Пока «ГРОМ» не грянул. На Берлин в 1941 году

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Берлин

9 июня 1941 года

Советское посольство

– Выходит, майор Паркер спас тебе жизнь, – констатировал Александр Коротков.

– Выходит так, товарищ генерал, – отозвался Зеленцов. – Хотя я его об этом, честное слово, не просил.

В генеральском кабинете они были втроем: Зеленцов, Шмаков и сам Коротков. Уже час обсуждали то, что произошло на квартире Райх. Зеленцов успел переодеться и слегка замазать ссадины на лице. Но под правым глазом и на скуле расплывались страшные фиолетовые синяки. Кроме того, при каждом резком движении он хватался за бок – очевидно, были повреждены ребра.

– Думаю, это нам даже на руку, – сказал Шмаков. – Паркер остался в уверенности, что Петр продолжит сотрудничать с ним. Что дает нам неплохой шанс на дальнейшую игру.

– Я тоже так думаю, – проговорил Коротков. – По крайней мере, у нас есть задел на будущее. Но это уже без вас, товарищи, вы оба немедленно возвращаетесь в Москву. Гестапо подобралось к вам слишком близко, мы не можем больше рисковать. Сегодня же вылетаете, к вечеру будете в столице. Там все и расскажите, со всеми подробностями.

– Как вы думаете, Александр Михайлович, Мюллер нам поверит? – спросил Зеленцов.

– Должен поверить. Убитые гестаповцы и связанный Краух – достаточно сильные аргументы в пользу подлинности информации. Группенфюрер наверняка подумает, что мы устроили бойню только для того, чтобы не дать тебе проговориться. Пусть так и считает.

– Мюллеру теперь не позавидуешь – три трупа в квартире любовницы Гиммлера, – усмехнулся Шмаков.

– Они сегодня же приведут ее в порядок, – отозвался Коротков, – даже малейшего следа не останется: Мюллеру ссориться с Гертрудой ни к чему. Впрочем, Райх сделает вид, что ни о чем не догадывается. А Гиммлеру, разумеется, ничего не сообщат. А вот кому я действительно не позавидую, так это Крауху. С ним, впрочем, возможны два варианта: или наградят за успешное выполнение задания, или накажут за его провал. Все зависит от того, как оценят случившееся. Полагаю, скорее будет второе, чем первое, но это уже не наша забота. Спасибо, товарищи, за службу. Собирайте вещи, через два часа за вами заедет машина, отвезет на аэродром. Вечером будете в Москве…

Коротков пожал руки Шмакову и Зеленцову и проводил их до дверей. Ему предстояло составить отчет об операции для руководства. В Москве его очень ждали.

Берлин

9 июня 1941 года

Принцальбертштрассе

– Болван! – Мюллер кричал на Крауха. – Так бездарно все провалить!

Лицо группенфюрера налилось кровью, шея побагровела. Казалось, сейчас его хватит удар. Краух, стоящий напротив, наоборот, был бледен. На его голове красовалась повязка, прикрывавшая огромную шишку, оставленную капитаном Оуэном. Вилли старался держаться прямо, хотя это давалось ему нелегко – все еще кружилась голова.

Мюллер в очередной раз прошелся по кабинету и остановился напротив штурмбанфюрера. Его маленькие глазки буквально буравили Крауха.

– Вы уверены, что Зеленцов назвал точную дату?

– Да, господин группенфюрер, он выложил все. Мы уже собирались его кончать, когда появились эти двое. Кстати, вам так и не удалось выяснить, кто они?

– Нет, – с неудовольствием ответил Мюллер. – По документам – обычные граждане, никаких подозрений. На самом деле, думаю, хорошо замаскированные агенты, скорее всего английские. Но точно мы узнаем, когда поймаем. Хотя сделать это будет нелегко – они наверняка покинули Берлин и поменяли документы.

– Но зачем англичанам помогать русским? – недоуменно спросил Краух. – Ведь они, как я понял, рисковали своим прикрытием, причем очень хорошим…

– Значит, полковник для них очень важен. Это еще один вопрос, на который я хочу получить ответ.

– А что с самим Зеленцовым?

– По нашим сведениям, он уже вылетел в Москву. Вместе с вашим подопечным Шмаковым, между прочим.

– Выходит, русские не поверяли ему и отправили в Москву, чтобы допросить? Их посольство уже предъявило нам претензии?

– Нет, и в этом ваше счастье, Краух. Русские, видимо, решили не поднимать шум и разобраться во всем по-тихому. Мы тоже делаем вид, что ничего не случилось. На квартире Райх все убрали, трупы вывезли… Вас, – Мюллер еще раз взглянул на Крауха, – я временно отправляю в отпуск, а дальше видно будет. Если полученные сведения подтвердятся, получите награду, нет – отправитесь на фронт. Война все равно когда-нибудь начнется. Все, можете идти.

Краух развернулся и вышел в приемную. На душе у него было противно. Будущее представлялось ему в самом мрачном свете.

Берлин

10 июня 1941 года

Рейхсканцелярия

Граф Шуленбург ждал в приемной Гитлера. Генерал Кестринг оказался прав, хотя и не во всем – их действительно вызвали в Берлин, но долетели они вполне благополучно. Самолет приземлился точно по расписанию, на аэродроме их уже ждали. Кестринга сразу же повезли к Канарису, а Шуленбурга – в рейхсканцелярию.

И вот он уже час ждет вызова. Иногда к нему подходили офицеры (большей частью незнакомые) и интересовались московскими делами. Правда ли, что Сталин готовится к войне? Не видел ли господин посол новый русский танк, о котором ходит столько слухов? Шуленбург отвечал односложно, время от времени поглядывая на дверь кабинета.

Наконец она открылась и личный адъютант фюрера, лощеный и прилизанный штурмбанфюрер Гюнте, произнес долгожданное "прошу". Посол вздохнул поглубже и вошел в кабинет.

Гитлер сидел за большим письменным столом и читал какие-то бумаги. Шуленбург сразу узнал свой доклад, направленный несколько дней назад Риббентропу.

– Что это за чушь? – раздраженно спросил Гитлер, отбрасывая бумаги на край стола. – Вы, граф, советуете побыстрее подписать мирный договор с Россией, а между тем мне постоянно твердят, что Красная Армия готовится к нападению на Германию. Я знаю даже точную дату наступления – 15 июля. Что вы на это скажете?

– Не является ли это английской провокацией, чтобы столкнуть наши страны? – заметил Шуленбург. – Черчилль – большой интриган, он вполне может организовать нечто подобное…

– Сведения получены от верных агентов. Кроме того, подтверждение пришло и из самой Англии, от нашего человека в Форин офис. Вам этого довольно?

– Все же я уверен: русские не начнут войну первыми, – твердо произнес Шуленбург. – В Москву говорят о нашем плане "Барбаросса", но, к счастью, Советы не воспринимают его всерьез. Кроме того, Россия еще не готова к войне.

– Да? А что это, по-вашему?

Гитлер показал на большую карту, висящую в кабинете. На ней были отмечены советские дивизии, размещенные вдоль польской границы. Танковые и стрелковые дивизии стояли так тесно, что почти сливались.

– Как вы думаете, – язвительно произнес фюрер, – для чего Сталин собрал у нас под боком такую армию? Может быть, для летних маневров?

Шуленбург молча смотрел на карту. Потом повернулся к Гитлеру и сказал:

– Нельзя начинать войну с русскими, это будет катастрофой для рейха и всего германского народа. Необходимо остановиться. Пошлите Риббентропа в Москву, добейтесь встречи со Сталиным, как это было на борту "Тирпица". Я уверен: к вашим словам прислушаются. Русские вполне разумные люди, им война тоже ни к чему. Я же, со своей стороны, готов приложить максимум усилий…

– Германия не вынашивает планов по нападению на Советский Союз, – официальным тоном произнес фюрер. – Я, господин посол, не сумасшедший, чтобы воевать на два фронта. Но если меня к этому принудят…

Гитлер сделал театральную паузу и подошел к столу. В его руках оказалась маленькая бархатная коробочка.

– Господин Шуленбург! – произнес он торжественно. – Правительство Германии высоко ценит ваши заслуги по установлению дружеских отношений между Германией и Россией. Я принял решение наградить вас орденом. Пожалуйста, подойдите ко мне.

Посол приблизился. Гитлер вынул из футляра орден на черно-красно-белой ленте и надел его Шуленбургу на шею, потом протянул руку. Дипломат молча пожал ее – он был до крайности удивлен.

– Возвращайтесь в Москву, к своему месту службы, – сказал, мягко подталкивая посла к двери, фюрер. – Я распоряжусь, чтобы ваш самолет подготовили немедленно. На аэродроме, кстати, уже ждет генерал Кестринг. Он тоже получил награду, правда, не столь высокую. Поверьте: Германия не забывает тех, кто ей преданно служит.

В приемной Шуленбург без сил опустился на стул. Он был готов ко всему – к отставке, ссылке, даже аресту, но только не к награждению. Правой рукой он ощупал холодный металлический кружок на шее. Сомнений не оставалось – его действительно наградили. Посла окружили офицеры, каждый спешил поздравить с орденом, полученным из рук самого фюрера. Шуленбург пожимал руки, благодарил, а сам думал только о том, чтобы быстрее оказаться рядом с Кестрингом. Эрнст наверняка поможет во всем разобраться, а то голова идет кругом… По крайней мере, ясно одно: его не отправили в отставку, значит, нужно возвращаться в Россию.

Шуленбург вышел из рейхсканцелярии и сел в поджидавший его "мерседес". Машина плавно тронулась и покатилась по темнеющим берлинским улицам в сторону аэродрома.

Из речи Гитлера на торжественном обеде с командующими видами вооруженных сил Германии.

11 июня 1941 года

"Русские сосредоточили у наших границ огромную армию. Сталин не раз говорил, что пришла пора расширить пределы Советского Союза, и лучше всего это сделать через войну. Германия волею судеб оказалась на пути красной агрессии и противостоит ей. Проведение послало нам выбор – победить или погибнуть!

Сегодня я вручаю судьбу рейха в ваши руки. Я верю в нашу армию, в ее способность победить любого врага. Скоро мы начнем план "Барбаросса", сигнал к атаке – "Дортмунд". Большевистские орды должны быть разбиты и отброшены далеко за Уральские горы, в сибирскую тайгу и дикие монгольские степи, где им самое место.

Помните: быстрый разгром Советского Союза приблизит капитуляцию нашего главного противника – Англии. И еще одно. В ряде иностранных газет в последнее время появляются статьи, в которых нам предрекают ужасный конец в предстоящей схватке. На что я отвечу: лучше ужасный конец, чем ужас без конца".

Лондон

11 июня 1941 года

Резиденция английского премьер-министра,

Даунинг-стрит, 10

– Остался один день, – произнес Черчилль, поудобнее устраиваясь в кресле. – Завтра решится судьба Европы. Если Сталин все же начнет войну, мы возблагодарим Бога – Англия спасена! Если нет, то…

– То мы будем ждать, как поступит Гитлера, – закончил фразу Стюарт Мензис. – Хотите пари? Два против одного, что русские полезут в драку.

– Я придерживаюсь такого же мнения, – ответил Черчилль. – Мы с вами неплохо поработали, и "Гром", надеюсь, скоро грянет. Он очистит Европу от коричневой чумы…

– Как бы нам не получить вместо нее красную, – пробормотал руководитель британской разведки.

Черчилль отмахнулся – ерунда, потом разберемся. Вслух же спросил:

– Вы уже решили, что делать с этой секретаршей, Анной Горн?

– Нам удалось привлечь ее на нашу сторону, теперь она помогает скармливать немцам отличную дезу.

– А что с этим коминтерновцем, Радольфи?

– Он тоже работает на нас. Впрочем, как и на русских. Здесь наши интересы совпадают.

– Завтра они будут совпадать еще больше, – заметил Черчилль. – Общие враги сближают гораздо лучше, чем общие друзья. Что слышно из Москвы?

– Пока все тихо, но наш агент из Генштаба передал – машина уже запущена. Жуков выехал во фронтовой штаб, будет лично наблюдать за форсированием Буга. В военном смысле русские уже готовы: армии выдвинуты к западной границе, авиация перебазирована на полевые аэродромы. Железные дороги от Урала до Белоруссии забиты военными эшелонами. Столпотворение такое, что просто удивительно, что они еще не застряли намертво…

– Как вы думаете, русские успеют к завтрашнему дню?

– Неразберихи у них, конечно, много, но, полагаю, успеют – кому охота поплатиться за опоздание головой?

– А что немцы? Неужели ничего не видят?

– Видят, разумеются. Их самолеты по несколько раз в день облетают советскую территорию и делают фотоснимки. Но пока ничего не предпринимают – русские еще не перешли границу. Вермахт спешно перебрасывает танковые и моторизированные дивизии на юго-восток, идут ночью, скрытно. Для Сталина их присутствие в Румынии и Венгрии станет большим сюрпризом. Советы до сих пор считают, что там у немцев ничего нет. Это большая ошибка, за которую придется дорого заплатить…

– Но русские продержатся хотя бы несколько месяцев?

– Полагаю, что да. Немцы, как всегда, быстро пойдут вперед, но потом забуксуют где-нибудь под Смоленском или Вязьмой. Главное, чтобы они не успели закончить кампанию до декабря. А когда ляжет снег и ударят морозы, будет уже поздно – вермахт не готов к суровым условиям русской зимы… Надеюсь, Гитлер завязнет в России надолго.

– Отлично, – пробормотал Черчилль. – Как только начнется мясорубка, я добьюсь заключения военного договора с Россией и оказания ей максимальной помощи. Если к нам присоединится Америка, то Гитлеру конец. Впрочем, подождем до завтра. А то мы, кажется, бежим впереди лошади. Точнее, впереди советского танка…

Белоруссия

12 июня 1941 года

Восточный берег Буга

Утренний туман ватным одеялом лежал на траве и кустах. Местность была низинная, спускавшаяся к реке, поэтому из-за него почти ничего не было видно. Приходилось идти буквально на ощупь. "Вата" местами была столь густая, что, казалось, можно было потрогать ее рукой. Голоса людей звучали глухо, еле слышно. Впрочем, разговаривать здесь не полагалось – граница все-таки. Впереди начинался пологий спуск к реке, дальше протекал неширокий, но глубокий Буг, а на том берегу лежала уже чужая страна.

Шесть человек, одетых в немецкий камуфляж, осторожно спускались к воде. На плечах несли легкие рыбачьи лодки, взятые у местного населения. Из кустов неожиданно вынырнул молодой лейтенант-пограничник.

– Сюда, товарищи, – прошептал он, – тут берег пологий, удобно спускаться.

Командир группы молча кивнул. Через минуту бойцы были уже на берегу. От реки поднимался легкий пар, вода казалась молочно-белой. Осторожно спустили лодки на воду, разобрали весла. Лейтенант вошел в реку и оттолкнул их. Челноки тихо заскользили по воде и через минуту скрылись в тумане.

На противоположном берегу все было спокойно. Лишь какая-то птица спросонья крикнула пару раз и замолкла. Через несколько минут лодки мягко уткнулись в песок. Бойцы соскочили на берег и стали подниматься по едва заметной тропинке. У самого края обрыва пришлось остановиться и замереть – впереди показался немецкий патруль. Двое солдат, кутаясь в непромокаемы плащи, прошли совсем близко, буквально в нескольких шагах. Но собаки с ними не было, а потому они ничего не заметили.

Когда патруль скрылся, командир показал рукой – вперед. Бойцы выбрались на ровное место и пошли вдоль реки. Метров через сто остановились – впереди темнела громада моста через Буг. Хорошо было видно пограничную будку, возле которой прохаживался одинокий немецкий часовой.

– Миронов, – еле слышно прошептал командир, – готов?

Алексей Миронов отделился от группы и вышел вперед. На нем была форма немецкого лейтенанта. Алексей поправил пилотку, одернул китель и расстегнул кобуру с пистолетом. За его спиной выстроились пять молчаливых фигур. Группа вышла на шоссе и направилась к мосту.

Часовой по-прежнему прохаживался возле будки. Десять шагов вперед – десять назад. Рядовому Францу Меллеру ужасно хотелось курить, но сигареты, как назло, кончились. А до конца дежурства было еще два часа. К тому же невыносимо тянуло спать и вообще хотелось поскорее убраться из этого холодного, липкого тумана в теплую казарму.

Вокруг, как обычно, было тихо. Франц уже хотел войти в будку погреться, но из тумана неожиданно вынырнули несколько фигур. Сдернув винтовку, Меллер крикнул:

– Стой!

– Я лейтенант Отто фон Берг, -- раздалось из тумана, – из штаба корпуса, инспектирую посты. Как у вас, спокойно?

– Так точно, герр лейтенант! – Меллер наконец разглядел офицерские погоны и вытянулся. – Русские спят, как сурки. За всю ночь – ни одного звука.

– Отлично, – произнес Алексей Миронов. – Покажите, где у вас сигнал тревоги, надо его проверить. А то мало ли что… Русский медведь спит всю зиму, а как проснется, так держись.

– Бдительность нужна всегда, – согласился Франц.

Он был рад перекинуться парой слов с лейтенантом – глядишь, время пойдет быстрее. К тому очень хотелось разжиться сигареткой…

– Вот, – Меллер показал небольшую коробку, висящую на стене, – в случае опасности я должен нажать на эту кнопку, тогда завоет сирена.

Лейтенант внимательно осмотрел устройство, потом резко рванул провода, соединяющие коробку с сигнализацией.

– Господин лейтенант… – хотел крикнуть Меллер, но не успел – сильные руки зажали ему рот, а удар ножом под левую лопатку прервал его короткую жизнь.

– Миронов, на пост, следи за обстановкой, – приказал командир группы, – остальные за мной!

Алексей быстро снял с убитого непромокаемый плащ, накинул поверх формы и занял место у будки. Вряд ли кто-нибудь заметил подмену… Да и не было никого на этой стороне, в отличие от противоположной, где уже ждали условного сигнала передовые части Красной Армии.

Бойцы быстро убрали заграждение из колючей проволоки и подняли шлагбаум. Командир вынул ракетницу, красная искра разорвала предутренний туман. В ту же секунду на другом берегу взревели десятки моторов, и тяжелые танки, утробно урча, поползли один за другим на мост. За ними побежала пехота.

Через пять минут Алексей Миронов скинул немецкую форму и остался в кителе лейтенанта Красной Армии. Он взобрался на ближайший танк и посмотрел на часы – стрелки показывали три часа по местному времени. Операция "Гром" началась.

Заявление советского правительства.

12 июня 1941 года.

В последнее время на западной советской границе участились провокации со стороны немецких частей. Воздушное пространство Советского Союза неоднократно нарушалось германской авиацией. Подобный случай произошел и сегодня, в три часа утра, на реке Буг. Немецкое подразделение вторглось на нашу территорию и вступило в бой с пограничниками.

Советская сторона неоднократно указывала германскому командованию на эти вопиющие факты, однако никаких шагов предпринято не было. Между тем вдоль нашей западной границы сосредоточено большое количество немецких дивизий, в том числе танковых и моторизованных. Все это однозначно указывало на то, что Германия готовилась к войне. Советский Союз, со своей стороны, последовательно соблюдал все условия Пакта о ненападении, заключенного в августе 1939 года. Никаких претензий к нам предъявлено никогда не было.

Дальше терпеть подобные провокации мы не могли. Поэтому сегодня частям Красной Армии был отдан приказ отбить нападение и прогнать вторгшихся разбойников как можно дальше от границы.

В 10 часов утра германское правительство, вместо того, чтобы урегулировать конфликт, предъявило нам ультиматум. В нем, в частности, говорилось об отводе советских войск на 300-400 км вглубь территории и проведении демобилизации. Мы не могли принять эти условия, так как это означало бы сложить оружие перед лицом явной военной угрозы. Советское правительство гневно отвергло этот ультиматум. С данного момента все договоренности между СССР и Германией, в том числе Пакт о ненападении, считаются утратившими силу.

Мы понимаем, что война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, о страданиях которых хорошо известно, а кровожадными фашистскими правителями, которые уже поработили французов, чехов, поляков, сербов, норвежцев, бельгийцев, датчан, голландцев, греков и других европейцев

Правительство Советского Союза выражает твердую уверенность, что наши доблестные армии и флот с честью выполнят свой долг перед Родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар фашистскому режиму. Не первый раз нам приходится иметь дело с агрессором. Поход Наполеона в Россию обернулся Отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение. Так будет и с Гитлером. Красная Армия и весь советский народ проведут победоносную Отечественную войну. За родину, за честь, за свободу!

Правительство Советского Союза выражает уверенность, что все население страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям и к своему труду. Весь наш народ должен быть сплочен, как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и других дисциплины, организованности, самоотверженности, достойных настоящего советского патриота, чтобы обеспечить все нужды Красной Армии, флота и авиации, чтобы обеспечить победу над врагом. Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего советского правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина.

Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!