Полный дом смерти

7. Живовоз

Железные дороги Валибура, в отличие от аналогов в других мирах, состоят не из одной, а из двух колей. Едва приблизившись к составу живовоза, вы сразу же поймете, зачем дополнительная пара рельсов.

Вагоны катятся непосредственно по узкой колее. Сдвоенные колеса крепко цепляются за магиталлические рельсы – не сорвешь даже направленным взрывом. Между ними уложены толстые шпалы, изготовленные из прочных пород валибурских деревьев. Ясное дело, конструкция усилена специальной магией. Она настолько прочная, что без дополнительных достроек способна крепиться над воздушными пространствами ущелий и пересекать многоводные реки.

Вторая колея, более широкая, располагается вдоль первой и служит для ограничения пути гужевого транспорта. По ней движутся маленькие, но очень тяжелые тележки в количестве четырех штук. Каждая из них оснащена заколдованными цепями, соединяющими тележки непосредственно с живовозом. Тягловая сила поезда – не что иное, как настоящий бастарк. Этот доисторический монстр, опутанный хомутами и креплениями цепей, считается одним из самых первых порождений Хаоса в Большом мире. Весит и выглядит бастарк воистину кошмарно. Примерно как средняя охранная башня городских стен, только светло-зеленого цвета. Величественная громада бронированного мяса напоминает скалу из колдетона; восемьсот клыков в широкой темно-изумрудной пасти, над ней произрастают шесть хоботов-щупалец; круглые фасеточные глазищи, невероятно твердый череп с выпуклыми надбровными дугами и четырьмя парами изогнутых рогов. Также в наличии шестнадцать когтистых лап, которыми бастарк весьма неспешно передвигается. Неспешно – это пятьдесят километров в час по максимуму. Намного медленней фитильмобиля, зато надежней. Нам придется болтаться в вагоне примерно двенадцать часов, учитывая остановки на станциях и полустанках. Если к поезду прицепят инкассаторский или почтовый вагон, прибавится еще два-три часа. В общем, тащиться придется изрядно.

– Терпеть не могу этих чудовищ, – признался граф, когда мы погрузились в полумрак купе.

Маленькие лампочки заливали его лицо оранжевым цветом. В таком освещении вельможа выглядел мифическим чертенком из легенды, который занимается похищением душ добропорядочных оборотней. Чертенком пугали мелких детенышей в дошкольных учреждениях и зверинцах, где мне довелось прожить немалое время. В общем, не слишком приятная аналогия.

Я поежился, встревоженный воспоминаниями далекого детства, и бросил последний взгляд на стены вокзала. Потенциального убийцы Марии там не обнаружилось.

– По-моему, весьма прелестные зверушки.

– Ты что? А лапы! А , длинные когти! Видал? Его даже ко второй паре рельс приковали – чтобы не сбежал и не убил кого-нибудь. Да он сожрет тебя одним глотком и даже не подавится!

– Не городи чепуху, твоя светлость. Благодаря бастаркам Валибур еще держится под натиском Хаоса и Дальних кругов. Без них нам пришел бы конец еще тысячелетия назад.

Дел-ар Пиллио хмыкнул и хлопнулся на сиденье.

– Они коварны. Когда-нибудь бастарки вспомнят о своей чудовищной натуре и помогут демонам завоевать Валибур. Они явно замышляют что-то плохое. Просто думают долго, ибо тупые – потому и не успели захватить государство. На самом деле бастарки очень злы и упрямы – точно, задумали что-то. Ты хоть знаешь, как их трудно дрессировать?

– Какая дрессировка? Им бы только пожрать и поспать. Если задницу припекут – могут тащить живовоз или конвоировать опасных преступников. Как эти безмозглые твари будут строить козни против нас?

– Все может быть.

– Ну да, бастарки покинут тепленькие стойла и примутся громить все вокруг. Верить в это так же глупо, как и утверждать, что зомби вернутся в свои могилы.

– Некоторые возвращаются.

Настал мой черед заняться хмыканьем. По всей видимости, граф относится к тем параноидальным идиотам, которые верят во всемирный заговор. Я слышал, некоторые богатые чудаки объединяются в закрытые общества и вынашивают планы «всеобщего благоденствия и безопасности». Они ведут скрытую борьбу со всеми, кто не принадлежит к их касте или клике. То бишь если ты не демон или оборотень, а человек, зомби, бастарк или гоблин – быть тебе врагом народа. И неважно, думающее ты существо или же тупое растение. «Не с нами» означает, что ты замышляешь плохое против каждого законопослушного жителя Валибура. Кстати, апогеем планирования «всемирного спасения от врагов государства» у них является мировое господство. Вот такие дела.

Мы некоторое время сдержанно поругивались о том, что Валибур никогда не падет (или падет) к ногам захватчиков. Граф приводил какие-то доводы. Я насмехался. В конце концов, это нам наскучило. Дел-ар Пиллио завалился спать, ссылаясь на плохое самочувствие (в ближайшее время ему будет нездорово – после антиалкогольного-то внушения).

Я же уставился в окно.

Врагов на вокзале по-прежнему не наблюдалось. Несмотря на то, что вагоны размещались позади тяглового бастарка, и наше окно выходило на перрон, часть пейзажа перекрывала задница чудовища. К ней при помощи сложной системы креплений и запоров была прикреплена большая магиталлическая коробка на широких колесах. Она отличалась от остальных вагонов несколькими закопченными трубами на крыше. Оттуда вырывались густые клубы черного маслянистого дыма.

Поезд несколько раз содрогнулся, будто ледяной червяк в утробах Тринадцати кругов. Демоны-машинисты (только они способны выдержать высокую температуру внутри живовоза) подбросили уголька и накал-грибов. Толстые магиталлические прутья мгновенно, словно ждали этого, накалились почти добела. Сквозь твердую шкуру бастарк ощутил неприятное жжение в области зада. Он взвизгнул, требуя милости. Но машинисты невозмутимо подбросили еще немного угля – такая работа. Чудовище разозлилось, поерзало мягким местом по специальным креплениям упряжи. Спасаясь от огня, оно загремело цепями и медленно двинулось вперед. И громогласно завопило.

Вокзал завибрировал, стекла в зале ожидания задребезжали, рискуя вылететь из рам. Даже величественная статуя бессмертного Мэра, встречающая гостей у входа в вокзал, мелко затряслась на постаменте.

Волнистые клубы вонючего дыма заволокли все вокруг. На окна мгновенно осела копоть, дохнуло гарью и запахом прижженной плоти.

Граф закашлялся во сне, я шумно задышал сквозь приподнятый воротник плаща.

Под полом грохотали по рельсам колеса. Неспешно набирая скорость и периодически подвывая, живовоз направился к следующей станции.

– Со второго пути отправился поезд номер шесть-двенадцать «Валибур – Северная граница», – глухо прозвучало за окном. – Провожающих просим не соваться бастарку под лапы – администрация вокзала не несет ответственности за несчастные случаи на рельсах…

Путешествие началось вполне безопасно. Однако мне все время чудилось, что за нами наблюдают. Интуиция подсказывала: убийца Марии бель-ал Сепио находится рядом. А я всегда доверяю своей интуиции.

Около полутора часов ушло на медленную поездку через Валибур. Город воистину огромен – если бы мы попытались обогнуть его по окружности, а не ехать подземными путями под мостовой, это заняло бы не одни сутки.

Граф проснулся от визга бастарка. Он был не в восторге от долгого вояжа зловонными тоннелями.

– Продам все акции железной дороги, – пробормотал дел-ар Пиллио, откидываясь обратно на маленькую подушечку. – И ноги моей здесь больше не будет. То вонючие зады чудовищ, то крысиные норы под городом. Моя чувствительная душа не вынесет этого…

Я не прислушивался к бормотанию графа. В сознании прокручивались всевозможные причины убийства госпожи из провинциального городка. Ревнивый любовник, месть подлой соперницы, кровная вражда, устранение случайного свидетеля или же лишнего пунктика из списка наследников поместья. Самоубийство…

Последнее предложение заставило улыбнуться. Да уж. Девица пришла ко мне, уселась в кресло для посетителей, а потом быстренько сбегала на крышу соседнего дома и всадила в себя отравленную стрелу. К тому же, нельзя забывать о том, что на острие стрелы не обнаружились остатки яда – лишь безвредное снотворное. Значит, надо мыслить в другом направлении.

Позанимавшись некоторое время задачками без конкретных условий, я загрустил. Пока не познакомлюсь со всеми обитателями поместья бель-ал Сепио и не отмечу всяческие варианты, улики, мотивы и прочее, нельзя построить даже малейшей гипотезы по поводу случившегося. К тому же, мое первичное задание – не разоблачить убийцу непосредственно Марии, а найти причину и возможного исполнителя убийств в ее доме. И надо надеяться, убивец и организатор – одно лицо. Хотя такое редко случается в преступном мире.

– Хр-р-рм-м-в-ра-а-а! – сообщил мне господин дел-ар Пиллио.

– Бр-мо-о-о… – поддержали графа за стеной, в соседнем купе.

Блаженные и богатые спят в то время, когда остальные работают. Счастливые!..

Я очнулся. Шея затекла от неудобной позы – частенько не замечаю, когда упражняюсь в детективном мышлении.

Его светлость дальний родственник упоенно похрапывал. Голова графа сместилась с подушки, заостренный подбородок сотрясался в такт движениям поезда. Издалека доносились яростные повизгивания бедного тягача.

Я легонько хлопнул себя по лбу. Телохранитель из меня никудышный! Столько времени торчать в купе, и не проверить безопасность клиента. А ведь под сиденьями могут находиться мины. На подножке за дверью может притаиться ассасин из Доу-монастыря. И прочая-прочая смертельная опасность.

Пришлось наверстать упущенное время. Я встал и тремя шагами измерил помещение.

Каждое купе вагона отделено от соседних деревянными перегородками. Войти можно только с перрона. Реши кто-то заскочить внутрь между остановками, ему придется воспользоваться стремянкой. Или же взгромоздиться на плечи товарищу.

Вагоны живовоза состоят из двух десятков купе, размещенных в два ряда. Между ними проходит коридорчик для обслуживающего персонала. Он настолько узкий, что протиснуться в него могут только низшие демоны да черти. Взрослому оборотню или широкоплечему человеку ни за что здесь не пробраться. Исключение – красные гоблины и некоторые семейства восточных гремлинов.

Я убедился, что коридор не представляет опасности. Просунул туда острие «Карателя» – во избежание… Затем, решившись, высунул и голову. Осмотрелся.

Ни пылинки, ни малейшего намека на паутину. В конце коридора находилась причина кристальной чистоты. На маленьком стуле торчал зеленокожий проводник. Демон поднял рогатую голову и поинтересовался, чего желает глубокоуважаемый пассажир.

Пассажир проникся изысканной почтительностью проводника и своей глубокоуважаемостью. Но от кофе-чая-мармелада отказался. Только спросил, когда мы, наконец, разовьем приличную скорость и выберемся под сияние какого-нибудь из валибурских солнц.

– Осталось примерно полчаса, – ответил «железячник», как называют в народе служащих железной дороги. – Бастарка придерживают и не позволяют разогнаться. Ибо есть распоряжение номер сто девятнадцать дробь восемь «О сохранности сводов подземелий города Валибура». Если живовоз пойдет на большой скорости, может рухнуть тоннель. А вместе с ним и добрый кусок пригорода. Такое однажды случилось лет сорок назад. Ибо…

Я согласился, что лучше ехать тихо, чем с риском. Думаю, даже бывшая жена не пришла бы в восторг, завали Ходжу Наследи многими тоннами земли и камня.

Выдавая принадлежность к уроженцам Восьмого круга, проводник вещал короткими предложениями, периодически вставляя устаревшие «ибо», «кои» и «глаголю». О страшной трагедии, неразделенной любви в затерянном купе и разрушении города.

– …А потом туда же упал целый спальный корпус Монастыря любопытных девственниц, – вещал проводник. – То-то визгу было…

Я решил, что лучше оставить демона наедине с воспоминаниями. Мне не слишком улыбалось дослушать до конца историю, в которой погибло несколько тысяч прелестных девушек.

Засим откланялся.

Дальнейшая проверка купе меня удовлетворила. Крепкая дверь на улицу, рядом табличка: «Сортир материализуется по желанию пассажира, выброс только наружу. Нажмите кнопку»; два окна, за которыми степенно проплывают магические светильники; четыре спальных полки. На одной из них расположился граф, вторая – моя. (Раваш похлопотал, чтобы его лишний раз не беспокоили – сунул несколько монет проводнику; потому остальные полки пустовали).

Скудный интерьер купе украшал только похрапывающий дел-ар Пиллио. Да я, неусыпно бдящий за безопасностью клиента.

Наконец в приоткрытые окна ворвался дневной свет. Разноцветные отблески сразу двух светил принесли с собой свежий воздух. Впрочем, это длилось недолго. На горизонте поднялись зеленые башенки магической защиты. Следом, из-за нагромождения четырехэтажных домиков пригорода, материализовалась высокая городская стена.

Зашипело. Машинисты закрыли заслонки печи, сбивая пламя. Убрали магиталлические стержни от задницы тяглового чудовища и вовсю загремели. Послабили натяжку цепей, ведущих к гигантскому хомуту на мускулистой шее монстра. Бастарк остановился и облегченно выдохнул. Смрадное дыхание тут же заволокло все пространство внутри и снаружи вагонов.

У меня брызнули слезы, даже платок не помог. Дел-ар Пиллио всхрапнул и прошептал что-то вроде «лучше бы зубы почистила, любовь моя».

– Станция «Окраиновка», – включился динамик над дверью.

«Промышленный выхлоп» бастарка смешался с запахом настоящих промышленных отходов. А еще почему-то завоняло тухлой рыбой.

– Прибыл поезд номер шесть-двенадцать «Валибур – Северная граница», – донеслось от приземистого строения с надписью «Вакзаль» на гоблинском диалекте.

Пригород словно взорвался. Поднятая поездом копоть убежала под порывами ветра. Оказалось, что с обеих сторон железнодорожных путей стоят двухэтажные домики, ларечки с пивом и кабаки с тенистыми навесами. Из окон, устроив небольшую бурю занавесок, стали выглядывать местные домохозяйки и шлюхи. Первые – просто из любопытства, вторые – предвкушая работу.

Из ближайшего окна высунулась седая представительница древнейшей профессии. Более древняя, чем первый городской булыжник. Обладательница реденьких волос, угольно-черного макияжа, тысячи морщин на плоской физиономии и вульгарного рта, очерченного все тем же кошмарным угольным цветом. Девица, если бы у кого-нибудь повернулся язык назвать ее этим словом, решительно переступила подоконник и бросилась к нашему вагону. Цепкие пальцы, тонкие и корявые, точно ветки кустарника, вцепились в ручку входной двери.

– Сексуальный эскорт, мальчики, – когда-то томным, а сейчас замогильным голосом сообщила проститутка, широко раскрывая рот. – Доедем до конечной остановки с таким блеском, что глаза и гланды повываливаются.

Я грешным делом в ответ оценил все прелести гланд и аденоидов незваной гостьи. Кажется, они у нее не только вываливались – как обещалось, но и вставлялись обратно… Стало страшно.

– Нет, спасибо… э-э-э… милая. Как-нибудь в другой раз.

– Но я настаиваю! – безапелляционно заявила служительница богини любви.

Я с сомнением глянул на проснувшегося графа. Он в кои-то веки был солидарен со мной – ошалело внимал настойчивой путане. И рожа у него казалась точной копией моей – глаза навыкате, брови на середине лба, искривленные губы. Я даже посочувствовал дальнему родственнику. Не каждый день вельможам случается встать на пороге инфаркта пред такой «красотой».

– Надо же, – прочистил горло Раваш. – Настаивает она… Лучше бы замуж пошла, чем к графьям приставать.

– А ты возьми, – нашлась проститутка. Путанам не привыкать к подобному отношению.

Она тряхнула увесистыми полушариями обвисших грудей. В такт им заколебались коричневые мешки под глазами.

– Недорого! Всего-то два бронзовых слитка за полчаса женитьбы. Сегодня скидка для вельмож и работников городской администрации.

На такое предложение не нашелся с ответом даже надменный граф.

– Прошу исключить из списка свидетелей одного частного детектива, – с этими словами я забился на краешек своего сиденья. – Совет вам да любовь.

Раваш икнул, руки у него предательски задрожали. Что поделать – молодой еще. Он явно чувствовал, что от «девицы» так просто не уйдешь. Стреляная баба, ушлая: и деньги возьмет, и удовольствие получит. Лишь бы клиент не слишком трепыхался.

Я прочитал эти мысли на рожице проститутки. Она относилась, кажется, к рыбоборотням – за левым ухом виднелись темные чешуйки.

– Видишь, он не против, – шлюха подарила Равашу воздушный поцелуй.

Граф издал неопределенный всхлип и вжался в деревянную стенку купе. Я ликовал. Сейчас свершится кошмарный ритуал над графскими мощами. Отдам половину гонорара, чтобы такое увидеть. Но наблюдать за телодвижениями этой девицы…

– Послушайте, уважаемая, – начал я совершенно неуважительным тоном.

– Отвали! Мне работать пора…

Закончить целомудренную беседу нам не позволили. Доносившийся с вокзала шум усилился.

– Го-о-орячие пирожки, – прорвалось сквозь настежь открытую дверь.

– Че-е-буреки-и! Па-а-а-хлава орчанская, э-эльфийский зе-е-фир!

– Минэ-э-э-ралька!

– Алкоголь, сигареты, допинг, секу-сиальные возбудители для оборотней и людей. Ма-а-ндрагора!

– Услуги всевозможного характера. Любая поза и метаморфоза по желанию клиента!

– Грузчик! Грузчик! Где этот выродок-великан? Куда девался камнеед с моими чемоданами?! Грузчик!

– Батюшки, кошелек украли! Полиция!

Издалека, с другой стороны вокзала, донеслось слабенькое:

– Такси пай-едем, да-и?

– Разойдись! Патруль при исполнении! – грубый оклик рассек многоголосье вокзала, точно топор – сухое полено.

Более мелкого пошиба проститутки бросились врассыпную. Наша же осталась в дверном проеме. Я уже мысленно попрощался с графом. Вот только что сказать своей бывшей жене?

– Заканчивается посадка на поезд номер шесть-двенадцать «Валибур – Северная граница». Нумерация вагонов от хвоста бастарка, – перекрыл все шумы строгий голос работницы железной дороги. Даже полицейские притихли. – Напоминаем, что железнодорожная служба не несет ответственности за исчезновение багажа, нападения гоблинов-индейцев, смерть от сверхвысоких или сверхнизких температур на просторах прерий и в пустыне. В случае смерти пассажира родственники или воскрешенные духи умершего получат компенсацию от страховой компании «ЖД-БД». Падение метеорита на состав в полис не включается…

Пока громкоговорители занимались образованием присутствующих, проститутка надвигалась на графа. Шла она медленно, то и дело хватаясь за согнутую радикулитом спину.

Раваша спасло появление новых участников вокзального шоу.

– Скорее!

Маленькие ручки рывком извлекли бабищу из нашего купе. Внутрь запорхнули двое девушек-белкоборотней. В цветастых платьицах с разрезом до середины бедра. Обе – блондинки, с красивыми грудками, плавными очертаниями бедер и талий, премиленькими личиками и большущими голубыми глазами. Наверное, сестрички.

– О, боги! Мы успели!

– Желаю приятного дня и невероятно красивого захода солнц, – как истинный джентльмен поздоровался я, вскочив с насиженного места и едва не ударившись головой о верхнюю полку.

– Желаем в ответ, – спаренным сопрано и меццо-сопрано прощебетали белки.

Первая кокетливо помахала рыженьким хвостиком.

У! Ох! Огненная шерстка и серебристые волосы в сочетании с чувственным ротиком. Моя наибольшая слабость! Уй… Признаюсь, я отдаю предпочтение не белкам, а своим далеким родственницам – лисичкам. Но эта красотка заставила мое сердце завыть от восторга на все четыре валибурские луны.

Раваш и сам приободрился, приосанился. Он расправил щуплые плечи, позволяя рассмотреть маленький значок с надписью «Граф дел-ар Пиллио» на лацкане богатого камзола. По его мнению, любая представительница женского пола должна тут же отбросить сомнения и плюхнуться ему на колени. Как это едва не проделала престарелая шлюха.

– Рад приветствовать, дамы, – замурлыкал шурин. – Весьма и весьма приятно лицезреть ваше неземное присутствие в моем временном жилище.

Дамы разразились искрящимся смехом. Сразу видно – провинциалки. Не привыкли еще к напыщенным речам валибурских вельмож.

– Можно? – спросила та, в кого я по уши втрескался. И бесцеремонно уселась рядышком со мной. Нетрудно догадаться, что она оказалась более смелой и умудренной опытом, чем ее товарка.

– Конечно-конечно, – заверил я и отодвинулся, мимолетом пьянея от близости разгоряченного женского бедра.

– А кто это с вами ехал? – совершенно не стесняясь, вопросила моя соседка.

Этой девочке не занимать любопытства и крепкой хватки. Получится отличная супруга для какого-нибудь фермера.

– Кхм… – донеслось со стороны графа.

– Проститутка, – открыто улыбнулся я. – Предлагала услуги.

– Как интересно! – восхитилась девица. – Я как раз собираюсь писать курсовую работу об эксплуатации женщин. Они ведь не из-за хорошей жизни идут работать на панель.

Она откинула непослушную прядь со лба и нахмурилась. Ее глаза блеснули в полумраке купе.

– Знаете, вам должно быть стыдно! Лишь потому, что имеете гораздо больше денег, воспользовались женской слабостью. Надругались над красивым молодым телом! Благодаря каким-то звенящим кусочкам металла. А вы не подумали, что у дамы могут быть дети? Что им неприятна одна мысль о том, что мама зарабатывает на их учебу столь грязным путем?

Я покрылся невидимым слоем инея. Неужели судьба так неблагосклонна, что привела к нам молодых феминисток? В этом случае про удовольствие можно забыть.

– Куда путь держите, сиятельные леди? – спросил Раваш, чтобы скрыть неловкость.

– Заткнись! – рявкнула моя соседка. – Кто был ее клиентом?

Мы с шурином испуганно переглянулись. Кажется, у девочки явно не доставало нескольких извилин. Да какое дело этому фигуристому ребенку до того, как оборотни зарабатывают на жизнь? Я вот, так полгода трудился экзотическим танцором на окраине города, чтобы скопить себе денег на учебу. Позже, правда, зарезал клиента нестандартной ориентации, который пожелал меня потрогать. Так работка и закончилась… Проклятое прошлое!

– Граф дел-ар Пиллио, – представился Раваш, снова делая безуспешные попытки увести разговор в другое, менее опасное русло.

– Какая самоотверженность – признаться в содеянном! Подтверждаю, – ликующе воскликнул я, подленько ухахатываясь в душе. – Именно граф намеревался стать клиентом той милой дамы.

Шурин задохнулся от возмущения.

– Но не стал, – закончил я, превращаясь в благородного оборотня. – Наоборот, мы дали госпоже несколько монет и чудесно провели время в нравоучительной беседе.

Девица недоверчиво посмотрела на меня. Пришлось принять невероятно честный вид. Едва не захлопал ресницами.

В трудную минуту я умею притвориться довольно убедительно. К тому же девушкам, несомненно, нравятся парни, которые говорят лишь правду. Не правда ли?..

– Я вам верю, – донеслось с соседней полки. – Оставь их, Олиель. К тому же второй господин не успел представиться.

Сестричка Олиель пряталась от моих глаз за тонким профилем дел-ар Пиллио. Мне никак не везло ее рассмотреть. Видел только шикарный изгиб лодыжки, летнюю туфельку с открытым носочком и на высоком каблуке. Этого хватало, чтобы заочно влюбиться. Мне очень нравятся здравомыслящие женщины, пусть даже родственницы нагловатых созданий.

– Частный детектив Ходжа Наследи. Ценитель искусства, созидатель поэзии.

– Ух ты! – ахнула Олиель, придвигаясь поближе. – Вы занимаетесь частным сыском?

Как и предполагалось, упоминание о виршах и прочем искусстве прошло мимо женских ушей. Разговор о престарелых жрицах любви ушел в небытие. Мы познакомились с девчонками поближе, и спустя какое-то время у нас завязался миролюбивый диалог.

Белки действительно приходились друг дружке сестрами. Они с отличием (Олиель слегка прикусила пухлые губки – неприятное воспоминание) окончили тринадцатый курс Феминистического университета прорицательниц, получили дипломы младших специалистов и теперь отправлялись на практику. Кстати, лет им было примерно по шестьдесят – мой любимый возраст, когда позволяется еще не все, но довольно много.

Девчонки рассказали, что пребывают в восторге от учебы и предстоящей практики. Настолько, что даже не собираются домой.

– Не могу поверить! – деланно удивился граф. – Неужели вы не желаете проведать родственников?

– Вначале мы планировали заехать домой, в Дубльвилль, – поведала моя соседка. – Но потом решили, что в этом нет нужды. Денег хватает, папа ежемесячно обновляет наш банковский счет… Так что…

– А слегка пообниматься с матерью? Поцеловать отца? Понежиться в любимой кровати, в конце концов?

– Ну, э-э-э, – мой закономерный вопрос застал девицу врасплох. – Есть небольшая…

– Олиель имеет в виду, что мы не хотим возвращаться, – поспешно объяснила ее сестра из полумрака, – из-за некоторых разногласий в семье, а не в связи с финансовыми трудностями.

Мой профессиональный нюх почувствовал какую-то интригу.

– Позвольте полюбопытствовать, и какие же разногласия могут быть с домочадцами у таких прелестных девушек?

Мне не ответили. Видимо, мы слишком углубились в грязное белье. А я-то думал, что у подобных милашек не бывает никаких проблем.

Чтобы поддержать разговор и не позволить гнетущей тишине воцариться в купе, граф поинтересовался, – о боги! – политическими взглядами наших студенток. Они незамедлительно этим воспользовались и, больше не вспоминая о домашних делах, стали наперебой рассказывать о своем священном долге, навязанном им в университете. Каждой студентке ФУПа надлежит нести огонь просвещения в массы. Мол, женщины имеют столько же прав, сколько и мужчины. А если разобраться, то и больше.

Девчонки убеждали нас в том, что миром должен управлять слабый пол – у женщин и мозгов больше, и чувства такта, и вообще… По их словам, бессмертному Мэру необходимо отречься от правления и передать Валибур в морщинистые ручонки какой-нибудь домохозяйки. Лишь тогда движение феминисток смогло бы облегченно вздохнуть и уйти на покой.

Я утвердился в мысли, что ректором Феминистического университета может работать только девица. К тому же с весьма нестандартным мышлением.

– Мы ведь страдаем не в меру больше вас, а потому заслуживаем лучшего места в обществе, – назидательно вещала соседка Раваша. – Знали бы вы, например, как трудно перенести роды.

– А как приятно получить полкило серебра в мягкое место, – улыбнулся я. – На войне бывает кое-что похуже родов. Вот отдадим вам бразды правления, и чем потом будем отбиваться? Косметичками?

Раваш осклабился одной из самых гадких улыбок из своей коллекции.

– Большинство женщин служат в армии наравне с мужчинами. Это слабый аргумент.

Не прошло и пятнадцати минут, как мы, словно соседи на поминках, опять перессорились. Так всегда бывает, когда соревнуются в остроумии две противоположности.

Лично я, честно говоря, абсолютно не горел желанием принимать участие в подобных пикировках. Мне хотелось тепла и ласки, женского внимания, а не длительных монологов о женской силе и глупости патриархального мира. Об этом я прямо и сказал, подтверждая свои слова ударом крепко сжатого кулака по колену.

– А еще я считаю, что обычные мужчины и женщины должны просто любить друг друга, не занимаясь глупым соперничеством и демагогией. Потому есть предложение сменить эту воинственную тему и заняться чем-то более приятным. Например, поцелуями.

Соседка графа охнула.

– Да, господин Наследи не умеет поддерживать светскую беседу. Он достаточно твердолоб и упрям, когда дело касается комфортности среды, в которой он находится. Потому его когда-то и вышибли из полиции. Именно поэтому я граф, а он – обычная ищейка с рыжим хвостом. Все дело в самоконтроле…

За эту реплику Раваш удостоился моего презрительного взгляда. На меня же посмотрели заинтересованно. В глазах соседки читалось удивление.

– Извините, пожалуйста. Вы не подумайте, – заверила меня Олиель, – мы, конечно же, придерживаемся взглядов феминизма, феминизм-популизма и феминизм-арборизма, но без особого рвения.

– Да-да, – кивнул граф. И пробормотал: – Оно и видно…

Я же мысленно корчил недовольные гримасы и раздевал свою спутницу взглядом. Интересно, она извинилась за свою напористость или за мое невысокое положение в обществе? Ненавижу давить на жалость.

– Мы учимся на факультете милитаристических предсказаний, – продолжала девушка, направляя разговор слегка в другую сторону. – Знаете, очень познавательно рассчитывать траектории баллистических магоракет и естественный прирост населения в Княжестве Хаоса. Можем с вероятностью пятьдесят на пятьдесят предвидеть террористический акт, можем даже погоду предсказывать.

– Как интересно, – заохал я, сдержанно улыбаясь. При этом меня больше волновали возможности Олиель в постели, а не где-нибудь на полигоне наземных войск, куда девчонки отправлялись на практику. Но хотя бы закрыли вопрос феминизма. – А нельзя ли узнать свою судьбу?

Соседка поиграла тонкими пальчиками по нижней губе. Эта простая манипуляция выглядела ошеломительно.

– Я не очень разбираюсь в такого рода предсказаниях. Но сестра в этом преуспела. Натоли, не погадаешь симпатичному господину?

– Если поменяемся местами, – волшебный голос сестрички привел меня в состояние эротического ступора.

Олиель очень – очень! – медленно поднялась, позволяя мне рассмотреть каждый миллиметр ее коротенького платьица. Особенно мне понравились выпуклые… кхм… и бледная полоска кожи над коленями. А еще игривое покачивание бедрами и тончайшая талия.

Чтобы не пасть лицом перед опасностью стремительного перевозбуждения, я уткнулся глазами в магиталлический пол.

Кто-то мягко опустился рядышком со мной. Сердце ёкнуло от восторга. Горячее бедро прикоснулось к моему. По венам забурлил кипяток. В голове взорвались фейерверки. Краска прильнула к лицу, руки задрожали.

– Ну что же вы, детектив? – спросили меня обворожительно грудным голосом. – Давайте руку, а затем придвиньтесь поближе.

Теплая ладошка опустилась на мое запястье.

Я дернулся, мелко завибрировал и встретился взглядом с…

– Вы в порядке? – спросила убиенная Мария бель-ал Сепио, участливо глядя на меня.

Она стиснула холодные пальцы на моем пульсе.