Пожертвовать всем ради нее

Глава 10. Первые сомнения

У Алисии тряслись руки. На подгибающихся ногах она дошла до кровати, но о том, чтобы уснуть не было и речи. Хрипы эльфа, корчащегося на полу от боли, до сих пор стояли в ушах.

Алисия зябко поежилась и обняла себя за плечи. На глаза попалась квадратная подушечка с кресла. Та, которую в нее швырнул невольник, чтобы разбудить и вручить свою записку.

До того, как появился лорд Абракс и забрал у нее бумагу с посланием от раба, Аласия успела прочитать несколько первых строк.

Этот мужчина утверждал, что не покушался на ее жизнь. Что нашел ее в лесу, истекающую кровью, и пытался помочь. Что его обвинили несправедливо и случившееся на той поляне — одно большое недоразумение.

Могла ли Алисия ему верить? Эльфы коварны и ненавидят ее народ.

Сидя на кровати, она обхватила себя руками еще крепче. Ее потряхивало.

Лорд Абракс сказал, что письмо — ловушка, что раб пытался задурить ей голову. Но зачем? Рассчитывал на лучшее отношение к себе? Надеялся, что Алисия освободит его от оков? Считал ее наивной дурочкой?

Опасный незнакомец враждебной людям расы, а она должна поверить ему на слово? Без доказательств?

С дрожащим вздохом Алисия задрала на себе рукав платья и посмотрела на черное пятно метки у сгиба локтя.

Если эльф невиновен и не желает ей зла, то как объяснить это уродливое клеймо на ее руке?

В висках молоточками застучала кровь. Алисия решила выбросить случившееся из головы и положиться на суждения лорда Абракса, человека, которого знала с детства. Но не думать о злополучной записке не получалось. Снова и снова она мысленно возвращалась к прочитанному и чувствовала в душе грызущий червячок сомнения.

А вдруг это правда? Что, если они ошиблись и настоящий разбойник, выпустивший в нее стрелу, разгуливает на свободе, а этот бедняга, написавший ей письмо, расплачивается за чужие преступления?

Прервав ход ее тревожных рассуждений, дверь в комнату начала отворяться. Вжавшись в изголовье кровати, Алисия следила за тем, как растет клин света на полу. Желтое мерцание факелов в коридоре смешивалось с лунным сумраком ее спальни.

— Шевели ногами!

В ее опочивальню грубо втолкнули раба. Следом зашли маркиз и его охранник.

Под взглядами троих мужчин Алисия натянула одеяло до подбородка. Что за безумная ночь! Дадут ей спокойствия или нет?

— Моя дорогая, — произнес маркиз подозрительно напряженным голосом. — Этот эльф опаснее, чем я думал. Пожалуй, будет разумнее Брейну до утра остаться по эту сторону двери, — и он кивнул на мужчину в кожаных доспехах с кинжалом на поясе.

На секунду Алисия растерялась. Услышанное не сразу обрело смысл, но потом картина в ее голове сложилась, и грудь девушки наполнилась воздухом.

— Нет, — сказала Алисия раньше, чем успела сообразить, что делает.

И удивилась сама себе.

Она возразила лорду Абраксу. Впервые в жизни пошла наперекор чужой воле. И ее голос при этом был непривычно тверд, словно принадлежал не ей, а какой-то другой незнакомой решительной особе. Он даже звучал иначе. Ниже. Грубее.

Она не хотела, чтобы охранник целую ночь ошивался в ее спальне, и прямо заявила о своем нежелании. Поразительно!

Смелость Алисии изумила не только ее саму, но и лорда Абракса. На некоторое время маркиз замер с открытым ртом.

— Но Алисия… — начал было он, но его подопечной понравилось говорить «нет», и она, отбросив привычную робость, повторила:

— Я не хочу, чтобы в моей комнате ночевала толпа мужчин. Мне очень сложно уснуть в чужом присутствии. Я чувствую себя сковано и неловко. Посмотрите на меня: я даже постеснялась переодеться в сорочку для сна, легла в постель в домашнем платье.

Лорд Абракс нахмурился, обдумывая ее слова.

Алисия была горда собой: в кои-то веки она не побоялась открыть рот!

Вдруг стало особенно важно настоять на своем, одержать эту маленькую победу над своей собачьей покорностью.

Видя, что жених собрался что-то ответить, Алисия поспешила заговорить первой:

— На этом эльфе ваши печати, милорд. Он не может мне навредить. Вы сами меня в этом убеждали не так давно. Пусть охранник сторожит в коридоре. Ничего страшного не случится.

Лорд Абракс колебался — морщил лоб, поджимал губы, то и дело косился на раба, но в конце концов отказался от дальнейшего спора. Видимо, понял, что опасаться и правда нечего.

— Хорошо. Будь по-твоему. Но если этот пес снова попытается с тобой общаться, сразу зови Брейна.

Алисия ликовала. Маркиз уступил. Впервые в жизни ей удалось добиться своего.

Ее подхватила такая мощная волна воодушевления, что она даже не заметила, как осталась с рабом наедине. Тот смотрел на Алисию в упор, сквозь разделяющие их косые лучи лунного света из окна, и словно искал что-то на ее лице. Но даже его прямой смущающий взгляд не мог испортить Алисии настроение.

— Спи, — она бросила эльфу вторую подушку, которой не пользовалась.

* * *

Подушка Алисии слабо пахла лимоном и вереском. Когда избранница отвернулась, Илриан вжался в мягкую ткань лицом и жадно втянул этот аромат ноздрями. Тело сразу откликнулось. Между ног стало тяжело и жарко, а в груди сладко заныло.

Ужасно захотелось запустить руку в штаны и приласкать себя внизу. Мощь любовного желания пугала. Никогда прежде Илриан не ощущал такой дикой плотской жажды. Даже когда был сыт, здоров и полон сил.

А теперь, избитый, истощенный, переживший агонию, он горел в огне. Прокушенный язык кровил. Голова болела от хватки колдуна, оттаскавшего его за волосы. Но телу было плевать. Оно молило о ласковых прикосновениях, дрожало и выгибалось, посылая безмолвные сигналы, наливалось тягучим, как мед, томлением.

В страстном угаре Илриан лег спиной на соломенную циновку, расстеленную на полу, накрыл лицо подушкой Алисии и глубоко, с наслаждением вздохнул. Его живот поджался. Мышцы на внутренней стороне бедер, высоко, у самого паха, несколько раз мелко сократились. Между ног полыхал самый настоящий пожар.

«Я не буду этого делать, — подумал Илриан, содрогаясь от желания. — Опасно. Если Алисия застукает меня за таким занятием… И что потом делать с испачканными штанами?»

Но пальцы отпустили подушку, и ладонь сама собой поползла вниз. Почти против воли хозяина. По груди, вздымающейся от тяжелого дыхания, по дрожащему животу, за пояс штанов.

Гладкий лобок был горячим, как печка. Ощутив прикосновение в столь чувствительном месте, Илриан едва не застонал.

«Боги, что я творю?»

Одной рукой он прижимал к лицу подушку, пахнущую Алисией, другой —обхватил свой влажный, изнывающий член. Мокрое движение кулаком — и Илриан едва не разрыдался от удовольствия.

«Что я делаю? Что делаю? Нельзя».

Но остановиться он не мог.

Аромат лимона и вереска щекотал ноздри, близость спящей Алисии дразнила воображение. Илриан был словно околдованный, словно пьяный.

Соски под тканью рубашки стянулись в тугие пульсирующие горошины. Горло пересохло. Лицу под подушкой было жарко — даже пот собрался под веками.

Извиваясь на своей собачьей подстилке, Илриан двигал кулаком в штанах. Не отдавая себе в этом отчета, качал бедрами, подкидывая их вверх, навстречу собственной руке. Набухший от крови член бился, как сердце, капал теплым соком на кольцо пальцев. Налитая мошонка колыхалась от резких, ускоряющихся толчков. Илриан жмурился и скулил.

В какой-то момент его тело окаменело, живот, бедра, ягодицы напряглись, и он почувствовал, как струя семени поднимается по узкому каналу внутри члена. С хрипом досады Илриан пережал ствол у основания, не дав себе излиться. В самом деле, как бы он избавлялся от следов своего преступления?

«Боги, я совсем спятил! А что, если бы Алисия проснулась?»

Он всегда был исключительно благоразумен — и вдруг напрочь потерял голову. Но это истинность свела его с ума, заставила бездумно поддаться инстинктам.

Морщась от боли в паху, Илриан сунул подушку под голову. Тело потряхивало от неутоленного желания. Томная нега сменилась чувством неприятной гудящей пустоты.

В поисках облегчения Илриан лег на живот, вдавив все еще твердый, ноющий член в циновку.

Несмотря на запрет Абракса, утром Илриан собирался рискнуть и вновь попробовать «поговорить» с Алисией. Может, знаками, жестами, рисунками, если где-нибудь найдет лист бумаги. Не терпелось выяснить, принесла ли его авантюра с запиской хотя бы какие-нибудь плоды.

«Когда я вернулся, Алисия не выглядела сердитой. Прогнала охранника. Проявила заботу», — последняя мысль согревала, как костер зимой.

На грани сна и яви Илриан внезапно ощутил жгучую боль в промежности, словно к лобку, чуть выше основания члена, прижали раскаленную монету. Илриан уже готовился упасть в черную яму забытья, но распахнул глаза и резко сел.

Что с ним? Почему так жжет в паху?

Обеспокоенный, он оттянул ткань штанов и увидел на коже золотистый узор из зигзагов, спиралей и рун. Идеальный круг диаметром в две фаланги пальца.

Вот и он наконец обзавелся меткой истинности.

«Как романтично, — с иронией подумал Илриан. — Лучшего места, чтобы проявиться, она не нашла».

* * *

Лежать лицом к рабу было неловко, и Алисия отвернулась. Присутствие чужого мужчины в комнате заставляло ее чувствовать себя скованно, поэтому она не шевелилась, замерла под одеялом, тихая, как мышка, и со стороны казалась уснувшей.

Вскоре за спиной начали раздаваться странные звуки. Шорох, сопение, влажные шлепки. Алисии стало очень любопытно, чем занимается ее раб, но посмотреть она не решилась. Вместо этого вся обратилась в слух.

Эльф сдавленно мычал.

Может, от боли? А вдруг лорд Абракс увел его из комнаты Алисии, чтобы избить без свидетелей, и сломал бедняге кость или повредил какой-нибудь важный орган? Алисия нисколько не удивилась бы такому. Все мужчины жестоки от природы. Она не знала ни одного, кто не любил бы измываться над слугами и рабами.

Алисия задумалась, не предложить ли страдальцу помощь.

Дышал эльф как загнанный конь. Шлепки стали более сочными. Они смущали Алисию больше прочего. Она не понимала происхождения этого звука. Как будто раб мокрой ладонью хлопал себя по щеке. Но зачем бы ему это делать?

Не утерпев, Алисия все же оглянулась на своего соседа.

Что, если у него приступ или истерика после пережитого? С Алисией однажды случилась истерика. После того как барон Цвайн впервые навестил ее вечером в опочивальне перед отходом ко сну. Тогда в чувства Алисию приводили пощечинами. А хотелось доброты…

Она мысленно поклялась быть с рабом мягкой и терпеливой, даже если разум того временно помутился и эльф принялся избивать сам себя.

В темноте было сложно что-либо разглядеть. Осторожно, стараясь не скрипеть матрасом, Алисия перевернулась на другой бок и прищурилась, всматриваясь в лунный сумрак.

«О превеликие, ему действительно плохо!»

Эльф скулил и извивался на своей циновке, а еще зачем-то прижимал к лицу подушку.

«Он пытается себя задушить!» — в ужасе подумала Алисия.

Она едва не вскочила с постели, чтобы ему помешать, но, к счастью, вовремя заметила одну деталь: эльф двигал рукой в штанах, отчего их ткань ритмично приподнималась.

Что он делает? Алисия зачарованно уставилась мужчине между ног. Далеко не сразу до нее дошло, что мычит раб не от боли, а от удовольствия.

В лицо бросилась кровь. Алисия резко отвернулась и спряталась под одеялом.

«Да как он смеет!» — билось у нее в голове.

Ей захотелось одернуть наглеца, посмевшего заниматься непотребствами в ее комнате, в метре от ее кровати, но вместо того, чтобы закричать от негодования, Алисия сжалась и затихла. Ей всегда не хватало решимости.

Звонкие шлепки продолжали раздаваться в тишине спальни. Теперь Алисия знала, откуда они берутся, и перед мысленным взором стояла непристойная картинка: эльф качает рукой в своих штанах.

Щеки девушки пылали. Она кусала губы и старалась успокоить сбившееся дыхание.

Удивительно, но вульгарная сцена не отвращала, а вызывала нездоровое любопытство. К своему стыду, Алисия жадно прислушивалась к происходящему. Метка на руке нагревалась, но девушка не замечала этого, думая о распутнике, что ласкал себя на полу ее спальни. От его хрипов удовольствия внизу живота теплело, сердце ускоряло ритм, тело охватывало незнакомое томление. Алисия вдруг поняла, что этот немой эльф — красивый мужчина. Высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица и приятным рельефом мышц. Изо всех сил она боролась с желанием обернуться и начать украдкой за ним подглядывать.

«Что со мной? Я как будто с ума сошла».

Лежать тихо и смирно становилось все сложнее. Алисия скрестила ноги, ощутив между ними сладостную пульсацию. Бедра сами собой пришли в движение, ерзая по постели. Лицо горело. Метка сильнее жгла кожу под длинным рукавом платья.

Эльф за спиной мычал все громче.

И эти шлепки…

Алисия не могла перестать об этом думать. Ее с головой захлестнуло восторженное предвкушение, ожидание чего-то, какой-то близкой неизбежной кульминации, и, когда в спальне вдруг повисла тишина, Алисия ощутила себя странно разочарованной.

* * *

Утром Алисия избегала смотреть на Илриана, а если их взгляды невольно встречались, заливалась густым румянцем. Зато Абракс во время завтрака не сводил с эльфа внимательных глаз, словно хотел проделать в его черепе дыру и добраться до потаенных мыслей. За столом он допытывался у невесты, как вел себя ночью «этот смерд». В ответ Алисия что-то неразборчиво бормотала и краснела пуще прежнего. Илриан вспоминал, как ласкал себя в темноте, прижимая к лицу подушку избранницы, и неловко ерзал на сидении стула. Какой стыд! Что на него нашло? Встреча с истинной будто лишила его рассудка!

После трапезы колдун удалился в свой кабинет, а Алисия тихим голосом попросила служанку набрать для нее ванну. После этого скромница покосилась на раба и закусила нижнюю губу.

Не надо было обладать даром ясного ока, чтобы догадаться, о чем она думает. Мыться ей придется если не на глазах у постороннего мужчины, то, во всяком случае, в его присутствии. Разумеется, она повелит Илриану отвернуться или поставит между ними ширму, похожую на ту, за которой переодевается в своей спальне. Так или иначе, это будет очень интимный момент.

Даже если Илриан не увидит Алисию без одежды, он будет знать, что она рядом, голая, водит по своему прекрасному телу мочалкой.

Мягкие изгибы женского тела, окутанные клубами пара. Неясный силуэт в белой дымке. Плеск воды. Капельки влаги на белой коже. Хлопья пены на обнаженной груди.

Предательское воображение развернуло перед мысленным взором такие жаркие сцены, что Илриану пришлось переступить с ноги на ногу в попытке ослабить напряжение в паху. Чувствуя себя озабоченным извращенцем, он как мог оттянул вниз подол рубахи, пряча ото всех свое состояние. Не хотелось нервировать Алисию и снова быть битым.

В купальню его избранница шла с неестественно ровной спиной и время от времени слегка поворачивала голову, словно проверяя следует раб за ней или нет, хотя наверняка слышала позади звук его шагов. Илриана же всего потряхивало от предвкушения. Он напоминал себе большую сжатую пружину. Его взгляд то и дело соскальзывал к пышной юбке Алисии, что колыхалась колоколом от плавного движения ее бедер. Это мерное покачивание завораживало.

Когда они достигли нужной комнаты, дверь отварилась, и в коридор вывалились две служанки с пустыми ведрами. В одной из них Илриан узнал ночную любовницу Абракса. Девушка была сама кротость. При виде госпожи она сразу поклонилась и опустила глаза долу, но за миг до этого Илриан успел заметить в ее взгляде, направленном на Алисию, зависть и злость. Пока распутница смотрела в пол, мышцы по бокам ее челюсти двигались, словно та сжимала зубы.

Другая служанка взгляд не прятала. Глядела на хозяйку прямо и открыто.

— Ванна готова, миледи, — бодро произнесла она. — Помочь вам искупаться?

Алисия покачала головой.

Служанки еще раз присели в неуклюжем быстром реверансе. Огибая эльфа, они брезгливо отошли к самой стене, после двинулись в сторону черновых помещений. Жестяные ведра в их руках чуть поскрипывали.

На пороге купальни Алисия замерла будто в нерешительности. Затем мышкой шмыгнула в комнату и захлопнула за собой дверь, оставив Илриана ждать ее снаружи, в коридоре. Вероятно, посчитала, что ничего страшного не случится, если они немного времени проведут порознь. В конце концов, не умерла же она, когда лорд Абракс забрал эльфа на лечение в свой кабинет.

Несколько секунд Илриан любовался закрытой дверью, затем убедился, что рядом никого нет, и прижался ухом к гладкой поверхности дерева, за которой слышался плеск воды.

Щеки его покраснели, когда он подумал, как выглядит со стороны. Хотелось бы ему держать себя в руках, но это было выше его сил. Уступая своим слабостям, Илриан ощущал себя счастливым

Прислушиваясь к шорохам в купальне, он закрыл глаза и полностью отдался во власть воображения. Дерево под щекой было прохладным и чуть шершавым. Сердце в груди тяжело ухало. Метка на лобке с каждой секундой нагревалась все больше, пульсируя сгустком удовольствия. С трудом Илриан боролся с желанием надавить пальцем на узор связи и усилить наслаждение, которое тот порождает. Он чувствовал, что если нажмет на метку как следует, то может даже кончить.

В этот момент ему было хорошо. Хорошо, несмотря на рабство, туманное будущее и синяки на теле. Тяжело дыша, Илриан поглаживал дверную ручку в форме шара, похожую на женскую грудь.

Алисия мылась не больше получаса. Наверное, все же опасалась надолго покидать поле зрения проклявшего ее эльфа. Из ванной она вышла розовая, распаренная и с влажными волосами, заплетенными в косу. Кое-где на ее платье темнели мокрые пятна — наверное, она плохо вытерлась, перед тем как взялась одеваться.

— Теперь ты, — шепнула избранница, опустив взгляд и кивнув в глубину комнаты.

Илриан нахмурился.

— Можешь вымыться, — пояснила Алисия, нервно сглотнув.

На долю секунды эльф застыл в ступоре, не в силах поверить своим ушам. Алисия позволяет ему освежиться в господской ванне, в воде, оставшейся после ее купания? Что это? Еще одно проявление заботы, как с подушкой, или просто от Илриана дурно пахнет?

Как бы то ни было, раб поспешил воспользоваться столь щедрым предложением. Он думал, что Алисия останется в коридоре, но, к его удивлению, девушка шагнула в ванную вслед за ним.

Ощущение, что к его лобку рядом с основанием члена прижали раскаленную монету, усилилось. Тело напряглось, и по коже пробежала волна сладко-щекотной дрожи. Илриан сглотнул и облизал губы.

Под купальни в замках и поместьях отводили совсем крошечные помещения. Даже гардеробная хозяйки иной раз была больше. Это делали для того, чтобы камин, который непременно присутствовал в таких комнатах, хорошенько прогревал воздух и вода в ванне остывала медленно, а господам не было холодно раздеваться.

Окошко под потолком было маленьким и бесполезным, поэтому тут и там на полках трепетали свечи. Одну из стен занимал очаг — не только источник тепла, но и этакая огромная лампа, окунающая небольшое пространство купальни в мягкое мерцание пламени.

В метре от пылающего камина гордо возвышалась ванна, застеленная белой простыней так, что не поймешь, деревянная она или металлическая, — влажная ткань полностью покрывала бортики, спускаясь складками до самого пола. Поверхность воды была затянута мыльной пленкой.

Пряча взгляд, Алисия молча показала Илриану на табурет, где лежало полотенце и стояла стеклянная баночка с ароматной смесью. Затем, так же не произнеся ни слова, она кивнула на резную напольную вешалку из дерева, на которой он мог оставить свою одежду.

За своей избранницей Илриан наблюдал, едва дыша. Ему хотелось раздеться перед ней. Хотелось, чтобы она увидела его обнаженного, чтобы испытала желание при взгляде на его голое ладное тело, все еще привлекательное, несмотря на следы побоев и тюремного заключения. Да, за эти дни он похудел, обзавелся синяками и шрамами, но его плечи оставались такими же широкими как раньше, руки по-прежнему бугрились мускулами, живот сохранил рельеф. Илриан жаждал показать себя Алисии, как товар на рынке. Он, скромник, образец добродетели, готов был предложить ей себя до брака, на любых условиях, без сомнений и колебаний — лишь бы взяла, лишь бы согласилась унять его внутренний пожар. Сейчас он наплевал бы на все свои принципы, на традиции собственного народа и с радостью, позабыв о гордости, сыграл бы для Алисии роль постельного раба.

Конечно, о близости не стоило и мечтать, но, может, девушка хотя бы соблазнится его потрогать. Из любопытства и потому что он красив. Прикосновение укрепит их связь, и, если повезет, метка разбудит в истинной ответные чувства.

Переступив с ноги на ногу, Алисия покосилась на дверь.

Илриан опасался, что она зашла с ним в ванную только для того, чтобы показать, где лежат мыло и полотенце, и сейчас уйдет, но избранница не торопилась оставлять его в одиночестве. Ее розовые после купания щечки разрумянились еще больше. Глаза под сенью пушистых ресниц блестели.

— Можешь начинать, — выдохнула Алисия хриплым голосом и повернулась к набранной ванне и Илриану спиной, тем самым дав понять, что останется в комнате. — Я не буду смотреть. Это… из-за твоего проклятия, — с каждым словом ее шепот звучал все глуше. — Потому что… нам нельзя разделяться надолго. Ты сам так сделал, — последнюю фразу она произнесла громче и с упреком.

Под бешеный грохот сердца Илриан окинул взглядом ее напряженную спину, ее руки, опущенные вдоль баков и комкающие юбку, и стянул через голову рубаху. Не сводя с избранницы глаз, он подцепил пальцами пояс штанов и дернул их вниз. О живот упруго и звонко шлепнулся член. Он весь набух от желания, влажный, готовый на подвиги, полный отчаянных, но бесплодных надежд. Не удержавшись, Илриан погладил пылающую метку на лобке и согнулся от волны прошившего его тело удовольствия. Благо успел стиснуть зубы, чтобы не замычать. Проклятье, до этого места лучше не дотрагиваться!

Алисия чуть повернула голову, словно хотела подглядеть за голым рабом, но боролась с искушением. На стене перед ней двигалась его тень.

Полностью раздевшись, Илриан погрузился в воду, в которой несколько минут назад мылась его избранница. Ему было приятно об этом думать. Мочалку он не нашел, поэтому размазал мыльную смесь по ладоням и с наслаждением провел ими по груди.

Соски заныли. Покосившись на Алисию, Илриан дрожащей рукой скользнул по животу и двинулся ниже, к метке. Покружил пальцами рядом с этим маленьким сгустком удовольствия и обхватил кольцом член. Илриан не собирался себя ласкать. Просто мылся, внизу — долго и тщательно, ведь эта нежная часть тела требовала особого ухода. И неважно, что от каждого нескромного касания его бедра дергались и раздвигались, задница елозила по дну ванны, а зубы впивались в мякоть нижней губы. Он всего лишь хотел быть чистым. Очень чистым.

Слыша за спиной плеск воды, Алисия неловко поводила плечами.

Зажмурившись, Илриан заставил себя убрать руку от паха, пока не случилось непоправимое. Ему было стыдно за свое поведение. В такие минуты он чувствовал себя грязным, неправильным, испорченным. Эльфы не ведут себя, как похотливые животные, а у него будто не кровь в жилах, а бурлящее семя. Позорище!

— Пожалуйста, поторопись, — вздохнула Алисия.

Илриан не стал испытывать терпение своей истинной и взбил пену на волосах.

* * *

Алисия осталась в ванной вместе с рабом и нашла прекрасное оправдание для своей совести: им с эльфом нельзя находиться порознь, это опасно для ее здоровья и самочувствия.

По правде говоря, объясняя свой поступок таким образом, Алисия немного лукавила. На самом деле причина была другой. Любопытство и странная зудящая пустота под ребрами, которую отчаянно хотелось заполнить. Юная баронесса не понимала природу этого ощущения, но смутно догадывалась, как от него избавиться.

Стоя спиной к ванне, Алисия боролась с искушением обернуться и подсмотреть за моющимся эльфом хотя бы одним глазком. Пришлось не единожды напоминать себе, что она невеста лорда Абракса и ей негоже пялиться на голых рабов. Свой интерес к мужскому телу она сможет утолить в первую брачную ночь на супружеском ложе.

«Он враг, — мысленно твердила Алисия, комкая юбку. — Подстрелил тебя в лесу. Собирался надругаться над тобой раненой. И после всего этого ты, бесстыдница, думаешь о содержимом его штанов, вспоминаешь, как он тайком предавался похоти в твоей спальне? Срам какой! Да приди ты, дурочка, в чувства!»

— Возьми полотенце, — холодно произнесла Алисия, услышав плеск, с которым мужчина поднялся из воды.

Перед глазами тут же возникла картинка. Эльф — высокий, широкоплечий — стоит, вытянувшись во весь рост, и мыльные потоки стекают по его обнаженному телу обратно в ванну, струятся по рельефной груди, по кубикам мышц на животе, по треугольнику паха, по сильным бедрам.

— Одевайся, — голос предательски дрогнул.

Алисия отсчитала пять минут и обернулась, решив, что этого времени рабу с лихвой хватило, чтобы привести себя в порядок. Однако ее ждал сюрприз.

Чуть наклонив голову вбок, эльф вытирал волосы полотенцем. При этом он был полностью голый! Ни один клочок ткани не прикрывал его бесстыдную наготу!

Охнув, Алисия безотчетно попятилась и уперлась спиной в стену. Ее взгляд лихорадочно заметался вверх-вниз, от красивого мужского лица до нелепой палки между ног.

Тем временем раб продолжал спокойно и невозмутимо заниматься делом, вставив напоказ весь свой срам.

Поговаривали, что эльфы скромны и целомудренны, но этот распутник вел себя так, словно привык ходить голым, как животное. Он не только не стеснялся своей наготы, а будто красовался перед хозяйкой, намеренно выбирая самые откровенные ракурсы. Складывалось впечатление, что он специально встал таким образом, чтобы Алисии было лучше видно его… всё.

Судорожно вздохнув, баронесса зажмурилась.

— П-почему т-ты… — она обнаружила, что заикается. — Почему ты не одет?

В самом деле, у него была уйма времени, чтобы прикрыться! Он мог заняться своими волосами, после того как оденется!

Эльф молчал. Сперва ее это возмутило — почему он не отвечает? — но потом Алисия вспомнила о его немоте.

— Пожалуйста, накинь на себя что-нибудь, — прохрипела она, прижимаясь к стене с закрытыми глазами.

За ее просьбой последовал шорох ткани, и плечи баронессы слегка расслабились. Пока раб одевался, увиденное стояло перед внутренним взором во всех деталях и красках — хоть головой тряси, чтобы прогнать бесстыдные образы.

Белая матовая кожа в капельках влаги. Напряженный живот с сухим рельефом мышц. Эльф старательно вытирает голову полотенцем, и от его движений палка между ног тяжело покачивается.

Несмотря на то, что Алисия была юной невинной девушкой, кое-какие представления об особенностях мужского тела она имела, однако эльф нашел, чем ее удивить. Пылая щеками, Алисия думала о том, что такой агрегат в штанах крайне неудобен. До сих пор она считала, что эта штука вполовину меньше. Не палка, а настоящая дубина! Она наверняка болтается при ходьбе и болезненно трется о ткань белья. Какие штаны ни надень, они все там пережмут. Бедные мужчины!

А ведь этим грозным копьем мужья тычут в своих благоверных! Страх, что приходится терпеть женщинам ради счастья заиметь ребенка! Недаром матушка всегда расстраивается, когда барон Цвайн зовет ее в свою опочивальню, даже иногда ссылается больной, лишь бы избежать супружеского долга. Теперь понятно, почему у ее родительницы что ни вечер, то мигрень. Алисия и раньше не рвалась замуж, а после увиденного — и подавно. Отдаваться мужчине жуть как больно, а тем все время надо, если судить по ее отчиму.

Когда шорох ткани стих, эльф издал короткий мычащий звук. Вероятно, раб пытался сказать Алисии, что уже оделся, однако баронесса на всякий случай сначала приоткрыла один глаз и только потом второй, когда убедилась, что ничья кричащая нагота ее больше не шокирует.

Алисии показалось, что эльф смотрит на нее с затаенной улыбкой. Его длинные белые волосы лежали на плечах влажными прядями, рубаха, натянутая на распаренное тело, облепила мускулистую грудь — под тканью угадывались розовые пятнышки с острыми пиками. Прежде Алисии не доводилось думать о мужских сосках, и она неловко прочистила горло.

Метка под рукавом платья привычно зудела. Они покинули ванную комнату и почти дошли до лестницы, когда позади раздался приглушенный звериный рык. Такой звук можно услышать в лесу, но никак не в стенах поместья.

Алисия резко развернулась. Первое, что она заметила, — длинные острые клыки в клочьях белой пены. Сердце екнуло. Воздух застрял в легких. Из глубины коридора на нее смотрели красные глаза на косматой вытянутой морде.

«Не может быть», — мелькнула мысль.

В трех метрах от Алисии, оскалившись и прижав уши к голове, стоял волк. Самый настоящий живой волк! Откуда он здесь взялся?