально удочерена почтительными туземцами и росла дикаркой, бродя по лесам и равнинам с копьем в руке, ножом-панга за поясом и стаей собак, вечно волокущихся за ней. Достигнув зрелого возраста, Берил бросалась от одного дела к другому, пытаясь сделать карьеру, пока не влюбилась в авиацию. Ее обучал и тренировал выдающийся пилот Том Блэк. Получив в рекордный срок разрешение летать где угодно, Берил проносилась над кустарниками, выслеживая слонов для охотников, а именно для Брора Бликсена и Дени Финч-Хаттена (оба — бывшие любовники). По своей прихоти она однажды полетела в Англию без второго пилота, при этом самым современным прибором на борту был компас. Берил добралась до Лондона за семь изнурительных дней, а по прибытии купила вечернее платье и отправилась танцевать в «Савой».

А затем, в 1939-м, в самолете, одолженном у того самого Джона Карбери, которого Сент-Экс встретил в Наиваше, несмотря на аварийное состояние бензобака Берил установила мировой рекорд, став первой женщиной, которая в одиночку, нон-стопом совершила перелет из Англии в Северную Америку. (Ее целью было приземлиться в Нью-Йорке, но она потерпела крушение в болото Ньюфаундленда. А двум рыбакам, нашедшим окровавленную летчицу, она преспокойно сообщила: «Я миссис Маркхэм. Я только что прилетела из Англии».)

Все это и многое другое Сент-Экс знал благодаря длительной переписке, так как проявлял к Берил немалый интерес — не меньший, чем к Анне Линдберг. Лично он встретился с ней лишь один раз: на демонстрационных полетах в Англии на Королевский кубок в 1932 году.

Та встреча надолго запечатлела ее образ в сердце Сент-Экса. Берил была женщиной его мечты, внешне и внутренне, незамужней и доступной. Однако, будучи женатым на Консуэле всего год, Сент-Экс счел недостойным изменить супруге так скоро, хоть Берил и дала понять, что не прочь. (По иронии судьбы его новая жена — дикая, капризная, темпераментная итальянка — наставила Сент-Эксу рога немногим позже). Годами, хоть их с Берил пути не пересекались, Сент-Экс следил за всеми подвигами коллеги в юбке как через средства массовой информации, так и благодаря ее пространным письмам.

И вот они, наконец, встретились вновь, чудом уцелев среди руин земного шара!

Сент-Экс дружелюбно помахал рукой, и его заметил туземец, который дернул Берил за рукав. Та повернулась и увидела приближающегося гостя. Из ниоткуда в ее руке появился пистолет, и последовала убедительная угроза:

— Слезь с бедной лошадки, идиот, или я пробуравлю твое черствое сердце!

Сент-Экс чуть больше понимал по-английски, чем давал понять окружающим (притворяться непонимающим нередко служило добрую службу). Смысл сложившейся ситуации дошел до него тотчас. Он остановил лошадь и осторожно спустился на землю.

Берил направилась к Сент-Эксу своей неповторимой сексуальной походкой, перекатываясь на подушечках пальцев. Этому она научилась у охотников племени нанди.

— Чертов придурок, как можно ехать на лошади, когда она в таком состоянии! Ты что, хочешь ее вконец угробить?! Клянусь, я…

На расстоянии всего лишь фута от Сент-Экса разъяренная женщина застыла, выронив пистолет в траву. Гнев на лице сменился радостью.

— Тонио! Неужели это в самом деле ты?! Я думала, ты среди мертвых!

— Еще мгновение, и я мог бы к ним присоединиться, — сухо проговорил Сент-Экс.

Берил бросилась в его объятия.

— О Тонио, ты же знаешь, что за такое обращение с лошадью я бы всего лишь оцарапала тебя пулей.

Упомянув кобылу, Берил переключила свое внимание на животное. Вмиг интуитивно оценив ее состояние, выдала поток указаний своему помощнику на языке туземцев. Тот поклонился и увел лошадь.

— Мой брат арап Рату позаботится, чтобы кобыла полностью поправилась.

— Твой брат?

— Мы выросли вместе, я и Рату. Связь между нами сильней, чем с большинством моих кровных родственников.

— А что с ними не так? — осторожно поинтересовался Сент-Экс.

Вопрос ничуть не смутил Берил. Она прямо и холодно ответила:

— Мама и Ричард чуть ли не безвылазно жили в Англии. Они не останавливались у меня на срок, достаточный, чтобы развить иммунитет к дизентерии. Полагаю, они умерли. Гервас и его отец тоже. Клатт, слава Богу, в безопасности в Северной Африке. С последним пароходом от него пришло письмо.

— У меня все то же самое. — Сент-Экс стал на пару секунд печально-серьезным, подумав о мертвых близких и миллионах неизвестных людей.

Воспользовавшись молчанием, Берил окинула увесистого француза своими очаровательными глазами, но тут он снова заговорил:

— Твой самолет в рабочем состоянии, Берил, дорогая?

— Конечно! Имеется и площадка для взлета! Только какая мне от того польза после запрета подниматься в воздух, наложенного старой Глэдис… Хочешь посмотреть на него?

— Именно!

Берил провела гостя на длинную зеленую посадочную полосу, где красовалась ее гордость и радость: обтекаемый «Вега-Галл», точно такой же, как тот, на котором она пересекла Атлантический океан.

— Разве не красавчик? Скряге Карбери пришлось купить еще один, когда я угробила первый. Ты бы слышал, как он ругался! Но после несчастного случая он бросил летать и передал самолет мне. Я окрестила его «Мессенджер-II». В нем две сотни лошадиных сил, мотор «Де Хевилэнд Джипси-6», усовершенствованные винты. Оптимальная скорость для длительных перелетов — сто шестьдесят!

Сент-Экс с восхищением провел ладонью по фюзеляжу.

— Красота. Как и его очаровательная хозяйка, в которой сочетается…

Сент-Экс отпрянул, увидев в окне кабины лицо белого мальчика.

— Кто это?

Берил рассмеялась.

— Ах, это Джимми. Его родители умерли от дизентерии. Отца отправили к нам из Шанхая, однако, очевидно, ему не удалось извлечь пользы от нашего благоприятного климата. Балларды были милой парочкой, но это их не спасло. Так получилось, что Джимми остался у меня. У него, наверное, врожденный иммунитет, или он любимчик богов. Ему почти столько же лет, сколько было бы моему Гервасу, и, видимо, я питаю к мальчугану материнское чувство. Бог свидетель, необычное для меня ощущение. Тебе надо познакомиться с ним.

Берил открыла дверцу кабины.

— Джимми, вылезай, пожалуйста. — Она повернулась к Сент-Эксу: — Должна предупредить, он довольно странный ребенок, его изменила смерть родителей. Не очень разговорчивый. Единственное, что ему нравится, так это сидеть за штурвалом самолета и делать вид, что он летит.

Из кабины несмело появился застенчивый долговязый подросток в шортах и полосатой рубашке. Он был похож на зверя, на которого ведется охота, или на гостя с другой планеты. Сент-Экс склонился перед мальчиком и начал, как волшебник, доставать из-за уха Джимми монеты, карандаши и другие вещички, которых там быть не могло. С серьезным достоинством мальчик улыбался чудесам, однако его мысли явно витали далеко.

Вскоре Джимми вернулся к своему воображаемому полету, а Берил с Сент-Эксом направились в дом.

— У меня полно еды, если ты ешь мясо томми…

— Мне уже довелось его попробовать, и я нахожу газель вполне удобоваримой, если к ней подать хорошее вино.

Берил рассмеялась.

— Ладно. У нас отличный винный погреб. Еще тебя ждет горячая ванна и свежая одежда. А когда помоешься и утолишь голод, мы выпьем и поболтаем о том о сем, вспомним старые времена! Как же давно это было, Тонио, как давно…

Сент-Экс взял ее за руку.

— Согласен, мой цветочек. При одном условии. Мы поговорим и о будущем.

— О Тонио, ты пугаешь меня, но это приятное ощущение!

— Почему?

— Я разуверилась, что у кого-нибудь из нас есть такая вещь, как будущее!


После еды с вином, запиваемым бренди, Берил и Сент-Экс перешли к джину, который арап Риту подал в гостиную, освещенную свечами и увешанную трофеями. Потрескивающий огонь камина прогонял прохладу гор, клубился сигаретный дым, поднимаясь вверх к балкам. Два авиатора увлеклись оживленным разговором, обсуждая личности и события дней минувших.

Берил махнула рукой в театральном жесте.

— А затем Банни говорит Петал, что если это неплохо для Коки и Санни, то кто такой Хемингуэй, чтобы выделываться!

Сент-Экс от сердца посмеялся — Берил была прекрасным рассказчиком.

— Ты не думала запечатлеть свои приключения на бумаге, моя дорогая?

Берил опрокинула напиток.

— Как ты? Ну, такая мысль время от времени приходит мне в голову. Мне собиралась помочь в ее реализации Карен Бликсен, но после того ужасного скандала она навсегда уехала в Данию. Я до сих пор по ней скучаю. Надеюсь, она еще жива. В конце концов, она жила здесь с 1914-го, так что вполне могла выработать нашу чудодейственную сопротивляемость к болезни. Может, мы когда-нибудь встретимся, как ты и я… Так или иначе, я даже придумала заголовок: «Запад в ночи». Навевает воспоминания, верно? Впрочем, я никогда не относилась к сочинительству серьезно. Мне оно приходило на ум, только когда я крайне нуждалась в деньгах!

— Меня самого это не раз вдохновляло к творчеству! Но знаешь, еще ведь не поздно. Я, между прочим, работаю над книгой. — Сент-Экс указал на свой ранец. — Нечто совершенно новое, вроде рассказа ребенка.

— Ты неисправимо оптимистичен, Тонио! Кто напечатает и прочтет твою книгу? Сие достижение цивилизации кануло в прошлое.

— Брось, Берил! Ты ужасно преувеличиваешь! Человечество попадало и в худшие переделки. Возьми, к примеру, средние века.

— Сам их бери. Я предпочитаю Париж середины двадцатых.

— А кто нет? Моя мысль в том, что мир будет существовать и дальше. И с нашей помощью он разовьется намного быстрей.

Сент-Экс принес свой ранец и достал «То, что будет»:

— Вот, прочти. Прямо сейчас, не откладывая.

— Ой, Тонио, я слишком пьяна…

— Читай, Берил. Или я уйду.

Притворно вздыхая, Берил взяла книгу и поднесла к ней свечу. Манерным жестом открыла книгу и начала переворачивать страницы. Вскоре, однако, она увлеклась и стала читать с неподдельным интересом.

Сент-Экс, которому не раз приходилось ждать, пока друзья закончат читать его наброски, в волнении расхаживал по комнате, курил и потягивал спиртное.

Два часа спустя Берил отложила книгу. Из ее голубых глаз катились слезы.

— Не знаю, что сказать. Так реалистично написано, но очень трагично, и в то же время есть надежда. Невообразимо. Подумать только, он все предвидел. Какой гений! А монолог Мэри: «Кошмарный сон, в котором мы живем, кончится, и мы очнемся». Если б это было правдой…

Сент-Экс пал перед Берил на колени и взял ее руки в свои.

— Это может стать правдой! Все вместе: ты, я и другие летчики Кении могут стать Крыльями над миром! Новое поколение здравых мужчин и женщин! Стоит лишь очень сильно захотеть, и так оно и будет!

Тут они слились в безумном, страстном поцелуе, слились устами и языками, как жаждущие путники в пустыне, набредшие на оазис. Берил стянула с Сент-Экса рубашку, а он расстегнул ее ремень, схватился за пояс штанов Берил и сдернул их с нее, уложив женщину на кушетку с той же ловкостью, с какой умел выдергивать скатерть из-под тарелок, хотя и с меньшим изяществом. Берил вывернулась и набросилась на Сент-Экса, повалив его на пол. Она оказалась сверху, одной рукой прижала его, одновременно сбрасывая шлепанцы, другой с треском расстегнула пуговицы своей блузы.

— Матерь Божья, девочка! Да ты дикарка!

— Ты не первый, кто говорит мне это! И не последний! А ну, снимай чертовы портки!

Сент-Экс счел благоразумным не возражать.

А потом разговоры прекратились.

Через мгновение они уже совокуплялись, как безумные. Сент-Эксу казалось, что он потерял года два жизни, пытаясь совладать с Берил. Когда дыхание восстановилось, он открыл глаза и увидел на спине подруги старые шрамы, которых не заметил раньше. Проведя по ним пальцами, он спросил:

— Откуда это, красавица моя?

— Падди, ручной лев Элкингтона, — сонно ответила Берил. — Мне было десять.

— Какой ужас! Ты сильно перепугалась?

— Конечно, нет, дурачок. Ведь рядом был Клатт. Кроме того, я к тому времени уже убила одного льва.


Найроби не слишком высоко над уровнем моря, и там намного теплее, чем в горах Шотландии. Стоя под жарким солнцем у клуба Мутхаига, Сент-Экс чувствовал себя неуютно в официальном костюме. Лицо покрылось капельками пота. Запряженные лошадьми повозки поднимали в воздух клубы шоколадной пыли, от которой щекотало в носу.

— Берил, мне прямо-таки обязательно быть в этом обезьяньем костюме? Ты же знаешь, я предпочитаю повседневную одежду.

— Думаешь, мне в моем наряде комфортно в такую жарищу? Если мы хотим склонить лорда Деламэра на нашу сторону, никак нельзя походить на парочку механиков! Поправь «бабочку» и пошли.

Сент-Экс послушался. После интимного воссоединения с Берил девять дней назад он стал ее слушаться во всем. Привыкший приказывать как подчиненным, так и друзьям, стоять во главе рискованных предприятий и шутливых эскапад, Сент-Экс понимал: чтобы не поссориться с Берил, придется прикусить язык. Он убеждал себя, что попал на чужую территорию, где Берил лучше разбирается, что к чему. И все же временами ему донельзя хотелось положить конец ее изощренным махинациям. (Вторая, недикарская сущность Берил удивительным образом вписывалась в замысловато-манерную среду колонии, превращая ее в хитроумного игрока.)

Встреча с лордом и леди Деламэр была одним из таких стратегических ходов. Как Берил объясняла еще в Нгоро, до утомительной верховой поездки в город, «в Кении ничего не проходит без одобрения дядюшки Хаги, а дядюшка Хаги всегда советуется с Глэдис. Тем не менее она очень обидчива! Но она еще ничего по сравнению с тетушкой Флоренцией, храни Господь ее душу».

— Ты в самом деле родственница этим Деламэрам?

— Не по крови. Дядюшку Хаги я знаю с трех лет. Они с Флоренцией были безмерно добры к нам с Клаттом, и я тренирую беговых лошадей дядюшки уже с десяток лет. Его я запросто обведу вокруг пальца, а вот с Глэдис будет сложней. Поскольку у нее слабость к энергичным смелым мужчинам, за нее отвечаешь ты.

— Ты льстишь мне, Берил.

— Не пытайся обмануть меня, мистер Сент-Экс! Я прекрасно знаю твою манеру обращаться с женщинами. И помни: каждый твой шаг под моим пристальным взором!

— Более очаровательного взора я и желать не могу.

— А теперь кто кому льстит, а?

Деревенский клуб Мутхаига — раскорячившееся здание с колоннадой — был построен из огромных каменных кубов, покрытых розовым гравием. Вокруг зеленели поле для гольфа, корты для сквоша и газон для крикета. То был бурлящий светский центр общественной жизни Найроби, походивший на пчелиный улей, где любого могли искусать до смерти.

Стоя на крыльце, Сент-Экс собирался с духом для атаки пчелиной матки.

Берил поприветствовала слугу у дверей по-английски:

— Привет, Филипп. Это мой гость, мистер Сент-Экзюпери.

— Он, случаем, не еврей?

Сент-Экс понял вопрос.

— Еврей? Плоть мира гниет вокруг нас, а его интересует, не еврей ли я! Сумасшествие! А что, если б я был евреем? Неужели пилотское мастерство моего доброго друга Жана Исраэля пострадало от того, что у него обрезанный член? Ушам не верю!

Филипп одобрительно улыбнулся.

— Какой у вас легковозбудимый гость. Он придется ко двору. Приятного обеда, миссис Маркхэм.

Берил взяла Сент-Экса за руку и повела сквозь многолюдные холодные комнаты клуба с кремово-зелеными стенами и паркетными полами. Сент-Экс заметил несколько знакомых лиц из Дворца Джинна: Карбери, Эрролы, Кики Престон, в окружении не менее странных особ. Они же, заметив его, приветственно махали руками. Берил окинула Кики презрительным взглядом. Сент-Экс улыбнулся, и Берил дернула его за руку так, что парочка повернулась к ней спиной.

Как заметил Сент-Экс, все гости были безупречно одеты, будто в мире ничего не изменилось, и к нему пришло неожиданное ощущение нереальности происходящего: он не мог сопоставить добровольно невежественную пышность с бойней, которую видел, взлетая со склепа континента. Чувство прошло, оставив на душе озлобленность.

— Тонио, ты был слишком горяч с Филиппом. Он, конечно, простой слуга, но тебе нужно держать себя в руках. Помни о нашей миссии.

— Прекрасно, прекрасно! Когда воздушное командование будет определять жизнь на земле, мы непременно установим свободу, братство и равенство!

— Пока мы ее не определяем, давай вести себя скромнее.

В столовой Берил сразу взяла курс на стол с двумя обедающими. Подойдя, она тотчас указала рукой на Сент-Экса:

— Лорд Деламэр, позвольте мне представить вам известного французского авиатора графа Антуана де Сент-Экзюпери.

Сент-Экс смутился при упоминании своего титула, но постарался не показать этого. Он протянул лорду Деламэру руку. Тот оказался невысоким крепким мужчиной с морщинистым лицом и лысой головой. Сначала он обратился к Берил:

— Берил, шалунья! Как ты смеешь своевольно отлучаться от тренировки моих лошадок?! Смогу ли я выиграть скачки на этой неделе с твоей безалаберностью? Ну да я все равно рад тебя видеть. Чертовски хорошо выглядишь! Это платье сидит на тебе, как овес в торбе!

Лорд Деламэр повернулся к Сент-Эксу.

— Рад, что тебе, дружище, удалось избежать той ужасной беды на континенте. Кения нуждается в хороших белых людях, если хочет удержаться на плаву.

Берил перевела. Сент-Экс ответил:

— Я рад слышать, что вы так считаете, лорд Деламэр, поскольку это и есть цель моего приезда в Африку.

— А это Глэдис, леди Деламэр, мэр Найроби.

Сент-Экс обратил взор на женщину слегка за сорок.

Светлокожая, с темными волосами и одутловатым лицом, на котором вырисовывалась постоянная раздражительность, она была в полтора раза крупнее своего престарелого мужа. Иными словами, некогда привлекательная женщина, которая обрюзгла и отупела.

Взяв протянутую руку, Сент-Экс одарил ее поцелуем.

— Отчего не все дочери Евы наделены таким сочетанием красоты и управленческого таланта?

Леди Деламэр захихикала, и Сент-Экс понял, что она уже немало выпила.

— Какой обольститель! Надеюсь, граф, вы не собираетесь стать в Нгоро отшельником?

Сент-Экс едва удержался от гримасы.

— Разве это возможно после того, как увидишь всю привлекательность Найроби?

Леди Деламэр снова захихикала, и Сент-Эксу померещилось, что перед ним пьяная лягушка.

Гости сели за стол, и лорд Деламэр рявкнул сомалийским слугам:

— Эй! Еще шампанского!

Когда подали рыбу, Сент-Экс не смог более сдерживаться и перешел к обсуждению дела. Он изложил основные постулаты мечты о Крыльях по всему Миру, подчеркнув ее английские истоки.

— Кения идеально подходит для того, чтобы стать ядром этой силы. Полагаю, она может похвастаться таким количеством самолетов и живых пилотов, как ни одна страна мира.

Лорд Деламэр стукнул по столу сморщенным кулаком.

— Да, но как же ситуация с горючим, черт ее побери? Нам едва хватает на основной наземный транспорт, не говоря уж о парении меж облаков! Где ты раздобудешь чертово горючее?!

Сент-Экс пытался говорить как можно с большей убедительностью, поочередно глядя в глаза мужу и жене.

— По всей Африке разбросаны автобазы, которые мы могли бы реквизировать. Я заправлялся на одной из них в Малакале на пути сюда. Однако конечное решение проблемы предвидел Уэллс. Он расположил штаб воздушного командования в Басре, среди нефтеочистительных заводов и залежей нефти. Мы должны поступить так же.

— К чему ты клонишь? — спросила леди Деламэр.

Сент-Экс нахмурил брови.

— Я прошу ровно столько горючего, чтобы долететь до Басры и обратно. Разведывательный полет. Если там есть арабы, пережившие чуму, то они наверняка будут рады восстановлению европейского правления. Я знаю арабов, сам жил среди них и говорю на их языке. Они понадобятся нам, чтобы управлять заводами и скважинами. По моему возвращению мы приступим к более важной миссии: создадим надежный плацдарм для воссоздания мира. Скоро у вас будет столько горючего, сколько пожелаете. Кения, новый Капитолий земного шара, будет процветать как никогда!

На лице леди Деламэр отражалось сомнение.

— Не знаю, это звучит так рискованно. А что, если ты встретишь… сопротивление?

Сент-Экс взял руки мэра в свои ладони.

— Глэдис, обещаю вам, это будет проще пареной репы! Ручаюсь своим именем! Что вам терять?

— Ну, думаю, мы можем позволить себе такую авантюру. Найдем пару галлонов горючего, немного сократив расходы на сафари. Как думаешь, Хаг?

Под воздействием шипучки лорда Деламэра заметно начало клонить ко сну. Берил схватила сонного старика за локоть и осторожно потрясла.

— Дядюшка Хаги…

Сие неосторожное вмешательство имело драматичный результат. Лорд Деламэр вскочил на ноги, выхватил из-под пиджака кольт тридцать второго калибра.

— Грабители? Где? Спустите собак!

Заметив себя же в зеркале за длинной стойкой на другом конце зала, лорд Деламэр навел пистолет. С невозмутимостью, которая приходит с опытом, бармены попадали на пол за толстую стойку из красного дерева. Как раз вовремя, чтобы их не задели пули лорда Деламэра. Вдребезги разлетелись лишь зеркало, пара бутылок со спиртным и поднос со стаканами для коктейлей, поскольку Берил удалось вовремя успокоить дядюшку Хаги. Опьяневший владелец имения, отец-основатель колонии, сонно сполз в мягкое кресло.

Сент-Экс был поражен безразличием, проявленным остальными завсегдатаями Мутхаиги. Какими же сумасшедшими окружил себя Деламэр!

Глэдис основательно хлебнула шампанского, после чего проговорила:

— Сдается мне, граф, вы пробудили в лорде Деламэре страсть к приключениям. По крайней мере исход не так трагичен, как в последний раз: тогда он набил пианино клуба парафином и поджег. Все же, боюсь, ближайшие несколько дней от него хлопот не наберешься. Завтра я отправлю в Нгоро контейнер с горючим.


Одетый в удобный, мятый, грязный комбинезон, с руками, по локоть перепачканными маслом, Сент-Экс копался под капотом двигателя самолета «Вега-Галл» и чувствовал себя как нельзя лучше, хоть и находился на земле, а не в воздухе. Его счастье было полным, потому что рядом с ним в точно такой же экипировке занималась делом Берил — подруга, которую он искал всю жизнь, женщина, принадлежащая ныне ему, пусть и благодаря странному повороту судьбы, разрушившему мир.

Берил вылезла из-под металлической крышки, лицо ее покрывали черные блестящие полосы.

— Готова! А ты?

Moi aussi, та cherie[6].

— Тогда давай поедим. Я изголодалась!

Под тенью крыла заправленного горючим самолета они молча ели фрукты и сандвичи, затем задумчиво закурили. Наконец Берил заговорила:

— Знаешь, я всегда считала, что важные, головокружительные перемены в жизни происходят на перекрестке, где люди встречаются и строят высокие здания, обмениваются творениями, которые они создали, смеются, трудятся и цепляются за свою бурную цивилизацию, как бусины к юбке дервиша. В воображаемом мною мире ни у кого не было времени передохнуть, все двигались под ритмичную музыку, которой мне не услышать. А мне и не хотелось. Было в этом нечто надуманное и недостижимое, как Багдад в сказках Шехерезады. А теперь тот мир канул в прошлое, умер, как сама Шехерезада. Мы же с тобой находимся на возвышенном куске земли, где можно ожидать только банальных вещей. Но, несмотря ни на что, мы могли бы стать Адамом и Евой нового мира.

Сент-Экс нежно взял руку Берил.

— Ах, моя дорогая, как же я рад разделять именно с тобой этот бескорыстный идеал. Ты постигла жизненный урок: любовь заключается не только в созерцании друг друга, но и в умении смотреть в одном направлении.

— Что ж, мне кажется, задача, которую мы задумали, восхитительна и знаменательна. Конечно, мы обязаны действовать, потому что именно мы, авиаторы, в ответе за произошедший ужас…

Сначала Сент-Экс буквально не смог расчленить последнюю фразу на составляющие. Она прозвучала для него как некое бормотание. Когда же смысл дошел до него, авиатор все же не мог понять, что имела в виду Берил.

Заметив его растерянность, Берил сказала:

— Ты не мог не слышать этой теории, Тонио. Я считаю ее наиболее вероятной. Кровавый понос, очевидно, возник здесь, в Африке. Это вытекает из особенностей нашего иммунитета. Заболевание, судя по всему, существовало в равновесии с окружающей средой, пока не приехали европейцы. Первое время все было нормально, потому что болезнь не могла распространиться далеко. Жертвы умирали, не успев передать ее другим. И только когда воздушный транспорт пошел в массы, вирус смог вырваться и пойти по всей планете. Мы распространили его, Тонио! Все наше великое братство авиаторов перевозило инфицированных пассажиров. Мы убили миллионы, Тонио, все равно что скосили пулеметной очередью.

В Сент-Эксе что-то сломалось. Не владея собой, он поднялся на ноги. Берил встала и обняла его.

— Ну же, Тонио, мне тоже было больно, когда я узнала. Но ты не должен позволить этому знанию парализовать тебя. У любого живого существа руки в крови. У нас они просто больше замараны, чем у других. Единственный способ искупить вину — продолжать делать то, что начали.

Вновь обретя дар речи, занемевшим языком Сент-Экс произнес:

— Всю… всю свою жизнь я ненавидел войну, презирал убийство. А теперь, выходит, я самый страшный убийца на свете? Понадобится немало времени, чтобы осознать это, Берил.

— Именно, дорогой. Давай попытаемся жить дальше.


На рассвете из самолета звучал чистый голос Берил:

— Включить зажигание! Контакт! От винта!

Опытный арап Рута мотнул винт и отпрыгнул в сторону. После треска, сдавленного кашля, словно при первом шевелении очнувшегося от сна трудяги, мощный двигатель загудел в полную силу: Берил увеличивала обороты.

«Мессенджер-Н» начал разгоняться по короткой взлетной полосе Нгоро. С огромной скоростью приближались зеленые кусты, и лишь в нескольких дюймах от них самолет поднялся в воздух.

Сент-Экс повернулся к Берил внутри кабины. Он выглядел очень привлекательным в одежде для полета: кожаной куртке с мехом по краю, белой шелковой рубашке, шейном платке и стильных белых штанах.

— Неплохой взлет, сладкая моя. Истинный пример умения a l'oeil et a la fesse.

— Никогда не слышала этого выражения.

— Хм, сейчас скажу… глазами и ягодицами?

— А… чуять задницей!

Oui, с'est vrai![7]

Сзади громоздилось все необходимое для перелета: накрытые брезентом коробки с едой, водой, лекарствами и снаряжением. Путешествие должно было состоять из двух частей: тысячи двухсот миль до Адена, где они надеялись заправиться, и столько же до Басры. Общее время перелета могло составить от пятнадцати до двадцати часов в один конец. Вполне выполнимо для опытного пилота старой школы и однозначно просто для двоих.

Хотя Сент-Экс и ненавидел кресло второго пилота (у него в воздухе начиналась головная боль, если не он сидел за главными приборами), во время взлета он из благородства и любви уступил место Берил, к тому же самолет принадлежал ей. Теперь же у него пальцы зудели от желания вцепиться в штурвал, и Сент-Экс пытался отвлечь внимание пейзажем внизу, пока они поднимались до привычной высоты в три тысячи футов.

Погребальным костром тлело в Сент-Эксе вчерашнее откровение, что мировая чума, вероятнее всего, распространилась из рук фанатичных, фатально невежественных технофилов, таких, как он. Что бы подумал Уэллс? Сент-Экс знал: пройдет много лет, и он свершит много дел, пока чувство вины хоть немного сгладится.

Теперь, вновь поднявшись в воздух, Сент-Эксу не хотелось оставаться мрачным. Рядом с отважной Берил он обретал debrouillardise[8] — невыразимо важную составляющую истинного пилота. С ясной задачей, отточенным мастерством, чистым небом, широкими перспективами — как тут можно грустить?

Окинув взглядом набитый до отказа салон (когда Берил летала через Атлантический океан в таком же самолете, подведшие ее баки горючего занимали все место, кроме малюсенькой ниши для пилота), Сент-Экс заметил, что из дверного кармашка торчит ствол пистолета.

— Берил, не помню, чтобы я брал его. Винтовки — да, но не это оружие…

— Часть стандартной экипировки «Мессенджера». Вдруг пригодится от муравьев.

— Муравьев?

— Знаешь, что такое сансеверия? Разросшиеся водоросли, которые выступают на берег словно бескрайний ряд сабель. Если потерпишь там аварию, считай, что сел на вертел, и тебе повезло, если сразу умрешь. В противном случае жди сьяфу. Это невинные маленькие рыжие муравьи, в полдлины спички. Они за несколько часов убивают и пожирают здоровую лошадь.

— Но я не понимаю, как пистолет…

Берил ожгла его взглядом, и Сент-Экс произнес:

— Ах да, конечно.

Много миль они молчали, завороженные грезами полета. Ускользнув от пут мира, обволакиваемые гулом двигателя и шелестом рассекаемого воздуха, оставив земную реальность где-то позади, они летели словно птицы. В нескольких часах от дома они были столь же далеки от него, как если бы проносились над Индией или сидели на астероиде, вращающемся меж звезд. Под ними паслись стада, животные резвились, словно ликуя, счастливые от преждевременной гибели человечества.

Скоро в животе Сент-Экса забурчало. Он был не прочь побаловать его, если того позволял долг службы.

— Берил, дорогая, с твоего разрешения, я займусь провизией.

Высоко задрав край брезента, Сент-Экс, к своему изумлению, натолкнулся на прищуренные глаза юноши.

— Солнце, — произнес Джимми Баллард, нахмурившись. — Оно слишком яркое.

— Джимми! — воскликнула Берил, моментально придя в полное замешательство. — Ты что такое придумал?

Джимми улыбнулся с присущей ему беспечностью.

— Хотел узнать, откуда к нам приходят сны.

— Ужасное положение, — сказал Сент-Экс. — Это не только выбивает нас из запаса горючего, но опасность…

Берил, казалось, питала к их зайцу меньше злости.

— Ай, Тонио, успокойся. Ты же знаешь, что в его возрасте поступил бы точно так же, представься тебе случай. Что касается горючего, то у нас есть дополнительный запас, который терпит еще одного пассажира. А опасность… где в наши дни безопасно?

Сент-Экс покипел еще немного и смирился с новой ситуацией.

Теперь полет перешел в ту стадию монотонного продвижения, когда кажется, что самолет замер над крутящимся земным шаром. Сменяя друг друга, Берил и Сент-Экс оставались бодрыми до середины пути — до аэродрома в Адене. Прекрасно знакомый с ним со времен работы на «Аэропосталь», Сент-Экс сел за штурвал и пошел на посадку. Он приземлился безупречно. Подрулив к заправочной станции, Сент-Экс с облегчением вздохнул: бери горючего, сколько хочешь — многолюдный аэродром вымер. (Только вот не особо приятно выглядели разбросанные повсюду высохшие полуобглоданные тела.)

Трое авиаторов сошли у заправки, взрослые — с оружием. Берил взяла винтовку, а Сент-Экс засунул за пояс «муравьиный» пистолет. Стояла нечеловеческая тишина, нарушаемая лишь дыханием природы. Авиатору стало безмерно горестно на душе. Размяв ноги, Берил встала на караул, а Сент-Экс вручную накачал баки до краев. Джимми все это время совал нос куда ни попадя.

— Джимми! Не подходи к мертвецам!

— Но тетя Берил, я только хотел разглядеть улыбки на их лицах…

Закрыв баки, они сразу же поднялись в воздух. Теперь Сент-Экс сидел на месте первого пилота. Поскольку истоптанные земли Африки остались позади, а под ними был Ближний Восток — прерогатива Сент-Экса, — он настоял на том, чтобы вести самолет. Направляясь на север над древними средиземноморскими землями, француз чувствовал себя Моисеем, ведущим остатки какого-то сброда к обещанному раю.

Они по-разному убивали утомительные часы. Без конца перекусывали, дремали. Сент-Экс научил Берил игре в слова из шести букв, к которой она тотчас пристрастилась. Разговоры касались как теории, так и практики. Сент-Экс пытался заинтересовать Берил в том, что читал перед Падением Мира, а именно в работах физиков Планка и Бройля, их размышлениях об энтропии и квантовой природе пространства-времени, разветвляющемся будущем и тому подобном, но ей это казалось скучным. В ответ она попыталась передать ему всю прелесть тренировки лошадей, ощущения, когда видишь в движении полтонны плоти, но заметила, что Сент-Эксу это мало интересно.

— Слава богу, что мы оба любим трахаться, — сухо промолвила молодая женщина.

— Берил, пожалуйста, в присутствии ребенка…

Джимми, однако, не обращал внимания на их разговор. Сидя на коленях Берил, ухватившись за штурвал, не сводя глаз с облачных скульптур, он явно вел самолет в направлении куда более притягательном, чем Басра.

Когда начинало темнеть, они перелетели Персидский залив. Снизившись на тысячу футов, чтобы оценить условия жизни на земле, Сент-Экс остался доволен отсутствием людей, все больше веря, что Басра падет к их ногам.

Однако его оптимистичные прогнозы оказались преждевременными.

Под ними появились бивачные костры. У бедуинских юрт на привязи стояли лошади. Услышав гул, жители высыпали наружу. Прикрывая глаза свободной рукой — в другой каждый держал древний карабин, — они быстро обнаружили самолет.

— А, мои старые друзья, племена песков. Посмотрим, как я помню их язык и повадки. Они, конечно, расплодились с тех дней, когда я принимал их у себя в Порт-Джуби. Все же, осмелюсь предположить, в них столько же дружелюбия, что и тогда…

Засвистели пули. Одна из них ударила в стойку шасси.

— Да, именно столько дружелюбия.

Сент-Экс дернул штурвал на себя, и «Мессенджер» встал на дыбы будто конь. Держа путь на север, они оставили арабов позади.

— Мне показалось, они сели на лошадей, — сказала Берил.

— А, одна из глупостей человечества. Единственная неизменная привычка в развивающейся вселенной.

Сент-Экс настаивал на завершении миссии. Он собирался облететь нефтеперерабатывающие заводы, несмотря на потенциальную опасность встретиться с арабами. Каким-то чудом установки стояли нетронутыми: гибель человечества была слишком стремительна, чтобы вызвать общественный хаос, однако не исключено, что хватило времени надлежащим образом закрыть фабрики.

— Вот гора, на которой я построю свою церковь, — с пафосом заявил Сент-Экс.

— Вот гора, на которой ты разобьешься; если мы не отбросим разговоры и не поспешим заправиться, топ vie их[9].

Сент-Экс развернул самолет и направился к аэродрому Басры, где вскоре искусно приземлился.

— С этой планировкой я не так хорошо знаком…

В отличие от брошенных нефтезаводов аэропорт повидал безумие людей, тщетно пытавшихся бежать неизвестно куда. Ущерб был нанесен немалый, и целый час ушел на поиск работающего насоса с полным резервуаром. Сент-Экс взялся за дело, а Берил держала ухо востро.

— Я слышу топот копыт…

Из сумерек выкатила раффия улюлюкающих всадников. Смело выйдя на открытое пространство с пассажирской стороны самолета, Берил вскинула винтовку и единственным выстрелом уверенно выбила из седла вожака. Остальные развернулись и отступили на несколько сот ярдов. Подстреленный лежал на бетонированной площадке перед ангаром, как мешок пшена, а его конь галопом пронесся мимо самолета.

— Продолжай качать, — сурово приказала Берил.

— Я и не думал останавливаться!

Судя по крикам и спорам, растерявшиеся бедуины пытались просто-напросто решить вопрос лидерства. Но они не собирались отказываться от атаки.

— Черт с ними, с баками, Тонио. Надо уносить ноги!

Сент-Экс поспешно вытащил шланг и метнулся на противоположную сторону самолета.

В этот момент арабы решили нанести удар — раздались выстрелы.

— Залазь, — поторопила его Берил, — я задержу их.

— Нет, я настаиваю, только после вас, Альфонс!

Берил рассмеялась и вновь открыла огонь по бедуинам. Ее золотые волосы развевались в вечернем бризе (Сент-Экс автоматически рассчитывал вектор взлета), отчего она напомнила французу валькирию. Вытащив пистолет, Сент-Экс бросился к подруге.

В плечо Берил попала пуля, женщина взвизгнула, пошатнулась и упала.

Сент-Экс бессвязно зарычал, поднял свой муравьиный пистолет и нажал на спусковой крючок.

Его уши наполнил небывалый грохот, будто воссоединилось разделенное надвое Красное море; все окутал клуб едкого дыма.

Когда Сент-Экс пришел в себя, его взору предстало ужасающее зрелище. Два коня вместе с седоками превратились в жеваный гамбургер, а остальные арабы распростерлись ниц, будто перед Священным Камнем.

Сент-Экс с недоверием уставился на свой пистолет. Затем оглянулся.

Из кабины самолета высовывалось два ствола слоновьего ружья, и держал его Джимми.

— Они хотели повидать рай, так осуществим их мечты, — сказал мальчик.

Не медля более ни секунды, Сент-Экс забросил Берил в салон и побежал к носу самолета.

— Джимми! Помоги мне!

Мальчик охотно сел за приборы. Сент-Экс крутанул пропеллер, мотор завелся, и авиатор забрался внутрь. Не обращая внимания ни на мертвых, ни на живых, он разогнался по взлетной полосе и стремительно поднялся в воздух.

Джимми держал на коленях голову потерявшей сознание женщины. На ее плече расцвела жадная алая роза.

— Дядя Тонио, тетушка Берил еще поиграет с нами?

— Будем надеяться, — ответил Сент-Экс по-английски. — Будем очень надеяться.


В освещенном свечами зале Дворца Джинна за пианино сидел крупный седеющий человек. С босыми ногами, в кенийской обеденной пижаме, он сжимал в каждой мощной руке по апельсину. На плечах его восседала сладострастная женщина в нижнем белье и туфлях на высоком каблуке. Она держала стакан и полупустую бутылку шампанского. Наливая напиток, женщина по небрежности оросила шипучкой голову мужчины. Жидкость побежала ему по щеке, и он высунул язык, чтобы поймать струйку.

Tres bon![10] А теперь, attendez-vous![11] Дебюсси!

Тыркая одним апельсином по черным клавишам, другим — по белым, мужчина произвел на удивление мелодичную игру, которая и в самом деле напоминала Дебюсси-младшего.

Слушающая публика дико зааплодировала. Мужчина резко встал, видимо, чтобы поклониться, и чуть не опрокинул свою наездницу, которая взвизгнула, бросила стакан с бутылкой и схватилась за голову гиганта.

— Я ослеп! Кто вырубил свет? Мы что, собираемся играть в «приколи хвост sur ип апе[12]»? Ладно!

Великан принялся ходить по комнате, вытянув перед собой руки, пользуясь временной слепотой, чтобы лапать всех женщин подряд, а те и не пытались увернуться с его пути.

Наконец даже его дюжая сила начала сдавать под весом женщины, и он усадил ее на стол, а сам рухнул на свободную кушетку.

— Вина! И принесите мне еще креветок! В панцире, s'il vous plait[13].

На уровне его глаз материализовалась пара волосатых ног. Мужчина поднял взгляд, чтобы посмотреть в знакомое пресытившееся миром лицо.

— Рад видеть, что ты наконец получаешь удовольствие от пребывания здесь, — сказал хозяин дома, Джосс Эррол. — Яков в дружбе с трудом, в ссоре с бездельем — бедняга Яков не знаком с весельем.

— Ах, труд, — трагично воскликнул Сент-Экс. — Труда больше не существует. Мы все живем в последний век потворства своим желаниям, коего даже кумир моего детства Бодлер не мог себе представить.

— А как же твои мечты? — поинтересовался Джосс.

— Канули в небытие вместе с представлениями прошлого года. И скатертью им дорога.

— На вершине горы, — загадочно произнес Джосс, — всегда остается прошлогодний снег.

С этими словами он ушел.

— Ха! — выдал Сент-Экс.

Закрыв глаза рукой и временно вновь лишив себя возможности видеть окружающих, он ушел в свои мысли, ожидая, пока слуги принесут вино с едой.

Обратный путь был тяжелым и изматывающим, как никогда за всю его жизнь, даже если учесть трехдневный перелет из Парижа в Африку. Поднявшись на безопасную высоту, Сент-Экс решился предоставить управление Джимми и заняться Берил. Сняв с нее куртку и рубашку, он обнаружил, что бедуинская пуля застряла в плече. Боясь, что кровотечение возобновится, он ограничился промыванием раны и перевязал порванную плоть. Затем попытался удобнее усадить подругу на простыню. Вернувшись в кресло пилота, Сент-Экс проглотил несколько таблеток бензедрина и приготовился к долгому рейсу.

В Адене, проведя в воздухе полтора дня с урывками сна, составлявшими вкупе не более часа, Сент-Экс чувствовал, что его сознание крошится на кусочки. Он не мог позволить себе передохнуть, потому что боялся, что состояние Берил ухудшится. Каким-то чудом он заправился и поднял самолет в небо.

К концу перелета его спасало от сна только тихое бессловесное пение Джимми, склонившегося над беспокойно бредившей Берил.

И вновь он приземлился у берега озера Наиваша, не повредив, однако, ни себя, ни самолета. На сей раз он прервал игру в крикет (которая велась, к его радости, деревянными мячиками). Увидев тело в багажном отсеке, Джосс поприветствовал его фразой:

— Только не еще один вызов доктора Винта, Сент-Экс! Клянусь, ты обходишься мне дороже, чем десять наложниц!

Несмотря на притворное негодование, Джосс очень нежно спустил Берил на землю.

Сент-Экс проспал несколько суток и проснулся с непреодолимым чувством дежа вю в той же кровати и комнате, которая послужила ему кровом — неужели то было всего лишь две недели назад? Взглянув на спящую Берил и поняв, что доктор Винт успешно вынул пулю и пообещал ей полное выздоровление, Сент-Экс убедил Джосса отвезти его в Найроби.

— У тебя скоро будет столько бензина, сколько пожелаешь, дружище! Ты сможешь наполнить им свой бассейн! Давай не будем вздорить из-за пары галлонов!

В городе Сент-Экс нашел леди Деламэр, мэра Найроби, в прохладных комнатах клуба Мутхаига. Свалившись без приглашения в кресло за ее стол, Сент-Экс начал рассказывать о своих подвигах, не скупясь на подчеркивание героизма, проявленного им и Берил, и даже маленьким Джимми. Все это время леди Деламэр слушала молча с непроницаемым выражением лица.

— Мой добрый граф, — наконец начала она, когда Сент-Экс затих в ожидании ответной реакции, — мы высоко ценим вашу попытку основать плацдарм для Кении на Ближнем Востоке. Когда-то мы считали этот замысел осуществимым. Но боюсь, что новость о вооруженной оппозиции в Басре в сочетании с последними изменениями ситуации на месте делают ваш план невыполнимым.

— Невыполнимым!.. Но, мадам, от него зависит будущее цивилизации!

Леди Деламэр беспечно обмахивала себя веером.

— Не думаю, граф. У Кении немало природных ресурсов, кроме нефти, и они позволят обеспечить вполне приличную жизнь для нас — немногочисленных выживших белых. Для этого достаточно и просто физического труда туземцев. А с разумным распределением наших запасов горючего хватит на долгие годы.

Сент-Экс стукнул кулаком по столу.

— А что потом? Вы подумали о детях, зачатых и уже рожденных? Будущих Моцартах и Линдбергах?

Леди Деламэр высокомерно фыркнула.

— Как вы могли бы заметить, граф, мы не пролетарский класс, чтобы обильно размножаться.

Пытаясь подавить естественное негодование, Сент-Экс спросил:

— Позвольте поинтересоваться, о каком изменении ситуации вы говорили?

У леди Деламэр хватило совести смутиться.

— Ловля рыбы на озере Виктория. Лорд Деламэр занялся ею с неожиданным пристрастием. К тому же там есть лечебница со сказочными грязевыми ваннами для дам.

Глэдис кокетливо хихикнула, напомнив гиппопотама в пачке из диснеевского мультфильма.

Сент-Экс был ошеломлен.

— Леди Деламэр, вы ставите крест на своем наследии. Будущие поколения проклянут ваше имя!

И он выбежал прочь.

Весь путь обратно во Дворец Джинна Сент-Экс без умолку разорялся Джоссу, который внимательно его слушал. Когда француз наконец утих, шотландский лорд проговорил:

— Хочешь знать, в чем твоя главная ошибка?

Сент-Экс нахмурился.

— Твоя просьба взывала к нашим так называемым лучшим чувствам. Тот же самый промах допустил и Герберт Джордж Уэллс в своих жутких утопиях. Нет у нас этих чувств! Ни йоты! По крайней мере не больше, чем у остального человечества. Тебе стоило обратиться к нашему корыстному интересу.

— Мне казалось, я так и делал.

— Не совсем.

— Ба, да вы тут все гиены!

— Возможно, но ныне мы — твоя стая гиен.

Подъехав к особняку, Сент-Экс побежал к кровати Берил и обнаружил, что она уже проснулась и ест какой-то бульон — ее первая еда за долгий период.

Ma cherie[14], ты почти похожа на себя, роковую женщину!

Берил не улыбнулась, даже не поприветствовала его, спокойно продолжая потягивать бульон.

— Что тебя тревожит? — спросил Сент-Экс, приземлившись рядом с ней на кровать.

Берил приколола его своим стальным взглядом, словно он был бабочкой.

— Ты оставил меня одну, Тонио. Я просыпаюсь, а тебя нет. Я не терплю такого обращения. Никогда.

Сент-Экс хлопнул себя по лбу.

Mon Dieu![15] Я действовал ради нашей общей цели, Берил! Разговаривал в городе с этой ведьмой…

— Очевидно, твои дела важней моего благосостояния.

— Конечно же! Они важней даже моей собственной жизни!

— Не знаю, что и думать. В бреду мне снились животные, которых мы видели из самолета. Подумать только, десятки тысяч диких животных без фабричного клейма, что ставит на них корыстный человек. Это все равно что первым взобраться на неприступную гору или попасть в лес без дорог и троп, не изуродованный ударом топора. Тогда сам понимаешь то, о чем тебе не раз говорили — мир некогда жил и развивался без помощи машин, печатных станков и кирпичных улиц, без тирании времени.

— Не верю своим ушам! Чистейшей воды пораженчество! С дороги прогресса не свернуть. Что есть двести лет существования техники в сравнении с двумя тысячами лет человеческой истории? Краткий сон! Мы, по сути, до сих пор дети, которые не основали своих городов. К чему бросать это сейчас?

Берил поставила чашку и отвернулась от него.

— Тонио, я устала. Выйди, пожалуйста.

И он ушел. Несколько дней спустя Берил вернулась в Нгоро, даже не попрощавшись.

Вот тогда Сент-Экс с головой ушел в беспечную жизнь Дворца Джинна.

— Ваши креветки, сэр.

Сент-Экс открыл глаза и увидел слугу-сомалийца. Он похлопал по животу, показывая, куда поставить поднос. Слуга опустил блюдо, и Сент-Экс лежа набросился на еду, как древний римлян. Все это время вокруг него не утихал ночной дебош белых колонистов, благословленных Армагеддоном; все вертелось и вращалось по воле их изощренной изобретательности, вызывая крики, смех, гогот и визг.

До ушей Сент-Экса донесся обрывок разговора:

— Она так любит драгоценности! Знаешь, что она произносит, когда крестится? «Тиара, брошь, щелк, щелк»!

Разделавшись с едой, Сент-Экс поднялся на ноги. Поднос со звоном соскользнул на пол. Осоловевший авиатор отправился бродить по лабиринту Дворца Джинна в поисках спасения от затаенной глубоко внутри него боли.

В темном углу, на маленьком диванчике, он заметил женские фигуры. Подойдя ближе, Сент-Экс рассмотрел в них резвую американку Кики Престон и ее неразлучную подругу — англичанку Элис де Траффорд. Обе были сами не свои. Утратив обычную ветреность, женщины, дрожа, вцепились друг в друга. Кики, как выяснилось, рыдала.

— Милые дамы, что вас так угнетает? — любезным тоном осведомился Сент-Экс, икнув в довершение. — Укажите мне монстра, который заслужил смерти, и я расправлюсь с ним.

Элис казалась более спокойной из двоих.

— Вам не одолеть этого гориллу, граф. Он питается волшебным порошком, и чем меньше его ест, тем сильнее становится.

Сент-Экс был озадачен.

— Я не улавливаю смысла…

Вдруг Кики бросилась на француза словно дикая кошка.

— Супри, Супри, Супри, ты должен доставить меня в Порт-Саид! У меня есть самолет! Оттуда привозят мой порошок! Мне нужен мой порошок! Где Фрэнки! Ох, где же Фрэнки! У него всегда было то, что мне нужно!

Сент-Экс выпутался из липких рук Кики, и та упала обратно на колени Элис.

Поглаживая бедняжку по голове, Элис проговорила:

— Фрэнки Гресволд Вилльямс — поставщик героина в колонию — не вернулся из последней поездки, и теперь вся Кения осталась без наркоты. Конечно, если не считать запасов леди Деламэр. — Голос Элис принял маниакальный тон, который напугал Сент-Экса. — Как же я ненавижу эту женщину! Жадная жирная свинья! Посмотри, во что она превратила бедную Кики. Мне тоже плохо. Но Кики ломает куда сильней. Кики, Кики, любимая, держись. Я помогу тебе, клянусь…

В смятении, отвращении, ужасе Сент-Экс отшатнулся; ему казалось, что сам Данте ведет его по Чистилищу.

Авиатор схватил ручку первой попавшейся ему двери, повернул ее и вошел внутрь.

Там находилась малолетка, абсолютно нагая. Она сгибалась над спинкой стула, высоко задрав ягодицы. Над ней высилась худая разодетая фигура Джона Карбери с хлыстом в руке.

Карбери со свистом опустил плеть на исполосованную кожу.

— Я научу тебя, как себя вести, юная леди!

В следующее мгновение Сент-Экс развернул хозяина поместья Серемаи лицом к себе и со всей силы ударил его кулаком по челюсти. Карбери отлетел к стене. Сент-Экс бросился к девочке.

— Мадемуазель, вы в порядке?

Не меняя позы, девочка повернула к нему заплаканное лицо и сказала:

— Да что со мной может быть не в порядке? Я терплю это от собственного папочки-ублюдка, лишь бы он не трогал маму.

Потрясенный Сент-Экс отпрянул в сторону. Что за террариум!

За его спиной раздался голос Карбери:

— Когда прибыл твой самолет, я сказал, что ты труп. К сожалению, ошибся. Теперь-то я это поправлю.

Жаждая смерти, Карбери хладнокровно нацелил ружье на Сент-Экса. А потом без лишних слов спустил курок.

Сент-Экс бросился вперед.

Уши наполнил шум, в ноздри хлынул едкий дым, взор окутала тьма.


В третий раз Сент-Экс проснулся в той же освещенной солнцем спальне сумасшедшего дома на берегу озера Наиваша. Он чувствовал себя привязанным к колесу неизменно повторяющихся страданий. Сможет ли он когда-нибудь избежать этого места?

Думы авиатора прервал голос Джосса Эррола:

— Неслабо вчера постреляли. Не могу сказать, что я одобряю это. Чертовски трудно было отмыть всю кровищу.

Невозмутимый хозяин особняка поднялся с кресла, подошел к кровати и притронулся к голове Сент-Экса сбоку.

— Ой! Как больно!

— Эх, ребенок-переросток, у тебя всего лишь царапина. Даже я догадался. Чертовски мило с твоей стороны на этот раз избавить меня от необходимости посылать за доктором Винтом. Он не успел лечь спать, как его вызвали к Деламэрам. Правда, он мало чем смог им помочь.

Сент-Экс вскочил, как на пружине.

— Деламэры! Что случилось?

— Их нашли двое молочников рано утром. В «бьюике» на пересечении дорог Карен и Нгонг. Оба с простреленными башками, пули вошли прямо за ухом, будто убийца сидел на заднем сиденье. Никаких следов борьбы. Очевидно, они знали убийцу. — Джосс вздрогнул. — Я всегда относился к тому перекрестку с суеверием. Мрачное место, прекрасно подходит для вражеской засады. Потому я и стараюсь не заводить врагов.

— Но, но… это все меняет! Кто теперь встанет во главе города?

— Не рановато ли, старина, говорить о политике, когда тела прежнего короля и королевы еще даже не остыли? Не собираешься оплакивать мертвых? Впрочем, полагаю, что нет — после того, что повидал этот разлетевшийся в клочья мир. Однако отвечу все же на твой вопрос: с'est moi[16]. Меня поддержали все, как бы сказать, те, кому править лень.

— А ты мог бы… то есть смогу ли я убедить тебя?..

Джосс поднял руку.

— Разве я не говорил, что пытаюсь угодить всем, Тонио? — Рука опустилась на колено Сент-Экса. — Если бы другие так же пытались угодить мне…

Сент-Эксу стало противно, но он скрыл свои чувства. Не получив ответной реакции, Джосс поднял руку и печально вздохнул.

— Ну, я должен был узнать. Отдыхай, Тонио, копи силы для твоего великого штурма будущего.

У двери Джосс остановился:

— Я тебе рассказывал, что однажды выкинула малышка Элис? Убила мужа, который ей изменял, прямо на перроне в Париже. Мы ее одно время даже звали «самый отчаянный стрелок вокзала Норд». Бойкая девчонка, чертовски решительная. Особенно когда ее друзья в беде.


Аэропорт «Уилсон Эруэйз» был на деле кенийской флагманской линией. Проклятый тем же Томом Блэком, который учил Берил летать, «Уилсон» обладал лучшим оборудованием для захвата Басры.

Тем ярким солнечным утром, спустя каких-то две недели после смерти Деламэров, рулёжки снова, как в старые времена, были полны самолетов, их глянцевые бока переливались на солнце.

Здесь стучало сердце Крыльев по всему Миру, собранных с Кении и близлежащих местностей.

Среди по большей части английских и французских моделей едва ли нашлось бы две одинаковых. Там было несколько разных «Джипси-Мот» и одна «Пус-Мот» наряду с другими моделями «Де Хэвиленда», включая «Брегc-14» с открытой кабиной. «Авро-Авиан IV» стоял между «Анриотом-14» и «Кодроном-59». Несколько экземпляров «Латекёра» окружало «Потэ-25». Затесались даже «Пайпер-Каб», «Локхид» и «Мессершмитт», придавая эскадре интернациональный характер.

И конечно же, там был «Вега-Галл» — «Мессенджер-II», принадлежащий Берил Маркхэм.

В глазах Сент-Экса красоту самолетов могли затмить лишь сами пилоты.

Перед началом миссии они стояли вольной группой, в кожаных куртках, в поднятых на лоб защитных очках, беззаботные, дерзкие. Горделивые вассалы ждали его команды, а он, их верный лидер, был готов бескорыстно служить великому делу. В символическом единении они станут непобедимыми.

Среди пилотов присутствовал Том Уилсон, он болтал со своими хорошими друзьями — Джимом и Эми Моллисон. Сидни Сент-Барб, бывший руководитель Лондонского аэроклуба, казалось, пытался соблазнить красавицу Винни-Итон по прозвищу Стальная Джейн. Джун Карбери, жена человека, который пытался пристрелить Сент-Экса, беседовала с Томом Вудсом, известным как «Вуди». К удивлению Сент-Экса, Джун поборола жестокую тиранию мужа и даже смогла присоединиться к мероприятию. (Сам Карбери вернулся в Серемаи зализывать раны, и Сент-Экс вздохнул с облегчением.)

Все пилоты получили одобрение Сент-Экса. Однако среди них было два человека (точнее сказать, три, хотя третья с ним до сих пор не разговаривала), которые занимали немалый уголок в его сердце. Живые легенды: Анри Гийоме и Жан Мермоз — близкие друзья Сент-Экса со времен работы на «Аэропосталь».

Летчики прибыли в Найроби несколько дней назад, и их воссоединение с Сент-Эксом было отмечено праздником, на котором лились слезы радости. Когда Сент-Экс спросил, как им удалось добраться до Кении, Гийоме недовольно ответил:

— Как? Да мы почти весь путь пешком прошли, интуитивно выбирая направление! Верно, Жан? Как только я спустился с Анд, мы с Жаном отправились навестить старого друга пешком. Лодка от Суэца до Момбасы подвернулась по чистой случайности. И ради чего? Мы соскучились по его карточным фокусам. Вот и все.

Сент-Экс тотчас назначил их своим вторым и третьим заместителями.

Интернационализм — это, конечно, прекрасно, но Франция была — и всегда будет — одна!

Сент-Экс забрался на перевернутый самолет и поднял руки, чтобы все замолчали. Толпа авиаторов Счастливой Долины повернулась. Где-то позади, пуская кольца дыма, курила сигарету Берил; губы молодой женщины застыли в кривой улыбке.

Mes amis[17], — начал Сент-Экс и перешел на английский. — Сегодняшний день войдет в историю. Я хочу прочесть вам несколько строк мсье Уэллса, над которыми стоит задуматься.

Подняв потрепанный томик «То, что будет», Сент-Экс начал цитировать:

— Главный герой драмы говорит: «Мой Бог! Неужели никогда не наступят счастливые времена? Никогда не будет покоя?» Его друг отвечает: «Для этого достаточно отдыхать каждому из нас. Скоро покоя будет слишком много, и мы зовем этот покой смертью. Но для Человека не может быть ни передышки, ни конца. Он должен идти вперед — одерживать победу за победой. Над этой маленькой планетой, ее ветрами и дорогами, над законами разума и материи, которые его сдерживают. Затем над планетами вокруг него и, наконец, пройти через бескрайность к далеким звездам. Когда он покорит все глубины космоса и все тайны времени, он все еще останется у истоков».

Сент-Экс с резким хлопком закрыл книгу. Кто-то в толпе шмыгнул носом.

И тут раздался надменный голос Лиззи Лизарда:

— Слушайте! Хоть кто-нибудь из вас знает, с какой стороны поджигать этот чертов динамит?

На каждом самолете должен был лететь дополнительный член экипажа, чтобы сбрасывать бомбы на непокорных арабов, пока они не подчинятся. Как бы Сент-Экс ни желал воспользоваться придуманным Уэллсом газом умиротворения, такого выбора у него не существовало. Возрождение мира требует жертв.

Когда смех стих, Сент-Экс выкрикнул:

Allons![18] В полет!

Спрыгнув, он направился к самолету Кики Престон. Рассеянная наследница была уже на борту, ее joi de vivre[19] полностью восстановлена благодаря доступу к наркотикам леди Деламэр и перспективе появления нового канала снабжения.

— О-хо-хо, Супри! Не забудь бренди!

Сент-Экс многозначительно похлопал по заднему карману брюк.

— Найду на твоей куртке хоть один волос, когда вернешься, я этой шлюхе глаза выцарапаю. А что с тобой сделаю, тебе лучше не знать.

К нему подошла Берил, солнечное сияние играло в ее львиных волосах. Сент-Экс сделал вид, что не услышал.

Из «Мессенджера» высунулась голова Джимми, который прокричал:

— Тетушка Берил! Поспешите! Мы не должны задерживать наших новых друзей!

Сент-Эксу пришлось притвориться, что он только что заметил ее.

— О, мадемуазель Маркхэм. Я так благодарен, что вы оторвались от своих лошадей, чтобы уделить нам внимание. Вы, наверное, хотите получить совет перед полетом? Что ж, не надо обращаться с ручкой управления, как ребенок с карамелью на палочке.

— Ребенок с карамелью?! Я тебе покажу!

Схватившись за ремешок защитного шлема, Берил притянула голову Сент-Экса к себе. От ее дыхания в лицо ему хлынул запах табака и кофе. Сент-Экс ощутил себя под гипнозом, словно встретил хищника в саванне. Не медля ни секунды, Берил присосалась своими горячими губами к его рту на целую минуту, их руки сплелись.

Когда они оторвались друг от друга, присутствующие взорвались аплодисментами.

— Берил, моя принцесса.

Она ткнула пальцем в его огромный живот.

— Принцесса! А кто тогда ты? О, придумала! Мой маленький принц!

Загрузка...