Последнее звено

Глава 7 ПОЗОР И СМЕРТЬ

Спустя несколько часов его вновь навестили. Торнан уже задремал, приложив гудящую голову к холодным камням стены.

Услышав лязг засова, Торнан поднял взгляд на дверь. Двое стражников, войдя в камеру, сунули чуть ли не в лицо ему факелы, чтобы ослепить привыкшего в полутьме узника.

–Выходи, обиженный Митрой, – сообщили старший из них. Сам великий инквизитор хочет видеть тебя.

Решив, что тотчас свертывать шеи ублюдкам неразумно, Торнан вышел в коридор, всем видом показывая, как он страдает и мучается от побоев, и дал связать себе руки. Снаружи его дожидались еще двое монахов и под смешанным конвоем инквизиторов и солдат он двинулся навстречу судьбе.

Шагов через десять он невольно замер, так что идущий сзади подтолкнул его древком протазана пониже спины.

А замер он потому, что из-за решетки двери на него смотрело изуродованное лицо, заросшее длинной грязной бородой.

Впрочем, нет –смотреть-то как раз обитатель камеры ни на кого не мог, ибо вместо глаз у него были затянутые шрамами от ожогов пустые впадины.

Человек метался за решетчатой дверью, тряс ее, вцепившись обожженными руками в прутья.

–Изыди, изыди Охриманово отродье!! –выкрикивал он. Отойдите от меня, бессы!! Эхо далеко разносилось по сводчатому коридору.

Они прошли еще одну камеру –открытую.

У дальней стены, напротив входа горел очаг. Справа у входа стояла бочка с водой, а слева за столом сидели монах в зелёной сутане и писарь в желтом одеянии. Кроме очага камеру освещали лучины в светцах грубой работы. В стену были вделаны кольца с цепями. А со сводчатого потолка свисал дубовый блок. На протянутой через блок верёвке висел с вывернутыми руками длинноволосый человек в рваной рубахе до колен. Ноги его были прикованы к полу цепью. Это была знакомая Торнану, одинаковая во всех мирах и временах дыба. Глаза человека были закрыты, он тяжело дышал. Воздух со свистом вырывался сквозь стиснутые зубы.

Два крепких мужика в кожаных штанах и бахилах хлопотали вокруг него. Один раздувал угли в жаровне, второй калил в очаге какие-то инструменты.

Они прошли и эту камеру, когда в спину Торнан ударил дикий вопль, заставивший его вздрогнуть. Кричала женщина.

–Как больно!.. Я невиновна… Светоносный свидетель!.. А-а-а! Помогите мне, я умоляю! Помогите! - Во имя Митры! Сжальтесь… Помогите!

–Вот ведь как стараются! –похвалил один из конвоиров. Вот присмолили еретичку! Всегда бы так...

Затем откуда- то навстречу им выбежал палач, тяжело дыша, гнусно и на редкость однообразно выражаясь, угрожая какому-то Жикареду разодрать задницу по самое горло, если тот еще подбросит ему такую работу. Зло стеганул кнутом по стене,и ушел обратно.

Но вот наконец его подвели к дверям, отворили их, прошли еще две двери, и остановились перед третьей. Стражники, приняв подобострастные позы, остановились и постучали.

Затем толкнули дверь, и ввели Торнана.

Глазам его предстало обширное длинное помещение.

Выглядело оно надо сказать, довольно необычно.

Слева от Торнана за полуотдернутой занавесью имелся альков с узкой кроватью и парой сундуков – видать, местный хозяин обитал так сказать, прямо на рабочем месте…

На стене, подобно оружию в доме воина, была развешана коллекция топоров, но не боевых, а исключительно используемых палачами. От небольших, коими представители этой древней профессии отсекают пальцы и кисти рук, до тяжелых, двадцатифунтовых «казнильных», даже в руках неумехи сносящих голову с одного удара, входя при этом в дубовую плаху на пол-ладони.

Тут же прямо у стены стоял хитрый пыточный станок, с зажимами и ремнями, позволявший зафиксировать тело допрашиваемого в любом положении

В противоположном конце залы переливался золотом углей огромный древний камин, и длинный дубовый стол. С одной стороны на нем стояла грязная посуда, с другой – свитки и письменные принадлежности.

Как сразу отметил Торнан, тут же на столе были разбросаны их вещи – взгляд тут же выделил его куртку и ятаган, и одну из грамот Мариссы с большой зеленой печатью.

А у стола красовалось основательно кресло в котором сидел высокий худой человек –видимо, тот самый великий инквизитор.

Его внешность вполне соответствовала профессии. Больше всего он походил на хищную птицу. Высокий, прямой, костлявый, гладко выбритый. На худом лице, помимо пронзительного взгляда черных глаз, выделялся большой горбатый нос, как бы заслонявший собой все остальное. Его тонкие губы кривились в саркастической усмешке, взгляд глубоко посаженных глаз словно бы прятался под кустистыми бровями.

Инквизитор с легким презрением смотрел на вошедших.

–Развяжите и убирайтесь, –бросил он.

–Будь сполнено, отец Саректа, –руки Торнана оказались свободны.

Они остались вдвоем.

Отец Саректа встав, подошел к капитану, внимательно посмотрел на него.

Лицо инквизитора было худым, туго обтянутым кожей, глаза — злыми, холодными. Как и полагалось инквизитору.

— Как твоё имя, человек?

— Торнан.

Приор кивнул, потер руки.

— Торнан? Так вот, Торнан, скажи мне: хочешь ли ты жить??

–Конечно…

–Ваша милость…

–Конечно, ваша милость…

–Тогда подойди к окну, будь любезен, и посмотри –что ты там видишь?

Торнан повиновался.

За на редкость прозрачным стеклом был виден один из внутренних двориков замка, где стояла неуместная тут на первый взгляд большая неровно сложенная печь с высокой трубой. Вокруг нее суетились закопченные типы.

Торнан невольно улыбнулся, но тут истопники вытащили из зева печи большой железный поддон, на котором цепями был привязан… Привязан… Привязано то, что было когда-то человеком.

Любой на месте Торнана похолодел при виде этого зрелища.

Торнан тоже не стал исключением.

–Так что ты видишь, Торнан? –голос инквизитора был мягок и вкрадчив.

–Печь… ваша милость, – ответил он, оборачиваясь. Губы его дрожали, без всякого притворства.

–И все? –инквизитор почти улыбался.

–Н-нет…

–Ваша милость….

–Никак нет, ваша милость, – сообщил Торнан.

–Вот именно, друг мой, вот именно! –инквизитор вновь улыбнулся. Эта штука именуется геенницей, потому что в ней горят великие грешники. У меня будет много вопросов к этой твоей послице, да и к фомору… — продолжил Саректа. — Я собираюсь отвезти их в Тарен, где их судьбу будут решать на Совете Приората. Возможно речь идет о заговоре служителей лжебогов и демонов против истинной веры. Вскорости нам предстоят великие дела во славу Митры, и нельзя упускать ничего, что могло бы им повредить. Тем более, – он самодовольно усмехнулся –накануне выборов Великого Инквизитория.

–Но вот что до тебя… Учитывая обстоятельства, я пришёл к выводу, что твоя вина здесь невелика, — жрец смотрел почти доброжелательно. Ты не колдун и не слуга лжебогов –ты наемник. К тому же ты и не логр – ты варвар, чужеземец, ты не знаешь да и не можешь знать истину. Высота Митры выше твоего понимания, и это не твоя вина, а беда… Ты пошел с этой девкой и колдуном, ради золота. Так что тебя можно было бы простить… при определенных условиях…

Инквизитор чуть подрагивающей рукой вытащил из мешочка на поясе катышек темной смолы, и торопливо прожевал, блестя глазами. Торнан не подал виду, тем более, кое-какие подозрения возникли у него уже давно. Всякие зелья, мутящие разум имели немалое хождение в Логрии, и в некоторых местах уже поговаривали, что их надо бы запретить к продаже.

–Но, может быть, –словно спохватился Саректа, –ты думаешь, что мне нравиться кого-то пытать, или дышать дымом от сожженных людей, пусть даже это злодеи и безбожники?

Совсем нет – я наоборот, люблю людей. И именно поэтому мой долг –быть беспощадным. Ибо мы, инквизиция, защищаем людей от колдунов, продавшихся Охриману, еретиков и безбожной мерзости, –гордо произнес Саректа.

Он прошелся взад-вперед, и вновь сменил тему беседы.

–Знаешь, что бывает с человеком, которого сунут в печь?? –инквизитор не переставал пожирать могучую фигуру Торнана взором. Хорошо, если геенница как следует прокалена, и тогда от боли грешник приходит в беспамятство почти сразу, хотя от их крика у палачей потом полдня звенит в ушах... Кстати, ты знаешь, как зовут этих палачей? Поварята, ха-ха! Но ты знаешь, иногда у нас не хватает дров, и тогда еретик медленно запекается... На прошлой неделе один прирезавший монаха солдат горел почти полчаса, прежде чем умолк.

Но сейчас речь не о них, и даже не о моем боге, а о тебе…

Знаешь, когда я увидел тебя первый раз, я понял одну вещь…

Он повернулся и глядя в глаза Торнану сообщил.

–Ты –тот кого я давно ищу. Ты –мой мужчина.

Капитан не сразу понял –что это значит. А когда понял: не испугался и даже не пришел в ярость.

Лишь почему-то усмехнулся про себя –печально и горько. В этом странствии

печи для поджаривания человечины, и любители неестественной любви почему-то буквально преследовали его. К чему бы это??

–И у тебя выбор –либо я, либо печь, – прояснил ситуацию инквизитор, словно услышав его мысли. Время это решить у тебя есть, и поверь, мне будет тяжело отдать приказ о твоей казни…

–Впрочем, я ведь могу не отправлять тебя сразу туда –как бы размышлял выродок в сутане. Ты воин, а значит – для тебя друзья дороже себя.

Например, можно сделать так – сначала тут, на твоих глаза, будут пытать твоего дружка! Этого жалкого колдунишку!

Потом сюда приволокут эту распутную девку, и будут бить ее палкой между ног, по тому месту которое ты так любишь! Потом…

–Я не спал с ней! –выпалил Торнан, не на шутку испугавшись за Мариссу. Проклятый выродок обуреваемый ревностью может вполне осуществить свою угрозу немедленно.

–Не лги! –взвыл монах. Не лги мне! –его блестящие буркала уставились казалось прямо в душу Торнана. Я могу видеть то, что другие хотят скрыть...

–Она вообще ненавидит мужчин, – сообщил Торнан. Ей нравится их убивать!

–Значит, эта баба –наложница твоего приятеля-шарлатана??

Торнан помотал головой.

–Его вера запрещает прикасаться колдунам к женщинам. Они даже детей делают осеменяя своих женщин добытым рукоблудием семенем!

–Противная естеству гадость! –высказался инквизитор.

Он некоторое время молчал, видать ожидая ответа Торнана, а потом вдруг порывисто подошел, стал прямо напротив него. Совсем близко – лишь руку протяни. Саректа это и сделал.

Он протянул узкую ладонь с длинными гибкими и убрал прядь волос от лица Торнана.

«Отец Дий – почему ты позволяешь твориться такому??!»

Потом притронулся пальцами к его губам, провел ими по щеке, по шее.

«Отец Дий – дай мне силы перенести это!!!»

Инквизитор что-то говорил, и его слова долетали до капитана откуда-то издалека:

– Не бойся... Тебе будет приятно... расслабься... тебе понравится... ...Ты ведь не знаешь, от чего отказываешься... Будь послушным мальчиком... - У тебя такие сильные руки. Я хочу, чтобы ты обнял меня...

–А я хочу сначала трахнуть твоего слугу, –вдруг сказал северянин. Одного или двух сразу.

И пусть сюда приведут моих друзей. Я хочу видеть, что они живы, и заодно –пусть уж они тоже увидят.

Торнан лихорадочно бросал слова, стараясь запутать инквизитора. С человеком находящимся в здравом и твердом уме, такое конечно бы не прошло, но перед ним был выродок и наркоман.

Все же мозги его помутились не до такой степени, как надеялся Торнан.

–Ты что-то задумал?? –впился в него взором Саректа, но руку убрал.

Может быть, ты думаешь бежать??

–Если хочешь, надень на меня кандалы! –торопливо сообщил ант.

–Кандалы? – с интересом повторил Саректа. Ты знаешь, эта мысль мне нравиться. Как-нибудь потом.

Торнан чуть было не вздохнул с облегчением, хотя кандалов не очень-то боялся.

Это только тупые стражники да разные штатские думают, что не придуманы еще боевые приемы в расчете на цепи и колодки. Еще как придуманы – и не один из тех, кто этого не знал, подох, успокоенный по голове колодкой или наручниками.

Инквизитор еще какое-то время на него смотрел своими затянутыми дурманной поволокой глазами, а потом сказал фразу, которую простодушный капитан так и не понял.

–Ты странный. Но ты мне нравишься. Пусть будет так, как ты хочешь.

И улыбаясь сжевал новую порцию наркотической смолы.

Он повернулся спиной к капитану, и еле заметно пошатываясь, прошел к двери.

Торнан проводил его движением зрачков – один прыжок и одно мимолетное движение –и худой костлявый инквизитор упадет на пол со свернутой шеей…

Открыв дверь Саректа что-то сказал вполголоса, и через пять минут в покои вошли двое приближенных слуг инквизитора – те самые, что привели его сюда.

С собой они приволокли Мариссу и Чикко.

Девушка вся в синяках, с подбитым глазом, в рваной рубахе и без сапог. Шаман выглядел куда лучше – видать, почти не сопротивлялся при поимке, скорее всего и не успел ничего сделать – не боец ведь.

Молча слуги- любовники привязали ничего, похоже, не понимающих спутников капитана к скамье – за те самые веревки, что были наброшены им на шеи: бедолагам оставалось только смирно сидеть и смотреть.

Торнан заставил себя не думать ни о мучительной боли, застывшей в глазах амазонки, ни о страхе, который прямо-таки излучала щуплая фигурка фомора.

Он думал о своих противниках в неизбежной схватке.

Вопреки надеждам капитана, любовники инквизитора были мужчинами вполне взрослыми и крепкими, хотя извращенцы вроде как должен предпочитать женственных мальчиков.

Ну да ничего –и не таких обламывали.

Саректа о чем-то – хотя известно о чем –пошептался с приближенными.

Ну Торнан… друг Торнан – поправился он с показавшейся капитану такой омерзительной улыбкой. Ты хотел – так приступай…

«Дий-Вседержитель – ну помоги в последний раз!!! Пусть надоел я тебе, наверное—так забери меня с этого света, но даруй победу над ублюдками, над тобой насмехающимися!!».

Сделав вид что задумался, Торнан ткнул пальцем в одного из слуг – самого здорового из двух, лет чуть за двадцать, с литыми плечами и сплющенным давним ударом носом.

–Ты! Стань к стене, повернись и немножечко нагнись. Тот, с гримаской сладостного ожидания (а чтоб тебя!) повиновался.

И Торнан вразвалочку и не торопясь направился к нему. Путь его лежал по стечению обстоятельств мимо светильника – воткнутого в дубовое корытце с водой железного кованного копья, с четырьмя расщепленными зубьями, в которых торчали огарки лучин.

Вот он прошел мимо него, даже не повернувшись в ту сторону, вот миновал, подойдя почти вплотную к замершему в недвусмысленной позе монаху.

Зачем-то оглянулся.

Второй смотрел на него с ненавистью, и одновременно – пожалуй что с вожделением. «Ну и крысятник!!» –подумал ант.

А жрец, уже сполна ощутивший действие конопляной смолки, запустил руку под сутану, делая недвусмысленные движения. Торнана потянуло блевать.

–Подними балахон, дружок, – распорядился капитан, отвернувшись – длинный больно. Тот повиновался, подбирая полы желтой инквизиторской хламиды.

Торнан, крякнул, дергая пояс, а потом аккуратно ударил слугу инквизитора ребром ладони ниже левого уха.

Рванулся обратно, обеими руками выворачивая витой железный стержень из дубовой подставки – боль в напряженных мышцах и сухожилиях, сменяющаяся радостным облегчением и ощущением металла в руках – у него есть оружие!

Краем глаза он ловит замершего как ледяной столб Саректу, друзей, у которых синхронно отваливаются челюсти – но нет времени ни на инквизитора ни на освобождение Мариссы и мага – нужно разделаться со вторым слугой.

Увы! Тот не кидается на Торнанаё и не пытается прорваться к двери, и даже не бросается к столу, где лежит, заманчиво блестя его ятаган.

Он бросается к окну, видать желая вышибить его и предупредить о случившемся стражу.

Чувствуя уже, понимая, что не успевает –на миг, на полмига, но НЕ УСПЕВАЕТ, ант откинулся назад, и метнул в широкую спину крученный светец.

Заостренное навершие ударило слугу между лопаток, когда тому оставалось всего два шага до окна, и тот по инерции полетел вперед.

«ЭХ!!!» –только и успел обреченно подумать Торнан, когда слуга ударился лбом со всего маху – прямо в дубовый переплет, и медленно сполз по стене.

Видимо, у него был перешиблен хребет.

И успев подумать, что бог его народа видать все же благоволит к своему отдаленному потомку, Торнан развернулся к уже открывшему рот для крика отцу Саректе, и опустил кулак на его темя.

Дальнейшее было совсем просто – схватить первый попавшийся нож, оказавшийся на редкость тупым, перепилить ремни на товарищах, по-прежнему не способных выразить свои чувства в словах.

Потом этим же ножом наскоро приколоть заворочавшегося бугая в желтой хламиде, и убедится, что второй надежно мертв.

Оттащить бесчувственного Саректу к его хитроумному станку и надежно привязать там, не забыв заткнуть рот.

И лишь затем сунув нож в руку почти пришедшей в себя амазонке, Торнан начал перебирать их барахло сложенное на рабочем столе у инквизитора.

Перед этим еще подумав, что нужно попробовать вытащить Лиэнн отсюда, если это, разумеется, окажется возможным.

И через минуту он ощутил настоящий, неподдельный ужас, какого давно не испытывал.

Еще раз перебрал вещи, заглянул в ящики.

Его не было. НЕ БЫЛО!!!

Священный жезл отсутствовал.

Он еще раз пересмотрел сложенное барахло. Куртка, ятаган, карты, одна из посольских грамот Мариссы, мешочек с деньгами, ее лунный амулет, драгоценности…

Жезла нет как нет.

О, Шэтт!!! И все боги!! И все собачье дерьмо мира!!! Неужели драгоценная реликвия пропала? И все было зря???

Совладав с собой Торнан повернулся к связанному Саректе, вытаскивая изо рта кляп.

Пара крепких оплеух привела того в чувство.

–Значит так, –сообщил капитан, позволив себе несколько секунд наслаждаться выражением лица монаха, сполна осознавшего: что с ним случилось. –Не буду долго трепаться и грозить попусту – у меня к тебе ровно два вопроса. Первый – где жезл Тиамат? Bторой – где девчонка?

–Какой жезл?? Какая девчонка?? Ты рехнулся язычник – никакой девки кроме вот этой дряни с тобой не было… Или была?? Ну так ищи ее сам, если сумеешь уйти, –Саректа попробовал улыбнуться.

–Повторяю, если ты не понял – где жезл? Отдай его, и умрешь без мучений. Ты ведь сам все знаешь –как умирают от пыток.

–Не знаю я никакого жезла, мерзкий дикарь!

Марисса, не совладав с собой, подскочила вплотную и ударила инквизитора со всего маха коленом по яйцам.

Тот с полминуты корчился, хватая ртом воздух.

Ант подумал, что в чем в чем, а в допросах у воительницы навыка нет никакого: язык и мужские причиндалы – последнее, чем должен заниматься палач.

–Грязные скоты! Рога вырастут, ослиные уши и свиные хвосты, гноем изойдете, и будете скакать на четырех костях, яко твари Охримановы! – было первое что сказал отошедший от болевого шока инквизитор.

–Ладно, о тварях Охримановых мы поговорим потом, – как ни в чем не бывало ухмыльнулся Торнан, раздувая в камине угли, и при этом помешивая их снятыми со стены клещами. – А пока скажи: где жезл Тиамат.

–Не знаю я никакого жезла…

–Торн, дай мне щипцы! – протянула руку Марисса, только что не лопаясь от ярости.

–Не спеши, –отвел ее ладонь капитан. Тут уж извини, но я получше в таких делах понимаю.

–Друг жрец, –Торнан старался придать голосу как можно более небрежный и вместе с тем веселый тон (именно такой страшнее всего действует на беспомощные жертвы на допросах). Я не большой знаток пыток, но поверь: кое-что умею. И разговаривать мне приходилось с норглингами: а они покрепче тебя будут. Так что думай сам –что я могу с тобой сделать… Где жезл и девка?

–Нет никакого жезла и никакой девки! – упрямо повторил Саректа.

–Спрашиваю в последний раз!..

–Торн, он кажется не врет! – успокоившаяся уже Марисса протягивала какой-то пергамент, найденный ей на столе.

Он тут писал про нас донесение…

Вот – «Задержано трое, из них одна женщина, именующаяся себя посланницей храма лжебогини Тиамат… Тьфу! При них обнаружены грамоты и письма, и я полагаю, что надлежит их допросить не мне одному, а нескольким из облеченных правом...»

–Понимаешь??

Чего уж тут не понимать – жезл видимо остался там, в развалинах храма вместе с Лиэнн. Если только эти уроды не выбросили его, не придав старой реликвии значения.

–Ладно, нужно уходить.

–Торн, тут еще остались мои клинки!

–Они в оружейной, распутная поганка, –прошипел обер-инквизитор. Можешь сходить туда и забрать их…

Торнан посмотрел на камин, где в углях рдела кочерга.

Затем, не забыв запихать кляп обратно в рот, перевернул пленника ничком, благословив изобретателей станка, завернул сутану, обмотав ее подолом голову и распорол серые штаны аккурат на заднице.

Взял кочергу и клещи, предварительно одев валяющуюся тут же рукавицу.

–Эй, ты меня слышишь? Инквизитор промычал что-то в ответ.

Так вот – щипцами он раздвинул бледные вялые ягодицы Саректы, –ты выродок и ублюдок, но ты еще и мужеложец… Если бы ты не лез ко мне, я бы просто свернул тебе шею. Но раз ты так, то… –Торнан сделал паузу.

…То пусть и смерть твоя придет через жопу!

И стремительным движением вогнал кочергу в прямую кишку митраиста.

...Покончив с Саректой, Торнан, не обращая внимание на потрясенные взгляды друзей, заглянул еще раз в стол покойного. Он был почти пуст. Пара деревянных фаллосов, при виде коих Торнан брезгливо поморщился, раскладная наваха, давно не точенная, какие-то свитки. И пригоршня серебряных и медных кулонов с тремя языками пламени –знаков инквизиторского ордена. Все-таки то что было нужно им, местный жрец хранил у себя.

Внезапно зазвонил дверной колокольчик.

Все трое замерли на месте.

Совершенно непонятно было –что делать? Бежать ли прочь, не разбирая дорогу, затаиться, не отзываясь, или хотя бы спросить –кто там?

Торнан принял решение.

Схватив большую медную бляху, он нацепил ее на шею, схватил какой-то свиток, и вооружился клещами.

А потом подойдя к двери, грубо осведомился—кто там?

–Это брат Морк, с ведомостями на подпись к приору.

Обернувшись, Торнан показал спутникам один палец –мол, только один. Марисса кровожадно ухмыльнулась.

–Отец Саректа занят, никого не принимает, –сообщил Торнан.

–Я все же хочу с ним побеседовать, –настоял служитель. Вряд ли он что-то заподозрил – скорее просто считал свое дело слишком важным.

–Хорошо, проходь, уважаемый, – Торнан сбросил дверной крючок.

«Ты сам этого хотел, урод», – подумал капитан, опуская тело худого монаха с переломанной шеей на пол, и вновь запирая дверь.

Фомор, не дожидаясь команды, уже переодевался в сутану одного из слуг.

Они опять торопливо принялись осматривать кабинет.

–Так, –сообщил Торнан две минуты спустя. Боги определенно за нас. Кабинет местного обер-инквизитора имел две двери – обычную, через которую его ввели сюда, и выходившую на черную лестницу, и запирающуюся изнутри на простой засов.

Тут же, в предбаннике кабинета стояли прислоненные к стене волокуши, полозья которых еще блестели от сала.

Дальнейшее произошло быстро как только можно.

Торнан, сунув за пояс несколько инструментов из коллекции Саректы, завершил экипировку большим острым топором, став окончательно похожим на заплечных дел мастера, каким ему и положено быть. Потом сорвал с пальца мертвого инквизитора перстень с рубином.

Они бросили вторую сутану на доски, затем сверху легла куртка Торнана и ятаган –чтобы в случае чего схватить сразу. Затем, вымазав Мариссу в крови, добытой из канцеляриста, и обильно окропив кровью же ее лохмотья, они уложили девушку на волокушу, набросили сверху рогожу, и вытащили в коридор. Осталось лишь задвинуть засов с помощью шелковой нити, сложенной вдвое, и наброшенной на рукоять щеколды. Пусть теперь гадают –чем там ихний приор занимается...

Теперь осталось лишь выбраться наружу, запудрить мозги страже, и они будут спасены.

Вот стащили волокушу с лестницы, пройдя узким коридорчиком, вот двинулись по освещенному факелами проходу, почти безлюдному.