Попасть, да не пропасть

Глава 10: Из огня да в полымя

Всю ночь я проворочалась. Крутилась, как уж на сковородке, не смыкая глаз и размышляя о бренности бытия, и как следствие под утро была похожа на овощ.

Но делать нечего. Стиснув зубы и засунув подальше собственные мысли, я с благодарностью приняла помощь Элегии и Матильды.

Наскоро перекусила хрустящими булочками с омлетом, выпила чашку ароматного чая.

Почему-то было ощущение, что я – приговоренный к расстрелу преступник, и это мой последний завтрак.

Брошенная собаке косточка.

Когда мне принесли подвенечное платье, захотелось выругаться изо всех сил. Но я сдержалась: все же окружающие не виноваты.

А когда оказалось, что это самое «платье» не предполагает белья, тут уж я отвела душу, ревела как самый настоящий сапожник. Немного перестаралась и подпалила диван, за что удостоилась сердитого взгляда от Матильды.

В общем, разошлась.

Гхаарх с воспитанниками деликатно молчали, а эльфийские стражи покрылись пунцовыми пятнами, видимо, не ожидали такого буйства эмоций. А зря: я уже, кажется, всем дала понять, что тормозов у меня нет.

Точнее говоря, тормоза-то есть, но они в неисправном состоянии.

И вот, как корова на убой, я направилась в храм.

Моя верная стража следовала за мной, взяв в плотное кольцо и скрывая от глаз публики.

А скрывать было что.

Шла я в самом настоящем пододеяльнике – белом таком, с прорезями на всех причинных местах. Наверное, Визерис отыгрался. Ну не мог Арсений так подставить, не мог!

Но зато как шла! Гордо, задрав подбородок, с чувством собственного величия.

Нарочито медленно ступала по любезно рассыпанному для церемонии битому стеклу, делая вид, что мне не больно и что вообще все замечательно.

Интересная интерпретация эльфийской традиции.

Обычно эльфийки ступали босиком по траве, направляясь к Храму Светлой Богини, находившемся в глухом лесу. Считалось, что чем мягче трава, тем счастливее будет жизнь молодых.

Жених дожидался невесты уже внутри, у огромного дерева в центре сооружения, показывая добровольность выбора невесты.

Но это все в теории, а на практике Эльфийская Империя из зеленого края превратилась в мир хрусталя и камня.

Внутри храма оказалось на удивление людно.

Люди переминался с ноги на ногу, заполнив все немалое пространство, оставив лишь неширокий проход к алтарю с деревом.

Как я ни присматривалась, а жениха возле алтаря не углядела, только сгорбленную женскую фигуру.

Настроение вмиг улучшилось, и я бодренько присоединилась к одинокой ветхой женщине – Верховной Жрице, судя по всему. Она нервно теребила пододеяльник, похожий на мой, но без лишних отверстий, в котором в отличие от меня смотрелась величественно.

Жениха все не было, что, конечно, весьма радовало, но и настораживало тоже.

Зато в толпе вокруг я отчетливо рассмотрела недавних знакомых – гостей Визериса, послов. Многим из них приветственно помахала рукой.

Данте обнаружился совсем недалеко от меня. Вид у эльфа был хмуро-решительный; казалось, еще мгновение – и он разгонит этот балаган.

– Подождем, – мягко улыбнулась мне женщина.

Подождали полчаса.

Императора не было. Израненные ноги ныли, а я начала мерзнуть.

Час. А воз и ныне там.

Я нервно наматывала на палец распущенные пряди и хмурилась.

– Еще немного, Владыка идет, я чувствую, – попыталась успокоить меня жрица.

Наконец, тяжелые каменные створки храма распахнулись и показался он, «любовь всей моей жизни» – хмурый, помятый, с выдранными клоками волос и слегка прихрамывающий, в рваной одежде и со следами губной помады на лице.

– Здравствуй, любовь моя! – Визерис посмотрел на меня безразлично-усталым взглядом, в глубине которого плескалась ярость.

– Что, дорогая невеста, не ожидала, что я выживу после твоего подарочка? – словно издеваясь, спросил Император, едва доковыляв до меня. Я тактично сдержала смешок, прикусив губу.

– Ах, Ваше Величество, напротив, я подарила вам самое лучшее, что смогла найти во всей Эльфийской Империи! – Мой медоточивый голос никак не вязался с ироничным выражением лица.

– Начинайте церемонию! – рявкнул жених и больно схватил меня за руку, правда, быстро отпустил, обжегшись.

Жрица затянула заунывную песню, очень похожую на поминальную или даже похоронную, вызвав у меня тем самым нервную улыбку.

И пела, пела, пела… Кто бы знал, какого труда мне стоило не зевнуть.

– Хватит! – В определенный момент Визерис не выдержал, – Ближе к делу!

Жрица сердито хмыкнула, но не стала возражать, подошла к нам вплотную, взяла за руки:

– Одна судьба, одна жизнь на двоих, спина к спине, вдох к вдоху, отныне и до конца вы будете вместе. Есть ли противники принятия дара жизни? Есть ли причины, по которым вы не можете сочетаться браком? Говорите сейчас или молчите до конца.

Данте деликатно откашлялся и заговорил:

– Вообще-то я против!

– Продолжайте! – –с сердитым взглядом перебил сына и потребовал от жрицы продолжения ритуала один не в меру нахальный эльф, а по совместительству – Император.

Данте подошел ближе:

– Нет. Определенно, я против!

Император покраснел от напряжения, казалось, он вот-вот придушит болтливого отпрыска. Но отпрыску было глубоко фиолетово.

– Говори же или молчи вовек, – разрешила жрица и, готова поспорить, подмигнула полысевшему эльфу. Тот радостно так улыбнулся и заговорил:

– Я не даю своего благословения этому браку. – Данте внимательно посмотрел на Визериса. – Это мое последнее слово и мое же законное право.

И тут я вспомнила недавние события, и пазл в голове начал потихоньку собираться. Я развернулась и с благодарностью посмотрела на друга, которого ситуация не то что забавляла, Данте откровенно ей наслаждался.

Император и без того выглядел неважно, а после слов сына нервно затрясся и побледнел, покрылся испариной и красиво так заискрил. Я даже испугалась, не приступ ли это. Сердечный.

– Да, как ты смеешь, щенок?! – выйдя, наконец, из оцепенения, заревел Визерис. Храм содрогнулся, народ потихоньку начал пятиться к выходу.

– Весь в отца-кобеля, – задумчиво ответил абсолютно спокойный Данте.

– Да я тебя к оркам сошлю – нет, на каторгу отправлю! Придушу! – Истерика Визериса набирала обороты.

– Да ты не переживай, дед. Можно, я буду так тебя называть? – решила я подлить масла в огонь и ласково посмотрела на новообретенного родственника. К слову, выглядел Император едва ли старше меня. – У тебя ведь возраст уже не тот, здоровье надо беречь.

Визерис скрипнул зубами и повернулся к жрице:

– Я настаиваю, нет, требую продолжить!

Жрица скромно опустила глаза долу, теребя хламиду; осталось только ножкой пошаркать для пущего эффекта:

– Владыка, я не могу пойти против воли отца девицы даже ради Императора. Таков закон.

–- Какой еще закон?! Я сам закон! – ревел взбешенный Визерис.

– Отец, свадьба отменяется, смирись! – просиял Данте, повернулся к публике и объявил громче: – Все свободны!

– Ты не смеешь! – Казалось, Император был в шоке. Он даже сгорбился весь, как-то осунулся и поплохел. Эх, не повезло ему, бедолаге! Сначала – новый гарем, теперь, вот, внучка появилась. А что? Нечего было нарываться! Вот, ничему его жизнь не научила, так хоть я помогу.

– Не переживай, дед, я тебе, если хочешь, самую красивую невесту найду, – вежливо предложила я, глупо похлопав ресницами, за что удостоилась воистину испепеляющего взгляда.

– Ну уж нет! – зло выплюнул Император, держась за сердце. – Стража! Это измена, в темницу ее!

Вот это, конечно, было уже лишнее.

Я только настроилась на то, что жизнь налаживается и вообще все в шоколаде, а тут такое!

– Эй, ты чего? – обиженно спросила я. – Нельзя же так с семьей?!

– Посидишь и подумаешь над своим поведением месяцок-другой, а, может, годик или десяток лет! – рявкнул мрачный Визерис и повернулся к Данте: – И ты тоже, развел мне тут балаган…

Разогнулся, приосанился и ровной походкой (ну, насколько это было возможно после всех полученных от наложниц травм) пошел к стражникам, указал на сына и кинул вслед:

– Взять его, чтоб из покоев и носа не показывал! Завтра же к оркам. Выполнять!

Стража долго не решалась ко мне подойти – видно, здорово я шороху навела. Я даже зауважала сама себя, но, в какой-то момент свет вдруг резко погас.

И конечно, за погасшим светом последовало ужасное пробуждение. Куда уж без этого.

Голова была деревянная, во рту – стойкий привкус горечи. Тело ломит, а желудок настойчиво просит еды.

Я не сразу сообразила, где нахожусь и в какой позе; вокруг была кромешная темного, и я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Ну что, довыпендривалась, Ева? – хмуро заговорила я сама с собой. – Ну вышла бы ты замуж, подумаешь! Годик бы отмучилась, а потом глядишь, надоела бы и скрылась где-нибудь подальше отсюда.

Время в темнице текло незаметно, я абсолютно не понимала, который сейчас час.

Лишь по усиливавшемуся вою желудка и общей слабости я догадывалась, что прошло около суток.

Я все думала, думала, не переставая. А чем еще заниматься?

Откровенно говоря, в какой-то момент я уже даже начала оправдывать Визериса и его варварство. Ведь он же не абы кто, а Владыка, император.

– Тьфу, уже крыша поехала! – отругала я себя. – Жертва Стокгольмского синдрома, не иначе. В этот самый момент послышался громкий скрип, открылась каменная дверь, и с факелом наперевес вошел Ралион.

Узнала я его, конечно, гораздо позже. Сперва я не могла открыть глаза и долго привыкала к свету.

– Попей, – тихо сказал мужчина и поднес к моим губам флягу с холодной водой. Я, конечно же, начала глотать воду, быстро и жадно, будто куда-то опаздываю.

Привыкнув к свету, я обнаружила, что подвешена на цепях и скована, словно в металлический кокон.

– Не торопись, а то подавишься, – предупредил Ралион и терпеливо подождал, пока я напьюсь. Я хотела задать тысячу вопросов, еще я хотела поблагодарить за питье, но не смогла и слова, лишь тихо захрипела.

– Знаю, тебе тяжело, но потерпи немного, Данте поможет, – попытался он меня успокоить.

– Данте? Его же тоже схватили? – неизвестно откуда найдя в себе силы, прошептала я, на что гость лишь улыбнулся.

– Его так просто не возьмешь. – Затем Ралион быстро смочил руку и влажной ладонью протер мне лицо, после чего попрощался: – Мне пора.

Мужчина аккуратно погасил факел, тихо закрыл дверь и ушел.

Что самое удивительное, я ему поверила. Мне искренне хотелось верить хоть кому-то, я до последнего не хотела принимать факт своего заточения.

Через каких-то пару минут я и сама не заметила, как уснула. Впала в долгое тревожное забытье.

Снились мне странные сны, как и в прошлый раз.

Снова родной мир, любимая моя машинка, одинокая квартира и я сама. Такая, какой была раньше. Длинноволосая платиновая блондинка с варениками на пол-лица, с ужасными накладными ресницами, под тяжестью которых веки едва открывались. Даже смешно: что было во мне красивого? Только фальшь.

В своем сне я стояла возле зеркала, рассматривая прежнюю себя, и меня же рассматривали в ответ.

– Я не такая, – говорила я.

– Такая, – отвечали мне, угрожающе показывая кулак.

– Я ничего не сделала! – злилась я.

– Сделала! – вторили мне и обиженно надували губки.

А потом появился Данте и обнял меня.

–Вот я и в твоем сне, – приветливо улыбнулся эльф и с нежностью поцеловал меня в макушку. – Совсем скоро, любовь моя.

– Но... – захотела поспорить я, только не с кем было спорить: Данталион испарился.

А я вдруг поняла, что не сплю.

В темнице было очень жарко, горячий воздух обжигал легкие.

Было трудно дышать, еще и в ушах звенело. Веки никак не хотели слушаться, а когда наконец-то мне удалось открыть глаза, я чуть не взвыла от страха. Кругом был огонь, я лежала на накалившемся каменном полу, обнаженная, без следа кандалов и цепей. Лишь красные полосы на конечностях напоминали о том, что еще совсем недавно я была скована.

Попытавшись встать, упала и больно ударилась. Но и этого краткого подъема оказалось достаточно, чтобы рассмотреть: я в той же каменной камере, за исключением ее содержимого. Казалось, все выжжено дотла.

Воздуха не хватало, и от этого кружилась голова.

Я подползла к самой двери, к слову, тоже каменной, припала к небольшой щели внизу, стараясь получить хоть немного кислорода.

Но пламя последовало за мной.

Стало ясно, как дважды два: это не поджог или возгорание, это я.

Я горела, словно факел.

Где-то за дверью была слышна беготня – видимо, стража уже в курсе происшествия.

Совсем близко послышались шаги.

Кто-то подошел, попытался открыть дверь, но вскрикнул и выругался. Обжегся, наверное.

А затем наступило блаженство. Каменная дверь вмиг похолодела, затем покрылась инеем и, наконец, толстой коркой льда.

Огонь тут же принялся лизать лед, а на меня струйками потекла вода.

Скрипнул запирающий механизм, и дверь приоткрылась.

– Ева, отойди подальше от двери! – услышала я командный голос и послушно поползла к стене напротив.

Данте просунулся в щель, щурясь и кашляя от дыма, направил в мою сторону руку и принялся охлаждать помещение, покрывая стены и потолок льдом. Он и меня поместил в ледяной кокон, который быстро растаял, оставив меня в луже воды.

По коже пульсировало пламя, согревая и защищая меня.

– Идем, – попросил Данте. – У нас совсем мало времени.

Я попыталась встать, но снова упала. Данте подошел ближе.

– Пожалуйста, я не смогу тебя взять, ты меня сожжешь, – попросил эльф, то и дело косясь на дверь.

Я снова попыталась, но в глазах потемнело.

***

Данталион Руаталлин Эль Сафори

Было всего полчаса.

Если я все правильно рассчитал, должно хватить.

Так много и так мало!

Как и сказал Ралион, организм Евы принялся выжигать яд, вспыхнуло пламя и начался пожар.

Как удобно, что яд белой мимозы не имеет вкуса и запаха и очень хорошо растворим в воде!

Я бежал со всех ног.

Видят светлые, чего мне стоило уйти из-под стражи и вернуться.

Но, кажется, я опоздал.

Ева не смогла встать, не хватило сил, ведь ее не кормили все это время. Я выругался и пнул что есть мочи заледеневшую стену темницы. Придется нести её на руках, а девушка вся в огне.

Я отпустил силу воды и поместил себя в ледяной кокон, но даже это не смогло спассти мою нежную эльфийскую кожу, будь она неладна, от обжигающих потоков огненной энергии.

Ева стонала, и тело ее содрогалось от спазмов – последствия яда еще не выжжены, отсюда и пламя, и боль.

Скрепя сердце, я шагал по темным казематам.

Да, и пусть я корчился от боли, иногда скулил, как щенок, которым так любезно величал меня отец. Но главное в другом.

Это моя вина, это я ее сюда привез, и я же начал со лжи.

Добраться до крыши хрустального замка, казалось, невозможно. Кожа струпьями спадала с меня и пузырилась под мгновенной регенерацией, но этого оказалось мало. Едва шагнув на крышу, я упал.

– Ты успел, – только и сказал Ралион, а затем забрал у меня Еву.

Ее огонь не причинял ему вреда, более того, ластился и мягко плясал на коже.

– Береги ее, – прошептал я. – Она нужна мне живой. Я должен многое исправить, и пусть покарают меня Темные Боги, если я не справлюсь.

Арокх грустно улыбнулся, отходя на край крыши и унося ту, что разбудила мое черствое сердце.

Он бережно положил девушку, разогнался и прыгнул вниз головой.

– Ты что, сдурел?! – только и успел вскрикнуть я. Где его голова?! Мы на огромной высоте, разве что…

Через какой-то миг огромные черные крылья захлопали где-то высоко, закрывая небесные светила и бросая тень на весь замок.

Гладкая блестящая чешуя сверкала мириадами звезд, острые шипы выделялись на брюхе, лапах и морде, переходя, скорее всего, на хребет. Огромные черные глаза с тонким желтым ободком смотрели гордо и немного хищно.

– Я забер-ру ее, эльф, – тихо сказал дракон и, не предпринимая попытки опуститься на крышу, лишь медленно хлопал огромными крыльями. – Будеш-шь долж-жен.

Я не нашел в себе сил ответить, лишь быстро кивнул.

Острым чутьем я уловил, что стража совсем близко, дракон, кажется, тоже.

Я пополз к двери на крышу и привалился внизу, желая дать Ралиону отсрочку, дракон кивнул на прощание, подхватил безвольное тело и быстрее заработал крыльями.