Посох старой ведьмы

Глава 10 Лунный день

Едва только отряд преодолел рассыпчатый мусорный вал и пробрался в город, как Хозяйственный первым делом дал задание Тузику – с Тимкиного разрешения, конечно, – найти местечко, где можно было бы спокойно передохнуть и поспать. «И поесть», – немедленно добавил Ворча. Ветерок сразу же, не ожидая команды, помчался вперед по узким извилистым улочкам, сквозь гулкие туннели насквозь пробитых домов, через неприметные задние дворики. Видимо, повел друзей самым коротким и самым безопасным путем. И это было неплохо, потому что пульт теперь не работал, а встречаться с костоходами или кем-нибудь еще без пультовой защиты не хотелось.

Замок, к которому смерчик привел отряд, почти ничем не отличался от остальных развалюх. Те же неровные пробоины в толстых стенах, те же стрельчатые окна-витражи с выбитыми стеклами, те же полуобрушенные декоративные башенки вокруг ржавой крыши-колпака. Но Тузик настойчиво звал друзей за собой, тычась даже не в главный парадный вход, а в малозаметную дыру на уровне земли с обратной стороны замка, что-то вроде подвального окошка.

Хозяйственный долго и с подозрением вглядывался в темноту, светил в подвал Тимкиным фонариком, кряхтел и всячески выражал свои сомнения – в смысле поджидающих там его людоедских крыс и усиленных костоходных засад. Лезть в подвал ему явно не хотелось. Тогда Тимка, отобрав у Бони фонарик, первым нырнул в окошко. За ним в темноту спрыгнул Ворча, и получилось так, что Хозяйственному деваться было некуда – пришлось лезть следом за всеми в подозрительный подвал. К счастью, тот оказался пуст: ни костоходов, ни зловредных крыс в нем не наблюдалось. А лежали в подвале старая разбитая мебель и всякий хлам, совершенно неопасный и некусачий. Проведя путников по пыльному лабиринту из древнего барахла, Тузик в конце концов замер перед крутой винтовой лестницей, штопором уходившей в арочный потолок. Вот по этой лесенке отряд и забрался на пятый этаж – именно на пятый, потому что двери на все другие этажи оказались крепко заколочены крест-накрест толстыми досками. А выше пятого идти не стали, так как Тузик преградил путь и никого дальше не пустил. Видно, или там больше не было этажей, или было уже небезопасно.

Просторный зал, куда привел друзей смерчик, очень походил на заброшенную гостиную: на стенах висели тусклые старинные картины с непонятными фигурами, а в глубине зала чернел провал огромного, как вход в пещеру дракона, закопченного камина. Вдоль стен, аккуратно расставленные в ряд, стояли многочисленные диваны и кресла; здоровенный дубовый стол, с резными боковинами и гранеными ножками, деревянной горой возвышался посреди зала – за такой стол могли бы усесться пообедать сразу полсотни человек. А небольшая дворовая команда запросто сыграла бы на нем в мини-футбол! Не хватало лишь мелочи – пары сетчатых ворот и мяча.

Забранные мощными железными прутьями узкие окна едва пропускали дневной свет – и стекла окон, и пол, и все мебельное великолепие зала покрывал толстенный слой вековой пыли. Да, пожалуй, это место действительно было безопасным – судя по нетронутой пыли, здесь никто никогда не бывал. Разве что любознательный смерчик по кличке Тузик. Но он за собой следов не оставлял.

– Эх, пылесос бы сюда! – Тимка по-хозяйски обвел рукой зал. – Собрать всю пыль в мешок и выкинуть его куда подальше. Тогда здесь и жить можно было бы. Да где же его взять, пылесос этот?

– А ты Тузика попроси, – в шутку посоветовал Боня, – глядишь, и поможет. Дворник все же как-никак. Пылеглотник.

Не успел Тимка повернуться к ветерку, как тот завертелся юлой, в мгновение ока жужжащим ураганчиком пронесся по всему залу и с хлопком исчез в камине, став серо-коричневым от собранной в себя грязи. Наверное, улетел через трубу на улицу, почиститься.

– Во дает! – восхитился Ворча, оглядываясь по сторонам. – Гляньте, какая ненормальная чистота настала! Хоть бери и мусори по новой, для уюта.

Гостиная и впрямь преобразилась: глянцево заблестел натертый паркетный пол, стекла стали чистыми до прозрачности и в зале заметно посветлело. С мебели исчезли мохнатые пылевые чехлы, а на лепном потолке вместо кома грязи вдруг обнаружилась хрустальная люстра. Старинные картины заиграли неожиданно свежими красками.

– Вот это я понимаю, – Боня одобрительно постучал ладонью по ближайшему дивану, – вжик, и готово! Ни пылинки, ни соринки. Надо будет дома, в моем дворце то есть, такого пылесу… пылеси… пылееда завести. Схарчил весь мусор и даже не чихнул! Очень удобно.

– Какая разница, удобно или неудобно, – скривился Ворча, – от чистоты в животе все равно ничего не прибавится. Давайте скорее мусорить начнем!

– Чем? – удивился Тимка.

– Чем-чем, – передразнил его карлик, – ясное дело, чем. Пустыми консервными банками! – и подмигнул мальчику.

После обеда Хозяйственный и Ворча прилегли чуток отдохнуть. Ворча строго-настрого предупредил всех, чтобы до ужина его не беспокоили и с дивана не роняли, мол, он должен подумать об очень важных вещах. О каких именно, карлик не уточнил, потому что на полуслове захрапел. Боня, глядя на него, широко зевнул и, нечленораздельно пробормотав что-то вроде: «ты пка пльт пчини» – уснул в кресле, положив себе на колени меч. Тимке же спать вовсе не хотелось, и он, чтобы не тратить времени зря, пододвинул к окошку высокий стул, вооружился складным ножом и не спеша стал разбирать на мраморном подоконнике пульт управления.

Вид из окна открывался великолепный. Все просматривалось далеко и ясно: воздух был необыкновенно чист и прозрачен. Хотя, по правде говоря, особо смотреть было и не на что – все те же развалины, убогие полуразрушенные замки и постоянная, непрерывная нитка черного дыма над таинственным многоэтажным дворцом, отсюда далеким, маленьким. Страшным.

Тимка отвернулся от окна, задумчиво уставился на разложенные перед ним электронные потроха разобранного пультика. Потроха выглядели плохо, пайка в некоторых местах сильно помутнела и раскрошилась, медные дорожки печатной платы кое-где подернулись тонкой зеленой корочкой; проводок, который Тимка намотал на контактный лепесток батарейки, сломался и отвалился. Короче говоря, грозный пульт нуждался в серьезной чистке и ремонте, так как давешнее купание в морской воде вышло для него боком. И это неудивительно – ведь и морская, и пресная вода полезна только для живых существ, людей и всех-всех остальных. А вот для техники соленая вода весьма вредна, особенно для электронной. В чем Тимка сейчас сам и убедился. Одно утешало: батарейка в пульте все еще работала и ни капельки не разрядилась – Тим проверил ее, быстро лизнув лепестки контактов: язык щипануло, будто иголками укололо. Старательно очистив плату от грязи и зеленой окисной пленки, Тим ножиком снял с проводка изоляцию и снова примотал его к батарейке. Получилось вроде бы нормально, но узнать без проверки, работает пульт или нет, конечно же, было нельзя. Потому Тимка вновь собрал пультик и, держа его наготове, притаился у окна, как кот в ожидании мыши.

Улица были пустынна. Ни костоходов, ни грызофей поблизости не наблюдалось, только однажды шальной ветерок промчался вдоль тротуара, словно удирая от кого-то со всех ног. Наверное, это был Тузик или кто другой из команды смерчиков-уборщиков. Тимка зевнул и стал уже подумывать о том, чтобы отложить испытания на попозже, когда в дальнем конце улицы появилось нечто. Тим поначалу даже не понял, что же там такое движется – ему показалось, что это странное нечто вроде бы вовсе и не имело формы, а текло и переливалось густым туманом, заполняя собой всю улицу вплоть до третьих, а то и до четвертых этажей окружающих его домов. Туман приближался, липко растекаясь по брусчатке мостовой, по замшелым стенам – Тимка завороженно следил за чудным облаком, забыв и про отремонтированный пульт, и про необходимое испытание: внутри тумана жутковато посверкивали цепочки красных и синих огоньков, исчезающих где-то в глубине облака.

Тяжелый гул проник в зал, тонко задребезжали стекла в окнах. Как будто там, внизу, прячась в дымовой завесе, уверенно двигалось что-то тяжелое и мощное, сотрясая землю и дома: может, колонна танков, а может быть, стартующий вслепую грузовой самолет. Что именно, Тимка не знал, но не сомневался: в тумане скрыта какая-то очень и очень опасная штуковина. Или тварь – сильная, дикая. Смертельная. И стрелять в нее из пульта было, мягко говоря, неразумно.

Резкий порыв ветра глухо ударил в стекло, взбаламутил белый кисель тумана под Тимкиным окном. И за тот короткий миг, пока туман затягивал пробитую в нем ветром брешь, Тим увидел… Трудно сказать, что именно он увидел, слишком мало было времени, чтобы толком все разглядеть, но одно Тимка понял твердо: от этого существа обычному человеку надо держаться подальше. Уж лучше иметь дело с буйными костоходами или голодными грызофеями. Или на худой конец с морскими колдунами – они и то понятней и, можно сказать, человечней, чем чудовище в тумане.

В белом киселе виднелось что-то необъятно большое, студенисто-мягкое, прозрачного фарфорового цвета. Оно было цилиндрическое, точь-в-точь как железнодорожная цистерна, и все – сверху донизу – покрыто густой слизью. И, что самое поразительное, по бокам цистерна оказалась усеяна рядами ярко сияющих синих глаз. Глаза моргали, щурились, вращались и подмигивали, тщетно пытаясь что-то разглядеть сквозь окружающий их туман. А под глазами находились широкие рты – зубастые, глубокие, огненно-красные: изо ртов валил густой пар, тот самый, который окутывал неведомое существо плотным облачным коконом. Ближе к земле, царапая камни длинными когтями, висели сухие ветки рук – руки казались безжизненными и лишними на этом громадном раздутом теле. Однако Тим успел заметить, как одна из рук мимоходом подцепила когтем случайный череп, валявшийся у стены дома, мигом ощупала его пальцами и, сочтя находку неинтересной, сжала ее в кулаке: на землю упала одна костяная пыль. И тут туман заволок увиденную мальчиком картину, заклубился, вытянулся вверх и лизнул окно, за которым притаился Тимка. Стекло сразу запотело, покрылось снаружи каплями воды. Тим отшатнулся от него, присел и на четвереньках шустро побежал прочь от окна куда-нибудь прятаться. Поглубже и понадежней.

– Ты чего там ищешь? – сонно поинтересовался Хозяйственный, когда Тимка залез к нему под кресло. – Винтик от пульта, что ли, закатился?

– По-по-по… – забормотал Тим, елозя ногами по полу и стукаясь снизу затылком в сиденье. – По!..

– Чего – «по»? – Хозяйственный перегнулся через подлокотник, заглянул под кресло. – По шее дать? Тогда вылазь, а то я до тебя не дотянусь.

– По… ползет, – Тимка ткнул из-под кресла рукой в сторону окна, – ползет, с глазами и руками! И ртов тыща! И паром дышит!

– Так-так, – Боня встал с кресла, в два шага подошел к окну и долго смотрел в него, бесстрастно постукивая пальцами по стеклу. Потом, не поворачиваясь, поманил Тимку к себе рукой:

– Покажи-ка мне, друг сердешный, где тут чего ползет. Видно, у меня с глазами не в порядке, – Хозяйственный отодвинулся, пропуская мальчика к окну. Тим поглядел вниз – улица была пуста. Только булыжники блестели сильнее обычного, и в стене дома напротив появилась новая дыра. Ровная такая, круглая. Свежая. Словно ее только что прогрыз громадный червяк.

– А… э… – только и сказал Тим, не понимая, куда подевалось напугавшее его чудище. – И правда, никого нет… Странно!

– Хм, – Хозяйственный задрал голову, что-то поисках взглядом над крышами. – Тебе не кажется, что стало темнее? – Боня продолжал смотреть в небо. – Да, определенно темнеет. К чему бы?

– Солнце, – прошептал Тимка. – На солнце погляди!

Тусклый солнечный диск уменьшался на глазах. Круглый краешек тени лег на его бледную поверхность и медленно пополз по ней, гася свет. Вот только половина солнца осталась на небе, вот – лишь узкий серпик, похожий на молодой месяц. И наконец солнце исчезло, превратилось в черный круг, обрамленный жгуче-огненным обручем света. На чернильном небе вспыхнули звезды – разноцветные, дрожащие. Наступила ночь.

– Солнечное затмение! – восторженно крикнул Тим.

– Лунный день, – поправил его Хозяйственный и опрометью кинулся будить Ворчу:

– Вставай, Ворча! Скорее на улицу, пока есть время!

– Что? – одновременно воскликнули Тимка и карлик. Ворча резво вскочил с дивана и, не разобравшись со сна в происходящем, чуть не треснул Хозяйственного по голове припрятанной в подушках дубинкой.

– Зачем на улицу? – Тим озадаченно посмотрел на Боню. – У меня пульт еще не проверен! Нельзя нам туда вот так, без проверки. Съедят!

– Глупости, – отмахнулся Хозяйственный, – никто нас пока что есть не станет. Ведь сейчас лунный день, и, значит, вся нежить опять людьми стала! Надо идти в город и спрашивать всех подряд про посох, пока время есть.

– А много ли у нас того времени? – усомнился Тимка. – Солнечные затмения долго не длятся. По-моему.

– Это по-твоему, – рассудительно заметил Ворча, поправляя кафтан и натягивая на голову кепку, – а мы, старожилы, не зря темное время лунным днем называем. Он до-олгий, этот день. Хотя и лунный. Пошли гулять! – Ворча направился к двери.

– Погодите, – Тимка хлопнул себя по лбу, – я кое-что вспомнил! Помните, бабка Эйя нам про местную жизнь рассказывала? Она еще о каком-то опасном черве предупреждала, который во время затмения по городу туда-сюда шастает. Так вот – я его видел! Отсюда, из окна.

– Врешь, – Ворча недоверчиво подергал себя за бороду, – приснился он тебе. Запомни, Тим, что перед сном нельзя переедать, а то кошмары замучат. Червивые.

– А сам-то! – не нашелся, что ответить, мальчик.

– Я – другое дело, – карлик довольно похлопал себя по животу, – я всегда ем в меру. То есть лишь столько, сколько есть на столе и ни ложки больше! – и с гордым видом, держа дубинку «на караул», вышел за дверь.

Боня улыбнулся, глядя на огорошенного таким ответом Тимку, и, не говоря ни слова, легонько подтолкнул его к выходу из зала.

Отряд шел по ночному городу. Звезды тревожно перемигивались над головами, словно пытаясь сообщить путникам что-то необычайно важное, предупредить о чем-то. Золотой обруч затменного солнца пугающе переливался красно-желтыми всполохами – как испорченная буква «О» в газосветной уличной рекламе. Было темно, но не настолько, чтобы включать фонарик – звездного света вполне хватало для путешествия по ночным улицам.

Хозяйственный, поглядывая по сторонам, нес на левом плече сильно похудевший рюкзак, сторожко держа правую руку на рукояти меча. Тимка, зажав пульт в кулаке, шел за ним и мечтал о том, чтобы на них поскорее напал какой-нибудь одинокий, хиленький костоход, тогда Тим без особых хлопот смог бы проверить на нем работу пультика. А то, если костоходов будет много и окажется, что пульт не работает, такая радостная встреча чего доброго превратится в не очень радостную.

Ворча ни о чем не мечтал – он на ходу тренировался со своей дубинкой: то гулко лупил ею по разбросанным вдоль дороги банкам и черепам, словно хоккеист клюшкой, то рубил палкой воздух с криком «Хе! Убит!», то, нацепив на дубинку какую-нибудь ерундовину, швырял груз себе через голову далеко назад. Это называлось у него «задопультой». Хозяйственный несколько раз пытался одернуть карлика, чтобы тот не очень шумел, но Ворча лишь важно отвечал ему: «Так лунный день же! Самое время безопасно потренироваться» – и продолжал безобразничать. В конце концов Боня отстал от него, философски рассудив, что особого вреда от таких тренировок скорее всего не будет. Разве что Ворча сам себе на голову какую-нибудь «задопульту» уронит.

Центральный проспект был пуст. Возможно, чудовища, став на время опять людьми, спешно кинулись решать какие-то свои неотложные дела. А может быть, поторопились удрать из города в поисках таких же полянок, как у волшебника Озура. Или просто попрятались в подвалах в надежде, что на этот раз змеиное проклятье их не достанет – Тимка слушал Бонины предположения и только хмыкал в ответ. Он-то знал, почему пустуют улицы! Пока Червь (Тим не сомневался, что синеглазая цистерна, которую он недавно видел из окна, и есть тот самый Червь) не утихомирится и не уберется в свое поганое логово, до тех пор на проспекте не покажется ни один житель города. Хоть заколдованный, хоть расколдованный. Тимка и сам на время спрятался бы куда подальше и повыше, но объяснять это все Боне и Ворче было без толку: они не верили в существование Червя.

Улица плавно повернула в сторону, и отряд вышел на площадь. Площадь была огромная, дочиста выметенная ветерками и вылизанная вездесущим Червем – плотно подогнанные друг к дружке камни блестели как маленькие выпуклые зеркальца; перед отрядом, чуть ближе и левее середины площади, высился мрачный, черный от копоти замок. Тот самый, из которого все время шел дым.

Тимка, задрав голову, рассматривал необычное строение: замок скорее походил на старое дерево, непонятно как выросшее в центре города, чем на рукотворную постройку. Центральная башня замка – без привычных стрельчатых окон, но зато с махонькими отверстиями бойниц – торчала на фоне звездного неба угрюмой незыблемой скалой, отбрасывая еле видимую тень прямо на людей. От башни, словно уродливые побеги, то там то сям тянулись к небу десятки кривых островерхих башенок-веток, тоже черных, тоже без окон – Тимке замок показался похожим на обгорелую новогоднюю елку, которую в праздничную ночь случайно сожгли не в меру развеселившиеся хозяева. Из главной башни, как из трубы, безостановочно валил дым – жирный, плотный. Как будто в башне старательно жгли использованные автомобильные покрышки.

А в центре площади, слабо освещенная солнечным бубликом, уходила в землю необъятной зеркальной дырой исполинская воронка. Ее гладкие стенки переливались всеми цветами радуги – такое Тимка видел лишь на голографических этикетках да на лазерных музыкальных дисках.

– Кр-расота! – изумленно выдохнул Ворча, приподнимая повыше с глаз козырек кепки. – Обалдеть можно! Однако есть в этом мерзком городишке кое-что, заслуживающее внимания! Пошли, посмотрим ближе.

– Больно надо, – недовольно сказал Хозяйственный, – вот свалишься туда ненароком, погляжу тогда, как ты назад вылезать будешь. Стенки вон какие скользкие! Ладно, давайте не отвлекаться от главного – мы должны найти кого-нибудь, кто рассказал бы нам о посохе, о том, где он может быть. Или…

– Вижу! – радостно крикнул Ворча, обернувшись назад. – Вижу кого-нибудь. Вернее, пока не особо вижу, но сейчас, вот-вот… почти увидел… Дым какой-то! Мешает разглядеть.

Тимка испугано повернулся – улицу, по которой они пришли к площади, заволокло знакомой молочной мутью. Клубы пара, словно выплюнутые паровой пушкой, вылетали из тумана на площадь и там таяли в воздухе, но на смену им приходили новые, более плотные. Разглядеть, что находится внутри густого облака, было невозможно.

– Это что за явление природы? – удивился Хозяйственный, невольно отступая от надвигающегося тумана к черному замку.

– Это не явление природы. – Тимка озирался в поисках выхода, но путь к отступлению отрезали дымовой замок и радужная воронка. – Это явление Червя!

– Дался тебе какой-то дурацкий червяк! – возмутился Ворча. – Ты мне дырку в голове уже сделал своими червями! Видишь же сам – обычный туман. Облако, стало быть. Тучка.

В тумане загрохотало, точно кто-то огромный и неуклюжий споткнулся внутри него и всем своим весом ударился оземь. Камни под Тимкиными ногами пошли ходуном – по площади будто прокатилась подземная волна.

– Вот и гром грохочет, – неуверенно добавил Ворча, пятясь от наступающей на них молочной стены, – значит, точно грозовая тучка. Видать, дождик будет.

И словно в опровержение его слов внутри облака грохнуло так, что все попадали с ног, оглушенные взрывом. Туман клочьями разлетелся в разные стороны: перед людьми был Червь. Высоко подняв переднюю часть туловища, словно разъяренная кобра перед броском, он высился над маленькими человечками – огромный, жуткий. Непобедимый. Его морда – если, конечно, это можно было назвать мордой – судорожно сжималась, то вытягиваясь в острый конус, то превращаясь в плоский обрубок. Чуть ниже этого обрубка пламенела красным заревом открытая зубастая пасть, освещенная изнутри багровым отсветом лавового жара. По бокам Червя бессмысленно таращились в пустоту голубые глазки; изо всех боковых ртов били одновременно мощные струи пара. Когтистые лапы царапали брусчатку, разрезая камни, как сырую глину.

– Я ошибся, – коротко сообщил Ворча, повернулся и, подпрыгнув, кинулся наутек; Хозяйственный схватил Тимку за руку с пультом и помчался вслед за карликом. Тим бежал изо всех сил, ощущая спиной мокрое паровое тепло, и помнил только об одном: как бы в суматохе не потерять пульт. А куда они бегут и зачем – об этом Тимке думать было некогда, сейчас у него за голову соображали ноги. И соображали весьма резво.

– К замку! – кричал на ходу Бонифаций, не замечая, как бьет его по спине рюкзак и как стучат в нем банки, как вопит от страха то ли Тимка, то ли Ворча, как пронзительно скрипят под когтями Червя булыжники мостовой. – Ворча, к замку!

Карлик бежал, нелепо подпрыгивая на ходу, точно земля жгла ему пятки, – и бежал именно к замку.

Громада каменного дерева нависла над Тимкой, ветви-коридоры с шишками башенок на них черными зигзагами перечеркнули звезды – перед мальчиком был замок. Высокая прямоугольная дверь из более светлого, чем стены, камня преграждала путь к спасению.

– Откройте! – подбежавший первым Ворча часто заколотил в камень кулаками. – Впустите меня! Я хороший!

Но дверь не открывалась, немая и бездушная. Недолго думая, карлик отбежал назад, разогнался и с воем ударился в светлый прямоугольник всем телом – дверь натужно заскрипела и нехотя приоткрылась внутрь. Немного приоткрылась, всего чуточку. Но и этого было достаточно: подоспевший Боня надавил на нее плечом, крепко нажал – и Тим с Ворчей нырнули в темную щель входа. Следом за ними, на миг застряв рюкзаком в узком лазе, пробрался и Хозяйственный. Дружно навалившись на дверь изнутри, они с силой захлопнули ее; Боня, сипло ругаясь, на ощупь нашел в темноте засов и с лязгом задвинул его, наглухо заперев за собой дверь. Тимка, сдерживая дыхание, приложил ухо к дверной плите и прислушался – что же творится там, снаружи?

А снаружи была тишина. Мертвая.