Пленник

Глава двенадцатая

Связь паршивая, я слышу Хасана через слово.

– Он… смею уверить… конце недели?

– Нет-нет, Хасан, мне нужно встретиться с тобой.

– …мной? Я не… если… будет… да?

Ни черта непонятно.

– Слушай, дело срочное. От этого многое зависит. Я могу приехать к тебе в офис?

– Лучше… обстановка… давай… буду… полтора часа.

– Где будешь?

– У тебя.

Терпеливо жду. Я больше не в состоянии носить в себе этот груз. Груз под названием Горазд Знатный. Прямо сейчас я собираюсь поделиться своей ношей с человеком, который этого не заслужил. И оно ему, строго говоря, не надо. Ведь я мог ничего не сообщать о своих подозрениях. Мало ли что мне там почудилось в словах Горазда. И потом, это не моя обязанность – следить за тем, чтобы никто не узнал о “Доносчике”. Я исполнитель. Разве сторож я заказчику моему? Но все-таки надо, надо рассказать хоть кому-то о проделках Горазда.

Хасан вызывает меня на выход ровно полтора часа спустя. Дьявольски пунктуальный тип. У него скромный, но надежный универсал. Я влезаю внутрь.

– Прошу прощения, – чинно раскланивается он, – что не могу принять тебя в офисе, причина банальна: у меня нет офиса. Точнее, это мой офис. – Он хлопает рукой в кожаной перчатке по рулю. – А заодно и столовая, должен признаться. Кстати, хочешь кофе?

Хасан предельно уверен в себе, на должности помощника гранда он как влитой. Не знаю, через какие кастинги и собеседования гранд добыл его себе, но повезло ему крупно.

Мы трогаемся в сторону ближайшего кофе навынос.

– Если несложно, – просит Хасан, – то двух словах: что за секретность?

– Никакой секретности, я просто не хотел поднимать панику раньше времени.

– А ты в панике? – он косится на меня.

Я не отвечаю. Мы занимаем длинную очередь из автомобилей. Красный сигнал светофора впереди напоминает тлеющий сигаретный окурок. Скрипят дворники. На заднем сиденье джипа, стоящего в соседнем ряду, мечется ретривер с высунутым языком.

До кофейни мы добираемся только спустя полчаса. Парень за стойкой уважительно поглядывает на эффектную бороду Хасана.

– Как ухаживаете? – не выдерживает он.

– Что, простите?

– За бородой. Ну там, масло, лосьоны, сыворотки.

– Всего лишь генетика, – ухмыляется Хасан. – Мой предок воевал за Шамиля во время Кавказской войны, так про него рассказывали, что он своей бородой задушил трех царских солдат во время побега из каземата.

Парень сглатывает.

– А потом, – продолжает Хасан, – использовал ее как факел, чтобы осветить себе путь через горные катакомбы.

– Сахар? – спрашивает парень.

– Про него говорили, что его хоронили отдельно, а его бороду отдельно, потому что она не влезла в гроб.

В салоне универсала Хасан стягивает перчатки, долго принюхивается к кофе, словно подозревает, что в отместку за выходки его кавказских предков ему подсыпали яд.

– Это серьезно было про катакомбы? – спрашиваю я.

– Нет, конечно. Сам не знаю, что на меня нашло.

Еще одно подтверждение того, что Хасан мог бы писать отличные книги вместо гранда.

– Что стряслось? – спрашивает он.

– Сначала спрошу, – запрягаю я. – Если бы, допустим, кто-то посторонний узнал о наших планах насчет “Доносчика”, то что?

Хасан наконец пробует кофе, долго молчит и кажется, что сейчас он пустится в рассуждения о достоинствах и недостатках напитка.

– Будь добр, – говорит он, – чуть конкретнее. Кто этот “кто-то” и что именно ему известно?

Мимо универсала несутся скейтеры. В такую-то погоду.

– Сразу скажу, что вероятнее всего это ложная тревога, но все-таки. На днях я познакомился с одним литературным агентом. Точнее, он представился как литературный агент. Он пригласил меня на встречу, чтобы договориться о сотрудничестве. Мы так ни о чем и не договорились, но в процессе обсуждения он сказал примерно следующее: “Вы же не собираетесь браться за эту халтуру?”

– Что он имел ввиду? – настораживается Хасан. – “Доносчика”?

– Я тоже так подумал, но…

– А у тебя на примете есть еще какая-то халтура?

– Боюсь, что нет.

– Черт, – говорит Хасан и хватается за телефон.

– Но ведь это какая-то ерунда, – возражаю я сам себе. – Откуда он мог знать?

Хасан разыскивает кого-то в телефонной книжке. Скейтеры мчатся в обратную сторону.

– Имя? – говорит Хасан.

– Горазд Петрович Знатный.

– Горазд? – удивляется он.

Хасан нажимает на вызов, ждет.

– Аида, – говорит он в трубку, – добрый вечер, ты где?.. Я буду через двадцать минут… Да, срочно… Да, горит… Да, не жить не быть… Да, кровь из носу… Да, аврал… Да, не потерпит… Хорошо.

Мы снимаемся с якоря, углубляемся в крепнущий сумрак зябкого вечера. Хасан не говорит ни слова. Его кофе остывает в подстаканнике. У меня чувство, что я подвел его и гранда, но это не так. Однако прискорбно то, что мне не стало легче. Да, теперь Горазд Знатный не только моя головная боль, но разделившись надвое, он не стал слабее, а напротив увеличил степень своего присутствия в окружающем пространстве. Он как зараза, что передается лингвистическим путем. Я жалею, что втянул в это Хасана.

Мы останавливаемся возле слепяще яркой вывески элитного ресторана. С момента разговора с Аидой прошло восемнадцать минут. Я же говорю, дьявольски пунктуален.

От входа отделяется квадратичный верзила и под усиливающимся дождем подходит к универсалу Хасана. Тот приоткрывает окно.

– Это стоянка для гостей ресторана. У вас заказан столик?

– Нет, – спокойно отвечает Хасан.

– Тогда попрошу вас занять другое место. За углом есть стоянка. Рядом с химчисткой.

Хасан смотрит на верзилу снизу вверх. У того по лысине стекают капли дождя.

– Мне нравится именно это место, – произносит Хасан.

Верзила склоняется ниже, заглядывает в салон. Мы встречаемся взглядами. Мне чудится, что сейчас он замахнется и выбьет стекло лбом.

– Вы кто такие? – спрашивает верзила.

Хасан берет паузу, а потом говорит нечто совсем уж неуместное.

– Мы те, кто не будет парковаться возле химчистки.

Верзила подпирает щеку языком, бросает взгляд на заднее сиденье, будто опасаясь увидеть там гранатомет или что похлеще, а потом распрямляется и отступает ко входу.

Хасан набирает Аиду.

– Сейчас она будет, – сообщает он мне.

Молчим.

– А если бы он стал угрожать? – спрашиваю я и киваю на верзилу, который караулит вход.

– Пришлось бы рассказать ему о моем предке со смертоносной бородой, – вздыхает Хасан.

Аида появляется спустя пятнадцать минут. Все это время я жду, когда секьюрити не выдержит и вновь примется качать права. Девушка запрыгивает на заднее сиденье. Пахнет спиртным. Мы разворачиваемся к ней вполоборота с передних сидений.

– Хасан, что у тебя за труповозка? Ты на кладбище подрабатываешь? На катафалк похожа.

– Это Аида, – знакомит нас Хасан. – А это тот самый Стеблин.

Аида не реагирует на “того самого Стеблина”. Она настроена на иной лад.

– Хасан, ты мне такое свидание обломал, ты бы знал. У него костюм от Бриони, он играет в сквош, позавчера жал руку Собянину.

– Аида замещает директора в “Бестселлере”, – говорит мне Хасан, не замечая выпадов девушки.

“Бестселлер” – это издательство, которое работает с грандом.

– Ты позвонил, – говорит Аида, – в тот момент, когда он поинтересовался, откуда у меня такой шикарный загар. Ты понимаешь, Хасан?

– Аида курирует проект “Доносчика”, – говорит Хасан. – Курировала, точнее.

– Не поняла, – мигом трезвеет девушка. – В каком смысле “курировала”?

– Потому что “Доносчика”, судя по всему, не будет.

– Серьезно?

– Да. Ты должна это услышать.

Хасан кивает в мою сторону и я начинаю свою печальную повесть о вечеринке писателей, знакомстве с Гораздом, нашей встрече в безымянном кафе.

– Он сказал: “Вы же не собираетесь браться за эту халтуру?” – вновь пересказываю я слова Горазда, и у меня возникает ощущение, что я маленький мальчик, который жалуется родителям на угрозы сверстника.

В салоне повисает пауза. Дождь хлещет по капоту. Верзила стоит под навесом и не отрывает от нас взгляда.

– Так, – говорит Аида, – я пошла. Может быть, он еще не успел доесть салат.

– Аида.

– Что, Хасан? – Она зла. – Вы чего тут на ровном месте развели какую-то муть? Да он его просто на мушку взял.

– Как это? – спрашивает Хасан.

– Как это? – спрашиваю я.

– Да блин, – закатывает она глаза. – Ну, ясно же, что любой писатель где-то халтурит. Статейки, рассказики, памфлеты. И люто себя за это ненавидит, потому что не для этого, видите ли, он был рожден. Он просто в масть попал, как вы не въезжаете? Хасан, серьезно, если я этого мужика провороню, ты меня сам на свидания будешь водить. Только с тебя, кроме твоей бороды, ничего не возьмешь.

Борода Хасана сегодня нарасхват.

– У меня нет оснований так думать, – говорит Хасан.

– Думать как? – еще больше злится Аида. – Головой?

– Думать, что это ложная тревога. А если это утечка?

– Хасан, конечно, это ложная тревога. Ты знаешь, сколько людей в курсе о “Доносчике”?

– Нет.

– Нисколько, – говорит Аида. – Раз-два и обчелся. Ты, я, твой хозяин – и все. – Мне обидно, что меня не посчитали. – Я даже шефу ничего не говорила, потому что собиралась ему сюрприз сделать. Объявить, что твой наниматель новую книжку замыслил. И напишет он ее в этот раз не за два года, а за два месяца, потому что наконец одумался и понял, как удобно работать с “призраками”.

Я, значит, всего лишь призрак.

– Но…

– Хасан, хватит. Кто, ради бога, по-твоему, мог слить инфу? Мы же все взрослые люди.

Окна авто покрываются испариной. Из ресторана выходит высоченный (выше верзилы) субъект, по виду профессиональный спортсмен или внебрачный сын Джеймса Бонда.

– Твою мать, – шипит Аида сквозь зубы и прячется за сиденья. – Это он, это он. Еще не хватало, чтобы заметил меня в вашем катафалке.

Субъект, не обращая внимания на потоки дождя, шагает к своему запредельно дорогому автомобилю.

– Твою мать, – уже тише повторяет Аида. – Ты посмотри, Хасан, чего ты меня лишил. Это что, Бентли? Или Мазератти? Я в них вообще не в зуб ногой.

Автомобиль с утробным гулом удаляется из виду.

– Стоит ли поставить в известность… – начинает Хасан.

– Ты в своем уме? – взрывается Аида. – А если у него сердечный приступ случится? Тогда не видать нам ни “Доносчика”, ни всего остального. – Она вздыхает. Этот Горазд Знатный – кто он такой?

Мы пожимаем плечами.

– Контакт его есть? – спрашивает Аида.

– Да, он дал мне визитку.

Я роюсь в бумажнике и радуюсь, что не исполнил обещание уничтожить карточку Горазда. Хоть какой-то вещдок. На секунду кажется, что карточка испарилась, и сейчас детективная линия обратится в мистическую. Но нет, визитка на месте.

Я протягиваю ее Аиде, в темноте салона она касается моей кисти своими прохладными пальцами. Хасан предупредительно включает свет в салоне.

– И что, – спрашивает Аида, – я должна с этим делать? Здесь нет телефона.

Я принимаю карточку назад. Действительно, только имя: Горазд Петрович Знатный. Странно, я раньше не обратил внимания.

– Подведем итоги, – говорит Аида. – Мое мнение, что вам обоим нужно принимать новопассит. Вероятность утечки стремится к нулю. Нам бы, конечно, побеседовать с этим Гораздом, но он, я так понимаю, не абонент. Я бы поставила на то, что всех нас ждет светлое будущее, и в ближайшие полгода мы нормально так заработаем. Но. Я на себя ответственность брать не буду. Посоветуюсь с шефом, посмотрим, что он скажет. Я все равно в понедельник хотела поднять тему “Доносчика”. Поэтому – до звонка.

Хасан кивает. Мне становится еще тревожнее – за себя и всех нас.

– Всё, – говорит Аида. – А теперь везите меня домой.

Она откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Хасан послушно заводит автомобиль, мы медленно и печально катимся по пустеющим улицам.

– Может быть, я действительно перегнул палку? – спрашиваю я Хасана.

Он не отвечает.

– Долго еще? – сонным голосом спрашивает Аида.

– Почти приехали.

Дождь перестал.

– Я здесь выйду, – говорит она.

– Зачем? Пара кварталов осталось.

– Затем, – огрызается она. – Прогуляюсь.

Тормозим.

– Проводить тебя? – спрашивает Горазд.

– Нет, Хасан, от тебя мне больше ничего не нужно. – Пауза. – От вашей компании я бы не отказалась, нам есть, что обсудить.

Я не сразу понимаю, что Аида обращается ко мне. Насколько я помню, в течение разговора она ни разу на меня не посмотрела.

– Что? Да? Конечно. Хорошо.

Она выходит из автомобиля, я следую за ней. Хватаю остывший кофе из подстаканника, чтобы чем-то занять руки. Прощаюсь с Хасаном. Мы шагаем по пустому, будто взлетная полоса, переулку. Аида неспешно идет на высоких каблуках, смотрит прямо перед собой. У нее греческий нос, сложная прическа и по-прежнему скверное настроение.

– Значит, зря я поднял тревогу? – спрашиваю я.

– Вовсе нет, – неожиданно отвечает она. – Вы все правильно сделали. А вдруг он на самом деле что-то знает?

– Да, но откуда?

Ей, однако, уже наскучило это обсуждать.

– Я читала “Антитезу”, – говорит Аида.

– Да? И как вам?

– Рукопись попала ко мне через третьи руки. Я даже хотела ее перекупить у вашего издателя. Но сами понимаете, “Доносчик” приоритетнее. И речи быть не может, чтобы в “Бестселлере” вышел роман призрака, который работает на нас. Журналисты обязательно все разнюхают.

Хоть она и говорит прямо, я все равно ощущаю, что она мне сочувствует. Сейчас она уже не та железная леди в подпитии, которая легко и просто поставила на место Хасана.

– Понимаю. Бизнес, ничего личного.

– Вроде того. Но на вашу симпатию я не рассчитываю. Ведь я могла бы порекомендовать роман кому-то из коллег.

Она замолчала, ожидая моей реакции.

– Пожалуй.

– Так вот, – отрезает она. – Я этого не сделаю. Потому что вдруг когда-нибудь нам удастся удачно переиздать “Антитезу”. Когда уже отгремит “Доносчик”.

Вот стерва. Ну ладно. Мы во дворе закрученной неимоверной спиралью высотки. Она походит на гирлянду или сталагмит. Я только сейчас понимаю, что мы так ничего и не успели обсудить. Поэтому абсолютно логичным выглядит, что я следую за ней. Мы заходим в стерильно чистый подъезд – и молчим. Поднимаемся в лифте – и молчим. Все это мне не нравится. Но я опасаюсь показаться невежливым. Она отпирает дверь в квартиру, закрывает ее за мной, но не включает свет. Руками оплетает мою шею, виснет на мне.

– Стоп, – говорю я.

Она тянется к моему лицу, я чувствую еще свежий перегар, отступать мне мешает запертая дверь.

– Стоп, – повторяю я, – стоп.

Пауза. Аида включает свет. Она растрепанная, румяная, красивая. Но я бы никогда не изменил Лиде.3

– Что? – спрашивает она.

– Я думал…

– Ты думал, я тебя на совещание сюда привела?

– Ну…

– Слушай, не ломай комедию. Ведь молчание – знак согласия.

Она разматывает шарф, стягивает обувь на каблуках.

– Короче, – она рассматривает ногти, богато украшенные маникюром, – я в душ, в холодильнике шампанское, спальня прямо по коридору и направо.

– А что с Гораздом делать? – тупо спрашиваю я.

– Ты достал. А что с ним делать?

– Я тебя спрашиваю.

– Всё, я ушла.

Она, оступаясь, идет в направлении ванной. Хлопает дверь, шумит вода. Длинный, словно ракетная шахта, коридор ведет к той самой спальне, куда она меня зазывала. Но у меня другие планы. Вернее, их отсутствие. Я ухожу.

Да. Конечно. Я ухожу.