Последний выживший на станции «Таймыр»

Глава 2 Первая аномалия

№ 6.

Это был огромный сфероид идеальной формы. Колоссальный объект неизвестного происхождения висел над поверхностью в нескольких метрах от земли, абсолютно не подавая никаких сигналов. Высотой он превышал любое многоэтажное здание, какие доводилось видеть геологам, посещая Диксон, Дудинку или Норильск. Справа и слева от «пузыря», как назвали его изыскатели, сновали грузовики с полными кузовами почвы, тут же работали, пыхтя соляркой, экскаваторы, и копошилось несколько десятков людей в тёплых комбинезонах и средствах химической защиты. Голоса смешивались с рёвом механизмов, над объектом висел смог отработанной солярки, и снег, уже мелкий, порою переходящий в небольшую метель, окутывал близлежащую территорию в радиусе шести квадратных километров.

Мороз крепчал. Вчера было минус двенадцать, сегодня термометры показывали уже минус шестнадцать. Почва верхнего слоя промёрзла, но, всё же, не настолько, чтобы её не смог снять острозубый ковш бульдозера. Несколько дней назад, проверив уровень радиации и окружив территорию всевозможными датчиками слежения, изыскатели, прибывшие в эту часть тундры из Норильска и Дудинки, навесили кругом прожекторы, обнесли «пузырь» сканирующими приборами, и навели на него сейсмологические спутники.

Вокруг раскопок под днищем шара по всему периметру карьера раскинулись временные утеплённые жилые блоки для трёх десятков изыскателей, вызванных Павлом Семёновичем из столицы, поскольку открытие неопознанной аномалии уже само по себе несло категорию сенсации мирового и планетарного масштаба.

…С момента исчезновения егеря Коржина прошёл месяц. Снег, прежде падавший невесомыми хлопьями, затем всё более сухой и мелкий постепенно накрыл участки тундры и долгая полярная зима, шаг за шагом начала входить в свои права.

Место исчезновения Коржина коллеги обнаружили, отправившись на поиски по его следам, которые через несколько километров обрывались на пустом месте рядом с валявшимся в лишайнике трансивером.

Оставив девушек на станции, группа Раевского во главе с Павлом Семёновичем, отправилась на снегоходах по следам Коржина, а остальные помощники должны были догнать их на ГТТ с водителем Прохором. Верный пёс Бадильон бежал рядом, прицепленный поводком к одному из «буранов», принюхиваясь к следам своего хозяина. Спустя два часа быстрой езды, Бадик начал проявлять нетерпение, и когда его отцепили, тотчас помчался вперёд, оглашая тундру заливистым лаем. Замерев в охотничьей стойке у небольшой карликовой сосны, пёс всем видом показал, что нашёл нечто важное. Тут-то и обнаружилась валявшаяся под первым снегом рация, рядом с брошенным ружьём. Ни следов борьбы, ни обрывков одежды, ни оставленных знаков в виде зарубок или сломанных веток не было. Следы обрывались на ровном месте. Всё. Дальше пустота.

Василёк осмотрел рацию со всех сторон и подозвал Андрея:

– Кнопка рации работает на «передачу», – пояснил он, показывая другу трансивер.

Остальные участники поисков разбрелись по поляне, выискивая в припорошенном снегу хоть какие-либо признаки, указывающие, что их коллега остался жив.

– И что? – поинтересовался Андрей.

– А то, друг мой, что в момент нажатия на «передачу», его, очевидно, что-то испугало, и он не успел выйти с нами на связь, уронив рацию в лишайник.

Подошли остальные.

– Может, просто случайно выронил? – предположил куратор станций.

– Случайность, Павел Семёнович, - поправил начальника Раевский, --это хорошо организованная необходимость. И что-то мало верится в такое совпадение.

…Вот тут-то они и увидели это.

Точнее, первым аномалию приметил Василёк и, толкнув Андрея в бок, глазами показал поверх макушек деревьев. Ни он, ни остальные, взглянувшие в том направлении, ничего подобного в жизни не видели: даже профессор едва не ахнул, присев на подкошенных ногах.

Гигантская громада сфероида идеальной формы возвышалась над тундрой, словно Колосс Родосский, закрывая собой четверть неба, и гася лучи полярного солнца. Он возник и завис в нескольких метрах от земли только что, ниоткуда, из пустоты, переливаясь всеми цветами спектра.

Как они могли его не обнаружить, подъезжая на снегоходах к этому участку тундры? По всем физическим законам этот циклопический объект должен был виден ещё задолго до их приближения, возвышаясь над деревьями, словно пик горной вершины в Альпах. Шар нависал над их голова своей колоссальной массой, абсолютно не подавая никаких признаков жизни. То, что этот объект был искусственным, а не природным, не вызывало никаких сомнений. Какая же сила, а точнее, разум смогли создать нечто подобное?

Ответов не было.

Задрав головы, полярники ещё долго созерцали неизвестный объект, затем, так и не обнаружив своего коллегу, все вернулись к вечеру на базу, рассказав девушкам о случившемся. В тот день инспектирование станции «Челюскин» было отложено Павлом Семёновичем на неопределённое время, и вместо этого, он помчался на вездеходе в Диксон, оповестить весь научный мир о находке в тундре полуострова Таймыр загадочной аномалии, прибывшей к нам на планету, очевидно, из космоса. Там же он предполагал набрать первую команду изыскателей для его детального изучения.

Таким образом, в течение месяца вокруг «пузыря» появились жилые блоки, котлован, техника и многолюдный штат всевозможных уфологов, биологов, археологов и прочих специалистов со всей страны.

Коржин пропал.

Целый месяц о нём на станции не было никаких известий.

Пока однажды…

№ 7.

Был обычный день наступающей на Таймыре зимы, когда утром все разъехались на снегоходах и, проводив коллег, Лиза на базе осталась одна, не считая Бадильона в будке. Бадика на ночь забирали в жилой блок, однако днём, при температуре минус двадцать, он вполне мог находиться на морозе, бегая по территории на цепи, прикреплённой к длинной проволоке, тянувшейся от конуры до самых ворот, минуя столовую, водокачку и радиорелейную станцию.

Лиза не первый раз оставалась одна, заведуя всем хозяйством базы и, в ожидании друзей, занималась готовкой, стиркой, уборкой помещений, отчего её все любили и уважали. Проводив поисковые группы, в каждой из которых было по два человека, она уже хотела заняться делами, как вдруг обнаружила нечто, что заставило её замереть на месте, держа в руке миску для Бадика. Пёс, кинувшийся к ней с весёлым лаем, внезапно застыл, поджал хвост и утробно зарычал в пустоту.

Фрагмент пространства возле водокачки начал закручиваться в некое подобие туманной спирали размером с футбольный мяч, и по мере приближения к жилому блоку всё больше расширялся в диаметре, паря бесшумно над поверхностью земли на расстоянии полутора метров. Клубящийся дымкой осязаемый шар возник ниоткуда, покинул водокачку и, плавно перемещаясь в земной атмосфере, остановился в нескольких метрах от собаки и девушки. Теперь он раздулся до размеров подстанции, ещё спустя несколько секунд до размеров сарая и, видимо, израсходовав всю энергию, застыл на месте, продолжая пульсировать и клубиться внутри словно кипящий бульон в кастрюле. Всё это время (а прошло не более двадцати секунд), Лиза смотрела на аномалию вытаращенными от страха глазами, и её рот, открытый в безмолвном крике, так и не успел выдать ни визга, ни восклицания, ни всхлипа. Пёс тоже молчал, лишь изредка поскуливая от страха.

Непонятное физическое явление уменьшилось в размерах и, продолжая скручиваться в замысловатые узлы, выплюнуло в пространство несколько шаров поменьше, с обычный кулак величиной. Зрелище было жутковатое. Ни Лиза, ни Тоня сами так и не побывали на месте обнаружения необъяснимого наукой феномена, но хорошо представляли его по рассказам и фотографиям, которые им показывали Василёк с Андреем. Этот шар был поменьше, однако определённо принадлежал к той же неземной природе, что и сам гигантский «пузырь», как они все его называли.

Клубящаяся сфера покачалась ещё пару секунд, будто рассматривая пристально окружающее её пространство, колыхнулась, и не спеша поплыла назад к водокачке. Девушка так и не поняла: была ли то шаровая молния, или же гость из космоса, посетивший их станцию этим морозным утром по какой-то неведомой ей причине. Бадильон, успевший спрятаться в будку, осторожно высунул из неё нос, проводил взглядом объект на достаточно безопасное расстояние, и только тогда неуверенно гавкнул. Это и спровоцировало Лизу, наконец, взвизгнуть, бросить миску и кинуться внутрь барака, едва не упав. Сгусток тумана на миг остановился, как бы «прислушиваясь» к лаю собаки, затем расплылся в пространстве, потёк струями по земле, быстро взметнулся вверх, и испепеляющим жаром обрушился на водокачку. Зажглось ослепительно белое пламя, вовсе не похожее на огонь, а, точнее, вообще ни на что не похожее, Лиза дико вскрикнула и захлопнула за собой дверь. Пламя над водокачкой тут же погасло и наступила тишина. Девушку била крупная дрожь. Казалось, по территории базы прошла какая-то неведомая волна, похожая на землетрясение среднего порядка (позже приборы сейсмографов это подтвердят), и тут же ушла сама собой в глубину недр земли, где и пропала окончательно. Сгусток, клубок тумана исчез, белесая вспышка огня с громким хлопком взорвался в пространстве.

На всё про всё ушло не более минуты. Водокачку от пожара спасла цистерна с водой, возвышавшаяся над строением и предназначавшаяся для хозяйственных нужд базы.

Только теперь Лиза спохватилась и бросилась к стационарному передатчику, настроенному на частоту раций каждого из сотрудников базы. Вызывать Витю с Тоней, которые вылетели на вертолёте осматривать очередной квадрат тундры, было лишней тратой времени, а вот Андрея или Сергея Борисовича волной частоты она вполне могла поймать.

Что и сделала незамедлительно.

Ответил начальник станции.

Скороговоркой, глотая буквы и путаясь в собственных словах, она кое-как объяснила о том, что только что произошло, на время забыв о Бадике и собственном страхе, уже постепенно отпускавшем её, как и следовало ожидать от отважной девушки, не раз сталкивавшейся с опасностями любого рода. Раевский, едва поняв её, тут же оповестил, что разворачивает снегоход назад, и через полтора часа будет на базе, а она пусть ни под каким предлогом не покидает жилого блока.

Но тут случилось ещё более странное. Как только она закончила сеанс связи со своим начальником, со стороны водокачки послышался надрывный кашель, Бадик радостно гавкнул, и из-за ограды показался едва различимый силуэт. Позже Лиза вспомнит, что не сразу узнала в этом нём своего исчезнувшего коллегу Коржина.

Да, это был он. Егерь, собственной персоной.

Но в каком виде!

Как он мог здесь оказаться? Прошёл месяц со времени его исчезновения, внезапного и необъяснимого: его продолжали искать, хотя выжить в морозной тундре боле трёх дней, не имея никаких средств существования, практически невозможно. И Лиза прекрасно знала об этом. Она взяла в руки попавшийся на глаза огнетушитель, прильнула к оконному стеклу и наблюдала за его поведением, совершенно не соображая, радоваться ей или прятаться от столь внезапного появления. Бывший егерь передвигался как-то странно, покачиваясь из стороны в сторону и озираясь, будто впервые оказался на территории базы. Увидев подбегавшего пса, он шарахнулся в сторону, прикрыл руками грудь да так и застыл на месте, будто сообразив, что бежать не имеет смысла – собака всё равно его нагонит. Похоже, хозяин совсем не узнавал своего питомца. Бадик опустил хвост и прижал уши. Бедная собака абсолютно не понимала действий своего хозяина. Лиза за окном отметила про себя бороду на давно не бритом лице, порванную местами одежду, потрескавшиеся губы, впалые и пустые глаза, едва державшиеся на ногах размякшие унты и совершенно голые, обмороженные руки. Вместо шапки на голове был повязан его же собственный шарф, который Тоня вязала в часы досуга всем коллегам по станции. И девушку испугали глаза появившегося: красные, дикие, пустые, безумные. Такие глаза бывают у затравленного зверя, попавшего в западню и ищущего выход – грызть, рвать, терзать – лишь бы выбраться в безопасную зону. Взгляд загнанного зверя.

И что ей теперь оставалось делать?

…А между тем, в дверь уже стучали.

Громко.

Властно.

Настойчиво.

№ 8.

…Это была река Пясина, впадающая в одноимённый залив Карского моря. Её русло пролегает по глухим нежилым местам, где по берегам попадаются редкие брошенные деревушки. На ней много порогов и перекатов, и своими бурными потоками она напоминает могучий Енисей в миниатюре, с той лишь разницей, что здесь по всем склонам берегов были в беспорядке разбросаны вкопанные в землю загадочные камни идеально круглой формы, имеющие разную величину и объёмы.

Андрей знал от Раевского, что подобные каменные изваяния в археологии называют сейдами, так же как и в Карелии близ реки Охта. Очевидно, отголоски карельских мифов и шаманских поверий неразрывно связаны с подобными легендами Таймыра, и сказания о каменных идолах ещё издревле распространились по всему полуострову, особенно укореняясь в глухих его частях заполярной тундры. Одно из таких поверий Андрей слышал от рыбаков в посёлке и, отыскивая Коржина, решил навестить этот участок реки, скорее, ради интереса, нежели в научных целях.

В эту часть тундры никто из смотрителей станции не заезжал, поскольку места были непроходимыми, и дальше на снегоходах продвижение было невозможным.

Вот сюда он и направил свой «буран», доехав до последней поляны у берегового обрыва, где и оставил его на несколько часов, прикрыв брезентом. Эту обрывистую пойму реки местные шаманы «Долиной духов», имея в виду, что забредший сюда путник никогда не возвращался назад. В научном варианте эта долина называлась Сейдовой: от слова «сейд» - каменный идол. Они представляли собой огромные валуны, опорами которым служили несколько камней меньшего размера, и Андрей знал, что официальная наука не признаёт в них природное образование или результат таяния ледников. Здесь было намного сложнее: они были рукотворными, и иные достигали размерами трёхэтажных домов с колоссальной массой давления на один квадратный метр почвы. В прежние времена сюда уходили целые экспедиции, однако люди пропадали и не возвращались назад. Двое изыскателей из числа экспедиции Леонида Кулика пытались пройти здешним маршрутом, отстав от группы на несколько дней. Больше их никто не видел. Они исчезли бесследно, канули в вечность, растворились в истории, как и большинство других смельчаков, пытавшихся раскрыть тайну сейдов в этих сакральных местах.

Андрей знал, что вышесказанное вовсе не является истиной в последней инстанции. Это только одно из предположений, однако, оно лишний раз указывает на то, что река Пясина с её загадками порождают самые невероятные гипотезы. А они, как известно, возникают тогда, когда весьма трудно объяснить какое-либо явление с позиций современной науки.

Именно пред таким явлением и стоял сейчас Андрей.

Он совершенно случайно забрёл в это глухое урочище, абсолютно не подозревая, что ждёт его впереди. До сегодняшнего числа, исколесив порядочную площадь тундры на своём снегоходе, он день ото дня расширял зону поисков. Тоня и Василёк же осматривали тундру из кабины вертолёта, облетая квадрат за квадратом территорию глухого Пясинского залива.

…Каменный сферолит идеально круглой формы, как бы балансировал на гранитной подставке, но лёгкое дрожание поверхностной площади наблюдалось не только при порывах слабого ветра, и не прекращалось даже тогда, когда становилось совсем тихо, если не считать шума бурлящих потоков близкой реки. Монолит был крупный, выше его роста, вероятно, очень тяжёлый, однако его вибрация была заметна. Глыба сразу напомнила ему тот колоссальный сфероид, что они обнаружили в первый день поисков Коржина. Мысленно Андрей окрестил его «младшим братом» той загадочной сферы: гладкий, словно отшлифованный, он походил на бильярдный шар, увеличенный в размерах, и это наводило на мысль, что данный объект создан скорее неким всемогущим разумом, нежели действием природных стихий. Монолит со всех сторон окружали кусты, он находился на противоположном берегу, метрах в двадцати от бурлящего потока. Вокруг сейда земля была утоптана, и создавалось впечатление, что к этому месту регулярно ходили сотни лет. Возможно, когда-то населявшие эти места гиперборейцы совершали возле каменного шара свои ритуальные обряды, подумал Андрей. Такие же сферолиты из спрессованного песчаника находили и в Мангышлаке, и на Земле Франца Иосифа и на Новой Земле и на других архипелагах Карского моря. Насколько Андрей знал из рассказов Раевского, ядро таких шаров составляла органика, а поверхность была либо из минерала марказита, либо из вулканического стекла обсидиана. Что находилось внутри, никто не знал, поскольку шары не поддавались изучению. Их не могли ни распилить, ни просканировать, ни просветить рентгеном, как, собственно, и ту сферу, что обнаружили изыскатели. Она «не давалась» изучению, оградив себя неким полем, при соприкосновении с которым изыскателей било током и отбрасывало на несколько шагов. Как хочешь, так и понимай, подумал Андрей. Выходит, вот откуда идут эти поверья шаманов. Следовательно, их изготавливали либо «с натуры», либо по памяти, но в обоих случаях в те времена гипербореи, так или иначе, присутствовал контакт. Древние люди видели эти сфероиды собственными глазами, фигурально выражаясь, «по горячим следам», и каким-то неизвестным способом вырезали из монолитных кусков скал похожие образы в виде сейдов.

Бросив последний взгляд на загадочное образование, он поспешил к оставленному снегоходу, чтобы по рации связаться с начальником, предварительно отметив на карте месторасположение инородной аномалии. Уже подходя к «бурану», он отчётливо услышал звуки вызова: кто-то настойчиво пробивался к нему на связь. Схватив трансивер, он включил передатчик на приём.

– Андрей! – донеслось из мембраны. – Где ты?

– Что случилось, Сергей Борисович? Я только что обнаружил…

Андрей сквозь помехи хотел передать начальнику, что нашёл загадочные сферолиты неизвестного происхождения как на Мангышлаке в Казахстане, но не успел.

– Это позже! – перебил взволнованный голос Раевского. – Слушай меня внимательно. На станции что-то произошло. Со мной связалась Лиза. Похоже, она в опасности.

Кроме искажённого помехами голоса, в рации доносились звуки ревущего двигателя и завывания ветра.

– Я развернулся и еду назад! – кричал профессор сквозь помехи. – Она что-то пыталась мне сказать о каком-то огне, чуть не спалившем водокачку и…

– Что? – Андрей уже застёгивал сумку, перекидывая ногу через сиденье.

– Какой-то большой шар, плавающий в воздухе, как… тот «пузырь» в карьере, только размерами меньше.

«Снова шар…» – подумал Андрей, выжимая сцепление. Мотор заревел, перекрывая громкость рации, и уже на ходу, Андрей дослушивал остальное.

– Василька с Тоней я предупредил, они тоже разворачивают вертолёт, так что возвращайся. Лиза в панике, и не знает, что делать. А ты сам понимаешь, просто так она бы не выходила на связь. Там что-то случилось. Она не успела толком объяснить, рация умолкла внезапно.

– Понял вас! – крикнул Андрей, выбираясь на свою колею. Гусеницы взметнули комья снега. Где-то с испугом промчался песец.

– Поспеши…

Андрей кинул рацию в бардачок и, что есть мочи, надавил на газ.

Опять шар. И в том карьере и тут у реки и на станции. Прямо нашествие какое-то.

Всю дорогу его не покидала мысль, что что-то должно произойти.

Он ещё больше прибавил газу.

…А когда со всего размаху въехал во двор территории, то обнаружил пустой снегоход начальника.

Сергей Борисович его опередил.

С этого момента события на станции начали развиваться стремительно.

№ 9.

Входная дверь жилого барака была раскрыта настежь, и это при таком-то нешуточном морозе! Бадильона нигде не было – Андрей свистнул, но собака не залаяла.

Тут что-то было не так…

Нигде никого.

Переступив порог, и едва не споткнувшись о валявшийся на полу огнетушитель, он осмотрел комнату «пульта управления», признавшись себе, что чувствует какую-то смутную тревогу. И лишь добравшись по коридору к комнате отдыха, он внезапно понял, что именно его тревожит.

Гнетущая тишина.

Она была повсюду, тяжёлая, жуткая, страшная.

То, что он увидел, едва не лишило его рассудка.

…Посреди комнаты отдыха, рядом с перевёрнутыми креслами, в луже растёкшейся, уже подсыхающей крови лежала… Лиза.

Руки её были раскинуты в стороны, голова неестественно вывернута к окну, в которое смотрели её стеклянные и безжизненные глаза. Рот был открыт в агонизирующем крике, на затылке зияла кровоточащая рана, из которой пульсирующими толчками всё ещё продолжала вытекать кровь с частицами мозгового вещества. Чудовищной силы удар, видимо, пришёлся девушке сзади и, падая в беспамятстве, она так и не осознала, с какой стороны к ней пришла смерть.

Слёзы заволокли глаза. Андрею не нужно было приседать и проверять пульс: девушка была мертва.

Этот запах смерти…

Шатаясь как маятник и хватая ртом воздух, он сквозь пелену слёз уставился на следы представшей перед ним трагедии. В том, что здесь произошло убийство, он нисколько не сомневался. Ближайшие перевёрнутые кресла валялись в нескольких шагах от тела, рядом отчётливо виднелись три следа, которые обрывались внезапно.

До двери не допрыгнуть.

Физически такое невозможно, обладай ты хоть прыткостью гепарда. До неё было не меньше десяти метров.

Андрей застыл на месте, бессмысленно вглядываясь в последний левый след унта.

Когда-то Витя-Василёк показывал ему подошвы всех обувок, которые частенько ремонтировал: набивал войлок, правил, подстёгивал, подшивал, одним словом, приводил в порядок. Каждая подошва имела свою индивидуальность и отличалась стёжками от других, имея свою собственную структуру. У Вити она была «ёлочкой», у Раевского и Коржина «тракторной», а у самого Андрея подошва была «паркетная».

Здесь присутствовали отпечатки «тракторной» подошвы.

Сергея Борисовича или Коржина.

Всё ещё полностью не придя в себя, он кинулся в комнату радиосвязи и, отпихнув ногой огнетушитель, принялся с остервенением крутить верньер настройки, пытаясь лихорадочно поймать Витину волну, на которой работала его рация. Зафиксировав шкалу на нужной отметке, он заорал в мембрану микрофона:

– Витя! Ответь!

Словно из потустороннего мира, откуда-то издалека послышались завывания вертолётных винтов, затем сквозь шум и треск помех раздался голос Василька, перекрикивающий пропеллеры:

– Слышу! Кто на связи?

– Андрей! Где бы вы ни были, срочно возвращайтесь! – прокричал он на всю комнату. – У нас беда!

Помехи глушили Витин голос.

– Я на станции! – кричал Андрей, сам не узнавая свой голос. – Слышите? Здесь произошло убийство!

Последовала пауза, и, как показалось Андрею, далёкий всхлип воскликнувшей в ужасе Тони.

– Будем через час. От взлётной площадки ещё полчаса на снегоходе… - прокричал в ответ Витя, и рация умолкла. Сколько Андрей не пытался вернуть утерянную волну, всё оказалось бесполезным.

Лихорадочно озираясь по сторонам, он пытался привести мысли в порядок. Прежде всего, где сам начальник станции? Где Раевский? Пустой снегоход стоит во дворе, следовательно, он должен быть здесь, а это значит…

Это значит, что он видел убийцу.

Андрей не знал, что предпринять в первую очередь: вызвать по рации Павла Семёновича или броситься о двор искать начальника? После секунды раздумья он выбрал первое. Вызвав лагерь изыскателей, он, как мог, через помехи объяснил в двух словах что произошло, попутно прикидывая в уме, где сейчас мог находиться Сергей Борисович: если его нет в жилом блоке, следовательно, он, либо в столовой, либо где-то во дворе. Куратор станций вначале категорически не хотел воспринимать ужасную информацию, совершенно не понимая, о чём идёт речь. Андрей кричал в микрофон, сбивался, повторял, пока, наконец, начальник не понял и не выдохнул:

– Ох!

Но тут же, взяв ситуацию в свои руки, выкрикнул сквозь помехи:

– Немедленно выезжаю! Ищи Раевского. Ничего не трогайте. Собаки тоже, говоришь, нет нигде?

Андрей подтвердил.

– Осмотри всю территорию: сараи, водокачку, радиорелейную установку. К вечеру, если вездеход не застрянет, будем у вас…

Приемник умолк. Он выскочил на морозный воздух. Свистнул собаке. Позвал. Тишина. Прокричал два раза имя начальника. Огляделся. Никто не отвечал. Никого. По пути бросил взгляд на водокачку, и только тут заметил свежую сажу от копоти, будто цистерна некоторое время находилась в эпицентре крупного пожара. Было похоже на небольшой взрыв и частичное воспламенение, которое затем погасло. Ладно – это позже. Сейчас не горит – не горит. Прежде всего, Раевский. Где он?

Ворвавшись в столовую, он лихорадочно обвёл её взглядом. Всё на месте, ничего не тронуто, даже кастрюли вымыты: Лиза, вероятно, убралась здесь сразу, как они, позавтракав, отбыли каждый на свой участок поисков.

И снова никого.

Не задерживаясь, он побежал к радиорелейной установке, совершенно забыв о стойле с оленями, но сейчас не это было главным. Если и мог ещё где-нибудь находиться начальник станции – так только там. И рванув дверь на себя, он тотчас застыл как вкопанный, не в силах сделать следующий шаг. Гораздо рациональнее было броситься вниз и оказать первую помощь, но Андрей в этот миг потерял всякое самообладание.

…Его начальник, Сергей Борисович Раевский, лежал на полу без сознания и… сжимал в руке большой гаечный ключ.

Где-то вдалеке прокричала полярная сова и всё стихло.

№ 10.

Павел Семёнович принял вызов по рации и, наскоро переговорив с Андреем, тотчас вызвал к себе в вагончик главного инженера трёх метеостанций полуострова. Тут же, у стола, заваленного документами и схемами раскопок, находился и научный сотрудник проекта – молодой кандидат наук Илья Фёдорович. Он-то как раз и был кстати. Илья Фёдорович был специалистом по местному фольклору и древним шаманским поверьям и, обнаружив недавно некие следы вокруг гигантского «пузыря», он сразу привязал эти маленькие отпечатки к забытой легенде о таинственном народе, по преданиям, обитавшем когда-то в тундрах Западной Сибири. Жители Крайнего Севера называли их ненецким словом сиртя, приписывая этим загадочным обитателям подземелий немало странных свойств. При первом осмотре территории следы были не видны, но когда бульдозеры сняли верхний слой вечной мерзлоты, на глубине трёх метров сразу обнаружились эти древние отпечатки, как минимум двух-трёх вековой давности. Согласно легендам, до того, как по непонятным причинам уйти под землю, сиртя жили на поверхности, всячески избегая встреч с людьми: странные невысокие обитатели выходили на поверхность тундры только по ночам или в глубокий снежный туман. Они носили красивую одежду с металлическими и золотыми подвесками, поддерживали зыбкую связь с самоедами (или самодийцами) – ненцами, сравнительно недавно заселившими побережье Карского моря, но с цивилизованными людьми в контакт не вступали. Эти антропоморфные существа, похожие на людей присутствовали во всех мифологиях местного фольклора, и научный сотрудник как раз сидел над энциклопедией, создавая тщательную классификацию, когда Павел Семёнович рассказал ему о происшествии на базе. Оба, тут же, наспех собравшись, покинули вагончик, энергично отдав кое-какие указания бригадирам раскопок, и стремительно направились к вездеходу, где их уже поджидал главный инженер с водителем Прохором. Работа в карьере кипела. Звук работающих бульдозеров, экскаваторов и самосвалов разносился далеко в тундре; несколько десятков рабочих, в числе которых были и сотрудники команды «Космопоиск» Вадима Черноброва, вели наблюдение за огромным сфероидным объектом, который по-прежнему возвышался своей над тундрой. «Пузырь» покоился над землёй на расстоянии нескольких метров, и по-прежнему не подавал никаких признаков жизни, окутав себя неким полем, сквозь которое невозможно было пробраться. Уже несколько дней сотрудники различных научных кругов пытались взять на пробу хотя бы мелкий образец поверхности загадочного шара, но все попытки были бесполезны: он попросту никого к себе не подпускал.

Шар «молчал».

Это была иноземная аномалия.

Космический сферолит извне.

Из космоса.

Пока вездеход выезжал на проезжую колею среди насыпей, Павел Семёнович ещё раз взялся за рацию. Уже дважды он вызывал Раевского, но тот отчего-то молчал, поэтому сейчас он вызвал Витю-Василька.

– Ты знаешь, что случилось на станции? – перекрикивал он помехи. – Антонина с тобой?

– Да! Мы уже подлетаем к взлётной площадке. Там пересядем на снегоход, и… (помехи заглушали голос).

– Хорошо. Как только заедете во двор станции, сразу набери меня и обрисуй обстановку.

– Понял! Я связывался с Сергеем Борисовичем, он не отвечает.

– Мне тоже, - хмуро подтвердил куратор станций. – Будьте с Тоней готовы ко всяким неожиданностям. Неизвестно, что там вообще произошло. Елизавета мертва, вот всё, что мне известно.

Наказав им быть осторожнее, он отключил трансивер, выругался и бросил последний взгляд на гигантский шар, возвышающийся над тундрой.

Уже миновав границу огороженной зоны, под грохот вездехода, куратор станций поделился, наконец, информацией со своими помощниками. Илья Фёдорович частично знал о происшедшем, так что рассказ Павла Семёновича был адресован в основном водителю Прохору и главному инженеру Степану Сергеевичу.

Колоссальный круглый монолит остался за кормой их вездехода.

…Больше они его не увидят.

№ 11.

Как только вертолёт «Ми-8» коснулся взлётной площадки, Василёк выпрыгнул из кабины и, подхватив Тоню, спешно направился к техническому навесу, под которым, укрытые брезентом стояли снегоходы. Уже через несколько минут они мчались по тундре, оставив пилота в комнате отдыха дожидаться с остальными лётчиками новых указаний от Павла Семёновича.

А в это время, в помещении радиорелейной установки происходило следующее…

Придя в себя благодаря заботам Андрея, профессор Раевский, морщась от боли в затылке, кое-как рассказал своему коллеге о том, что произошло после того, как он слез с «бурана» и вошёл в жилой блок станции. Но прежде чем поведать ему страшную весть, он, кашляя и натужно вдыхая воздух, озабоченно спросил, оглядываясь кругом:

– Где Коржин?

– Кто? – не понял Андрей, удивлённо вскинув брови. Он держал голову начальника у себя на коленях и влажной тряпкой вытирал кровь, проступившую на затылке.

Сергей Борисович отпил глоток из фляги, всё ещё сжимая ключ в руке.

– Егерь где?

– Там, где и был, – удивился геолог. – Где-то в тундре. Мы же его так и не нашли.

– Уже нашли, –хмуро ответил начальник, поднимаясь на неокрепших ногах и держась за товарища.

– Как это… нашли, - начал было Андрей, но Раевский перебил:

– Он здесь, Андрюша. Или был, во всяком случае. Это ОН меня ударил сзади по голове. Как и Лизу. Ты её видел?

– Видел, – ошарашено ответил Андрей и недоумённо посмотрел на своего старшего друга.

– Тогда слушай меня внимательно и не перебивай. – Сергей Борисович уже стоял на ногах, прислонившись спиной к косяку раскрытой настежь двери. – Это ОН убил Лизу. Я его успел увидеть, когда вошёл в коридор. Он выходил из комнаты отдыха, весь в крови, и, столкнувшись со мной, внезапно ударил по голове чем-то тяжёлым. Я думаю, огнетушителем. Когда я пришёл в себя, вероятно, секунд через двадцать, его уже не было. Схватив этот ключ, – он покрутил его в ладони, – я бросился во двор, но и там его не было.

-- А Бадик? Он что, совсем не гавкал? – Андрей всё ещё не смирился со столь потрясающей мыслью, что их егерь мог быть причастным к убийству девушки.

Да что там убийству…

Как он ВООБЩЕ оказался здесь спустя месяц?

Как он ВООБЩЕ выжил в тундре, проведя в ней более тридцати дней на морозе, один, без еды и подходящей одежды?

– Собаки тоже нет, – прервал его мысли начальник станции.

Андрей вдруг отчётливо вспомнил последний, обрывающийся в центре комнаты след левого унта, и невольно бросил взгляд на обувь профессора, отметив про себя, что тот тоже в унтах, в каких был Коржин, прежде чем исчез.

Но каким образом он мог обрываться в середине комнаты, если до двери допрыгнуть не было никакой возможности?

И самое главное: зачем убивать беззащитную девушку и нападать на начальника станции?

Пока Сергей Борисович в двух словах передавал ему происшедшее, Андрей бережно подхватил его под руки и вывел на открытый морозный воздух, чтобы тот смог отдышаться. При этом геолог не забывал цепким взглядом осматривать территорию двора, перехватив гаечный ключ в свою руку.

– Думаете, он ещё где-то здесь? Спрятался вместе с собакой, когда услышал мой снегоход?

– Не знаю, Андрюша, – выдохнул Раевский. – Помню, что я бросился в столовую, затем к водокачке – кстати, вот ещё одна загадка, о которой кричала мне по рации Лиза. Будто бы она видела какое-то пламя, едва не взорвавшее водокачку. Пламя было круглым, только меньшего размера, нежели мы с тобой видели в тундре. А когда я добрался до радиорелейной установки, потерял сознание, и пришёл в себя, когда ты уже склонился надо мной. Вот так. Вот и вся история. Где сейчас егерь и где собака, я абсолютно не знаю.

Андрей в свою очередь рассказал, как он нашёл мёртвую Лизу и как бросился искать профессора, наткнувшись на него в рубке радиосвязи. Пересекая под руку двор, они добрались до столовой, где и присели отдохнуть, приходя в себя от столь ужасных по своей сути событий.

– Он был весь в лохмотьях, – вспомнил профессор, пока Андрей наливал в рюмку коньяк. После того, как начальник выпил, Андрей налил и себе.

-- Весь заросший, – продолжил Сергей Борисович уже не таким дрожащим голосом. – Тощий, с потрескавшимися губами, и самое главное… – он сделал паузу, - самое главное, Андрей, были его глаза! Жёлтые как у кошки, безумные, алчные и… первобытные.

– Простите?

– Будто бы в них не было никакого разума. Увидев меня, егерь буквально оскалился. Я не шучу. Как зверь, загнанный в капкан. Прыгнув, словно воспарив в воздухе, он пересёк коридор и ударил. Дальше ты знаешь. Но прежде чем погнаться за ним, я ещё успел заглянуть в комнату. Там-то я и увидел нашу девочку, в луже крови. Она была мертва, это было понятно с первого взгляда, и чтобы не терять времени, я бросился за ним, понимая, что ей уже ничем не поможешь.

В этом месте рассказа Андрей ощутил какую-то зыбкую тревогу. Ему показалось, что профессор что-то не договаривает, или, во всяком случае, путается в словах. Но, отнеся это за счёт его потрясения, Андрей не придал тогда значения этим словам.

Как выяснится, именно в этот момент ему как раз и нужно было бы обратить на это внимание.

…Но это выяснится гораздо позже, когда изменить ничего уже будет невозможно.

№ 12.

– Вот и всё, –отставив в сторону рюмку, задумчиво признался профессор. – Больше я ничего не знаю.

Они молча переглянулись, и Андрей отчего-то не поверил своему начальнику. Тут что-то не вязалось. Что-то такое, ещё не совсем осознанное, но теребившее душу. Что-то тревожное, непонятное и не поддающееся логике. Вот он, профессор, сидит перед ним, уставший, сморщившийся от боли, скорбящий по убитой девушке, но…

Так ли это? Уж больно рассказ нескладный у него получается.

Андрей встал и подошёл к кухонному столу, выбирая увесистый тесак, которым они разделывали оленину. Какое-никакое, а всё же оружие.

– Этот псих, вероятно, хотел прикончить заодно и меня, – тем временем продолжал Раевский. – но помешал ты со своим снегоходом, который он услышал ещё издалека. Когда убегал со станции, он прихватил и Бадильона. А вот куда – одному Богу известно, – сокрушённо вздохнул он. – Я не фанатик религии, ты знаешь, однако некая мистика тут определённо присутствует. Как телекинез какой-то. Сам посуди: тот большой «пузырь» в карьере и этот малый шар, о котором кричала в рацию Лиза, возможно, связаны между собой каким-то непонятным нам образом. Ты видел водокачку? Что скажешь?

– Опалённая со всех сторон как при мощном взрыве.

– Во-от! – протянул Раевский, подняв палец вверх. – Я думаю, это был он. Как некий сгусток шаровой молнии. И принёс он с собой Коржина. Внутри.

– Где?

– Внутри себя, я полагаю. Появился, взорвался в нашей непривычной для него атмосфере и, высвободив егеря, дематериализовался, взорвавшись. Прыжок Коржина через комнату и весь коридор, Андрюша, был вовсе и не прыжком по своей сути, а неким перемещением – мгновенным, стремительным, сквозь пространство – внутри «малого» шара, как мы его будем называть. Свихнувшийся маньяк, пробывший месяц неизвестно где и вернувшийся зачем-то сюда, перемещается в некоем сферолите, убивает девушку, покушается на меня, забирает с собой собаку, и исчезает с этим малым «пузырём». Другими словами, мы столкнулись с неким феноменом, с которым человечеству ещё сталкиваться не приходилось за всю историю его существования. Других объяснений у меня попросту нет. Впрочем, я уже в этом признался. Будем ждать остальных, в особенности Илью Фёдоровича. Это как раз по его части.

Андрей надолго задумался, вспоминая тело Лизы с неестественно вывернутой к окну головой и её безжизненным взглядом. Тут определённо было что-то не так. Вроде бы всё сходилось…

Но выражение профессора «покушается на меня…» путало все его мысли. Какие-то сомнения закрадывались в душу. Он ещё не совсем понимал, отчего ему так тревожно, но и объяснить себе был не в состоянии.

– А пока нам с тобой предстоит заняться телом Лизочки, – донеслось до него словно из пустоты.

Андрей тряхнул головой и услышал приближающийся рокот снегохода. Через минуту в столовую ввалился Василёк, а за ним и Тоня – оба запорошенные снегом и свисавшими на одежде сосульками. Тоня сразу кинулась к начальнику станции осматривать затылок, а Витя, схватив друга за руку, потащил во двор, где Андрей и рассказал ему вкратце положение дел. Они осмотрели водокачку, будку собаки и стойло оленей. Животные мирно ели сухой ягель, насыпанный им Лизой, и совершенно не интересовались происходящим.

Погребение Лизы друзья оставили до прибытия куратора всех станций.

А тем временем вездеход Павла Семёновича уже был в нескольких километрах от места трагических событий.

Скоро они встретятся.

…И встреча эта будет для них последней.