Плесень [СИ]

Новая Эволюция(2312 г.)

Ада Сальникова опустошила стакан с мутной жидкостью, изготовленной на основе "желтухи" с добавлением каких-то еще препаратов. Вкус был отвратным, каждый раз вызывал рвотные позывы. Ада сдержала дыхание и зажмурилась, ожидая, что пройдет. Потом выдохнула и потерла глаза. Двое суток она была на ногах.

А ситуация в убежище с каждым часом ухудшалась. С момента, как врачи обнаружили у Водянова сходные симптомы, стало ясно, что этим все не ограничится.

Научный Корпус включился в дело полным составом. Ада приказала хранить секретность, но слухи в ограниченном пространстве обуздать не удавалось никогда.

По Бастиону поползли рассказы о страшной болезни. Колонисты заволновались, требуя ответа от руководства. Но Сальникова медлила. Делать какие-либо выводы было рано, однако, черт побери, время играло против них.

С таким вирусом врачи Бастиона еще не сталкивались и ничего не могли сказать насчет его происхождения и, тем паче, как с ним бороться. Коктейль на основе "желтухи" создали второпях, исходя из проверенных данных, что тот помогает укреплять иммунитет. Насчет же вируса… Увы. Лаборатории бурлили вторые сутки, результат пока нулевой.

Ада чувствовала полную беспомощность. Даже больше — страх, вызванный неизвестностью. То, что она услышала от эпидемиологов и биохимиков, не обнадеживало.

От голоса, раздавшегося под потолком кабинета, женщина вздрогнула. Распечатка, которую она держала в руке, спланировала на пол.

— Входи, Лука, входи! Можешь не спрашивать!

Для директора Госпиталя Лука Бородин был слишком молод. Во всяком случае, таковым бы его посчитали в старые времена, когда Земля не знала плесени. В нынешний век имели значения лишь профессиональные качества и знания, а не возраст.

Одетый в бледно-зеленый комбинезон с отброшенным капюшоном и маской, висящей на груди, он вошел в кабинет. Приблизился к креслу, плюхнулся безо всяких церемоний.

Ада заметила на его лице такую же бледность, какую поймала у себя при взгляде в зеркальце. Бородин не спал еще дольше, чем она, и работал непосредственно на переднем крае. Отсюда, можно сказать, явился прямо из окопов.

— Чем обрадуешь? — спросила Ада.

— Ничем, — мрачно отозвался Лука. — Горан Витич скончался. Трое суток. По крайней мере, мы знаем, каков период от заражения до терминальной стадии…

— А инкубационный?

Врач пожал плечами и потер лицо.

— Скорее всего, он минимален или вовсе отсутствует. Рейдер заразился где-то на поверхности, а до этого был в поездке за месяц до того.

— А вдруг тогда?

— Нет. С Киром Водяновым сейчас все было бы нормально, однако у него то же самое. Его тщательно изолировали, но…

— Что?

— Ада, я не могу тебя обнадежить. Мы не знаем, что это за вирус. Определить его структуру пока не сумели… словно эта зараза просто не хочет выдавать нам своих тайн… Не знаю. Не уверен, что изоляция поможет.

Они посмотрели друг на друга. Сальникова старалась держать себя в руках, и удавалось это с трудом. Председатель думала о бастионцам, обо всех, по долгу службы, и о своей семье — как мать и жена. Прошибал ледяной пот. Пальцы немели. Самый страшный кошмар для колониста это думать о заразе, пробирающейся через черный ход и плюющей на все меры предосторожности. Запертые, словно в подводной лодке, лежащей на дней, смогут люди дать достойный отпор? Ада не знала. Страх и растерянность — все, что она чувствовала.

— Что нас ждет? — спросила она ровным голосом. На своем посту она проработала не один год, и приобрела некоторые навыки. В том числе, умение не показывать своих эмоций.

— Очевидно, вирус распространяется через воздушную среду, — сказал Бородин. — А у нас вентиляция — для него это просто подарок.

— Предлагай меры! Лука, время не ждет!

— Во-первых, нужно оповестить Бастион. Знаю, еще рано, но лучше перестраховаться. Иначе, если ситуация обострится, мы получим массовую панику. Во-вторых, начать противоэпидемические мероприятия. Для начала раздать всем маски, которые мы используем для рейдеров. Они не пропускают даже самые агрессивные споры "краснухи"…

— Лука. Вирус пробрался под маску Горана Витича!

— Знаю. Но нам необходимо добиться психологического преимущества. Пусть люди надеются. Так им будет спокойнее.

— Однако заражения возможны…

— Да. Каким-то образом вирус проник под костюм рейдера. Это может быть неисправный нанофильтр, уязвимость прокладок брони, элементарная микротрещина… Все, что угодно. Мы изучаем скафандр.

— Надо вводить чрезвычайное положение, — сказала Ада. — Я даю вам полную свободу в борьбе с эпидемией.

Лука кивнул, словно этого он и ожидал. Однако мысли его были заняты другим.

— Я думаю о белой плесени, — сказал директор Госпиталя. — Вот ведь как странно. Буквально на днях мы обсуждали вопрос, посылать или не посылать экспедицию к Острову Ломоносова. Сейчас, насколько я знаю, ответ очевиден, и даже Лопатин не станет возражать.

Ада сложила руки на столе.

— И какой же ответ?

— Посылать. Как можно быстрее. Считай меня пессимистом, но я не верю, что мы можем одолеть вирус. Вероятно, на всей планете нет такой мощной базы для работы в этом направлении (исключая Остров), однако все равно — мы далеки от возможностей наших предков с их супероснащенными лабораториями, военными центрами биологических исследований и другим. А Остров, вероятно, превосходит нас. Если даже плесень не станет нашим спасением, мы можем воспользоваться их потенциалом. Насколько я знаю, они ответили второй раз. Они нас зовут.

Председатель кивнула. После секретного совещания с Генрихом и Рэмом пришло другое сообщение. Островитяне, дескать, очень рады и давно мечтали и готовы принять нас у себя в любой момент. При этом ни слова не говорилось о том, что сами не прочь совершить легкую прогулочку в сторону Екатеринбурга.

Повод для оптимизма, безусловно, был, но Ада не видела для себя причин радоваться. Слишком холодный тон, слишком формальные слова. Она даже подозревала, что тексты составляет программа, искусственный интеллект, честно отрабатывающий свои задачи. По мнению председателя, в посланиях с Острова не было человеческой подкладки.

Однако поднимать этот вопрос сейчас Ада не хотела. В свете нынешних проблем манера островитян общаться была не самой главной.

— Понимаю.

— Бастион подошел к порогу, за которым у нас только два варианта действий. Если тянуть, не останется никаких вариантов, только погибнуть. Если этот вирус был создан когда-то в военных лабораториях прошлого, а сегодня по каким-то причинам оказался на поверхности, боюсь, мы не справимся. Надо сейчас думать о крайних мерах. Крайняя — немедленная отправка экспедиции. Немедленная, Ада!

— Но у нас ничего не готово!

— Тогда отдай приказ СБ. Насколько я знаю, оценка ресурсов и оснащенности проведена, и результаты признаны положительными. Почему ты сомневаешься, Ада?

Она подняла глаза на Луку, слабо улыбнувшись. Сальникова приходила в смятение от одной мысли, что врач увидит ее страх. Ужас.

— Можно вызвать Буланова, Смирнова того же, хотя он стал еще более нелюдимым, да кого угодно! Даже Лопатин будет умолять тебя! Не сомневайся. Все скажут одно: отправлять!

— Я не могу, у меня нет полномочий…

— Они даются тебе чрезвычайным положением! — Бородин подался вперед. — Просто отдай приказ. Если начать работы прямо сейчас, завтра вечером, а то и раньше караван сможет выехать! Ну же!

Ада посмотрела на ворох бумаг перед собой. Внутренне подготавливая себя именно к такому моменту, председатель поняла, что, в сущности, к этому нельзя быть готовым. Высокие это слова или нет, но от ее решения зависит судьба Бастиона.

— Но ведь вы работаете над вакциной?

— Работаем. Победой будет уже то, что мы сможем приостановить развитие вируса. Так выиграем дополнительное время, — сказал Бородин. — Но никто гарантий не даст.

— Понимаю.

— Не медли. Это как раз тот случай, когда промедление смерти подобно. — Лука поднялся, оправив одежду. — Я буду очень рад, если завтра мы увидим, как Водянов, обколотый препаратами, начнет поправляться. Тогда можно будет утереть со лба трудовой пот и сказать: "Пронесло!" Но, считая меня пессимистом, боюсь, этого не будет. — Врач направился к двери. — Мы будем докладывать ежечасно.

Ада наблюдала за ним, пока директор Госпиталя не дошел до самого порога.

— Я немедленно снова созову Объединенный Комитет!

Лука обернулся через плечо и кивнул.

С момента ЧП Комитет собирался дважды, дважды вспыхивали во время заседаний яростные баталии и всякий раз Ада гасила конфликты. У людей сдавали нервы. Угроза налицо, и никто толком не знает, что делать. И предлагает немыслимые варианты спасения.

Версия о происхождении вируса из военных лабораторий уже озвучивалась, и председатель Комитета Энергетики призывал немедленно отыскать источник, ибо именно там должна быть и вакцина против заразы. Что и говорить, мысль дельная. Вот только никто не знал, где эта гипотетическая лаборатория может находиться.

Стоит ли сейчас начинать все снова, наблюдая, как председатели сотрясают воздух? Единого решения так и не было выработано, а время шло. Проклятое время шло. Лука прав. Медлить нельзя, иначе конец. Кто-то должен взять на себя ответственность и сделать то, на что не соглашались остальные. Ада имела право взять все на себя. Никто не хотел переходить Рубикон (что значило бы честно посмотреть в лицо угрозе), однако, похоже, ей все-таки придется. Пока нет паники. В замкнутом пространстве она распространяется быстрее и последствия ее куда разрушительнее. Комитетчики обязаны были держать все в секрете, равно как и те, кто занимается вирусами, однако зашить все уста невозможно. В убежище уже болтали о подступающей эпидемии, и что ОК скрывает правду. Очевидно, потеря контроля над ситуацией никому не нужна.

Ада налила себе воды из старомодного графина, настоящей антикварной вещи. Ее взгляд прилепился к решетке, закрывающей вход в шахту вентиляции. Располагалась она в каких-то полутора метрах от столика с графином и выключенным голографическим комлинком.

Вентиляция. Вирус распространяется по воздухе. Хотя это, впрочем, и не доказано, но Ада ощутила страх.

Держа в руке стакан с водой, Сальникова подошла к решетке и подняла руку к мелкоячеистой сетке. Кожей почувствовала ток воздуха. Портативные насосы, работающие почти бесшумно, вытягивали отработанный газ и закачивали в помещение новую смесь.

"Может быть, сейчас вирус и проникает в меня. Захватывает кровь, ткани, добирается до мягкого податливого мозга. Он голоден и не остановится, пока не получит то, за чем пришел, — подумала женщина. — Мы успешно держим оборону от плесени, но открыли ее для другого".

Председатель сделала глубокий вдох. Свежий воздух нес в себе привкус какой-то ягоды, похоже, на клубнику. Не его ли почувствовал Горан Витич, когда возвращался в Бастион? Что было потом? Головокружение, температура? Лука говорил, что дезинсектор покраснел и начал активно потеть и так продолжалось часа два, а уже после поднялось давление. Дезориентация в пространстве. Спутанное сознание. Гнойные высыпания на коже.

Ада поставила пустой стакан на поднос и, резко развернувшись, подошла к столу. Ей надо узнать, как там дома. Пока не поздно.

— …с этого момента и вплоть до особого распоряжения вводится режим чрезвычайного положения. Прослушайте основные правила, которые необходимо соблюдать в этот период. Первое и главное правило: будьте внимательны к себе, своим близким и сослуживцам. При первых же признаках недомогания, таких, как…

Объявление по Бастиону застало Сергея в оружейном ангаре, где вместе с тремя другими рейдерами он занимался чисткой и подготовкой легкого оружия. Дежурный по штабу отправил их сюда час назад, не объяснив причины. Но все и так знали, с чем связана эта нервозность высших чинов СБ и бесконечная беготня. Бастион к чему-то готовился. Между собой пока вслух не говорили, но интуиция подсказывала, что дело в странном происшествии с Гораном Витичем. Рейдер умер от странной болезни, его товарищей изолировали и не выпускают из Госпиталя. Слушки расползались медленно, но верно, однако толком никто ничего не знал.

Сергей так и не выпустил из рук револьверный гранатомет, который намеревался положить в ящик. Замерев, он зачарованно смотрел на динамик, говорящий голосом Ады Сальниковой. Остальных тоже словно застигло какое-то волшебство. Солдаты стояли с напряженными лицами, побледневшие, растерянные. Все они были старше и опытнее Сергея, но сообщение председателя ОК явно испугало их.

С тихим шипение панель из армированного пластика распахнулась, и в ангар бодрым шагом вошел сержант Збигнев. На его лице была маска, в руке он держал еще четыре.

— Надевайте! Быстро! Распоряжение сверху! — пролаял рейдер с нарисованными на броне шевронами. — Все слышали?

— Эпидемия? — спросил кто-то из-за спины Сергея. Дробовик выпал из его руки и прогрохотал на металлическом полу. Звук получился резким, пугающим.

— Угроза, рядовой! — Збигнев ткнул в его сторону указательным пальцем. — Только угроза! Довожу до сведения каждого! Никакой болтовни с гражданскими, а если будут спрашивать и зажимать в углу, ссылайтесь на приказ. Это значит, никаких комментариев, никаких версий. Делайте вид, что все под контролем. В Бастионе усилены патрули. Комендантский час. Гражданские должны знать, что ведется работа по устранению угрозы. Ваша задача делать вид, что все на мази.

— А на самом деле? — спросил Сергей.

Все пятеро теперь были в масках, и голоса стали приглушенными.

Сержант упер руки в бока.

— Инструктаж через сорок минут в Красном зале. Чтобы все были.

— Мы едем? На Остров Ломоносова?

— Я же сказал, — прорычал Збигнев. — Вы все узнаете…

— А без протокола, сержант.

— Без протокола?.. Хм. Ладно. Но я вам ничего не говорил, парни. В общем, дело труба. Горан приволок в убежище какой-то вонючий вирус, который его и угрохал. Вторым заразился дезинсектор, кажется, Кир Водянов.

— Во! Попал мужик!

— Заткнись, Ложкин! Так вот. Врачи делают все возможное, но, похоже, вакцины пока нет. Что делать, ни один умник не в курсе. Может быть, протащит, а может, нет. Насчет рейда в Пермь… скорее, да, чем нет. Опять болтают про белую плесень. На стол Лопатину ложатся донесения о слухах. Гражданские запали на эту идею. Белая плесень типа нас спасет. Откуда, черт бы их побрал, они разнюхали про вирус? Ладно, все это хрень. Просто выполняйте приказ, парни. И… — Збигнев, собравшись уйти, сделал два шага к выходу, остановился и повернулся к рейдерам. — У кого есть родные, поговорите с ними. Кто его знает — вдруг уже через неделю не с кем будет?

Из-за маски нельзя было понять, шутит сержант или нет, но прозвучало зловеще. Збигнев махнул рукой и вышел из ангара.

Сергей и другие остались в царстве оружия, очевидно бесполезного перед новой угрозой.

— Твою мать, у меня сестра на пятом месяце, — спустя почти пять минут молчаливой и нервозной работы рейдер. Он стоял рядом с Сергеем и пялился на огнемет, словно впервые в жизни видел. — Это что ж… Так это не плесень?

— Сказали — вирус! — Сергей от злости сжал зубы. Черт, он знал, что первым делом начнут говорить именно об этом. Популяции грозит опасность — популяция заботится о потомстве.

— Вирус? Не споры, не мицелии, а вирус?

Сергей посмотрел на солдата, которого раньше уж никак бы не назвал склонным к панике.

— Тебе лекцию прочитать?

Подал голос раньше упорно молчавший солдат, носивший бородку. Теперь она исчезал за маской.

— В старые времена, до Метеорита от эпидемий вирусов вымирали миллионы. Бывало, они распространялись на всю планету и переходили в статус пандемии. Косило всех без разбора. Последняя большая пандемия случилось за тридцать лет до Метеорита. Прошлась по всей экваториальной области, опоясав Землю. Убила три миллиарда человек.

— Три миллиарда? — спросил паникер.

— Так написано, — пожал плечами рейдер с бородкой.

— Умник хренов!

— Ты хотел знать.

— Три миллиарда… да столько народа не бывает.

— Больше бывало, — сказал Сергей. — И, кстати, перестань ныть. У меня вот жена сегодня утром узнала, что беременна. — Рейдер отвернулся, вложил винтовку в ящик и взял другую из кучи, чтобы почистить. — Я твое нытье слушать не собираюсь!

Сказано было достаточно угрожающе. Паникер не стал спорить и отвернулся.

Сергей нервничал не меньше всех других. Сейчас он был близок к тому, чтобы впервые в жизни нарушить приказ.

Все просто — уйти из ангара и отправиться к Лике. Чем она была занята и где, Сергей не знал. Но будет ли страшным проступком, если он просто поговорит с ней, не откладывая до вечера? А может, шанса встретиться с глазу на глаз не будет совсем? В связи с чрезвычайкой на СБ наверняка навалится работы больше, чем на все другие структуры Бастиона. Сергей раздумывал над возможностью слинять не больше полминуты. Наконец, просто решил подождать. Спешка не поможет, а вот обдумать слова сержанта очень даже не помешает.

Сергей посмотрел на часы. До инструктажа в Красном зале еще полчаса. Лика наверняка будет там. Хорошо. Но еще лучше — им, наконец, объявят, что решили с экспедицией к Острову Ломоносова. Сергей с самого начала не скрывал, что стремился попасть в ее состав.

Солдаты не разговаривали, сосредоточившись на монотонной однообразной работе.

Сообщение Ады Сальниковой пошло по второму кругу.

Сергей старался не слушать, но то и дело выхватывал из текста уже знакомые слова.

Кир Водянов умер примерно через сутки после того, как пообщался с умирающим рейдером. Клиническая картина была аналогичной. Температура в терминальном состоянии поднялась до сорока двух градусов, покраснение кожи на всем теле достигло крайней стадии — лопались сосуды и капилляры, человек буквально сочился кровью, словно губка.

Кожа дезинсектора превратилась в настоящее кровяно-гнойное месиво. Язвы успели покрыть его от макушки до пят, причиняя невыносимые муки. Резкое обострение наступило за семь часов до смерти. Самые сильные обезболивающие не помогали. Кир кричал не переставая до самого конца. Он разваливался на глазах. Мясо отслаивалось от костей, будто его только что вытащили из печи-гриль. Даже бывалые врачи не выдерживали и падали в обморок. В своей смерти Водянов переплюнул и Горана Витича, скончавшегося раньше.

В официальных отчетах, разумеется, не было "красочных" подробностей. Вскрытие произвели немедленно, взяли все необходимые анализы и пробы и тело сожгли. Когда Кир Водянов отправлялся в печь конвертера, легкую ломоту и жжение в груди почувствовал один из рейдеров, сидящих в изоляторе. Он находился в одиночном боксе под наблюдением камер и сканеров. Внезапно потеряв сознание, солдат СБ вскоре обнаружил, что его куда-то везут. Прежде, чем начать блевать кровью и войти в состояние спутанности сознания, он почувствовал, как ему вводят какие-то препараты. Над головой мелькали шлемы наглухо задраенных костюмов высшей защиты. Голосов не было — медики общались через внутреннюю сеть. Оттого силуэты мало на что способных спасителей казались призрачными.

Этот рейдер стал третьей жертвой и скончался через трое суток, когда вирус уже поразил четверть населения Бастиона. К тому времени оставшиеся в живых медики сумели синтезировать вакцину, приостанавливающую развитие болезни, но это был край. Дальше продвигаться было невозможно, да и некому. Оставшимся специалистам оставалось только продолжать производство вакцины и ждать.

Ада не заболела, во всяком случае, пока. Лука Бородин и Генрих Буланов тоже, но выглядели ничуть не лучше пациентов. Над масками светились их глаза — глаза безумцев, забывших, что значит сон и отдых. Они были на пределе. Точно так же чувствовала себя Сальникова.

— Вакцина замедляет рост вируса на две трети, — сказал Лука, держа перед собой лист желтоватой бумаги. — По нашим расчетам, мы можем рассчитывать на неделю, максимум полторы…

— В смысле? — До Ады с трудом доходили слова, которые произносил директор Госпиталя через маску.

— Обычно пациент умирает за три дня, превращаясь в кусок гнилого мяса… Вот и считайте, — вставил Генрих.

Буланова трясло. Двадцать минут назад он побывал в Госпитале. В его памяти отложились даже не изуродованные тела, а крики. Госпиталь был пронизан дикими воплями. Обреченные на смерть, пристегнутые к койкам ремням пациенты покидали этот мир отнюдь не в тишине и покое.

Заражались целыми семьями. Людей уже некуда было класть и для них отвели обычные палаты. Смысла в карантине не было, если не помогли даже самые строгие меры защиты. С первого дня техники и медики установили в системе вентиляции фильтры, но они не сработали. Вирус обошел все то, что эффективно боролось со всей известной ранее заразой, включая токсины черной и споры красной плесени.

— Когда отходит караван? — спросила Ада.

— Через час. Люди работают на износ. — Буланов положил бесполезные бумаги на стол. — Лопатин плох. Скорее всего, умрет сегодня к вечеру.

Сальникова кивнула. Сводки о количестве заболевших и умерших приходили ежечасно.

Ее семья еще держалась, уже несколько дней не выходя из дома. Ада бы с удовольствием осталась с детьми и мужем, но на ней висело слишком много всего.

— Что говорит Остров Ломоносова? Они ответили?

— Да. Мы как можно более полно описали им нашу ситуацию, и они сказали, что знакомы с этим вирусом.

— И? Что насчет лекарства?

Генрих и Лука переглянулись.

— Они передадут нам его в руки, — сказал исполняющий обязанности главы Научного Корпуса.

Тильда посмотрел на Буланова, подозревая, что тот вздумал шутить.

— Никаких переговоров, — сказал он. — Мы приедем, они дадут нам сыворотку. Не раньше.

— Хорошо… Пусть так. Мы едем. И если эти ублюдки ждут, чтобы нас умерло как можно больше, ладно…

Ада с трудом подавила вспышку. Истерика то подходила совсем близко к краю сознания, то отступала.

Казалось, с эпидемией борется она одна, безо всякой помощи и поддержки.

Большая часть членов Объединенного Комитета была заражена, двое скончались. Аде приходилось брать на себя и их работу, и это лишь усугубляло ее уверенность в том, что жизнь Бастиона расползается по швам.

Потому что все правда, думала Сальникова.

Она не верила в успех экспедиции. Почему? Элементарно. Рейдеры не доберутся до Острова. По самым оптимистическим прогнозам они будут там на несколько дней позже, чем ситуация здесь достигнет критической точки. А обратно?

— Извините, — сказала Тильда. — Это бывает… Лука, вы сегодня говорили, что есть люди, которых вирус не коснулся.

— Да. Пока я не могу утверждать с уверенностью — мы проверяем.

— Были два человека, тринадцатилетняя девочка и женщина сорока лет. Вначале они обе почувствовали типичные симптомы, пришли в медпункт и были осмотрены. Их определили на свободные места в секторе для заболевших на ранней стадии. Но болезнь не развивалась. Им поставили нашу замедляющую вакцину. Прошло два дня. Они здоровы. Вирус, найденный в первые часы после обращения, исчез.

— И причина до сих пор не найдена? — сказала председатель.

Лука провел рукой по своей голове, будто бы искал там шляпу и шапку, которой не было.

— Вы правы.

— Нужно всестороннее генетическое изучение, — добавил Генрих.

— Так проводите!

— У нас уже не хватает мощностей и людей. — Директор ИЦ развел руками. — Вирус попал в организм этих женщин, вирус исчез. Это все, что мы знаем. Пока не найдем антитела…

— Работайте!

— Работаем. Не забывай, Ада, — сказал Лука, — мы потеряли лучших специалистов, остался среднего уровня персонал и лаборанты, не получившие в нужной области подходящего образования. Пока есть лишь гипотезы.

— Бред какой-то.

— Вероятно, вирус целиком встроился в геном пациентов, став его частью. У человека вирусоподобных структур достаточно много. Они кодируют генетическую информацию. Клетку одного пациента вирус воспринимает как структуру выше себя и становится рабом, подчиняясь ей. При слиянии ничего не происходит. Вероятно, антивирусная внутриклеточная защита довольно сильна и перепрограммирования не происходит. Но если наоборот — мы видим уже знакомую картину. Вирус подчиняет клетку полностью, подавляя интерфероны и апоптозную программу, не давая клетке самоуничтожиться… Вот Смирнов считает, что вирус подтверждает его теорию Новой Эволюции. Частично мы меняемся изнутри, а часть материала для последующего строительства, трансформации, приходит извне.

— У него и на это готов ответ… — Ада откинулась на спинку стула.

— Смирнов болен и достаточно философски относится к этому. По его словам, выживут те, что адаптируется. Вирус — новая проверка на нашу готовность к переменам. Слабые и неприспособленные просто вымрут. Те, кто воспримут вирус, пойдут дальше.

— Ничего глупее не слышала. Хорошо… Предположим, рейдеры доберутся до Острова Ломоносова. Предположим, это не обман и они получат сыворотку. Но успеют ли обратно?

— Нет, — ответил, не раздумывая Лука. — Шансы на то, что мы сможем при нашей катастрофической ситуации отыскать свое средство, чрезвычайно малы. Мы умрем. Люди продолжают заражаться даже через маски. Мы это знали. Вопрос времени, когда эпидемия перейдет в стадию, когда контролировать ее будет невозможно совсем. А какое у нас оружие? Коктейль для укрепления иммунитета и вакцина-замедлитель. Скорее всего, вернувшись, рейдеры застанут в Бастионе гору трупов и пару дюжин незаболевших. Если к тому времени эти люди, обезумев, не совершат массовое самоубийства или не уничтожат само убежище.

— Мрачная картина, — помолчав, заметила Сальникова.

— У островитян есть воздушный транспорт, — сказал Генрих. — Обратно они могут отвезти наших рейдеров по воздуху. Так быстрее.

Председатель почувствовала острое желание сорвать маску. Все равно толку от нее нет.

— Если бы не эпидемия, я… пожалуй, не стала бы давать добро на экспедицию.

Лука и Генрих ждали продолжения.

— Вы сами прекрасно поняли! Вот вы двое — какой был бы ваш ответ на прямой призыв о помощи? У вас есть все возможности решить проблемы быстро и эффективно, сохранив жизнь огромному количеству людей. Вероятно, последних на всей Земле. Киваете. Да, вы бы бросились сломя голову на помощь. А они — нет. Вместо того терпеливо разъясняют, что лекарство вы получите только при личном контакте. Я не знаю, кто они. Что за люди такие. Или вовсе не люди. Не смотри на меня так, Лука! Мы все обсуждали не раз. По сути, нам до сих пор неизвестно, с кем мы разговариваем. — Кровь прилила Аде к голове, заколотилась в горле. Да, она была зла. Еще как зла. И больше всего ее приводила в ярость не эпидемия.

Сальникова сорвала маску и бросила ее на стол.

— Все, с меня хватит! Если заболею, то хоть напоследок полной грудью подышу.

Мужчины молчали, переглядываясь.

— А теперь послушайте меня внимательно. Вы, Генрих, руководите научной частью экспедиции. Проинструктируйте своих людей. Как только вы приедете в Пермь, вы должны знать, что находитесь на территории потенциального врага. Островитяне, если они существуют, ваша цель.

— Почему?

— Объясню. Рейдеры уже получили от меня инструкции. Секретный приказ, если хотите. Суть в том, что если островитяне попробуют вас обмануть, начнут под теми или иными предлогами затягивать дело, вы примените оружие. Рейдеры свое, вы свое. Возьмите из лабораторий что-нибудь поубойнее. У вас ведь есть, да? И помните, на карту поставлен Бастион.

— Предлагаете напасть? — уточнил Буланов.

— Да. Силой забрать у них вакцину! Захватить воздушный транспорт и вернуться как можно скорее. Наши солдаты не будут колебаться — психологически это вполне понятно. У каждого здесь больные родственники или уже умершие. Менее всего наши солдаты станут думать о гуманизме. Я смотрела в их глаза. Они готовы пройти по трупам, если возникнет необходимость.

— Ада, ты не знаешь, что говоришь… — выдохнул Генрих под маской.

— Знаю, — спокойно ответила та. — Знаю. Мой приказ — моя ответственность. На мне умирающее убежище, поэтому… когда придет момент, будьте готовы убивать… Вспомните о наших детях, умирающих от болевого шока. Обо всех других, не получивших ответа, почему мы не можем их вылечить.

— Но ведь… Ада… есть множество способов, — пробормотал, еще не окончательно сдавшись, директор ИЦ.

— Назови хотя бы один!

— Я называл. Мы можем выйти на поверхность. Под солнце, под свежий воздух. Установить там палаточный лагерь и смонтировать боксы.

— Что это даст?

— Замкнутая атмосфера усиливает эпидемический эффект. Здесь вирус может дать новый штамм.

— Это все? Есть другие мысли?

— Уверен, найдутся…

— Поздно, Генрих. У тебя впереди другое дело, а Лука, так и быть, пораскинет мозгами. Все. Прием окончен. Возвращайтесь на свои места. — Ада резко встала. — Генрих. Перед отъездом ты и полковник Мих зайдите ко мне.

Разошлись молча, еле передвигая ногами от усталости. Коридоры и металлопластиковые пещеры Бастиона казались пустыми, в них безраздельно царствовало зловещее эхо. Там, где раньше были люди, теперь поселилось ничто. Остались одни призраки, порожденные воспаленным воображением.

Процент здорового, пригодного к работе населения сокращалось день ото дня. Те, кто оставался, старались максимально снизить будущий ущерб и не допустить резкой остановки производства и машин. Консервация механизмов производилась начиная с менее востребованных. Уже остановились и были обесточены предприятия по производству одежды, тары и других товаров повседневного потребления. Настанет момент, когда Бастион полностью перейдет на автоматику, которая будет поддерживать системы жизнеобеспечения. Вода, воздух, тепло, энергия — это все останется в убежище и после того, как вымрут люди. После того, как выжившие состарятся и скончаются своей смертью через много лет. Но и тогда ресурсы генераторов не будут выработаны. Даже тогда.

Буланов отогнал от себя эти образы. Он и Лука остановились на перекрестке, невольно прислушиваясь к тишине.

— Финита ля комедия, — сказал директор ИЦ, снимая маску. — Ада права. К чем это? — Он бросил маску на пол, Бородин проследил за ней глазами. — Если заразимся, то лучше дыша полной грудью.

— Тогда пока. — Лука протянул руку, Генрих пожал ее. — Надеюсь, увидимся.

Буланов кивнул.

— Я вот что подумал. Белая плесень. Она ведь не обязательно растет только на Острове Ломоносова, да?

— Наверное.

— Есть шанс, что мы встретим ее где-нибудь в пути.

Лука внимательно смотрел на него.

— И тогда мы повернем назад. Обещаю. В конце концов, Остров никуда не убежит. Если я найду белую плесень, то прямо в пути начну исследования. Я уже запасся аппаратурой…

— Ты говоришь, будто уверен. — Лука стащил свою маску и тоже швырнул ее на пол.

— Ни в чем я не уверен. Но я до сих пор на стороне Смирнова.

— Новая Эволюция.

— А вдруг он прав, черт побери? Просто — прав!

— У него синдром непонятого гения.

— Неважно. Просто не может быть, чтобы все это оказалось напрасным. Мы шестьдесят лет боролись, пусть с какой-то точки зрения нам было легче, чем другим, это не имеет значения. Еще тяжелее сознавать, что на Земле больше никого нет. Никого, с кем можно было бы объединиться, чтобы начать заново. Не верю! Все не зря. И эпидемия эта, наверное, тоже. — Генрих посмотрел Луке в глаза. — Где-то она должна быть — плесень Я привезу ее. Пусть встречу не в пути, а вырву из глотки у островитян! Не хотят отдавать добром — я отберу силой. Мы попросили о помощи, а они ответили так, не готовы пустить нас дальше собственного порога. Ничего, вот на месте и проверим. Мих целиком на нашей стороне.

— Ты же только что возражал, — заметил Лука. — Что с тобой случилось?

— Когда я шел сюда, мне сообщили… Лидия заболела.

— Поэтому…

— Поэтому. Я уничтожу их, если они помешают мне!

— Подожди, успокойся. — Бородин схватил Генриха за предплечье и крепко сжал пальцы. — Ты же понимаешь, что это не поможет! Времени нет!

— Есть! Я не верю! — Буланов вырвался, задержал на враче взгляд и быстрым шагом направился к лифту в конце коридора.

Вскоре Лука поймал себя на том, что стоит на одном месте и пялится в стену. Очнувшись, он посмотрел на часы.

Время утекало с ужасающей быстротой.