Письма живых (СИ)

Глава 24 Санкт-Петербург

26 мая 1943. Князь Дмитрий.

За окном шел дождь. Прекрасный весенний ливень с грозой. Капли барабанили по карнизу, разбивались в мельчайшую водяную взвесь. Дождинки искрились как бриллианты под солнцем, переливались всеми цветами радуги. За окном чистый свежий промытый дождем воздух, его хотелось пить как вино. Князь Дмитрий нехотя отошел от окна и повернулся к британскому послу.

— У вас очень интересная система управления, господин Криппс. Вы можете себе позволить резкий маневр с бакштага на бейдевинд. Смена кабинета во время войны весьма любопытное решение, — достаточно прозрачный намек для человека знакомого с морской терминологией.

— Не стоит искать черную кошку там, где ее нет. Сэр Уинстон не оправдал надежд, перессорился с половиной парламента, потерял поддержку своей партии. Король его долго терпел, но всему есть конец. Подскажу, многие не простили ему капитуляцию.

— Вынужденную капитуляцию, — язвительно заметил Дмитрий Александрович. — Хорошо. Полагаю, новое правительство и новый премьер не забудут обязательства правительства Черчилля.

Формальные заявления, пустые слова, это понимали и князь, и его посетитель. Все то, что должно быть сказано. Факт смены правительства союзника свершился. Дальше каждый говорил именно то, что должен по сценарию и заранее видел ответы оппонента.

В этой игре с открытыми картами Дмитрия интересовали не ответы, а реакция Стаффорда Криппса. Все же, посол должен чувствовать себя на коне, победила именно его группировка либералов лейбористской партии.

— У нас нет других вариантов. Именно для подтверждения прежних договоренностей свой первый международный визит барон Моррисон совершает в Санкт-Петербург.

— Немного странно, у вас же обычно премьером становится лидер победившей партии, — князь в задумчивости протянул галстук между пальцами. — Почему не Эттли?

— Не могу сказать. Я слишком далеко от Лондона, — взгляд Стаффорда Криппса на мгновение переместился в сторону.

— Кстати, господин Криппс, мне доложили, что вы поддерживаете контакты с нашими лево-либеральными кругами, — князь отодвинул кресло от стола и сложил пальцы перед собой. — Весьма неосторожно для союзника. Вы не находите?

— Не буду отрицать. Ваше высочество, я по долгу службы должен держать руку на пульсе событий, быть в курсе чем дышат самые разные страты и сословия вашего общества. Мне приходится общаться с самыми разными людьми. Это служба, понимаете.

— Стаффорд, я очень хорошо к вам отношусь, но вынужден напомнить печальную историю одного вашего предшественника.

— Не стоит, — Криппс миролюбиво развел руками, демонстрируя поражение. — Царь Николай тогда после мятежа был слишком насторожен, везде видел врагов.

— Я не буду с вами спорить. Связи сэра Бьюкенена с нашей оппозицией и мятежниками секрет Полишинеля. Следствие однозначно установило наличие не только интересов, но и слишком дружеские контакты с врагами России, непосредственное влияние британского посланника на события февраля.

Князь следил как меняется выражение лица англичанина. Нынешний посол тоже водит шашни с социал-демократами и легальной думской оппозицией. Может быть даже понимает, что РСДРП совсем не случайно до сих пор не запрещена. Слава Богу, Третье отделение пока не фиксирует контакты посла с радикальными группировками.

— Ваше высочество, уверяю, у меня нет инструкций хоть как-то вредить нашему союзнику. Все мои неофициальные контакты и связи преследуют одну цель. Я обязан информировать Форин-офис о всех изменениях и тенденциях у лидера объединённой Европы.

— Я, вам верю. Дорогой Стаффорд, я предупреждаю вас из лучших побуждений. Очень не хочется с вами расставаться. Не забывайте, сэр Бьюкенен после высылки из России уже никогда больше не занимал ответственных постов.

Князь положил руки на стол.

— Кстати, с чем именно прилетел в Петербург ваш новый премьер?

— Вопросов для обсуждения много, — не стал уходить от ответа дипломат. — Мне сообщили, что многих в Лондоне интересует послевоенное устройство мира.

— Согласен, меня оно тоже очень сильно интересует.

После ухода Криппса князь достал из сейфа касающиеся визита и конференции документы, раскрыл доклад русского атташе в Лондоне. Ситуация в целом можно так сказать не опасная, но требует внимания. С одной стороны, на первые позиции вдруг выдвинулись явные сторонники мира, но и «ястребы» сохранили свои позиции. Ключевые посты под контролем консерваторов и сторонников жесткой колониальной политики. Интересная рисуется картина. Очень интересная.

Дмитрий предпочитал лишний раз не напрашиваться на новые задачи, но не в этом случае. Именно он высказал сюзерену пожелание поучаствовать в переговорах, разумеется, как лицо без определенного официального статуса. Алексей не возражал.

Князь неслучайно задал Криппсу интересный вопрос. Наш агент обеспокоен внезапной активизацией Коминтерновского подполья в Англии. Есть свидетельства негласных переговоров лидеров организации с англичанами. Все оживилось аккурат после прихода к власти лейбористов.

Англичан в России привечали на соответствующем уровне. Крейсер «Белфаст» на Кронштадтском рейде встретили королевским салютом. В Петербург англичанин пришел в сопровождении русских крейсеров.

Большая часть официальных мероприятий проходит в Зимнем дворце. Разумеется, царь Алексей появится только на светских раутах и ничего не значащих торжественных церемониях. По мнению царя, разговаривать с премьером должен только глава Совмина. Император же может удостоить гостя частной беседы.

Дмитрий бросил взгляд на часы. Время есть, как раз успеть пообедать в ресторанчике на первом этаже МИДа, только затем ехать в Зимний. Официальные мероприятия и обеды такая штука, очень рискованно приходить голодным.

Пока шла официальная часть Дмитрий откровенно скучал. Ему даже было немного жаль графа Игнатьева, вынужденного отдуваться за всех. Нет, на встречу князь и не напрашивался. Зато в кулуарах удачно пересекся с германским министром Риббентропом. Немец прилетел в Россию с неофициальным визитом. Нет, действительно захотелось человеку отдохнуть недельку под Ригой. Попутно в столицу заглянул. Обычное дело, особенно во время войны.

Конечно союзники тоже обеспокоены тихим переворотом в Британии, вплоть до того, что в Потсдаме на полном серьезе обсуждают усиление немецких гарнизонов в Англии и Шотландии. Французы тоже активизировались, всеми правдами и неправдами пытаются разнюхать обстановку.

— Ваше высочество, — к князю мягкой походкой приблизился адъютант. — Вас ожидают.

— Простите, — вежливый кивок немцу. — Давайте продолжим, как только у меня появится немного времени.

— Я, вас проведу, ваше высочество.

Идти недолго, два перехода через залы, и вот резко контрастирующий с роскошью дворца кабинет в сугубо деловом утилитарном стиле. У дверей казаки конвоя и девицы Личного Женского батальона Его Величества. Последних многие побаивались. В батальон принимали девиц по критериям физической силы и личной преданности монарху. Отбор такой, что проходили лучшие из лучших. В отличие от казаков, им привили весьма полезную привычку — сначала стрелять, затем думать.

— Добрый день, ваше высочество, — лицо председателя Совмина светилось искренней радостью.

Министр Иностранных дел вежливо кивнул, приподнявшись со стула, в его облике явственно читались следы усталости. Двое англичан напротив поднялись навстречу князю. Короткое официальное представление, рукопожатия, положенные моменту вежливые фразы.

— Господа, не смотрите на меня так. Я не член официального комитета. Меня пригласили только как советчика на крайний случай.

— Тем ценнее ваше участие, ваше высочество, — отреагировал Герберт Моррисон.

— Тогда к делу, — князь хорошо говорил по-английски, остальным русским участникам тоже переводчик не требовался.

— Считаю, смена кабинета, это личное дело короля Георга и политических элит Британской империи. Полагаю, ваше правительство исполнит все союзные обязательства и соглашения, заключенные кабинетом Черчилля.

— Подтверждаю. Мы прибыли в Россию чтоб подтвердить готовность не нарушить, но исполнить все до буквы и заключить новые соглашения.

При этих словах английского министра Иностранных дел Бевина Владимир Беланович прищурился. Князь Дмитрий еще раз отметил насколько разные люди с совершенно разными концепциями собрались в кабинете Моррисона.

— Рад это слышать. Думаю, граф Игнатьев сможет ответить на ваши вопросы, — Дмитрий демонстративно приземлился за маленький столик у шкафа со справочниками.

Тем самым князь показал, что устраняется от обсуждения. Британский премьер недоуменно приподнял бровь, затем коротко кивнул. Он понял нюансы.

— Ваше сиятельство, — Герберт Моррисон запнулся, видно было, еще путается в русских правилах титулования. — Победа в войне уже очевидна. Британия выполняет свой долг, вносит свой вклад в общее дело, наш флот принимает участие в союзных операциях. Однако у нас в стране уже звучат некоторые вопросы. Подданным короля Георга интересно знать: за что мы воюем?

— Если не ошибаюсь, в протоколах Ноттингемских соглашений все четко прописано. Британия воюет за возвращение оккупированных владений и доминионов.

— Это так, но вам прекрасно известно в каких условиях были приняты эти соглашения.

Интересный поворот. Дмитрий внимательно следил за разговором. Опасения оправдались, Лев залечил раны, у него пробудился аппетит. Поражение только ослабило, но не уничтожило империю. Хуже того, англичане имеют право на свою позицию, экономика, промышленная мощь гарантируют им место одной из ведущих держав мира.

— Доля в репарациях. Общие права победителей на рынках Штатов после победы. Доля в конфискованных активах, — Игнатьев позволил себе отступить на заранее обговоренный шаг.

— Мы думали, это, само собой разумеется. Принципы аналогичные Версальским соглашениям, — следующим ходом Моррисон признаться удивил русских.

— Мы прекрасно понимаем наши слабости. Британия оплачивает условия мира с Россией и Германией. Но у нас тоже есть что вам предложить сверх того, что вы получили по праву победителя. Союз между Россией и Германией не вечен. Рано или поздно ваши интересы выйдут за рамки такого союза и тогда вам потребуются новые соглашения и совсем другие правила.

— Нас устраивает баланс сил в Европе, — настал черед князя Дмитрия перехватить эстафету у председателя Совета министров. — Союзная или нейтральная Германия обеспечивает наши границы на западе, защищает наши интересы на Балканах.

— Я говорю не только о Европе. Россия вышла из границ континента. Мы видим ваши интересы в Америке и Азии. Вот эти вопросы мы имеем интерес обсудить с учетом наших интересов.

Князь перевел взгляд на Игнатьева затем на Белановича. Оба еще не понимали суть предложения, а между тем англичанин думает на пять ходов вперед.

— Согласен. Эти вопросы стоит обсудить. Но соглашение о зонах интересов придется принимать с учетом позиции Германии, Франции, — Дмитрий не отказал себе в удовольствии сделать театральную паузу. — И Японии.

— Разумно. Финальные соглашения, — прямой намек, предложение определиться с интересами и застолбить участки планеты кулуарно, без союзников.

— В своё время ваши предшественники сделали сильный ход с оформлением доминионов. Не буду повторять всем известные вещи. Очень сильное и выгодное решение, но только пока король реально правит, а не служит символом в руках парламента, пока Британия сильнейшая промышленная и финансовая держава мира, — князь сделал следующий ход. — Мы можем вести речь о взаимном признании зон интересов и колоний, но о расширении владений речи нет. Все только по итогам войны и на конференции ведущих победителей.

— Вы надеетесь самостоятельно удержать Южную Америку? Уже сейчас немецкое влияние доминирует. Наши аналитики отслеживают торговый оборот региона.

— Я надеюсь не превратить очередной мир в предпосылки к следующей войне, — про себя Дмитрий поставил высший балл оппоненту, англичанин умело гнет свою линию.

По кабинету чувствовалось пользуются им редко. Несмотря на чистоту, идеальный порядок, а скорее благодаря им, оставалось ощущение заброшенности словно в музее. Все на своих местах, стулья, писчие приборы стоят аккуратно, выверены до линии. Идеальный порядок. Мертвый идеал.

За окном глубокая ночь. На Дворцовой площади горят фонари, у Александрийской колонны остановился патруль, со стороны Певческого моста идет припозднившаяся компания мастеровых. В здании напротив светятся три окна. Под знаменитой аркой у аллегорической скульптуры бога войны кого-то ждет машина.

— Давай еще раз, что они хотят? — царь растер виски стимулируя кровообращение.

— Им нужны гарантии нашего отказа от интервенции на рынки колоний и доминионов. Мне достаточно прозрачно намекнули, Лондон готов поддержать нашу торговлю с Латинской Америкой, заключить картельный договор, но надо ли нам это?

— Верно мыслишь, Дмитрий, — император оперся о стол. — Нам пока нет смысла слишком активно вытеснять немцев. Нельзя быть сильным везде.

— Нас пытаются перетянуть на свою сторону в будущем противостоянии с Германией, а затем предложат подвинуть японцев в Южной Маньчжурии.

— Очень интересное и выгодное предложение, — на лице царя играла саркастическая усмешка. — Мне на ближайшие 20–30 лет не интересно. У нас оптимальные границы интересов в Китае. Продвигаться южнее смысла нет. Мне сейчас надо переварить и накрепко привязать к России Ближний Восток. Мне нужны ресурсы на освоение Конго и всего что мы получим в Южной Америке.

— Америка? — князь наклонил голову и поднял взгляд на императора.

— Острова. Только острова. И только в качестве колоний. На материке у меня только торговые интересы, только рудные и нефтяные концессии.

— Еще один вопрос. Алексей, это тебе надо знать.

— Говори.

— Англичане инициируют контакты с Коминтерном и красными бригадами, — князь сделал паузу, его глаза встретились с глазами императора.

— Это одна из причин замены консерваторов на лейбористов.

— Продолжай, — интонации в голосе Алексея подсказывали, император прекрасно осведомлен в вопросе.

— Мы до войны работали с Коминтерном. Прекратили финансирование, когда поняли, что коммунисты формируют армию против нас, привлекают добровольцев на наши же деньги. На тот момент все было правильно. Думаю, мы даже получили больше чем хотели, переработав на фарш и лагерную пыль актив левых социалистов и коммунистов. Сюзерен, ситуация изменилась. Именно на этом направлении мы можем подключиться к работе с подрывными группировками. Не так уж и дорого выходит контроль над деструктивными движениями.

— Не смей даже думать, — глаза Алексея сверкнули огнем. — Я, запретил. У нас есть легальная РСДРП, есть несколько тысяч идиотов, что за нее голосуют. Этого хватит.

— Речь о работе на территории противников и конкурентов. С мерами безопасности согласен.

— Нет. Еще раз нет. Я лучше опущусь до покровительства работорговцам и наркоторговле, чем хоть копейкой поддержу этих.

Видя искренне непонимание в глазах Дмитрия, сюзерен снизошел до пояснений.

— Есть вещи о которые нельзя мараться ни при каких обстоятельствах. Лучше умереть от голода, но не опуститься до каннибализма. Это как сатанизм. Это ящик Пандоры. Открываешь крышку только глянуть одним глазком и уже не можешь удержать запертых внутри демонов. Папа сделал вынужденный ход, не скрою, нам то решение принесло немало пользы, однако, нельзя поощрять зло, нельзя поддерживать подлость даже из лучших побуждений. Это как проказа, ты понимаешь.

— Наши оппоненты не стеснялись. Ты сам знаешь, кто подкармливал и натравливал на нас террористов и революционеров.

— И ты предлагаешь войти в долю с теми, кто ослаблял Россию, кто заражал нас сифилисом революций?

— Понял, — в душе князь оставался при своем мнении. Он полагал, что любое оружие хорошо в нужных руках.

— Ничего ты не понял. Надеюсь, еще дозреешь. Я запрещаю любые контакты с Коминтерном и левыми социалистами больше чем нужно разведкам.

— Ночуешь в Зимнем? — Дмитрий спешно переключил разговор на другую тему.

— Мне подготовили апартаменты. Ты домой?

— Да, на городскую квартиру. Марина с детьми в Сергиевке, — приглашение императора до сих пор оставалось в силе. В теплый сезон семья князя перебиралась на императорскую дачу между Петергофом и Ораниенбаумом. Сам Дмитрий разрывался на два дома. Увы, служба. Ежедневные лишние часы в дороге делу не на пользу.

— Забыл сказать, у Белановича это последние переговоры в качестве министра.

— Он это знает?

— Знает, — сюзерен тяжело вздохнул. — Перевожу товарищем министра в МВД. Сейчас мне для дипломатии нужен совсем другой человек.

— Я сразу отказываюсь, — моментально отреагировал Дмитрий.

— Тебе и не предлагаю. Ты эту должность перерос.

Алексей вернулся в кресло.

— Оставим. Ты лучше скажи: как тебе линейный корабль Российского Императорского Флота «Мерс-эль-Кебир»?

— А⁈ — челюсть князя отвисла.

Император откровенно смеялся, глядя на изумленное до невозможности лицо князя.

— Мне принесли прошение, переименовать два новых строящихся линкора в честь последних побед русского флота. С первым кораблем «Фареры» я согласен. А вот на счет второго. Как тебе?

— Надеюсь.

— Вычеркнул, конечно. Будет «Оран».

— То самое сражение контр-адмирала Гейдена. Хорошее имя. Алексей, я несколько отстал от жизни. О строительстве линкоров знаю, корпуса скоро на воду спустят. Это не следующая пара серии «Николай Второй»?

— Нет. Папа с «Петром» слишком дорого для казны обошлись, — скаламбурил царь. — Проект «Улучшенный 'Моонзунд». В том же водоизмещении более рациональное бронирование, дополнительные башни универсального калибра, современное оборудование.

— Есть такое ощущение, они успеют до конца войны.

— К сожалению.