Подчиняя вселенные

Глава 6

Прошло пятнадцать лет, восемь из которых составляли базовый курс для обучения монаха-послушника четвертого Овала. Все это время крепость разрасталась вглубь — под ее монолитными сводами прокапывались длинные тоннели разветвленных ходов, создавались новые кельи и тренажерные залы. Вместе с комнатами в пристанище Паладинов увеличивалось и количество иноков — в бескрайний мир запустили тройку вербовщиков на сверхбыстрых субатомных «Ослах».[4] Очень быстро количество учеников Ионы перевалило за вторую сотню.

Одновременно в мире крепчала другая сила. В ряды богоугодной Инквизиции вливались новые свежие силы. Они также разлетались по разным системам в самых отдаленных кубах галактики, набирая всех, кто высказывал малейшую заинтересованность ко служению Господу. Потом внезапно учение Инквизиторов изменилось — Творца объявили самозванцем, а его последователей-монахов начали преследовать. Крепость священников на Галлоре предъявили своим послушникам и бесчисленным паломникам-мормонам Трех Единственных богов, чьи возможности воистину удивляли. Казалось, неизвестно откуда взявшиеся закутанные в длинные мантии божества могут все — самолично летать, извергать горячий воздух и пламя, плеваться льдом, убивать одним лишь взглядом. Миллиарды человек стремились на Галлор, своими глазами увидеть и подивиться чудесам местных Всемогущих.

Количество последователей насчитывалось уже не первой сотней тысяч. Мормоны и миссионеры священников, продвигались по миру в огромных межзвездных крепостях, украшенных большущими огненными крестами. Очень быстро инквизиторы добились признания на большинстве известных планет, с ними считались почти все правители и наместники Исследованного космоса.

Первые стычки монахов с Инквизицией уже произошли. Первые смерти дали о себе знать, с обеих сторон, причем на одного Паладина приходились не менее четырех тысяч закутанных в красные мантии врагов.

Верховный Глава Ордена не слишком обращал внимание на беспокойных попов, концентрируя свои помыслы на кикантах. Загруженные доверху мощнейшей нейтронной взрывчаткой «Ослы», управляемые загипнотизированными пилотами из числа обычных людей, состыковывались к кораблям людоедов. Тысячи осколков разлетались под лучами неизвестных звезд. Гуманоиды чуждой расы гибли пачками, даже не имея понятия, что за враг стал на их пути. Орден искусно прятался под прикрытием благотворительной организации, проповедовавшей антимилитаристические догмы, Единого Господа и личного роста в сражениях в одиночку.

Инквизиция наоборот внушала своим последователям нести добро путями массовой войны и геноцида неугодных их божествам народов. Ведь только через боль и смерть, пребудь с тобой твои близкие и родственники, говорили попы, можно познать самого себя. Лишь преступив через окровавленные трупы можно познать и понять ближнего своего, пусть даже путем смерти последнего.

Недолго разбираясь со строением и сущностью своего оружия, Иона собрал консилиум из самых лучших физиков, химиков и металлургов, у каждого из которых был получен образец тканей. В огромной лаборатории был выведен первый искусственный человек, названный Кузнецом. Этот огромный мускулистый парняга с высочайшим профессионализмом выковывал смертоносные игрушки для своих собратьев.

Следуя своим снам, в которых к нему являлся Бог, Верховный Глава придумал и построил большие металлические бассейны, доверху наполненные всевозможными кислотами. Перейдя теоретические и физические уроки, послушник погружался в этот бассейн с головой и должен был пребывать в этой среде не менее десяти суток, выныривая лишь за глотком целебного воздуха. После таких купаний выжившие существа-монахи, а таких людей оставалось очень мало, обладали иммунитетом ко всяческим химическим соединениям. В пищу они принимали в маленьких пропорция все известные человечеству яды, становясь невосприимчивыми к этим составам.

Кожа Паладинов Жизни грубела, они обладали возможностью остановить горящий металл голой рукой и выдержать прямой выстрел из мелкокалиберного плазменного оружия в грудь. «Это просто невероятно!», писали таблоиды тех времен, совершенно не веруя в такие возможности иноков. Но это отвечало действительности — послушники Ордена действительно становились неимоверно могучими, быстрыми и почти неуязвимыми, как полубоги.

Собиралась огромная библиотека научной и фантастической литературы с планет со всех концов галактики. Подопечные бессмертного Ионы становились самыми сильными и умными бойцами в мире.

Кузнец работал как конвейер, выдавая на свет божий не менее одного кислотника в день. Счастливые дети, которых забирали в Цитадель уже от пяти лет, хватали шипящие клинки маленькими ладошками, сливались с ними в пароксизме братства. И не расставались с ними до самой смерти.

Множество спецслужб различных государств охотились за рецептуройизготовления непобедимого оружия, но тщетно. Случись даже, чтобы Паладина убили, меч умирал вместе с ним, растворяясь в пространстве, словно бы не существовал в этом мире.

Собрав по миру всевозможный сонм экстрасенсов и Пожирателей разума, Верховному Главе удалось получить второго, самого сильного в мире ментального воина — Учителя Ума, прозванного Учима. Теперь Паладины, освоив самые действенные сеансы издевательства над сознанием, подсознанием и бессознательным, получали мозговые блоки, они могли управлять людьми на расстоянии своего взгляда. Их было невозможно переубедить даже с помощью самых засекреченных психотропных средств. Они получили сильнейшее после зеленых мечей оружие в галактике. Скоро киканты начали гибнуть пачками, захватывая зомбированных женщин с земных звездолетов. Захлебываясь в собственной крови, они беспрепятственно позволяли камикадзе добираться до своих реакторов. Пламенные взрывы в пространстве. И падал клочьями металл на поверхностях далеких планет. И бросались на колени туземцы, кланяясь перед разгневанными богами.

Иона шел вперед, уничтожая крепость за крепостью. Скоро он добрался до столичной планеты кикантов.

— За нами Орден, впереди — враг, — кричали послушники, бросаясь со своими кислотными побратимами на бегущих врагов.

Лястер высадился на главную планету недругов вместе с десятком самых лучших бойцов. Одиннадцать человек, закутанные в белые балахоны, мечами уничтожили целую планету, освободив полмиллиона плененных женщин и младенцев.

Это был конец пути. Завершение мести. Больше не существовало ненавистного врага, главному вождю которого Иона голыми руками вырвал черное сердце. Месть заполонила весь кругозор Верховного Главы, она стала единственной целью и единственным божеством в теософических учениях Ордена. С малых лет монахи учились не любить, а ненавидеть ближнего своего, считая себя выше всех остальных созданий Творца.

Вот отрывок из проповеди Старшего Паладина:

«Дети мои, наша богиня, вторая по важности после Господа, берет свое существование из древних времен. Свою историю она начинает еще от мифической Библии с планеты Земля. Когда-то змей искусил Еву и Адама, хитростью заставив их скушать яблоко познания. Люди одержали возможность различать хорошее и плохое, научились мыслить и анализировать, перестали слепо подчиняться Богу.

За то, что Змей-искуситель сделал запрещенное, Всевышний отомстил ему. Сбросив на твердь земную, и превратив в вечно ползущее хладнокровное животное, которое ядом своим может убить человека. От тех времен Месть — второе имя Искусителя, ибо он, как первый символ живого существа, которое пострадало от божественного недовольства.

После истории о первых людях, мы можем увидеть многочисленные примеры того, как Месть была двигателем прогресса и технологий. Она заставляла людей идти на неимоверные подвиги, восставать против близких своих и супротив целых систем по управлению государствами. Начиная от Каина, потом Ленина, с его отместкой за брата, Кецалькоатль, Шива и другие. Взять того же генералиссимуса Темпла, который во имя Земли вырезал четыре планеты мирных мятежников, не желавших покорятся империи.

И в каждом из нас живет частичка Господа. Равно, как и половина в ней — божественная Месть. И в любом отдельном мече, рукоять которого сейчас каждый из вас сжимает в желании броситься в бой. И в каждом маленьком, невидимом глазу кварке, атоме, молекуле. Всюду есть противодействие действию. Ибо где существует механика и движение, всюду должна находиться сила сопротивления!

Мы, братья мои и дети, есть противодействием мировому порядку. Мы боремся за то, чтобы мир распространялся между живыми существами. Но, помните, что мир и спокойствие возможно только среди мертвых, ведь движимые разумом и местью живые не смогут существовать без того, чтобы не вознести над другими свои ценности и самолюбие.

Дорогие послушники, помните, что Орден будет существовать до того времени, пока не умрет человечество, или не падет последний Паладин! Спасибо, друзья! Прошу всех на трапезу!

Во имя Каина и Сталина, во имя Гитлера и Наполеона, во имя всех войн и смертей. Да будет Месть! Аминь!»

— Ничего себе верования, — воскликнул вслух Антон. Он напряженно всмотрелся в зелень клинка, на поверхности которого то и дело пробегали крупные остроконечные руны. Они сплетались в необычные узоры, распадались на знаки поменьше, кружились вдоль кровотоков, жались одна к другой и равномерно вспыхивали.

— Что это? — поинтересовался капитан, указывая на движущиеся буквы.

— Где? — заволновался меч. Он завертелся вокруг своей оси, затем на бешеной скорости разлетался по каюте, едва не обезглавив Клипарда. Лишь вонзившись наполовину в раму картины с изображением горы, оружие немного успокоилось.

— Что это было? — заворожено и немного встревожено спросил Антон.

— Если ты увидел божественные руны, — ответил меч, — то спокойно можешь считаться тай-цзином третьего Овала. Ведь они появляются лишь перед прошедшими испытания. Только те, в ком сила мести окрепла настолько, чтобы прочитать надписи, могут нести непосильное бремя монаха.

Клипард пожал плечами, ничего не понимая.

— Кажется, ты говорил, что перейти на следующий этап можно, лишь отучившись тяжелые восемь лет.

— Так оно и было, — вздохнул кислотник. — До тебя. Поверить не могу, чтобы кто-то смог подняться вверх по лестнице Ордена! Или у тебя в жизни случилось что-то такое, что заставило душу почернеть, а мозги до последнего вздоха желать смерти ближнего своего. Позволь, — он обратился к Антону, — просмотреть твои воспоминания.

Капитан согласно кивнул и сомкнул веки.

Вихри подсознания пронеслись перед судорожно зажмуренными глазами — она там, внутри! А он не смог и не простил…

Плазменный язык дотронулся до ее нежного тела, заставляя кричать от ужаса и смертельной боли. Голубые глаза, полные слез, расширились, и в них отбилось красное с фиолетовым от плазмы пламя. Ресницы обуглились, вспыхнули волосы, пустые глазницы запались в горящий череп.

Прекрасная грудь от невероятной температуры сплыла вместе с остатками одежды на пузырящийся пол. Радом корчился поручик, которому выжгли мозги ментальной атакой.

— Любимая! — кричал Клипард, видя на мониторе растворяющийся огненный шар.

Она горела там, в атмосфере, а он сидел в своем звездолете совсем без горючего и вводил корабль в пике. Он хотел умереть и бесплотным привидением душить ее убийц во сне под одеялами, в постелях. Даже самые далекие их родственники и друзья будут мертвы, разорваны в куски и клочья. А он станет пить их кровь, и жрать беззубым ртом сочную плоть. Сожри врага своего! Он ничего не сделает тебе из твоей утробы.

Месть накрыла его теплым одеялом, она вонзила корабль не в острые скалы, а в маленькое холодное озерце. Она несла его по печальной жизни, стеля трупы перед натруженными ногами в нечищеных сапогах. Он ел вместе с нею и жил душа в душу, он занимался с нею сексом, и она рожала ему родных детей: злобу и ненависть. Она стала смыслом его грешной жизни, а он окрестился ее мессией.

— Понятно, — грустно протянул кислотник, немного отодвигаясь от капитана. — А я, было, подумал, что попал на первого человека без черноты в ладонях.

Антон молчал, разглядывая руны, которые, сплетаясь, начинали преобразовываться в буквицу.

«Я создан для смерти», было написано на клинке. «Чтобы дарить жизнь». Философская фраза, подумал Клипард.

— Кто это написал? — спросил он у меча. — Ах, да, — спохватился. — Это же сам Бог написал!

— Так ты согласен вступить в ряды сподвижников Ордена? — торжественно вопрошал кислотник.

— Да, — твердо отрезал Антон. Месть влекла его в неизведанные дали.

— Капитан, — зазвучало одновременно в динамиках каюты и в его личном коммуникаторе. — Скоро мы будем выходить из субпространства. Если ощущаете в себе силы управлять судном, просим появиться вас на мостике. В другом случае, командование возьмет на себя первый помощник Липков, пока ваше драгоценное здоровье не поправится!

— Спасибо, Катти, — Антон провел пальцем по теплой сенсорной кнопке коммуникатора, оставляя на ней свой отпечаток. — Я в полном порядке. Не пройдет и пяти минут, как я буду находиться на мостике и приму управление на себя.

Он набросил на себя летную форму и открыл дверь в коридор.

В полетной рубке царило радостное оживление. Каждый счел своим долгом тепло поприветствовать своего командира и похлопать его по плечам. Клипард даже удостоился двух поцелуем от Эвелины и радистки. Только Стигней молча кивнул ему головой и, отобрав свое оружие, скрылся в направлении верхней палубы. Капитан отметил, что меч летел к своему побратиму как-то медленно, словно с сожалением, вызвав на лице у монаха целую бурю не слишком приятных чувств.

— Итак, господа, — отдышавшись после особо крепких объятий боцмана. — Предлагаю рассказать мне все, что вам удалось рассмотреть в суете битвы со спрутом. Не для того, чтобы похвастаться, хочу отметить, а для полного воссоздания картины происшествия! И кстати, сколько времени еще осталось до выхода из субпространства?

— Ровно двадцать две минуты, — твердо отчеканил Джумас Липков. — Но вот рассказать вам о бое могу немного. Все время мне пришлось заниматься тем, чтобы вырвать корабль из щупальцев монстра. Так что увидеть много мне не удалось, кроме того, как в вашу грудь впивается толстый смерч, опоясанный крупными золотыми звездочками, разноцветной субпространственной пыли.

— Смерч? — не ослышался капитан. — В меня действительно что-то вселилось?

— Конечно, Антон, — заворожено округлила глаза Катти. — Только мне показалось, что в этом смерче я увидела маленького красного чертика. Он держал в руке хрупкое серебряное ведерко и весело махал нам из пыли.

— Ни хрена себе, — брякнул первый артиллерист. — Никаких проклятых чертей мне рассмотреть не удалось. Лишь тонкую черную нить, вонзившуюся в ваш скафандр.

— Благодарю, — Клипард был вне себя от неведомого ужаса и удивления. Сейчас он дотошно прислушивался к себе в надежде отыскать там чужеродное тело. — Кто еще?

Оказалось, что каждый из членов экипажа видел в пыли что-то особенное. Второй артиллерист видел рыжую собаку, наводчик — змею, а Эмили вообще привиделся зеленый гуманоид с большими глазами на выкате. Бортмеханик, а заодно и атомный инженер судна видел ярко сияющий болид из кварца. Почему из этого минерала, Халам Дули затруднялся ответить, но твердо стоял на своем. Но больше всех отметился боцман Ува, рассмотревший в волне субпространства красивую фигуристую блондинку, которая зовущее раскрыв ноги, теребила свое обритое влагалище.

Рассчитав, что еще успеет вернуться обратно, Антон выскочил из мостика, в надежде отыскать монаха и потребовать объяснений.

Стигней находился в реакторной, где бешено размахивал своим побратимом, выделывая изящные пируэты и нанося невидимому противнику устрашающие удары. Будь помещение набито доверху кошмарными чудищами, ошметки их тел давно бы уже устилали пол, доходя до щиколоток Затворника.

С минуту, понаблюдав за силовыми упражнениями послушника Ордена и запоминая некоторые несложные движения, как например разворот на полусогнутой ноге и одновременным ударом обеих рук и ноги в стороны. Сила нанесенных ударов была такова, что воображаемые соперники разлетелись бы в стороны, отделавшись сломанными ключицами и выбитыми позвонками.

Клипард осмелился кашлянуть и заерзать в дверях, чтобы привлечь внимание монаха. Еще несколько минут поупражнявшись, Стигней остановился и восстановил дыхание.

— Не хочешь попробовать? — спросил он капитана, приглашающее махнув рукой.

Тот отказался, аргументируя скорым выходом в открытое пространство. Как бы, конечно, не хотелось, упражнения с мечом заняли бы не менее получаса, тогда как до завершения отсчета осталось двенадцать минут. Он сразу взял быка за рога.

— Что тебе привиделось, когда мой, вернее твой меч вошел в глаз чудища, а само оно скончалось?

Стигней, принявшийся за старое, остановился и сделал оружием «ан гарде».

— Мне казалось, что это большой крест Инквизиции, названный «Раскаяньем злодея». К твоему сведению, душа существа, которое питается человеческими страхами, может принимать любой облик. Каждый человек, даже, как я, лишенный фобий, видит в ней исчадие ужаса из самых глубин своего подсознания.

— Интересно, — отметил Антон. — Оказывается, мои люди боятся некоторых вещей, какие мне самому кажутся довольно смешными.

Первый помощник до кошмаров не хочет видеть повышения по службе и большей ответственности на высоком посту. Религиозная Катти видела черта с рогами и, кажется, с хвостом. Второй артиллерист опасается бешеных собак, первый специалист по вооружениям боится шить. Это известно в каждом порту, что он не возьмет в руки иглу и нить, даже чтобы пришить пуговицу на рукав. Наводчика никогда не заманишь в серпентарий, или террариум, врачиха — известный ненавистник других рас, атомный инженер постоянно бредит, что в их корабль, несмотря на специальные щиты против ударов, врежется метеор, ну а потомок Дон Жуана, до дрожи в коленках избегал бы женщин, не люби он так их. А вот ты, дорогой послушник Ордена, меня совсем удивил. Надо же так бояться Инквизиции.

— Что ты знаешь о ней, — вскричал Стигней, надвигаясь на Клипарда. В его глазах заблестело настоящее безумие. — Только олух или дебил не боится своего врага и его оружия. Ибо только в страхе можно найти методы для борьбы против него! Понял? Не зная и не боясь никого, ты можешь спокойно считать себя глупцом и бездарью! Понял?

— Да ясно мне, ясно! — руками заслонился от беснующегося затворника Антон. — Ты не мог бы попридержать немного свою ярость?

Затворник успокоился, возвращая контроль над чувствами, бросая клинок в ножны и прислоняясь к стене.

— Иди, — тяжело сказал он, опуская глаза. — Тебе надо приготовиться к выходу из субпространства.

Ошеломленный внезапной вспышкой гнева обычно спокойного последователя Ордена, Клипард почти бегом выскочил в коридор и проделал путь к мостику совсем уже на крейсерской скорости.

— Капитан, — обратился к нему первый помощник, исполнявший заодно и обязанности навигатора. — Сквозь пелену пространства просматривается какой-то корабль. Обязан доложить, что он не выполняет никаких военных действий, или движений. Завис в точке космоса, приблизительно за три парсека от места нашего выхода. Словно ожидает кого-то.

— Нас, видимо, — заинтересованно протянул Антон. — Давай выходим в секторе этого куба, но парсеков, скажем, на десять дальше. И, пожалуйста, где-то за их дюзами.

— Понял, кэп, — заулыбался во весь рот Джумас. — Сделаем идиотам небольшой подарок?

— А как же, — Клипард напряженно всматривался в экран. Кто же мог ждать там, на границе субпространства с обычным космосом? Ведь никому никогда не удавалось еще просчитать траекторию полета корабля, который исчезал из первичной реальности. Полиция, спецслужбы, или инквизиторы? А, может, просто пиратская шхуна затерялась среди звезд и остановилась возле какого-то ледяного астероида, чтобы пополнить запасы пресной воды?

Капитану и самому приходилось иногда так делать. Находясь в межпланетном пространстве, не делая посадок, было очень сложно получить драгоценную жидкость, которую обычно не слишком ценили на поверхности планеты.

— Приготовьтесь к выходу! — предупредила всех Катти, отключая коммутирующее оборудование, которое могло сгореть при материализации звездолета в пространстве.

Все привычно вжались в свои кресла, опоясанные массой предохранительных ремней и пасов.

В это же самое время Стигней, намертво пристегнувшись к своей кровати и даже не беспокоясь, что разговор могут подслушать — при перепаде напряжения и флуктуаций в пространстве, включил суб-коммуникатор.

— Верховный Глава Иона, помилуйте, — взмолился в средство связи усталый монах.

— Слушаю тебя, побратим Затворник, — отозвался спустя некоторое время динамик. — Прости, что сразу не поднял трубку — сегодня у нас пополнение. Приходится давать первые уроки молодежи.

Голос Липкова дрожал от гордости и напряжения после тренировок. Он, безусловно, провел не менее пяти часов в зале-келье для упражнений, гоняя по кругу десяток желторотых юнцов с кислотными кинжалами. Ведь известно, что каждый меч растет вместе со своим побратимом, взрослея и старясь, а, также умирая в тот же миг, когда последний вздох выходит из груди монаха. Поэтому секрет изготовления сего воистину страшного оружия так и не был разгадан. От скончавшегося клинка оставался только горелый след от обычной кислоты. Врагу не достанется орудие возмездия!

— Я не знаю что делать, мой господин, — вздохнул Стигней. — После инициации все пошло не совсем так, как должно было! У него в глазах не загорелся огонь кислоты. Да и слепой мысли я в нем не слышу!

— Еще? — спокойно спросил Иона. — Поверить не могу, что мой лучший оперативник растерялся и совершенно не знает, что делать!

— Мой меч ведет себя достаточно странно. Он перестал со мной разговаривать! — едва не плакал бедный послушник Ордена.

— Это уже совсем другая проблема! — воскликнул Верховный Глава. — Что с мечом?

Затворник скукожился, словно смертельно замерз.

— После того, как я оставил побратима у кровати инициированного, кислотник умолк, совершенно блокируя свои мысли. Он, словно, находится в глубоком сне, возможно, переосмысливает виденное в сознании Клипарда.

— Думаешь, меч может иметь собственное мнение, которое отличается от твоего? — ехидно поинтересовался Липков. — Возможно, он просто анализирует увиденную ситуацию, чтобы пересказать ее тебе в удобном свете.

— Может быть, я надеюсь, — Стигней задумался. — Но перед тем как он поставил ментальный блок, мне показалось, словно он раздвоился…

— А вот это уже бред, — непробиваемо спокойный голос дрогнул. — В мире, да и то не в этом, произошел только один случай, когда оружие раздвоилось! Тебе показалось!

— Нет, господин, раньше я слышал одну мысль, теперь чувствую одновременно две!

— Посмотрим, — процедил сквозь зубы Иона, сдерживая гнев. — Время покажет. Есть еще одна закавыка… Кузнец никак не может выковать побратима для нового монаха. Он постоянно лепечет, мол, настроенный на Антона кислотник уже сотворен и существует. Я был в кузнице и могу уверенно сказать, действительно, атомы не хотят срастаться, из горна вытекает обычный металл, ломающийся даже от самого легкого удара о камень.

Затворник молчал.

— Что произошло после боя с субпространственными уродом? — спросил главный Паладин. — Ты ощущал какое-нибудь ментальное, или божественное вмешательство?

Затворник едва не плакал, посторонний наблюдатель мог бы сравнить его с мокрой заразной дворнягой, которая только что выбралась из лап экологов. Крупные капли пота бежали по его гладко выбритому лицу, он до тошноты боялся. Опасался не только подсознательного врага из Инквизиции, но гнева Верховного инока. А ведь страх был неведом непобедимому воину!

— Да, господин, — едва промолвил Стигней. — После боя со спрутом и процесса инициации, в Клипарде наблюдалась некоторая сила, по могуществу сравнимая с моей. Или, все может быть, даже с вашей.

— Не богохульствуй! — вскричал взбешенный Иона. — Нет такой силы, которая может потягаться со сверхчеловеком!

— Он единым движением брови мог сдвинуть гору, Верховный, — запричитал монах. — Я чувствовал эту силу, она протекала между ним и моим мечем.

— Меч не имеет собственной силы, — парировал Липков, он изо всех сил держался за рукоять своего побратима, дарованного богом, и уповал на того, с кем имел честь когда-то встретиться. — Он выступает лишь проводником и неслабым катализатором!

— Знаю, старший из Паладинов, но я чувствовал эту силу. И мощь эта не имела границ, словно была предназначена для разрушения мира!

— Вот! — внезапно успокоился Верховный Глава. — Ты послан в эту миссию только для того, чтобы пробудить эту силу, активировать ее и свести в поединке с творцом ее!

— Я понял, господин, — прошептал послушник, никогда не слыша своего учителя и господина в таком состоянии.

— Ощущаемая тобой сила, — собрался, наконец, с мыслями Иона, — гласит, что Избранный уже проснулся и готовится исполнить свой последний долг!

Монах, валявшийся у подножия кровати, в надежде поднял голову. Он и до этого поручения мыслить не мог, что сбудется пророчество. И кем оно будет задействовано спустя тысячи и десятки тысяч лет. Им, никому не известным сыном врача и профессора геотехнологий! Он был на пике довольства и самолюбия, что строго воспрещалось любому иноку Ордена.

— Я буду слушать, мой господин и учитель! — раздался в динамике голос.

— Прекрасно, — Липков был удовлетворен ответом. — Не печалься и не удивляйся, если твой меч внезапно разделится, отдавая половину своей сущности какому-то пилоту — это одно из испытанный Вечной Мести. Клинком, получившимся от этого разделения, будут утоплены миллионы литров крови наших врагов. Наконец упадет ненавистная Инквизиция, а за нею человечество потеряет последнюю ветвь из древа жизни!

— Да, Иона, первый среди нас, — откликнулся монах. — Наши враги падут, и несметные полчища демонов их другой реальности захлестнут этот бренный мир, оставляя только праведных и затворников. Пусть даже мы умрем, но миром станет править доброта и справедливость!

Затворник благоговейно уткнулся в край своей кровати. Издалека за ним наблюдал ангел Мести, именованный Верховным Главой.

— Мы уничтожим погрязший в болоте самолюбия мир, — проповедовал, как на уроках Иона. — Все грешники погибнут, открывая путь безгрешным созданиям. И, наконец, ближний возлюбит ближнего своего, забыв обиды. И воцарится покой над созданиями божьими, и будет любовь. И уйдет месть, растворившись в каждом из нас, как частичка божественного.

— Да, мой господин, — прошептал послушник Ордена, именуемый Затворником.

— И будем мы править добрым миром, — продолжал его Паладин. — Не будет больше злобы и боли. Воцарится только вечный покой, и младшие преклонятся перед нами, и огромные крепости врагов падут пред нами!

— И падут пред нами, — слепо вторил монах.

— И будет Орден богом, а бог будет, — шептал Иона, — Орденом.

— Будет орденом, — фанатически вторил Стигней.

— И будет мир!

— И будет спокойствие, — повторял Затворник.

— И не будет больше крови, кроме жертвоприношений Ордену!

— Не будет крови.

— И станем мы живыми богами, всюду сущими!

— Станем богами, — вторил монах. — Сущими.

— Избранный должен пойти против мироздания! — спокойно говорил Иона Липков. — Человечество должно умереть, открыв дорогу для более совершенных созданий!

— Откроет! — пообещал Стигней.

В это время открылся портал между явью и подпространством.