Пламя и Пыль

- Если не знаете, где найти портал, - заключил я, - то нам больше не о чем говорить. Проваливайте.

- О! - встрепенулся главный. - Я вссспомнил. Портал, да-сс. Портал в Сссигил.

- Какое совпадение, - буркнула Ясмин.

- Да-сс, превосссходный портал, - продолжил умбрал. - Недалеко.

- Портал в Сигил? - возбужденно переспросил Иезекия

- Превосссходный, чиссстый портал. Как раз для вассс. Можем отвесссти.

- Это ловушка, - шепнул Кирипао.

- Ни за что бы не подумала, - сказала Ясмин.

- Даже если это ловушка, - мягко промолвил Уизл, - нам стоит принять их предложение.

- Ты что, блажной? - поперхнулась Мириам.

- Мне кое-что известно об умбралах, - пояснил Уизл. - Это жадные существа. Им не терпится заключить наши души в свои сферы. Если мы попытаемся их отогнать, они непременно на нас нападут.

- Мы будем драться, - ответил Кирипао.

- Их больше. Если они победят, наши души будут навечно упрятаны в камни, и мы никогда не достигнем праведной смерти. - Уизл содрогнулся и продолжил. - Даже если нам удастся справиться с ними, потерь не избежать все равно... и я не думаю, что кто-либо из нас захочет погибнуть на Нижнем Плане. Редко когда можно найти спасение из этих мест, даже в смерти - нас просто возродят в оболочках неразумных порождений зла.

Кирипао уставился на гнома, прищурившись.

- Ты хочешь отправиться с этими тварями, потому что боишься сражаться.

- Уважаемый брат, - ответил Уизл, - почему бы нам ни прогуляться с ними, пока не выпадет более удобный случай для бегства? Здесь мы слишком беззащитны. Нам некуда скрыться.

Гном был прав: курган давал преимущество за счет своей высоты, но при этом мы были как на ладони. Из рассказов отца я хорошо помнил, что топи на Нижних Планах - места крайне недружелюбные, где полно змей, хищных тварей, состоящих из ила и тины, и растений, что могут в любой момент задушить тебя своими ветвями. К чему торчать на открытом месте, когда в этой болотной грязи столько опасностей? Кроме того, мне хотелось как можно скорее убраться прочь от портала - ветхой каменной арки, поросшей клочками мха - поскольку стоит Риви найти свисток, чтобы открыть врата, как на этот план в поисках мельницы ринется целая армия умертвий. К тому времени, когда это произойдет, нас уже должен и след простыть.

- Ладно, - сказал я умбралу. - Веди нас к своему порталу. Но только без фокусов.

- Фокуссов? Фокуссссов? Никаких фокусссов с друзьями. Клянуссссс.

Почему-то меня это не убедило.

* * *

Мы держались от демонов на расстоянии, отпустив их вперед шагов на тридцать.

- Смотрите в оба, - сказал я всем, как будто кто-то нуждался в напоминании. - Важно не упустить момент, когда появится шанс сбежать. И опасайтесь ловушек.

- Каких ловушек? - переспросил Иезекия.

Я похлопал его по плечу.

- Любых. Надо опасаться любых ловушек, не так ли?

Легко сказать. Вокруг постоянно что-то трещало и шелестело, в топях было полно трясин, а в кустах - ядовитых шипов. Для умбралов здесь был дом родной: они знали, куда ступать можно, а куда нельзя; какая змея безобидна, а какая бросится, стоит лишь подойти. Всего этого мы знать не могли, и поэтому каждый шаг по тропинке в грязи сказывался на моих нервах огромным напряжением.

Проходя мимо каких-то цветов, я почувствовал, как от их запаха у меня кружится голова... Что это, опасные испарения или такой насыщенный аромат? А этот треск справа? Схлестнувшиеся на ветру ветви деревьев или какое-то чудовище точит когти? Каждый круг на воде... каждая капля росы, упавшая с ветки на голову... каждое насекомое, прожужжавшее рядом с ухом... мы дергались по любому поводу. Кирипао отмахивался нунчаками от каких-то неведомых призраков; раз или два в минуту Ясмин пронзала мечом кусты, не объясняя, что ей там показалось; даже Иезекия был на взводе и вскрикивал от каждого всплеска или кваканья лягушки.

Мои нервы были на пределе, как и у моих друзей, но я старался сконцентрироваться на умбралах, не давая болоту себя запугать. Демоны, судя по всему, были в отличном настроении и болтали между собой на языке, который состоял из свиста и разных жестов. Время от времени они смеялись и своим сиплым смехом напоминали мне загнанных псов. Если они и приготовили нам какие-то "фокусссы", то сейчас, очевидно, поздравляли себя с тем, как ловко у них все задумано.

Под непрерывное хихиканье умбралов мы миновали дюжину заводей. Спустя примерно час пути деревья проредились и земля стала еще болотистей, а впереди, на расстоянии лиги показалась самая настоящая река, примерно в десять шагов шириной. Стараясь получше ее рассмотреть, я чуть не упустил одну важную деталь прямо у себя под носом - умбралы перестали смеяться.

На самом деле они вообще замолчали - не стало ни свиста, ни сложных жестов, из которых состояла их речь. Умбралы сложили и плотно прижали крылья к телу, перейдя на осторожный шаг и ступая осмотрительно, словно кошки, выбирающие дорогу в грязи. С чего бы это? Приложив палец к губам, я сделал всем знак остановиться и внимательно осмотрелся.

Вокруг не росло ни единого деревца, однако, тропа пролегала через невысокие заросли чего-то, с виду похожего на крапиву или лопух. В это самое время умбралы проходили мимо трех кустов, что выделялись среди остальных своим ростом, пышностью и немного красным окрасом листьев. Демон, который шел впереди, неотрывно наблюдал за кустами; его шаги стали предельно осторожными. Очевидно, наши "дружессственные" проводники намеревались миновать эти растения как можно тише... Поэтому я из чистого интереса вынул свисток и изо всех сил засвистел.

Все три куста взорвались несметной тучей белых шипов, что со свистом вспороли воздух. Демонов скосило как пшеницу, угодившую под тысячи крошечных кос. Частицы тьмы, вырванные из их тел, разметало по стоявшим позади камышам; вся зелень за ними покрылась черными каплями.

Растерзанный главарь группы упал, не издав ни звука. Шедшие сзади, частично заслоненные своими товарищами, не погибли, но хрипло завизжали, когда шипы впились в их тела. Им не стоило этого делать. Звук заставил кусты выпустить второй залп, и новый град снарядов прошил призрачную плоть, призрачные крылья и призрачные глаза. Изрешеченные тела умбралов упали на землю, как побитые молью одежды.

- Скорее! - прокричал Уизл. - Бежим к ним! Надо исполнить нужный посмертный обряд.

- Что за блажь, - осадила Ясмин. - К этим кустам и близко не подойдешь.

- Так надо! - настоял Уизл. - Свистите, уважаемый Кэвендиш, свистите! Не могут же растения стрелять вечно.

И гном оказался прав - боезапас у кустов был ограничен. Когда я снова дунул в свисток, ответный залп был слабее двух первых. Еще три свиста - и кусты вовсе иссякли. Я свистнул еще пару раз, на всякий случай, но Уизл уже вовсю подгонял Ясмин к растерзанным телам демонов.

- Без посмертного обряда никак нельзя! - не унимался он.

- Упокоенные, - проворчала Ясмин, состроив мину. И все же она устремилась по грязной тропинке, поторапливаемая Уизлом:

- Быстрее, быстрее!

Остальные побежали за ними, недоумевая, что могло вызвать у гнома такую тревогу. Неудивительно, что он был в курсе похоронных традиций умбралов - Упокоенные изучили все разумные формы жизни в мультивселенной для того, чтобы знать, как кого хоронить. С другой стороны, после знакомства с Уизлом я видел много смертей, начиная со Сборщиков, сгоревших при взрыве гиганта, и заканчивая Фоксом и всеми теми, кого мы убили в Стеклянном Пауке; но при этом наш гном не стремился никому оказывать посмертные почести. Он даже не помолился за упокой Уны... так откуда эта забота о тварях, которые к тому же пытались нашпиговать нас при помощи каких-то растений?

Не успела Ясмин добежать до ближайшего демона, как Уизл потребовал опустить его на землю. Не теряя ни секунды, он сунул руку в суму убитого и вытащил из нее темный шарик размером с грецкий орех - точную копию той сферы, с помощью которой умбрал у портала пытался украсть наши души. Подняв в руке сферу, Уизл воскликнул:

- Приди, о желанная, в свой...

Ясмин зажала ему рот рукой.

- Никакой магии, Уизл! Ты весь в пыли - это слишком опасно.

- Это не магия, уважаемая Служительница. Я просто взываю к душе, которая, наверное, еще обретается около этого тела.

- Как это не магия? Вспомни, как сгорел тот умбрал.

- Он пытался похитить душу против нашей воли; для такого действия нужна магия. Однако показать душе, что у нас есть вместилище, куда ей можно вселиться, - это не магия. Душа сама решит, входить или не входить в камень.

Это объяснение, похоже, не убедило Ясмин, но, тем не менее, она позволила Уизлу продолжить.

- Приди, желанная, в свой дом. Просторные чертоги приготовлены для тебя. Живи в них и радуйся.

В темноте сферы дрогнула ниточка света. Тонкие молнии затрепетали в ее глубине: раз, другой, и вдруг весь шар расцвел темным багрянцем. Лицо гнома озарилось мягким фиолетовым сиянием, и он улыбнулся:

- Вот и хорошо. Вот и славно.

Неожиданно он небрежно сунул мне сферу.

- Держите, уважаемый Кэвендиш. Умбралы продают души... Так же поступим и мы. Такова справедливость.

И он поторопил Ясмин отнести его к следующему телу.

* * *

Девять сфер, сияющих фиолетовым светом. Девять умбральских душ, уместившихся внутри странных камней.

- Неплохой улов, - одобрительно произнес Кирипао.

- Ты что-то знаешь об этой торговле душами? - спросил я.

- Немного, - кивнул он. - Это известная форма коммерции здесь, в Карцери.

- Ты считаешь, мы в Карцери?

- Эти растения, - Кирипао указал на стреляющие шипами кусты, - называются стрелозубами. Прежде я их не видел, но слышал рассказы о том, как они... удобряют для себя почву. Растут они только в Карцери, на болотистом слое Отрис.

- Чудесно, - выдавил я.

- А что это за Карцери? - поинтересовался Иезекия.

- Один из Нижних Планов, - объяснила ему Мириам. - Владения абсолютного зла, и хаоса для уюта.

- Как же нам отсюда выбраться? - спросил парень.

- Для начала надо найти деревню умбралов. - Ответ пришел от Уизла, который лежал на груди последнего демона и катал в ладонях камень душ. - Как заметил уважаемый Кирипао, каждая их деревня выстроена вокруг портала. Если повезет, врата выведут нас туда, где не будет столько враждебности.

- Зато, войдя в деревню умбралов, мы получим враждебности по самое не хочу, - сказал я. - Эти ребята захотели отнять наши души, едва нас увидев, и я не думаю, что их семьи обрадуются смерти своих родных.

- Умбралы жестоки, - ответил Уизл. - Им нет дела до своих сородичей, и они не станут горевать по умершим. Единственное, до чего им есть дело, это... - Он поднял светящийся камень душ.

- Ну, раз так, то едва мы зайдем в деревню, как они тут же запишут нас в Книгу Мертвых, чтобы забрать наши камешки.

- Нет, уважаемая разбойница. Умбралы мало уважают обычаи, но торговля душами занимает в их жизни главную роль. Если мы представимся как торговцы с товаром на продажу, - он снова указал на камень, - они встретят нас как своих гостей. Мы займемся формальным обсуждением условий торговли, и пока не будет заключена сделка, они обеспечат нам кров, еду и чистую воду.

Как только он произнес слово "еда", в животе у меня заурчало. С тех пор, как мне довелось поесть, прошло не так много времени - поразительно, ведь мы покинули Сигил всего три часа назад, - а я уже успел проголодаться... Есть ли в этих болотах на Отрисе что-нибудь съедобное? Вполне может быть. Но нам страшно повезет, если мы это найдем. Никто из нас раньше не жил в дикой местности. Кирипао немного знаком с этим планом, но не узнал кусты стрелозубов, пока те не стали стрелять. Нет ничего хорошего в том, чтобы лазать по болотам в поисках пищи, стараясь не превратиться в нее самому.

- Ты уверен, что умбралы нас не убьют? - спросил я Уизла.

- Они вырвут нам глотки сразу, как завершится торговля, - ответил он, - но до этого будут проявлять самое радушное гостеприимство. Такие уж они есть. Умбралы не знают чести, в нашем понимании слова, но пока есть место сделке, они само дружелюбие.

- Как и половина торговцев с Большого Базара, - добавила Мириам.

Она начинала мне нравиться.

* * *

Мы продолжили путь по тропинке в прежнем направлении. Ничто не гарантировало, что она приведет нас к деревне умбралов, однако дорога выглядела довольно исхоженной. Кроме того, она шла к реке, и это было хорошим знаком: даже в Нижних Планах принято селиться ближе к воде, которую можно использовать как для питья, так и для путешествий.

Через час, когда мы, наконец, добрались до реки, стало очевидно, что пить из нее воду небезопасно. Она была не просто темной, а черной, с жирным, масляным глянцем; казалось, такая вода может лишить цвета все, что коснется ее поверхности. В воздухе витал запах серы, который шел, скорее всего, от воды, или может быть от клубящихся обрывков тумана, висящих там и тут вдоль по течению реки.

На наших глазах из дымки показалась черная лодка. Она двигалась так неспешно, что у нас было довольно времени рассмотреть странные рисунки на ее носу - несколько рядов лиц, среди которых были и человеческие, исполненных глубокой, невыразимой тоски.

Постепенно лодка вышла из тумана настолько, что мы увидели лодочника: он был худ, как скелет, и кутался в балахон, капюшон которого не скрывал его лишенного плоти лица. За ним, на скамье сидел человек. Это была женщина; ее руки покоились на коленях, а глаза были зашиты грубой черной нитью. Несмотря на то, что лодка покачивалась из-за течения, женщина была неподвижна... как будто она не сидела в ней, а скользила вперед по воле сил неизвестного рока.

Это была Уна ДеВэйл. Ее душа. Призрак умершей.

Она не обратила на нас внимания, когда лодка медленно проплыла мимо; но перевозчик на миг обернулся - безжизненные глаза на лице скелета. Затем лодка вошла в очередное туманное облако и исчезла, не оставив на воде ни следа.

- Это река Стикс, - произнес Кирипао.

Долгое время мы шли молча.

Грязная тропа вела нас по берегу Стикса еще около мили. Вскоре, обогнув излучину реки, мы увидели скопище черных хижин, приютившихся в роще деревьев, увитых лишайником. Казалось, что хижины были слеплены из материальной тьмы, как будто их изваяли из мрака теней, что пронизывал рощу.

- Каждый из нас возьмет по камню, - мягко сказал Уизл, раздавая светящиеся пурпурные сферы.

На лице Иезекии было написано огорчение.

- Вряд ли это одобрил бы дядюшка Тоби...

- Не волнуйтесь, уважаемый Простак, - прервал Уизл. - Души умбралов вселились в камни по доброй воле. Именно так они и мечтают закончить свои дни - в качестве объектов торговли. И мы должны помнить, какую ценность вы при себе несете. - Он указал на мельницу, из которой все еще тонкой струйкой бежала пыль. - Наша обязанность - не позволить ей оказаться в дурных руках.

Иезекия мрачно кивнул... как будто для него было ясно, что значит "дурные руки". Лично для меня все было не так просто. Я намеревался как можно скорее доставить мельницу госпоже Ирин; но был уверен, что Уизл собирается отдать ее Упокоенным, Ясмин - Хранителям Рока, а Кирипао - либо Непредсказуемым, либо той Силе, которой он поклоняется. Придет время, и перед нами встанет очень сложный вопрос; но пока мы негласно сошлись на том, что не желаем отдавать мельницу ни Риви, ни умбралам, и этот вопрос мог еще потерпеть.

Мы направились к деревне, выставляя напоказ свои камни. Я с трудом различил часового, караулившего у дороги; он стоял под навесом из ветвей похожего на иву дерева, наблюдая за нами из тени. Поняв, что его заметили, умбрал тут же поднялся в воздух и низко, над самой землей, полетел в деревню, срезая путь над рекой. Поскольку мы передвигались пешком, то, перелезая через коряги и обходя те места, где река слишком сильно подмыла берег, нам пришлось добираться намного дольше; и к тому времени, когда мы вошли в деревню, вдоль дороги уже стояла внушительная делегация встречающих.

Множество глубоко ввалившихся глаз жадно впились в наши камни, как будто жители деревни уже выбирали, кто из них каким завладеет. Ясмин потянулась к мечу, однако демоны ничего не предпринимали. Они молча смотрели - тени среди теней - и их мрачные лица озарялись пурпурным светом камней.

Не говоря ни слова, мы прошли в самое сердце деревни, к круглой утоптанной площадке с небольшой ямой для костра в центре. На камнях, что огораживали яму, были высечены незнакомые руны. По-видимому, в них содержались мольбы к тому божеству, которого умбралы считали нужным задабривать.

Уизл подтолкнул локтем Ясмин, и она, взяв его подмышки, подняла вверх, как мать поднимает ребенка.

- Уважаемые демоны, - воззвал он. - Мы пришли, чтобы договориться об условиях сделки.

Ни один демон не проронил ни слова, но вся толпа разом зашелестела, как тополиная крона на сильном ветру. Мрачные лица расплылись в острозубых улыбках.

* * *

Топи Отриса не знают времени суток. Угрюмое небо вечно затянуто серыми тучами, в воздухе стоит предчувствие готовой вот-вот разразиться, но все не приходящей грозы. Мудрые утверждают, что красноватый свет, озаряющий Карцери, идет от самой земли; но в зловонных умбральских трясинах он сочится от болот к небу, отражаясь вниз и создавая гнетущее освещение, холод которого пронизывает до самых костей.

Уизл сказал нам, что для заключения сделки потребуется ровно три дня - ни больше, ни меньше. Оставалось лишь гадать, что означает слово "день" в таком месте, где нет ни света, ни тьмы, однако Кирипао объяснил мне, что умбралы измеряют время отрезками по двадцать четыре часа, как делают многие в мультивселенной, - это загадка, которая ставит в тупик даже тех, кто намного ученей меня.

Как и было обещано, демоны обеспечили нас всем необходимым еще до того, как Уизл и Кирипао начали переговоры с местным старейшиной. Пища умбралов состояла из всякой болотной травы и жуков, которых никто не хотел есть до тех пор, пока я не убедил всех, что у насекомых приятный, пикантный вкус, - что-то между вкусом кузнечика и земляного червя, хотя привкус червей был, скорее всего, из-за частичек земли, что оставалась на панцирях. (Вы не замечали, что сколько ни мой жука, нам нем всегда остается песок? Он застревает в трещинах его хитинового покрова. Впрочем, мои знакомые дварфы считают, что в этом-то и есть самый смак.)

Вода, предложенная демонами, была с маслянистым привкусом, хотя добывали ее из колодца, а не из реки. О водах реки Стикс ходят легенды - будто одна ее капля, коснувшись языка или кожи, может лишить тебя памяти, превратив в неразумное дитя, - поэтому я волновался, что какая-то часть этой воды могла просочиться в колодец. Однако, заставив себя сделать глоток, ничего плохого я не почувствовал... и потому использовал все до капли, чтобы отмыться от опостылевшей пыли, которая до сих меня покрывала. Остальные сделали то же самое, а Ясмин даже рискнула для проверки произнести слабое заклинание. Через секунду ее захлестнул приступ кашля, и она принялась яростно стучать себя в грудь.

- Что с тобой? - спросил я, обняв ее.

- Легкие... Мои легкие! - проговорила она, тяжело дыша.

Пока она приходила в себя, я поддерживал ее, размышляя, сколько же пыли мы успели вдохнуть во время сражения с Фоксом. Сколько ее остается в носу, бронхах и легких? Кто его знает. Но, судя по всему, еще долгое, долгое время никто из нас не отважится на заклинание.

* * *

Нас разместили в одной единственной хижине площадью три на три шага... не многовато для пяти персон человеческого роста и одного гнома. С другой стороны, мы и не думали спать все в одно время; хотя демоны и вели себя мирно, мы договорились установить постоянную стражу.

Чтобы враг не мог переловить нас поодиночке, было решено ходить парами. Уизл и Кирипао, как самые сведущие в умбралах, должны были вести торговые переговоры. Мириам предложила составить компанию Иезекии, оставив меня вместе с Ясмин, что вызвало у нас обоих неловкость, однако мы не стали оспаривать подобный расклад.

Все свободные от переговоров взяли задачу выяснить, есть ли в этой деревне портал; и если есть, то где, куда ведет, и что за ключ его открывает. Поэтому мы с Ясмин стали повсюду гулять, высматривая, не мерцают ли где врата. Но скоро я обнаружил, что мое внимание отвлекает нечто, чего я совсем не ожидал здесь увидеть - это были предметы умбральского искусства. Из материальной тьмы были сделаны не только хижины; глаз везде натыкался на громоздкие черные изваяния, вылепленные из чистой тени. В некоторых из них можно было узнать знакомые очертания: например, дико хохочущего толстяка, или женщину, придавленную валуном, но остальные имели чрезвычайно чуждые формы. Что я должен был думать о дырявой глыбе, напоминающей человеческую кость, или нечто похожем на большой наголовник от топора, насаженный на оплавленный конус?

Пока я рассматривал последнее творение, позади меня возник один из умбралов.

- Нравитссса изваяние? - прошелестел он.

- Это что, должен быть томагавк? - спросил я.

- Это абссстракция, - ответил умбрал таким тоном, словно я его чем-то обидел. - Таков замысссел.

- Какой еще замысел?

- Да ладно тебе, Бритлин, - сказала Ясмин. - Эта скульптура показывает шаткость нашего бытия... то, как фанатично мы цепляемся за свои привычные устои, глубоко в душе сомневаясь, что делаем правильный выбор.

- Да-ссс, да-ссс! - засвистел умбрал. - Сссовершенно так. - Он скользнул к Ясмин. - Ты художник?

- Нет, я просто знаю то, что мне нравится. - Она подошла, чтобы коснуться топорообразного изваяния, но ее пальцы прошли сквозь него. Похоже, материал-тень был бесплотен. - Это все ты сделал?

- Сссделал, да-с, - закивал умбрал. - Ссскромными усссилиями.

- Очень здорово, - похвалила Ясмин. - Хорошо чувствуется движение и форма.

- Какое там движение, - буркнул я. - Это же статуя. Как поставили, так и стоит, верно? - Повысив голос, я спросил демона: - Ты никогда не думал сделать скульптуру, которая была бы хоть на что-то похожа? Может тебе стоит найти хорошенькую умбралиху? Ничто так не развивает точность и внимание к мелочам, как работа с натурой...

Большего я сказать не успел. Демон закрыл уши руками и, громко завизжав, убежал в болота.

Ясмин тронула меня за плечо.

- Не думаю, что они готовы принять столь передовые понятия об искусстве.

- Дикари, - проворчал я. - Не понимаю, на что здесь можно смотреть...

Еще несколько минут я шел, пиная камешки, посмевшие оказаться на моем пути.

* * *

Наша прогулка по деревне и ближайшим окрестностям заняла несколько часов, после чего я постановил, что наступила ночь. Разумеется, в однообразно сером небе Карцери не произошло ровным счетом никаких изменений; но усталость от испытаний, выпавших на этот день, дала о себе знать. Ясмин согласилась, что в Сигиле уже, должно быть, темно; затем она взяла меня за руку, и мы спокойно вернулись в хижину.

Когда мы пришли, Мириам объявила, что отыскала портал. Он находился в скульптуре в форме треснувшего арбуза, трещина которого была достаточно велика, чтобы в нее мог протиснуться изнуренный голодом умбрал. Она-то как раз и служила вратами, оставалось лишь проверить, сможет ли туда пролезть человек. Однако, сделать это быстро и без лишнего шума было практически невозможно.

Увы, "быстро и без лишнего шума" было именно тем, что нам нужно. Спустя несколько часов переговоров, Уизл и Кирипао уяснили одно: умбралы обманут нас, едва закончится сделка. Как только они выложат нужную сумму, все пришельцы изменят свой статус с "торговцев с товаром для продажи" на "жертв с золотом для поживы". Разумеется, демоны об этом не говорили, но косвенные признаки растущей враждебности были слишком уж очевидны. И гном, и эльф настаивали, что к тому времени, когда завершится торговля, нам следует иметь готовый путь отступления.

Всю ночь мне плохо спалось, и я был благодарен Иезекии, когда он разбудил меня сменить его на страже.

* * *

Когда я вышел из хижины, Ясмин уже стояла там, в окружении мрачных теней. Небо было по-прежнему удручающе хмурым, оно нимало не изменилось с того момента, когда мы попали на Отрис, но над деревней повисла глубокая тишина, как будто на самом деле опустилась ночь. Умбралы, прежде шатавшиеся по улицам и жадно следившие за нами из-за дверей лачуг, исчезли. Возможно, отправились спать... если только теням известен сон.

- Как тихо, - прошептала Ясмин.

Я молча кивнул.

Спустя некоторое время она сказала:

- Иногда мне представляется Сигил, совсем пустой. В городе не осталось никого: ни людей, ни собак, ни крыс - исчезли все, кроме меня. Только я и совершенная тишина.

- Мечта Хранителей Рока, - произнес я. - Сумерки и конец мира.

- Не конец, - поправила она. - Завершение мира. Ты когда-нибудь был в таверне, когда начинает петь по-настоящему талантливый бард? Сначала все продолжают болтать, стучать кружками, шуметь... но как только до них доносится голос барда, они затихают один за другим. По толпе пробегает шепот, и вот, наконец, ты слышишь одно лишь пение. Никто не вздохнет и не шелохнется, все боятся пропустить хотя бы ноту.

- Вот что означает для меня Энтропия, Бритлин. Прекрасная песнь Времени. Я мечтаю о дне, когда люди прекратят свою пустую болтовню и услышат, наконец, музыку.

- Красивая метафора, - сказал я, - но в реальной жизни люди не могут просто замереть и прислушаться к Гармонии Сфер. В реальной жизни люди умирают, и часто болезненно и напрасно. Какая же в этом музыка?

- Ты слишком недальновиден, - ответила Ясмин. - Смерть - всего лишь переходный период, это как взросление. Он может быть легким или тяжелым, но это еще не конец. Со смертью твоя душа уходит на другой план, Верхний или Нижний, смотря к чему лежит твое сердце. А когда завершается послежизнь, ты идешь дальше и сливаешься с мультивселенной. Мы все будем присутствовать при последней песне. Мы будем частью последней песни.

Я пожал плечами.

- Извини, конечно, но я хотел бы максимально отсрочить свое участие в этом хоре.

- Я Служительница Энтропии, а не дура. В ближайшем будущем я умирать не намерена, ведь есть еще миллион вещей, которые нужно сделать... и миллион других, которые хочется сделать.

- И, несмотря на это, ты помогаешь Энтропии.

Она покачала головой.

- Энтропии не нужна помощь, как не нужна она звездам для того, чтобы светить. Энтропия всегда за работой, и любой ее шаг меня абсолютно устраивает. Меня раздражает, когда кто-то пытается замедлить или ускорить естественный ход вещей. Стараться подстегнуть Энтропию так же плохо, как и пытаться ее остановить: и то, и другое - наглое вмешательство... в песню великого барда. Мудрость в том, чтобы, занимаясь своим делом, попытаться услышать эту музыку.

Ее глаза устремились куда-то вдаль; но неожиданно она рассмеялась.

- О боги, какая я напыщенная.

- Скажем мягче - глубокомысленная.

- Никогда в жизни я не бывала глубокомысленной. Я была... - Ее голос сорвался. - Да кем только я не была, но только не глубокомысленной.

- Расскажи мне, кем ты была.

Она закусила губу.

- Лучше тебе не знать, а мне лучше не вспоминать. До того, как я стала Служительницей, моя жизнь была непростой. Слишком горькой и одинокой.

- Без семьи, без друзей?

- Без друзей и в плохой семье. Моя мать умерла. Мой старший брат - он тоже умер, но не так скоро. - Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. - Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Я внимательно посмотрел на нее. Может быть, я делаю слишком поспешные выводы, проводя параллели между историями моей матери и другой женщины, но ее тон, когда она заговорила о своем брате, был таким... неприятным. Этот мир полон неприятных и отвратительных вещей. Что ни говори, а при всем моем ворчании, я слишком избалован жизнью.

Я взял Ясмин за руку.

- Хорошо. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

На ее лице мелькнула тень улыбки.

- Например?

- Давай обманем это место. Скажем, этот клочок земли - вовсе не Карцери, а совсем другой план. Какой бы ты хотела?

- План Пыли, - ответила она тут же.

- Пыли? - фыркнул я. - Извини, но я был там несколько часов назад, и он меня совершенно не впечатлил.

- То был Стеклянный Паук, а не настоящий План Пыли, - сказала она. - Я посещала этот план несколько лет назад, когда только начала жизнь Служительницы. Он был таким спокойным. Таким тихим и исцеляющим.

- Но там же нет воздуха!

- Нас научили заклинаниям, чтобы обходиться без него.

- Но сейчас ты не можешь ими воспользоваться, - напомнил я.

- Да? - Ясмин положила руку мне на плечо. - Представь, что мы на Плане Пыли, - сказала она тихо. - Ни умбралов. Ни болот. Ни звука, ни запахов...

- Ни воздуха.

- Тсс, - она приложила палец к моим губам. - Мы на Плане Пыли, и я накрыла нас заклинаниями, внутри которых мы в полной безопасности. В полном уединении. Никого на миллионы миль вокруг, только ты... и я...

Следующий час с лишним мы были не очень бдительными часовыми.

* * *

В самом начале второго "дня" на Отрисе нашу деревню посетил один из перевозчиков Стикса. Мы с Ясмин в это время сидели на островке мха, наблюдая, как скульптор умбрал вылепляет из тени нечто похожее на носорога без головы. Этот процесс ничем не отличался от обычной лепки из глины: тут замесить, там придать форму, здесь шлепнуть и придавить; однако, попытавшись коснуться комка темноты, я обнаружил, что он абсолютно бесплотен. Возможно, материал-тень существовал на некоем сдвиге нашего плана бытия, и обращаться с ним могли только умбралы... а может все это чушь, поскольку я не мог придумать разумного объяснения.

Ясмин, конечно, не волновало, "как" создается скульптура из тени. Она то и дело ахала в изумлении, когда рука демона отщипывала кусок темноты или сглаживала неровность на левой ляжке носорога. Несомненно, моя возлюбленная была бы рада мне объяснить, что эта фигура символизирует Дух Иронии, Космическую Насмешку или что-нибудь в этом роде; но я не желал спрашивать. Более того, я даже обрадовался, когда вдоль берега, истерически бормоча, пронеслась группа умбралов - это дало мне повод откланяться. Вскочив на ноги, я побежал к реке, Ясмин поспешила за мной.

Когда перед нами открылся вид Стикса, лодка как раз приставала к берегу. Чуть в отдалении, ритмично пощелкивая зубами, толпились умбралы. Подобным образом они, похоже, выражали дружеское приветствие; демоны продолжали стучать зубами все время, пока перевозчик привязывал лодку к пеньку и взбирался на берег. Ясмин схватила меня за руку и прошептала:

- Кажется, нам пора убираться.

Я все еще колебался. Честно сказать, при взгляде на скелетоподобного перевозчика меня знобило почище, чем во время пробежки в туалет в январе; однако этот тип пока не показывал явной враждебности. Умбралы, похоже, были рады его прибытию... что до меня, то я никогда не встречал подобного существа. Вдруг он разрешит мне пожать свою костлявую руку? Или даже позаимствовать пару кусочков кожи? Хотя нет, сейчас я не рискнул бы его об этом просить. Но и бежать я тоже не собирался. Я просто смотрел, как его безжизненный взгляд пренебрежительно скользнул по нам, будто мы с Ясмин не заслуживали внимания.

Шагнув в кольцо демонов, лодочник поклонился в направлении деревенского костра, затем еще раз в сторону Стикса. Умбралы склонились в ответ, причем, как я заметил, намного ниже - словно крестьяне, гнущие спину перед своим господином. Лодочник принял их приветствие небрежным взмахом руки и громко прочистил горло, словно ему не приходилось разговаривать в течение долгих недель. Когда он, наконец, прокашлялся и открыл рот, голос его зазвучал, как скрежет наждака.

- Приветствую, - сухо произнес он. - Я принес свет в унылый сумрак ваших лачуг... ибо испытываю потребность в художнике.

Ясмин еще сильнее сжала мне руку. Надо бы сказать ей, что у нее слишком длинные ногти.

* * *

Спустя пять минут, лодку вытащили на берег, чтобы ее могли осмотреть демоны, считавшие себя художниками. Ее правый борт покрывали те же рисунки, что мы видели раньше на другой лодке: лица представителей разных народов, омраченные глубокой печалью. Они не выглядели заплаканными, не было даже намека на слезы. Напротив, на них лежало выражение давнего, беспрестанного горя, слишком гнетущего, чтобы вылиться в слезы. Нельзя было не признать мастерство неизвестного художника - каждое лицо, изображенное в мягких коричневатых тонах, было с пугающей точностью прорисовано до мельчайших деталей.

В отличие от расписанного правого борта, левый был девственно чист и демонстрировал голое, ошкуренное дерево. Я провел рукой по поверхности - гладкие доски казались недавно выструганными. Перевозчик шагнул в мою сторону.

- Как видите, она только что отремонтирована, - произнес он своим дребезжащим голосом. - Моя лодка пострадала в ходе... финансовых разногласий с одними из пассажиров.

Я сочувствующе хмыкнул.

- Иногда клиентов трудно удовлетворить.

- Воистину. И порой они дурно держатся. - Он улыбнулся. Вид его грязно-желтых зубов навел меня на неприятные мысли. - Однако, теперь, когда моя лодка обновлена, - продолжил лодочник, - я желаю восстановить ее прежний... декор. - Он вновь обратился к толпе умбралов: - Слава о вашем мастерстве разлетелась по всей реке. Я буду рад уплатить справедливое вознаграждение любому, кто сможет скопировать изображения с правого борта лодки на левый.

Собрание разразилось громким шелестом. Каждое перепончатое крыло затрепетало мелкой дрожью.

- Ссскопировать? - зашептались голоса. - Ссскопировать?

- Да, - ответил лодочник. - Эти лица - мой отличительный знак. Мне нужно, чтобы они присутствовали по обе стороны лодки, дабы меня легко узнавали мои.. клиенты.

- Ссскопировать? - продолжался шепот. - Ссскопировать лицсса...

- Уверен, это не сложный заказ, - сказал лодочник. - Я захватил нужные краски и даже пару кистей.

- Не лицсса, - сказал стоявший рядом умбрал. - Может быть, изящная мандала в звездном орнаменте?

- Да-сс, - поддержал другой, - или Коссмичесское Яйцссо в венке из ссстилизованных змей?

- Косссы, - взвился третий, - я вижу сссногссшибательный орнамент из персссикового цвета коссс на фоне розовато-лиловых колессс в окружении месссяцссев и дельфинов.

- Каких еще дельфинов? - вздрогнул лодочник.

- Алых дельфинов. Таких пухленьких и ссс молниями иссс хвоссстов.

Лодочник издал сдавленный стон.

- Не надо мне алых дельфинов, ни простых, ни с молнией в заднице...

- Это же сссимвол, - поспешно добавил умбрал. - Дельфины сссимволизируют реку Сстикссс.

- В Стиксе нет никаких дельфинов! - рявкнул лодочник. - Там есть одни гидролоты, которые нарежут филе из ваших идиотских дельфинов только ради забавы - чтобы послушать, как они пищат.

Один из умбралов склонил голову набок.

- А гидролоты ссс молниями сссмотрятссса лучше?

- Гидролот не будет смотреться лучше, даже если надеть мешок на башку не только ему, но и себе. Но мне не нужны гидролоты, мне не нужны стилизованные змеи, мне не нужны изящные мандалы. Все, что мне надо, это точная копия того, что нарисовано у меня на борту, понятно? Это вы сможете?

Умбралы зашумели в возмущенном негодовании и бросились прочь, топоча громче, чем можно было ожидать от теней.

Ясмин шагнула вперед и тронула перевозчика за плечо.

- Сир, - сказала она под топот убегающих демонов, - вам не нужен художник; вам нужен простой шабашник. Позвольте представить, самый непритязательный шабашник в мультивселенной...

Я изо всех сил постарался выглядеть скромным.

* * *

В течение следующей пары минут я успел узнать несколько вещей: что скелетоподобные перевозчики, плавающие по Стиксу, называют себя марренолотами; что марренолоты - единственные существа, которые знают секрет хождения по его черным водам; и что наш марренолот - надменный пень по имени Гару, который не признает, как ему повезло найти в Карцери такую деревню, где есть художник, который, во-первых, согласился принять заказ, а во-вторых, не заломил за это непомерную цену.

- В этом нет ни доли везения, - настаивал Гару. - Я лишь сосредоточился на потребности в подходящем художнике, и Стикс сам принес меня сюда. Ты мог быть где угодно на Нижних Планах, но река все равно привела бы меня к тебе... или к кому-то еще, кто столь же искусен и возможно не так запылен этой вонючей дрянью.

Я намеревался в ответ съязвить, но сдержал вертевшиеся на языке слова и вместо этого спросил:

- Ты действительно чувствуешь от меня запах пыли?

- Определенно, - ответил Гару. - И позволь мне заметить: за свою жизнь я дышал зловонием гниющих трупов, испарениями бальзамирующих препаратов, благоуханием тысячи видов речных загрязнений... Но никогда прежде я не чувствовал такого отвратительного аромата, как тот, что исходит от пыли в твоей одежде. - Он склонился ко мне, едва не уткнув зияющую на месте носа дыру в мою куртку, и шумно втянул воздух. - О, да, - выдохнул он с наслаждением, - совершенно невыносимая мерзость.

Ясмин напряглась и медленно выпустила воздух сквозь сжатые зубы.

- Ты тоже Сенсат, не так ли, Гару?

- Могу со всей ответственностью заявить, что принадлежу к Обществу Чувств. Тебя что-то в этом смущает?

- Нет-нет, - ответила она обреченно. - Бритлин, разве ты не должен обменяться с ним тайным рукопожатием или типа того?

- Рукопожатием? - фыркнул я. - Официальное приветствие Сенсатов намного более осязательно, чем обычное рукопожатие.

- Воистину, - подтвердил Гару. - Оно требует сто и двадцать семь тщательно подготовленных реквизитов, занимает полтора дня и может быть выполнено лишь при содействии опытного хирурга.

- Я проделывал его дважды, - сказал я Ясмин. - Помнишь тот шрам, который я показывал тебе ночью? Это все поганая утка - влезла совершенно не вовремя.

- У тебя тоже? - удивился Гару с чем-то похожим на симпатию в голосе. - С некоторых пор я считаю своим долгом таранить лодкой всех уток, что попадаются у меня на пути. Конечно, все мы, марренолоты, любим таранить уток - это наша маленькая традиция; но для меня она имеет свое значение.

- Да? Тогда сбей как-нибудь одну за меня, - попросил я.

Если и существует на свете дружба между человеком и созданием зла, то что-то такое начало зарождаться между мной и Гару. * * *

Мы заключили простую сделку: я расписываю Гару лодку, а он увозит нас из деревни, прежде чем умбралы получат шанс нас убить. Стикс течет через все Нижние Планы и предлагает доступ ко всем мыслимым видам ада, но притом его путь лежит мимо большого числа порталов, и Гару обещал доставить нас к таким, что ведут в относительно безопасное место. Увы, прямого пути в Сигил Гару не знал, но мог показать порталы в так называемые привратные города - аванпосты и перевалочные пункты на границе Нижних Планов и нейтральных Внешних Земель. Из рассказов отца я знал, что привратные города Нижних Планов - места недобрые, которые живут по своим законам под сенью зла соседних земель... но поскольку они еще как-то держатся нейтралитета, в любом из них будет безопасней, чем там, где мы сейчас находились. Оказавшись в привратном городе, мы сможем связаться с местными отделениями наших фракций и получить помощь. После чего о дальнейшем можно будет не волноваться.

Я взял кисть и стал набрасывать скорбные лица, которые мне предстояло скопировать. Их было шестнадцать - работа на день; к тому времени, когда умбралы уберутся в свои хижины на ночь, я уже закончу. Гару заверил, что сможет бесшумно вывезти нас из города, пока демоны будут спать.

- Можем ли мы доверять ему? - шепотом спросила Ясмин, когда я начал писать лицо убитого горем высшего эльфа.

- В том-то и весь вопрос, правда? - проворчал я. - Ему нет смысла нас предавать, и, похоже, что мы нашли с ним общий язык; но он все же может решить поразвлечься, вляпав всех нас в какое-нибудь дерьмо. Хотя, учитывая, что Гару тоже Сенсат... я думаю, моя работа его впечатлит.

- Может тебе стоит оставить одно лицо незаконченным до тех пор, пока он не доставит нас в безопасное место?

- А что, неплохая идея, - согласился я. - Это вынудит его выполнить свою часть сделки.

Ясмин посмотрела, как я сделал пару мазков кистью, и вдруг спросила:

- А в какой город нам лучше всего отправиться?

- Не знаю. Ты бывала в привратных городах?

- Нет. - Она пожала плечами. - Разве что там бывал кто-то из остальных.

- Так, может, узнаешь у них? - предложил я. - Со мной ничего не случится.

Какое-то время она смотрела на меня, прикидывая, не опасно ли оставлять меня одного.

- Ну, хорошо, - промолвила она, наконец. - Я все равно не собиралась смотреть на твою работу. Слишком гнетущее зрелище.

- Это потому что лица настолько печальны? Или потому что это всего лишь работа шабашника?

Она не ответила. Я посмотрел, как она уходит.

* * *

Время шло. Гару наблюдал за мной до тех пор, пока я не закончил эльфа, а после ушел в деревню. Я счел это знаком доверия; он признал, что у меня достаточно мастерства для выполнения его заказа, и теперь я мог работать один, без надзора. Умбралы оставлять меня не спешили - я чувствовал, как они наблюдают за мной из темных уголков под деревьями, и слышал свистящий шепот из незнакомых слов - однако со временем они тоже пропали, исчезнув по каким-то непонятным делам.

Я остался наедине со скорбными лицами.

Тот, кто рисовал оригиналы, проделал хорошую работу. Техника была довольно простой, но все страдания отражались очень достоверно. Я сразу понял, что лица писались с натуры, но не хотел об этом задумываться. Шестнадцать несчастных, согнанных вместе, чтобы позировать неизвестному мастеру... невыносимо было даже думать об этом.

Но я не мог совсем не думать о своей работе. Прежний художник Гару использовал старый трюк с глазами, устремив их взгляд за плоскость портрета так, что казалось, будто они смотрят на меня, где бы я ни находился; было нелегко выносить их прискорбный, испытующий взгляд такое долгое время. Печальные, безумные глаза. Все смотрят и смотрят.

Среди этих лиц было одно человеческое: светловолосый, бородатый мужчина, совсем не похожий на моего темноволосого, всегда гладко выбритого отца... Но чем дольше смотрело на меня это лицо, тем больше мне казалось, что это Найлз Кэвендиш - не погибший, не пропавший на долгие пятнадцать лет, а живущий в огромной печали где-то здесь, на Нижних Планах. Снова и снова я ловил себя на том, что смотрю на это лицо вместо того, чтобы заниматься делом. Это был не мой отец, даже близко, и он не мог стать таким с тех пор, как я видел его в последний раз. И все же, работая над другими лицами, я то и дело ловил его взгляд краем глаза и вздыхал. Мой отец. Папа.

- Магия, - пробормотал я. - Проклятая магия. - Она могла быть в этом самом рисунке, в лодке и даже в воздухе. Планы берут тебя за душу и играют ей, пытаясь заставить плясать под свою дудку. Карцери хочет сковать меня при помощи зреющего отчаяния, и почему бы для этого не использовать видения Найлза Кэвендиша? Человек на рисунке был не похож на отца... не похож, как и я сам.

Да, это так. Я не такой как отец. Он был героем. А я могу лишь подражать и срисовывать; обычный шабашник, как сказала Ясмин. Давно ли она стала так ко мне относиться? Ей известно, что я сын Найлза Кэвендиша, мы говорили об этом той ночью после... после того, как закончили игнорировать обязанности часовых. Наверное, отец и был той причиной, по которой она обратила на меня внимание. Наверное, она думала, что я такой же как он, герой-спаситель с мечом; но теперь, когда ей открылась вся правда, как мне вынести саму мысль о нем... Уйдет ли она, разочаровавшись во мне, в поисках настоящего мужчины, настоящей жизни и по-настоящему эмоциональных полотен?..

- Опять рисуешь? - пробубнил кто-то над моим плечом. - Похоже, ты человек увлеченный - используешь каждый шанс для работы. Дядюшка Тоби говорит, художники, они все такие.

Я оглянулся и увидел, что надо мной навис Иезекия. Отчего-то он уже не казался глупым и надоедливым Простаком; он даже был как нельзя кстати.

- Да плевал я на всех художников, - сказал я. - Плевал я на все, кроме этого поганого места, которое играет шутки с моим разумом. Ну-ка сядь на этот пенек и не дай мне сойти с ума.

- Это как?

- Поделись со мной мудростью. Открой истину. Поведай секреты бытия. Или, на худой конец, расскажи о своем родном городе, о девчонках, которые там остались. О своем треклятом дядюшке Тоби.

Что он и сделал.

* * *

Как и в любом родном городе, в Темплфорде - месте, где родился Иезекия, - были самые росистые рассветы, самые неторопливые лошади и самый острый сыр в мультивселенной. У брадобрея не хватало пальца на руке, и он знал больше шуток, чем кто-либо раньше, а портной устраивал "последнюю распродажу" как минимум каждый год. Было две кузницы: одна хорошая, другая не очень, но вторая имела больше богатых клиентов, потому что в первой постоянно толпились простолюдины. Разумеется, никто не запирал двери на ночь. Разумеется, зимой все катались на коньках по замерзшей протоке. Разумеется, был старый дом, где считалось, водятся привидения; и молодая женщина, продающая свои ночи за серебро; и мясник, которого подозревали, что в свинину он добавляет кошатину.

Рожденный и выросший в Сигиле, я знал все о родине Иезекии. Я никогда там не был... возможно, там не бывал никто, даже сам Иезекия. Ведь в настоящих городах пьяницы бывают или грустными, или буйными, но никогда - забавными; а жизнь соседской девчонки гораздо сложнее, чем кажется, и она вовсе не считает своим долгом во всем тебе досаждать. В настоящей жизни браки не становятся ни бесконечно счастливыми, ни абсолютно несчастными; а дети не бывают ни ангелочками, ни дьяволятами, как уверяют рассказы. Но ведь все мы родом не из настоящих городов, а из тех родных сердцу мест, где все вокруг - отдельные "личности", и где наши истории, добрые или плохие, окрашены в нехитрые, яркие цвета.

Сейчас мне как раз не доставало таких цветов; они были бы хорошей заменой засилью коричневой палитры, что лежала перед моими глазами. И потому я позволил Иезекии болтать дальше: о танцах в амбаре у Пексниффла и о буране, который три года назад завалил дома снегом по самые крыши. Было ли в протоке по весне полно форели? А как же. Покрывались ли кроны деревьев красным золотом в пору урожая? Каждое дерево в лесу. Любая из бабушек пекла лучше, чем все знаменитые повара Сигила, а любой из дедушек мог вырезать такие фигурки, какие и не снились самым известным скульпторам, и каждый охотничий пес мог учуять куропатку за десять миль...

А что же дядюшка Тоби?

- А что ты хочешь узнать о дядюшке Тоби? - спросил Иезекия.

- Это он тебя воспитал?

- Да.

- И научил этим фокусам, типа разум превыше материи?

- Ну да, он много чему меня научил. Но... - Иезекия замолчал, театрально вздохнув.

- Что такое? - спросил я.

- Ну... - начал парень, - мне кажется, в моем обучении дядюшка Тоби упустил одну вещь.

- Да?

- Он никогда... в общем, дядюшка Тоби был холостой, понимаешь? Он рассказывал о мультивселенной, о богах, о силе разума, но он никогда не говорил со мной о... ну ты знаешь?

Он взволнованно посмотрел на меня. Я точно знал, к чему он клонит, и как Сенсату, мне было не занимать опыта в этих вопросах. Штука была в том, чтобы постараться не расстроить парня излишними физиологическими подробностями.

- Так что ты хочешь узнать? - спросил я.

- Ну... это всего лишь... кхм, ну... мне кажется, я нравлюсь Мириам. - Он на секунду поднял глаза и тут же уставился в землю. - Я, конечно, могу ошибаться, но...

- Но, скорее всего, ты прав, - закончил я за него. - Этот твой трюк в Пауке, когда ты сделал себя устрашающим. Думаю, он привлек к тебе ее внимание.

- Он? Но это же было... ей это понравилось?

Я развел руками.

- Я же сказал, он просто привлек внимание. Уверен, теперь-то ей ясно, что ты вовсе не так демонически страшен, как мы утверждали. Но она еще с нами, не так ли? Так что ты о ней думаешь?

- Ну, я не знаю...

- Ты хочешь, чтобы она ушла или чтобы осталась?

- Нет, я не хочу, чтобы она уходила.

- Значит это все, о чем тебе пока надо знать, - сказал я. - Ты хочешь быть рядом с ней, чтобы поглядеть, что из этого выйдет? Верно?

- Да.

- Тогда перестань волноваться обо всем остальном, - улыбнулся я. - Вы же знаете друг друга меньше двух дней. Придет еще время, когда тебе надо будет думать о будущем, а пока живи настоящим.

- Спасибо, Бритлин, - искренне поблагодарил Иезекия, полагая, что услышал от меня дельный совет, а не простую банальность. - А то я очень смущался из-за... О, привет Юстас, а ты что здесь делаешь?

- Юстас? - переспросил я. Парень смотрел мне за спину. - Юстас? - поперхнулся я. И в следующий миг нырнул в сторону от острых когтей умертвия, которые разрезали воздух там, где я только что находился.

Рисовать с мечом на поясе неудобно, поэтому рапиру я снял, и теперь она лежала всего в нескольких шагах, однако, умертвие стояло как раз между мной и моим оружием. При жизни оно было, скорее всего, человеком, хотя пару поколений назад в его роду, должно быть, затесался гигант - об этом говорили семь футов росту и косая сажень в плечах. Умертвие выглядело смутно знакомым, и за миг до того, как оно снова рванулось в атаку, я вспомнил, где мог его видеть.

Это было одно из тех умертвий, что сопровождали Риви во время нашей стычки в Стеклянном Пауке.

- Она нашла нас! - закричал я Иезекии, откатываясь в сторону от когтей, едва не пронзивших мне грудь.

- Так это не Юстас? - заметил Иезекия.

Парень, как ни в чем не бывало, сидел на своем пеньке, глядя, как умертвие опять пытается меня ударить. На сей раз чудовище всадило когти в землю так глубоко, что я успел подняться прежде, чем оно смогло вытащить руки. Дернув запястьем, умертвие бросило в меня грязью, забрызгав лицо и ослепив на один глаз. Спустя миг, оно снова кинулось на меня, надеясь достать, пока я был отвлечен. И чуть было не достало; но я нырнул через лодку, над которой работал, и скользнул в сторону по грязной земле.

- Меч! - заорал я Иезекии. - Дай мне меч!

Умертвие не стало себя утруждать, прыгая за мной через лодку, а просто уперлось руками в борт и со всей силой толкнуло ее вперед, как плотник, строгающий доску рубанком. Днище вспахало поверхность земли, но ее сопротивления было недостаточно, чтобы замедлить умертвие. В тот же миг лодка врезалась в меня и потащила к воде. Ушибы я еще мог пережить; но если так пойдет дело, то через пять шагов я окажусь прямо в Стиксе. По бешено горящим глазам умертвия я понял, что в этом и был заключен его план.

Я уткнул пятки в грязь и попробовал упереться, но, к сожалению для меня, когтистые лапы умертвия сцеплялись с землей гораздо лучше, чем гладкая подошва моих сапог. Я все скользил и скользил, а умертвие с упорством продолжало толкать. У меня не было ни секунды для того, чтобы подняться на ноги, и никаких шансов вывернуться вокруг носа или кормы. Можно было, конечно, перекинуться через борт, в лодку, но таким способом я мог лишь предоставить себя в лапы умертвия.

- Иезекия! - заорал я. Плеск воды Стикса стучал в ушах, заглушая мой голос.

Умертвие победно зашипело. Река была за мной всего в нескольких дюймах; еще один толчок - и я поплыву... хотя через пару секунд воды, крадущие память, напрочь смоют все мои навыки плавания. Умертвие расслабило руки перед последним броском...

...и вдруг остановилось, обернувшись назад с выражением вежливого удивления на лице.

За его спиной, держа мою рапиру двумя руками, стоял Иезекия. Он замахнулся на умертвие, должно быть, намереваясь снести ему голову одним мощным ударом. Однако у него мало что получилось; он не рассчитал угол атаки и ударил вскользь плоской стороной клинка. Для умертвия это было не страшнее пореза бритвой. Оно изогнуло губы, изобразив что-то вроде улыбки, и махнуло рукой в сторону парня, чуть не расплющив голову Иезекии, словно мех для вина.

И тогда я что есть мочи толкнул вперед лодку, саданув ей умертвию под колени - высота бортов была как раз подходящей. Оно дернулось назад, пытаясь устоять на ногах, и в этот самый момент Иезекии хватило ума ткнуть его рапирой. Он, конечно, не смог его продырявить - для такого удара парень не достаточно твердо держал оружие - тем не менее, острие ударило умертвие прямо в грудину, придавая его падению дополнительный импульс. Когда оно стало валиться в лодку, я взял и слегка ему подсобил, вцепившись в остатки его одежды и рванув их что было сил.

Умертвие взмахнуло руками. Его разлагающееся лицо с зубовным скрежетом промелькнуло рядом с моим, и я ощутил на щеках горячее гнилое дыхание. Затем чудовище ухнуло вниз головой в черную воду, и его тело, едва коснувшись реки, распалось гнойными маслянистыми брызгами.

Я замер. Умертвие ушло под воду почти без всплеска, но несколько капелек все же попало на мою одежду. Если только влага просочится сквозь ткань и коснется кожи... я не шевелился, не дышал и даже не моргал. Если я сейчас лишусь памяти, то буду вынужден начать свою жизнь с начала. Может даже мне доведется съесть еще одну свиноягоду.

Шли секунды. Единственной влагой, которую я ощущал, был пот, стекавший по мне в три ручья. Благодарение всем дружественным богам - день был прохладный, и я надел куртку, которая послужила лишней защитой от брызг. Наконец, я нервно выдохнул и встал на ноги.

- Это было волнительно, тебе не кажется? - сказал я Иезекии.

- Прямо не терпится рассказать Мириам, - кивнул он.

- Чудесно. Только меч мне отдай.

- А можно я с ним немного потренируюсь?

- Нет. Давай сюда меч.

- Конечно, Бритлин.

* * *

До обеда ни одного умертвия больше не показалось. Однако за едой все шестеро из нас согласились, что встреча с новой компанией нежити - лишь дело времени. Риви, должно быть, справилась с управлением Стеклянного Паука и отправила за нами умертвий через портал. Когда тот здоровенный урод, что попался на берегу, не вернется на базу, Риви пошлет сюда новых умертвий. Разные опасности, вроде тех же кустов стрелозубов, смогут немного задержать ее силы, однако вряд ли они станут серьезным препятствием для этой отвратительной альбиноски. Для таких мерзавок, как Риви, болота Отриса могут показаться роднее садика на заднем дворе.

Новости от Уизла и Кирипао были тоже неутешительными. Для умбралов переговоры были процессом "единения разумов"... и процесс этот заключался в долгом молчании, что время от времени прерывалось зловещими рассказами о жизни среди демонов.

- Дурные это рассказы, - пробормотал Уизл, - но молчание еще хуже. Оно давит на разум... - Он тряхнул головой и больше ничего не сказал, но лицо его выглядело куда изможденней, чем за время всех испытаний Стеклянного Паука.

После обеда все решили проводить меня до реки и понаблюдать за моей работой над лодкой. Я был рад их присутствию, оно не позволяло мне вновь окунуться в тягостные раздумья. Теперь лицо того человека уже не напоминало мне об отце, особенно когда Мириам стал рассказывать об одном пьянице, который завалился в таверну кентавров и обозвал ее "стойлом".

Так постепенно, в ничего не значащих разговорах прошла вторая половина дня. К тому времени, когда Гару вернулся поглядеть на работу, желудок уже требовал ужина... что явно показывает, какими извращенными могут быть эти желудки, поскольку я не собирался больше давиться камышом и жуками. Перевозчик какое-то время смотрел из-за моего плеча, затем с тихим вздохом промолвил:

- Я полагаю, сойдет.

- Да это же точная копия, - возмутилась за меня Ясмин.

- Довольно похоже, - ответил Гару тоном клиента, который скрывает восторг, опасаясь, что цена от этого станет выше. - Вы надумали, куда отправиться, когда работа будет закончена?

- Кто-нибудь знаком с привратными городами? - спросил я у всех присутствующих.

- Я знаю кое-кого в Плэйг-Морте, - ответила Мириам. - Бывала там пару раз.

- А что это за Плэйг-Морт? - спросил Иезекия.

- Привратный город на краю Бездны, - ответила Ясмин. - Насколько я слышала, насилие и разврат там обычное дело.

- Не более обычное, чем для многих районов Сигила, - возразила Мириам. - К тому же, я знаю там пару классных таверн.

- Вертепов беззакония? - с надеждой спросил Иезекия.

- Насчет вертепов согласна, - сказала Мириам, - но таких громких слов, как "беззаконие", там лучше не произносить, если тебе дороги твои зубы. Мы со Стеклянного Паука несколько раз славно оттянулись в Плэйг-Морте.

- Со Стеклянного Паука? - удивился я.

- Да, - ответила она. - Один из порталов Паука ведет в мясную лавку в Плэйг-Морте.

- Сдается мне, - сказала Ясмин, - что если из Паука есть прямой выход в Плэйг-Морт, лучше нам отправиться в другое место. Мы же не хотим облегчать Риви поиски.

- Так ведь Риви ищет нас здесь, - поддержал разговор Иезекия, встав на сторону Мириам, - а этот Морт в нескольких планах отсюда, правильно? Она и не догадается, что мы там.

- Верно, - согласилась Ясмин.

- Я знаю город, - добавила Мириам. - И еще кое-кого, кто утверждала, что знает портал из Плэйг-Морта в Сигил.

- Ты можешь ей доверять? - поинтересовался я.

- Ну, это смотря что доверять, - ответила Мириам. - Ее зовут Ноябрь. Стала бы я доверять ей мой кошелек? Ни за что. Но за горсть золота можно купить ее помощь на один или два часа. Она показывала мне лицензию от Архи-Лектора на оказание "карманных услуг" гостям города... а это видимо означает, что ей известно, кого подогреть, чтобы уладить любой вопрос. Я знаю, как работают такие спецы, как Ноябрь: они обдерут тебя до последнего медяка, но даже не попытаются расписать.

Надо сказать, что подобных ей я видел и в Сигиле, и в других уголках мультивселенной. Если ты ищешь комнату, обед или масло для лампы она проводит тебя туда, где ты заплатишь втридорога, а ей перепадет за наводку; но в обмен за истощение твоего кошелька она честно позаботится о тебе. Знал я и других, не столь уважаемых "городских гидов", которые всегда услужливо улыбаются, а с приходом ночи заводят тебя в засаду. Как правило, различить кто есть кто практически невозможно.

- Надо идти в Плэйг-Морт, - непривычно твердо сказал Иезекия. - В любом другом месте будет хуже, правильно?

Ясмин посмотрела на меня. Я пожал плечами.

- Насколько я слышал, в привратных городах Нижних Планов нет ничего хорошего. Но если Мириам знает Плэйг-Морт, и ей удастся отыскать быстрый путь домой... Гару, я полагаю, ты сможешь отвезти нас к Плэйг-Морту?

- Стикс не касается Внешних Земель у Плэйг-Морта, - ответил марренолот, - но я могу отвезти вас к порталу, который ведет в этот город.

- И обеспечишь нас ключом от портала? - спросила Ясмин.

Гару улыбнулся. Не нравятся мне улыбки на лицах без плоти. Они не затрагивают глаза.

- Так получилось, - сказал перевозчик, - что ключом к этому порталу служит свежая рана. Я бы и рад обеспечить вас таковой, но полагаю, это испортит вам все удовольствие.

Свежая рана. Ну конечно. Что еще ожидать от портала на Нижних Планах. Я содрогнулся и продолжил работу.

* * *

Освещение не изменилось, небо осталось прежним... но на землю спустилась ночь.

Уизл и брат Кирипао вышли из хижины, где шло "обсуждение" сделки. Они выглядели изможденными и старались не говорить о том, что произошло за время последних переговоров.

- Мы научились понимать их образ мыслей, - произнес Кирипао. - Я никогда раньше... не задумывался о подобных вещах. - Больше говорить он не захотел.

Уизл выглядел еще хуже и за первые минуты, проведенные в нашей компании, не проронил ни слова. Он улучил момент, когда все увлеклись какой-то отвлеченной беседой, и подобрался ко мне. Его бесполезные ноги волочились за ним по грязи.

- Уважаемый Кэвендиш... - пробормотал он.

- Да?

- Эти умбралы обладают неоспоримым навыком убеждения. - Он утер пот со лба рукавом. - Я говорил, что они хотят привлечь нас к "единению разумов". Вам известно, что это такое?

- Объясни мне.

- Мы рассказываем о себе... умбралы, Кирипао и я. Все вместе, в одной хижине. Становится трудно дышать; их тела начинают источать специфический запах; в помещении становится темно, как ночью.

- Другими словами, - сказал я, - действует какая-то магия.

- Может быть. - Моя мысль была для него внове. - Может быть это и магия. А может быть сила их мыслей. Вот только несколько раз мне казалось... что я теряю себя. И становлюсь одним из них.

- Так, может, поэтому они и тратят столько времени на эти переговоры, - предположил я. - Сколько можно договариваться об обычной цене? Но если целью этой торговли является своего рода уподобление умбралам, на завершение которого нужно три дня...

- Возможно, - кивнул Уизл. - И я не думаю, что вынесу еще один день в этой хижине. Под конец я стану умбралом... если и не физически, то в мыслях.

- Не волнуйся, - успокоил его я. - Сегодня ночью мы уходим отсюда. Гару поможет нам добраться до Плэйг-Морта. Конечно, в Плэйг-Морте мы тоже рискуем...

- Прошу вас, уважаемый Кэвендиш, - перебил гном, подняв руку. - Я не хочу ничего слышать о риске. Раз вы считаете, что это наш самый разумный выход - так и быть. Лишь бы уйти отсюда сегодня ночью.

Я похлопал его по плечу.

- Надо лишь подождать, когда умбралы уснут.

Но умбралы не собирались спать. Кто-то из них то и дело бесшумно скользил по улицам, невзирая на то, что они уже давно оставили свои дневные дела: ваяние скульптур и собирание жуков на болоте. Даже когда их не было видно среди теней от деревьев, я чувствовал, как они пожирают нас ввалившимися глазами, скрываясь в складках мрака.

В конце концов, Мириам прошептала слова, что вертелись на языке у каждого:

- Сегодня ночью что-то не так. Наверное, они заподозрили, что мы собираемся их одурачить.

- Это невозможно, - немедленно отозвался Кирипао. - Они не могут знать наши мысли.

Я взглянул на него, гадая, отчего он так выразился. С целью единения разумов Уизл и Кирипао провели с умбралами большую часть дня. Возможно, наш друг-монах упрямо пытался отрицать то, чего в тайне боялся признать: что в его голову вторглись мысли умбралов, а часть его мыслей просочилась в разумы демонов. Те могли уловить определенные настроения и сообразить, что сегодняшней ночью мы собираемся удрать из их западни. Вот почему они продолжали пристально следить за нами.

Иезекия повернулся к Гару, что сидел рядом, наблюдая за моей работой. Я уже объяснил ему, что не закончу ее, покуда все мы не окажемся в безопасном месте; марренолота это не порадовало, но и не удивило.

- Как мало доверия на свете, - вздохнул он. Потом посмотрел на Иезекию и сказал: - Чего тебе?

- Ты не знаешь, что замышляют умбралы? - спросил парень.

- Я думаю, у них будет веселье в честь заключения с вами сделки. Они станут плясать, петь песни, играть на дудках... все для того, чтобы вы почувствовали себя как дома.

Он неприятно улыбнулся, посмотрев на Уизла и Кирипао. Эльф резко отвернулся к реке, а гном уставился перед собой - его лицо постепенно приобретало мертвенно-бледный оттенок. Наконец, он выдавил:

- Не думаю, что я выдержу такую гулянку. Можно ведь и потерять контроль... над собой.

Я прекрасно понимал, что он имеет в виду. Если Уизл и Кирипао уже на грани уподобления умбралами, то оргия демонов - последнее, что им нужно. Музыка, танцы, разгул... все это вместе приводит к такому единению среди участников, что не надо никакой магии; а здесь без магии не обойдется, это уж точно.

В яме, что находилась в центре деревни, разгорелся костер. Его алое пламя было окрашено в цвет крови.

- Как интересно, - промолвил Иезекия. - Дерево здесь должно иметь необычные алхимические свойства, чтобы гореть таким странным огнем. Дядюшка Тоби заинтересовался бы...

- Тише! - оборвал его Уизл тоном, какого я от него никогда не слышал. И это настораживало; по его лицу было видно, в каком напряжении он находится.

И тут заиграли дудки.

Я не видел ни дудочников, ни тем более их инструментов - до ямы с костром было шагов пятьдесят, слишком далеко, чтобы отличить неподвижных умбралов от обычных теней, - но я без труда узнал звучание простеньких флейт, что делаются из бамбука или ротанга. Трио флейтистов выводило три разные темы, что сплетались с едва слышимым диссонансом, от которого мурашки бежали по коже. Уизл закрыл уши руками и начал жалобно постанывать. Кирипао застыл на месте, открыв рот и словно лишившись способности двигаться.

- Надо убираться отсюда, - прошептала мне Ясмин.

- Только не суетись с работой, - заявил Гару. - А то я очень огорчусь, если она выйдет небрежной.

- Я почти закончил, - сказал ему я и повернулся к Иезекии. - Ты уже можешь телепортироваться?

- Конечно, - ответил он, - мне надо было лишь немного поспать. А что?

- Прыгай к нам в хижину, собирай у всех вещи и дуй обратно.

- Уже дую, - кивнул он, но Ясмин схватила его за руку.

- А это не опасно? - спросила она у меня. - Или вы забыли про пыль?

- Псионикам пыль не страшна, - напомнил я. - Поэтому мельницы так нужны Риви - пыль не дает использовать магию, но никак не влияет на ее силы. Иезекия, действуй.

Парень наморщил лоб и беззвучно исчез.

- Надо бы тоже так научиться, - пробормотала Ясмин.

Уизл принялся часто и тяжело дышать. Ясмин приобняла его и многозначительно посмотрела на меня. Я знал, что означал этот взгляд: заканчивай побыстрее.

К счастью, дело приближалось к концу. Последний час я просто тянул время, ожидая, когда умбралы отправятся спать. Хватило бы трех минут, чтобы закончить работу; оставалось только надеяться, что у нас они есть.

У костра зазвучал барабан; мягкие, глухие удары падали, словно капли дождя. Уизл застонал. Я обмакнул кисть в краску и сосредоточился на том, чтобы не наделать ошибок.

* * *

Спустя две минуты вернулся Иезекия с нашими вещами. Ясмин баюкала на руках Уизла, который все тихо стонал:

- Нет... нет....

Чуть дальше, рядом с Кирипао находилась Мириам, готовая сбить его с ног, едва тот шагнет в сторону центра деревни; однако, эльф стоял, словно вкопанный, и лишь раскачивался в такт флейтам, смотря на костер.

- Готово, - сказал я, накладывая последний штрих. - Я закончил. Отплываем, Гару.

- Ты в своем уме? - спросил перевозчик. - Нельзя спускать лодку на воду, пока не высохла краска.

- Рисунок выше линии воды на целый фут, - сказал я. - Он будет в полном порядке, если лишний раз не плескаться.

- Если кто и будет плескаться, то явно не я, - ответил Гару. - Однако твои товарищи, могут раскачать лодку.

- Мириам, - не оборачиваясь, позвал я, - ты не обеспечишь нам спокойствие нашего друга Кирипао?

БУХ, - Уф! - БУХ, - Уф! - БУХ.

- Теперь он спокойней ягненка, - объявила Мириам. Очевидно, им придется обсудить нравственную сторону этих ударов, когда Кирипао придет в себя.

- Клади его в лодку, - скомандовал я, - и убираемся отсюда.

Пока я паковал вещи, а Ясмин держала Уизла, Иезекия и Мириам под присмотром Гару столкнули лодку на воду.

- Сбрось ее, - пробормотал Уизл. - Сбрось оболочку.

- О чем это он? - обернулся я.

- Смотри, - ответила Ясмин, указывая в сторону огня в центре деревни.

Умбралы принялись прыгать вокруг костра в подобии танца из скользящих шагов и нелепых скачков прямо сквозь кроваво-красное пламя. Окаймленный языками огня, один из демонов стоял в центре танцующих и шипел те же слова, что и Уизл:

- Ссброссь ее. Ссброссь оболочку.

Затем он поднял руки к лицу, вонзил когти в кожу и с силой рванул ее вниз.

Плоть слезла с него целыми клочьями. Под ней было нечто более темное - чистая тень, тот самый мрак, который проступал в запавших глазницах умбралов. Все быстрее и быстрее существо срывало с себя кожу, бросая ее остатки на землю. Перед нами предстала обнаженная тьма; она все еще имела форму умбрала, но различалась с большим трудом, слабо вырисовываясь на фоне огня. Ее силуэт трепетал на языках пламени, сливаясь с тенями других танцующих.

- Ссброссь ее, - зашипел второй умбрал. - Ссброссь, ссброссь оболочку... - И его когти тут же вонзились в лицо.

Проклятье, я впервые видел истинный облик умбрала. Тела, которые они раньше носили, были для них не более чем повседневной одеждой. Теперь же они открыли свою настоящую сущность - нечестивый мрак, воплощение ночных кошмаров.

- Сбрось ее, - хихикнул Уизл. - Сбрось оболочку.

Его маленькие пухлые ручки потянулись к лицу. Я едва успел их перехватить; еще миг, и он бы выцарапал себе глаза.

- Надо садиться в лодку, - содрогнулась Ясмин. - Может, если он не будет слышать музыку...

Было неудобно залезать в лодку в таком положении, когда мне приходилось сдерживать руки гнома, лежащего на руках у Ясмин. Лодка опасно покачнулась. Гару опустил свой шест в грязные воды Стикса и уперся им в дно, чтобы успокоить посудину.

- Если ты повредил мой рисунок... - прорычал он.

- Это мой рисунок, - ответил я, - и я обновлю его, если придется. - Оглянувшись, я увидел, как в дальнем конце лодки Мириам и Иезекия устраивают поудобнее лишенного чувств Кирипао.

- Вывози нас отсюда, - сказал я Гару, борясь с Уизлом, чтобы он не вцепился себе в лицо.

- Остался один момент, - ответил он. - Вы можете считать Нижние Планы местом жестоким и грубым, однако хорошие манеры нигде не чужды. - Гару выпрямился и прокричал танцующим умбралам: - Благодарим за гостеприимство. Мы отплываем.

- Ах ты, скотина! - взорвалась Мириам. Она замахнулась, но Иезекия схватил ее за руку. - Сволочь поганая! - прокричала она марренолоту. - Теперь они кинутся за нами, а мы тут сидим и не чешемся.

- Вот что значит заключить сделку со злом, - проворчала Ясмин. Она выхватила меч и направила его на лодочника, остановив острие на какой-то волосок от его лица. - Или ты вывезешь нас отсюда, или, клянусь тебе, умрешь раньше, чем мы.

- Тебе и так уже есть чем заняться, - презрительно усмехнулся Гару и кивнул на костер.

К нам стремительно приближались тени; они неслись на перепончатых крыльях, пропадая в тенистых островках под деревьями и как будто исчезая из бытия. Крылья их шелестели, как тяжелые листья на влажном ветру - целая сотня умбралов, сорвавших внешний покров и разгневанных нашим бегством.

- Держи Уизла! - крикнул я Иезекии и передал ему гнома в дальний конец лодки. Мне некогда было смотреть, сумеет ли парень удержать Уизла от членовредительства; я схватил один из тюков, лежавших на дне лодки, и дернул завязки.

- Гару, - резко сказал я, - тебе может показаться забавным предать нас, но не забывай, я работу еще не закончил. Ты думаешь, что на Нижних Планах найдется другой такой художник, как я? Кто не кинет тебя так, как ты кидаешь всех нас?

- Не надо драматизировать, - ответил лодочник. - Я вывезу вас отсюда.

С этими словами он медленно оттолкнулся шестом.

- Быстрее! - вскричала Мириам.

- Чтобы испортить рисунок? Ну уж нет. - Он с изящной неспешностью погрузил шест в воду и мягко оттолкнулся. Лодка сдвинулась еще на несколько дюймов, входя в неторопливое течение реки.

- Еще секунд десять, и демоны будут здесь, - сообщила мне Ясмин. - Ты случайно не из тех, кто любит всякие сентиментальности перед смертью?

- Я дам тебе знать, когда соберусь умирать, - ответил я. Глянув через плечо, я увидел, что демоны уже совсем близко: настоящая тьма, с зубами.

- Да подавитесь вы! - крикнул я, вытаскивая из своего тюка камень душ и кидая его в самую гущу.

Вся толпа как один зашипела, точно раскаленный металл, брошенный в ледяную воду. Три твари, летевшие впереди, отпрянули, чтобы поймать добычу, и врезались в отстававших. Я услышал, как хрустнули тонкие кости крыльев, сломавшиеся в сплетении тел. Спустя миг из драки выпало двое визжащих умбралов, их крылья висели как бесполезные тряпки. Они скатились по берегу прямо в воду, где их вопли сразу же прекратились.

Прошло еще несколько секунд, пока стая летающих демонов дралась за право обладать сферой. Наконец, победитель кинулся прочь от всей группы, прижимая к груди камень, чей свет бился во мгле умбрала, как пурпурное сердце. Несколько демонов бросились его догонять, но остальные обернулись к нам и яростно завыли.

- Давайте, давайте, - прорычала Мириам им в ответ. Последовав моему примеру, она вынула еще один камень и с силой зашвырнула его в вопящих демонов.

- Я вас прошу, мадам, не надо раскачивать лодку, - упрекнул ее Гару.

- А я вас прошу шевелить своей задницей и плыть быстрее, - огрызнулась Мириам.

- Ну, что за тон, - вздохнул Гару и, оттолкнувшись без особого энтузиазма, послал лодку на очередные несколько дюймов. Течение подхватило судно и развернуло носом к одному из столбов тумана, что парили над поверхностью Стикса. Я догадывался, что каждое такое облако служит порталом в другую область реки на каком-то другом плане. При всей своей жадности умбралы побоятся идти туда вслед за нами. По крайней мере, я на это надеялся.

Сражение за камень Мириам окончилось всего за пару секунд. Ни одно крыло не пострадало; более того, некоторые демоны вообще проигнорировали наживку и, обойдя остальных, возобновили погоню. Значит ли это, что добраться до нас для них было важнее, чем получить камень? Или они вспомнили, что таких камней у нас много, и все их можно забрать, если удастся сбросить нас в реку?

Я вытащил новую сферу, Ясмин тоже достала одну; мы бросили их одновременно, целясь в ближайших к нам демонов. Один умбрал ухитрился поймать добычу, и на него тут же напали двое других. Камень выпал из неловких когтистых рук и полетел в воду. За ним тотчас бросились двое; одновременно дотянувшись до камня, они сшиблись головами, как в клоунаде, и рухнули в реку. Через мгновение они всплыли, отплевываясь и жадно глотая воздух. Оба вцепились в камень, и оба смотрели на его пурпурное сияние так, словно видели его впервые в жизни. Сложно сказать, насколько пострадала их память, но на камень они таращились с нескрываемой алчностью, как вороны на блестящую побрякушку. Не прошло и секунды, как демоны стали кусать и рвать когтями друг друга, взметая в воздух маслянистые брызги воды.

- Сбрось ее! - закричал Уизл. - Сбрось оболочку!

- Бритлин... - позвал Иезекия, стараясь справиться с руками гнома. - У нас новые неприятности.

Я обернулся в его сторону. Поначалу я не понял, что он имел в виду, но вдруг увидел, что глаза Уизла стали похожи на два пустых черных колодца, безжизненные, как ночное небо. Кошмарные глаза. Глаза умбрала.

- Он уже превращается, - промолвила Ясмин. - Что же делать?

- Продолжайте бросать камни, - ответил я. - Держите демонов на расстоянии, пока мы не войдем вон в то облако.

Я кивнул в сторону ближайшего облачка тумана, но Гару издал тихий смешок.

- Вы крайне огорчитесь, если я вас туда отвезу. На той стороне нет воздуха и так холодно, что ваши глаза превратятся в кубики льда.

- Откуда ты знаешь? - спросила Мириам.

- Работа у меня такая, - ответил Гару. - Нам нужно вон туда.

Он указал на обрывок тумана, парящий в пятидесяти шагах. Учитывая, что на хвосте у нас висела целая стая демонов, жаждущих крови, это было далековато. А что если Гару нас просто дурачит, купаясь в нашем страхе и получая от этого особое удовольствие?

- Давай-ка поживее, - сказал ему я, - если ты еще хочешь увидеть, как я закончу твои рисунки.

- Бритлин! - крикнул Иезекия. - Быстрее!

Ногти Уизла удлинились и превратились в настоящие когти, которыми он в кровь раздирал руки Иезекии, пытавшегося его усмирить. Гном шипел и рычал, выплевывая слова, подобно брызжущей ядом змее.

- Сбрось, сбрось, сбрось! Сбрось оболочку!

В моей руке лежал камень душ, и я подумал, что, возможно, с его помощью мне удастся утихомирить нашего друга. Но едва камень упал к нему на колени, Уизл стал вырываться еще сильнее, крича и беснуясь с пеной у рта. Я выругался, поднял камень и метнул в умбрала, летящего всего в двух ярдах за кормой. Демон поймал его, торжествующе взвизгнул и помчался прочь; за ним погнались еще трое.

- Нельзя не заметить, - небезосновательно сказала Ясмин, - что наш визит дурно повлиял на чувство товарищества у жителей этой деревни.

- Сбрось, сбрось, сбрось! - верещал Уизл.

- Я его уже еле держу, - предупредил Иезекия. Когти гнома исполосовали парню все руки.

- Проклятье, - произнес я. Мысленный яд умбралов продолжал охватывать разум гнома. Если только...

Я замер. Отчаяние вынуждает идти на крайние меры. Моя рапира лежала рядом, на дне лодки, на тот случай, если придется сразиться с демонами. Я взял ее и, окунув острие в воду Стикса, медленно поднес к искаженному криком лицу Уизла. Маленькая капелька упала на его щеку.

Он мгновенно перестал кричать. Точнее, он полностью затих, словно впав в кому. Еще через две секунды лодка вспорола плотную дымку, и мир окутала тишина. Шипение умбралов, плеск демонов, дерущихся в воде - все исчезло в один миг.

Перед нами раскинулись бескрайние серые дали.

Мрачное небо было бесцветным, как в унылый зимний день, когда снег тихо падает с утра до вечера. Местность вокруг казалась выхолощенной от всего, что могло бы радовать глаз: ничего, кроме увядающих ив и тополей, с белесой листвой и черной корой, печально поникших над водами Стикса. Серый налет плесени покрывал почву, сводя на нет все потуги травы пробиться к свету... хотя сомневаюсь, что у травы имелось желание вырасти в столь безрадостном месте.

- Серые Пустоши, - объявил Гару... словно нам требовались разъяснения.

На Прогулке по Мирам, находящейся в Праздничном Дворце, Серые Пустоши предстают в величественном полумраке и приглушенной серебряной дымке, ненавязчиво окутывающей пейзаж. Это любимое место у пожилых пар, что приходят туда и медленно танцуют под спокойную музыку, которая никогда не смолкает.

Но в настоящих Серых Пустошах нет места музыке. Вряд ли вам удастся встретить хоть одну пару влюбленных любого возраста здесь, где спокойствие быстро вырождается в угнетающую апатию. Тягостная, мрачная серость земли и деревьев могла подавить даже крепкого духом.

- Славный денек, - промолвил Гару и вдохнул полной грудью.

Ему незачем было это делать. Известно, что воздух этого плана годен для дыхания, но при этом абсолютно лишен всяких запахов. Их не было ни у деревьев, ни у мха, ни у маслянистой речной воды. Я принюхался к своей коже, влажной от недавнего страха и напряжения, но не почувствовал ни малейшего запаха пота. В чем-то это было хуже, чем потерять зрение.

- Как там Уизл? - громко спросил я, пытаясь направить мысли в другое русло.

- Лучше, - ответил Иезекия. Руки гнома приняли нормальный вид, когти втянулись так же быстро, как и выросли. Его глаза выглядели как обыкновенные гномьи глаза, карие и влажные, совсем не похожие на пустые провалы на лице. Единственная капля воды Стикса заставила Уизла забыть о том, что произошло с ним среди умбралов, и очистила его разум от их влияния. Но какую часть памяти она при этом забрала?

- Попробуй привести его в чувство, - сказал я парню.

Иезекия слегка похлопал гнома по щекам.

- Ну же, Уизл. Давай, просыпайся.

Уизл пришел в себя и шевельнулся. Его веки задрожали, и он сфокусировал взгляд на Иезекии.

- Вы кто? - спросил он.

- Ты же знаешь, я Иезекия Вирт.

- А. - В голосе Уизла слышались вежливые, но неуверенные нотки. - А кто эти люди? И почему я не могу шевельнуть ногами?

Гару рассмеялся.

- Взгляните на это с положительной стороны: по крайней мере, говорить он не разучился.

* * *

Насколько нам удалось выяснить, Уизл потерял год своей жизни, целый год бесценного опыта, растаявшего как дым. Для Сенсата кража воспоминаний равна преступлению. Я сжался от чувства вины за содеянное. Разумеется, эта капля уберегла Уизла от превращения в умбрала... однако, я винил себя в том, что обязан был найти другой, менее пагубный способ помочь ему.

Мой отец обязательно придумал бы что-нибудь.

Гару вел лодку мимо мрачных, немых берегов, пока мы объясняли Уизлу, что же произошло. Он принял все это большей частью спокойно и даже поблагодарил меня за спасение, однако это прозвучало как простая формальность, дань воспитанию - в его голосе не было ни капли тепла... и он не переставая ощупывал и пощипывал свои ноги, как будто отказываясь мириться с тем, что обречен быть парализованным до конца своих дней.

Вскоре Уизл замолчал, и все мы обнаружили, что нам нечего сказать друг другу. В воздухе повисла тяжелая тишина, приглушившая звуки и даже эмоции. Некоторое разнообразие и облегчение привнес очнувшийся Кирипао, который схватил, было, Мириам за рубашку... но его гнев почти сразу же улетучился, сменившись полным упадком сил, и эльф опустился на дно лодки.

- Ты в порядке? - спросил Иезекия.

- Я устал, - тихо ответил Кирипао.

- Если тебя не покидают мысли умбралов, - не отставал Иезекия, - то Бритлин нашел лекарство.

- Да? - похоже, Кирипао это заявление не обнадежило.

- Это на крайний случай, - произнес я. - Может тебе стоит немного поспать? Теперь, когда мы ушли из Карцери, влияние умбралов должно ослабнуть.

Кирипао не ответил. Он закрыл глаза, но я был уверен, что он вовсе не спит.

* * *

Время тащилось, словно дряхлый старик на ватных ногах. Над рекой висели все те же обрывки тумана, но Гару намеренно обходил их стороной. Я собирался спросить его, как долго нам еще плыть по этим тоскливым местам, но передумал, решив, что подобное действие потребует от меня чрезмерных усилий.

Ясмин прильнула сбоку, положив голову мне на грудь. Ощущение ее близости успокаивало; я непринужденно обнял Ясмин и через какое-то время почувствовал, как тепло ее тела отгоняет печаль прочь. Мое прикосновение, должно быть, тоже подействовало на нее ободряюще, потому что немного спустя она нашла в себе силы спросить у Гару:

- Долго нам еще здесь?

На секунду глаза лодочника потемнели. И в этот миг меня осенило, что Гару вновь играет нами. Подобно тому, как из одной лишь своей злобной прихоти он предупредил умбралов о нашем побеге, теперь он хотел, чтобы мы поддались унынию и тупой боли, что накатывала при виде этих мрачных пустынных просторов. Не потому, что он собирался ограбить нас, продать в рабство или воспользоваться нашим подавленным состоянием в других целях - ему просто нравилось видеть нас жалкими и несчастными. Страдания ради страданий: он лишь хотел убедиться в своей власти проникать в наши души.

- Действительно, - громко сказал я ему, - сколько можно тащиться по этим скучным местам? Меня от них уже в сон клонит.

Гару раздраженно фыркнул, пронзив шестом воду.

- Раз уж вам так не терпится, - ответил он, - возможно, мы срежем немного.

Гневно оттолкнувшись, он резко изменил курс и направил лодку сквозь белую завесу, которую мы почти миновали. Туман начал сгущаться, пока, наконец, я не потерял из вида голову Ясмин, покоящуюся у меня на груди. Затем облака рассеялись, и мы оказались в новом и незнакомом месте.

* * *

Под угольно-черными небесами лежали бескрайние водные просторы. На небе не было ни единой звезды, лишь три полных луны: белая, серебристая и бледно-зеленая, все испещренные кратерами. Их света вполне хватало, чтобы мы могли оглядеться: воды Стикса, такие же грязные и зловонные, текли подобно омерзительной черной ленте по кристально чистой, в противоположность реке, поверхности моря. В паре шагов от лодки морская гладь искрилась в лунном свете, спокойная, как озеро при полном безветрии. От ее вида так и хотелось окунуться в манящие воды, но едва я коснулся чистой поверхности за пределами грязной дорожки Стикса, как откуда-то из глубины показалось тело.

Тело было обнаженным, женским и, по-видимому, человеческим... хотя трудно было сказать наверняка из-за того, что оно сильно распухло и вдобавок пострадало от рыб и угрей. Уши женщины были полностью съедены, от пальцев остались лишь кости, подвешенные на сухожилиях, а в щеках были прогрызены рваные дыры. На моих глазах тоненькая серебристая сардинка стрелой метнулась в одну из дыр и, уцепившись за мертвый язык, попыталась отхватить розоватый кусочек.

Я заставил себя отвернуться. И увидел, что на поверхности моря появляются все новые и новые тела, словно наше прибытие освободило их от неведомого подводного плена. Все мертвецы были попорчены следами укусов, и у всех вздувались животы под действием трупных газов.

- Карман в Астральном Плане, - объявил Гару. - Море Утопленников.

Ясмин уставилась на всплывшую рядом женщину и прошептала:

- Мама.

* * *

Полусъеденные глаза женщины распахнулись. Это были глаза тифлинга: кроваво-красного цвета, с кошачьими зрачками и без белков. Женщина не пошевелила и пальцем, однако, ее тело начало разворачиваться, словно под воздействием какого-то невидимого течения, пока, наконец, не обратилось лицом к Ясмин.

- Я узнана, - промолвила она хриплым голосом, вырвавшимся из недр ее тела вместе со зловонными газами. - Что ты хочешь спросить?

- Ничего, - тут же ответила Ясмин. - Мне от тебя ничего не нужно. Уходи.

- Что ты хочешь спросить? - повторила женщина. Ее дыхание оскверняло воздух хуже всякого запаха нечистот.

- Я же сказала, мне ничего не нужно. Я не хочу с тобой разговаривать. - Ясмин вынула меч, несмотря на то, что тело плавало за пределами досягаемости. - Возвращайся туда, откуда пришла.

- Это невозможно, - сказала женщина. - Я узнана. Что ты хочешь спросить?

- Убирайся прочь! - голос Ясмин сорвался на визг. - Сейчас же!

- Это вне моих сил, - ответил плавающий труп. - Что ты хочешь спросить?

Ясмин сжала руки в кулаки и закрыла ими глаза. Я обнял ее за плечи и раздраженно спросил Гару:

- Что все это значит?

Он помедлил с ответом, видимо, решая, что будет для нас больнее - правда или неведение, но затем все же промолвил:

- В мультивселенной ничто не умирает навечно. Когда душа погибает, она обретает тело на другом плане... при этом теряя память о своей прошлой жизни.

- Ну, это любой дурак знает, - фыркнула Мириам.

- Но куда уходят эти воспоминания? - продолжил Гару. - Ведь они не исчезают бесследно - мультивселенная так просто ничего не упускает. Память умерших плывет на незримых потоках, подобно обломкам крушения, до тех пор, пока не достигает резервуара, такого как этот. Здесь находятся воспоминания утопленников из миллиона миров. Я могу показать и другие такие свалки памяти: Отравленные Джунгли, Равнину Ножей...

- Что ты хочешь спросить? - перебил плавающий труп.

- Зачем она это повторяет? - прошептала Ясмин.

- Воспоминания тянутся к тем, кто знал их владельца при жизни, - ответил Гару. - Если узнать и назвать его, они будут вынуждены открыть тебе тайну. Твоя мать, точнее память, оставшаяся от нее, не обретет покоя, пока не избавится от этого бремени.

- Что ты хочешь спросить? - сказала мертвая женщина. Она повторяла эту фразу монотонно, без всяких эмоций; я подозревал, что она будет преследовать нас по всему Стиксу, пока мы не позволим ей поведать что-нибудь из своего прошлого.

- Спроси у нее что-нибудь, - тихо предложил я. - Если не можешь ничего придумать, спроси о какой-нибудь ерунде. Например, что она ела на завтрак в день своей смерти.

Ясмин не слушала. Она просто смотрела на лежащую на воде женщину, и на лице у нее было какое-то непонятное выражение. Ясмин никогда не рассказывала мне о матери и ни словом не обмолвилась о своем детстве... но ведь у нас почти не было времени на разговоры. Впрочем, у ребенка всегда найдется сотня непростых вопросов к матери, ответы на которые он боится узнать.

Ясмин облизнула пересохшие губы.

- Кто... - Она кашлянула. - Кто был моим отцом?

Труп вздохнул. Я, кажется, увидел, как сгущается воздух от желчного запаха разложения, вырвавшегося из недр мертвеца.

- Твоим отцом был человек, - сказала женщина. - Мы были вместе неделю, и он называл себя Руди Лиагар. Но позднее, намного позднее, я видела его издали на улицах Сигила, и все восхваляли его, как героя по имени Найлз Кэвендиш.

И без дальнейших колебаний труп исчез под чистейшей, искрящейся в лунном свете водой. Я бы отдал душу за то, чтобы он сделал это на десять секунд раньше.

* * *

- А может это неправда, а? - промолвил Иезекия, но никто не ответил. - Какая-то злая шутка...

Его голос утонул в тишине. Даже мальчишка знал, что его слова - как соломинка утопающему.

Ясмин посмотрела на меня, ее глаза пылали.

- Скажи мне, что это неправда, Бритлин.

Я не смог выдержать ее взгляда.

- Мой отец был героем, он не был праведником. Я знаю, у него были другие женщины: короткие романы во время походов и пара интрижек в Сигиле. Мне всегда было больно знать это, но... да что там. Обычно я не знал, кто эти женщины. Одна из них могла стать твоей матерью; но во имя богов, Ясмин, я даже не подозревал... если бы только я знал...

Но что бы это тогда изменило? Сейчас, конечно, все изменилось, сейчас, когда я увидел, с каким ужасом Ясмин глядит на меня; но все же, ее черты, ее смуглые плечи, изгибы тела... смог бы я тогда устоять перед ними, имея лишь одни подозрения?

- Такое могло быть, - вздохнул я. - Вполне могло. Что еще я могу сказать?

Мириам фыркнула.

- А почему не сказать "ну и что с того?". Я смотрела за вами, ведь я не слепая. И лично я думаю, что поступать надо так, как хочется, и никто никому не указ. При чем здесь отец или мать? Прошлое это прошлое, и скатертью ему дорога. У вас есть настоящее, и вы можете сделать его таким, как хотите. Важно ведь то, что у вас в сердце, а остальное все ерунда.

Никто из нас не ответил. Гару расхохотался и продолжил свой путь мимо молчаливо лежащих на воде тел.

* * *

Наконец, лодка пошла быстрее. Нашему перевозчику больше не было повода медлить, он причинил нам боль и был рад этому. Вскоре мы вошли в очередной островок тумана, оставив позади мистический лунный свет, и очутились под красным, раскаленным солнцем. В лицо ударила волна жара, как будто я оказался в Большой Литейной, когда ее печи пышут в полную силу. За какие-то секунды мой лоб обильно покрылся испариной.

Берега Стикса, состоявшие из сухой красной глины, вздымались на высоту двадцати футов по обе стороны от нас. Почти везде они были покрыты густым кустарником, похожим на вездесущий бритвенный плющ Сигила; но местами берега заметно осыпались, и на голых участках земли суетились муравьи и другие насекомые. Из земли торчали окаменевшие кости неизвестных существ, окрашенные в цвет крови. Над водой выглядывал череп с тремя большими рогами... каждый из этих рогов оканчивался кричащим лицом без плоти.

- Самый верхний слой Бездны, - объявил Гару. - Равнина Бесчисленных Порталов. Мы уже недалеко от портала, который приведет вас в Плэйг-Морт.

- А ты покажешь, который наш? - спросил Иезекия.

- Это часть моей работы. - Лодочник насмешливо поклонился.

Постепенно река стала шире, а берега положе, и перед нами предстала пустыня из камня и гравия цвета ржавчины. Весь ландшафт был усеян шипящими лужами металла. От луж исходило жаркое оранжевое свечение; рядом с ними лежали комки раскаленной лавы, выброшенной под действием газов, бьющих из-под земли. Признаки жизни подавали лишь насекомые, снующие на фоне полного запустения, но я был уверен, что более крупные твари скрываются где-то рядом - существа, способные сожрать нас всех, запив добычу глотком расплавленного железа.

- Ну, просто не ад, а сказка, - громко произнес я и угрюмо нахохлился на своей скамье, отказываясь разглядывать инфернальный пейзаж. Как Сенсату, мне, наверное, стоило принюхаться к новым запахам серных испарений или навострить уши в надежде услышать стоны проклятых... но, честно говоря, я был не в настроении для всей этой ерунды. Что я, лавы не видел что ли или железной пыли не пробовал? Пусть хоть недолго мир гниет без моего участия.

* * *

Гару пристал к берегу у основания разрушенного моста из чистого белого мрамора. Казалось, он попал сюда из Верхних Планов, сброшенный в силу какой-то магической ошибки. По-видимому, местные обитатели приняли появление небесного объекта за оскорбление и разрушили весь пролет моста - упавшие куски мрамора перекрывали течение реки, ставя под сомнение возможность нашего дальнейшего плавания. Но, судя по всему, плыть дальше нам и не требовалось. Гару указал на берег и сказал:

- Вот ваш портал.

Мы все посмотрели. Иезекия отреагировал первым:

- А я ничего не вижу.

Гару хихикнул таким тоном, что мне стало не по себе.

- Он там, мои почтенные пассажиры. Разве я не говорил вам, что ключом к порталу служит свежая рана? Поднимитесь туда с кровотечением и увидите, что получится.

- Мы что, по-твоему, ненормальные? - спросила Ясмин.

Но по глазам Иезекии было видно, что под это определение он подходит, и что еще немного, и он вызовется добровольцем. Парень пристально посмотрел на Мириам, и я понял, что он собирается продемонстрировать ей свою храбрость. Мириам это тоже заметила. Прежде чем Иезекия успел что-либо сказать, она спрыгнула с лодки и крикнула:

- А ну, ждите здесь.

- Это тебе пригодится, - сказал я, протягивая рапиру. Она посмотрела на нее, а затем резко провела пальцем по лезвию, сделав небольшой порез в дюйм длиной. Мириам сжала рану и с каменным выражением лица выдавила из нее струйку крови. Затем она отпихнула клинок и пошла прочь от реки явно церемонной походкой. Похоже, Мириам не доводилось еще совершать жертвенные поступки, и она чувствовала себя неуверенно, пытаясь справиться с этим делом.

Иезекия выскочил из лодки с намерением последовать за Мириам, какой бы сюрприз ей ни был уготован. Ясмин схватила его за рубашку и оттащила назад, однако тоже ступила на землю и вынула меч на тот случай, если придется бежать на помощь. Очень быстро вся наша компания сошла на берег, приготовив оружие.

Встав в полный рост, мы увидели большую тушу, что лежала на красной песчаной земле в сорока шагах от реки. Должно быть, труп принадлежал слону, однако, из-за работы падальщиков, сейчас это было трудно определить. Полчища трупоедов постарались на славу, и теперь пришла очередь мух, что жужжали, вгрызаясь в покрытые кожей останки. С приближением Мириам жужжание стало громче - как и акулы, мухи чувствуют кровь за много шагов. Я сжал покрепче рукоять меча и вознес молитву всем дружественным Силам, что могли меня слышать - если эти мухи накинутся на нее, нам будет очень непросто их отогнать.

Действительность подтвердила ход моих мыслей.

Все мухи дружно поднялись с туши и роем набросились на Мириам. Они покрыли ее лицо жужжащей вуалью, облепили одежду, запутались в волосах. Но больше всего мух вилось у ее руки с кровоточащим пальцем. Они сотнями роились вокруг него, сбившись в клубок размером с пчелиный улей. Под его тяжестью Мириам рухнула на колени... и я почти представил себе, как самые удачливые насекомые, отпихивая друг друга, прорываются к ране, чтобы впиться в нее своими грязными хоботками ради капли человеческой крови.

- Надо помочь ей! - закричал Иезекия, шагнув вперед.

Уизл, лежавший на земле у его ног, схватил парня за штанину.

- Подождите, уважаемый Простак. Если бы они хотели ее съесть, то ободрали бы до костей в считанные секунды. Она еще жива, подождите.

Мириам была так облеплена мухами, что не понятно, откуда Уизл мог знать, что от нее не остался один скелет... разве что Упокоенные обладают особым предчувствием смерти. Я смотрел на ее покрытое мухами тело, пытаясь разглядеть хотя бы признак того, что она еще жива под этой гудящей массой, как вдруг несколько мух вырвалось из клубка на ее голове и взмыло в воздух.

Мухи были ярко-красными, как кровавые искры.

С каждым мгновением все больше и больше насекомых алого цвета покидало рой. Немного взлетев, они останавливались и зависали... пока их не собралось столько, что стало ясно - мухи выстраиваются в арку. Ярко-красную арку.

- Врата из мух, - пробормотал Кирипао. Голос его выдавал нездоровый восторг. Но все-таки он был прав. Все больше насекомых, отведавших крови Мириам, присоединялось к арке, заполняя параболическую кривую, мерцающую в такт жужжанию. Остальные мухи, что еще цеплялись за тело Мириам, синхронно махали крылышками, и ветер от их движения вздымал завихрения на красном песке. Чтобы поднять взрослую женщину в воздух и пролететь с ней через портал им не доставало сил; но немного протащить ее на коленях, ослепленную роем мух на лице, им все-таки удалось.

В самый последний момент они разлетелись, придав заключительный толчок в сторону светящейся арки. Мириам повалилась вперед, ее голова и грудь пересекли черту. В тот же миг они исчезли во тьме, а через секунду пропало и все остальное, словно неведомое чудовище схватило ее за руки, утащив за собой.

- Да, это было забавно, - произнес Гару с дребезжащим смешком. Стоявший рядом Иезекия попытался его ударить, но перевозчик поймал его кулак и сжал так, что парень скривился от боли.

- Ты тоже забавный, - рассмеялся Гару. Он отбросил кулак в сторону, и Иезекия попятился, потирая костяшки пальцев.

- Надо же что-то делать, - пробормотал Иезекия, обращаясь ко всем нам.

- Подождем еще секунду, уважаемый Простак, - сказал ему Уизл. - Уважаемая разбойница...

- Мириам, - отрезал Иезекия. - Ее зовут Мириам.

Уизл склонил голову в некоем подобии поклона, насколько ему позволяло его лежачее положение.

- Ваша уважаемая Мириам вполне может...

Почти притихшие, было, мухи вдруг оглушительно зажужжали. Висящая в воздухе арка снова померкла, и на этот раз я увидел, что тьма с той стороны портала - обычное ночное небо, подернутое облаками. Из этой тьмы появилась Мириам; ее лицо пострадало от мух, но все еще представляло собой единое целое.

И, надо заметить, очень разгневанное.

- Гару! - взревела она, перекрикивая мушиное гудение. - Ну, сейчас ты у меня поплаваешь, скотина такая!

Лодочник криво улыбнулся и посмотрел на нас.

- Друзья мои, окажите любезность, удержите своего товарища от необдуманных поступков...

- Надо же, - сказала Ясмин, - все сапоги запылились. - Она наклонилась и принялась стирать невидимые пятнышки грязи с черной драконьей кожи.

- Прости, - улыбнулся я Гару, - но мне надо закончить последний портрет. - Я взял кисть и стал делать вид, что прочищаю на ней щетину.

Гару бросил нервный взгляд на взбешенную Мириам, которая с каждым шагом становилась все ближе.

- Я привез вас к отличным вратам, - заикаясь, произнес он. - Они ведут в Плэйг-Морт, и вы же видите, что с женщиной ничего не случилось...

- Ты должен был рассказать ей о мухах, - сказал Иезекия. Мальчишка отшагнул от лодочника, чтобы освободить место для Мириам.

- Купание вам не повредит, - добавил Уизл. - Ведь вы невосприимчивы к воде Стикса, не так ли? В отличие от всех нас.

- Пусть страдает, - тихо пробормотал Кирипао в пустоту. - Пусть трясется от страха. Приди из тени, приди из ночи...

- Тшш, - шикнул Уизл на эльфа.

- Я буду защищаться, - произнес Гару надтреснутым голосом. - У меня есть силы, неподвластные смертным. - Он вскинул руки, что могло быть истолковано как какой-то таинственный жест.

- Шалишь, брат, - сказал ему я. Мельница была у меня в руках, и поэтому спустя миг Гару стоял весь покрытый белой пылью. - Только попробуй, и ты горько пожалеешь об этом.

Он все равно попробовал. И взвыл от боли, когда на нем вспыхнула пыль. Как раз в этот момент Мириам схватила его за шиворот и зашвырнула в реку.

Всплеск получился просто великолепный.

* * *

Гару поднялся, отфыркиваясь. Купание почти не очистило его от пыли - сомневаюсь, что вода Стикса может хоть что-нибудь сделать чистым, - вся его голова была в белых пятнах.

- Вы еще пожалеете, - прокашлял он. - Вы навлекли на себя ненависть марренолотов...

- За что это? - удивилась Ясмин. - Ты ведь назвал цену за нашу доставку. И мы ее заплатили. И за все остальное, чем ты нам услужил - за то, что предупредил умбралов, за мою мать, за то, что не рассказал Мириам о мухах, - за все это мы тоже тебе заплатили. И слишком низкую цену, если подумать. Ты-то вот скоро высохнешь. А как скоро, по-твоему, Уизл вернет себе память?

Гару выбрался из воды и сердито улегся на берегу. Песок облепил его мокрую одежду красной коркой поверх белого слоя пыли.

- Мой гнев так просто не успокоить, - проскрежетал он.

- Ты все неправильно себе представляешь, - сказал Иезекия. Он присел рядом с лодочником, намного ближе к Стиксу, чем я посмел бы на его месте. - Дома, - продолжил он, - меня постоянно бросали в реку. Это был такой способ проявления дружбы: знаешь, вымазать лицо в свиноягодах, стащить штаны на людях, забросать конскими яблоками - просто так, ради шутки. Я уверен, ты тоже, когда попрощался с умбралами, сделал это шутя, верно?

Гару поглядел на Мириам, которая при этих словах многозначительно хрустнула суставами пальцев.

- Ну да, шутя, - поспешно ответил лодочник.

- Вот и мы пошутили, когда бросили тебя в Стикс, - сказал Иезекия. - Мириам сделала это по-дружески. Ведь мы же теперь друзья.

- Разумеется, - кивнул Гару. - Мы те еще шутники.

- Да он нас боится, - прошептал мне Кирипао. - Пыль лишила его могущества, он пресмыкается перед нашей силой.

- Не так уж мы и сильны, - шепнул я в ответ, - так что потише. - Повысив голос, я произнес: - Ну а теперь, когда между нами не осталось обид... Мириам, что там на той стороне портала?

- Плэйг-Морт, улица Богачей, - ответила она, поглядывая на Гару и стараясь держать себя в руках. - Я узнала ее. Там ночь и, по-моему, немного холодновато, но ничего необычного нет. В городе тихо.

- Вот видите? - сказал Гару. - Я свое слово сдержал.

- И поэтому я тебя всего лишь бросила в воду, - ответила ему Мириам, - а не то ты бы сожрал свои уши.

- Тогда позвольте мне завершить свою часть сделки, - сказал я, - и мы сможем убраться отсюда. Довольно с меня Нижних Планов.

Все разошлись полукругом, Гару вытащил лодку на берег, и я приступил к работе. Иезекия взял на руки Уизла, готовый скрыться вместе с ним, если возникнет опасность; Ясмин заняла место рядом с Кирипао на случай, если брат эльф снова станет бредить умбралами. Кирипао то и дело дергался, слыша звуки и ощущая запахи, недоступные остальным... но Ясмин придержала его, ласково взяв за руку, и ничего дурного не случилось.

Время от времени я смотрел в ее сторону. Она не встречалась со мной взглядом.

* * *

Мне потребовалось минут десять, чтобы закончить последний рисунок. Все это время мои нервы были на пределе - в конце концов, мы находились в Бездне, полной самых ужасных тварей в мультивселенной, - но, не считая вспышки зеленого огня за многие мили от нас, ничего тревожного не произошло. За это время я придал последнему лицу завершенность, немного подправил остальные портреты и затем объявил, что работа закончена. Как я и ожидал, Гару потратил еще пять минут, чтобы внимательно осмотреть каждый портрет. Я уже понял, что он из разряда клиентов, которые любят выискивать недостатки, но не из тех, кто станет вносить последние изменения, чтобы отметиться на работе художника (подобно собаке, помечающей столб, чтобы он приобрел ее запах). Нарисованные мной лица были точными копиями оригиналов на другом борту лодки... и, в конечном счете, Гару был вынужден признать это.

- Удовлетворительно, - нехотя произнес он. Лодочник еле заметно поклонился и официально заявил: - Бритлин Кэвендиш из Сигила, между нами не осталось недобрых намерений.

Наверное, у его народа это было нечто вроде ритуального прощания. На мгновение я подумал, не вручить ли ему визитку - вдруг он или его знакомые марренолоты в будущем найдут для меня работу. Затем мой взгляд упал на портрет человека, который напоминал отца, и я решил, что такое занятие мне ни к чему.

- Прощай, Гару, - сказал я ему. - Будь осторожен в пути.

Но перевозчик уже сталкивал лодку обратно на воду. Через несколько секунд он исчез в очередной завесе тумана.

* * *

Мы поплелись в сторону от реки. Арка из мух пропала; насекомые, перестав светиться, снова вернулись к поеданию слоновьей туши. Они вяло жужжали, присосавшись к ее жесткой шкуре.

Уизл кашлянул.

- Похоже, надо опять открывать врата.

- На меня не рассчитывайте, - заявила Мириам. - Один раз они меня уже чуть не прикончили.

- Можно жребий бросить... - предложила Ясмин без всякого энтузиазма.

- Даже не думай, - сказал я ей. - Такие удовольствия должны доставаться тем, кто их понимает.

В следующую минуту сонмище мух подарило мне опыт, забыть который будет совсем нелегко.

Поднятый мухами ветер вытолкнул меня на булыжную мостовую Плэйг-Морта. Я упал на колени рядом со сточной канавой, она был на удивление чистой; бежавшая по дну вода говорила о том, что недавно здесь прошел дождь. Воздух дышал свежестью, слегка тронутой сладкой горечью горящего дерева. Как и сказала Мириам, стояла прохладная ночь: по-осеннему знобящая, словно земля уже устала от жизни и ожидала забвения зимы.

Позади послышался звук шагов. Я обернулся и увидел, как на улицу выпрыгнул Кирипао, за ним следом осторожно показалась Ясмин, а вскоре на этом плане бытия появились и все остальные. Использованный нами портал был обыкновенным дверным проемом в доме, чьи окна были разбиты, а стены украшала красная надпись "Предатель!". Изнутри шел запах дыма, и почему-то он уже не вызывал ностальгии.

Иезекия принюхался и повернулся к дому.

- Что-то горит? - спросил он, глядя на нас - не почуял ли дыма кто-то еще. Парень подошел к разбитому окну и произнес: - Надо бы проверить, что там такое.

Мириам придержала его за плечо.

- Неважно, что там, все уже кончено. Это Плэйг-Морт, не надо лезть в чужие дела.

- А вдруг там кто-то в беде...

- Нет, - сказала она. - Малыш, это же улица Богачей, самая ближняя к Холму Шишек. - Да уж, одно это многое говорит о Плэйг-Морте, подумал я. От домов, даже тех, что еще не тронули вандалы, веяло дыханием старости. Их крыши просели, цементные фундаменты были изрезаны темными трещинами. - Люди, которые здесь живут, - продолжила Мириам, - в состоянии оплатить защиту от обычных бандитов... и если разоряют один из таких домов, это дело рук Архи-Лектора.

- Архи-Лектора? А что это? - спросил Иезекия.

- Громкий титул для главного головореза, - ответила Мириам. - В таком грязном городе, как Плэйг-Морт, нельзя просто звать себя королем. Правителю нужно броское звание: "Виконт", "Раджа" или "Хранитель Священной Сферы". Все они обозначают того, кто велит солдатам выломать твою дверь, если ему от тебя что-то надо. Может у того, кто здесь жил, была красивая жена, быстрый конь, или просто лишний кусочек золота. Сегодня ночью Архи-Лектор решил присвоить это себе... и если не хочешь столкнуться с его отрядами, лучше не лезть в это дело.

- Но тут больше никого нет! - возразил Иезекия. - Ведь они уже взяли то, что хотели? Вдруг здесь кто-нибудь ранен и нуждается в нашей помощи...

Он даже не договорил, как будто всем было ясно, что при этих словах нужно тотчас помчаться на помощь. Наверное, так сделал бы мой отец; и какая-нибудь красотка была бы безгранично благодарна ему за то, что он спас ей жизнь... как дурак.

- Мириам, - тихо сказал я, - когда примерно здесь появятся мародеры?

- Не раньше чем через день, - ответила она. - Местные дельцы остерегаются Архи-Лектора, даже самые наглые.

Я кивнул.

- Значит, денек в этом доме можно пересидеть.

- Можно, - согласилась она, - если Архи-Лектор не вернется сюда наутро, чтобы убрать за собой.

- Мы можем выставить наблюдателя, - предложил Уизл. - Если солдаты вернутся, скрываться они не станут. Ведь они здесь уже развлеклись, когда выгнали жильцов из постели. - Гном оглядел разбитые окна и выломанную дверь. - Если солдаты оставили после себя трупы, мы еще можем оказать убитым последние почести...

- В Плэйг-Морте, - проворчала Мириам, - последние почести мертвым оказывают, выворачивая их карманы. - Но она не помешала Простаку войти в дом.

* * *

Иезекия прошел через дверь. Имея свежую рану, он мог снова оказаться в Бездне, так как в двери был портал, и кровь служила для него ключом. Однако за последние дни этот счастливчик умудрился не получить ни единой царапины, и поэтому вошел в дом без каких-либо происшествий. Остальные залезли внутрь через выбитое окно, наступая на хрустящие под ногами осколки стекла. Крысы шмыгнули по углам, едва заслышав шум; в Плэйг-Морте даже грызуны не теряют бдительности.