Плеск звездных морей

Глава двадцать первая СНОВА АНДРА

Около трех часов дня мы с Боргом сошли с трансленты и двинулись по дороге, обсаженной липами, к виднеющимся вдали корпусам Института физики времени. Длинные тени скользили перед нами.

Давно я не был на Земле, и после резких светотеней космоса все здесь, в рассеянном земном свете, казалось мне ненастоящим, подёрнутым тончайшим флёром. Идти было легко, можно было ускорить шаг, не опасаясь сковывающей силы искусственной тяжести.

Мы шли в сиянии прекрасного сентябрьского дня и молчали. Борг подобрал сухую ветку, обломал сучки и помахивал этой веткой в такт шагам. По грузовой полосе дороги прошла, обгоняя нас, колонна машин, ведомая автоматами. Потом проехала открытая машина, лохматый парень привстал на заднем сиденье, окликнул нас, предложив подвезти. Мы отказались.

У подножия мачты волноводной линии стояла желточерная амфибия со знаками службы энергоконтроля. Усатый дядя в защитной одежде, вскрыв шкафчик, на дверце которого была намалёвана красная предостерегающая пятерня, снимал показания приборов.

— Как успехи? — спросил его Борг, проходя мимо.

— Медленно, — ответил усач. — К утру наберётся.

Мы не поняли, но расспрашивать не хотелось.

Деревья расступились, слева возник жилой посёлок — гридолитовые коттеджи в садах. Жилья здесь заметно прибавилось с того дня, того далёкого дня, когда мы приезжали сюда навестить Феликса. Мы приезжали с Андрой, шли по этой самой дороге…

— Ты здесь бывал? — спросил Борг. — Где тут дом Феликса?

— Не помню. — Мне хотелось прошмыгнуть как можно быстрее мимо этих коттеджей. — Вряд ли Феликс сейчас дома.

— Четвёртый час. Не на работе же он. Хотя…

На лужайке перед одним из домиков двое мальчишек стреляли из лука в мишень с фигуркой оленя. Стрельба, как видно, не клеилась, мальчишки шумно пререкались. Борг спросил их, где тут дом Феликса. Тот, что постарше, с давно не стриженной льняной головой, ответил:

— А он не дома. Он в институте. Все там.

Мы пошли к лабораторным корпусам. Их тоже прибавилось за эти годы. В окне ближайшего коттеджа колыхнулась занавеска, мелькнуло женское лицо. Я поспешно отвёл взгляд.

Обогнули кучу пластмассового лома с табличкой «Не трогать». Из лопнувшей магистрали со змеиным шипением рвался сжатый воздух, а рядом трое парней с инструментами явно труборемонтного характера, присев на корточки, спорили над уравнением, выведенным щепкой на песке. Где Феликс, они не знали.

Перед двухэтажным зданием раскинулась клумба с красивыми яркими цветами. Посреди клумбы лежала собака, жёлтая, с чёрными подпалинами, будто она тоже принадлежала к службе энергоконтроля. Она зевала во всю пасть, с завыванием, свивая язык в кольцо.

— Здесь даже собаки ненормальные, — сказал я. — Пошла, нельзя на цветах!

Собака вежливо постучала хвостом по цветам, однако не тронулась с места. Борг усмехнулся.

Мы вошли в холл первого этажа. По идее здесь должно было быть место, где стоят информаторы, приёмники почты, где сидит какой-нибудь человек — не физик, не водопроводчик, а просто обыкновенный человек, который знает, кто где и что к чему. Действительно, такой человек здесь был. Окружённая аппаратами связи, сидела за столиком широкоплечая девушка с красивым крупным лицом. Борг обратился к ней с вопросом относительно местопребывания Феликса. Она взмахнула на нас ресницами и сказала:

— Сколько?

— Что — сколько? — не понял Борг. — Я спрашиваю, где ваш…

— Прости, старший, я не тебе… Повтори, плохо слышно.

Тут мы услышали тихий мужской голос из коробки инфора:

«Семь и двенадцать».

— Семь и двенадцать? — воскликнула девушка. — С ума сойти! А хроноинтерфератор?

«С проскоками», — донеслось из инфора.

— Присядьте, — сказала девушка. — Нет, это я не тебе. Тут пришли, выключаюсь… Феликса здесь нет, старший.

— А где его можно найти? — терпеливо спросил Борг. — Есть у него постоянное место?

— Есть, но он там редко бывает. Чаще всего он бывает в вычислительном центре. Но сейчас он не там.

— Спасибо за исчерпывающую информацию. — Борг отошёл от столика.

Девушка вытянула из ящика трубочку с кремом длиной в полметра, не меньше, и начала методично её поедать.

— Не стоит его искать, — сказал я Боргу. — Пойдём, старший, в дом для приезжих. Надо же устроиться на ночлег.

— Пойди, если хочешь. А мне надо повидать Феликса.

Я знал, что у Борга накопилась уйма вопросов к Феликсу относительно настройки хроноквантового двигателя. Много раз он по инфорсвязи зазывал Феликса на строящийся корабль, но безуспешно. Феликс не проявлял ни малейшего интереса к тому, что лежало за пределами чистой математики, — это все знали. Как выразился однажды Гинчев, «Феликс сделал своё дело, Феликс может уйти».

В холл сбежали по лестнице несколько молодых людей, лохматых и нечёсаных, — как видно, здесь была заведена мода «под Феликса». Они возбуждённо обменивались короткими репликами, из которых только и можно было узнать, что нечто передвинулось на семь и двенадцать сотых ангстрема за одну наносекунду. Я мысленно перевёл это в другой масштаб, получилось примерно метр в секунду — скорость пустяковая, передвижение гуляющего пешехода. Чем тут восторгаться?

Один из молодых людей, загорелый и губастый, узнал нас с Боргом, подошёл, поздоровался.

— Давно ты не прилетал к нам, Улисс, — сказал он. — Больше не встречались тебе привидения?

— Нет, не встречались. — Я вспомнил, как несколько лет назад, когда мы с Андрой приезжали сюда, сотрудники института взяли меня в кольцо и забросали вопросами о космических привидениях. — Что у вас тут произошло? — спросил я. — Что вам удалось передвинуть на один метр в секунду?

— На метр в секунду? — Парень выпучил на меня глаза. — Десять в минус девятой… А, верно! — завопил он. — А мне и в голову не пришло, это ведь какая масштабность! Понимаешь, если бы опыт был поставлен не на клетке водоросли, а на дереве, то оно утолщалось бы со скоростью метр в секунду!

— Клетка водоросли? — Мне сразу припомнилась загадочная возня Феликса с водяными растениями.

— Ну да. Клетка сдвинулась во времени… — Он недоговорил и ринулся к своим коллегам, но я поймал его за руку.

— Погоди, дружок. Не знаешь ли, где можно разыскать Феликса?

— Откуда я знаю? — удивился тот. — Феликс вне распорядка.

Он присоединился к товарищам, и они все с такой быстротой выскочили из холла, что я подумал — не сдвинулись ли во времени и они…

Мы с Боргом вышли из холла. Юные исследователи времени тесной группкой мчались по направлению к золотисто-чешуйчатому куполу, высившемуся примерно в километре, за мачтами энергостанции, за мелкими постройками вспомогательного характера. В первый мой приезд купола здесь не было.

— Приходите завтра на эксперимент! — услыхали мы.

Широкоплечая девушка стояла в дверях и, приканчивая трубочку с кремом, внимательно смотрела на нас. От неё же мы узнали, что эксперимент будет проведён именно в этом куполе, что завтра с утра начнут съезжаться гости, главным образом члены Совета. Девушка объяснила, как пройти к дому для приезжих, и добавила, чтобы мы не беспокоились: она позвонит туда и скажет, чтобы приготовили комнаты для конструктора Борга и пилота Дружинина.

Мы поблагодарили её и направились к куполу. Мимоходом я всё-таки выгнал собаку из цветника. Убегая, она гавкнула, чтобы последнее слово осталось за ней.

Чем ближе подходили мы к куполу, тем большее оживление замечали. Ползали землеройные автоматы, засыпая траншею. На площадке энергостанции властная женщина в тёмных очках громко отчитывала того самого усатого дядю из энергоконтроля, доказывая ему, что наращивание мощности идёт безобразно медленно. Усач жался к перилам и меланхолично повторял, что «к утру наберётся». Высоко над станцией мигали красные сигнальные огни, ограждавшие зону, запрещённую для полётов.

Купол был без окон, без дверей, но с юга к нему примыкала лёгкая пристройка из стеклопласта. Оттуда доносились голоса и металлический лязг. Мы вошли в пристройку. У противоположной стены копошились несколько парней. Один сидел на стремянке под самым потолком, второй — метра на два ниже и левее, двое работали внизу. Я сразу увидел, что они собирают стандартные телевизионные блоки, какие обычно устанавливают на площадях городов. Собственно, визор был уже смонтирован — чуть ли не во всю стену, — и теперь они проверяли соединения.

— Посторонитесь, пожалуйста.

Мы с Боргом отошли от двери. Сотрудники института затаскивали ряды кресел и устанавливали их перед визором. Ряд, другой, третий. И вдруг…

— Феликса здесь нет?

Мы, пилоты, умеем владеть собой, иначе мы бы не были пилотами. Но когда я услышал голос Андры и увидел её, заглянувшую в павильон…

— Что ему тут делать? — ответил кто-то из сотрудников.

Андра кивнула и исчезла. Втащили ещё один ряд кресел.

Меня она не заметила. Ну и хорошо. Я потёр кончики пальцев.

— Пойдём, — сказал Борг.

— Пожалуй, я посижу здесь. Устал немного…

И тут в дверях снова появилась Андра.

— Улисс, — тихонько сказала она. — Значит, не показалось… Вот решила вернуться, чтоб убедиться…

Я не смог выжать из себя ни слова, ни улыбки. А она, улыбаясь, подошла, протянула руку. Такую знакомую тёплую ладошку.

Она была в простеньком сером платье, на голове зелёная косынка, с плеча свисала большая белая сумка. Совсем не так она выглядела, как я её представлял, когда думал о ней. И ещё она показалась мне несколько располневшей.

— Ты не изменился, — услышал я её голос. — Все такой же.

Я тупо молчал.

— Прилетели на эксперимент? — Теперь она обращалась к Боргу: — Ох, что тут было! Еле уговорили Феликса, он ведь и слышать не хочет ни о каких опытах. Старший, вечером обязательно приходи к нам. И ты, Улисс. Слышишь?

— Ладно, — сказал Борг. — Мне надо с ним потолковать, да вот нигде не могу найти.

— Это не просто. — Андра засмеялась каким-то новым для меня отрывистым смехом. — Может, он на спортивной площадке. Пойдёмте, я тоже его разыскиваю.

— Скверная привычка — не носить с собой видео, — сказал Борг. — Ты бы хоть убедила его, что это скверно.

— Пробовала — ничего не вышло. Он жалуется, что вызовы мешают ему сосредоточиться. Это же Феликс. — Она подняла тонкие полукруглые брови и коротко развела руками.

Мы вышли из павильона. Борг спросил, как пройти к спортплощадке, и пошёл вперёд, помахивая веточкой, как тростью.

Андра и я пошли за ним. Я отчётливо сознавал, что мне следовало пойти куда-нибудь в противоположную сторону, однако ноги сами несли меня.

Андра уже успела сдёрнуть с головы косынку и взбодрить причёску. Волосы у неё были рыжевато-каштановые — некрашеные, естественного цвета.

— Ты не хочешь со мной говорить? — спросила она с выражением грустного недоумения.

— Нет, почему же… — Я прокашлялся. Действительно, нельзя же так. Глупо. — Как тебе живётся здесь? — спросил я, глядя прямо перед собой.

— Здесь хорошо. Очень славные ребята в институте, очень увлечённые. Ты не представляешь, Улисс, какие у нас споры каждый вечер, какие у них грандиозные идеи! Я, правда, не все понимаю, но Феликс старается мне объяснить. Да ты сам сегодня услышишь… Ты ведь придёшь вечером?

— Не знаю. Может быть. — Лучше я буду спрашивать. — А как твои родители?

— Они снова вместе. Знаешь где? Никогда не догадаешься! Отец потащил маму в Гвиану, там начинают осушать и расчищать гилей… ну, эти непроходимые тропические дебри.

— "Гвиана, страна Инини, озера, полные слез Земли"… — припомнил я строку из поэмы Ребелло. — Твоя мама, кажется, родилась неподалёку от этих мест?

— Да. В Перу.

Разговор иссяк. Я напряжённо придумывал, о чём бы ещё спросить. Мы шли мимо открытого бассейна, в зеленоватой воде плескалась стайка девушек. Одна из них помахала Андре, крикнула:

— Сыграешь с нами в поло?

— Нет, — сказала Андра. — Не сегодня.

Наконец я придумал вопрос.

— Что нового в лингвистике?

— В лингвистике? Вообще-то новое есть, но… я немного запустила в последнее время… — Тут Андра, тряхнув головой, взглянула на меня так, как только она умела смотреть — будто пыталась заглянуть в самую душу. — Улисс, мы не о том говорим. Мы столько не виделись… Расскажи о себе.

— Пожалуйста. Я летаю на линии Луна-Юпитер…

Она сделала нетерпеливый жест, от которого у меня сжалось сердце — таким знакомым был этот жест.

— Улисс, все это я знаю. Как ты летаешь, и как работал у Борга, и как ты прятал какого-то практиканта…

— Я его не прятал.

— Ну, что-то в этом роде. Я, как видишь, стараюсь все знать о тебе. Не то что ты…

— Если все знаешь, то зачем спрашиваешь?

Мы смотрели друг на друга, её глаза расширились. «Стараюсь все знать о тебе»… Для чего? После того, что произошло между нами, какой смысл в этом «старании», и «рассказывании о себе»… вообще в этой ненужной встрече?.. Я отвёл взгляд и самым бесшабашным тоном, на какой был способен, сказал:

— Неплохо тут у вас на шарике. Деревья, облака. Хорошо бы найти ещё одну такую.

— Такую планету? — Андра все смотрела на меня.

Мы шли совсем медленно, Борг намного нас опередил.

— Ага. Я ведь, наверное, улечу… далеко улечу. И надолго.

— Разве экспедиция уже решена, Улисс?

— Пока нет. Но корабли готовы — чего ж тянуть! Вроде бы все ясно. — Помолчав, я добавил: — Жаль, ты их не видела. Таких кораблей ещё никогда не бывало.

— Вряд ли вопрос решится до праздника.

До праздника? Ах, ну да, праздник Мира! Чуть не забыл. Сегодня третье, а праздник начинается десятого. Неужели Совет за неделю не удосужится собраться, чтобы решить вопрос об испытании кораблей, о подготовке к полёту? Ведь нет ничего важнее…

Впереди замигали какие-то цветные линии. Борг остановился у полоски кустарника.

— Останься на праздники, Улисс, — сказала Андра. — Если ты действительно скоро улетишь… надо же как следует отдохнуть перед таким полётом.

— Не знаю, — ответил я.

— Останься. Прими участие в Олимпийских играх. Помнишь, как ты состязался? — Она грустно улыбнулась.

— Не помню, — сказал я.

Ничего я не помню, не хочу помнить, нет у меня никаких воспоминаний.

Жизнь, отмеренная полётами — теми, что были, и тем, что предстоит. Ничего больше — кажется не трудно понять…

Дорога повернула влево. Мы по пыльной травке подошли к кустарнику, у которого стоял Борг. Это была изгородь из кустарника, а за нею в углублении лежал теннисный корт. Вернее, была сетка и правильно расчерченное поле, но вместо обычного проволочного ограждения объём корта обозначали цветные лучи — горизонтальные и вертикальные. На той стороне корта, прямо перед нами, висело табло, по которому плыли светящиеся цифры.

Игрок на поле был один — худощавый, коротко стриженный человек в белом спортивном костюме. В следующий миг я узнал в нём Феликса.

Он взмахнул рукой, как бы отбив воображаемой ракеткой воображаемый мяч, и уставился на табло. Цифры поплыли быстрее, в несколько рядов. Феликс сорвался с места, перебежал на другую половину поля. Не сводя глаз с табло, он потоптался по площадке, пока не нашёл нужное место, и опять взмахнул рукой — принял «мяч», который сам же послал с той стороны. И снова воззрился на поток цифр.

— Что за странная игра? — негромко спросил Борг.

Андра пожала плечами:

— Это вовсе не игра. Я слышала, он объяснял ребятам свою новую идею. По-моему, никто не понял. И уж тем более я…

Я смотрел на Феликса со сложным ощущением, разбираться в котором не хотелось. Добрались-таки до твоей знаменитой шевелюры, подумал я. В древней легенде остригли Самсона, и он потерял свою силу. Но ты-то не библейский богатырь с тяжёлой палицей. Ты математик XXI века, твоя палица — формулы, отвергающие обычные представления о глубинной сути вещей. Ты выписываешь невиданные уравнения на пыльном экране визора. Впрочем, вряд ли теперь у тебя дома пыль и запустение. Теперь там все блистает чистотой, вещи, нужные для быта, лежат на своих местах, а ненужные выброшены, и по вечерам ярко и гостеприимно освещены окна твоего дома.

Конечно же, так надо. Надо беречь таких, как ты. Потому что, хоть твоя мысль и проникла в недоступные для простых смертных области, оболочка у тебя такая же, как у простых смертных. Те же обычные человеческие потребности и желания. Надо беречь, я понимаю… Я-то сам управлюсь с жизнью, я ведь сильный… Давай, Феликс, скачи резво по теннисному корту, отбивай мячи, которых не существует…

Я спохватился, но было поздно: Феликс резко повернулся к нам с недовольной гримасой человека, которому очень помешали. Наши взгляды встретились. Он отступил было назад, на его лице обозначилось выражение растерянности…

— Извини, что помешали, — раздался спокойный голос Борга. — Но рабочий день давно кончился, пора и отдохнуть.

— И пообедать, — добавила Андра. — Опять ты не пришёл к обеду.

— А который час? — спросил Феликс. Таким же тоном он мог бы спросить, которое столетие…

Он, сутулясь, направился к лестнице, и, как только вышел за пределы следящей системы, цифры на табло погасли.

Поднявшись по ступенькам, он поздоровался с нами. Мы оба избегали смотреть друг на друга. Андра живо извлекла из сумки пакеты с едой и термос.

— Может, пойдём домой? — нерешительно сказал Феликс. — А то здесь как-то…

— Поешь, поешь. — Андра сунула ему в руку закусочный брикет, а в другую — стаканчик. — А то, пока ты дойдёшь до дому, тебя кто-нибудь перехватит, и будешь ходить до вечера голодный.

Она налила в стаканчик кофе.

— Кормишь ты его, как погляжу, хорошо, — сказал Борг, усмехаясь. — С чего же он такой худой? Не в коня корм?

— Именно, — подтвердила Андра, озабоченно следя, чтобы кофе не пролился на костюм Феликса. — Осторожно! — воскликнула она.

Коричневое пятно расползалось по белой рубашке Феликса. Андра сокрушённо вздохнула.