Полиция Гирты (СИ)

Глава 19 Обелиск. (Вторник)

С самого утра на улице поднялся какой-то шум. С моря, с крепости Гамотти, несколько раз вхолостую стреляла сигнальная пушка. На улице стояла необычайная возбужденная суета, то и дело слышались голоса, пересказывающие друг другу какие-то непонятные вести.

Вертура проснулся. Укрыв босые ноги одеялом, Мариса лежала рядом с ним на постели, в той же позе как всегда лежал сам детектив: заложив руку за голову и согнув ногу в колене, прислушивалась к происходящему под окнами. Рубаха на ней была распахнута, длинные распущенные волосы ниспадали на грудь и плечи. Лицо было мрачным, настороженным и, как всегда на службе в конторе, высокомерно-презрительным.

С улицы слышался голос дворника Фогге, в коридоре тоже шла какая-то оживленная шумная беседа.

— Это все-таки случилось — увидев, что Вертура проснулся, прокомментировала пока неясное ему событие, Мариса — вставай. Идем в контору. Быстро.

— Уже почти полдень. А ты меня не разбудила.

— Это у богатых медовые месяцы — строго осадила его Мариса — а у людей подневольных, типа тебя, только пять минут и те в обеденный перерыв.

Вертура было удивился ее словам, но все было наяву. И жгучая рана на руке, и грязная от крови из разрезов постель, и присохший к запястью платок, и надменно-повелительный взгляд Марисы.

— Только не говори мне, что вчера ты был пьян — неприязненно бросила она ему, соскакивая с кровати на пол и резким движением выпрямляя локти и колени — никаких оправданий. Раньше думать надо было. И головой, а не каким другим местом. Теперь я командую в этом доме, а тебе положено тихо сидеть под каблуком, никто тебя за язык не тянул, ты сам этого хотел. Быстро одевайся и не забудь тщательно почистить зубы, а то будешь лечить их, и мне не хватит денег на новую заколку и серьги. И жди на улице. На завтрак времени нет. Это ты во всем виноват, тебе и расследовать.

— Ну отсюда-то совсем не видно — важно и пространно объяснял дворник Фогге, показывая детективу куда-то вдоль проспекта генерала Гримма, в сторону дворца Прицци и моря так, словно уже давал интервью в газету — но если так, то слишком далеко и особо и не на что смотреть.

— С крыши все хорошо видно! — важно вмешался старый печник Олле. Бывалый отставной артиллерист — тут сказали мэтр Глюк будет стрелять из своей пушки. Вот и поглядим, достанет эта перечница туда или нет.

Детектив мрачно кивал в знак согласия головой, поджимал от холода плечи, курил, слушал эти беспредметные обсуждения. Как и сказала Мариса, ждал ее на улице у парадных дверей.

На мосту было людно. Жители и все еще многочисленные гости города останавливались, подходили к парапету, чтобы получше разглядеть и обсудить то, что за ночь возникло в море к северо-западу от Гирты. И было на что посмотреть.

Два тяжелых воздушных корабля, поднятые по всей видимости по тревоге, парили низко над гладью залива в нескольких километрах к западу от крепости Гамотти, а за ними, вдали, быть может в тридцати или сорока километрах от города — с высоты моста, соединяющего два высоких берега реки было трудно определить без дальномера, прямо из моря, поднимался красно-оранжевый, похожий на башню барона Тсурбы, только во много-много раз больше, Обелиск. Вертура достал из поясной сумки свою маленькую подзорную трубу и навел ее на артефакт, за одну ночь выросший из пучин. Через увеличение можно было разглядеть, что стены Обелиска имеют грани и больше всего похожи на ребра жесткости конструкции, как дол на мече, а верхушка напоминает какие-то густые рыже-красные заросли, как губка или какое еще дивное морское растение, густыми кущами обрамляющее вершину. Насмотревшись вдоволь, детектив молча передал оптический прибор Марисе, но та только бросила взгляд на неопознанный объект и тут же перевела его на парусники, что с попутным ветром, спуская паруса, чтобы сбросить у берега скорость, входили в залив, мчались по мерцающей свежим утренним солнцем, серой холодной воде.

— Я нарисовал эту штуку с балкона дворца леди Вероники — внезапно образовался рядом с Вертурой встревоженный художник Гармазон — вот, вам, наверное, нужно для вашего расследования. У вас тут с оптикой что-то не так, но сегодня почему-то нормально. Это же из-за искажения? Вот возьмите, я увеличил, сколько получилось.

И он передал ему картинку. На ней было все то же, что сумел разглядеть и детектив. И вершина Обелиска была действительно скрыта какой-то рыжей, словно покрытой ржавчиной, не то листвой, не то пеной. Они с Марисой поблагодарили художника, сказали, что им надо спешить и зашагали в сторону комендатуры на северный берег Керны.

— Инструкции? — отдавая инспектору Тралле рисунок Гармазона, осведомился детектив.

— Все как обычно — вкладывая карточку в папку, ответил начальник отдела Нераскрытых Дел и недовольно прибавил, заметив, что Вертура не удовлетворен ответом — вы что, моряк что ли? Боцман, лоцман, водолаз? Собрались туда плыть? Ценю ваше рвение, но у нас ограбление филиала Королевского Банка Иргрида. Лео уже уехал, а вы с Анной только глаза продрали, как малые дети, тринадцать лет. Займитесь делом, выпейте там кофе, покурите. Все, не отвлекайте меня, идите вниз.

И он насупился и дымно закурил.

— Раз сказали все в порядке, значит написанному верить! — весело закричал от стола доктор Сакс, обеими руками приветствуя Вертуру и Марису.

— Ага. Где посеем, там и пожнем — глядя в окно, в сторону проспекта Рыцарей, согласился детектив — Анна, пойдем к леди Тралле. Я же обещал.

Они пересекли плац и вышли на проспект. Большой отряд солдат без доспехов, но с мушкетами, мечами и пиками маршировал откуда-то прочь от южного берега Керны, длинной колонной сворачивал в сторону крепости Гамотти на перекрестке, следующем выше по проспекту Рыцарей за улицей Котищ. За колонной солдат тянулись телеги и несколько воздушных экипажей в сопровождении всадников с лиловыми бантами, среди которых Вертура узнал князя Мунзе и Пескина. Как охотно рассказала ему на ухо Мариса, пока они стояли у ворот комендатуры, пропускали плотно и медленно движущуюся вереницу экипажей и верховых — это из южного арсенала, что рядом с Университетом и везут какое-то высокотехнологическое снаряжение.

На улице у Большого дома, вдоль фасада прогуливались трое вооруженных пиками и мечами герцогских гвардейцев в полных латах и с выбитыми на кирасах расправившими крылья птицами. Еще двое вооруженных мужчин, как бы невзначай стояли на углу дома. Оба в бригандинах, тяжелых полукруглых темных плащах, и с короткими, как у магистра Дронта, похожими на ружья или пистолеты, жезлами.

Когда Мариса и Вертура вошли в холл, слегка подивившись тому, сколько снаряженных самыми современными сбруями, седлами, подсумками и композитными налобниками и нагрудниками коней стоит у коновязи с торца здания, прямо у дверей их встретил знакомый им по казни перед Малым дворцом, тот самый, малоприятный, черноволосый кавалер, Вальтер Кирка. В маленьких круглых черных очках на ному, в намотанном высоко под подбородок плотном черном шарфе, тоже снаряженный жезлом-револьвером и облаченный в полный доспех, он был готов отразить любое нападение.

— По какому делу? — высокомерно и снисходительно улыбнувшись, фамильярно и громко поинтересовался он у детектива. Вертура огляделся. Ближайший столик был полностью занят какой-то небольшой компанией людей в разномастных плащах и простых городских одеждах. Перед ними на засыпанном трубочном пеплом столе лежали головные уборы. Тут же стояли нетронутые кружки с сидром. Детектив едва сдержал улыбку — внимательные взгляды и общая физическая форма выдавали в них замаскированных под простых людей герцогских агентов.

— Доклад для леди Тралле — насторожившись, ответил он первое, что можно было сказать в подобном положении. Удовлетворившись его ответом и сверившись со своей прозрачной пластинкой, лейтенант кивнул и без лишних расспросов пропустил их на лестницу. Лифт снова не работал, так что наверх пошли пешком.

— А мы тут как раз чаю попить собрались! — весело приветствовал Вертуру Фарканто, открывая им дверь. Как и люди снаружи, он был облачен в легкий современный доспех герцогского тайного агента, только через плечо по-прежнему была перекинута широкая лиловая, украшенная бантом портупея — почетный знак клуба Лиловых рыцарей.

В кухне было густо накурено. Обеденный стол, по всей видимости, унесли, чтобы было больше места. Стулья достались только женщинам. Рыжая Лиза, устало облокотившись о кухонный стол, сидела спиной к окну, одну за другой курила папиросы, давила окурки в уже заполненной бычками пепельнице. Нервным непроизвольным движением оправляла потускневшие от дыма, засаленные волосы, вытягивала пряди, пропускала их сквозь пальцы, приглаживала их, качала головой, хмурила лоб, на котором явно проступали глубокие темные морщины, старя ее сразу на много лет. Осунувшееся, потемневшее, со впавшими щеками и глазами ее лицо выражало усталое, одновременно сосредоточенное и безразличное ко всему вокруг, тупое раздражение. Тяжелая однобортная мантия с высоким воротом, больше похожая на доспех, чем на повседневную одежду, явно тяготила ее плечи. Рядом стояла пустой фужер. Судя по налету, в него неоднократно наливали кофе. Крепкий, тошнотворный запах жженых кофейных бобов стоял в помещении, смешивался с табачным дымом, но форточка была закрыта.

Ева сняла с плиты кофейник, налила в фужер, поставила его рядом с фрейлиной. Та коротко и безразлично кивнула, но не притронулась к напитку.

Вокруг нее, кто облокотившись о кухонный стол, кто прислонившись спиной к стене, с выжидающим спокойствием, словно охраняя ее, собрались мужчины. Фарканто, Корн, майор Вритте, какой-то непонятный черноволосый юноша в белой мантии и еще двое кавалеров, имена которых Вертура забыл. У Фарканто помимо меча за поясом в кобуре висел револьвер. Все мужчины, кроме черноволосого юноши, были при форменных поясных сумках и лиловых клубных бантах на портупеях, все дымно курили от нечего делать, вели свои вялые и грубые, как походные на войне, беседы. Но что больше всего поразило Вертуру, это то, что в углу, прямо на низком стульчике, который, наверное, носит с собой каждый бродячий музыкант, чтобы не садиться на землю, пристроился уже знакомый детективу по набережной чернобородый бард в темно-зеленой пелерине и с арфой у стены. Тут же на табуретах сидели Майя Гранне, Агнесс Булле и еще какая-то незнакомая фрейлина. Барона Визры в комнате не было.

Вошел какой-то уже немолодой человек с острым внимательным лицом, тоже в черной, расшитой серебром одежде, но без доспеха и с папкой в руке, заговорил с Евой, спросил Хельгу Тралле, раскрыл папку, в которой оказалась уже известная детективу мерцающая прозрачная пластинка. Из их беседы детектив понял, что это не кто иной, как сам советник Максимилиан Курцо, генеральный прокурор Гирты, имя которого он не единожды видел на резолюциях и приказах в отделе.

— Вертура — сухим и трескучим, хорошо поставленным властным голосом, строго обратился он к полицейскому — а вы что тут делаете?

— Я тут живу вообще-то… — без своего обычного наглого напора, так чтобы и не наказали, но все же, чтобы хоть как-то явить свой склочный характер, огрызнулась Мариса — а это мой жених. Спросите леди Хельгу…

Все переглянулись, на лицах появились улыбки. Советник покачал головой и снова обернулся к Еве.

— Как мило — приветственно помахал детективу латной перчаткой один из рыцарей. Молодой, причесанный и умытый, с аккуратно остриженной бородой и блестящей русой челкой, ниспадающей справа до самой щеки, кавалер — а мы все думали, что шпионы, как есть, беспринципные холостяки! Выходит, лгут все эти ваши глупые пьески и книжки?

Вертура хотел было уже ответить, как в коридор вышли Хельга Тралле, принцесса Вероника и барон Визра. За ними, властно грохоча ногами, следовал незнакомый детективу широкоплечий, румяный, с большими крепкими руками, бородкой без бакенбардов и усов, как носят молодые преподаватели в университете и пытающиеся подражать им студенты, полноватый, умного вида, молодой человек в нарядной, толстой серо-багровой мантии, что модно топорщилась у него на бедрах, широких плечах и спине.

— И вас тоже зачислить в мою свиту? — увидев детектива и его спутницу, чуть улыбнулась им принцесса Вероника и, бросив быстрый взгляд на хозяйку дома, заметила — Хельга, я позаимствую у вас этих двоих?

И, получив утвердительный ответ, обратилась к рыжей Лизе.

— Новое что-нибудь есть?

— Станции Гирта Гамотти, Гирта Тальпасто и Гирта Центральная в зоне прямого контакта, станция Гирта Северная фиксирует. Станция Фолькарт и станция Иркола фиксируют — прикрыв глаза, отвечала она глухим голосом, словно читала под гипнозом какой-то невидимый список, сказала несколько похожих на коды сочетаний букв и цифр и снова преступила к перечислению — станция Ронтола, подтверждает. Станция Мирна Цитадель, станция Мирна Университет не подтверждают. Остров Аркна фиксирует. Станции Мильда Собор, Мильда Замок и Мильда Арсенал подтверждают. Станция Старна не подтверждает и не фиксирует. Станция Трамонта северо-восточная не подтверждает и не фиксирует. Станция Гирта Перевал не подтверждает и не фиксирует. Центр не подтверждает и не фиксирует. Мирна Цитадель высылает зонд. Инструкция — контакт. Ожидание, код готовности оранжевый.

— По контакту? — не обращая внимания на то, что от усталости у девицы уже начинает заплетаться язык, холодно спросила герцогиня.

— Йекти — глухо и тихо, одними губами прошептала Лиза и прибавила — все то же. Как с самого прибытия. Йекти. Йекти. Йекти. Йекти…

Потянулась рукой, взяла папиросу из предложенного ей Фарканто украшенного сложной, по всей видимости столичной, гравировкой в виде венков и лисьей головы, портсигара, моргнув глазами, не касаясь ни спичек ни раскаленной плиты, засветила ее. Одним глубоким и долгим вдохом выкурила сразу половину.

— Йекти, Йекти… — как под гипнозом покачиваясь от усталости, монотонно произнесла она, словно наслаждаясь этим не то названием, не то именем.

— Довольно! — прервала ее принцесса Вероника. Ее глаза сверкнули холодным яростным блеском — быстро найдите этого бездельника Ральфа и Фрюкаста, обоих сразу ко мне. Будут сопротивляться, сломайте руку, но не калечьте.

— Передам сэру Прицци — кивнул незнакомый детективу кавалер и, быстро затянувшись из трубки, покинул квартиру.

— Вам отдать в жены Анну? Разрешить забрать ее в Мильду? — строго спросила у Вертуры Хельга Тралле и бросила быстрый взгляд на принцессу. Та утвердительно кивнула в ответ. По ее напряженному, усталому лицу проскользнула тень улыбки.

— Ага… — кивнул обескураженный столь внезапным поворотом событий детектив.

Куратор полиции внимательно посмотрела на Марису.

— Ну я… — смутилась, начала оправдываться та.

— Если он тебя обидит… — заботливо привлекла к себе, положила ее голову себе на плечо, обняла ее, принцесса Вероника и сказала как бы на ухо, но так чтобы слышали все — пожалуешься мне на него в переписке.

И прибавив холодно и жестоко детективу.

— А вы, Марк, найдите розгу покрепче и держите ее в ежовых рукавицах.

И, закончив эти короткие напутствия, стремительным властным жестом приказав всем следовать за ней, вжав голову в плечи, подавшись вперед, быстро вышла на лестницу. На ней снова была та самая морозная голубая мантия, алая рубаха, вплетенная в длинные распущенные волосы бордовая, с серебряными письменами и бубенцами, лента, а на ногах массивные, с высокими голенищами, тяжелые, почти как у детектива, только новые и блестящие черные, гулко грохочущие по полу башмаки.

— Леди Вероника вам все сказала, идите — строго кивнула бросающим на нее вопросительные взгляды Вертуре и Марисе куратор полиции Гирты и жестом приказала следовать за принцессой и ее свитой.

— Это гранд Марк Вертура! — уже на лестнице, весело представил румяному кучерявому рыцарю детектива юный барон Визра.

— Рейн Ортвин Тинкала! — слегка гнусавя от возбуждения, гордо отрапортовал тот, расправил плечи, принял картинный горды вид. Вместе со всеми квартиру Хельги Тралле покинули и Майя Гранне, Агнесс Булле и арфист.

— Вот и помолвились — только и развел руками смущенный детектив, пропуская кавалькаду вперед, чтобы не устраивать затор на лестнице — ты говорила пять минут. А тут и одной не было.

— Это Гирта — мрачно согласилась с ним Мариса.

Спешной молчаливой цепочкой, закованные в доспехи мужчины прогрохотали через холл на первом этаже, вызвав интерес у каких-то отдыхающих за столами, по виду столичных, бездельников, что тут же потянулись за рамками, чтоб нарисовать спешащих, одетых в броню рыцарей, вышли на проспект. Следом, так и оставив нетронутыми фужеры с сидром, ресторан покинули и одетые в штатское герцогские агенты.

Колонна уже прошла. По улице снова спешили пешеходы и верховые. Катились кареты. Двое лиловых рыцарей верхом ожидали у фонаря напротив дверей. У одного было мороженное в цветастом бумажном рожке, что продавали в соседней кофейне.

— Занкин! — приказала кавалеру принцесса Вероника — на Гирту Гамотти. Пока что устный приказ: в случае команды на атаку от Гирты Центральной — команду игнорировать. В течении получаса будет письменное подтверждение. Дилле, на Гирту Тальпасто — аналогично.

— Да, ваше высочество — отсалютовали ей оба всадника, затрубили в рога, призывая прохожих посторониться и дали в галоп, один к крепости Гамотти, другой к мосту на южный берег Керны. Фарканто и лейтенант Кирка подвели принцессе и рыжей Лизе коней.

— Считаете ожидание верным планом действий? — важно подошел к герцогине, предложил руку, помочь подняться в седло, нахмурился граф Тинкала.

— Мы тут не обсуждаем приказы Центра.

— И что?

— Рейн — ловко вскакивая в седло без его помощи и садясь по-мужски, раздраженно осадила родственника с севера принцесса Вероника — когда я прикажу вам, вы нырнете в море, поплывете, приклеите к этой штуке расщепительную мину и подорветесь вместе с ней. Потому что дистанционные и с задержкой она дестабилизирует. А пока ни на что иное вы тут не годитесь.

Граф Тинкала только открыл рот от изумления, а его бард пожал плечами и взял на своей арфе разочарованный магический аккорд. Все быстро вскочили в седла и гремящей доспехами и тяжелой упряжью кавалькадой, разгоняя прохожих и верховых гулким и повелительным пением рога в руках Корна, помчались за герцогиней. У ворот полицейской комендатуры детектив приметил знакомое лицо. Кролле стоял на дежурстве в будочке с пикой. Не сбавляя хода, Вертура показал ему неприличный жест и, убедившись, что тот все видел, весело кивнул Марисе.

День они провели без дела в Малом Дворце. Как рыцари в походе, сидели раскинув затекшие ноги, оседлав скамейки, в аудитории на втором этаже, той самой, где в праздничную ночь проходил торжественный банкет. Ели горячие бутерброды с фаршем, капустой и майонезом, курили, фужерами пили горький, без сахара, необычайно бодрящий напиток. Как и остальные, не снимая снаряжения и доспехов, ждали распоряжений герцогини. Как только появлялись приказы, тут же мчались по поручениям.

За окнами стояло яркое серое небо. Ветер задувал в раскрытые окна, раскачивал занавески. Пришел Вальтер Кирка, позвал Майю Гранне, детектива и еще двоих рыцарей. Приказал им спуститься на кухню, взять подносы с бутербродами, чашками и кофейниками, отнести их наверх. Войдя в кабинет принцессы, Вертура едва сдержался от того, чтобы не задрожать от охватившего его непроизвольного оцепенения. Над картой города, на которой сами собой подтеками живых жидких чернил перемещались потоки людей, обозначались укрепленные районы и ореолы укрывающих их защитных барьеров, склонился сам граф Прицци. Рядом с ним в почтительном молчании стояли, ожидали распоряжений, какой-то незнакомый детективу немолодой человек с золотой подвеской высокого руководства герцогства и майор Вритте.

На рабочем столе принцессы, стоял телефон, трубка была снята и положена рядом. Из нее, как из граммофонной трубы, только совсем тихо, по комнате разносилось монотонное, глухое шипение, сквозь которое, детективу показалось, что он слышит какой-то ритмичный шепот, повторяющий одно и то же слово на незнакомом ему языке.

Рыжая Лиза лежала на кровати. Легкую броню сменили красная мантия с широкими рукавами до локтя и зеленой пелериной, длинная, до пят, темно-зеленая рубаха и белые шерстяные чулки. У нее был очень усталый и измученный вид. Сложив руки на груди, прикрыв глаза, она все также произносила какие-то буквенные коды и цифры. Ее губы пересохли, голос охрип. Черноволосый юноша в белой мантии сидел у изголовья ее ложа. На его коленях лежала папка с большой прозрачной пластинкой, в которую он то и дело смотрел, но что больше всего удивило мельком заглянувшего ему через плечо Вертуру, так это то, что никакого изображения, ни букв, ни слов, ни картинок на ней не было.

— Помоги ей — указав на рыжую Лизу, приказала принцесса лесной девушке.

— Да — с готовностью кивнула Майя Гранне и сняла через голову свой перекинутый через плечо лохматый плед и бросила его на качель, ту самую, где в ночь фестиваля беседовали детектив с принцессой — мне нужно немного холодной воды…

— Анна, принеси — не отводя глаз от карты, водя по ней стеком, бросила герцогиня Марисе, что все это время была рядом с ней и, увидев Вертуру, приказала и ему — Марк, к мэтру Тралле. Отчет по коду «восемь-четыре» ко мне.

Детектив молча поклонился ей и быстро зашагал к дверям, где на пороге едва не столкнулся с герцогом Вильмонтом Булле. Любопытный пожилой градоправитель зашел, не касаясь рукой, распахнув тяжелую, лишенную всяких посторонних открывающих механизмов, панельную дубовую дверь, заложив руки за спиной, повел лицом, улыбнулся поклонившимся ему майору Вритте и графу Прицци.

— Симон, Август! Славные времена! Мы снова вместе, друзья мои. Прямо как тогда, в штабе, на воине! — улыбнулся он радостно и слегка насмешливо — Вероника, я уже сомневаюсь, может и вправду стоит нарушить традицию, уйти в отставку, выдать моим сыновьям-лоботрясам в наследство по коню и пике и передать Гирту тебе?

— Ваше высочество — сделала перед ним вежливый, не нетерпеливый книксен, первый раз за сегодняшний день радушно улыбнулась принцесса — вы же сами прекрасно знаете, что Гирте нужен именно такой мудрый и рассудительный правитель как вы, а не ветреная малолетняя девица!

— Именно! — переменился в лице, стал строгим и непреклонным, осклабился герцог — заканчивай свои игры Вероника. Август. Быстро с докладом ко мне.

— Никак нет — отозвался, отсалютовал сюзерену граф Прицци — код готовности «оранжевый». Приказ Центра. Требуется всесторонний анализ диспозиции, угроз и сил предполагаемого противника.

— Так значит генеральный штаб Гирты у нас теперь здесь? — яростно сверкнул глазами и тут же снова сделал улыбчивое лицо Герцог — отлично. Направлю к вам Дугласа, Жоржа и Биргера. Только вот боюсь, от сияния их светлейших персон эта комната треснет.

И он, развернувшись, все также заложа руки за спину, быстрым шагом покинул кабинет.

Получив у капитана Форнолле жетон на пропуск во дворец, надев опознавательную ленту принцессы Вероники, детектив вскочил в седло и помчался в комендатуру. Влетел во двор, бросил вожжи конюху, взбежал на третий этаж в кабинет инспектора.

Тот все также невозмутимо сидел за столом, готовил письма, надписывал конверты. На его столе, у левой руки, все также лежал пистолет. Казалось суета, что происходила в городе и во всем полицейском доме, все разговоры, перетолки и сплетни ни в коей мере не коснулись отдела Нераскрытых Дел.

— Отчет Эдмона им? — услышав код, переспросил он скептически — не было от него ни рапорта, ни отчета, ни докладной записки — с нескрываемым презрением глядя на ленту на рукаве Вертуры, отрапортовал ему инспектор — ничего не присылал. Если так надо, пусть едут сами и ищут, все технические средства у них есть.

— А где его искать? — только и спросил детектив.

— Я-то почем знаю? — окончательно рассвирепел полицмейстер — спросите у Хельги, он передо мной не отчитывается.

Хельга Тралле молча выслушала вопрос и доводы зашедшего к ней Вертуры, сказала что пока новостей нет. Пришлось возвращаться ни с чем.

— Он стоит вне стабилизаторов. Центр сказал ждать. Говорят везде это «Йекти»… - загадочно и тихо пояснила Мариса, когда детектив вернулся после доклада в трапезную на втором этаже.

Принцессы Вероники в штабе уже не было. Отчитываться пришлось графу Прицци. Выяснилось также, что за то время, пока детектив ездил в комендатуру, удалось отыскать и принца Ральфа с сэром Фрюкастом. Их вместе со студентами с которыми они лежали с похмелья, силой приволокли во дворец. После короткого допроса студентов за пьянство и нерадение к учебе отправили в сад убирать территорию, а наставнику принца прямо перед парадными дверями всыпали плетей и тут же заковали в кандалы. Как ни искали, третьего спутника принца Ральфа, Шо, так нигде его и не нашли. Оба, и принц, и сэр Фрюкаст, клялись и божились, что он просто ушел, как только выздоровел чудодейственного после лекарства Эрсина и пропал неизвестно где. Вертура рассказал Фарканто, что видел его с Поверенным, но, зная сколь быстры на расправу люди принцессы Вероники, не стал подставлять Тильду Бирс, хотя мысли о том, что они неспроста сидели в ее дворе все вместе, закрались в его сердце.

Томительное ожидание вытягивало силы. От бодрящего напитка к горлу подкатывала тошнота, тяжело билось сердце. Все были усталы, возбуждены и злы. Ясные ветреные сумерки уже опускались на город, но страшного так ничего и не случилось. Обелиск стоял все там же, где и появился. Только оставшиеся воздушные суда, что ожидали загрузки, плавно покачиваясь на волнах залива, поднялись в небо и, медленно проплыв на фоне звезд, массивными бесшумными тенями, покинули Гирту.

— До отбоя полчаса — когда пришло время, сухо сообщил всем лейтенант Кирка. Зачитал по списку вахтенных и дежурных, остальных отправил восвояси до востребования.

— Пойдем завтра к отцу Ингвару, пусть благословит, раз леди Вероника разрешила. Может это вообще наш последний день — моргая на яркий свет фонаря перед фасадом Малого дворца, обратился к Марисе детектив.

— Как муж ты меня уже утомил. Вот думаю, а не прикончить ли тебя, как и остальных? — неприязненно бросила она ему в ответ, и они устало сутулясь и пригибая плечи, зашагали к выходу из парка. В этот вечер все окна дворца были освещены. Охрана у ворот, и на площади перед Собором, у ратуши, усилена.

От выпитого бодрящего напитка одновременно очень хотелось спать, но сна ни в одном глазу как и не было. Беспокойный штормовой ветер за окном то и дело сменялся шумным кратковременным ливнем. По мостовой гремели колеса карет. Какие-то всадники проносились по улице, гулко цокая копытами лошадей. Иногда кто-то особенно дерзкий трубил в рог, оглашая ночные улицы режущим уши натужным гулом многократно усиленным эхом. Дудели у ворот дома графа Прицци, наверно приносили какие-то новые важные вести.

Проснувшись посреди ночи в самый глухой и темный час, Вертура не сразу сообразил что происходит. Мариса лежала рядом, спала, примкнув кулак к лицу, поджав колени. Дождь, порывистый ветер и скрип деревьев в палисаднике через улицу перебивали все иные звуки, и детектив не сразу догадался, что его разбудило, но прислушавшись, он сразу вспомнил, то загадочное.

— Везде это «Йекти» — которое от усталости и всеобщего возбуждения он благополучно пропустил сегодня вечером мимо ушей.

Едва шевеля губами, тихо-тихо, на самой грани возможного, Мариса шептала во сне медленно и ритмично так, что если не прислушиваться, можно было спутать этот шепот с ее беспокойным дыханием, когда ее почти каждую ночь посещали кошмары и тревожные сны. Раз за разом, одними губами, она повторяла одно слово, то самое, которое сегодня детектив впервые услышал на кухне Хельги Тралле от рыжей Лизы.

— Йекти. Йекти. Йекти…