Последний бой

Эпилог

Вспышка выстрела озарила срез ствола. Отдача больно ударила в плечо Яна. Пуля, выпущенная из экспресс-штуцера, начала свой короткий путь, чтобы через триста саженей сшибить с ног здоровенного коричневокожего орка. Твари, посмевшей ступить на брусчатку улиц Трампа. Орк рухнул, и остался лежать без движения. Ян удовлетворённо крякнул, и открыл затвор. Гильза должна была сама экстрактироваться из оружия, но латунных гильз, подогнанных под калибр, уже не было, картонные патроны же экстракции поддавались не всегда. Вот и на этот раз, гильза лишь чуток выдвинулась из каморы, но вытаскивать её пришлось с натугой, пальцами. Впрочем, снаряжённый патрон вошёл в камору легко, с лёгким чпоком. Ян вскинул штуцер. Лучше всего сейчас было стрелять, ни о чём не задумываясь, и не прогнозируя конца этого боя. Последнего боя, скорее всего.

Дом Оксаны стоял не слишком удачно, и несколько дней назад отряды горожан, ведя бой, отступили мимо. О том, что в этом доме кто-то есть, они могли и не знать. Впрочем, в последнее время уже не раз случалось, что отступающие защитники оставляли кого-то в лапах стремительно наступающих орков. Сил не хватало. Опытных трапперов, не поддающихся панике, тем паче. Многие погибли, иные, как сам Ян, были ранены и не способны руководить сопротивлением. Арселий погиб… Арселий… после Строри - вторая тяжелейшая утрата.

Ян нажал на курок, выцелив очередную жертву. Орк, на этот раз черношкурый самец, бежал по улице мимо дома. Пуля расщепила дерево над его головой. Орк присел, втянув огромную голову в плечи. В какой уже раз Ян пожалел, что штуцер - оружие однозарядное. Пока он перезаряжается, орка и след простынет… Скрипнувшие петли двери, напомнили ему, что он в доме не один. На нижнем этаже защищались с десяток слуг Оксаны. Не трапперы, конечно, но опытные и крепкие, бывалые мужики, умеющие и за арбалет подержаться, и палашом пару раз махнуть, если придётся. Сам он залёг под крышей, в маленькой комнатке, из окна которой отчётливо была видна находящаяся на расстоянии пятисот саженей площадь-перекрёсток на берегу двух смыкающихся каналов, тем более - прилегающая к дому улица. Самое место для меткого стрелка с штуцером. Пока орки их ещё не трогают, он полежит здесь. А дальше… наверное - последний бой.

Ян не оглядывался на скрип, на шорох открывшейся двери. Кто ж ещё мог к нему прийти… Оксана. Она наотрез отказалась уйти раньше, когда орки ещё не отрезали их от защитников города, закрепившихся вокруг Вокзала. Он не сильно и настаивал, полагая это её правом. Но вот теперь… Теперь, когда стало уже поздно, Ян вдруг остро пожалел, что тогда не настоял. Ему было не уйти неделю назад. Не было сил, да и не перенёс бы он транспортировки даже до вокзала. Но она-то… Она могла бы быть сейчас среди своих. Её бы защищали, как защищали свои семьи. И не приходилось бы глушить тоскливые мысли частой и не всегда меткой стрельбой по редким пока оркам.

Их отрезали уже три дня назад. И все три дня Ян терзался предчувствием конца. Тем более горьким, что конец приходил не только его жизни - сам он умереть не боялся, но и жизни его любимой женщины.

Любимая женщина траппера Яна Орлова щеголяла в модном костюме "а ля траппер" столичной работы. Несмотря на то, что сделан он был далеко от Порубежья, удобство его не подлежало сомнению, и Оксана совершенно справедливо предположила, что очаровывать сейчас некого, а в острый момент грубого полотна юбка и кожаная жилетка поверх простой рубахи могут окажутся куда надёжнее. В руках у любимой женщины траппера был простой грубый трапперский арбалет. Она хорошо стреляла, хотя и не любила это.

- Что ты? - неласково спросил её Ян. Ему бы сейчас стрелять да стрелять, так нет - отвлекают…

- Тебе перевязку пора делать, - словно не заметив недружелюбия его слов, сказала в ответ Оксана. - Давно пора, да вот никак Марту найти не могу… Забилась где-то и рыдает, курица безмозглая!

Ян ухмыльнулся. Красотка Марта ему нравилась, пусть и впрямь не страдала обилием ума. Оксана это чувствовала, и не упускала случая пнуть, подколоть, поддеть служанку при Яне. Вот и сейчас… ведь и самой страшно, и глаза были на мокром месте три дня назад, когда мимо них бегом пробегали последние защитники, когда им, уходящим, кричали из окон, просили остановиться… и потом вместо людей и гоблинов, гномов и эльфов, под окнами показались несколько десятков орков. Дом тогда отбили. Повезло - орков тянуло к себе сердце города - вокзал. Тогда и бабы порыдали, и мужики поговорили откровенно, всласть.

Это было три дня назад. А теперь Оксана, не сказав более ни слова, принялась за перевязку. Ян, так же молча, со стоическим терпением, принимал её заботу. Тем более что раны, хоть и не до конца зажили, всё же покрылись коркой. Бинты уже не присыхали намертво на кровь, и когда Оксана отрывала их, Ян уже не лез на стену. Всё то время, пока Оксана работала, они молчали. Ян не следил за улицей, и пожалуй не один орк сохранил в эти минуты свою жизнь.

- Всё, - заговорила наконец девушка. - Уже закончила… Есть хочешь?

Ян промолчал.

- Я принесла немного еды… Ты знаешь, у нас её всего на несколько дней осталось.

- Раздели со мной обед, - вспомним былые времена, вежливо ответил Ян.

Они всегда любили раньше, в иные времена, делить трапезу, пусть даже самую скудную. Да она и сейчас была небогата. Куда как скудна. Несколько кусков мамучьей солонины, несколько сухарей, опять же из трапперского припаса, да три солёных чубука - зелёных, продолговатых плода, что растут в воде. Не слишком вкусно, не очень питательно, но по крайней мере позволяет заморить червячка и сохранить силы для грядущего. Впрочем…

- Сколько мы продержимся? - спросила Оксана.

- Сколько продержимся? - повторил Ян вопрос. - Смотря, сколько охочих до нас тварей припрётся сюда. - Час… может быть два… А может - день-другой. Или неделю. Впрочем нет, неделю не продержимся. С голоду не сдохнем, но слишком обессилеем. Лучший вариант - два-три дня, любимая. Потом - конец.

Оксана вздрогнула всем телом. Но - вот за это Ян и любил её, выдержала характер. Сочно откусила от чубука кусок и медленно принялась его пережёвывать. С улыбкой на устах, достойной лучшей представительницы женского половины человечества.

- Три дня, но с тобой… - тихо сказала она. - Не самый плохой выбор, Ян!

Ян молчал. Он мог бы, пожалуй, сказать что-то подобное. Но именно сейчас ему хотелось помолчать. Не отвечая. А Оксана, наверное, чего-то ждала. И на что-то рассчитывала. Им помешали орки. Сразу в несколько голосов закричали защитники первого этажа, Ян, забыв о ране, метнулся к окну. Даже сквозь искры в глазах была видна немелкая банда, десятка в три голов. Всё больше коричневые да зелёные, чёрных хоть не было, и то хорошо. Впрочем, здесь не было его прайда и не было опытных трапперов, а были люди, привыкшие к безопасности за их спинами. Да и сам Ян сейчас - не боец.

- Что нас ждёт? - спросила Оксана, дрожа всем телом.

- Бой покажет! - ответил Ян.

Вскинув штуцер, Ян выцелил первую мишень в этом бою. Первый выстрел делает бой. Такова истина трапперов. Но трапперам редко приходилось иметь дело со столь многочисленной "добычей". Особенно же когда добыча сама охотилась. На охотников. Такое случалось на реке, изредка, на Тропе, но вот так, конечно, не было никогда.

Ян выстрелил. Пуля, за несколько мгновений преодолев пятьдесят саженей, раздробила лобную кость здоровяка-орка, опрокинув его на спину. Уже мёртвого. Орки взревели и бросились в атаку, игнорируя град арбалетных болтов, хлынувший им навстречу. Защитники пока были настроены решительно. Лихорадочно перезаряжая, они стреляли, почти не целясь, ибо в столь плотных порядках любой выстрел был успешным. Если и не убитым падал орк, то со стрелой, пробившей плечо или тем паче брюхо, много не навоюешь. Но вот убитых было слишком мало. Всего пять или шесть орков остались лежать, когда толпа перебежала открытое пространство и прорвалась к стенам. Раненные - в счёт не идут, ибо не остановлены и рычат под самыми стенами.

Что до Яна, он успел выстрелить ещё дважды, но штуцер в ближнем бою - не лучшее оружие. Сама суть его - не в скорострельности, а в сокрушительной мощи тяжёлой пули, выпущенной из длинного ствола на предельную дистанцию. Когда враг под стенами, оружие нужно другое.

- Арбалет! - рявкнул Ян, протягивая руку Оксане. Та на миг замешкалась, словно хотела возразить, но потом оружие подала. Траппер привычно приложился к прикладу, высунулся в окно и прицелился. Он успел выстрелить дважды, прежде чем сразу три стрелы обломались о стены вокруг него, заставив нырнуть обратно, в спасительный полумрак комнаты.

Оксана молчала, но глаза у неё были такие… Что даже не дожидаясь вопроса, Ян мрачно буркнул:

- Штурмуют, сволочи…

Этого было недостаточно, но говорить Оксана уже не могла. Она только судорожно пыталась вдохнуть воздух.

- Скоро войдут… - угадав самый главный для неё вопрос, тихо сказал Ян.

Удивительно, но эти слова оказали на девушку целительное воздействие. Она вдруг успокоилась, даже улыбнулась. Подошла к Яну и прислонилась к его плечу головой.

- Ты ведь не отдашь меня им… живой? - тихо спросила она.

Что мог сказать он в ответ?

- Не отдам…

Бой недобро складывался для защитников Трампа. Орки надавили с такой силой, что как бы отчаянно не сопротивлялись горожане, их дело было проиграно. Медленно, огрызаясь короткими, остервенелыми контратаками, трапперы отступали от главной линии обороны к вокзалу. Отступление сопровождалось оглушительным громом - мосты, соединяющие полуостров, на котором стоял вокзал, с основной частью города, взлетали на воздух. Обрекая на смерть не успевших отступить, ибо не было сейчас смельчаков, которые бы рискнули переправиться через городские каналы вплавь. Да даже и на лодке. Откуда здесь взялось столько водяных троллей, вряд ли смог бы сказать даже Бабарыга, хоть он и утверждал, что знает многое о бедах города. Каналы кишели свирепыми, стремительными в водной среде тварями. Бороться с ними сейчас, под ударами орочьих банд, было невозможно. И не боролись, собственно говоря. Отступили за канал, ожидая, что дальше будет. И орки вдруг затихли. Не то, чтобы их отряды совсем исчезли с глаз людских. Скорее они перестали проявлять активность. Над оставленными кварталами, вселяя в защитников отчаяние и ярость, вздымались редкие пока клубы дыма. Дома горели. И изредка доносились на этот берег отчаянные крики опоздавших сбежать. Очень недолго звучавшие.

Бабарыге сейчас пришлось несладко. Будь среди защитников другой авторитетный траппер, будь жив Арселий или возжелай Родоульф или Михей… Но Арселий уж сколько дней был мёртв, и даже тело его не смогли вытащить. А Родоульф увлёкся своим блиндер-поездом. Михей же… Ну, что, Михей. Трактирщик, он и есть трактирщик. Хоть сто раз его мэром выбери. Михей обретался сейчас на передовой, но лишь рядовым бойцом. И выглядел весьма забавно со своим огромным, в половину роста, арбалетом. Не магазинкой трапперской, а охотничьим, с удвоенной тягой, способной сбить с ног болотного мамука.

Впрочем, Бог с ним, с Михеем. Это ведь Бабарыге приходилось кисло. Крики избиваемых людей, фактически брошенных по его приказу на том берегу, высоко подымающиеся, пусть и редкие клубы густого дыма, вызывали дикую ярость людей. Появление Жана у передовых баррикад, особенно там, сопровождалось не радостными криками влюблённых в вождя людей, а улюлюканьем. Спасибо, хоть драться никто не лез. Жан Бабарыга, траппер с пятнадцатилетним стажем, не боялся драки. Но выходить из дома почти перестал, предпочитая передавать приказы отрядам через гонцов. И седины в его роскошной чёрной гриве, нестриженной вопреки трапперской моде, прибавилось за последние дни. Но что, что он должен был делать?! Лезть на рожон, терять последний, хрупкий как паучья паутина шанс спастись? Губить последних защитников города? Чего ради?

Он прав был. Он в своей убеждённости черпал силы для того, чтобы на людях сохранять морду каменной, а мозг почти ясным. Он всё ещё верил в чудо. Чуть-чуть. На грани помутнения мозгов. Верил.

Орки ворвались в дом к исходу четвёртого часа непрерывного штурма, когда силы людей, защищавших окна и двери, подошли к концу. Да и осталось их, из первоначального десятка, всего лишь четверо. Вернее трое, и впридачу один рыдающий, захлёбывающийся слезами и соплями юнец. Мальчишка. Но поскольку в руках у юнца, дрожащих, но сильных, был арбалет, а в арбалете ещё оставалось полмагазина, мужики совершенно оправданно сочли, что их четверо. Выжить здесь никто не рассчитывал, какое уж там выжить, когда против тебя чуть ли не вдесятеро больше тварей, и отступать, даже передышку брать, они никак не собираются. Большую передышку. Ибо на краткий миг, на четверть, на полчаса они отхлынули, оставив ещё несколько трупов. Люди смогли перевести дух, отереть пот со лба, да перезарядить магазины своих арбалетов.

- Всё, - сказал один из них, немолодой мужик, служивший у Оксаны приказчиком. - Последняя передышка, ребята.

- И обойма последняя, - хмуро сказал второй. Этот был поваром.

- На, держи, - ему кинули из дальнего угла обойму. - У меня три… Столько не понадобится!

- Ну, теперь живём! - обрадовался разжившийся запасной обоймой боец…

Мужики шутили, скалили зубы, пусть невесело, но как можно шире. Последние минуты жизни, быть может. В лучшем случае - часы. Так чтоб хоть на том свете не стыдно было… Ведь по сути, одна сейчас обойма у стрелка, или ещё в запасе десять болтов… Какая разница? Удержать все проёмы, все окна дома им не удастся. Орки ворвутся. Дальше - смерть.

Вверху скрипнула дверь, и мужики, почти одновременно, и вовсе не радостно подняв глаза, увидели траппера, хахаля хозяйки. Хороший парень, и боец не из последних, да толку от него сейчас… На ногах еле стоит. Хозяйка вокруг него вьётся, не он вокруг хозяйки…

Траппер, впрочем, понимал своё бессилие. Палаш был при нём, но из ножен не извлечён. В руках же у него было два дорогой работы, настоящих гномовских квартпистоля. Очень мощных, тяжёлых. Он сел ступеньки за три до верха лестницы, так чтобы отчётливо были видны и входная дверь, и ближние два оконца, и положил пистоли по бокам от себя.

- Ну, чего уставились? - спросил грубо. - По местам! Последний бой, так последний…

Спорить с ним не стали. А ждать очередной атаки орков пришлось долгих полчаса. Только после этого в свободные от стёкол окна донёсся слитный рык десятков глоток. Орки пошли на приступ.

Повар, отчаянно стреляя из арбалета, пал, так и не успев израсходовать первую обойму. Зря делился с ним ещё один боец, так и оставшийся для Яна неизвестным. Рядом с дверью сражался и погиб приказчик. Этому повезло продержаться дольше. Или не повезло. Он погиб первым из тех, кому суждено было пасть, когда орки ворвались в дом. И хотя смог забрать с собой двоих орков, третий забежав со спины, ткнул ему между лопаток коротким охотничьим копьём. И это было всё. Всех защитников в доме осталось двое: слезливый мальчищка и Ян, не способный даже на ноги встать. Мальчишка, удивительное дело, сумел продержаться, не прячась от боя, дольше всех. Но сейчас он медленно пятился по лестнице, почти уже поднявшись до Яна, которого пока не трогали. Который сейчас куда больше напоминал труп, нежели живого человека, чьего-то защитника. Впрочем, он говорил.

- Где все? - голос был хриплый, но достаточно громкий, чтобы юноша его услышал. И понял вопрос. Траппер спрашивал про женщин, которых в доме, не считая Оксаны, было ещё четверо.

- В подвале закрылись! - крикнул мальчик.

- Я сейчас орков шугану… - Ян говорил всё так же хрипло и громко, очень медленно. - Беги к ним… Запрись. Если повезёт, они вас не заметят. Если станут ломиться… женщины не должны достаться оркам живым.

Сказано было много. Слишком много для того полумига, что был у них в бою. Такое бывает иногда - им повезло. Орки не атаковали их. А потом Ян взял оба квартпистоля, поднял их и разрядил. Все восемь стволов разом. С двадцати шагов, в упор. Дым окутал лестницу. И в этот дым, без вскрика, только губу до крови закусив, нырнул мальчишка, тоже оставшийся для Яна безымянным. Сам же Ян, взяв в руки палаш, задумчиво оценил его неподъёмную для себя нынешнего тяжесть. Драться долго не получится… получится ли вообще драться?

Впрочем, чего уж там. Долго и не получится. Он один, а орков…

Орки и не подумали атаковать. Из клубов порохового дыма, во все стороны, как пальцами в растопырку, они принялись стрелять. Много ли надо одинокому трапперу? Хватило трёх стрел. Ян, допятившийся под прикрытием дыма почти до двери в комнату Оксаны, медленно осел на ступеньки, палаш в руках не удержав. Силы оставляли его вместе с кровью, вытекающей из ран - стремительно. Мутнело, двоилось в глазах. И онемели ноги - не встать. И нет больше сил в руках.

У Яна уже совсем потемнело в глазах, но напоследок он увидел, что орки почему-то замерли на местах, будто к чему-то прислушиваясь.

Больше он не видел и не ощущал ничего.

Четыре часа ожидания, стали для Накаты и Вилли четырьмя кругами ада. Несколько раз Наката порывался начать резать дракона на куски - и Вилли удерживал его. Несколько раз за палаш хватался Вилли - и ниппонцу приходилось повисать у него на руках. На экране орки бесчинствовали почти по всему Трампу, почему-то не переходя пока только на полуостров, к Вокзалу. Там собраны были последние силы защитников, столь незначительные, что Вилли рыдал в голос. Там, в Трампе, жило много его родичей. Накате что, он всю жизнь прожил одиночкой, никого ближе и роднее Яна у него не было. Впрочем, пробирало и Накату. Хотя бы потому, что в Трампе как раз и был Ян. И Строри.

- Ну когда же?! - в который уже раз выкрикнул в морду дракону Наката. - Клянусь, если через пять минут эти твари не начнут уходить… Я начну резать тебя. На мелкие кусочки.

- Я отдал приказ! - взвизгнул, поджимая хвост и лапы под пузо, дракончик. - Я отдал приказ! Они вот-вот начнут уходить из города! Клянусь!

Наката почти не говорил по-гномьи. Язык дракона был только похож на язык гномов планеты Тарон. Каждый орал только для себя, оставаясь непонятым противником.

Маленькое помещение, казалось, звенело от множества криков, визгов, воплей. Наката, всегда показно спокойный, сейчас был наоборот - дик и необуздан, как Строри. И не намеревался более сдерживать себя. Короткий изогнутый клинок покинул свои ножны. Наката дотащил, несмотря ни на что, весь свой арсенал до дверей "чёрного дома". Таких вот "ножичков" у него было вдосталь. Но именно этот вывел дракона из равновесия и он принялся пятиться, пытаясь попутно отпихнуться передними (связанными) лапами и даже цапнуть ниппонца. Боем, то что завязалось, назвать было сложно. Скорее - потасовка с естественным результатом, учитывая, что дракон был связан и ростом не вышел. В несколько ударов Наката привёл дракона к повиновению, оседлал и, задрав ладонью морду кверху, упёрся клинком в левый глаз. Он был мокр, дышал тяжело и с трудом сдерживал тошноту. Но он опять одолел врага.

Дракон, голова которого была задрана вверх в неестественном положении, не мог даже говорить, только скулил жалобно.

- Всё… тварь! - прохрипел Наката. - Конец тебе…

- Подожди, - остановил его вдруг Вилли. - Смотри… Они уходят!

Наката его почти не слышал, в этот самый миг предвкушая, как клинок сейчас пропорет веко, войдёт в глаз дракона, и он хотя бы так посчитается за свой город.

- Наката!!! - надсаживая глотку, заорал гном. - Слышишь меня?! Уходят они! Уходят!

На экране отчётливо видны были чёрные полоски орочьих отрядов, тянущиеся из Трампа прочь, в сторону леса. Конечно, не час и не два потребуется, чтобы твари полностью оставили город. Но они уходили.

Крик Вилли сделал своё дело. Заинтересованный Наката повернулся в его сторону. Шелохнулся, на мгновение забыв про страх, и дракон. Клинок Накаты, по-прежнему упёртый в веко дракона, с хрустом распорол непрочную в этом месте кожу, на две пяди углубившись в глаз. Дракон взвыл. Он попытался рывком освободиться от причинявшего ему столь сильную боль предмета в глазу, но вместо этого только спровоцировал Накату засадить клинок на всю глубину. Вот теперь кровь уже не лилась, она била фонтаном, заливая экраны, пол, стулья, трапперов, дракона. Дракон стремительно слабел, от этого впадал в панику и бился ещё сильнее. Накату он сбросил с себя и могучим, какого и не предположишь в таком хрупком теле, ударом отшвырнул к самой двери. Сам же попытался развернуться. В тесном помещении, да ещё со связанными лапами, у него не было шансов. Ещё несколько минут он бился в агонии, но это была уже именно агония. Закончившаяся тишиной и покоем. Остолбенелый Вилли, забившийся в уголок, остался в помещении единственным, находящимся в сознании. А может, и живым. Что-то больно нехорошо лежал у косяка Наката. И уже не радовало, что орки продолжали покидать город…

Рыжая. Конечно, это была Рыжая. Красивая, слегка округлившаяся в последнее время, но всё равно стройная и яркая женщина. Оксана Рыженко. Именно она, осунувшаяся и измазанная то ли грязью, то ли потёками крови, стояла сейчас перед Жаном Бабарыгой и молчала. И не сверкали яростью её прекрасные глаза, и не извергала она проклятья на его голову. Стояла и молчала. За спиной её сгрудилось ещё несколько женщин и единственный мужчина, вернее - мальчик. Впрочем, коль в руках у него - арбалет-магазинник, заряженный и изготовленный к стрельбе, то уже - мужчина.

Жан молчал. Десять минут назад, когда гонец из южного сектора обороны примчался к нему, запыхавшийся и со следами падений по дороге, и доложил, что к нему идёт Оксана, Бабарыга даже заставил его дыхнуть, не поверив. Гонец был выпимши, но так… в меру. Бред нести, выпив кружку браги, станет ну разве только очень больной на голову человек. А гонец был гоблином. Эти лопоухие не склонны были к алкогольным галлюцинациям. Ну и вот. Минул краткий миг, и слова его получили подтверждение. Оксана. Собственной персоной. Невесть как переправившаяся через кишащий тварями канал. Живая и здоровая. С того берега.

- Как ты здесь? - только и смог спросить Бабарыга, сразу почувствовав неудовлетворением тем, как начал разговор. Не так, ох не так надо было начинать разговаривать с Рыжей. Зная её характер…

- Уж не твоими молитвами! - крикнула одна из женщин за её спиной. Оксана же молчала.

Кто-то цыкнул на крикунью. На крыльце вокзала, где происходил разговор, стал скапливаться народ. Кто-то узнал Оксану. Кто-то громко сообщил, что она "оттуда". Народ прибывал. Над толпой поднимался гул раздражённых мужских голосов. Слишком многие не вышли на этот берег до взрыва мостов. Эти, сумевшие вернуться, были первые.

- Орки уходят, - тихим голосом сказала вдруг Оксана. И вновь замолчала.

- Что? - не понял Бабарыга. - Что ты сказала?! Повтори!

- Совсем оглох?! - вновь вмешалась та же бабёнка. Красивая, даже сейчас видно.

Оксана, обернувшись к ней вполоборота, тихо сказала:

- Оставь, Марта… - и снова, уже к Бабарыге обращаясь, сказала. - Орки уходят!

Что тут началось… Кто-то плакал. Кто-то кричал. Иные сомневались, иные поверили сразу. Бабарыга не вслушивался в шум. Он лихорадочно думал. Итогом стал единственный вопрос:

- А тролли?

Оксана вяло пожала плечами. Ей непонятен был вопрос Жана, однако раз он спросил…

- Мы дошли ведь… Троллей мало в Главном канале.

Вот теперь Бабарыге можно было и действовать. Притом действовать стремительно, пока не нашлось кого-нибудь, способного подхватить пошатнувшееся, но ещё не упавшее знамя вождя.

- Лука! - громко крикнул он, взбежав на пару ступенек вверх. - Триш, Антон! Берите свои отряды, срочно переправляйтесь на тот берег. В бой с орками не вступать, только разведать обстановку! Возьмите ракеты, обозначьте ими границу, до которой сможете пройти без соприкосновения с орками! И не тяните… Быстро, быстро!

Лука, Триш, Антон, вожаки лучших его отрядов, ссыпались с крыльца, бегом пробиваясь через толпу. Что уж тут объяснять, всем всё было понятно.

Пока площадь бурлила, пока формировались разведотряды, Оксана всё так же безразлично стояла у крыльца, ко всему безразличная. Из её людей, разве только та разбитная бабёнка, Марта проявляла признаки активности, шумно хлопотала вокруг хозяйки. Остальные пребывали в таком же пассивном состоянии. Жан же, памятуя о том, как важно сохранять добрые отношения с Рыжей, подошёл к ней, как только смог освободиться.

- Как ты спаслась? - участливо спросил он, присев подле неё на поручень. - Вас разве не тронули орки?

- Тронули, как же не тронули, - равнодушно ответила Оксана. - Мы бы тоже все мёртвые лежали, если бы не Ян.

- Ян?! - изумился Бабарыга. - А где он, кстати? Ты его там оставила?

Вот тут Оксану проняло. Она вскинула на Жана полный гнева взгляд. Лишь на миг полыхнуло настоящей Рыжей, и тут же она потухла.

- Ян мёртв, успокойся, - тихо сказала она. - Совсем мёртв. Он отбросил орков, а потом… они ушли. Совсем ушли. Он был ещё жив, когда мы смогли выйти. Я… я не успела. Он истёк кровью.

- Жаль, жаль… - протянул Бабарыга, вот теперь имея возможность проявить полностью все свои эмоции. И сочувствие, и скорбь по павшему товарищу, и тоску по былым временам, которые вряд ли уже вернутся.

- Тебе-то?! - это опять Марта встряла, которая всё крутилась вокруг госпожи, только что пылинки с неё не стряхивая. - Тебе жаль?!

- Мне - жаль, - абсолютно искренне, честно ответил Жан, глядя прямо в глаза Оксане. Отвечал он служанке, но смотрел в глаза госпоже. Он действительно сожалел о смерти Яна. Не столь уж и острым было их соперничество. Молодого траппера, только поднявшегося до высот Золотой дюжины и опытного вожака, в этой самой дюжине занимавшего самое высокое место. Впрочем… от той Золотой дюжины не осталось почти никого. Да и возродится ли она теперь. Иные времена, иные орки. Вряд ли возможно сейчас одинокому праму, да даже и группе прамов выйти на Тропу. Вряд ли возможно сейчас назвать выход на Тропу охотой. И вряд ли война с орками, с привлечением серьёзных сил и средств, может быть даже из Княжества, станет прибыльным делом. Другое дело, что вот именно сейчас, сей же миг, нет большой необходимости идти на Тропу. Товар, столь необходимый, в большом количестве находится в городе. Многие сотни орков пали за последние дни, и пусть лежалый товар будет стоить дешевле, его будет столько, что вряд ли можно было бы сравнимое количество привезти из самой крупной экспедиции. Сотни саженей орочьих шкур. Только выделкой занимайся. Именно поэтому, ещё даже не задумавшись над этим, Жан и послал своих самых близких, самых надёжных из новых вожаков.

Тряхнув головой, отгоняя таким образом думы, и близко не стоявшие к Яну и его смерти, Бабарыга ещё раз повторил, всё ещё глядя Рыжей в глаза:

- Мне - жаль, Оксана. Ян был славный парень и отличный траппер. Но такова жизнь. Утешься, город жив. Как ты говоришь, в том и Яна заслуга есть. И не одного его.

Его слушали внимательно, и Бабарыга возвысил голос. Он почти кричал:

- Трамп - великий город, место, которое невозможно уничтожить. Да, мы понесли огромные потери. Ценой многих тысяч жизней мы отстояли свою свободы. И орки… Орки убоялись нашей решимости сражаться до конца! Эти твари без души и мозгов - отступили, братья! И мы, общим трудом, единением нашим, победим их окончательно! Когда возродим наш Трамп.

Воодушевлённой яркой и красивой речью, народ кричал громко и радостно. Криком этим заглушая слишком острую и такую свежую боль потерь.

Кричали не все. Протолкавшись сквозь передние ряды, составленные в том числе из людей прайда самого Жана, к Оксане подошёл Вульф.

- Всё витийствуешь, - громко сказал он, с открытой ненавистью глядя на соперника. Синяки на его лице были почти уже незаметны.

Бабарыга не счёл нужным отвечать.

- Пойдём, Оксана! - сказал Вульф. - Пойдём… нечего нам здесь делать!

Оксана, словно пробуждаясь ото сна, вскинула на него изумлённый взгляд.

- Пойдём, - повторил ещё более настойчиво Вульф. - Моё предложение остаётся в силе, Оксана!

Марта тут же подскочила вплотную к хозяйке, принялась что-то быстро нашёптывать ей на ухо. Оксана возмущённо, с негодованием обернулась к ней, вроде бы даже собиралась ударить… А может и нет. Её возмущение внезапно прошло, плечи поникли, она взглянула уже на Вульфа. Совсем иначе взглянула.

Жан, ещё один актёр этого спектакля, не знающий ни роли своей, ни места на сцене, пребывал в сильнейшем недоумении, да и не собирался вдумываться в происходящее. Куда важнее было то, что прибежавший гонец сообщил ему втихую, что первый из отрядов, прайд Луки, успешно форсировал Главный канал, а вот люди Триша столкнулись с большим количеством водяных троллей и сейчас, выполняя приказ, активно их отстреливают. Без поддержки орков, не способные выбраться на набережную, тролли были обречены, что обещало прибыль ещё и здесь. Орков же и впрямь не встречалось пока. Совершенно.

Отвлекшись на новости, Жан забыл про Оксану. И не видел, как Рыжая вдруг сделала два неверных шага вперёд, и вложила свою руку в широкую ладонь Вульфа. Они вместе ушли с площади.

- Астра-12, я Омега-3, примите срочную шифрограмму…

- Омега-3, я Астра-12, к приёму готов… Вильгельм, что там у вас за суета?!

- Астра-12, не засоряйте эфир, вся информация - в шифрограмме!.. Александер, обрати внимание на орбитальные станции чужих.

- Омега-3, вас понял… Спасибо за подсказку, Вилли!

Дракон мучился столь долго, что его конвульсии стали чем-то привычным. Отмучился, бедняга. Теперь это было просто бездыханное тело, вытянувшееся во всю свою невеликую длину поперёк помещения. Рядом с ним Вилли уложил Накату, который провёл-таки свой последний бой. Если в нём и сохранялась искра жизни, то слишком глубоко. Вилли, как ни искал малейшие признаки, ничего не нашёл. И уже оплакал друга. Два этих тела венчали вершину отчаяния оставшегося одним гному. Ещё и корабль этот взбесившийся. Внезапно, как только дракон перестал биться в агонии, жёлтый цвет сменился тревожным красным, взвыло так, что Вилли струхнул. Хорошо хоть, не стал искать пятый угол, потому как внезапно стала закрываться, выезжая откуда-то из стены, дверь комнаты. Гном тогда успел, бросился к двери, упёрся в неё, плавно перекрывающую проём, не дал закрыться. Дверь, не сильно поддав ему промеж лопаток, заклинилась в среднем положении, оставив достаточно места, чтобы пройти боком. Не больше. Все остальные помещения, и те, что были открыты, и те, что раньше не допускали его проникновения внутрь, теперь были заперты от него, и над всеми дверьми тревожно горел красный огонь.

Помаявшись в коридоре, покричав, поплакав, Вилли вернулся в комнату. Тупо глядя в экран, сел на стул. На экране мерцала чернота. Так было уже больше часа, и вряд ли что-то изменится в будущем. Выхода нет. Сдохнуть здесь - вот славный итог его пути. Ну, хоть рядом с Накатой ляжет… Жаль, скорее всего, не узнать ему, чем всё закончилось в Трампе.

Конечно, Вилли не собирался сдаваться без боя. У него почти ничего не было с собой из хитрых гномовских смесей, но и пары унций пороха может хватить, чтобы вскрыть пару хитрых замочков, не предназначенных для защиты от грубого на них воздействия. Он попытается. Чуть позже. Он вернётся в Трамп и узнает, чем всё кончилось.

Пока же стоит хотя бы чуть перевести дух.

Вилли сам не заметил, как заснул, уложив голову прямо на клавиатуру.

- Омега-3, Омега-3, срочное сообщение!

- Что там у тебя, Астра-12?

- Вильгельм, тут такое… чужак на планете сначала "фонил", а сейчас молчит, как будто мёртвый. А тут ещё ваша информашка… Я готовлю десантный блок.

- Астра-12, действуй!

В ночь после победы, немногие уцелевшие горожане своими глазами видели как звёзды падают с неба. Сразу десять, а может и двенадцать их прочертили небо, имея местом падения горных хребет далеко на юге. Сие видение сразу было объявлено добрым предзнаменованием, но цена на билеты в ставший ненужным блиндер Родоульфа, идущий до Северного поста, взлетела втрое.

Семь месяцев спустя, ровно в положенный срок, в семье уважаемых столичных горожан Вульфа и Оксаны Фредрикссон, родился здоровый малыш. Девочка. Счастливые родители назвали её Яна.

3 мая - 25 августа 2010

С-Петербург