Пишущая судьбы

Глава 6

Наевшись, я откинулась на спинку стула и довольно улыбнулась, но увидев самодовольное лицо Всеволода, тут же напустила на себя скучающий вид и лениво произнесла:

— Тебе, конечно, ещё учиться и учится, но, скрывать не буду, это вполне удобоваримо.

— Может, дашь мастер-класс и поучишь меня готовить? — бесшабашно спросил он.

— Терпеть не могу возиться с любителями, — высокомерно ответила я и, поднявшись, взяла свои тарелки.

Включив воду, я капнула моющей жидкости на губку и, подставив тарелку под воду, стала её мыть, но ожоги на левой ладони начали нещадно щипать. "Так мне и надо! Пить, а потом заниматься ерундой не надо было" — сжав зубы, подумала я.

— Господи! Мученица на кресте, отойди! — Всеволод забрал у меня тарелку с губкой и аккуратно взяв меня за обожжённую ладошку, смыл попавшую на неё пену. — Я сам всё помою, а то на твоё лицо без слёз смотреть нельзя.

— А ты не смотри, — саркастично ответила я.

— Больше смотреть не на что, ведь ты сейчас одета. Лицо, это единственное что я не успел рассмотреть в тебе, всё остальное я уже видел. Ты вчера так рвалась раздеться, что я с трудом заставил тебя натянуть на себя майку, — и подмигнул мне.

Меня затопила краска стыда, и я почувствовала, как начали гореть щёки.

— Обязательно мне напоминать о вчерашнем дне? — сквозь зубы пробурчала я. "А ведь действительно, уезжала я вчера в чёрной майке, а проснулась сегодня утром в белой. Я, что при нём и майку снимала?" — щёки уже не горели, а пылали.

— Ага! Люблю, когда ты заливаешься краской. Такого здорового румянца на щеках давно не видел у девушек, — улыбнувшись, ответил он. — Ты так мило краснеешь.

"Ну подожди! Ты у меня десятого числа позеленеешь!" — пообещала я себе и, развернувшись, пошла в спальню. Сев на кровать, я посмотрела в окно, не зная чем себя занять. Обычно в это время я сидела в интернете, просматривая новости, или читала какую-либо новую книгу, но из-за того, что комп стоял в большой комнате, где сейчас находился мой заказчик, я не могла заняться тем, что делала обычно, потому что не хотела находиться с ним в одной комнате.

"О, пойду, почищу Хана!". Выйдя из спальни, я увидела Всеволода заходящего в дом с дорожной сумкой и небольшим чемоданчиком. Не обращая на меня внимания, он бросил сумку на пол и, подойдя к столу, поставил на него чемоданчик.

Достав оттуда ноутбук, он подключил его к моему интернету и сел за стол.

— А у меня не надо спросить разрешения на подключение к интернету? Это, кстати, денег стоит, — недовольно сказала я.

— Я потом натурой отдам, солнышко, — улыбнувшись, ответил он, намекая на секс между нами.

— Знаешь, если ты и в постели такой же, как на кухне, то ты век со мной не расплатишься.

— Могу прямо сейчас авансом начать платить, — он хитро улыбнулся и поднялся, кивнув головой в сторону спальни. — Пошли? Выпишу первый авансовый платёж, — и сделал шаг ко мне.

— Премного благодарна, но пока я предпочитаю наши расчёты вести в безналичной форме, — и, хмыкнув, обдала его презрительно-оценивающем взглядом.

Выйдя на улицу, я с шумом выдохнула воздух. "Гад! Ну какой самоуверенный гад!" — внутри всё начало закипать. Самым противным было то, что если его слова меня злили, то он, по-моему, получал удовольствие, доставая меня, при этом сам не обращая на мои выпады никакого внимания. "Хм, тогда и я не буду обращать на него никакого внимания. Буду на все его попытки поддеть меня отвечать холодной, равнодушной улыбкой. Ещё посмотрим, кто кого достанет первым".

Взяв в сарае ведро и щётки, я сняла с Хана седло и повела его к реке. "Ничего, вот сейчас поплескаюсь в реке, почищу Хана, успокоюсь и настроюсь на пренебрежительное отношение к своему заказчику, и посмотрим через сколько он начнёт пену пузырями пускать, когда поймёт, что мне чихать на его высказывания".

Домой я вернулась, когда начало темнеть. Полностью успокоившись, я разработала стратегию поведения и, идя к дому, повторяла про себя: "Главное не обращать на него внимания и делать вид, что его вообще нет".

Когда я вошла, Всеволод с кем-то разговаривал по телефону:

— Я всё просмотрел и отправил тебе контракт со всеми правками. Это последняя цена, которую я готов предложить. Если она их не устраивает, пусть ищут себе других поставщиков. А с "Грантисом" я даже не собираюсь обсуждать вопросы. У них нет выбора, и они в любом случаи будут работать с нами, — твёрдо сказал он, и посмотрел на меня. — Всё. Если что, звони, я буду на связи.

Нажав отбой, он улыбнулся.

— Все прелести напоказ. Ты передумала и специально намочила майку, чтобы соблазнить меня? — он улыбнулся.

— Ты всегда такой озабоченный и думаешь, что мир крутиться возле тебя? — спокойно спросила я, стараясь не покраснеть.

Обычно, идя на речку, я надевала купальник, но сегодня забыла это сделать, и пока чистила Хана, намочила и штаны, и футболку. Сейчас вся одежда противно липла к телу, а через белую футболку всё просвечивалось.

— Ведёшь себя как четырнадцатилетний пацан, который впервые увидел женские груди, — с отвращением произнесла я, и не спеша пошла в спальню, хотя испытывала желание нестись туда сломя голову.

Закрыв дверь, я сняла с себя мокрую одежду и, надев махровый халат, вышла из комнаты. Пока я шла домой, успела замёрзнуть, и сейчас мне хотелось горячего чая с бутербродами. Но чтобы исключить всякое общение со своим заказчиком я взяла сборник французких новелл и, включив чайник, сделала вид, что увлечённо читаю.

Всеволод тут же сел напротив меня, и я почувствовала, как он сверлит меня взглядом. Так и хотелось сказать: "Чего вылупился?", но напомнив себе главное правило — не обращать на него внимания, я продолжила читать.

— А я думал, что книги у тебя для красоты стоят, — с усмешкой сказал он, поняв, наверное, что мне глубоко плевать на его взгляд. — Ты оказывается, и читать умеешь.

— Я? Читать? Меня ещё никто так не оскорблял! Как ты мог такое подумать? Я картинки рассматриваю, — саркастично ответила я, и тут же поморщилась от того, что не сдержалась.

Встав из-за стола, я подошла к холодильнику и, достав оттуда сыр и масло, начала делать себе бутерброды. "Точно пытается меня достать, я как дура ведусь".

— "Ванина Ванини"? История любви, предательства, осознания своих ошибок, а потом обычной ход для женщины — всё забыть и выскочить замуж, — он поморщился от отвращения.

— Я не собираюсь с тобой обсуждать книги, — отрезала я.

Сделав себе чай и бутерброды, я поставила всё это на поднос и, забрав книгу со стола, пошла в спальню. Удобно устроившись в кровати, я постаралась углубиться в чтение, но меня всё время отвлекал голос Всеволода, который решал какие-то бесконечные вопросы по телефону. Невольно прислушиваясь к нему, я отметила, что когда он с кем-то разговаривает, то в его голосе звучал холодные и властные нотки. "Слава Богу со мной он так не разговаривает" — с удовлетворением подумала я.

В начале одиннадцатого меня начало клонить в сон и я, выключив свет, закрыла глаза.

И снова падающий самолёт и маленькая девочка, которая смотрит на меня серьёзными, не по возрасту, серыми глазами. И опять вопрос: "За что?". Я кричу: "Простите!" и просыпаюсь от ласкового голоса:

— Шшш. Это всего лишь сон. Только сон.

На кровати сидит Всеволод и гладит меня по голове, а мне от ужаса и чувства вины не хватает воздуха. Сердце, до боли, тяжело стучит в груди, а холодный пот струится между лопаток.

— Я не хотела их убивать… Клянусь…

— Верю, — понимающе сказал он.

Душу сковывает могильный холод и я, чтобы почувствовать тепло, прижимаюсь к нему. "Как я устала носить это в себе. Сил больше нет".

— Я не знала, что так всё выйдет, — стараясь сдержать слёзы, произнесла я, цепляясь за Всеволода. — Это была параллельно прописанная судьба. Я такое иногда тоже делала… Я монстр… Я убивала людей… А тогда… Я же не знала, что этот Сергей будет лететь в самолёте с группой детей, направляющихся в лагерь. Понимаешь? Я не знала! Должен был умереть только он и больше никто! Я просто прописывала судьбу его партнёра и написала, что ему позвонят утром и скажут, что Велехов Сергей умер. А он решил лететь на юг и сел в самолёт. Если бы я написала, что его партнёру позвонят днём или вечером, то умер бы только один Сергей. Понимаешь? Я чудовище! — из глаз брызнули слёзы и я начала всхлипывать, уткнувшись ему в грудь.

— Успокойся, — прошептал Всеволод, прижимая меня к себе и поглаживая по спине. — Ты не могла всего предусмотреть.

— Не моглааа! Но я всё равно убийца! И дело не только в этом! Мало того, что я убила девяносто три человека, среди которых был пятьдесят один ребёнок, я убила и парня, от которого должна была сама родить ребёнка! Понимаешь? Я бездумно игралась судьбами людей, не задумываясь о том, что я творю, и Бог меня наказал! Теперь каждую ночь я вижу во сне девочку, которую уже никогда не рожу, потому что её отец умер по моей вине, и она всё время спрашивает меня: "Мама, за что ты убила их и меня?". Я устала каждую ночь падать в том самолёте, с обезумевшими от страха людьми, и видеть их взгляды, обращённые ко мне. Сил больше нет! — от судорожных рыданий в груди ещё больше всё заболело. — Я сойду с ума, если это не прекратиться! И я хочу родить ту девочку! Хочу прижать её к себе не во сне, зная, что через несколько секунд мы умрём, разбившись, а наяву! Хочу хоть кому-то дать жизнь, а не забирать их! Я больше так не могуууу…

— Ты родишь свою малышку. Вот увидишь, — успокаивающе сказал Всеволод, укладывая меня в кровать.

Устроившись рядом со мной, он обнял меня и нежно прошептал:

— Ты осознала свои ошибки, а это само главное. Теперь тебе их надо исправлять, и ты с этим справишься. Я верю в тебя. Успокойся и не рви себе нервы…

Закрыв глаза, я прижималась к Всеволоду, чувствуя, как тепло его тела согревает меня, а от его ласкового шепота на душе становиться легче. Прислушиваясь к спокойному стуку его сердца, я почувствовало, что и моё сердце стало биться спокойней, и боль начала отступать.

— Поспи, я буду рядом и больше тебе ничего не присниться, — пообещал он, и я ощутила, как по телу разливается мягкой тепло.

"Всё же он хороший" — засыпая, думала я.