Попасть, да не пропасть

Глава 2: Братские узы

Когда хитрое сознание соизволило вернуться, моему взору предстала совершенно незнакомая местность. Как я ни пыталась, сориентироваться было невозможно. К тому же, меня страшно мутило, а голова раскалывалась. Осложняло все отчетливое ощущение тряски, от которого тошнота то и дело подкатывала к горлу. После очередной неприятной кочки я не выдержала и начала барахтаться, пытаясь найти выход из странного кокона, в котором меня перевозили.

–Ай! – вскрикнула я, когда неожиданно сильно ударилась локтем обо что-то твердое.

– Не дергайся! – прорычал низкий голос, а мощные руки, словно пушинку, перевернули барахтающуюся «неудачницу». Кокон из шкуры быстро развернулся в умелых руках. В лицо ударил сухой морозный ветер и яркий свет. От неожиданности я зажмурилась и фыркнула себе под нос, стараясь побыстрее привыкнуть к свету. После любопытство не удалось удержать:

– Где мы? – удивленно вскинулась я и опять принялась барахтаться, на сей раз пытаясь удержать равновесие. Но тут же обомлела, а сердце едва не выпрыгнуло из груди: ведь сидела я на огромном сером волке, которому моя компания явно была не в радость, потому что транспортное средство недовольно рычало, повернув голову назад и обнажив белоснежные клыки.

– Сказал же, не дергайся! – снова гаркнул голос прямо у меня за спиной, а потом говоривший протянул свою мощную руку и лихо прописал щелбан прямо в черный волчий нос. Клыки моментально спрятались, и обиженная серая морда отвернулась к дороге. Да какой-то миг даже стало жалко животинку.

Вокруг не было снега, хотя мы явно находились неподалеку от гор, воздух был сухой и чистый, но дышалось тяжело.

Местность была необычная, начиная от редких невысоких деревьев и заканчивая стадами здоровенных горных коз.

– Варги не любят чужаков, – миролюбиво сказал Гхаарх, потрепав обидевшегося волка за бок, а потом притянул меня к себе. Сквозь толщу шкур, в которые меня заботливо укутали, отчетливо чувствовалось желание орка. Вспомнив недавние события, я покраснела и попыталась отодвинуться подальше, чего мне сделать не позволили.

– Не трону, я не КарруХаар. Да и моя Харнгрхайя слишком ревнива, просто демонова сука. Еще наломает дров, навредит сгоряча глупой мавке и лишится своей прекрасной головки, – быстро шепнул мне прямо в ухо орк, словно прочитав недавние мысли. Немного помолчал и добавил:

– Жалко тебя, мавка: худая больно. И с лицом что-то непонятное. – Мужчина выразительно обвел взглядом мои идеальные пухлые губки и точеные скулы. –Тебя кто-то бил? Или ты медом полакомиться в улей влезла?

Я, конечно, все понимаю: другой мир, другие параметры красоты. Но это уже было лишним. Из легких выбило воздух от возмущения, а я сама, как рыба, открывала и закрывала рот, не в силах подобрать слова. Очень хотелось ответить грубо, накричать, поистерить, но слишком хорошо в памяти отложились недавние события. Стоило вести себя осмотрительнее.

Тем временем Гхаарх посерьезнел:

– Видят Боги, я не искал Силу. Да и вождем быть не хотел, как ни унижал меня КарруХар, подначивая и провоцируя на действия. Старик явно был не в себе, власть его ослепила. Но теперь выбора нет. – Выдержав паузу, мужчина осмотрел меня с головы до ног, заставляя поежиться от неизвестно откуда взявшегося смущения. – И все же для мавки ты слишком тощая. Старейшины затребуют от тебя дитя в качестве оплаты за спассение, а, судя по твоей комплекции, это будет первое и последнее дитя в твоей жизни. Страшновата ты, придется взять тебя в свой гарем, иначе не проживешь. Откормить бы тебя слегка, а то, близок час, сломаешься от ветра.

Страшновата?! Гарем?! Откормить?! Вот это новости! Я дрожала от страха как осиновый лист и в то же время нервно кусала губы от ярости. От негодования с силой сжала руки в кулаки, послышался неприятный треск, и пара наращенных ноготков отлетела. И, казалось, я была даже больше взбешена тем, что меня назвали «страшноватой», нежели вероятной участью попассть в орочий гарем. Ни минуты не задержалась в голове мысль о том, чтобы сбежать и вернуться домой не получится.

Недалеко от нас тихо рассмеялся Ргнрарх:

– А мне мавка приглянулась. Жаль, от орка только раз понести сможет: уж больно щуплая. – И, мечтательно вздохнув, продолжил: – Я ведь тоже имею на нее права, и Сила мне бы пригодилась.

Послышался недовольный рык Рхаарха, говоривший тут же замолчал и в страхе опустил глаза.

Я шумно сглотнула и поняла, что «понести от орка» никак не задача номер один в моей жизни. И не номер два. То, что я для них не красавица, уж как-нибудь переживу. Договориться о возвращении домой было куда важнее:

– Отпустите меня. – Я повернулась к Гхаарху, заглянула в его черные глаза, состроив при этом несчастнейшее выражение лица, и тоненьким голоском промычала:– Я не Мавка, вы обознались, я Ева.

– Старейшина решит, – хитро усмехнувшись, ответил орк, – не в гарем, так в рабыни, сама выбирай.

М-да, предложения блестящие, одно другого краше! Неизвестно где, без денег, без связей, без знаний.

Казалось, жизнь закончилась: или в гарем, или еще хуже. Но стержень внутри не позволил мне упассть духом, заставил сказать самой себе:

«Ева, не истери, думай. Лги, соблазняй, предавай, что угодно делай, только выживи».

Я так и не решилась спросить о своём новом мире, как и вести какие-либо диалоги. Решила пока быть тихой и не нарываться, выжидать.

Только размышляла: раз я смогла сюда попассть, значит, смогу переместиться куда-то еще. Либо кто-то мне помог, и этого «кого-то» надо найти и слезно попросить все исправить, либо у меня самой есть некоторые способности. Главное – разобраться, какие и как их использовать.

Не на ту напали! Уж если после предательства Владислава я смогла выжить, значит, и тут справлюсь.

Сердце неприятно кольнуло в груди, невольно вспомнились любимые когда-то светло-карие глаза Влада, его мягкие губы, слегка вздернутый нос и россыпь веснушек. Сладкие поцелуи, то, как нежно он называл меня «мышкой», своим «мотыльком», как нахваливал мои кулинарные начинания и идеальный порядок, разложенные под линеечку вещи.

Всю жизнь я не понимала истинных домохозяек, с их тягой к идеальному порядку. Да, уборка и готовка виделась мне лишней тратой времени, но для Влада я стала такой. Отказалась от подруг, девичьих посиделок, выходов в свет, ведь любимый ненавидел гулящих девиц и за глаза называл шлюхами посетительниц клубов и светских тусовок.

Я жила одним им, дышала его жизнью, внимала каждому его слову и жесту. Веселый мальчишка был словно Бог для тихой скромной «мышки».

Во только счастье было недолгим.

Однажды он не пришел в наш дом, сказал, что запутался в себе, и попросил время разобраться с чувствами. Верная «мышка» кляла себя за несовершенство, искала ошибки и грехи на пустом месте, раз за разом перемывала тонну посуды и выбрасывала в ведро несъеденные кулинарные шедевры, по нескольку раз в день делала уборку, ожидая прихода своего Бога в любой момент. Но он все не приходил. А я, наивная глупышка, все искала недостатки в себе, пока однажды не увидела Влада в обнимку с новой спутницей – стройной длинноволосой блондинкой на высоченных каблуках, которые мне никогда не позволялось надевать, в коротеньком мини, что ранее называлось шлюховским нарядом, с ярким броским макияжем. Фотографии мне любезно прислала одна из старых подруг, желая указать на истинную причину нашего разрыва.

Еще больше я удивилась, когда через пару месяцев Владислав и блондинка поженились. Именно в тот день, когда прочла в глянцевом журнале сказочную любовную историю красавицы дочки местного олигарха и ее давней любви, я умерла. Это была история длиной в два года – те два года, что мы были вместе с Владом. Те два года, что мы провели в нашей съемной квартире, со скромными доходами, без походов куда-либо, подарков, требований чего-то, зато с восторженными взглядами, любовными признаниями, душевными откровениями. Я во всем отказывала себе ради него, во всем старалась быть его идеалом – по крайней мере, мне так казалось.

Ожила я нежданно-негаданно. Старые подруги, услыхав о тяжелом исходе ситуации, пожалели глупую «мышку». Позвали меня на светскую тусовку, стараясь отвлечь от сложного разрыва отношений. Притащили роскошное красное мини-платье, с туфлями в тон, покрасили мои песочные волосы в ядовитый блонд, помогли с макияжем.

В тот вечер мы много пили, танцевали и веселились, одинокие подруги клеили парней и отрывались, занятых встречали с гулянки их половинки. Я же просто так склеить кого-то не желала – еще не отошла, и потому осталась одна и размеренно двигалась на танцполе, стараясь отсрочить возвращение домой, в суровую реальность, пустую квартиру. К своему серому одиночеству.

Вдруг кто-то подошел сзади, прижался и обнял, прошептав на ухо:

– Детка, ты божественна! Позволь угостить тебя мартини.

Я улыбнулась тогда, узнав родной голос, плавно повернулась на каблуках, посмотрела прямо в удивленные и такие любимые светло-карие глаза и врезала изо всех сил коленом ему в пах. Как отрезало! Перегорело. Родилась новая стерва.

Тогда я поняла одну очень важную вещь, которая помогла мне дальше жить: в мире полно подлости, и порой она очень ловко маскируется под добродетель. Или съедаешь ты, или съедают тебя.

Так и в этом удивительном месте: хочешь жить – живи. Хочешь вернуться домой – сделай все для этого.

После долгих часов в пути и тонны мысленных дискуссий с собой я уснула прямо на варге. Орк аккуратно переложил меня на руки, да так и вез до самого конца.

– Проснись, Ева, – шепнул Гхаарх на ухо и аккуратно поставил меня на ноги. – Сегодня будет совет орды, с вождями и старейшинами.

Я сонно поежилась и заозиралась по сторонам: плато, окруженное горным хребтом. Вдоль него – крепости и каменные дома. Небольшой аккуратный город, довольно чистый. Мы находились на шумной площади, возвышавшейся над плато, в городе же кипела жизнь.

– Тебя нашли на земле орды, а значит, не я, а орда решит твою судьбу, – продолжил орк, увидев мой недоверчивый и слегка испуганный взгляд.

– Женщину грех сажать в клетку, побудешь пока с гхаркхаси в Доме Наслаждений. Учти, их надежно охраняют.

«Наверное, гхаркхаси – шлюхи», – неожиданно пришло в голову. Кто еще может обитать в заведении с таким странным названием?

С последними словами Гхаарх ловко застегнул у меня на шее тонкий металлический ошейник, совершенно не обращая внимания на мои протесты, а потом как ни в чем не бывало подтолкнул сердито сопящую «рабыню» к стоявшей неподалеку высокой прекрасной деве, которая лучезарно улыбнулась, сверкнув прозрачными голубыми глазами, и, поклонившись Гхаарху, прошелестела, словно легкий ветер:

– Слушаюсь. Гхаркхаси должна работать или учиться?

– Позаботься о ней, Анали, – отчеканил Гхаарх, Анали недобро сверкнула на меня глазами, а вождю подарила самую сладкую из улыбок. Хотя мне почему-то показалось, что сладость эта слишком уж приторная, ненастоящая.

Затем новоявленный вождь удалился, оставив нас с прекрасной светловолосой девой, которой я, к слову, едва доставала до груди. Сквозь копну пушистых волос пробивались заостренные кончики ушей.

«Эльфийка», – подумала я, улыбнулась ей, увидев такую же несчастную судьбу как у себя. И представилась:

– Я – Ева.

– Светлая Аналиэль не разговаривает с грязью, – сказала, как отрезала, Анали, гневно сверкнув своими прекрасными голубыми глазами.

«Ядом не захлебнись, змея», – подумала я, но вслух ничего не сказала, а слегка улыбнулась, избрав для себя тактику выжидания и наблюдения. В тот же миг мне пришло в голову, что совсем недавно я совершила непростительную глупость, не предприняв попыток побега: ведь с ошейником это будет сделать куда сложнее. Да, мне было откровенно плохо и больно после встречи со странной озерной дамой, но не у меня ли имеется приличный опыт послеоперационной реабилитации? Дав себе мысленного пинка, я решила, что при первом удобном случае покину орков с их ордой.

И – о чудо! – случай представился незамедлительно.

Пока я размышляла, эльфийка легко и плавно заскользила по дороге в сторону городских улиц, в полной увереннрсти, что я последую за ней. Не последовала и следовать не собиралась. На меня никто не обращал внимания, вот и появился отличный шанс незаметно уйти. Я быстро оправила свою нехитрую одежду: натянула повыше растянутую рубаху, которую Гхаарх любезно отдал мне во время езды, чтобы не был виден ошейник, волосы спрятала под палантином, в который куталась до этого, и пошла вразвалочку подальше от Аналиэль.

Идти было страшно и непривычно, я ощущала себя музейным экспонатом, потому что каждый прохожий старался рассмотреть меня получше: еще бы, брюки никто не удосужился выдать, как и ботинки.

***

Аналиэль Эль Сафори

«Прекрасная Аналиэль пленила сердца благородных мужей, свободных и занятых, молодых и не очень. Даже девицы мечтали о ночи с нежным цветком благороднейшего из правящих Светлых Домов».

Моей красотой восторгались, ее воспевали, о ней слагали легенды. Увы, я была юна и сглупила. Попытка дворцового переворота и покушение на жизнь отца-императора оказались неудачными. И за такую «милую шалость» я вынуждена была расплатиться долгой ссылкой и рабством в Орде. Я просчиталась: налила дозу яда не в тот бокал, и разоблачение пришло быстро. Но ничего, я с гордо поднятой головой приняла свою участь и наказание.

Брат не выжил, а я осталась наследной принцессой, будучи старшей из детей Светлого Дома Эль Сафори. Отец это понимал. К тому же мой младший братец всегда был слишком далек от власти и никогда не стремился к ней, проводя годы, десятки лет в окружении прекрасных наложниц.

Я всегда была более выгодной наследницей, поэтому и не переживала, что лишусь жизни. Можно сказать, что моё «рабство» в орде было своеобразным отлучением от любимых мною интриг Светлых Домов, словно отец в угол поставил.

Окружающие всегда прекрасно знали, что я терплю орочье отродье лишь ради Светлой Короны в будущем, и никто не смел сказать мне хоть слово. Ни разу за последние двести лет никто не посмел указывать мне, Светлой Аналиэль.

Через неделю моя ссылка подходила к концу, и я уже вовсю планировала новые интриги и свое пышное возвращение в свет.

Но нет, меня призвал этот мерзкий гарант выполнения сделки, Гхаарх, и осмелился приказать мне, как простой девке, отвести свою зверушку в Дом Наслаждений.

Да, иногда мне нравилось надеть черную маску, взять в руки плеть и обслужить несколько клиентов. Особое удовольствие я получала тогда, когда огромные орки со слезами на глазах умоляли о боли, чтобы получить наслаждение. Я развлекалась как могла, прозябая от скуки в богами забытой дыре.

Но никто не смел надо мной за это насмехаться, особенно мерзкий орк.

– Да, мой вождь. Гхаркхаси должна работать или учиться? – Я была сама добродетель и нежность. Пусть думает, что я чуткая и ранимая, что беспокоюсь о странной зверушке. Но его ответ высадил меня на коня:

– Позаботься о ней, Анали, – отрезал вождь.

Значит, она не шлюха? Это пока. Ничего, все сломанные игрушки рано или поздно становятся гхаркхаси и идут в гхаркхали. Уж об этом я позабочусь.

Зверушка вздумала открыть рот, но я с грязью не имею чести разговаривать, о чем и сообщила. Пусть знает свое место. Выполнять просьбу Гхаарха я, конечно, и близко не собиралась, направившись в сторону, противоположную от Дома Наслаждений. Я искренне надеялась, что зверушка осмелеет и попробует сбежать, за что здорово поплатится.

Я легко шагала по городским улочкам, уже зная, что зверушка приняла правила игры и попыталась исчезнуть. Прохожие в ужасе разбегались с моего пути, потому что замечали искреннюю нежную улыбку на моем лице. И все прекрасно знали, что влечет за собой эта улыбка.

Ева Ильина

***

Блуждая по городским улицам, я забрела в трущобы. Несколько раз ловила себя на мысли, что для средневекового города тут слишком чисто и нет вони и крыс, тем более удивилась такой же чистоте в, как я поняла, бедном районе. Тут вместо каменных домиков и особняков стояли деревянные халупки, из некоторых торчали импровизированные трубы и валил дым.

Вечерело, воздух был морозный, зуб на зуб не попадал, от холода не спассал даже украденный плащ. А еще сосало под ложечкой: не помню точно, когда я последний раз ела.

Несколько раз на моем пути встречались бездомные. Удивительно, что в основном это были полукровки. К такому выводу я пришла, отметив более низкий рост и куда более симпатичные физиономии бедняков. Рассевшись вокруг небольших костерков, они с удовольствием поедали темно-серые лепешки и зажаренных на прутиках зверьков. Запивали все это вонючим пойлом, алкоголем несло за километр. Вот, кажется, куда крысы подевались.

Увидев мой затравленный и голодный взгляд, стройный и весьма привлекательный светло-салатовый голубоглазый юноша протянул мне кусок лепешки и грустно улыбнулся:

– Возьми, тебе нужнее.

В силу природной брезгливости есть крысу я еще пока была не готова.

– Спассибо, не стоит, – попыталась пробасить я и поспешила поскорее ретироваться, пока удивленный новый знакомый пытался рассмотреть скрытые под капюшоном плаща черты лица.

– Спроси Симларахда, если будет худо, – донеслось мне вслед, но я решила, что даже если будет совсем худо, все равно не обращусь.

На самом деле шанс на сытный ужин я получила тогда же, когда утащила плащ: прощупывая ткань на предмет крючков или пуговок, обнаружила потайной карман, в котором сиротливо лежали две серебряные монетки. Но светить серебром в бедном квартале было глупо. Где-то вдалеке были лошади, слышался размеренный стук копыт – вполне возможно, что это меня искали, что не радовало.

Есть хотелось просто ужасно, поэтому я решила идти ва-банк, попытать счастья в районах побогаче, развернулась и направилась в ту сторону, откуда пришла.

Шла совсем недолго, уже почти дошла до памятной площади. Как вдруг:

– Куда прешь! – раздалось над ухом, и меня словно лавиной снесло. Здоровенный зеленый амбал очищал центральную дорогу от таких же, как я, зевак. Стук копыт раздавался все ближе и ближе. Здорово испугавшись, я заползла под крыльцо ближайшего дома и сжалась в комок. Я ожидала погоню. Но мне повезло.

Приближалась колонна лошадей, на которых, безмолвные и собранные, сидели воины. Это я поняла по доспехам, и принялась во все глаза рассматривать процессию. А посмотреть было на что: все как на подбор высокие, статные, с идеально прямой осанкой. У нас бы этих красавчиков быстро прибрали к рукам. Готова поспорить, на лице каждого было выражение безграничной брезгливости и скуки, что рассмотреть, увы, не удалось: мешали шлемы. За спиной у воинов свисали искусные косы сложного плетения длиной почти до ягодиц, состоявшие из множества маленьких косичек. Сразу же захотелось так заплести свои волосы. Только вымыть бы их сначала да расчесать.

– Благородный Правящий Дом Эль Сафори, – пророкотал усиленный незнакомый голос, и процессия остановилась, как и моё сердце, потому что я увидела его – мужчину моих грез. В отличие от всех остальных он ехал без доспехов и без головного убора. Его иссиня-черные волосы были заплетены в нарочито небрежную косу, перекинутую через плечо, а на конце косы сиял острый наконечник. От любопытства я даже наполовину высунулась из-под крыльца и, раскрыв рот, рассматривала гостя. Тому, казалось, не было дела до мира вокруг. Кристальные голубые глаза излучали холод, тонкие губы были поджаты в недовольную линию, а алебастровая кожа излучала свет. Жеребец под эльфом был под стать наезднику: черный, как ночь, мощный, с гибкой шеей и туго заплетенной гривой.

Я жадно разглядывала мужчину, словно пыталась навсегда высечь его образ в памяти. Вывела из оцепенения цепь, которую он с омерзением передал подошедшему орку.

– Примите дары Великой Орде. Я заберу жемчужину Дома Наслаждений, но взамен оставлю драгоценное ожерелье из личной сокровищницы.

Голос темноволосого был ему под стать: низкий, глубокий, вызывающий желание. Но куда больше меня теперь интересовала цепь. Чтобы рассмотреть, что там за подарки, пришлось вылезти из своего временного укрытия.

У меня отвисла челюсть.

Цепь на несколько метров растянулась за черным жеребцом, а дальше разветвилась в десятки – нет, сотни – более тонких. Сердце болезненно кольнуло от жалости: окруженные надменными воинами, под мерные удары плетей, шли девушки и юноши, закованные в те самые цепи.

– Он что, свой гарем привел? – мысленно возмутилась я, уже иначе взглянув на черноволосого красавца.

У некоторых рабов были кандалы лишь на руках, у некоторых – на ногах; были и ошейники. Казалось, тут собраны экземпляры со всех уголков этого нового для меня мира, глаза разбегались от множества рас и пестроты одеяний. Некоторые субъекты шли с блаженной улыбкой:

«Сломленные куклы», – грустно подумала я.

Некоторые эфемерно-задумчиво озирались по сторонам. Объединяло их лишь одно: все были неповторимо прекрасны.

Поработав над собственной внешностью, я считала себя красивой. Как же я была не права!

– Воистину королевский подарок! – прогремел голос Гхаарха с противоположной стороны. – Дар принят, жемчужина твоя.

На долю секунды лик высокородного эльфа посетила брезгливость, но вскоре ее сменила холодная, непроницаемая маска безразличия. Скучающий, но невероятно цепкий взгляд хищно осматривал притихшую в трепетном обожании толпу.

– Любовь моя! – выскочила наперерез процессии удивительно резвая зеленая девушка. – Позволь мне быть твоей!

Из одежды на оркессе была лишь прозрачная нижняя рубашка. Темно-зеленые волосы доставали до самых ягодиц, а клыки, торчащие из-под нижней губы вверх, добавляли образу не столько хищности, сколько кокетства. Удивительно, но молчаливая охрана допустила незнакомку до своего владыки, а он, в свою очередь, внимательно осмотрев «товар», сделал быстрый пасс рукой и потерял к ней всякий интерес. Рыдающую в три ручья девицу молча выволокли прочь.

«Высокомерный урод», – подумала я, надвинула капюшон пониже и шаг за шагом поспешила подальше от толпы.

– Данталион! Ты приехал! – радостно завизжала еще одна девица, и этот визг показался мне удивительно знакомым. Я остановилась на миг, чтобы посмотреть, кто же там так счастлив, обернулась.

Светлая Аналиэль, задрав для удобства юбки одной рукой, а второй придерживая водопад светлых волос, как молния, неслась к красавцу. Я прыснула в кулак и зажала рот ладонью, чтобы не привлечь ненароком внимание к своей многострадальной персоне. Уж больно комично смотрелась эта холодная маразматичка.

Данталион, чтоб его, цепь передал одному из воинов, а сам легко и гибко слетел с вороного жеребца и размеренно направился в сторону мчащейся эльфийки. А я уже понадеялась, что и ее выволокут прочь. Даже грустно стало.

– Сокровище Дома Эль Сафори, моё сердце и воздух, Анали! – все тем же низким сексапильным голосом известил эльф и раскрыл объятия, в которые обезумевшая от счастья эльфийка с радостью прыгнула.

– Брат! – взволнованно простонала Анали и подарила эльфу совсем не братский поцелуй. А я застыла, ошеломленная местными нравами.

Лобызались голубки, наверное, минут пять. В это время никто не смел им мешать, все тактично молчали и отводили взгляды, кроме Гхаарха – его взгляд был скучающим. Я тоже окончательно заскучала и осторожно пошла прочь. В голове крутилась тонна мыслей, но все же желудок настоятельно просил еды.

Воссоединение семейки закончилось так же внезапно, как и началось: послышался хлесткий звук удара. Скосив глаза, я увидела такого же спокойного и скучающего Данталиона и Светлую Аналиэль, стоящую на коленях у его ног. Эльфийка гневно смотрела на брата, прижимая ладонь к щеке.

– Знай свое место, – высокомерно отмахнулся эльф, развернулся на каблуках и с грацией хищника вернулся к жеребцу.

– Данте, – прошептала удивленная Анали. Данте лишь ехидно улыбнулся на миг.

– Твоя школа, милая сестрица, – насмешливо ответил высокородный и взлетел обратно в седло.

– Свет мой, встань с колен, – уже более снисходительно приказал Данталион, и Аналиэль безропотно подчинилась. – Не пристало будущей императрице преклонять колени.

– Помнится, эти же слова я говорила Бреголасу, – ответила Анали и ласково улыбнулась. Казалось, вся робость и нежность эльфийки куда-то испарились, оставив место холодной и расчетливой стерве.

– Я все запомню, мальчишка.

Самые прекрасные голубые глаза метали молнии, на лице же была маска спокойствия. Данте улыбнулся краями губ и кивнул паре воинов. Они подвели к Анали снежно-белую кобылу и собирались помочь своей леди сесть, но эльфийка с грацией кошки сунула ножку в стремя и, словно бабочка, легко вспорхнула в седло, сохраняя при этом идеально ровную спину и гордо расправив плечи.

Дальнейших разборок высокородной семейки я уже не видела, потому что ушла. От греха подальше. На душе было неспокойно. Нутро кричало, что меня вот-вот хватятся, и тогда конец.

Долго бродить я не стала, зашла в первое попавшееся заведение, ориентируясь по запаху и красочной вывеске. И не прогадала: трактир «Клык» оказался местом уютным, с неплохим интерьером, приятными подавальщицами. Довольно откровенно одетые, они светили соблазнительными телесами и почти ласково касались гостей обоих полов. Большинство столов было занято, но я сумела приткнуться на крохотный столик в самом углу зала и молила всех богов, хотя никогда и не была религиозной, чтобы меня не обнаружили и денег хватило.

Казалось, жизнь налаживается.

За серебряную монету мне притащили целый таз овощей, тушенных с мясом, и кружку хавеса, что на поверку оказался самым банальным квасом. Даже сдачу дали.

Я с блаженной улыбкой уминала свой ужин, хотя на душе было все так же паршиво.

И вскоре все прояснилось. Видимо, боги сегодня мне не благоволили, потому что ошейник внезапно раскалился докрасна, обжигая мне кожу и причиняя страшную боль. Не контролируя себя, я стонала и плакала, пытаясь содрать с шеи орудие пыток. Безвольной куклой я рухнула на пол, разрываемая судорогами.

Последнее, о чем подумалось, было:

«Мистика какая-то», – и свет погас.