Песец всегда прав

Глава 19

Обедали мы с Беспаловыми вместе. Выбрали случайный ресторан, чтобы с меньшей вероятностью попасть на отравителей. Не гарантия, конечно, поэтому проверять подаваемые блюда я не забывал, и не только себе, но и сотрапезникам. Пока ничего лишнего ни у кого в тарелках не находилось.

Результатами сегодняшнего утра князь был доволен так, что иногда это довольство проявлялось на лице, хотя обычно он собой владел прекрасно. Княгиня же оказалась более эмоциональной. Она не столько ела, сколько болтала.

— Илья, это было восхитительно. Даже я, далекая от всех этих боевых дел, пришла в восторг. А что говорить о тех, кто разбирается? Кто бы мог подумать, что в первом же поединке ты победишь Белова, чемпиона прошлого года? Считай, первое место у тебя уже в кармане. Можно дальше не смотреть бои: самое интересное мы уже видели.

Я покачал головой.

— Ошибаетесь, Калерия Кирилловна. Для него было непринципиально выиграть этот бой, поэтому он мог не показать чего-то, оставить как неприятный сюрприз на другой бой, более важный — за первое место. Это очень непростой противник. И интересный. Я думаю, к тому времени, когда мы с ним опять сойдемся, он найдет чем удивить.

Или если сойдемся. Попытка убрать меня с соревнований в первом же бою, где я должен был сразиться самым серьезным противником, находясь под ослабляющим действием алхимии, явно была инициативой императора: Живетьевой настолько было все равно, как проходят соревнования, что она сидела даже не в купленном поместье под Дальградом, а в собачьем питомнике. И судя по тому, что сидела спокойно, не нервничала и явно никуда не собиралась срываться, соревнования её не интересовали вовсе, как и их итоги. Она для себя уже решила, что нужно дать мне возможность их выиграть для усыпления бдительности Шелагиных, и перестала суетиться. По всему выходило, что дежурные целители выполняют распоряжения императорских структур.

Пришел сигнал от защитного заклинания на наших апартаментах в гостинице. Четвертое уже за этот день. И если первой была попытка прохода неодаренного, то начиная со второй к нам в номер ломились маги. Пока безуспешно. Я поднял руку и посмотрел на Шелагина.

— Что-то случилось, Илья? — забеспокоился он.

Я поставил защиту от прослушивания и ответил:

— Опять наш номер в гостинице пытаются вскрыть.

— За сегодня это уже четвертый раз, представляете, Калерия Кирилловна? — возмутился князь.

А уж как был возмущен я, потому что два сигнала пришли во время боев, что при желании можно засчитать за подыгрывание сопернику. На характере боя это не отразилось, разумеется, я если и отвлекся, то только на долю секунды. Но она своей роли не сыграла: после моего боя с Беловым меня опасались и осторожничали, поэтому бои проходили куда более уныло, чем первый.

— Может, горничная? — неуверенно предположила княгиня. — Номер же положено убирать ежедневно.

— Перед уходом я сказал, чтобы к нам в номер никто не входил, — возразил Шелагин.

Охрану в апартаментах оставлять было не принято, да и не было там ничего такого, ради чего стоило бы вскрывать защиту. Значит, планировали подложить, причем княжеское имя уже не останавливало. Всё наглее и наглее действуют.

— Первой, может, была и горничная, а вот дальше… У нас много магов горничными работают?

— Как же мне всё это надоело! — с чувством сказала княгиня. — Если к вам лезут подозрительные личности, то и про нас наверняка не забывают. Понятно, почему Константин Николаевич так резко против того, чтобы мы имели собственные дома в Дальграде: туда так просто не забраться. Поэтому и ваш взорвали наверняка.

— Скажу вам по большому секрету, Калерия Кирилловна, что мы его уже успешно восстанавливаем.

Она удивленно приоткрыла рот.

— Там же была куча лома…

— Уже нет. Но это тайна, Калерия Кирилловна. Не хочу портить сюрприз Константину Николаевичу.

Беспалова хихикнула. А я сообразил, что Шелагин ей рассказывает не для того, чтобы молчала, напротив — в его интересах, чтобы слухи запустились раньше снятия Строительного тумана. У княгини было множество достоинств, вот только молчаливость в их число не входила. Иной раз она пробалтывалась о чем-то, сама этого не замечая.

— Как вам только удалось незаметно провезти туда строителей и стройматериалы? — заинтересовалась она. — И главное — где вы вообще смогли найти людей, которые пошли против прямого приказа императора?

— Калерия Кирилловна… — укоризненно сказал Шелагин.

— Простите, я не должна была об этом спрашивать, — повинилась она. — Чем меньше человек в курсе, тем меньше вероятности, что эти выдающиеся строители пострадают.

— А можно будет посмотреть на участок? — внезапно спросила Беспалова-младшая. — Интересно, как он сейчас выглядит.

— Действительно, — оживилась Беспалова-старшая, — мы можем чего-нибудь вам посоветовать, пока не достроено. Женский взгляд, он очень важен, а у вас в роду — одни мужчины, Павел Тимофеевич. Некому подсказать, если забудете что-то важное.

— Мы пока не готовы принимать гостей, уж извините, Калерия Кирилловна. Договор со строителями не предусматривает посторонних лиц на площадке, — извиняющимся тоном сказал Шелагин. — Мы им, конечно, хорошо платим, но, сами понимаете, никакие деньги не стоят проблем с императором. Но как только основные рабочие моменты будут закончены, вы станете нашими первыми гостьями, обещаю.

— Когда это еще будет, — вздохнула Беспалова. — Боюсь, у вас еще и проблемы с регистрацией появятся, потому что достраивать княжеским семьям тоже нельзя.

— Как-нибудь решим и эту проблему. А вообще, — сообщил Шелагин, — я принял решение, что мы туда переедем сегодня же. Купим палатку и заночуем. Меня категорически не устраивает, когда в мое отсутствие кто-то хочет покопаться в моих вещах.

— Холодновато уже в палатке, энергии много уйдет на обогрев, — забеспокоилась Беспалова. — Вы какой фирмы хотите взять?

— Пока не думали. Возможно, вы что-то посоветуете, Калерия Кирилловна.

Беспалова принялась советовать с удовольствием, хотя я подозревал, что в палатках она разбирается еще хуже меня — я ими, во всяком случае, хотя бы пользовался, она же рассуждала умозрительно.

— Меня удивляет уверенность твоего деда в том, что удастся достроить дом, — тихо сказала Беспалова-младшая. — Я видела фотографии и видео с участка, там только мусор убирать пару месяцев.

— Мусор мы с Александром Павловичем за пару дней убрали. Его давно там нет. Магия и не такое позволяет.

— Правда? Удивительное дело. Жаль, что магией не построить дом.

— Почему не построить? Всё возможно.

Она рассмеялась, уверенная, что я шучу.

— Магией можно не только разрушать, но и создавать, — добавил я. — Почему-то про это многие забывают.

«Потому что сейчас магии учат как попало», — проворчал Песец.

«В твое время магии учили хорошо. И к чему это привело? Человечество отбросило чуть ли не до первобытного общества».

«Нет, осторожность должна быть, — согласился Песец. — И в использовании магии, и в экспериментировании с чем-то новым. Но совсем уж придавливать изучение магии тоже нельзя, просто нужно развивать ответственность».

— Жаль, что ничего приличного за это время нельзя построить, — вздохнула Беспалова-старшая. — С другой стороны, даже небольшой домик — это уже личная территория. Я бы не отказалась даже от однокомнатного, но в Дальграде.

Она обаятельно улыбнулась, показывая, что всего лишь пошутила. Однокомнатного дома для аппетитов княгини точно бы не хватило. В нем не поместились бы даже все ее шубы. Как я не так давно узнал, их она коллекционировала. Дорогое удовольствие, конечно, и всё же собрать хорошую коллекцию шуб ей было куда проще, чем мне — изображений песцов…

Телефонный звонок прозвучал неожиданно. А уж когда я глянул, кто звонит, вообще удивился. И сразу насторожился, потому что в разговоре с Живетьевой расслабляться нельзя. И зачем только я телефон включил, когда объявили перерыв? С Олегом хотел поделиться впечатлениями. Так поделился — выключил бы. Живетьева — та ещё змея, никогда не определишь, когда она атакует.

Я извинился перед сотрапезниками и поставил еще одну защиту от прослушки, потому что не стоило Беспаловым ни знать, с кем я говорю, ни слышать этого разговора.

— Добрый день, Арина Ивановна.

— Узнал старушку, Илюша? И тебе доброго денечка. Я у тебя времени много не займу, пару вопросов задам всего. Помню, что мальчик ты занятой, соревнования идут. Кстати, первый бой я твой посмотрела. Красивый.

— Спасибо, Арина Ивановна.

— И соперник тебе достался на славу. Как он иллюзиями владеет — любо-дорого посмотреть. Жаль, что ты так не умеешь.

Я насторожился: кажется, зрелище навело Живетьеву на мысль об использовании иллюзии в совсем другом месте и времени и сейчас разговор повернется к Эрнесту Арсеньевичу. Хотелось бы ошибиться, но в отношении Живетьевой нужно сразу настраиваться на худший вариант. Впрочем, в ее случае лучших нет, всегда выбор из худших.

— А уж мне как жаль, Арина Ивановна, — грустно согласился я. — Такое полезное умение, а я его только через артефакт могу использовать, да и то не слишком высокоуровневый. У моего противника иллюзии были куда лучше, чем у меня с артефактом получилось бы. Только все равно на соревнованиях нельзя выступать ни с какими артефактами, кроме защитных. Алхимия разрешена, но я решил её тоже не использовать. Уж очень меня пристально рассматривают перед каждым боем.

— Так и не успокоились? — удивилась она, выйдя из образа доброй бабушки, и я уверился, что провокации действительно были инициативой императора.

— Так и не успокоились. С утра меня пытались накормить какой-то дрянью, и в апартаменты гостиничные сегодня пытаются пробраться, пока нас нет, — пожаловался я, уверенный, что императору она перезвонит тоже. И пусть важные разговоры они предпочитают вести только под защитой артефактов, а значит — при личной встрече, но намекнуть, чтобы от меня отстали, Живетьева может.

— Если Шелагиным не признают, ко мне пойдешь? — неожиданно спросила она. — В основной род, не абы куда. Заклинанию иллюзии обучу, да и не только ему. И тебе польза, и нашему роду. В Дальград, опять же, переведешься.

Насколько я понимал, сейчас мне давали последний шанс остаться в живых. Для Живетьевой я был перспективным материалом, который нужно забрать или уничтожить, чтобы не достался другим.

— Спасибо за приглашение, но я не могу вот так, сразу, дать ответ.

— Приглашение распространяется и на твоего дядю, учти. Но поговорить я хотела не об этом, хотя сильные и умные маги нам очень нужны и только у нас получают достойное образование. Понимаешь, Илюша, сильно меня Эрни беспокоит. Он, конечно, тот еще засранец, но внук мне. Чай, не чужая кровь. И то, что он до сих пор никак не дал о себе знать — и это при заблокированном счете! — меня очень и очень беспокоит. Эрни — мальчик, привыкший к комфорту и деньгам.

Ничего себе мальчик. В его возрасте у некоторых уже внуки бывают.

— Я его с того дня не видел.

И его трупа тоже, потому что желание подъехать и посмотреть на останки у меня не появилось ни тогда, ни после. Впрочем, там, поди, уже к концу дня никаких останков не нашлось бы. А все приметные вещи, в том числе артефакты, мы изъяли сразу. И они не светились нигде, в этом я был уверен.

— Не подскажешь, Илюша, где вы его высадили? На каком километре?

— Там дороги не было. Мы уехали, как только он вышел из машины, и не видели, куда он направился. Но он вроде бы машину от Прокола забрал?

— Забрать-то забрал, — досадливо подтвердила Живетьева. — Но я не уверена, что сам.

— У него было много сообщников.

— Илюша, да не о том я, — бросила она. — Послушай, там, где вы его высадили, кто-нибудь еще был?

Был, да еще как был — там место просто кишело всякими тварями, которым Живетьев оказался на один зуб — даже минуты не продержался.

— Никого из людей рядом я не видел. Там место вообще не людное. Вы же понимаете, нам его нужно было допросить, и чтобы никто не помешал…

— Не понимаю, Илюша, — проворковала она. — Никак у меня картина не складывается. Такое чувство, что куски от разных картин.

— Извините, Арина Ивановна, кажется, я ничем не могу вам помочь, — я попытался вложить в голос максимум сожаления. — Я не видел Эрнеста Арсеньевича с того самого дня, когда мы высадили его из машины. Высадили мы его совершенно целого и живого, если вы на это намекаете.

— Не поверю, что не было желания ему отомстить, — неожиданно бросила она.

— Было, — признал я, сразу вспомнив, как вспылил, когда Греков сказал, что Живетьева надо будет отпустить. — Он сделал очень много плохого моей семье и для мне лично. Но меня убедили, что члена вашей семьи лучше оставить для императорского суда. Доказательства мы получили очень убедительные.

— Доказательства, полученные под зельями, ничего не стоят.

— Возможно. Но у нас есть не только записи его признаний. Если вы вдруг забыли, по его приказу хотели убить меня, а сам он покушался на княжича Шелагина.

— Ой, Илюша, прости бога ради, — медово запела она. — Куда-то не туда зашел наш разговор. Я не оправдываю внука, он поступил дурно. И все же я о нем переживаю, поскольку понимаю, что им двигало. Он хотел обеспечить будущее ребенка от любимой женщины. Возможно, Маргарита не была образцом порядочности, но когда вы, влюбленные мужчины, на это смотрели? — Она притворно вздохнула. — Нам, Живетьевым, всегда была важна собственная кровь.

От любимой женщины? Как же. По отношению к княгине Живетьев выразил радость при мне только тогда, когда получил разрешение от любимой бабушки убить надоедливую любовницу. И говорил он о княгине только с брезгливостью и отвращением.

— Почему же тогда вы не заберете Николая? — не удержался я.

— Илюша, но это бы испортило мальчику жизнь, как ты не понимаешь?

— Не понимаю. Этот мальчик убил собственную мать и планировал убить всех Шелагиных. Для него родственная кровь не значит ничего.

— Возможно, ты прав, — она вздохнула, наверняка припомнив взрыв алхимических гранат рядом с собой, который она приписала Николаю. — Кстати, Тасенька — приятная девочка и вы хорошо с ней смотритесь. Только учти, все Беспаловы себе на уме, выгоду везде ищут и находят, поосторожней с ними, как родного тебя предупреждаю. Не хочу, чтобы ты оказался на месте Эрни… Ой, что это я? Заболтала тебя совсем, Илюша. Успехов на соревнованиях.

Она отключилась так быстро, что я не успел ничего сказать. Нет, про себя я ей раз сто пожелал во время разговора провалиться под землю, но вслух надо было хотя бы попрощаться.

Разговор получился очень тревожным. Проблема Живетьевой вставала во весь рост слишком рано. Уверен: направленные ею сыщики изроют весь Верейск носами, чтобы найти хотя бы след Эрнеста Арсеньевича. Вроде бы мы нигде не наследили, но раз уж зашел разговор об иллюзиях, Живетьева проверит и это. И ведь не поймешь, поверила ли она, что ни Шелагины, ни я иллюзиями не владеем — слишком часто княжеские семьи держали полезные магические навыки в тайне.

Я снял защиту и еще раз извинился.

— Неприятный разговор? — участливо спросила Беспалова-старшая.

— Пожалуй, да, — согласился я, не конкретизируя.

— Пора возвращаться, — заметил Шелагин. — Нам лучше приехать пораньше.

Перед тем как встать, Шелагин созвонился с Зиминым. Обедать с нами целитель отказался, а его присутствие при моем повторном прохождении целителей было весьма желательно. Возвращались мы на двух машинах: Беспаловы — на своей, мы — на своей. Поэтому я коротко сообщил Шелагину, о чем был разговор.

— Подозревает что-то, карга старая, — зло бросил он. — Да когда это все закончится? То она, то император, черт бы побрал их обоих. Ничего она не найдет, пусть ищет, пока не лопнет от злобы.

Зимина все-таки пришлось немного подождать, но только мне и Беспаловой-младшей, потому что князь и княгиня сразу прошли, оставив нас вдвоем. Продлилось это недолго, мы даже поговорить толком не успели, как подъехала машина целителя, из которой он выбрался со всей возможной важностью, и мы пошли на новую проверку.