Последний вздох

Глава 5

Клер

Ее телефон пропищал, и Клер, вздрогнув, вытащила его из кармана. Она отключила его и посмотрела на напоминание. — Дерьмо, — сказала она. — Мне надо идти. У меня встреча с профессором насчет моей оценки.

— Подожди, что? Неужели ты пытаешься получить что-то выше, чем максимальный балл? — Шейн отставил свой недопитый кофе. — И даже не пытайся сказать мне, что у тебя неприятности с занятиями, потому что я не поверю в это. У тебя никогда не было занятий, с которыми ты не могла бы справиться. Ты книжная врушка.

Клер почувствовала, что заливается краской, и бросила в него скомканной салфеткой. — Нет, правда! Я завалила тест из-за… ну, ты знаешь, морганвилльской чепухи. Так что я хотела его пересдать, а он сказал, что я не могу без объяснительной записки. Я должна отдать ему записку, тогда он позволит мне пройти его.

— И сохранить свои золотые четыре балла.

— Я все еще хочу поехать в МТИ. Рано или поздно. Если я не смогу сохранить четыре балла в этом колледже… — Ее голос оборвался, потому что, очевидно, МТИ никогда бы не позвонил ей снова, если в ее личном деле появится это унижение. Она всегда, всегда хотела поехать в МТИ. Тот факт, что она однажды уже отклонила приглашение исключительно из-за притягательности безумных, опасных, но в то же время выдающихся знаний, что Морганвилль мог ей предложить… Ну, это не окончательный ее ответ.

— Дай мне взглянуть на записку.

Она вынула ее из рюкзака и протянула. Он присвистнул, когда взглянул на тяжелый кремовый конверт с причудливой тисненной золотой печатью на обороте. — Записка от Амелии? Ты не размениваешься на мелочь, когда тебе нужно оправдание, не так ли? — Он вытащил бумажку и прочитал, удивленно подняв брови. — «Ушла по делам города». Ого. Ты понимаешь, что я прожил здесь всю мою жизнь и мне с трудом удалось заставить Основателя запомнить мое имя. А для тебя она пишет проклятые пояснительные записки.

Клер выхватила ее обратно и положила бумажку в конверт. — Ну, я отлучалась по делам города, когда пропустила тест. Я это не выдумала.

Шейн тепло и понимающе ей улыбнулся, прикрыв глаза. — Я знаю, что ты не выдумала, — сказал он, — потому что ты просто… не такая. Что, кстати говоря, очень странно. Я подделал наверно записок двадцать за свою не очень блистательную школьную карьеру, но я готов поспорить, что ты даже не пыталась.

Ее лицо все еще горело, поэтому она допила оставшийся мокко, чтобы потянуть время. Затем она встала, собрала свои вещи и сказала, — Да, я была скучной. Я была скучной всю свою жизнь.

— Я не это имел в виду. — Он тоже встал, наклонился и поцеловал ее. Сладкий мокко на ее губах смешался с горьким кофе на его, но не поэтому она облизнула губы, когда они оторвались друг от друга, и она знала это. Просто Шейн так влиял на нее. — Ты совсем не скучная, Медвежонок Клер. Уж поверь.

Она понятия не имела, почему он так решил, поскольку с ее точки зрения, именно Шейн был захватывающим, со всем тем огнем и яростью. А у нее… что? История о покровительстве, безупречной зачетной ведомости и дурной привычке сделать все лучше. Не так уж и интересно.

— Я постараюсь, — ответила она. — Увидимся дома!

— До встречи, — сказал он. — Напиши мне, если тебе не удастся держаться в стороне.

— Мужлан. — Она послала ему воздушный поцелуй, который он поймал и театрально прижал к сердцу.

Клер вышла на холодный ветер, и посмотрела вверх на облака. Темные, и становящиеся темнее. Большие, влажные капли дождя уже падали, затемняя тротуар. Она накинула капюшон куртки и побежала, пытаясь победить шторм, но он нагнал ее на полпути к университетскому городку. Студенты мчались, прикрывая свои головы и пытаясь защитить прижатые к груди книги и бумаги. Это было бесполезно. Все промокнет под таким проливным дождем. Клер такого никогда не видела — проливной серебряный занавес, ограничивающий ее видимость не более нескольких футов. По дороге к зданию науки ей пришлось срезать через большое открытое пространство, и она очень быстро поняла, что сойти с дороги было плохой идеей — это была не только быстро формирующаяся грязь, просачивающаяся в туфли, но и смытые ориентиры. Она не могла сказать в какой стороне солнце, а здания были спрятаны за грозовым занавесом. Большое дерево маячило справа от нее, но она не могла вспомнить, где оно располагалось относительно чего-нибудь еще.

Кроме того, стоять возле дерева, вероятно, не лучшая идея, подумала она, когда блестящий удар молнии расчертил небо. Единственным преимуществом этого ослепляющего света было то, что он осветил сооружения в отдалении, но лишь на секунду, и Клер направилась в их сторону, щурясь после увиденной вспышки.

Она почти врезалась в Мирнина, которые вышел к ней из ниоткуда. Он все еще был одет в черный кожаный плащ, но где-то потерял шляпу, а его черные волосы, длиной до плеч, облепили его бледное, острое лицо. Его глаза были широко раскрыты и пусты, и она отступила на шаг от него, вздрогнув и насторожившись.

Он схватил ее, когда она поскользнулась, и удерживал ее на вытянутой руке. — Где Шейн? — спросил он. Это был не просто крик, хоть он и повысил голос, чтобы быть услышанным сквозь громкий свист бури. Она была так поражена вопросом, что даже не ответила, и Мирнин встряхнул ее, не слишком нежно. — Где он?

— Зачем? — Она встала поустойчивей и вывернулась из его хватки… либо, что более вероятно, он отпустил ее, потому что Мирнин был в сто раз сильнее нее, и она считала, что не обладала мастерством Шейна в рукопашной борьбе. — С каких это пор вас волнует Шейн?

Было что-то очень странное в выражении его лица, в его поведении. Странность была не просто в том, что он стоял там и мок под дождем, словно он его не чувствовал, а в том, как он наблюдал за ней, со странной смесью страха и нетерпения. — Я пытаюсь помочь тебе! — сказал Мирнин. — Просто скажи мне, где он, Клер!

— Помочь мне? Почему, что случилось? Шейн в беде? — Все мысли о встрече с ее профессором исчезли, унеслись стремительным потоком беспокойства.

— Мирнин, скажите мне!

— Я должен найти его, — сказал он. — Я должен быстро найти его. Скажи мне где он!

— Я пойду с вами!

— Нет, — сказал он. Казался ли он ей таким бледным и раньше? Таким… чужим? — Просто скажи мне, Клер. В одиночку я передвигаюсь быстрее.

Что-то внутри подсказывало ей ничего не говорить, не доверять ему… но это же Мирнин. При всех его недостатках, всех его странностях, он не обидит ее. Или Шейна.

И все же она колебалась. — Просто скажите мне зачем, — произнесла она и задрожала, когда дождь насквозь промочил куртку, распространяя холод по ее коже.

— Он в опасности. Сейчас, Клер, пока не стало слишком поздно!

Она не могла отделаться от этого колющего сомнения, но, в то же время, если он говорил правду, она не могла рисковать. Только если Шейн действительно не попал в беду. — Он был во Встрече, — сказала она. — Я думаю, он отправился домой…

Прежде чем она закончила произносить это, Мирнин тенью метнулся сквозь дождь… и исчез.

Клер пошарила в кармане, достала сотовый телефон, и склонилась над ним, чтобы защитить от дождя, пока быстро писала Шейну сообщение. «Иди домой быстрее», написала она. «Что-то не так. Беги».

Это всё, что она могла сделать. Теперь внутри нее засел мучительный, ужасающий страх. Мирнин не играл, только не с тех пор, как он видел то сообщение в пустыне. Было что-то еще более неправильное, чем она когда-либо видела.

Она заколебалась, разрываясь, а затем побежала в здании науки. Еще одна вспышка молнии осветила ей дорогу, она взбежала вверх по лестнице, дрожа от холода, и влетела в относительно сухое убежище холла. Ее мокрые следы были здесь не единственными, но они, безусловно, будут самыми грязными. Она вытерла обувь о коврик, как только могла, откинула промокший капюшон и побежала по коридору к лестнице, затем вверх к кабинетам. Дверь профессора Говарда была закрыта. Она дважды постучала и, не дожидаясь ответа, открыла ее в тот момент, когда он оторвал взгляд от своих бумаг.

— Простите, — сказала она. — Попала в шторм.

— Я вижу, мисс Дэнверс. Присаживайтесь. По этой причине стулья и выполнены из простого дерева.

— Я не могу, сэр. — Она сняла рюкзак с плеча — водонепроницаемый, к счастью, с каплями дождя всё ещё украшающими его поверхность — и открыла отделение, чтобы извлечь конверт. Она передала его, оставляя пятна на поверхности влажными пальцами. — Мне надо идти. Мне так жаль, но это срочно!

— Что, и в этот раз? — Профессор Говард цинично посмотрел на нее поверх своих очков, развернул записку, а затем взглянул на нее с совершенно другим выражением. Он осторожно сложил записку, засунул ее в конверт и протянул обратно. — Я буду ждать вас здесь завтра в полдень для прохождения теста, Дэнверс. Никакие оправдания не принимаются, кроме смерти — вы меня понимаете? Госпитализация также не пройдет.

— Да, сэр! Спасибо! — Она впопыхах засунула записку обратно в рюкзак, закинула его на плечо, и поспешно вышла из кабинета. Она захлопнула дверь позади себя и практически полетела вниз по лестнице, снова по коридору, накинув свой почти бесполезный капюшон прежде чем выйти снова под дождь.

И столкнулась с другим вампиром на тротуаре.

Оливер.

Что за дела, вампиры теперь прогуливаются днем? Присутствие на территории университета было совсем не похоже на Мирнина, а теперь еще и Оливер? Это становиться менее странным, нежели совершенно ужасающим.

— Где Шейн? — настаивал Оливер. — Я думал он будет с тобой.

Неожиданно всем понадобился Шейн. Клер заморгала, когда дождевые капли попали в глаза. Оливер не побеспокоился о плаще или шляпе, поэтому выглядел настолько же промокшим, какой она себя чувствовала. В добавок он выглядел так, словно он не позволит этому — или чему-нибудь другому — остановить его. У него был тот же взгляд, что и у Мирнина — сосредоточенный, напряженный, заинтересованный. Но только никакой печали. Оливер был при исполнении.

— Какого черта здесь происходит? — настаивала она. — Мирнин сказал…

Оливер шагнул в ее личное пространство, опустив подбородок. Это было, мягко говоря, пугающе. — Мирнин нашел тебя, — сказал он. — Конечно, он нашел. Он попробовал твоей крови — он всегда сможет найти тебя, если захочет. Что он тебе сказал?

— Он сказал, что Шейн в опасности и он должен найти его.

— Ты сказала ему?

Она медленно кивнула, не отрывая взгляда от глаз Оливера. Они были темные и непроницаемые, и капли дождя стекали с его ресниц.

— Тогда мне нужно поспешить, если ты хочешь, чтобы я спас его, — сказал он.

— Кого? Мирнина?

— Шейна. Где он?

— Идет домой из Встречи. — Она схватила его за руку, неожиданно испугавшись, что он собирается удрать, как и Мирнин, затеряться в дожде, прежде чем она сможет вздохнуть. — Постойте! Если вы идете, возьмите меня! Пожалуйста!

— Источник беспокойства, — вздохнул Оливер, но схватил ее за талию, и неожиданно поднял ее, с силой перебросил через плечо, и затем…

… Затем мир вокруг нее превратился в туман. Дождь бил ее, словно удары хлыста, и Клер спрятала лицо, пока ветер с такой силой трепал ее одежду. Слишком быстро, слишком быстро… Она не могла отдышаться, чтобы возразить, и Оливер в любом случае не стал бы слушать. Она всегда знала, что вампиры могли двигаться быстро, но это было безумием. Она словно попала в аэродинамическую трубу, и если бы не удерживающая ее ноги железная хватка, ее бы отбросило от него подобно летающему в торнадо листку бумаги.

Казалось, прошла целая вечность, но прошло не больше минуты или двух, когда Оливер замедлил ход и остановился, а все тело Клер рвануло вперед после их остановки. Изменение скорости отбросило ее назад, и она почувствовала, что он отпустил, но лишь для того, чтобы поймать ее, когда она упала. Он поставил ее на ноги, и она споткнулась, когда попыталась справиться со своей дезориентацией. В пределах досягаемости находилась каменная стена, так что она оперлась на нее, тяжело дыша.

Оливер двинулся вперед в сторону…

В сторону Мирнина в его плотном черном плаще, прижимающего Шейна к другой стене в переулке правой рукой и откинувшего назад левую, с блестящими на свету острыми когтями. Он заколебался, когда заметил Оливера, и замер, когда увидел дрожащую фигуру Клер.

— Нет, — прошептал он и перевел свирепый взгляд на Оливера. — Черт бы тебя побрал! Она не должна была увидеть это!

— Отпусти мальчика, — проговорил Оливер. — Сейчас.

Мирнин повернулся к Шейну, который боролся за свою жизнь, но ему не удавалось избавиться от захвата Мирнина на его горле. Лицо его становилось багровым.

— Я не могу этого сделать, — сказал он. Его голос звучал грустно и несчастно, но решительно. — Я заключил сделку. Я намерен сдержать ее.

Оливер не стал спорить об этом. Он врезался в Мирнина сбоку, как грузовой поезд, и два вампира отлетели в сторону, а затем врезались в огромный ржавый мусорный контейнер, зазвеневший от удара, словно колокол. Мирнин вскочил, оскалив зубы, и его плащ взметнулся подобно крыльям летучей мыши, когда он прыгнул на Оливера.

Оливер перехватил его на полпути, прижал к стене, затем с громким всплеском серой воды опрокинул на затопленный пол переулка.

Клер, спотыкаясь, подошла к Шейну, который сполз вниз на землю. Он пытался отдышаться, и она заметила красные пятна на горле в тех местах, где Мирнин душил его. Она обхватила его руками, и Шейн обнял ее в ответ с отчаянием, удивившим ее.

— Уводи его отсюда! — закричал Оливер, пытаясь удержать Мирнина. — Уходите домой и оставайтесь там! Бегите!

Клер схватила Шейна за руку и подняла его на ноги, а потом потянула его, спотыкаясь. Переулок немного защищал их от дождя, но, когда они вышли на улицу, от струй ледяного ливня у нее перехватило дыхание. Времени на расспросы не было — Оливер казался совершенно серьезным, и она не намеревалась рисковать. Только не жизнью Шейна.

Потребовалась еще пара минут, чтобы пробежать сквозь слепящий дождь оставшиеся кварталы до Лот Стрит. Она почти ожидала, что кто-то еще — возможно, Амелия? — прыгнет на них, до того как они доберутся до укрытия крыльца, но улицы были пустынны. Морганвилль не создавался для сильных дождей, и водосточные желоба были уже переполнены. Улицы превратились в озеро, и вода неумолимо подступала ко двору под оградой.

У Клер тряслись руки, но ей удалось вставить свой ключ в замок, распахнуть дверь и втолкнуть Шейна внутрь. Она захлопнула ее за ними и заперла на все засовы и замки, прежде чем сползла вниз на веселый коврик, расстеленный Евой в прихожей.

Шейн рухнул рядом с ней, такой же промокший насквозь, и мгновение не раздавалось ни единого звука, кроме их собственного влажного, тяжелого дыхания.

Клер прислонилась к нему, и он обнял ее. — Ты в порядке? — спросила она тихим голосом. Когда он сглотнул, она заметила, что вся его шея выглядела болезненно красной.

Его голос дребезжал и был ниже, чем обычно. — Подумал, что он собирается убить меня, — сказал он. — Что, черт возьми, я сделал, что так его взбесил?

— Ничего. Я не знаю. — Клер закусила губу, чувствуя тошноту. — Он сказал мне, что должен тебя найти, потому что кто-то тебя преследует. Я… я сказал ему, где ты был. Боже, Шейн, я верила ему! Я сказал ему, где ты! — Чудовищность предательства Мирнина потрясла ее, и ей казалось, будто безупречный пол неожиданно проломился под ее ногами, и она быстро падала на дно кроличьей норы, где все было совсем не так. — Как он мог так поступить? Почему?

Шейн обнял ее и прижал к себе. — Все в порядке, — сказал он хрипло. — Я в порядке. Не твоя вина.

Однако, именно так и было. Ее вина в доверии к Мирнину. Шейн мог умереть. Клер очень отчетливо могла себе это представить — опоздать, видеть кровь Шейна, распространяющуюся в воде, затопившей переулок. Красное на острых когтях Мирнина. Тело Шейна, лежащее в луже лицом вниз.

И она могла себе представить, чем бы все обернулось для него, для всех них, потому что, если бы Шейн умер, если бы вампиры убили его, она охотилась бы за каждым из них. Клер знала, что это не рационально, не правильно, но ей было всё равно.

Если бы вампиры напали на Шейна, они напали бы на нее, и она сопротивлялась бы любым возможным способом.

— Что-то случилось, — прохрипел Шейн. — Очень плохое.

Она проглотила слезы, и, молча, кивнула. Она положила голову ему на грудь, закрыла глаза и слушала сильные, уверенные удары его сердца.

Сердце, которое она практически остановила, доверившись Мирнину.

Шейн погладил ее влажные волосы, пытаясь успокоить ее, а ведь именно его пытались задушить. — Это моя вина, — пролепетала она. — Правда. Я рассказала ему… Что он сказал?

— Мне? — спросил Шейн. Она кивнула. — Ничего. Я обернулся, а он стоял прямо позади меня, и он не сказал ни единого слова, кроме «Прости». — Он сглотнул и поморщился. Его голос был скрипучим. — Послушай, я дрался раньше — тебе это известно — но он не дрался. Он пришел, чтобы убить меня, ясно и просто, без раздумий. Уничтожить. Будто ему приказали.

— Приказали, — повторила Клер. И чьи Мирнин выполнял приказы? Ничьи, на самом деле. Ничьи, кроме… — Амелия. — Она сказала это вслух, очень тихо, и это прозвучало печально для ее собственных ушей. — Амелия отдала приказ. — Но это было не так уж и важно — Клер ощутила сжигающее возмущение, однако она никогда по-настоящему не питала никаких иллюзий по поводу лояльности Амелии к ней. Что действительно причиняло боль, так это Мирнин. После всего, что ей пришлось пережить из-за него, сделать для него, он отвернулся от нее. Он попытался забрать у нее Шейна.

Неужели он не понимал, насколько разрушительным это для нее окажется?

— Эй, — сказал Шейн. — Эй, Клер, я здесь. Я здесь. — Его пальцы гладили ее мокрые, холодные щеки, и она попыталась сосредоточиться на его лице. — Все в порядке.

Это не так. Она яростно прижималась к нему, пока они не перестали дрожать от холода, пока она не почувствовала, что тепло их тел высушивает насквозь промокшую ткань их одежды. Это совсем было не похоже на Шейна, вот так просто сидеть рядом с ней, только не в ситуации, когда им нужно было встать, высохнуть… казалось, у него больше не осталось сил двигаться дальше. Может быть, в глубине души, он был так же потрясен и напуган, как и она.

— Мы должны подумать о том, почему они так поступили, — сказал Шейн. — Я знаю, что раздражаю людей, но это перебор даже для вампиров.

— Это что-то, что мы сделали, — ответила Клер. — Что-то, что мы знаем. Что-то, что только мы знаем. — И к тому моменту, когда она закончила говорить это, она все поняла, как и Шейн.

— Парень, в пустыне, — сказал он. — Письмо из Блэйка. Так это совершенно секретно, предназначено для одних глаз? Если там написано лишь «беги»…

— Я думаю, что это не столько из-за написанного, — сказала Клер медленно. — Я думаю… я думаю, это потому, что мы знаем Амелию слишком хорошо. Мы немного разбираемся в ее мышлении. Больше, чем другие люди, во всяком случае. — Она сглотнула. — Я думаю, она хотела остановить нас, чтобы мы не рассказали кому-нибудь еще или обдумали возможные последствия.

— Меня, — поправил ее Шейн. — Она хотела остановить меня.

Эти слова заставили ее замолчать. Очевидно, это была правда. Мирнин умчался за Шейном, как стрела, а ведь у него была возможность убить ее, но он даже не пытался. Почему пощадил ее, если и она, и Шейн знали одни и те же опасные вещи?

Ты знаешь, прошептал какой-то голосок глубоко внутри нее. Ты знаешь, что чувствует Мирнин.

Клер вздрогнула. Она не знала. Действительно не знала. И она не хотела знать попрежнему. Но если Мирнин отказался убить её, разве по этой же причине он мог без особых проблем убить Шейна.

Тогда почему из всех людей именно Оливер вмешался, чтобы спасти их? Это не имело никакого смысла, и оставило Клер в таком потрясенном и уязвленном состоянии, какого не было за все время её пребывания в Морганвилле. Если Амелия отвернулась от них…

Она еще плотнее обвилась вокруг Шейна. Он со слабым звуком удовольствия в глубине горла потянул её себе на колени. Их губы встретились сначала нежно, а потом более всепоглощающе. Рот Шейна, вкуса дождя и горько-сладкого привкуса кофе, заставил Клер заскулить тихонько, заставил желать большего, гораздо большего, познать, что он жив и вместе с ней. Поцелуй становился крепче, и руки Шейна гладили с жаром её кожу. Вдруг она ощутила как душит влажная одежда, захотела избавиться от неё.

— Эй, — прошептал он и схватил её за руки, когда она потянула подол футболки чтобы сдернуть её. — Подожди.

Она остановилась и уставилась на него, потрясенная. Улыбка его влажных от поцелуев губ успокоила её. Как и горячий голодный взгляд его глаз.

— Наверх, — сказал он. — Необходимо тебя вытереть и нормально согреть.

Его слова прозвучали невинно, но, ох, это было не так. Совсем не так.

Она поднялась на ноги и протянула ему руку. Он удивленно поднял брови, взял ее за руку и поднялся, чтобы обнять ее и еще раз поцеловать.

— Он может попытаться еще раз, — сказала Клер. — Если Амелия повернется против тебя, я клянусь, Шейн, я клянусь, что я…

Он покачал головой и подарил ей теплый, сладкий, полный обещаний поцелуй. — Не думай об этом сейчас, — сказал он хрипловатым шепотом. — Что бы ни случилось, мы будем готовы к этому, Клер. Мы оба.

И после повел ее наверх, в тишину ее комнаты, где он снова обещал ей. Много всего особенного.

Оливер постучал в дверь через два часа. Они оба уже встали, оделись, и Клер разогревала суп Шейну — это было единственное, что он мог проглотить из-за ушиба горла. Клер открыла дверь и уставилась на Оливера, пристально посмотрев, и сказала, — Вы знали, что происходит. Вы знали о Мирнине. Это была Амелия?

— Я могу войти? — спросил Оливер. Он не стал дожидаться ответа, просто оттолкнул ее и прошел по коридору. Клер пробормотала вполголоса проклятие и заперла за ним. Вокруг нее сконцертрировалась энергетика дома, защищающая и грозная, но не совсем уверенная в том, кто вероятный противник. Дом реагировал на ее настроение, даже больше, чем на других жителей. Это может быть полезным, кстати как раз сейчас.

Оливер остановился у дивана, и, глядя на Шейна, который сознательно игнорировал его, пялясь в мерцание телевизора. — Ты в порядке? — спросил Оливер. Шейн указал на горло, — Ничего не повреждено, я надеюсь.

Шейн отмахнулся от него.

— Ах, как я вижу, ты еще не лишился чувства приличия и превосходных манер.

Оливер бросил взгляд на Клер, и чуть приподняв брови, спросил, — Он в порядке?

— Нет, благодаря Мирнину. — Она была так зла прямо сейчас, что почти дрожала. — Что за черт, Оливер?

— Жаль говорить, но это не совсем вина Мирнина. Существовало опасение, что позволение вам двоим знать… то, что вы знаете, может обернуться слишком большим риском. Считай, что тебе повезло. Мирнин сражался за твою жизнь.

— Мою жизнь. Не Шейна.

Оливер пожал плечами. — Как видишь, он жив и дышит. Ничего страшного не случилось.

Шейн молча ткнул указательным пальцем в шею, которая приобрела болезненный темно-красный цвет, превращающийся в фиолетовый.

— Никакого непоправимого ущерба, — поправил себя Оливер. — Пусть это будет показателем того, насколько серьезна эта ситуация, и насколько серьезны мы в своем желании не допустить разглашения этой информации… при этом, я имею в виду не только человеческое сообщество, но и вампирское. Молчи, ты меня слышишь? Ты никогда не была там, и ты никогда ничего не видела. Или, я обещаю, твое помилование будет отменено.

— Но мы же ничего не знаем! — Клер почти выкрикнула это. Она была в такой ярости, что хотела напасть на него голыми руками, и лишь тот факт, что обычно вспыльчивый Шейн тихо сидел на диване, удержал ее. Ну, это и еще тот факт, что Оливеру не составит ни малейших проблем раздавить ее как букашку. — Чего вы все так боитесь?

После этих слов Шейн взглянул на Оливера.

Тот заколебался на мгновение, а затем сказал, — Я надеюсь, тебе никогда не придется узнать ответ на этот вопрос, Клер. Не выходите из дома сегодня вечером. Подождите до завтра. Мне необходимо кое в чем убедиться.

Затем он тихо ушел. Она услышала, как открылась дверь и Оливер позвал, — Запри ее за мной. — Затем он исчез.

Клер выкрикнула в отчаяние, бросилась вниз по коридору, и захлопнула замки с такой силой, что ушибла руку. Затем она ударила кулаками по двери, и хорошенько пнула ее.

Шейн последовал за ней, и положил руки ей на плечи. Она повернулась к нему, вглядываясь в его лицо. Боже, этот синяк выглядел ужасно. Он чуть не умер.

Нет, его чуть не убил. Мирнин, из всех людей. Насколько всё плохо?

— Расслабься, — прошептал он. Он протянул руки и с нежностью обхватил ее лицо. — Просто расслабься. Дверь ни в чем не виновата.

— И это говорит парень, который крушит стены.

— Да, ну, стены сами напрашиваются.

Она рассмеялась, но это было похоже на нечто среднее между лаем и всхлипом. — Боже, что же там происходит? Чего они нам не рассказывают?

— Не знаю, — сказал Шейн. — Но на этот раз, я предлагаю не спрашивать, потому что это прямой путь к лишению нашего финансирования. — Он поцеловал ее в лоб, потом двинулся вниз, чтобы поцеловать в губы. — Боже, ты такая аппетитная.

— И об этом ты думаешь? После всего случившегося?

— Когда я нервничаю, я сосредотачиваюсь на позитивном. Например, на тебе. — Он взял ее за руку и повел обратно в гостиную, где усадил ее на диван, а сам сходил за двумя стаканами чая со льдом (Ева сделала его, по какой-то причине), и включил фильм на плеере. Она была слишком напряжена, чтобы расслабиться, в отличие от Шейна — он растянулся на диване, и несколько мгновений спустя, Клер, почувствовав себя глупо, устроилась рядом с ним. Его теплая, тяжелая рука обвилась вокруг ее талии, притягивая ее ближе.

Она понятия не имела, что это был за фильм, и в считанные минуты, ей стало все равно. Горячие поцелуи Шейна на ее шее гарантировали это. Как и хитрые, замечательные движения, что он проделывал своими руками.

Не прошло и часа, как они вместе уснули, свернувшись калачиком под теплым покрывалом, под всё ещё идущий фильм.

Они проснулись от звука гремящих на кухне тарелок и запаха пиццы. Клер пошевелилась первая, а ее потягивание и зевота привели к тому, что Шейн счастливо что-то пробормотал и ближе прижался к ней, но она улыбнулась и выскользнула из-под его руки.

Шейн слегка разомкнул глаза и произнес, — Не честно, ты уходишь.

— Ну, это пицца, — сказала Клер. — Вставай или тебе ничего не останется.

Пицца была почти такой же магической приманкой, что и тако, поскольку за тридцать секунд он вскочил на ноги, тряся головой, пытаясь уложить волосы в привычном «мне нет до этого дела» стиле.

О Боже, его шея выглядела ужасно. Такое не замаскируешь. Клер подошла к нему поближе и прошептала, — Мы не можем им рассказать. Ты ведь помнишь, да? Оливер сказал…

— Да, потому что я так хорош в выполнении приказов ходячих клыкастиков, — прошептал Шейн в ответ. Даже его шепот звучал грубо и болезненно.

— Шейн, ты не можешь!

— Прекрасно. Я ничего не скажу. Ты это объяснишь.

Это лучшее, что он был готов предложить, так что Клер толкнула дверь в кухню, с сомнением поглядывая на него, и обнаружила Майкла и Еву, стоящих за стойкой и накладывающих на тарелки пиццу из коробки. Там были две большие, Шейн направился к одной со всеми наполнителями. Он схватил кусок и начал есть его стоя.

Ева закатила глаза и опустила тарелку на столешницу. — Честно, тебя что, воспитывали в загоне для пони или еще где? Тарелки! Выучи это, полюби это… — Ее голос стих, а на лице отразился шок. — Что, черт возьми, с тобой произошло, Шейн?

Майкл поднял взгляд от своей собственной тарелки и тоже это увидел. Его голубые глаза расширились. — Черт, — сказал он. — Ты в порядке?

Шейн молча поднял два больших пальца.

— Шейн! Что случилось?

Он указал на горло, выглядя несчастно. Ах да, конечно. Он на полном серьёзе сваливал все это на нее, поняла Клер. У нее не было выбора, кроме как вмешаться. — Он не может говорить, — сказала она. — Ну, он может, но это больно. — Чистая правда. — Он подрался. — Тоже верно, хотя это была не столько драка, сколько нападение. — Хорошая новость — он выиграл.

— Чувак, кто-то пытался задушить тебя. Это отличается от большинства боев, — сказал Майкл. Он был искренне обеспокоен. — Это из-за листовок?

Это было вполне разумное объяснение, но Клер не могла не вздрогнуть от его использования. Прежде всего, поскольку Майклу и Еве уже было достаточно плохо из-за напряженности в городе. — Я так не думаю, — сказала она. — Это… что-то личное.

— Знаешь, тебе действительно надо прекратить попытки завести новых друзей, Шейн. Ты катастрофически плох в этом. И разве нас тебе не достаточно? — Ева похлопала ресницами и улыбнулась, но Клер могла точно сказать, что она все еще встревожена и волнуется. — Вот. Выпей колы. Это ведь хорошо для горла, верно?

— Хорошо для всего, — прохрипел Шейн и взял протянутую холодную банку со спокойной грацией. — Спасибо.

— Ты должен мне доллар, — сказала Ева. — Хотя, я добавлю его к тем пяти тысячам, что ты уже должен мне.

Он послал ей поцелуй, а она показала ему язык, и это был конец разговора, к счастью.

Они сидели вместе за столом и ели, в основном говорили Майкл и Ева. Шейн, конечно, молчал в силу обстоятельств, а Клер просто не могла придумать, что сказать, потому что сегодняшние события вытеснили все ее навыки непринужденных разговоров, и она боялась сказать что-нибудь, страшась сболтнуть лишнего. Оливер совершенно четко дал понять каким будет наказание за это. О, Боже, мы уже сказали Еве, что Мирнин вел себя странно, вспомнила Клер — они обсуждали это в кафе, но, по крайней мере, они не выложили больше никакой информации. Если считать экстренной новостью странное поведение Мирнина, то… ну, никто не стал бы прерывать запланированного вещания передач. Надеюсь.

— Земля вызывает Клер! — Ева щелкнула пальцами перед ее лицом. Она моргнула, отскочив назад, и торопливо откусила остывшую пиццу. — Ух ты. Видишь, что происходит, когда ты спишь в середине дня? Мозговые клетки находятся в спящем режиме.

— Прости. Так что ты говорила?

— Я спрашивала, планируешь ли ты помочь завтра. Мне может понадобиться твой совет в выборе торта, цветов и прочего.

— Я… — На мгновение мозг Клер абсолютно опустел. Должно быть, дала о себе знать теория Евы о спящих мозговых клетках. — Мне нужно сдать тест завтра утром, — она, наконец, вспомнила. — И когда-нибудь я действительно должна показаться в лаборатории.

— Значит, это — нет, — сказала Ева, и повернулась к Майклу.

— Уроки игры на гитаре, — сказал он. — Если я тебе нужен для…

— Нет. Потому что я знаю одного бездельника здесь, у которого нет никаких планов. Так ведь, Шейн?

Он жестом изобразил, как разрубает что-то. Ева покачала головой. — О, нет, тебе не надо. Я проверила график работы. Ты не работаешь до понедельника. Даже не пытайся.

В ответ он откусил слишком большой кусок пиццы. Майкл похлопал его по плечу. — Мне нравится этот план, — сказал он. — Ты и Ева, выбирающие торт и цветы, и ты не сможешь даже и слова произнести. Будут тонны веселья.

Шейн чуть не задохнулся и бросил на Майкла косой взгляд. Майкл в ответ послал ему улыбку на сто ватт — без клыков, что, вероятно, было к лучшему.

В целом, это был не плохой вечер, особенно когда все они свернулись калачиком на диване для ночи плохих фильмов. Было немного непривычно без придирчивых комментариев Шейна, но отдых рядом с ним, в его объятиях, заставил Клер почувствовать, что всё в мире должно быть в порядке, в конце концов.

«Нет, это не так», настаивала какая-то предательская, рассудительная часть ее мозга. «Ничто не правильно. Ты в опасности».

Если Амелия испугалась до такой степени, что попыталась убить Шейна, даже если это была какая-то ужасная ошибка, предчувствие Клер было почти наверняка правильным.