Последний вздох

Глава 12

Клер

Внезапно, портал стал появляться в стене, как черный шар, и Клэр услышала испуганный крик Евы, когда она увидела это.

Она чувствовала как открываются двери портала, будто какое-то странное напряжение, просачивающееся через весь дом; целый мир, казалось, дрожал, как будто это был водоем, в который обрушилась скала, и резким звуком раскололась напополам.

И Мирнин выпал из портала.

Он хотел сбалансировать вес тела, но у него не получилось и он упал рядом с телом Старой Клер. Он приподнялся и замер, глядя прямо в ее безмолвное лицо. Новая Клер, витающая рядом, видела взгляд, который появился на его лице, и поняла, что в действительности она его раньше никогда не видела.

Мирнин беспокоился за нее. Действительно беспокоился. Это было не то выражение, когда умирал человек незначительный, которого можно было заменить, не просто еще одно теплое тело в лабораторном халате. Это была искренняя печаль.

Это разбило ей сердце, немного.

Мирнин только встал на ноги, когда Шейн упал весь бледный и холодный; он рухнул, задыхаясь и дрожа. Ева вскрикнула и подошла к нему.

Майкл был занят тем, что смотрел на Мирнина взглядом, который обозначал готовность. Был красный свет в его глазах, предупреждающий хищников.

— Шейн? — спросил Майкл, не отрывая при этом взгляда от вампа. — Ты в порядке, бро?

Шейн не ответил ему. Ева протянула ему руку, чтобы помочь, но он не подал ей руки, он полз и полз к неподвижному телу Старой Клер.

Он сел и осторожно, очень осторожно, взял ее на руки. Когда ее голова повернулась ужасным образом, он ахнул и притянул ее ближе к себе.

Медленно раскачиваясь взад и вперед.

«Нет», произнесла Клер. «Нет, не надо. Я здесь. Прошу тебя, не делай этого, пожалуйста, не чувствуй себя так плохо…». Она попыталась прикоснуться к нему, но ее руки прошли прямо сковозь него. Сейчас он выглядел ужасно потерянным и отчаянным, и она не знала как помочь ему.

«Отпусти меня!» Она кричала дому, и безрезультатно била по стенам. Ее кулаки также проходили сквозь стену. «Господи, пожалуйста, просто отпусти меня к нему!»

Ева закашляла и отвернулась, сжав руки в кулаки. Она боролась с собой, чтобы снова не заплакать.

Но Мирнин, Мирнин смотрел куда-то в пространство, не смотря вообще на Шейна. Он медленно повернулся, протянув руку.

Клер подлетела поближе, и протянула свою руку. Его рука прошла сквозь нее.

Он двигался. Обыскивая.

Он также не мог ее почувствовать.

Расстроенная, Клер, в ее бестелесной форме, прошла прямо в середину Мирнина. Странно, что это сработало — она могла увидеть, что у него внутри, слои плоти из костей и мышц, необычно бледные вены, сердце, которое выглядело серым и еще…

Она была слишком напугана, чтобы там оставаться, и быстро вышла. Если бы она могла дрожать, она бы уже это делала.

Но это сработало. Мирнин остановился и стоял очень, очень тихо. Он закрыл глаза: — Клер?

Рот Майкла открылся и закрылся, и красный свет в глазах исчез. Он выглядел так, будто какой-то сосунок ударил его по лицу, и он был слишком поражен, реагируя медленно. И тогда новое выражение появилось на его лице. Новая напряженность.

— О Боже, — выдохнул он. — Я не думал… но ее тело все еще здесь. Почему оно все еще здесь если она…?

— Тсс, — произнес Мирнин. — Клер, если ты слышишь меня, сделай это еще раз.

Ей это не нравилось, но этот шанс общения лучше, чем вообще ничего. Она прошла внутрь, и осталась там, стараясь не думать обо всем.

Она была внутри Мирнина. Ей удалось провести там почти целую минуту, прежде чем сработал инстинкт. Выйти из него было большим облегчением.

И это не сработало.

Мирнин оставался на месте, напряженно ожидая, пока он, наконец, не расслабился. Она не видела, чтобы он когда либо выглядел так….опустошено.

— Я подумал… я подумал, что она… но она должна быть здесь. Она должна быть! Может быть она слабее, чем я думал, может быть если бы у меня были некоторые инструменты, чтобы увеличить…

— Уходи, — произнес Шейн, его голос был приглушенным и тусклым. — Выметайся.

— Но это возможно что она все еще…

Шейн наконец-таки поднял глаза, и, о Господи, было застывшее чувство боли, потери и одиночества на его лице.

— Она мертва, — сказал он. — Теперь уходи. Перестань делать вид, что ты можешь это исправить. Ты не можешь.

Мирнин, казалось, не знал, что сейчас сказать. Он вертелся, искал и казался безумным.

— Но я знаю, что она должна быть здесь. Она не из тех кто сдается, видите? Она будет держать любой ценой. Вы же верите в это, не так ли? Она сильная, наша Клер. Очень сильная.

Голова Майкла медленно опустилась, и он сделал глубокий вдох, а затем ушел, вытащив свой сотовый телефон. Клер следовала, перемищаясь по его следу, когда он встал посреди гостиной. Он набрал номер и подождал, тупо смотря в окно на падающий дождь.

— Амелия, — сказал он. — Это Майкл. Кое-что… кое-что плохое случилось. С Клер. — Его голос потерпел неудачу, и на мгновение, он опустил телефон перед грудью. Затем снова подняв, продолжил. — Она мертва, — сказал он. — Шейн… я не знаю, ему очень плохо. — Он слушал, а затем опустился на диван. — Что значит уехать? Я не могу уехать. Вы слышали, что я сказал? Клер мертва. Она умерла на нашем полу!

Тишина. Майкл слушал и наконец сказал, — Нет. — Это было просто, и конец, а потом он повесил трубку, и продолжал сидеть там смотря на пустой экран.

Потом он позвонил в 911.

— Произошло убийство, — сказал он. — 716 Лот-стрит. Стеклянный дом. Пожалуйста пошлите кого-нибудь. Нам нужна… нам нужна помощь.

Затем он бросил телефон на ковер, закрыл лицо руками и сидел в горьком молчании.

Ханна Мосес приехала лично, вместе с детективом, которого Клер не узнала. Также приехала и скорая помощь, но медики ждали снаружи в их машине, пока полиция делала фотографии, замеры, разговаривала с Майклом, Евой и Шейном. Шейн не хотел отпускать, пока Ханна сама не присела на корточки и не заговорила с ним тихим, успокаивающим голосом. Она знала, каково чувствовать такой ужас, поняла Клер. Она прошла через это, возможно во время войны, или даже здесь, в Морганвилле.

Во всяком случае, она убедила Шейна опустить тело Клер, и повела его в гостиную, чтобы присесть. Кто-то приготовил кофе, и она вложила теплую кружку в руки Шейна. Нет, он не пил. Казалось, он не замечал, что она там была.

— Я должен вернуться, — сказал он. — Я не должен оставлять ее одну. — Он попытался встать, но Ханна заставила его сесть обратно. — Это сделал не Мирнин. Я думал, что это он, но он не делал. Кто-то еще пришел сюда, в наш дом.

Мирнина, поняла Клер, не смотря на его протесты, уводили двое мужчин в черных костюмах и темных очках. Охрана Амелии. Она, должно быть, послала их.

— Подожди! — Он выкрикивал это, стуча каблуками когда кричал на Шейна. — Подожди…послушай…она здесь. Я знаю она здесь. Я могу помочь… Клер, если ты можешь меня слышать, не отчаивайся. Я помогу! Я найду выход!

— Уберите его отсюда! — резко сказала Ханна, и телохранители физически подняли Мирнина и понесли его, все еще кричащего и вырывающегося. Шум стих, и дом казался теперь ужасающе тихим. Майкл и Ева были где-то в другой комнате — на кухне, поняла Клер. Она могла почувствовать, где были люди в доме, как если бы это было частью ее самой. Ух ты. Я как Фрэнк, только вместо того, чтобы быть мозгом в банке, я — душа в доме.

Плавающая и запертая.

Такая же, каким был Майкл. Только, казалось, Майкл не мог почувствовать ее, и никто другой не мог. По сравнению с его ловушкой, ее тюремное заключение было гораздо, гораздо хуже.

Ханна разговаривала с Шейном тихим, успокаивающим голосом, но он не отвечал. Казалось, он снова был захвачен в том темном, мрачном месте, без всякой надежды или помощи, и не было ничего, что Клер могла сделать, чтобы заставить его понять.

Она просто не могла наблюдать за его страданиями, это было слишком ужасно. Она поплыла прочь, через кухонную дверь, и обнаружила Майкла и Еву, сидящими за кухонным столом, сгорбившимися над дымящимися кружками какого-то горячего напитка. Без цвета, раскрашивающего вещи, и — она поняла — без обоняния, она действительно не могла сказать, был ли это кофе или очень темный чай.

«Ну же, Майкл», подумала она и протянула руку, чтобы пропустить ее через его тело, снова и снова. «Давай, ты же знаешь, что я здесь, ты должен знать! С тобой уже такое было!»

Как будто услышав ее мысли, Ева сказала, — Ты не думаешь… о словах Мирнина, ты не думаешь, что дом мог, ну знаешь, спасти ее? Как он спас тебя?

Майкл не взглянул. — Я — Гласс, — сказал он. — Она — нет. Я не думаю, что он мог сделать это для нее, но даже если бы смог, ты что-нибудь чувствуешь? Хоть какой-нибудь признак того, что она действительно все еще здесь?

— Что, например?

— Холодные пятна, — сказал он. — Мы бы почувствовали холодные пятна, где бы она стояла. И ты знаешь Клер, она бы не стояла просто так без дела. Она крутилась бы у нас под носом, говоря нам, что она здесь.

Он был прав. Клер, на самом деле, ныряла и выныривала из его тела, кричала во всю мощь легких, на всем протяжении этого разговора. Майкл не чувствовал этого.

Совсем не чувствовал.

— Может, она просто, знаешь, не так сильна, как был ты, — сказала Ева. — Но если она действительно все еще здесь?

Он протянул руку через стол и взял ее. Он сжал. — Милая, она умерла. Прости.

Ева сделала глубокий, неконтролируемый вдох и сказала несчастно, — Но я была здесь. Я была наверху, брала полотенца. Я приняла ванну и высушила волосы, и я… Майкл, я была здесь, когда это случилось! — Она схватила кружку и сделала глоток; жидкость выплеснулась на стол, когда она поставила кружку обратно. — Это не может так закончиться. Я не могу поверить. Я действительно не могу.

Майкл посмотрел на нее и тихо сказал, — Если ты не можешь, как думаешь, что чувствует Шейн?

Ева покачала головой. Ее глаза снова были полны слез. — А что мы будем делать?

— Я не знаю. — Он смотрел на нее секунду, потом, похоже, принял решение. — Ева, Амелия сказал мне доложить завтра вечером на Площади Основателя, и привести вас обоих с собой. Это был приказ, не просьба.

— Но…

— Вампиры собираются уезжать, — сказал он. — Они все. Она передает управление Морганвиллем людям.

— Подожди… что? — Ева вытерла глаза тыльной стороной руки. — О чем ты говоришь? Она не может… Вампиры не могут так просто уехать. Это безумие!

— Я говорю тебе, что она сказала. Вампиры уезжают, и они не вернутся.

— Почему?

Он покачал головой. — Я не знаю, но независимо от того, что это — это хуже Бишопа, и это… почти настолько же плохо, как это бывает.

Ева, наконец, связала всё воедино. — И… если вампиры уезжают… что насчет тебя?

Он перевел дыхание, потом покачал головой. — Они не позволят мне взять тебя с собой, — сказал он. — Значит, я остаюсь.

— Но ты будешь один, если останешься… в смысле, они все уходят?

— Все, кроме меня. Это означает, что никакого банка крови, никакой помощи и ничего, кроме города полного взбесившихся людей. Я буду единственным оставшимся вампиром, на котором они смогут отыграться. — Майкл попытался улыбнуться. — Но я не оставлю тебя, Ева. Что бы ни случилось. Особенно после… я не могу потерять тебя.

Она соскользнула со своего кресла ему на колени, и он укачивал ее, и это было действительно мило и грустно, и чем-то личным, от чего Клер внезапно почувствовала себя подглядывающей.

Она поплыла прочь. Смотреть на свое тело было чудовищно: оно казалось все более и более пустым, пока шли минуты, а полицейские делали все больше и больше снимков. Они готовились увезти ее, она увидела появившихся там врачей с носилками. «Хорошо», подумала она. «Возможно, как только мое тело исчезнет, я смогу заставить их почувствовать, что я здесь».

— Ты не сможешь, — сказал голос. Это был слабый голос, тихий и невыразительный, и он, казалось, исходил из воздуха вокруг нее. Клер оглядела комнату. Детектив скучал и ждал медработников. Ее собственный труп. Никого больше. — Ты не сможешь заставить их почувствовать тебя. Ты слишком слаба, и как бы дом тебя не любил, он не связан с тобой по крови.

— А ты кто такой? — спросила Клер.

Краем глаза она увидела рябь, как над тротуаром жарким летом, и обернулась в том направлении, когда тело сформировалось из воздуха.

Он был неприметным низеньким мужчиной, лишь немного выше нее, с редеющими светло-рыжими волосами и круглым лицом. Он был одет в старомодный жилет и белую рубашку с высоким воротом, как из старых вестернов. Какой-то банкир или что-то.

— Я Хирэм Гласс, — сказал он. — И это мой дом.

— Твой дом.

Он пожал плечами и скрестил руки. — Ну, мои кости захоронены в фундаменте, а моя кровь смешана с раствором. Да, мой дом. И дом моей семьи. Ты никогда не должна была оказаться здесь. Клер, не так ли?

— Я… Да. — Она была еще не в состоянии переварить мысль, что в подвале лежит мертвый человек. — Что вы имеете в виду, я слишком слаба?

Он слабо улыбнулся. — У тебя есть мужество, но ты не Гласс. Майкл привел тебя, и это делает тебя частью семьи, но не частью крови. Дом любит тебя, и он пытался спасти тебя, но он может сделать не так много. Это не будет как в случае с Майклом. У него был шанс на жизнь, даже после смерти, потому что он смог привлечь свою связь со мной. У тебя ее нет.

— Он никогда ничего о вас не рассказывал, — сказала Клер. Она вспомнила бы это, если бы Майкл на самом деле упоминал о духе предка, появляющегося во время его часов забытья.

— Ну, он не мог. — Призрак пожал плечами. — Учитывая, что я никогда не говорил с ним. Не было никакой необходимости. Он прекрасно справлялся. Не так, как ты, кричишь и будишь мертвого, если ты простишь мне это выражение. Теперь, просто успокойся. Ты не сможешь привлечь их внимание, только моё, и я тебя уверяю, тебе его будет достаточно. Ты здесь непрошеный гость.

Последняя часть была произнесена немного резко. Края его изображения пошли рябью, и Клер поняла, что он собирается уходить. — Постойте! — Она подплыла поближе к нему. — Подождите, пожалуйста… а что насчет ночи? Майкл сказал, что он был слабее днем, сильнее ночью. Достаточно сильным, чтобы обретать реальное тело. Могу я…

Сейчас он покачал головой. — Видишь ту плоть и кости, вон там? — Он указал на ее тело, которое поднимали и укладывали на носилки.

Клер старалась не замечать этого. Ее слегка затошнило, по крайней мере, мысленно — ее не могло стошнить, без желудка. — Ты не Гласс.

Дом мог бы тебя спасти, но это все, что он может делать, без моего сотрудничества. У тебя нет возможности проявить себя, ночью или днем. Это всё, что у тебя есть, или когда-нибудь будет. Будь благодарной, и я позволю тебе остаться. Тихонечко.

И хотя она кричала ему подождать, опять, Хирэм Гласс задрожал, как вибрирует стекло, и исчез в серой ряби.

«Я в ловушке», поняла Клер с пробуждающимся ужасом. «Поймана в ловушку в одиночестве. Просто… наблюдаю»

Настоящее, подлинное привидение.

Она не могла себе представить, как ситуация могла стать еще хуже.