Поход

ГЛАВА 12 ЯМИССА

Когда Ямисса впервые услышала от Дравига, что какие-то чужестранцы пришли в их страну для того, чтобы встретиться с ее мужем, она не придала этому особого значения. Найл всегда старался завязать связи с дальними странами, он очень радовался, когда о его государстве знали в чужих землях и хотели установить с ним прочные и дружеские связи. Поэтому она просто передала Нубус, чтобы та помогла чужестранцам добраться до Города пауков.

Но на следующий день из Приозерья пришло встревоженное сообщение, что чужестранцы бежали. Бежали очень странным образом, применив магию. В сообщении, правда, говорилось, что это случилось как раз в праздник Единения, поэтому, скорее всего, чужестранцев нет в живых.

Ямисса толком не представляла, что же такое праздник мертвых. Единственное, что она знала, так это то, что в эту ночь людям нельзя появляться на улицах города. Пауки бы, конечно, могли рассказать об этом подробнее, но Найл им это делать запретил. Да Ямисса и сама не настаивала: как-то раз она попросила мужа рассказать ей подробнее о том, что происходит в такие дни, но тот не только наотрез отказался это сделать, но и взял с нее слово, что она не будет пытаться выяснить это сама. Княжна не только любила своего мужа, но и уважала, поэтому данное слово оказалось сильнее даже природного женского любопытства.

Когда Дравиг передавал Ямиссе это второе сообщение, он хладнокровно дал ей понять, что на чужестранцах можно поставить крест. Человек, попавший на улицу в праздник Единения, выжить не может. Ямисса посетовала, что могут возникнуть дипломатические осложнения, что теперь эта страна еще долго не захочет устанавливать с Городом пауков какие-либо связи. Но, в конце концов, возложив всю вину за случившееся на Нубус, — а ее суровый нрав и пренебрежительное отношение к мужчинам Ямисса прекрасно знала, — правительница просто выбросила происшествие из головы. Ее заключение было таковым: виноваты сами чужестранцы. Подумаешь, обошлись с ними сурово! Не надо было бежать, а стоило подождать встречи с настоящим правителем страны.

Все это время Ямисса волновалась за мужа, который уехал неизвестно куда, и от которого вот уже много недель не было ни единой весточки. Она прилагала все силы, чтобы достойно заменить правителя в его отсутствие. Такого авторитета, каким обладал Найл, у нее не было, и все же именно его авторитет и заставлял всех относиться к распоряжениям княжны с уважением и неукоснительно их исполнять.

О случае с чужестранцами она вспомнила, когда ей доложили о странном происшествии, случившемся на дороге между Городом пауков и Дельтой. На этой дороге в очередной раз пропал целый караван паломников из северных княжеств. Но если раньше паломники исчезали без следа, то в этот раз младенца, который только что родился у одной из пропавших семей, подкинули другим паломникам. Интересно было и то, что данный младенец обладал способностью передавать свои мысли. Пауки, находясь поблизости от него, получали пока еще расплывчатые, неясные картинки, — но то же самое бывает и с малыми паучатами, пока они не научатся пользоваться своими способностями.

В свое время, когда похитили младенца Стива, Найла это очень встревожило. Тогда он сказал, что как только найдет время, обязательно сам займется расследованием этих странных случаев. Интересно, что бы он сказал по этому поводу сейчас?

Паук Шабр, который еще при правлении смертоносцев занимался людской селекцией, а при Найле помогал увеличить людское население, чуть не подпрыгнул от радости, узнав про случившееся. Одновременно он был до глубины души возмущен тем, что, можно сказать, у него из под носа воруют таких детей! Он требовал тщательного расследования инцидента. Однако Ямисса сказала, что расследование будет начато только по возвращении ее мужа: он уже занимался подобными случаями и лучше знает, как все организовать. Сейчас она может только усилить охрану дороги и отрядов паломников.

Вернувшиеся верующие, которые и рассказали о странном событии, говорили, что недалеко от матери располагались два никому не знакомых человека с охраной из двух восьмилапых. Эти мужчины ни с кем не общались, пришли на место паломничества одни, на следующий же день резко засобирались обратно, и что самое интересное, они ушли как раз с пропавшей группой паломников, не соединившись с ней, а просто следуя позади.

Ямисса сразу же вспомнила о не менее странных обстоятельствах, связанных с побегом чужестранцев. На этот раз она решила поподробней расспросить о них у своего отца — ведь они останавливались и у него во дворце.

На ее запрос на следующий же день пришло подробное сообщение из Граничного княжества. В нем говорилось о том, что чужестранцы вели себя непривычно, но это вполне можно объяснить странными обычаями, которые царят в их стране. Правда, из этих самых странных обычаев все запомнили только то, что мужчинам там разрешается держать много жен. Еще настораживало то, что один из них свободно мог передавать свои мысли, как это делают пауки. Но, в общем, впечатление они произвели там вполне благоприятное и дружелюбное. Старый знакомый Ямиссы и Найла Закий сообщал, что тот, кто называл себя правителем далекой страны, — искусный воин и вполне миролюбивый человек. Закий даже уверял, что чуть ли не подружился с ним. Впрочем, насколько помнила Ямисса, всадник всегда отличался излишней восторженностью и желанием прихвастнуть.

Такие противоречивые сведения сбивали с толку. Ямисса чувствовала, что эти чужестранцы имеют какое-то отношение к исчезновению паломников, но никак не могла предположить, какое именно. Ох, как ей не хватало Найла! Тот, в свое время, очень озабоченно воспринял известия о пропаже младенцев и паломников. В том, что он, в конце концов, раскрыл бы секрет, Ямисса ни на секунду не сомневалась. Паломники не верили, что эти чужестранцы вдвоем могли похитить целую группу людей. Правда, о полной их непричастности они тоже не говорили, так как считали, что те вполне могли быть шпионами истинных виновников происшедшего. Ямисса же, которая верила в магию намного больше, чем ее муж, вспоминая рассказ Нубус, вполне допускала, что они могли сделать подобное и без посторонней помощи.

Спустя две недели другие события, более мелкие и не такие примечательные, вытеснили эту историю из головы Ямиссы. И вдруг она получила неожиданное продолжение. Раскрылись новые обстоятельства, связанные с пропавшими паломниками и подкинутым младенцем.

В город вернулась одна из паучих, которая ходила выводить своих детей под сенью Богини. В тот день, незадолго до сумерек, самка пошла поохотиться в лес, тянущийся вдоль дороги к Городу пауков. От дороги она далеко не отходила. И вдруг почувствовала, как со стороны тракта исходит сильная вибрация от парализующих импульсов. Она понадеялась на присутствие там смертоносцев, способных проводить ее к Дельте. Но из леса она увидела странную и жуткую картину.

На небольшую группу паломников напал отряд всадников. Всадники ехали на тараканах, вооруженные, в основном, мечами. Самым странным было то, что они не хуже пауков испускали парализующие импульсы, поэтому паломники и застыли на месте.

Всадники из некоторых повозок выхватывали грудных младенцев, а всех остальных без разбора рубили своими мечами. Осечка произошла, когда разбойники приблизились к последней повозке. Первый всадник с занесенным мечом подлетел к этой кибитке, наклонился — но изнутри выскочил мужчина, на которого, по-видимому, парализующие импульсы просто не действовали. Он молнией пролетел перед самой мордой таракана, успев при этом каким-то странным оружием обрубить скакуну передние лапы. Таракан зарылся носом в землю, а всадник кубарем покатился по дороге.

Второму всаднику, который подъехал к повозке с другой стороны, навстречу выскочил еще один мужчина. Этот тоже воспользовался каким-то удивительным оружием: он бросил под ноги таракану несколько связанных веревкой камней. Камни обвились вокруг ног скакуна, тот кубарем покатился по земле, ломая конечности. Сам же всадник повторил все действия первого.

У паучихи сложилось впечатление, что все всадники, подобно паукам, обладали общим разумом, и боль этих двоих передалась всем остальным, так как они сбились в кучу и растерялись. Эта заминка стоила жизни еще двум всадникам, так как мужчины из повозки моментально подскочили к ближайшим нападающим, выбили их из седел и тут же разделались с ними. Всадники, видимо, решили не связываться, а развернулись и помчались в ту сторону, откуда и прискакали.

Однако вся группа паломников была уничтожена. Наутро от нее остались бы только пустые телеги, так как тела за ночь растащили бы лесные хищники. Но тут заплакал младенец, привязанный к седлу у одного из всадников. Таинственный воин отвязал младенца, взял его на руки и подошел к своему товарищу. Какое-то время они стояли на дороге, что-то обсуждая, потом сели в повозку и повернули в сторону Дельты. Больше паучиха их не видела, а наутро узнала, что в одном из шалашей паломников нашли подкинутого младенца.

Следя за мысленными образами, Ямисса ясно увидела всю картину дорожного происшествия и без труда узнала в победителях, оказавших сопротивление всадникам, тех самых чужестранцев, изображения которых приходили из Приозерья и из Граничного княжества. Поведение этих незнакомцев более подходило под рассказ Закия, чем под выводы Нубус.

Весь вечер Ямисса сидела у себя в комнате и старалась свести в единое целое то, что узнала о подозрительных гостях из дальней страны. Закий, будучи сам хорошим воином, безошибочно определил в них хороших бойцов, и это вполне подтверждалось рассказом паучихи. Нубус пыталась убедить ее в том, что они владеют магией. Возможно, это действительно так — иначе как бы они смогли противостоять парализующим импульсам?

Получил свое подтверждение и вывод Закия об их дружелюбии: они вернулись и подбросили людям ребенка, который иначе бы неминуемо погиб. Но что они делали в Дельте? Ведь они шли в столицу, чтобы встретиться с Найлом! Или поведение Нубус изменило их планы? И куда они направились теперь? Может, попытаются проникнуть в Город пауков с очередной группой паломников? А может, они уже здесь?

Вопросы можно было задавать без конца, а вот ответов на них не находилось. Ох, как ей не хватало Найла!..

Ямиссе показалась странной еще одна деталь: до сих пор речь шла о двух мужчинах и двух пауках, а вот в рассказе паучихи пауки не участвовали. Куда же они делись? Вряд ли сидели в повозке: пауки обычно бегут рядом. Но тогда почему они не помогли во время стычки, ведь они должны были издалека почувствовать парализующие импульсы?

В конце концов, правительница пришла к выводу, который, пожалуй, поразил даже ее саму. Она решила утром отдать приказ охране, чтобы те при встрече с чужестранцами не задерживали их, а передали им приглашение во дворец Повелителя пауков. Она решила, что если они явятся сюда по доброй воле и поговорят с ней, то она сумеет разобраться — друзья они или враги. С этой мыслью она и заснула. Ночью княжна решила побродить во сне по Приозерью. Хотя Найл уже давно научил ее искусству одиторов — властителей призрачного мира, ночью она все-таки предпочитала мирно спать. Но на этот раз она решила лично убедиться в колдовских способностях пришельцев.

Правительница хорошо помнила тот дом, где устроила свою штаб-квартиру Нубус.

Ямисса обошла его несколько раз, невидимая в мире снов для негромко переговаривающегося караула, пригляделась к окнам четвертого этажа, где были заперты пленники. После долгого изучения она пришла к выводу, что бежать оттуда нетрудно и без помощи магии. Вдоль всего четвертого этажа тянулся карниз. Карниз не очень широкий, но ловкий человек — а в том, что оба чужестранца обладали достаточной ловкостью, она теперь не сомневалась, — вполне мог пройти по нему и оказаться в другой комнате. В комнате, которая никем не охранялась. А дальше оставалось только прокрасться по зданию и выбраться наружу.

Для верности Ямисса еще побродила по зданию и обнаружила, что ночью оно пустует. И вдруг ее осенила еще одна догадка. Ведь она уже обратила внимание на то, что в рассказе паучихи не присутствуют смертоносцы, — но ведь и в рассказе Нубус они тоже не упоминались! Нубус допрашивала двух подозрительных мужчин, к ней привели только людей!.. А где тогда прятались пауки? Смертоносцы явно были где-то поблизости, и как только им представился случай, помогли бежать своим товарищам. Восьмилапые умеют ходить даже по вертикальным стенам, поэтому пройти через ущелье незамеченными им труда не представляло. И никакой магии!

Но это же говорило и о том, что чужестранцы чего-то опасались — а поэтому подстраховались, направляясь через ущелье двумя группами.

Проснувшись, Ямисса немедленно передала приказ для всей охраны: при встрече с чужестранцами не задерживать их, не отбирать оружия, а просто передать приглашение во дворец. А еще она попросила Дравига разгласить его через пауков по всему городу. Если чужестранцы уже здесь, то, вполне возможно, они откликнутся.

Баст и Лару все это время тоже пытались решить, что делать дальше. Точнее, этим вопросом больше мучился Баст, — Лару все равно не знал цели их путешествия. Сначала они решили пристроиться в хвост какой-нибудь группе паломников и под их прикрытием незаметно проникнуть в Город пауков, дождаться там возвращения Смертоносца-Повелителя Найла и попробовать мысленно связаться с ним. Конечно, таким образом обо всем не поговоришь, так как этот разговор могут услышать слишком многие, но вот договориться о встрече можно.

Тем же вечером путешественники выбрали небольшую группу паломников, которые отправлялись домой, и пристроились к ним. Сделали они это очень аккуратно — так, чтобы со стороны казалось, будто они просто замешкались и выехали на дорогу за паломниками, а теперь просто не могут обогнать длинную колонну. Пророк считал, что такое поведение не должно вызвать ни у кого подозрений. Но спокойствие длилось недолго.

Не успели они отъехать и двадцати километров, как Баст почувствовал удар парализующего импульса. Импульс был не очень сильный, но на Лару его бы хватило.

Правитель крикнул паукам, чтобы те поддержали его усилия, и поставил заслон импульсу для себя и напарника. Пауки тут же перехватили блокировку, позволяя двуногим отвлечься на более решительные действия.

— Лару, к бою! — Пророк обнажил клинок.

В кровожадности местных пауков он уже убедился, удивило только то, что нападение происходило поблизости от Богини: рядом с Великой Матерью такое было бы невозможно.

Последующее поразило Баста до глубины души. На небольшой караван налетел отряд всадников. Они начали без разбора рубить всех подряд. То, что при этом нападающие забирали некоторых младенцев, Баст понял не сразу. Парализующий импульс исходил от нападавших: то есть это были люди, обладающие такими же, как и Баст, способностями.

Зато Пророк мигом осознал, что когда всадники доскачут до них, то их с Лару ждет участь остальных людей каравана. И степняки приготовились продать свои жизни как можно дороже. Баст взял на себя правую сторону дороги, а другу поручил следить за левой.

Как только первый всадник достиг головы камнеедки, правитель выпрыгнул под ноги таракану и нанес саблей удар по ногам таракана. Это был даже не удар: сабля сама, следуя за телом Баста, пролетела поперек дороги. Пророк лишь сделал небольшое движение, помогая ей. Таракан с перерубленными ногами ткнулся носом в землю, подняв столб пыли, а его всадник полетел через голову и закувыркался по дороге.

Баст и раньше, когда нападал из засады, не раз применял этот прием — поэтому по опыту знал, что всадник, скорее всего, сломал себе шею и теперь или мертв, или парализован.

Оказавшись на обочине, Пророк развернулся лицом к нападавшим и застыл, пригнувшись, с саблей в руках, ожидая следующего противника.

В это время к повозке приблизился еще один всадник, но теперь уже с левой стороны. Лару проделал почти то же самое, что Баст, но сделал это несколько раньше и вместо сабли воспользовался болой, очень простым, но эффективным оружием. Она представляла из себя три камня, связанные между собой длинными веревками. Когда болу бросали, то камни летели на небольшом расстоянии друг от друга, и если веревка натыкалась на препятствие, то камень, обладая большой инерцией, закручивал веревку вокруг препятствия. В данном случае такими препятствиями оказались три передних ноги таракана. Скакун рухнул, как подкошенный, послав своего всадника лететь кубарем вперед, а Лару, так же как и Баст, занял выжидательно-оборонительную позицию на краю дороги.

От неожиданности всадники замешкались, что позволило двоим друзьям выбить из седел еще по одному всаднику. Проделывая это, они привычным жестом перерезали врагам подколенные сухожилия.

Пауки, следуя приказу Баста, все это время оставались в повозке и усиливали поставленную Пророком мысленную блокировку. Никто из них не ожидал, что при поражении первых всадников парализующий импульс прервется. К удивлению степняков, отряд не стал продолжать атаку, а развернулся и пустился наутек, бросив раненых на поле боя.

Баст и Лару, не торопясь, обошли недавнее поле сражения. Из паломников в живых не осталось никого. Были убиты даже младенцы, которых всадники то ли не успели, то ли не захотели взять с собой. От такой жестокости Пророка передернуло. Очевидно, под воздействием этого зрелища, они, не задумываясь и не сговариваясь, добили раненых врагов.

Только тогда правитель услышал слабый крик, осмотрелся и заметил, что к седлу одного из тараканов приторочен младенец. Он подошел к нему, отвязал, взял на руки.

— Ситуация неприятная, — сказал Баст. — От плана пробраться в Город пауков вместе с паломниками, кажется, придется отказаться. Более того, теперь нас могут обвинить в том, что мы убили этих несчастных.

— Почему нас должны обвинить в этом убийстве? — удивился Лару. — Доказательства того, кто это сделал, налицо! — и он кивнул в сторону искалеченных тараканов и трупов бандитов.

— И все равно, озлобленные родственники и друзья погибших могут счесть нас их пособниками, — покачал головой Баст. — Мне, вообще, трудно понять, что здесь произошло. Скорее всего, это не первое нападение. И одно дело, если это непримиримые враги, жестокость которых всем известна. Но, похоже, бандиты действовали по другому принципу. Смотри, они напали на караван, когда уже начали сгущаться сумерки. Убивали они не из ненависти, а чтобы не оставлять свидетелей. До утра по дороге никто не поедет, а утром здесь никаких следов не останется: за ночь хищники все растащат. Следующий караван наткнется на пустые повозки и будет гадать, куда же делись все люди. Нет, от прежнего плана идти в город с паломниками придется отказаться.

— Тогда нам остается только возвращаться старой дорогой, — заметил Лару.

Баст согласно кивнул головой, потом легким кивком указал на младенца.

— А что делать с ним?

— Отвезем его к другим паломникам, — не понимая, в чем трудность, ответил Лару.

— Этого мы не можем сделать, — покачал головой Баст. — Если мы привезем младенца, начнутся расспросы, откуда мы его взяли. Никто не поверит, что мы его просто нашли на дороге. И опять возникнут подозрения, которые могут для нас плачевно закончиться. Они вполне даже могут решить, что мы сделали это специально, чтобы доказать свою непричастность. Нет, так не годится.

— Тогда давай возьмем его с собой и отдадим той женщине, у которой мы останавливались, перед тем как направиться сюда, — пожал плечами Лару.

В это время ребенок заплакал и начал беспокойно крутиться на руках у Баста. Тот принялся его укачивать, цокая при этом языком.

— И это не получится, — вздохнул Баст. — Ребенок слишком мал, ему нужно молоко. На мясе он долго не протянет. Уж лучше убить его сразу. Пожалуй, остается одно: этой ночью незаметно подкинуть ребенка в лагерь каких-нибудь паломников, а самим быстрым маршем убираться по старому пути, — он немного помолчал, потом добавил: — А ребенок-то не простой, он может передавать мысли, как паук.

Оба степняка залезли в повозку и повернули ее обратно к Дельте. Теперь один управлял повозкой, а второй нянчился с малышом. Ребенок оказался очень беспокойным: очевидно, покормить на ночь его не успели.

— Если он будет себя так вести, — сказал Лару, — то нам его не подкинуть. Даю голову на отсечение, что он в самый неподходящий момент заплачет. Может, ты его парализуешь? — предложил он Басту.

— Нет, — ответил Баст. — Такого малыша это убьет. Парализующий импульс и взрослый человек плохо переносит. Сейчас я попробую его успокоить.

Он полез в кибитку, оставив Лару и с вожжами и с младенцем, и достал флягу. Потом он отодрал от своей одежды полоску ткани, свернул ее в шарик и обильно пропитал вином. Вернувшись, сунул импровизированную соску ребенку в рот. Голодный младенец с радостью начал сосать и через несколько минут уже спокойно спал.

— На пару часов этого должно хватить, — сказал Баст. — А больше нам, пожалуй, и не надо.