Последнее дело императрицы

Глава 7. Мечом и правдой

Ветер продувал до костей. Только вечером Эйрин проснулась с тяжёлой головой, словно череп набили ватой, с горечью во рту, наткнулась взглядом на встревоженного Силина и не сказала ему ни слова. В измятом платье, набросив на плечи старый плащ, в котором пару дней назад пришла в замок, она вышла в галерею.

В темном небе рождался снег и покрывал холодными поцелуями её подставленные ладони. Эйрин сразу же замёрзла — до дрожи, которая рождалась в глубине груди и заставляла вздрагивать, как боль. Она сама не знала, зачем пошла бродить по саду, пробуя на вкус первый снег. У него был солёный привкус, как у крови.

- Где лорд консул? — спросила она у первого попавшегося патруля.

Ей ответили, что, должно быть, в кабинете, он всегда там бывает по вечерам.

Эйрин зашагала вверх по лестнице, потом побежала, едва не путаясь в подоле платья. В нужной галерее давно утихли искры в настенных панелях, а шары белого пламени парили высоко под потолком, оставляя в углах и за колоннами полумрак. Портал в приёмную открылся сразу, и Эйрин мышью шмыгнула к кабинету.

- Откройте! — Она забарабанила кулаком по двери. — Открывайте же. Ночь ещё не наступила.

Петли скрипнули. Теро стоял в шаге от порога, держа наизготовку меч. Бледный — или это игра света? — но когда он увидел Эйрин, остриё меча опустилось к полу. Она шагнула вперёд, захлопнула дверь и подпёрла её спиной.

- Я должна сказать. Она существует.

Эйрин закрыла глаза и нервно сглотнула, уже предчувствуя гневную тираду, удивлённые вопросы и скептический взгляд — как самое последнее оружие. Но Теро молча смотрел на неё. Молча, и в совершенной тишине по его виску потекла капелька пота.

- Я чувствую, — сказала Эйрин. Оправдалась, хоть её никто и не обвинял во лжи. Дышать стало сложно, словно на грудь уложили могильный камень. — Она сердится. Очень.

Теро отступил назад и опустился в кресло в самом углу комнаты. Он забился в полумрак, словно его не смогли бы найти там.

- Знаю.

- Знаете? — Она метнулась к столу и нависла над ним, как полководец над картой, а на столе по-прежнему лежал только лист бумаги, исчерченный Маартеном. — И что теперь? Что вы собираетесь делать? Нужно принимать меры. Я не хочу умирать.

- Что? — прыгали по его лицу блики света или Теро и вправду болезненно скривился. — Нечего тут делать.

- Мне страшно, — прошептала Эйрин, поймав его взгляд. Страх выкарабкался из глубины души, на тонких паучьих лапках подполз к горлу и впился в нежное тело.

Эта ночь была особенной: на столе лорда консула не нашлось ни бутылки вина, ни полупустого бокала. Он был трезв, как стёклышко, и его взгляд затуманивали разве что сомнения.

- Уходи отсюда, пока не поздно, девочка, — тихо проговорил Теро. — Забирай своего жениха и беги из Альмарейна. Не знаю, чем ты собиралась нам помочь, но у тебя ничего не выходит.

Задыхаясь, она отпрянула. Бежать? Она, коронованная императрица Манталата, она, последняя наследница своего рода, побежит, трусливо спрячется?

- Нет. — Сердце Эйрин бешено трепыхнулось. — Я знаю, что делать, лорд консул. Моя мать каждый год собирала Совет магов, чтобы окружить западное крыло защитными заклинаниями. Я сейчас же сделаю это. Вставайте. Мне нужна ваша помощь. Я понятия не имею, кто из сильных магов остался в столице.

Эйрин говорила на едином дыхании, больше всего боясь, что воздух в груди кончится, и она не успеет произнести последнюю фразу. Когда договорила, всё сразу стало легко. Всё стало объяснимо — просто магия слишком истончилась за два года, отсюда и тревога, отсюда и страх. Но она же прожила в замке всё детство, она знала, как нужно.

Эйрин запрокинула голову и от облегчения тихо рассмеялась.

- Ну! Вставайте, лорд. Мы дадим ей бой!

…Шестиугольная зала была ярко освещена белым пламенем. Колонны, разукрашенные ало-зелёной мозаикой, уходили вверх и терялись в бесконечных сводах. Эйрин стояла в центре залы, Теро с мечом, спрятанным в ножны, — по её правую руку. Гости, по приказу императрицы, явились в замок незамедлительно.

Она смотрела на каждого и размышляла, что он делал, пока не получил от неё вызов. Ужинал? Нежился в чьих-то объятиях?

- Моё почтение, ваше величество. — Новый лорд Хаоса склонился перед ней в церемониальном поклоне. Мантия цвета запёкшейся крови ниспадала с его плеч красивыми складками.

- Лорд Олриск, новый глава касты хаоса, по вашему приказу, — отчитался секретарь, сверяясь со списком приглашённых. Эйрин обернулась и окинула его взглядом: тот ли это маг, что служил её матери? Она не могла вспомнить.

- Благодарю, что пришли, лорд, — сдержанно кивнула магу хаоса Эйрин. Из случайно услышанных слов она уже знала, что Олриск приходится троюродным племянником убитому Сайорану, но выглядел он гораздо старше своего мёртвого дяди.

Чёрные с серебристой проседью пряди были коротко острижены, а ледяной взгляд придирчиво изучал юную императрицу. Он склонился ещё раз, слишком уж дотошно исполняя церемониал, и прошёл вглубь залы, придерживая эфес короткого меча, что висел на поясе.

- Леди Аливера, — прозвучал голос секретаря, и Эйрин обернулась. — Глава касты целителей.

Перед ней стояла немолодая женщина с удивительно живыми глазами. За несколько мгновений, что они приветствовали друг друга, Эйрин ощутила себя почти раздетой. Теро кривил губы в улыбке, мало походящей на дружественную. Он сам не так давно сказал Эйрин, что Аливера никакого отношения не имеет к знати.

Она просто оказалась единственной и довольно сильной целительницей в столице, которую им удалось найти. Поэтому и в церемониях она разбиралась весьма плохо. Слуги уговорили её надеть мантию только перед входом в шестиугольную залу.

Проводив взглядом целительницу, которая едва ли не с открытым ртом рассматривала убранство замка, Эйрин обратилась к следующему магу.

- Лорд Свеин, мы с вами уже знакомы.

Молодой глава касты, представший перед ней, был сыном Эрвина. Он натужно улыбнулся, но хмурые складки на лбу не разгладились ни на секунду.

- Благодарю, что откликнулись на мой зов.

Он молча поклонился и поспешил прочь, словно взгляд императрицы обжигал его и причинял невыносимую боль.

- Есть хоть кто-то из прежнего Совета? — вполголоса поинтересовалась Эйрин у секретаря. В душу к ней уже начало закрадываться беспокойство. Ведь подробностей ритуала она никогда не знала, как его проводить, если все только и будут делать, что с открытым ртом рассматривать мозаику на колоннах?

- Мы вызвали лорда Аграэля, главу касты демонологов, если вы помните.

Эйрин удостоила секретаря возмущённым взглядом: ей показалось, что в этом покорнейшем голосе скользнула холодная змея насмешки. Тот сгорбился ещё больше.

- Он обещал прийти. О, а вот и лорд Хэкон. Новый глава касты воинов.

- Моё почтение, ваше величество. — Мужчина, внезапно оказавшийся перед ней, по-военному щёлкнул каблуками. Алая мантия колыхнулась в воздухе — поклон вышел явно слишком уж глубоким.

Эйрин мысленно возвела глаза к потолку. Кого-кого, а военных в столице после переворота оказалось достаточно.

- Приветствую вас, лорд. Благодарю, что откликнулись на мой зов. — Кажется, у неё вот-вот появится кровоточащая мозоль на языке.

Больше никаких любезностей не получилось: в залу, едва не попав на мечи охраны, ворвался маг в чёрно-рыжей мантии с меховой оторочкой. От его сапог оставались влажные следы, и под сводами залы гудело эхо от ударов каблуков.

- Императрица Орлана вызывает меня. Я пришёл. Что творится тут? — произнёс он зычно, с чуть заметным акцентом, заставив всех собравшихся разом обернуться к нему.

- Лорд Аграэль, — тихо проговорил секретарь у Эйрин над ухом. — Давно не был в столице.

Взгляд демонолога замер на Эйрин, и она сочла нужным объясниться.

- Вчера состоялась моя коронация.

Он шагнул ближе, и Эйрин показалось — из его рта вырвалось облачко пара, как от холода.

- Императрица Орлана, — недовольно нахмурившись, повторил он.

- Трагически погибла два года назад, — оборвал начавшееся замешательство Теро. — Прошу вас, лорд.

Он не удостоил консула даже беглым взглядом и сузил глаза, рассматривая Эйрин. Она попробовала благожелательно улыбнуться, но не успела: он уже развернулся и зашагал к новому Совету. Мех на мантии топорщился, как у разозлённого зверя.

- Это все? — вполголоса спросила Эйрин у секретаря.

- Да, кажется, — его голос захрипел так, что пришлось прокашляться, — да.

Эйрин обернулась к собравшимся.

- Лорды и леди, я рада приветствовать вас на первом собрании нового Совета магов. — Голос её, усиленный эхом сводов, стал сильнее и глубже. Эйрин выдержала паузу: не ради театральности, просто ей нужно было собраться с мыслями. Говорить о том, какая выпала каждому из них честь — отозваться на просьбу императрицы, — не хотелось. Ей было тошно. — Но сегодня я собрала вас не просто так. У нас есть важное дело.

Нахмурился Олриск — лорд хаоса стоял ближе всего к ней.

- Два года защита замка не укреплялась, и теперь нам необходимо сделать это, — закончила она вовсе не так красиво, как планировала и придумывала, пока Теро и секретарь искали новых магов для Совета.

- Лорд Аграэль. — Она подняла взгляд на демонолога. Тот смотрел мимо. — Вы здесь единственный, кто ранее участвовал в подобных ритуалах. Я надеюсь на вас.

Единственным, чем он выразил своё согласие, был резкий кивок, да и то Эйрин сомневалась, что ей не привиделось.

- Но позвольте, — взмахнул рукой Олриск и быстро оглядел залу, — насколько я знаю, для проведения ритуала нужен хотя бы ещё один верховный маг.

Эйрин грустно улыбнулась ему в глаза. Год назад она гордилась бы этим, а теперь даже губы не складывались произнести:

- Я — верховный маг времени.

…За окнами стремительно темнело, и даже несмотря на десятки огненных шаров, заливающих залу белым светом, и на охрану с оружием наизготовку, Эйрин всё равно становилось не по себе. Горела спина — место между лопатками — как будто туда уставились мёртвые немигающие глаза. Она стояла в своём углу шестиугольной залы, как того и требовал ритуал.

Каждый маг занял отведённое ему место и шептал, шептал так, что пересыхали губы, единственное заклинание. Шесть строчек — по кругу. По кругу. Эйрин так боялась забыть эти шесть строчек на древнем языке, что готова была отдать демонам на откуп даже собственное имя. Они читали заклинание, и шёпот иногда складывался в жуткую песню ветра.

Столб прозрачного света, что вращался в центре залы, там, где мраморные плиты принимали алый цвет, становился всё ощутимее, всё реальнее. Эйрин прикрывала глаза — они заслезились от напряжения. Вот ещё немного, и потекла бы с ресниц краска, уродуя лицо юной императрицы чёрными разводами.

Одинокий луч отделился от столба пламени и устремился к ней, пополз по мраморному полу, как побег лесной земляники. Эйрин почти не дышала, когда он коснулся кончиков её туфель и поднялся выше, лёг в протянутые ладони.

Ладоням стало тепло, как от солнечного света. Осторожно, держа руки лодочкой, она зашагала вдоль стены, продолжая повторять заклинание. Снова и снова. Проклятые шесть строчек.

Ноги наливались тяжестью, Эйрин боялась, что не выдержит тяжести магии и рухнет на пол, оборвав ритуал самым позорным образом. Но тянулась по левую руку стена, она шла, искрились алые и зелёные кусочки мозаики на колоннах.

Судорожно выдохнув, Эйрин вложила луч в ладони Олриска и заняла его место, устало прижимаясь спиной к холодной стене. Она всё так же шептала заклинание, слушая его шаги — мерные удары по полу, и прикрывала глаза: от яркого света или от усталости слёзы катились по щекам, совсем не починяясь её воле.

Тихо-тихо было вокруг, только шуршал ветер-заклинание. Только слышались мерные шаги. Кажется, теперь шла Аливера. Глаза Эйрин как будто засыпал песок, но она боялась их потереть — боялась сбиться и сделать ошибку в заклинании. Она так и стояла, прижавшись спиной к стене, откинув голову чуть назад, и шептала, не прекращая.

Время стекало медленно, белым пламенем по стенам и по полу. Теплом по закрытым векам и щекам. По ноющей от напряжения спине. Губы шелестели, как сухие листья. Эйрин мечтала о том, что напьётся воды, как только выйдет из шестиугольной залы. Были мгновения, когда ей казалось — она не сможет произнести больше ни слова, но в следующее мгновение снова шептала.

- Всё, — словно перекати-поле прокатилось по зале.

Замерли справа от неё шаги — последний маг пришёл в точку назначения. Эйрин открыла глаза: рядом с ней стоял лорд Хэкон и в сложенных лодочкой ладонях протягивал ей горстку света. Эйрин приняла белый луч из его рук, и в то же мгновение столб посреди залы брызнул светом во все стороны, взорвался, и Эйрин показалось, что она ослепла.

Но зрение вернулось, и она увидела всю ту же ярко освещённую белым пламенем залу и членов нового Совета, каждый из которых на слегка неверных ногах подходил к центру залы, выложенному алым мрамором. Столба белого пламени там больше не было.

Эйрин зашагала с ним так быстро, как могла, стараясь не держаться за колонны, мимо которых проходила. Маги разговаривали — каждый вполголоса, словно от страха, что эхо снова разнесёт их слова под сводами.

- Ваше величество, по всему выходит, что ритуал успешно завершён. — Лорд хаоса выразительно поднял седые брови.

Целительница, замершая рядом с ним, смотрела на Эйрин хмуро, насуплено. Императрица кивнула.

- Хорошо. А сейчас, думаю, нам всем нужно отдохнуть.

На церемонии не оставалось сил. Едва проводив всех, Эйрин отправилась в кабинет, где её ждал Теро, и с наслаждением растянулась в кресле. Может быть, ей и показалось, но лицо лорда консула просветлело, и он не схватился за меч, когда в приёмной послышались тяжёлые шаги.

Дверь открылась. Освещённый белым пламенем, на пороге стоял генерал Маартен, заспанный и хмурый, но, как всегда, в полной боевой готовности.

- Хотел бы я знать, что вы здесь устроили!

- Потише, — насмешливо оборвала его Эйрин. — Мы тут разгоняем тучи над империей. Каждый должен заниматься своим делом, понимаете, лорд?

Он припомнил сквозь зубы пару демонов и подошёл ко столу, на котором все ещё валялись разбросанные бумаги секретаря. Здесь они выбирали, кого призвать в Совет.

- Хочу услышать всё, от начала до конца, — заявил Маартен, склонившись над бумагами. Огненный шар повис над его головой, пророс тонкими ломкими лучами во все стороны.

Эйрин устало вздохнула.

- Можно сделать это завтра?

- Нет, — рыкнул генерал. — Я хочу слышать.

Она прикрыла глаза, слушая, как Теро откапывает в бумажных завалах списки призванных, как он сбивается, неумело объясняя смысл ритуала. Из-под ресниц Эйрин видела, что Маартен не изменил даже позы, вслушиваясь в каждое слово лорда консула. Ей захотелось встрять в разговор, просто так. Ей было легко и весело.

- Послушайте, ну там нет ничего сложного. Загорается свет. Я передаю его магу хаоса, маг хаоса — целителю, так далее… потом самый последний — кто там выходит последним? — возвращает свет мне. Так мы замыкаем шестиугольник, то есть замыкаем магическую защиту замка. Поминаете или объяснить попроще?

Эйрин в очередной раз приоткрыла глаза: теперь генерал стоял прямо перед ней и смотрел, не отрываясь.

- Попроще, — выдал он глухо. — И ещё раз. Я не уловил.

- Ох. — Эйрин прижала руку ко лбу. — Ладно. Смотрите ещё раз.

Она потянулась к столу и с трудом обнаружила там чистый лист бумаги. Солнечное перо лежало у самого края. Эйрин подхватила его и начертила правильный шестиугольник.

- Здесь, — она ткнула в одну из его вершин, — я беру луч света и несу его лорду Олриску. Так, кажется, его зовут?

Она вопросительно глянула на Маартена, но он даже не поморщился. Чихать он хотел на то, как звали лорда хаоса.

- Всё равно. Дальше он берёт луч и несёт его леди Аливере. Пока что ясно? Она передаёт луч магу природы. Этому… Свеину. Свеин — Аграэлю. А тот уже Хэкону, из касты войны. А Хэкон несёт луч снова мне. Каково? Сложная схема, не правда ли? — Она засмеялась.

- Неправда, — выдохнул генерал и вырвал из её рук уже чуть измятый лист бумаги. Поднял его повыше, словно пытался рассмотреть водяной знак и нахмурился ещё сильнее.

- Да, — произнёс он наконец, и Теро с Эйрин недоумённо переглянулись.

- Что? — первой не выдержала она. — Да что там, что?

Маартен облизнул губы и пожевал ими, испытывая терпение императрицы.

- Посчитайте, — глухо выдал он, — чтобы провести этот ритуал в шестиугольной зале, вам потребовалось бы семь магов. Семь. А вас было всего шестеро.

То, что осознала вдруг Эйрин, пригвоздило её к креслу.

- С вами был ещё один, — произнёс генерал то, что мгновение назад метнулось в сознании Эйрин. Не математическими подсчётами — расплывчатым ощущением. Кто-то седьмой был с ними рядом.

Ощущения могли обманывать Этель, но ей казалось, что идут они уже очень долго. Тепло от чая в животе давно растаяло, поглощённое холодной темнотой каменного туннеля. Идрис разрешил взять с собой только один шар белого пламени, да и тот парил перед ним, а Этель шла сзади, до смерти боясь растеряться и упустить их из виду — Идриса и огненный шар.

Порой он так резко сворачивал, что Этель оставалась одна в кромешной темноте и ускоряла шаг, натыкалась в темноте на стены.

- Идрис, — позвала она наконец, окончательно запыхавшись. — Ты не мог бы идти помедленнее?

Тот оглянулся через плечо, но шаг всё-таки замедлил.

- Устала? Раньше ты за мной по императорскому саду только так бегала. Когда выгнать пыталась. — Смех, застрявший между холодными каменным стенами, показался наигранным.

Этель попробовала улыбнуться в ответ. Но предательский страх подкрался к коленкам, и пришлось опереться на стену. Ей приходилось верить Идрису, потому что дороги обратно уже не было. Этель так же хорошо знала, что будь у неё хоть маленький шанс обойтись без его помощи, она бы вцепилась в этот шанс зубами.

- Да, Орден напичкал меня какой-то гадостью, чтобы не сбежала. — Как будто со стороны она слышала собственный голос — жалобное попискивание полевой мыши, проткнутой вилами.

- Ну, это на него похоже.

"Выведет или не выведет?" — Вот что действительно волновало Этель сейчас и сто вздохов назад. Она не верила в чудесное преображение Идриса — того мага времени, которого она изгнала из столицы за его преступления, — но ведь мог он и вправду решиться на доброе дело. Хотя бы в честь старой влюблённости.

- Как там, на поверхности? — произнёс Идрис абсолютно безразличным тоном, снова уводя её в одно из ответвлений коридора.

В свете белого пламени Этель различила ещё три чёрных провала в стенах — видимо, там были ещё разветвления, и на мгновение ей стало совсем жутко. Она сама не выберется отсюда. Никогда-никогда. Останется разве что молиться Вселенскому Разуму, но вряд ли он её услышит. Так глубоко под землёй — так далеко до неба.

- Не поверишь, но довольно отвратительно, — усмехнулась она, с трудом давя в себе страх. — Гражданская война и все её прелести… Мародёрство. Ещё девочек кто-то взялся убивать.

Она отвернулась. Говорить об Эйрин с Идрисом не хотелось — само вырвалось, это была одна из мыслей, которые Этель прокручивала снова и снова, до сумасшествия, но ответа так и не находила.

Из-под капюшона Идриса блеснула улыбка, и прядь бледных, как подземные грибы, волос затрепетала от сквозняка. Откуда в подземелье ветер? Этель ощутила громадное облегчение: ей даже почудился запах пыльного неба над Морейном. Скоро выход?

- Зачем же тогда тебе на поверхность?

Но Идрис всё шёл вперёд, а просвета — или хотя бы начала подъёма — так и не наблюдалось.

Волосы у Идриса раньше были жемчужного цвета и переливались на солнце, а он вплетал в них золотистые цепочки, которые звенели от прикосновений ветра. Теперь его пряди выцвели и стали просто седыми.

- У меня там дочь, — запоздало откликнулась Этель, понимая, что запах сырости стал только сильнее, и ветра она больше не чувствует.

- Эйрин, — то ли прошептал Идрис, то ли Этель почудилось в шорохе мелких камешков под ногами. — Да, я помню.

Она решила помолчать, потому что вдруг снова испугалась — голос Идриса хрипел и бился на самых низких нотах. Идрис снова ускорял шаг, как будто, полностью увлечённый своими мыслями, забыл об Этель. А она его не окликала.

Каменные стены потонули в темноте — кажется, коридор стал шире, вот только Этель это ни капли не успокоило. Под ногами изредка хлюпала вода.

- И что? Она жива? — снова подал голос Идрис, когда на очередном повороте обернулся. Огненный шар метнулся в сторону, осветив стену с тёмными потёками. Этель не разобрала ничего больше.

Она сама не поняла, почему вдруг отступила на шаг назад, коснувшись плечом каменной кладки.

- Жива. Почему ты спрашиваешь?

Идрис всё ещё смотрел на неё — в упор, молча, улыбаясь из-под капюшона. Этель стало совершенно точно не по себе, когда он шагнул ей навстречу.

- Я рад, что ты ко мне пришла. Сама.

Этель шарахнулась в сторону. Как, как, ну как она могла ему поверить? Лучше признаться Ордену во всех своих грехах. Лучше выслушивать его поучения и порицания.

- Идрис, — судорожно сглатывая, выдавила из себя Этель, стараясь, чтобы голос хоть не дрожал. — Ты обещал привести меня к выходу. Забыл?

Он остановился, рукой уперевшись в стену над её плечом, придвинулся совсем близко, и Этель ощутила знакомый запах ромашкового чая. Она подавила в себе желание отвернуться и смотрела ему в глаза. Знала — стоит показать хоть намёк на слабость, и демон, который притаился за оболочкой знакомого мага времени, прыгнет на неё с когтями наизготовку.

- Тут нет выхода. Мы его уже давно прошли, — сказал Идрис, не переставая улыбаться. Этель захотелось стянуть с него капюшон, чтобы видеть перед собой лицо, а не тень, позволяющую домысливать всё, что угодно.

- Тогда давай вернёмся.

- О, Вселенский Разум! — взвыл Идрис, возводя руки к небу. Точнее, к тёмным сводам коридора. — Сколько ещё будут продолжаться эти игры? Я устал. Я очень устал. Я не понимаю, почему ты всё время мучаешь меня.

Этель вжалась в стену, и если бы при желании могла стать частью этой каменной кладки, она бы ею стала. Руки не ощущали холода. Послышался странный шорох, и только через секунду Этель поняла, что сама царапает пыльные камни.

- Я мучаю тебя? — выдохнула она, хотя сама себе давно пообещала не удивляться ничему в поведении Идриса.

- Да. Ты же сама ко мне пришла. Значит, ты меня любишь. Почему ты тогда от меня бегаешь всю жизнь?

- Идрис, я не… — Она замолчала, вовремя поняв, что объясняться бессмысленно, он всё равно пропустит её слова мимо ушей или примет за очередное "мучение". Нужно было искать пути отступлений, а не объясняться с сумасшедшим.

Он и правда не услышал. Идрис отвернулся и кивнул своим мыслям, словно справа стоял друг, который рассказывал правильные и важные вещи. Вот только справа никого не было.

- Да, — сказал Идрис невидимому другу. — Все женщины так поступают. Бегают. Но, может быть, хватит?

Он обернулся к Этель, больше не улыбаясь.

- И что ты мне сделаешь теперь? Убьёшь? Ты потом отсюда не выберешься.

- Что тебе нужно? — тихо спросила она, чувствуя, как под плащом по телу стекают капельки пота, хоть в коридоре и не было жарко, но даже лоб покрылся испариной.

- А разве ещё не понятно? Я мечтаю, чтобы у нас были дети.

Он потянулся к Этель, провёл ладонью по её щеке, сполз ниже, к плечу и перебрал в пальцах шелковые шнурки-завязки. Она не шевелилась, дышала едва-едва. Холодный воздух щекотал горло и обжигал губы.

- Понимаешь, это будет сложно.

- У тебя вечно одни отговорки, — страдальчески поморщился Идрис. — Ну сама подумай, у тебя же никого нет. Или скоро не будет. Луксора и Риана убили, Эйрин эту тоже скоро убьют. Наша встреча как раз кстати, разве нет?

У неё задрожали руки. Мерзкий солёный привкус во рту — Этель до крови прокусила губу, пока заставляла себя молчать.

- Я же для тебя стараюсь, — обречённо развёл руками Идрис. — Просто я знаю, что ты всё равно будешь бегать. А я так не могу.

- Я не буду, — прошептала Этель, пытаясь уцепиться за рукав его плаща, потому что пальцы Идриса неумолимо скользили вниз, и её едва ли не передёргивало от его прикосновений, хотя излишней брезгливостью Этель никогда не страдала.

- Будешь, я знаю. — Его рука прошлась по поясу платья, отыскивая застёжку, и Этель ощутила прикосновение жёсткой кожи, из которой была сшита его перчатка. Два крошечных крючка попались слишком быстро, и Этель вздрогнула, когда пояс сполз вниз по подолу. Вниз, кажется, до самого пола. Она ощутила себя полностью беззащитной. Выдержки хватило только на то, чтобы прошептать:

- Мне нужно спасти дочь.

- Да нет у тебя никакой дочери! — рявкнул ей в лицо Идрис. — Умерла! Уже убили! Хватит напоминать мне про свою дочь!

Этель отвернулась, насколько вообще это оказалось возможным в её положении. В голове метались мысли, одна оборванней другой.

Убить его? Правда убить? Чтобы потом неизвестно сколько проваляться в забытьи, восстанавливая силы? И самой умереть от холода? Или просто подохнуть с голоду, как бездомная собака? Выбора не было никакого.

- Идрис, я согласна, — быстро проговорила она, пока он нащупывал пуговицы на бархате.

- На что? — удивился он. Или неплохо сыграл удивление, потому что пуговицы всё равно в покое не оставил.

- На детей. На всё.

- Куда же ты денешься, — вздохнул он с облегчением: пуговица нашлась. А следом за ней ещё одна.

Этель почувствовала, как платье медленно сползает с одного плеча. Идрис стянул перчатку и погладил её по обнажённой коже, и Этель содрогнулась от этих прикосновений.

- Неприятно? — усмехнулся Идрис. — Смотри.

Он поднёс ладонь к её лицу, и в свете белого пламени Этель различила плохо зажившие шрамы, покрывающие его руку от кончиков пальцев по ладони. Мелкие, длинные, кривые, всё ещё хранящие следы крови. Её затрясло.

- Зачем ты так? — прохрипела она, не узнавая своего голоса.

- Я всегда помнил о тебе.

У Этель всё поплыло перед глазами. Она не знала, как смогла удержаться на ногах и не сползти на пол. Как осталась в сознании. Она знала только, что кричит, срывая голос. Кричит, исходя на противные высокие ноты. И отголоски ей криков гуляют под сводами коридора.

- Боже, Вселенский Разум! Святой боже, боже бессмертный, боже всемогущий, спаси меня!

Идрис смотрел на неё расширившимися глазами. Этель толкнула его в грудь, но единственное, что смогла, — сама упасть, пачкая руки в пыли и каменной крошке. Когда крик затих, и эхо успокоилось, и в ушах перестало звенеть, она жадно глотнула воздуха и зашевелилась на полу, пытаясь подняться. Было темно — огненный шар то ли погас, то ли отлетел на порядочное расстояние. Этель попала рукой в лужу воды, натёкшую со стены.

"Чёрные подтёки", — вспомнила она и тут услышала негромкие шаги.

- Не уверен, но, кажется, меня звали. "Боже" — это довльно таки лестно.

Оранжевая искорка спустилась к полу, и Этель увидела сапоги с серебряными пряжками. Придерживая платье, чтобы не остаться совсем голой, она попыталась подняться на колени.

В освещённом ещё несколькими искрами проёме коридора стоял Орден, и из-за ширины его плеч коридор казался донельзя узким. Великий маг ещё раз кашлянул — для вежливости.

- Надеюсь, я не помешал. В любом случае…

Он осмотрелся, и, судя по выражению его лица, то, что он увидел за спиной Этель, вызвало в нём только недоумение и гадливость.

- Орлана, мерзкая девчонка. Думаешь, у меня других дел нет, кроме как за тобой бегать? Я бы тебя выпорол, но сегодня буду очень занят. — Он занялся своей перчаткой — все должно быть идеально, и перчатки натянуты на каждый палец до упора. — Вставай и пойдём. Я долго обязан ждать?

Этель поднялась на дрожащих ногах и, чтобы не упасть, опёрлась на стену. За спиной дяди она рассмотрела Гая, который смотрел мимо неё, в пространство, и ещё двух незнакомых магов. Оглядываться она не решалась.

- Видел я, как вы бегаете. Одна уже сидит под домашним арестом, тебя ждёт та же участь. Кстати, у меня тут на каждом шагу охрана. — Орден придержал мантию, чтобы та не коснулась стен.

Этель посмотрела на свои ладони — все в чёрных, не сходящих разводах.

- И вы два раза прошли мимо выхода, — сообщил он через плечо. — Артисты.

Чтобы не остаться одной в темноте, Этель пришлось поторопиться за ним, хоть онемевшие ноги отказывались шевелиться.

- У него там везде кристаллы развешаны. — Лоран стирал с её ладоней чёрные разводы и посмеивался.

Резко пахнущая жидкость, которой была смочена тряпочка в его руках, пощипывала изодранную кожу, но Этель почти ничего не чувствовала. У неё слипались глаза, и слова целителя доходили до неё через одно. Вот он оставил правую ладонь и взялся за левую. Там хуже — там кожа оказалась почти полностью ободрана. Надо же было так проехаться по камням…

- А вообще там раньше что-то такое хранили, вроде отравы, — разговаривал Лоран как будто сам с собой. — Если бы надышалась как следует, то я бы и пальцем не притронулся. Но тебе повезло.

Этель хотела сказать, что везение выдалось весьма сомнительное, но вместо этого уронила потяжелевшую голову на грудь. Её опять напоили какими-то лекарствами, и ей даже начала нравиться горечь, оставшаяся на губах. Нервная дрожь исчезла, как будто и не было, а идти теперь уже точно никуда не хотелось.

К тому же не хотелось никого видеть. Когда Лоран закончил все процедуры и отошёл от кровати, Этель была почти счастлива. Сон, как чёрное покрывало, навалился сверху, отключив разом все чувства.

…И так же резко схлынул. Она села на кровати и с бешено колотящимся сердцем огляделась. Комната была прежняя, кресло Лорана пустовало. Облизывая пересохшие губы, Этель пыталась вспомнить, какая мысль её разбудила, и вспомнила.

Идрис сказал, что Эйрин умерла. Что её убили.

Этель вскочила с кровати и бросилась к окну: закрыто. И плотно задёрнута штора, а на улице не было даже единственного шара белого пламени. Кромешная темнота. Этель метнулась к двери и подёргала её за ручку — никакого ответа, конечно.

Она забарабанила по двери кулаком и услышала, как по внешнему коридору разнёсся этот глухой стук. Зазвучали шаги, но тот, кто бродил по коридору, прошёл мимо, и шаги вскоре стихли. Хлопнула вдалеке дверь. Этель бессильно опустилась на пол.

Она попыталась хоть примерно подчитать, сколько времени прошло с тех пор, как Гай приволок её сюда, но мысли путались: слишком много оказалось сна — чёрных дыр.

Растрёпанные волосы падали на спину и плечи, и Этель бездумно принялась их собирать на затылке в привычную причёску. Пальцы дрожали. Несколько шпилек, нашедшихся в волосах, никак не хотели держать непослушные пряди.

Когда в коридоре снова раздались шаги — на этот раз чёткие, уверенные, — она вскинула голову, и дверь тут же открылась. Появившийся в проёме Орден был без мантии — только в рубашке и брюках — и даже без броши. Он зевнул, прикрывая рот ладонью.

- Ну что, что, что? Что тебе опять-таки от меня потребовалось? — Орден обернулся и крикнул кому-то вглубь коридора: — И прекратите меня звать по всякой ерунде!

- Где Эйрин? — глядя на него снизу вверх, спросила Этель.

Блики света блуждали по его лицу. Орден пожал плечами.

- Откуда же мне знать, разве я брал её.

- Идрис сказал, что её убили. Это правда? — Она снова облизнула губы, только это уже не помогало — они всё равно оставались сухими и шершавыми.

Орден развернулся, собираясь уходить. Тёмные волосы, стянутые в хвост на затылке, дрогнули — он снова глянул на Этель. Может, из-за жалости, может, из-за любви к спорам ответил:

- Понимаешь ли, бред этого сумасшедшего меня волнует мало. Так у тебя всё?

- Не всё. Выпусти меня отсюда. Моя дочь в большой опасности. — Шпилька, которую она не успела вогнать в волосы, упала на деревянный пол. Пальцы Этель снова дрожали.

- Нет, — хмыкнул Орден.

- Неужели тебе так важно знать, почему я не хочу становиться императрицей? Я просто не хочу. Разве нужны ещё причины? — Этель почти сорвалась на истерику. Глядя на скучающего дядю, ей хотелось ударить его, тряхнуть изо всех сил. Только сил вот точно не хватило бы.

- Нет, — чуть удивлённо отозвался Орден. — Но мне просто интересно. И не злись. Ты такая некрасивая, когда злишься.

Она опустила голову, не зная, что ещё ему сказать. В голове вместе с кровью билось только имя дочери: "Эйрин, Эйрин, Эйрин". Искусанные губы уже кровоточили.

Орден отвернулся — в дверном проёме шевельнулась его тень — и вполголоса он бросил несколько слов кому-то в сторону.

- Вставай, — сказал он, как будто бы улыбаясь. Этель подняла голову, прищурилась: он и правда улыбался. — И причешись, что ли, мне за тебя весьма стыдно. У тебя будут гости.

Эйрин бежала в темноте, лишь по памяти и чистой удаче не натыкаясь на стены. Она бежала по лестницам вверх, а ступени лестниц давно раскрошились, перила рухнули. В восточном крыле погасло белое пламя. Тот шар, что она взяла с собой, разлетелся тысячей искр в первой же галерее. Там со стен спускались до самого пола сухие плети ползучих растений.

Она тяжело дышала, глотала вековую пыль восточного крыла, и на пролёте четвёртого этажа остановилась, чтобы хоть немного успокоить бешено колотящееся сердце. Сколько прошло времени? Кажется, вечность. Да, вечность назад она вышла в сад и, сощурившись от яркого света огненных шаров, различила то, что заставило её вовсе не по-императорски броситься на балюстраду старой башни. Кажется, её называли Тайнисской. К демонам, последние полвека её вообще никто никак не называл.

Башня почти рухнула, до неё можно было добраться только крутыми чёрными лестницами — остальные стояли заваленными или разрушенными. Остатки развороченной каменной кладки по-волчьи скалились на небо. Оставался все один лестничный пролёт, но его Эйрин уже преодолевала с трудом, опираясь на поросшую мхом стену.

В лицо дунуло холодным ветром, и плечи под кружевной накидкой тут же продрогли. Сюда не доходил свет огненных шаров из сада, но глаза, привыкшие к темноте, всё же различили фигуру у самого края балюстрады.

- Эй! Стойте! — позвала Эйрин, пытаясь перекричать вой ветра в собственных ушах. Ветер ожесточённо трепал её волосы. — Подождите!

Демоны побери, она понятия не имела, что говорить в таких случаях.

- Теро! — Замёрзшие губы сами отказались называть "лорд консул" того несчастного, что стоял сейчас у самого края башни. Почти все пузатые столбики ограждения раскрошились, кое-где ещё попадались целые — за них Эйрин и цеплялась, пока шла к нему.

Он наконец обернулся. В полумраке Эйрин различила бледный овал его лица.

- Не нужно. Вы что, с ума сошли, да? — Она едва устояла, схватившись за останки перил. Вечерний дождь и мороз, ударивший ночью, сделали своё дело: площадка наверху башни покрылась тонкой плёночкой льда. — Уйдите от края немедленно. Там внизу плац для тренировок, вам же потом ни один целитель костей не соберёт.

Теро молча смотрел вниз, в непроглядную темноту. Он был одет точно так же, как и вечером, во время ритуала. Даже меч остался на поясе. Как будто Теро полночи бродил по замку, а в довершение прогулки решил забраться на рухнувшую башню.

"А ведь он даже не ложился", — догадалась Эйрин.

Ей самой спалось отвратительно. Сначала казалось: она так устала, что должна была заснуть, как только голова коснулась подушки, но в темноте закрытых век мельтешили пугающие тени. От любого скрипа или шороха Эйрин принималась вглядываться в кромешную темноту спальни. Сна не было ни в одном глазу. И помаявшись так, она решила прогуляться и подышать свежим воздухом.

Эйрин бродила по освещённым ярким белым светом аллеям, натыкалась то на один, то на другой патруль, и от этого становилось спокойнее. Пока она зачем-то не решила взглянуть на старую башню восточного крыла.

- Всё, с меня хватит, — рвано выдохнул Теро и шагнул так близко к краю, что у Эйрин ёкнуло сердце. — Это уже перешло все границы. Я больше так не могу.

- Так нельзя. Давайте пойдём вниз, поговорим. Мы что-нибудь обязательно придумаем! — Эйрин плохо слышала свой голос в завываниях ветра и боялась сдвинуться с места. Балюстрада казалась покатой, а ночь разевала пасть совсем рядом. Белое пламя на главной аллее теперь едва теплилось — далеко слева. Кого звать? Разве услышат?

- Она всё равно убьёт меня, рано или поздно, — произнёс Теро. Нервно выпрямившись, он стоял на самом краю балкона, и ветер целовал острый нос сапога, чуть выставленный над пропастью. — А я не хочу доставлять ей такого удовольствия.

Эйрин молчала, не в силах больше ничего сказать, прижималась к столбику, который раньше поддерживал перила, и понимала, что дрожит. Что окончательно онемели от холода пальцы и губы. Что даже если она дотянется до Теро и схватит его за руку, то всё равно не оттащит. Скорее он потащит её за собой.

Что ещё немного, и от напряжения, которое преследует её все последние дни, она разрыдается.

- Ну подождите! Давайте уйдём отсюда. Я замёрзла.

- Уходи, — выдохнул Теро. А может быть, это прошептал ветер.

- Теро!..

Она почувствовала огромное облегчение, когда сквозь шум ветра различила шаги на лестнице. Кто-то бежал так же быстро, как десяток вздохов назад бежала она. Кто-то увидел их на башне!

От сердца тут же отлегло. Эйрин подумала, что их спасать бежит один из патрулей — наверняка же хоть кто-то заметил, как исчезла из сада императрица.

Эйрин с надеждой обернулась в сторону лестницы, а там уже вырисовывалась мощная приземистая фигура — генерал. Над его плечом парила маленькая рыжая искра — как он пронёс её в восточное крыло? Эйрин лишь мельком отметила это и тут же забыла.

В руках Маартен держал что-то белое, чем и размахивал, шагая к Эйрин и Теро по льду, как по тренировочному плацу — без малейшей опаски.

- Теро, демоны побери, что ты здесь вытворяешь? Что ты творишь тут, я тебя спрашиваю?

Эйрин различила чернильные закорючки на белом листе, хоть его и трепало от ветра.

"Предсмертная записка", — поняла она, и в груди снова стало тоскливо и холодно.

Генерал только на мгновение обернулся к Эйрин,

- Ты тут? А ну-ка брысь отсюда!

И ей почудились тёмные круги под его глазами.

Теро обернулся. Он стоял, такой же прямой и бледный, только теперь созерцал не кромешную темноту в подножия башни, а глаза Маартена. Эйрин не знала, что он там рассмотрел, но вдруг грустно улыбнулся.

- Ты мне больше не поможешь.

В бледном оранжевом свете что-то блеснуло — Эйрин успела рассмотреть только короткое лезвие, появившееся в руках Теро. "Беги, беги, беги", — умолял разум, но она не могла и шевельнуться. Маартен захрипел, хватаясь за бок.

- Ну вот и всё, друг, — сказал Теро, хватая его за отвороты кителя. Мускулы на руках лорда консула напряглись и проступили под тонкой тканью рубашки.

Эйрин увидела глаза генерала — бессмысленно вращающиеся зрачки, — и в следующее мгновение Теро толкнул его к краю балюстрады. Она зажмурилась — вот и всё, что смогла сделать императрица, судорожно сжимающая пальцы на остатках перил.

- Ну а ты…

Эйрин открыла глаза: Теро стоял теперь в шаге от неё, всё ещё сжимая в руках окровавленный кинжал. Рыжая искра горела за его спиной, озаряя остриженные по плечи волосы лорда консула почти священным светом.

Он усмехнулся и швырнул кинжал прочь, в темноту. Эйрин не услышала звона — наверное, кинжал полетел на плац, следом за генералом. А может, в заброшенную часть сада, где навсегда потеряется под переплетёнными ползучими стеблями ночных лилий.

- Завтра пойдёшь на эшафот. За убийство Маартена.

Он схватил её за шиворот, не разбирая — платье, волосы. Пальцы Теро были ледяными, но Эйрин не кричала даже от боли. Она хватала ртом такой же ледяной воздух, хватала и никак не могла вдохнуть. Снежинки не таяли на её ресницах.

Пока он волок её вниз по лестнице, пока галереи отзывались на их шаги долгим эхо, Эйрин даже не стонала. Она чувствовала, как слёзы катятся по лицу, и ничего не сумела с этим поделать. Всё тело сковывало предательское оцепенение, она только и могла, что едва-едва переставлять ноги.

- Я же говорил тебе уходить, — шипел Теро раздражённо. О нет, он не был спокоен. Эйрин видела, как бьётся на его шее нервная жилка. Чувствовала, как подрагивают от напряжения его руки. — Катилась бы ты из замка подобру-поздорову. Так нет же. Нет!

Эйрин не помнила, что шептала, отчаянно призывая мир к разговору. Но мир не отзывался. Он был глух и нем. Или будто давно уже умер, и замёрзшую мертвечину припорошило белым первым снегом.

Этель вернули платье. Она долго рассматривала его: чёрное, из дорогой ткани, и застёжки под самое горло. Бриллиантовые пуговицы. Она помнила, что во время стычки в Малтиле одна пуговица отскочила с манжеты, но сейчас и она была на месте.

Она прислушалась: не посмеивается ли Орден, стоя за дверью. Но было тихо. Этель дёрнула завязки у горла ночной рубашки. Белый шёлк сам собой сполз к щиколоткам.

Через несколько вздохов в дверь постучались.

- Эй, ты там ещё жива? — Орден приоткрыл дверь, но самую малость, хоть Этель уже была одета и теперь собирала волосы, стоя перед небольшим мутным зеркалом. Под ним на столике она обнаружила свои старые шпильки — с бриллиантовыми головками — и одна была погнута. Этель вспомнила, как уронила её и кто-то наступил. Кажется, по дороге в подземельную камеру.

- Орден, входи, — вздохнула она.

Дверь тихо распахнулась за её спиной, скрипнули половицы. Тот, кто всё-таки вошёл, кажется, замер возле порога. Этель обернулась, и тепло внутри разлилось парным молоком.

- Моя императрица, — произнёс Аластар, чуть склоняя голову.

Её ноги сами шагнули навстречу. Захотелось взять его за руки и проверить, что настоящий, вместо этого Этель сцепила пальцы в замок.

- Я рада вас видеть. Только вот, похоже, нам предстоит неприятный разговор?

Аластар жестом предложил ей присесть. В неярком свете рыжих искр Этель показалось, что на его лбу собрались хмурые морщины. Она опустилась в кресло. Чёрное платье заставляло держать спину особенно ровно, даже когда хотелось свернуться калачиком и спрятаться ото всех. Аластар подвинул ближе стул, который нашёлся у окна и тоже присел.

- Я уже слышал всю эту историю из уст Ордена. И не буду скрывать, он хочет, чтобы я узнал причины…

- Понимаю, — оборвала его Этель. Не слишком вежливо, но ещё раз выслушивать о том, как она не хочет становиться императрицей, было уже невыносимо. — Я расскажу вам о причинах.

- Я слушаю, — отозвался Аластар. Как же она отвыкла от его голоса. В душу просилось тепло, но впускать его туда было страшно. Вдруг его опять не станет, а она больше не выдержит.

Этель вздохнула. Если у неё и правда не осталось шанса выбраться из этих подземелий, то незачем хранить свою тайну.

- Всё это началось очень давно, но год назад стало особенно заметно. — Верхняя пуговица на платье начала душить её — то ли с непривычки, то ли так казалось от волнения. Этель немного оттянула ворот у горла, но вдохнуть полной грудью всё равно не смогла. — Я стала говорить с Руаной. Как это объяснить, понятия не имею. Мне легче всего было считать, что я схожу с ума. Руана всегда являлась поболтать, когда я оставалась одна, ночью или рано утром. Все разговоры сводились к тому, какая я плохая императрица… Ладно. Дело не в том.

Она не заметила, когда успела вцепиться в подлокотник кресла, но Аластар накрыл её руку своею. Оранжевые огоньки парили в воздухе между ними, многократно отражаясь в стеклянных дверцах шкафа, в окне, штору на котором она успела одёрнуть. За ним простиралась подземная темнота и — ни движения, ни вспышки.

- Последний раз Руана появилась за день до того, как я нашла Эйрин. Я как сейчас помню. Руана тогда сказала, что Эйрин меня не ищет, просто не хочет искать. Что она сама собирается стать императрицей. Я отпиралась. В общем, разговор закончился обычным пререканием, и я бы забыла о нём. Тем более что сама Эйрин сказала, что просто утратила силу времени.

Изо всех сил сжимая подлокотник, Этель с трудом вдохнула. Показалось — она вот-вот задохнётся, воздух просто не пройдёт в горло. Аластар её не торопил. Немного помолчав в ночной темноте, Этель поняла, что может продолжать.

- Как бы ни так. Когда Эйрин сбежала, она оставила мне записку. Она написала… не важно. Она просто сказала, что не искала меня, потому что я бы ей только мешала. Я ей и правда чуть было не помешала. — Она сделала усилие, чтобы улыбнуться, но в стёклянных дверцах шкафа заметила своё отражение — лицо, больше похожее на маску боли. — Вы понимаете? Я не смогла бы предположить, что моя дочь так поступит. Да, Эйрин не подарок. И сейчас я пытаюсь объяснить себе её поступок, но тогда, до нашей встречи, мне бы и мысль такая в голову не пришла.

Она замолчала, глядя на собеседника. Аластар сидел, низко склонив голову, так что выражения его лица Этель не рассмотрела. Снова сделалось трудно дышать. Пока она глотала ртом воздух, он что-то обдумывал, рассматривая ковёр под ногами.

- Я бы с радостью признала, что я сошла с ума, — произнесла Этель и сама удивилась, как легко у неё получились эти слова. — Но Руана существует. Она не жива и не умерла до конца.

Опять повисло молчание. Этель переводила дыхание, как будто бежала, бежала и бежала, но за спиной всё ещё висел призрачный силуэт мёртвой бабки.

- С тех пор мы с Руаной больше не разговаривали. Она исчезла. Но я, кажется, знаю, куда. Эйрин много рассказывала мне, что её призвал мир, что он ей говорит, как и куда ведёт. Но тогда я даже не догадалась. Думала, Эйрин просто преувеличивает. Аластар, мир призывал и меня тоже, и моего отца, я знаю, как это происходит. Мир никому ничего не говорит. Просто в один момент ты понимаешь, что теперь отвечаешь за него. Аластар, вы слышите? Это Руана разговаривала с моей дочерью. А все те декорации, вроде распускающихся цветов, — всего лишь красивая картинка, которую Руана же создала для нас.

Он шумно выдохнул и поднял голову. Этель стало бы гораздо легче, если бы он усмехался в своей обычной манере, и выражение лица, к которому она так привыкла, говорило бы: "Эх ты, маленькая глупая императрица. До чего же ты доведёшь страну". Но Аластар был на редкость серьёзен.

- И вы не хотите возвращаться в замок, потому что…

- Потому что Руана ждёт меня там. Всё это время она меня ждёт. Я не знаю, чего от ней ожидать.

Аластар ничего не ответил — только снова опустил голову и сжал руку Этель, к которой до этого лишь едва ощутимо прикасался.

- Почему об этом не стоит знать Ордену?

Этель покачала головой.

- Стоит — не стоит. Я не знаю, как сработает на этот раз его изощрённое воображение. Вдруг ему станет интересно посмотреть, что из всего этого получится. Но, видимо, мне придётся принять его условия. Сидеть тут и ждать, что случится с Эйрин, в любом случае хуже. Вы не верите мне?

Она поймала отстранённый взгляд Аластара.

- Верю. Я знаю, что Руана осталась в замке после смерти.

Этель не выдержала и отвернулась.

- А я всегда хотела верить, что старые легенды преувеличивают.

Сколько она себя помнила, о Руане было принято молчать. Не то чтобы её имя вызывало запредельный ужас, но добавляло холодного сквозняка в самую солнечную комнату. Этель всегда казалось, что памяти о Руане стыдились — так отправляют капризного ребёнка поиграть в дальнюю комнату, чтобы не мешал гостям.

Этель порывисто поднялась и прошла к окну. Она хотела глотнуть прохладного воздуха, но забыла, что рамы накрепко заперли.

- Но зачем Руане Эйрин, вы понимаете? — Она сама себе напоминала городскую сумасшедшую — но такое долгое молчание от невозможности откровенно поговорить могло бы свести с ума кого угодно. — Я тоже думала над этим. Выходит, она нужна только затем, чтобы заманить в замок меня. Если бы Руане был нужен кто угодно, она бы уже сделала, что задумала, да? Но что она вообще может задумать? Она же давно умерла.

Этель прикусила губу, чтобы замолчать, и почувствовала на своих предплечьях руки Аластара.

- Прошу вас, не надо так.

Она с силой потёрла переносицу, потом — уголки глаз. В темноте закрытых век поплыли белёсые круги, но мысли яснее не стали.

- Аластар, чего она может желать?

Пока Этель моргала и трясла головой, чтобы сбросить с себя ощущение тумана, он молчал. В стекле парили отражения рыжих огоньков, как близкие звёзды.

- Мести? — предположил наконец Аластар.

- Ну да, возможно. К тому же мой дед и убил Руану. Но почему тогда она ничего не сделала Эйрин? Ведь, если так подумать, Эйрин — тоже потомок Эртерига. Но Руана просто заманила её в замок и всё. А знаете, что беспокоит меня больше всего?

Этель обернулась. Сюда оранжевый свет почти не доходил, и она различила только очертания собеседника и отблески огоньков в его глазах. От Аластара пахло ранней осенью и сухими травами в степях.

- Мир по-прежнему умирает. Руана не может не чувствовать этого. И поэтому, думаю, скоро она предпримет решительные действия.

Она много говорила в эту ночь, и во рту успело пересохнуть. Этель снова отвернулась к окну. Она почувствовала, как пальцы Аластара шевельнулись на её предплечьях, но не отпустили, а только перебрались повыше.

- Значит, у нас нет другого выбора, как только идти в замок, — произнёс он негромко. — Нужно только всё обдумать.

…Орден выглядел отстранённым. Он пощипывал себя за подбородок и смотрел мимо. За прошедшую ночь Этель изрядно вымоталась, но ощущение неподвижного мёртвого взгляда между лопатками не давало закрыть глаза. "Доброе утро", — так сказал Орден, и она поняла, что уже утро.

- А я и поабыл о ней. Уже позабыл. — Он пожал плечами, словно удивился собственной безответственности.

Аластар, сидевший в соседнем кресле, постукивал пальцами по мягкому подлокотнику. Никаких звуков — и на мгновение Этель показалось, что она оглохла. Тут в коридоре, за закрытой дверью зазвучали шаги, вдалеке — голоса, и наваждение схлынуло.

- Тогда придётся слегка изменить наши планы. — Орден осуждающе покачал головой.

Блестящий скорпион на его рубашке таращил бессмысленные изумрудные глаза в пространство.

- Ты можешь что-то сделать с Руаной? — задала Этель тот вопрос, который мучил её сейчас больше всего.

Орден бросил на неё быстрый взгляд и хмыкнул. Полутёмный потолок его интересовал гораздо больше, чем лицо Этель.

- Я? Я тебе что, лекарство от всех болезней? Почему я обязан ей что-то делать? Потом, Руана меня никогда не любила, так что я не стану с ней связываться. — Орден сложил пальцы под подбородком — куполом — и загадочно улыбнулся. — А вот ты ей нравишься.

- С чего ты это взял? — хмуро откликнулась Этель.

У неё до сих пор было сухо во рту, хоть за завтраком она и выпила столько воды, сколько смогла. Орден помолчал, и в молчании огненный шар у его плеча осыпался белыми искрами на пол. Полумрак вокруг был неприятным. Комнату как будто специально прятали от Этель, так что она видела только три их кресла, стоящие кругом и три колонны, уходящие в темноту сводов.

- Я ничего не брал. Ты забыла, как бегала по замку и жаловалась, что Руана смотрит на тебя, когда ты спишь. Много было случаев. Так что я уверен, она тебя к себе требует, никак иначе.

Они мерялись взглядами — кто кого переглядит, и Орден не собирался сдаваться.

- Так что ты пойдёшь туда, дорогая, — сказал он ей в глаза. — И мы посмотрим, что из этого выйдет.

- Как интересно, — не выдержала Этель.

Искры сыпались на ковёр, иногда замирая на выпуклой лепнине колонны. Этель наблюдала за ними и за собой, как будто со стороны — пальцы то и дело касались верхней пуговицы на платье

- Разумеется, интересно. Только дело не в этом. Понимаешь, — Орден сложил руки ладонь к ладони, — если смерть мира всё-таки случится, мне тоже будет невесело. А ты императрица. Значит, обязана что-то делать.

Этель потянула платье за ворот: в комнате вдруг стало душно.

- Судя по тому, что коронация Эйрин уже состоялась, императрицей…

- Прекрати эту ерунду. — Орден даже не доставил себе труда дослушать её до конца. — Твоя девчонка посаженная кукла. Её даже не водили в Храм.

Слева кашлянул молчавший до сих пор Аластар. Несмотря на ночь, которую они вместе с Этель провели в размышлениях и разговорах, он не выглядел уставшим, разве что — задумчивым. И хмурые морщины больше не появлялись.

- Что будет, если мы встретимся с Руаной?

- А вы с ней встретитесь, это я вам обещаю, — усмехнулся Орден. — А дальше я ничем не смогу вам помочь. Руана мёртвая, её не возьмёт ни оружие, ни магия. Единственное, что вы сможете — узнать, чего ей хочется, и попробовать договориться.

Орден глянул на Этель, которая внимательно слушала их разговор, вжавшись в кресло, и возвёл глаза к потолку.

- А теперь ты выйди. Выйди-выйди, и нечего на меня так смотреть.

Этель поднялась. Огненный шар по щелчку пальцев Ордена подплыл к ней и осветил дорогу до двери. Мягкий ковёр скрадывал шаги, и ручка повернулась легко.

Орден поджал губы, как будто то, о чём он собирался говорить, выводило его из себя. Купол из пальцев распался, и он обеими руками взялся за подлокотники кресла. Но не встал. Только чуть склонился в сторону Аластара.

- Мы не можем потерять Орлану. Думаю, без неё мир окончательно рухнет.

Аластар склонил голову набок — непонимание в его взгляде сменилось настороженностью.

- Потерять? — переспросил он.

Орден отвёл глаза.

- Боюсь, что Руана не по голове её собирается гладить, а вселяться. По крайней мере, это — единственное, что мне воображается. Может же такая мысль прийти в голову и Руане? — Он кивнул своим размышлениям и жестом уставшего мыслителя коснулся кончиками пальцев виска. — Вот только после этого обе проживут недолго. Мёртвое и живое не соединяются.

В тишине потрескивало белое пламя и осыпалось искрами на лепнину, которой была украшена колонна. Замысловатые белые маски-лица проступали из темноты, и ни одна из них не улыбалась.

- Но тогда зачем? — спросил Аластар, проглотив новость, как горький дым, сразу и даже не поморщившись.

Орден смотрел на него и пытался понять, о чём тот думает.

- Зачем? Я понятия не имею, что приходит в голову призракам. То, что она собирается сделать, она собирается сделать очень быстро и тогда уже угомонится. Возможно. А может быть, и нет.

Орден поднялся, подманил к себе огненный шар и зашагал мимо колонн, к открытому настежь окну. В подземной темноте, на широкой улице, освещённой только белым пламенем, матово-чёрным блестели камни мостовой, и по обе стороны дороги возвышались тонкие серебристые статуи — вместо деревьев.

- Есть одна идея, — нехотя протянул он. — Мне тут птичка принесла, что в замке давно уже всё не особенно благополучно. Если и наносить удар, то этой ночью.

Этель ждала их в коридоре, у окна, плотно занавешенного, как и все остальные окна, до которых она смогла бы добраться. Скрестив на груди руки и привалившись плечом к стене, она мерила взглядом тяжёлую дверь, которая только что захлопнулась у неё за спиной.

- Ну вот, опять ты, — услышала Этель за спиной и, даже не оглядываясь, кивнула.

- Я. Здравствуй.

Мари обошла её по кругу и замерла, прижавшись к стене лопатками. Куда она там смотрела и что нашла интересного в месте, где потолок скрывался в полумраке, Этель не знала.

- Я хочу на поверхность, — выдала Мари, ни к кому не обращаясь. Точно так же она могла бы твердить о своих желаниях, сидя в тёмной спальне.

Этель промолчала.

- Я хочу на поверхность. У меня там полно дел, — Мари по-взрослому, почти как Орден, нахмурилась и сердито подобрала губы. — А меня никуда не пускают.

Она скрестила руки на груди и задумчиво зашагала в дальнюю часть коридора. Туда свет от огненного шара уже не доходил, но как только её спина начала скрываться от взгляда Этель, Мари тут же повернулась и пошла в обратную сторону. Тёмные волосы, то ли нарочно приведённые в творческий беспорядок, то ли просто не чёсанные, блестели: переливались звёздочки.

- А ты когда-нибудь видела Орлану? — спросила вдруг Мари, вскинув взгляд на Этель.

- Приходилось, — осторожно ответила она и обернулась на дверь: нет, та даже не приоткрылась. Почудилось.

Мари теперь стояла напротив, заведя руки за спиной. Она покачивалась с носков на пятки и выглядела так напряжённо, как будто утащила с праздничного стола пару пирожных, а потом кто-то пошутил, что пирожные были отравлены.

- А правда, что она была великим магом?

Этель посмотрела девушке в глаза — та нисколько не смутилась. Что за неуместное любопытство?

- Я бы так не сказала.

Уперев руки в бока, Мари приняла такую воинственную позу, как будто приготовилась бороться до последнего — за идеалы, за Орлану и ещё не пойми за что. Этель не смогла сдержаться и улыбнулась.

- А я слышала, что она демона могла одним взмахом руки прогнать! — заявила Мари, решительно надвигаясь на Этель.

Та покачала головой. Ну разве что демона-стража, которого весь замок подкармливал булочками, оставшимися с обеда.

- Вот это уже явное преувеличение.

Мари отвернулась и покусала губы. Серебристые звёздочки осыпались с её волос на лицо и на плечи, и теперь сверкала даже белая рубашка, наполовину выпущенная из-под ремня брюк.

- Что, правда? — насторожилась она. Сощурила глаза и осмотрела Этель с ног до головы, как будто проверяя, не врёт ли.

- Думаю, да. — Этель кивнула, в очередной раз обнаружив, как с непривычки давит на горло верхняя пуговица.

- Значит, она не могла бы выжить?

Удивлённо приподняв брови — логика всё же была странная, Этель покачала головой.

- Жаль, — протянула её собеседница и переступила на месте, словно от нетерпения. — Слушай, а Эйрин ты не видела?

Этель, даже и не зная, что отвечать на этот вопрос, повела плечом. Дверь в кабинет Ордена оставалась неподвижной. А Мари забралась рукой в карман брюк и вытащила оттуда сложенный вчетверо клочок бумаги. Его края обтрепались, будто вот так в кармане его носили вовсе не первый день.

- Похожа? — развернув листок, Мари протянула его Этель, но в руки не дала, а так и держала перед лицом.

Та увидела смазанный, нарисованный угольным карандашом, словно в спешке, портрет девушки. Она могла бы напоминать и Эйрин, и любую другую: стояла вполоборота, чёрные волосы спускались ниже плеч, взгляд казался чуть колким, как изморозь на окнах, а платье, чудилось, вот-вот соскользнёт с нежного плеча.

- Как будто бы похожа, — отозвалась Этель, пытаясь запомнить каждую детали рисунка. Где Мари могла его взять?

Та сама взглянула на картинку и, коротко хмыкнув, сунула обратно в карман.

- Тогда странно. Почему у меня ничего не получилось?

В пол она смотрела так, как будто могла разглядеть там ответ.

- Зачем тебе Эйрин? — осторожно спросила Этель.

Хрупкую тишину между ней и Мари нарушил стук её каблуков. Она развернулась и сделала в сторону Этель изысканное па, будто срисованное с картинки в старой книге.

- А ты сама-то никогда не мечтала стать императрицей? Я же её родственница, знаешь? — Мари весело рассмеялась, предрекая немалое удивление в ответ на свой выпад. — Белое кружевное платье, розы, музыка… Ну ладно. Пойду, пока меня папаша тут не застукал.

Этель проводила её взглядом, чувствуя, как холодеет в груди.

- Платье, розы, музыка, — повторила она, не осознавая даже, что болтает сама с собой посреди пустого коридора. — Предательства, кровь, заговоры.

В темной глубине коридоре Этель последний раз увидела, как блеснула серебристая звёздочка, и в это же мгновение дверь кабинета распахнулась. На пороге, в свете белого пламени, стоял криво улыбающийся Орден.

Слёзы застыли на щеках и в уголках глаз, как будто замёрзли. Эйрин больше не вытирала их. Сидела, обхватив колени руками, и просто смотрела вперёд, на единственный огненный шар, который ей оставили.

Ей казалось, вот-вот он истечёт искрами и угаснет совсем, оставив её в кромешной страшной темноте. Её, окружённую фигурами в чёрных мантиях с глубокими капюшонами, скрывающими лица. Но каким-то чудом он всё ещё горел, и Эйрин смотрела на него сквозь пелену застывших на глазах слёз.

- Почему ты меня предал, почему?

Мир не отзывался.

- Что я сделала не так? Я ошиблась, да? Скажи, где я ошиблась?

Мир молчал, только шипели искорки белого пламени. Шипели и таяли в воздухе.

Когда Эйрин закрывала глаза и откидывала голову к стене, она слышала ещё, как бьются в оконное стекло ветки деревьев — грубые, резкие удары. Она вспоминала, что за окном бушует непогода, швыряется снегом и по-волчьи воет в пустых галереях.

Она вспоминала, что в темноте и холодном ветре солдаты замкового гарнизона ищут на старом плаце тело Маартена, и ей становилось ещё холоднее. Голые плечи покрывались гусиной кожей.

В маленькой комнате, почти без мебели, с холодными стенами и жёстким ковром, она сидела, вжавшись в угол, и со страхом ждала, когда снаружи раздадутся шаги. И Теро скажет: "Я же говорил тебе уходить".

- Я же говорил, — его голос вполне чётко прозвучал за дверью, потом хлопнуло снятое заклинание, — я поймал её за руку.

Дверь открылась и Эйрин увидела лорда консула, сделавшего на лице выражение бравого борца за истину, и рядом с ним — капитан сегодняшнего караула.

- Лучше не поднимайтесь сегодня на Тайнисскую башню. Там опасно. Завтра успеете ещё, — вздохнув, вскинул голову Теро. — До суда.

Капитан кивнул и скрылся за дверью, но лорд консул уходить не собирался. Эйрин сверлила его взглядом, не прекращая, а он улыбался в ответ. Улыбался и всё.

- Понимаешь. — Теро присел на корточки в паре шагов от Эйрин. Чтобы заглянуть ей в глаза, что ли? Но когда присел, из-за ворота его рубашки выпал небольшой медальон, блеснул в белом свете, и Теро даже не потрудился сунуть его обратно. — Не люблю, когда мне указывают.

- Что это? — спросила она полушёпотом.

Теро проследил за её взглядом и взялся за медальон. Он рассматривал его пару мгновений, как будто бы сам только что заметил. Кончиком пальца скользнул по кристаллу в центре, как будто протирая его от пыли.

- Это? Одна полезная побрякушка. Я её в замке нашёл.

- Это шёпот трав, — ответила сама себе Эйрин, словно и не слышала слов Теро.

- Я не знаю, как он называется.

- Это шёпот трав. Он не даёт мне использовать магию времени. Это из-за него я не смогла вернуться в прошлое и увидеть, кто убил Сайорана. Меня просто выкинуло. — Она глотнула воздуха, пытаясь сказать то, что пришло в голову только что. — И не потому, что ты сидел в комнате, а потому что ты… ты взял шёпот трав с собой, когда убивал Сайорана.

Теро смотрел на неё и просто улыбался. Улыбался и всё. А глаза его были тёмными и страшными.

- Зачем ты убил его? — одними губами прошептала Эйрин, вжимаясь в стену.

- Мне сложно объяснить это тебе, девочке, которой от рождения досталось всё, о чём можно только мечтать.

Она знала, что лучше бы молчать, но слова уже срывались с губ.

- И Эрвина? Зачем ты убил Эрвина?

- Не люблю, когда мне указывают. — Теро поднялся. В белом свете сверкал рубиновый орден. — Они думали, что нашли простачка. Они думали, что через меня будут управлять страной! Боюсь, что они ошиблись. А ты, ну куда ты влезла? Зачем тебе всё это понадобилось, девочка? Мне тебя даже жалко.

Эйрин снова заплакала, отворачиваясь от него, насколько возможно. Гордость ещё тлела в груди, но боль от предательства оказалась сильнее.

- Ничего ты не понимаешь. Мир правда говорил со мной, а теперь он молчит. Я не знаю, почему, но это плохо, очень плохо.

Он развернулся, воинственно взмахнув плащом. В потоках воздуха шар белого пламени поднялся выше, освещая стены комнаты. Голое окно без штор смотрело на них мёртвым глазом: ни отблеска, ни блика света за ним не было. Окно выходило на задний двор замка, и, если хорошенько приглядеться, днём из него можно было бы различить полуразрушенные башни восточного крыла, копьями торчащие в небо.

- Мир-мир. — Теро зло сощурился. — Какой ещё мир. Воображение у тебя разыгралось.

Шар поднялся под самый потолок, озарив бледным светом своды и голые стены, украшенные побледневшей росписью. На них — Эйрин видела не впервые — полукругом стояли фигуры в длинных чёрных мантиях с капюшонами, скрывающими лица. Каждая держала в руках оранжевую искорку света.

Она знала, что фигуры — это монахи Храма, они совершали похоронный обряд. Демоны разберут, чья изощрённая фантазия породила эту роспись, кто двигал рукой неизвестного художника — разве что сама смерть. Кому пришло в голову разукрасить комнату так, что любой, кто заходил в неё, оказывался на месте мертвеца.

Огненный шар с шипением взорвался в воздухе, на мгновение озарив всё вокруг очень ярко — снопом разноцветных искр, и комната тут же окунулась в совершенный мрак. А вслед за этим со стороны восточного крыла раздался страшный грохот.