Длинный караван петрамантов совершал долгий, изнурительный переход по знойной, смертельно опасной поверхности планеты Плиос. Разумеется, то была не настоящая поверхность — под ясным, свинцово-серым безоблачным небом с горящем в вышине белым солнцем, раскинулась на тысячи километров бетонная равнина. Тут и там из более-менее ровной бетонной искусственной поверхности планеты торчали, возвышались астрономические башни, по большей части заброшенные, и купола зеленых цехов, где люди проводили жизнь, трудясь на полях.
Впереди всех, верхом на огромных многофункциональных машинах МТ ехали благородные, все укутанные в цветные, узорчатые ткани, с тяжелыми сварочными масками на лицах. Все молчали, на радиочастоте, используемой ими, лишь слышался привычный, бархатный белый шум. Вождь поглядывал вперед, наметанным глазом выцепляя в бетонных пустошах возвышающиеся тут и там бетонные арки, проходы, ведущие вниз, в безопасные тоннели и цеха. Он то и дело сверялся с картами племени, пытаясь понять в какой из путей должно свернуть племя для того, чтобы переждать дневную жару — температура в середине дня достигала шестидесяти градусов, такого не выдерживали ни люди, ни машины. И решать Керону нужно было прямо сейчас, пока еще оставалось время на поиск убежища.
— На одиннадцать, третий, — передал он наконец по рации, и зачем-то добавил: — Подтвердите.
— Понял тебя, Керон. На одиннцадцать, третий, — раздался шипящий голос пилота МТ-01. — Веду караван.
Под тяжелой маской вождь старательно скрывал факт своей ужасной усталости — глаза были красными от перенапряжения, вокруг них виднелись темные круги от недосыпа, широко, подрагивая, раздувались ноздри при дыхании. Теперь все вопросы, связанные с управлением людьми, приходилось решать самому — отсутствие почившего Эола, своей правой руки, Керон отчетливо замечал даже всего через несколько дней после его смерти.
Массивные, рокочущие машины стали одна за другой, стройной линией заезжать в спасительную тень спускающегося вниз тоннеля. Как раз в этот момент над головой пролетел вертокрыл — на таких перемещались Архитекторы, и каждый полет обходился так дорого, что на те же деньги можно было бы обеспечить весь этот караван топливом на несколько дней пути.
Спускаясь в мрачные, но такие знакомые и приятные во время невыносимого дневного зноя темные тоннели, машины замедлили свой ход. Племя устало, людям нужен был отдых, но они шли и шли, пока не оказались настолько далеко, что ни один гидромант из пострадавшего цеха не додумался бы последовать за ними. Внизу же, в спасительной тени, племя расположилось на большой, широкой магистрали, где раньше конвоями ездили огромные грузовые машины, а теперь лишь проходили изредка одинокие пешие путники да проезжали небольшие личные вездеходы. Потолок местами осыпался, вдалеке, впереди, большая часть тоннеля была засыпана бетонными обломками, а сквозь огромную дыру пробивался свет злого солнца.
Машины заглохли, продолжая тихо, утробно шипеть охлаждающимися моторами, люди побросали свои огромные тюки с пожитками и теперь все отдыхали после долгого пути. У петрамантов было правило, гласящее, что всякий, кто был в пути прежде чем ставить лагерь должен просто посидеть и отдохнуть, выпить воды и очистить мысли. Теперь ты дома, и он будет таковым, пока племя не придет к обратному выводу и не снимется с места.
— Прямо здесь? — вопрошал спустившийся с машины петрамант. — Надолго?
— Тихо! — рявкнул на него, что тот аж отшатнулся, Керон. — Мне надо подумать. Всем отдыхать!
Сорвав с головы натиравшую лоб и переносицу маску, Керон, закутавшись поплотнее в плащ, брел куда-то по крытой магистрали, ничего не видя и не слыша. Сейчас он был полностью погружен в свои мысли, оторван от реальности, где его слова ждали тысячи людей. Забавно, что за такое Керон часто ругал Техея, а теперь и сам поддался искушению отправиться в глубины собственного разума.
Нет, нет… Ошибки быть не могло. Тело не найдено. Мальчик сбежал, точно сбежал. Раз Архитектор лично отправилась за ним в погоню, значит сбежал. Разведка у племени строителей была хорошая, ошибки быть не могло. Да чего там, в тоннелях буквально слышался шепот множества длинных языков: "Сбежал! Сбежал..! Найти..!". А в голове — образ лица убитого Эола, отплатившего кровью за грехи своей юности.
— Вот ведь… — прохрипел, садясь на корточки, Керон.
Сейчас он совсем не был похож на гордого, мудрого и сильного правителя, каким всегда казался мальчишке Техею. В гулком, пустом тоннеле, где тут и там ржавели остовы древних транспортных средств, сидел, погруженный в собственные мрачные, полные горечи мысли, сгорбленный и усталый старик. Старик, на долю которого выпала необходимость предать одного, чтобы спасти остальных.
— Эх, Эол… Столько прошагали, а настигло здесь…
Он глубоко вздохнул, помассировал уставшие глаза и взглянул на кусочек свинцового неба, видневшийся через провал в потолке. Где-то в глубинах его черствого сердца теплилась надежда, что его товарищ был сейчас где-то там, наверху, а не в вонючих, затхлых подвалах Плиоса.
Времени на размышления оставалось все меньше. Решать нужно было сейчас — поможет племя своему ребенку или бросит его на растерзание Архитекторам. Оба варианта виднелись в мыслях Керона как что-то темное, мрачное, полное крови и бесполезных, никому не нужных жертв. Умрет либо один, мальчик, совершенно чистый и невинный, или многие, те, кто, оставив его в беде, навечно останутся предателями своего родича.
— Эй, старик, — шаркая по пыльному бетону тяжелыми сапогами, со спины подходили другие благородные.
— Я же сказал, отдыхать! — рявкнул Керон. — Оставьте меня в покое и не мешайте!
— Успокойся, Керон, — женщина в маске вышла вперед, положила на вздрогнувшее от неожиданности старческое плечо свою большую ладонь. — Мы с тобой.
— Ага! — усмехнулся другой, мужчина, и положил руку поверх первой ладони. — Хоть на смерть, хоть в трубу с говном!
Один за другим петраманты, почувствовавшие ту тяжесть, что взвалилась на плечи их вожака, подходили к нему, касались его своими стертыми до мозолей от работы руками. Те, кому не хватало место, клали руки на плечи соседей, и вокруг Керона, сгорбившегося и подрагивающего от нахлынувших, тщательно скрываемых чувств, быстро образовывался круг с ним в середине.
— Хер мы его одного оставим, — шмыгнув носом, Керон медленно поднялся, выпрямился. Перед людьми снова был их гордый и сильный лидер. — И мне насрать чего это будет стоить — мальчишку мы спасем, вашу мать!
— Да! — дружно выкрикнули петраманты вокруг, хлопая себя по левому плечу.
— И мы пойдем туда, куда бежал этот белобрысый мудак, набьем морды всем, кто встанет у нас на пути и вытащим его из этой беспросветной жопы! Ортеане!
— За семью! — в один голос проревели благородные.
Их яростный боевой рев пронесся по длинному тоннелю, эхом отражался от стен и бетонных перекрытий. Благородные со всех ног побежали обратно к машинам — им предстоял долгий путь вниз, и нельзя было терять ни минуты.
— Разведка, прием, прием! — зарычал в шлемофон Керон. — Куда там пошла эта курица шрамированная?
— Зой-базар, рядом со станцией, — прошипел в ответ шлемофон голосом главы разведки. — А оттуда путь один, на станцию.
— Пилоты, жги что есть, веду по картам! Плебеев по машинам, сколько поместятся, остальные пусть догоняют! Вперед, хряки немытые, и чтоб пыль столбом!
Машины заревели, громадные моторы тарахтели, словно разрывающиеся один за другим артиллерийские снаряды — и караван петрамантов снялся с места, кочевники отправились выручать ребенка из своего племени. В глазах каждого — огонь, в руках — плазменный резак, а в мыслях лишь Техей, волею судьбы попавший в передрягу, в которую не должен был попадать.
Магистраль дрожала от катящейся по ней гусеничной техники, под многотонными машинами ломались, сплющивались ржавые остовы брошенных когда-то автомобилей. Внизу, в темных технических тоннелях, прятались по своим норам убогие дикари, особо набожные молились, предчувствуя скорый конец света — настолько сильный стоял грохот. И лишь в самом низу, в самых мрачных, темных подземельях Плиоса стояла мертвая тишина. Бесшумно развевались на едва ощутимом ветру черные полотна ткани, которыми был увешан весь цех-храм аэромантов, крались по улицам одетые в черное люди, каждый по своим делам. Лишь громадная аэрационная установка гудела странными, сложными механизмами внутри своего металлического чрева, иногда шипела, выбрасывая в воздух клубы пара… Да Техей, незадачливый путешественник, слишком уж громко топал в выданных ему мягких, упругих ботинках.
Мальчик вообще был теперь похож на одного из местных — это нужно было для конспирации, дабы не волновать народ присутствием чужака. Его, укутанного в черные ткани и с противогазом на лице, впрочем, выдавало все остальное — его походка, манера держаться, то, как сильно он шумел, вздыхал и дергался. Словом, не было в нем той мрачной, похоронной плавности и аккуратности движений, какая воспитывалась в аэромантах с пеленок.
— Слу… — хотел было спросить он что-то у своего нового знакомого, но его сверстник тут же молниеносно вынул из-под одеяния длинный, изогнутый кинжал и приставил острием к животу Техея.
Техей шумно сглотнул и медленно, стараясь не делать лишних движений, кивнул. Намек был ясным, как день — молчать, не задавать вопросов. Может, конечно, это Техей предложил свою помощь племени, но он все же был здесь ведомым, и без разрешения своего поручителя не мог и шагу сделать, не то что заговорить вслух.
Молчаливый юноша вел альбиноса куда-то вглубь поселения по извилистым, запутанным улицам. Техей поймал себя на мысли, что все здесь было странно, и дело не только в религиозном фанатизме людей перед аэрационной установкой, но даже и в том, как был построен их город. Дело в том, что здания, вроде как, были из стандартных, шаблонных проектов, каких было навалом у племени петрамантов, но при этом расположены они были совсем не так, как их раскинули бы кочевники. Инсоляция никакая, между некоторыми домами совсем нет прохода, и единственное, что учитывалось при строительстве цеха — нормативные требования аэрации.
"Ну еще бы", — мысленно усмехнулся Техей. — "Фетишисты."
Сын иерии Охимне, юноша, имени которого Техей пока еще не знал, привел его к ничем на вид не отличающемуся от остальных зданию. Такие же скучные, серые стены, тут и там чернеющие странными, почти шизофреническими рисунками, пустые окна, часто завешанные снаружи черной тканью, одна из стен примыкает к внешней стене цеха. Перед тем, как зайти вместе с сопровождающим в нечто вроде подъезда, Техей еще раз оглянулся на громадную установку, вырабатывающую кислород — от нее к потолку тянулись множество труб из разных металлов и сплавов, и назначение некоторых юноша уже знал. Вон та, полиэтиленовая, явно для воды… Или нет? Ну вот та, жестяная, окольцованная, точно для воздуха. Или стоп… А где тогда насос?
Второй резко схватил Техея за шиворот, затягивая его внутрь здания. В подъезде было почти полностью темно, лишь виднелась небольшая красная лампочка возле железных дверей лифта. На первом этаже сидели прямо на полу несколько аэромантов, в центре образованного круга виднелось расчерченное черной краской поле для какой-то игры.
"Ну хоть что-то человеческое", — подумал Техей и вздохнул, но в тот же момент один из аэромантов снял с руки перчатку и ножом пустил себе кровь, капая ей на то, что было нарисовано на полу. — "Да твою ж мать…"
Большего Техей не увидел — второй, сопровождающий, затянул его в приехавший на первый этаж лифт.
Ехали они долго, в тесной, темной кабинке пассажирского лифта. Лифт был типовой — Техей даже был в цехе, где их собирают, там часто встречаются для обсуждения дел разные семьи петрамантов. Не то чтобы этому были рады хозяева огромного цеха, но выбора у них не было — лифты приобретали и устанавливали только петраманты.
Юноши поднялись на последний этаж, прошли к одной из дверей. Мимо них прошла, видимо, женщина, выглядящая точно так же, как и все остальные здесь, а за ней бежал маленький ребенок, активно жестикулируя руками в воздухе и что-то говоря своей матери на языке жестов.
Техея затолкнули в крошечную, тесную комнатку общежития. Из мебели здесь был только складной металлический стол, пара складных стульев и большой электрочернильный экран на стене. Окна и стены были сплошь покрыты черной тканью, отчего создавался странный, непривычный эффект полного отсутствия эхо и сильнейшей звукоизоляции.
— Ничего не трогай, — вдруг сказал техею парень, что привел его. — Сядь.
Под потолком горела одна-единственная лампочка, но даже тот свет, что она давала, растворялся в мрачной, черной комнате. Техей послушно сел за стол, пристально наблюдая за своим новым знакомым.
— А противогаз можно снять? — спросил он и шмыгнул носом.
— Говори тише, пискля, — раздраженно прошипел второй. — Можно. Я скажу если надо будет надеть.
Тут же Техей стянул с головы сперва платок, коим была замотана голова, а затем и неудобный, тесный и душный резиновый противогаз. Справедливости ради стоит отметить, что Техею достался противогаз совершенно новый — у этого племени вообще было не принято их делить, максимум делиться баллонами с кислородной смесью и фильтрами.
Аэромант, убедившись, что Техей не делает ничего запрещенного, куда-то удалился на несколько минут. Вернулся он уже с двумя тарелками, в которых дымилось какое-то горячее, только что разогретое варево из неопределенных компонентов. Юноша поставил обе тарелки на пол и сел, выпрямив спину и тупо уставившись на Техея. Тот же, в свою очередь, не понимал причину столь пристального внимания и беспокойно озирался по сторонам.
— Что? — не выдержав, спросил он.
— Жду, пока ты поешь, — тихо ответил аэромант. — Я не сниму маску перед незнакомцем.
Техей тихо усмехнулся, устало улыбаясь. Протянул собеседнику руку через стол, и, глядя в безжизненные окуляры противогаза, представился:
— Техей из Ортеан. А тебя как зовут?
Аэромант оставался неподвижным несколько секунд. Невозможно было понять, какую эмоцию он испытывает и о чем думает — специфика общения с этим племенем. Но, в конечном итоге, он крепко сжал руку петраманта и тихо сказал:
— Я бы хотел, чтобы меня звали Кай.
— М? — Техей удивленно поднял бровь и склонил голову набок. — Но..?
— У меня нет имени, — тот, кто хотел бы зваться Каем, отпустил руку Техея и, встав, щелкнул выключателем, погружая комнату в полную темноту. — Но если заслужу, я хотел бы зваться Каем.
Послышался шорох, юноша явно стягивал с головы плотну ткань, а вслед за ней — глухой противогаз.
— Давай есть.
Ужин в темноте не был чем-то непривычным для Техея — для экономии топлива и энергии иногда отключали свет на длительных стоянках племени. Впервые, однако, света не было из-за того, что собеседник не желал показывать ему свое лицо.
Наевшись безвкусной, но крайне питательной массой, двое какое-то время молча сидели в темноте. Для аэромантов это, наверняка, было привычным времяпрепровождением в свободное время (если таковое у них, разумеется, имелось). Долго отдыхать, впрочем, квазиКай не позволил — натянув противогаз и замотав голову платком, он снова включил свет, и сходу начал объяснять Техею его задачу:
— Начнем с правил, — тихо сказал он, подойдя к электрочернильному экрану на стене. Взяв в руку стилус, он принялся дублировать сказанное на экране, быстро скользя по ней пером. — Вне этой комнаты не разговаривать, не издавать громких звуков, стараться не издавать звуков вообще. Понял?
Он обернулся, глядя на Техея. Тот энергично, уверенно закивал.
— Второе. Вне этой комнаты ни шагу не делать без меня. Понял?
Техей вновь энергично кивнул.
— Третье. Не приближаться к установке. Не смотреть на установку. Не спрашивать об установке. Не думать об установке. Понятно?
Тут Техей уже не кивал, а непонимающе пялился на своего нового знакомого, чуть приоткрыв рот. Как это, не думать? Его разум с ним такие шутки проворачивает, что и жизнь не мила, а тут возьми да не думай.
— Думать можно, — юноша в противогазе вздохнул.
Техей резко, быстро кивнул, дав понять, что теперь-то он все понял.
— Мы находимся у самого дна обитаемого мира, на минус сто семьдесят втором уровне. Ниже нет ничего, только смерть и пустота, по крайней мере для людей…
Тот, кто хотел бы зваться Каем, начал длинный вводный инструктаж, и рассказывать, как оказалось, было что. Техей и не подозревал что у него под ногами все это время скрывались такие жуткие, странные и необъяснимые опасности.
Для закрепления усвоенного, юноши вскоре отправились наружу. Не-Кай понимал, что Техей не даст решение их проблеме сразу, сходу, и потому медленно, постепенно вводил его в курс дела и отвечал почти на все вопросы, которые возникали у мальчика. Все, кроме тех, что касались работы аэрационной установки, так и оставшейся для Техея одной сплошной тайной.
Ниже, на минус сто семьдесят третьем уровне макрозавода Плиоса (цифра, впрочем, была условной — местная ячейка аэромантов просто увидела эту цифру на заполненном углекислом газом уровне. В прочих их цехах эта цифра могла быть иной, так как макрозавод был слишком огромным и сложным для полного понимания), по словам не-Кая, начинался сущий ад. И дело было не только в отсутствии пригодного для дыхания воздуха, но и в местной флоре и фауне, которая в подобной атмосфере чувствовала себя фривольно и процветала.
— Кроме аэрационных установок, у нас есть и другие устройства. Системы фильтрации, перемещения газов. Углекислый газ тяжелее воздуха, поэтому его можно выделять из атмосферы планеты и отправлять на нижние уровни, откуда он не выберется обратно, — вспомнил Техей слова не-Кая из вводного инструктажа, когда они спускались вниз, посмотреть на опасную зону.
— Разве с ним нельзя ничего сделать? Переработать? Растения ведь его поглощают, — спрашивал Техей.
— В писании сказано об устройстве, поглощающем его, но никто никогда его не видел.
Юноши медленно, осторожно спускались вниз по древней, осыпавшейся бетонной лестнице. Спуск был большим, лестница примыкала к внутренней стенке казавшегося бездонным, широкого колодца, метров десять в диаметре. Откуда-то сверху едва пробивался тусклый, слабый свет, а вот внизу была сплошная чернота.
Вдруг, Техей оступился, и под его ногами осыпалась часть бетонной ступеньки. Маленький кусочек бетона, крошечный камешек, полетел вниз, в бездну. Юноши замерли, прислушиваясь к любым звукам, которые могли выдать врага, но не слышали абсолютно ничего, в том числе и того, как камень достиг поверхности. Он просто исчез, и Техей шумно сглотнул от жуткого ощущения внутри, понимая, что если сорвется, то, может, и не достигнет дна.
Не-Кай махнул ему рукой, приказывая следовать за ним. Они пошли дальше, к неприметной железной дверке, ведущей на минус сто семьдесят третий этаж. Не-Кай осторожно, медленно открыл ее, и юноши, подсвечивая себе путь маленькими фонариками, вошли внутрь.
Не-Кай всю дорогу крепко сжимал во второй руке свой кинжал. Техею не нужно было видеть его лицо чтобы понять, что не-Каю было страшно сюда спускаться. И все же он не дрогнул, повел пришельца-неуча вниз, чтобы тот своими глазами увидел с чем ему предстоит бороться.
Внизу, на нужном этаже, было, на первый взгляд, так же, как и наверху. Единственным отличием было то, что юноши дышали теперь кислородной смесью из баллонов, а круглый датчик с одной-единственной стрелкой был в положении "УГЛЕКИСЛАЯ СРЕДА". Но вскоре, проходя дальше по помещению, напоминающему аппаратную комнату с большим, длинным пультом управления, на удивление практически целым, Техей стал замечать то, что никак не мог увидеть наверху. Стены здесь были покрыты чем-то вроде плесени синевато-черного цвета, которая росла, в основном, по углам и потолку. Самым жутким было то, что свет фонариков "пугал" плесень — короткие щетинки начинали заметно двигаться, извиваться под прямыми лучами. Если же после этого лишить плесень света, то она какое-то время тускло светилась в темноте синим, а затем плавно затухала и переходила в свое обычное состояние.
— Кесиция голубая, — не-Кай рассказывал про нее, когда они были в цехе, даже схематично ее нарисовал. — Явный признак того, что началась опасная зона. Растет только в углекислотной среде. При наличии солнечного света начинает поглощать углекислоту и выделять кислород.
— Почему не использовать ее для очистки воздуха? — Техей чуть не вскочил с места, искренне считая, что ему на ум пришла гениальная идея.
— Ее споры токсичны, и у нас не получается очистить от них получающийся в результате воздух. Что характерно, размножается она и без света, и при этом абсолютно безопасна.
Техей осторожно, легонько коснулся плесени. Руки у него были в перчатках, так что это было неопасно. На вид она мало чем отличалась от обычной туннельной черной плесени, поэтому было сложно представить, что эта малютка может кого-то убить.
Мальчики прошли дальше. Фонарик Техея выцеплял в темноте перевернутые столы, в спешке покинутые офисы, кабинеты с металлическими столами. Здесь явно когда-то был исследовательский центр, но времена, когда в этих комнатах ходили и работали люди давно прошли.
В коридоре с множеством одинаковых дверей, густо покрытых плесенью, с потолка капало что-то темное, вязкое. Странная слизь просачивалась сквозь дыры в потолке, где когда-то проходила проводка, висели лампы.
Не-Кай положил руку на плечо Техею, давая знак остановиться. Техей со страхом смотрел на длинный, темный коридор, шаг в шаг медленно отступал назад, вслед за своим проводником. Слизь капля за каплей струилась на пол, и напор становился все сильнее. Вскоре капли превратились в постоянный, омерзительный поток черной жижи, а фонарики мальчиков начали мерцать — явный признак приближения самых опасных существ этого проклятого места, тех самых, которых так боялись аэроманты.
Сверху, в забитой местной флорой вентиляции, послышались шорохи. Слизь перестала капать с потолка, а фонарики снова загорелись ровным, теплым светом. Мальчики все так же оставались неподвижны, даже дышать старались как можно меньше, чтобы не выдать себя даже едва уловимым звуком работающего противогаза, тихим шипением баллона с кислородной смесью.
— В писании они наречены фильтраторами, — не-Кай рассказывал об этих существах, рыщущих в темноте. — Но многие называют их подражателями.
Из конца коридора послышались короткие, ритмичные стоны, неприятно похожие на человеческий голос, эхом отражавшиеся от покрытых плесенью стен. Не-Кай крепко сжал ладонью плечо товарища, чтобы тот даже не подумал о том, чтобы что-то предпринять. Сейчас нужно было скрываться, и именно для этого аэроманты носили поглощающие звук одеяния.
— Они слепы, но малейший звук, и ты станешь их целью.
В конце коридора, с потолка, медленно спускалось что-то темное, подрагивающее на легком ветерке подземелья. Даже здесь грязный воздух кое-как циркулировал, касался одежд людей и странного существа. Но, опустившись на пол, оно не двигалось. Темная фигура лишь медленно покачивалась из стороны в сторону, медленно поднимаясь, вытягиваясь все выше, и с каждой секундой она все больше начинала напоминать…
— Нас, — не-Кай предупреждал об этом. — Они копируют нас.
Фигура окончательно приобретала человеческие черты. Выглядело это так, будто бы какой-то заблудившийся аэромант, повернувшись спиной к двум юношам, сидел на холодном бетонном полу и молился о спасении. Короткие стоны, звучащие до этого, затихли — подражатель был умен, хитер, не выдавал себя и своей омерзительной сущности, ждал, пока мальчики сами выдадут себя. Вместо этого существо будто бы начало плакать, рваные, короткие звуки превратились в длинный, тихий стон.
Не-Кай, понимая, что враг может сидеть так в коридоре бесконечно долго, а у них скоро попросту закончится кислород, медленно, стараясь не издать ни звука, нагнулся. Техей видел, как его проводник поднимает с земли крошечный осыпавшийся с потолка камешек, сжимает его меж двух пальцев, а затем швыряет в другую часть комнаты, звуком привлекая внимание подражателя.
Существо замерло, заклокотало в темноте. Фигура пришла в движение, черные части его, так похожие на одеяния аэромантов, неестественно задрожали. Тварь медленно двигалась по коридору, иногда "простанывая" себе путь впереди, при помощи эхолокации заглядывая в каждый уголок. Черным пятном для него оставались двое мальчишек — их одежды скрывали их до тех пор, пока они сами оставались неподвижны.
Когда существо было совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, свет фонариков снова начал мерцать, а затем тусклые огоньки погасли. Единственным жалким источником света осталась лампа аварийного света над дверью, ведущей в циркуляционный колодец, и в красном, тусклом свете Техей видел, что то, что казалось ему тканью издалека, на деле оказалось тонкими, покрытыми сетью пульсирующих вен полупрозрачными мембранами. Когда существо стонало, мембраны начинали дрожать, улавливая звук. Но самым жутким было другое.
Подражатель остановился рядом с мальчиками. Существо явно подозревало, что рядом кто-то есть, но медлило, осторожно высматривала звуком в темноте своих жертв. Тварь понимала, что и люди умеют сражаться, и потому спешка могла обернуться смертью. Оно медленно повернуло в сторону мальчиков верхнюю часть тела, то, что должно быть головой — на Техея уставился отдаленно напоминающий противогаз мембранный орган. Тонкая плоть повторяла очертания резиновой маски на удивление точно, но в то же время хобот гофрированной трубки сливался с основным телом, а на месте окуляров были две пульсирующих прозрачных полусферы, напоминающие выпученные глаза. Внутри, под мембранным "одеянием", виднелось губчатое тело существа, толстое и однородное снизу, а ближе к верху разделяющееся на множество "отростков", словно повторяя очертания какого-то растения — куста или дерева. И все оно двигалось, извивалось внутри — тварь была живой, и так же, как в телах ее жертв, в ней непрерывно происходили биологические процессы, которые, наверное, никто еще и не пытался изучать.
Не-Кай крепко сжал в руке кинжал, оттесняя другой рукой Техея, буквально закрывая его своим телом от отвратительного существа. Оно медленно, ритмично стонало короткими трелями, ощупывая звуком стены, пол, потолок… И, наконец, заметило, что черное, будто бы отсутствующее в нарисованной звуком картинке пятно пошевелилось.
Все тело подражателя взвилось вверх, фигура стала вдвое выше, поднимаясь до самого потолка. Не-Кай бросился в сторону, утягивая за собой Техея, вместе с тем ударяя кинжалом по длинному телу твари. Холодная сталь оставила рану на мембранном теле существа, которую, казалось, тварь и не заметила. Оно и неудивительно — бить нужно было по твердому растительному стволу внутри, который оставался у подражателей после того, как они отпочковывались от родительского растения.
Этой секундной заминки хватило, чтобы тварь коснулась руки не-Кая длинными, прозрачными отростками, что до того были спрятаны там, где должен быть "живот" фигуры. Крошечные щетинки, касаясь ткани одежды, оставались на ней, впивались в кожу, впрыскивая едкий токсин. Вместе с Техеем не-Кай отпрыгнул в сторону, резким рывком вытянул из пояса длинный жгут и быстро перетянул раненую руку, чтобы остановить распространение токсина по телу. Не мешкая ни секунды, он сразу же после этого бросился в бой, взмахивая кинжалом, но существо двигалось быстро, позволяя наносить удары лишь по тонким мембранам, раны на которых тут же закупоривались, не позволяя черному соку покидать организм.
Часть яда все-таки попала в тело не-Кая, и он чувствовал это. Чувствовал, как его движения становятся медленными, вялыми, как все тяжелее и тяжелее становится кинжал, что он сжимал в руке. Мелкие щетинки надежно впивались в кожу, застревали в ней и были практически невидимы, особенно в такой кромешной темноте. А из длинного, темного коридора слышались короткие, рваные стоны, все больше и больше.
— С дороги! — выкрикнул, ослушавшись проводника, Техей, и взмахнул перед тварью длинной железной арматурой.
Разумеется, железо лишь просвистело в загрязненном воздухе, тварь легко уклонилась от такой атаки, но этого хватило, чтобы Техей успел поднять с пола слабеющего не-Кая. Существа приближались, напирали, окружали мальчиков со всех сторон — казалось, не было никакой возможности сбежать, и теперь их тела станут удобрением для мерзких углекислотных существ.
Но Техей, сделав пару глубоких, резких вдохов, сорвал с поясницы баллон с кислородом и ударил клапаном об угол перевернутого стола, пронзая его. С громким шипением, кислород, находящийся под давлением, стал вырываться наружу, юноша кинул баллон под ноги, и тот стал кружиться вокруг своей оси, разбавляя густую углекислоту свежим кислородом. Существа заклокотали, тут же остановились и стали отступать назад. Кислород был тем, что заставляло их почувствовать боль.
Закинув не-Кая себе на плечи, Техей, изо всех сил стараясь не думать о дыхании, побежал прочь. Через открытую дверь, на бегу ее захлопывая, прочь, наверх, в безопасный, хоть и жуткий цех аэромантов. Его легкие горели, сердце билось в груди так, будто вот-вот вырвется наружу, а в ушах звенело от перенапряжения. Там, наверху, уже спешили на помощь по бетонным ступеням другие аэроманты, кто-то забрал раненого не-Кая, другой заметил, что трубка противогаза Техея болтается, ни к чему не прикрепленная и протянул ему свой баллон… Но все замерли, встали как вкопанные, когда из самых темных глубин циркуляционного колодца послышались громкие, медленные щелчки. Аэроманты будто бы превратились в каменные изваяния, и даже умирающий у них на руках не-Кай, видимо, не казался настолько важным, чтобы пойти дальше.
Снизу, из бездонного колодца, послышался громкий вздох. За ним — стоны тысяч разных голосов, коих было так много, что они сливались в сплошной белый шум.