Пёс войны и боль мира

Глава шестая

По приближению к Аммендорфу оказалось, что некоторые звуки из него все же раздавались. С крыш падала черепица, а тростник и дранка уже давно сгнили. Только массивные стены зданий были в сохранности.

Казалось, это место было покинуто внезапно. Зеленоватый свет падал и отражался от скальной стены, отчетливо были слышны удары регулярно падающих капель воды, а когда мы остановились, влажный грунт под нашими ногами просел — все это только усиливало впечатление опустошенности и запустения.

Седенко втянул в себя воздух и положил руку на эфес сабли.

— Кажется, здесь все пропитано ненавистью.

Значит ли это, спросил я себя, что Люцифер, послав меня в этот запустелый уголок, ошибся? Здесь не могло быть никого, кто указал бы мне путь к Лесному Графу, который, к тому же, мог давно уже мог умереть.

Седенко посмотрел на меня вопрошающе. Весь его вид говорил, что я, возможно, обманут.

День близился к завершению.

Я сказал Седенко:

— Я намерен заночевать здесь. Если вы намерены продолжить свой путь, я не стану вас задерживать.

Московит ухмыльнулся, потом коротко взглянул на меня и усмехнулся:

— Это может оказаться тем приключением, которое я давно ожидаю, — ответил он.

— Но оно может оказаться и не в вашем вкусе.

— Все, что вызывает острые ощущения, относится к приключениям, разве не так?

Я похлопал его по плечу.

— Такая компания меня вполне устраивает, казак. Я жалею лишь, что не встретился с вами в своих предыдущих предприятиях.

— Думается, я все же составляю вам компанию кое в каком предприятии.

Собственное будущее было для меня настолько загадочным и туманным, что я не мог дать ему конкретного ответа. Мы принялись обследовать дома один за другим. Пол в каждом в них потрескался от времени и порос бурьяном. В одном доме росло даже маленькое деревце. Все было влажным, мебель почти сгнила, а занавески рассыпались при малейшем прикосновении.

— Даже крысы покинули город. — Седенко вышел с кружкой вина из погреба. Он отпил глоток и сплюнул. — Сладкое.

И кинул кружку в пустой камин.

— Ну, — поинтересовался он, — какой из остатков этих домов мы сделаем нашим пристанищем на эту ночь?

Мы выбрали здание, которое, на наш взгляд, было местом собраний совета. В нем, более обширном и с большим количеством свежего воздуха, нежели в остальных, мы даже смогли в большом камине разжечь огонь.

С наступлением темноты мы завели коней в угол здания. Огонь, давший тепло и свет, оказался для нас очень кстати, и мы улеглись спать.

Снаружи, на мертвых улицах Аммендорфа, не наблюдалось ни малейшего движения, лишь несколько птиц выпорхнуло из-под стропил да изредка слышалось тявканье лисицы. Седенко уже похрапывал, а мне никак не удавалось погрузиться в сон. Я никак не мог понять, почему Люцифер отправил сюда именно меня. Я думал о Сабрине, сомневаясь, что смогу ее увидеть еще раз. Что же касается меня лично, то я могу направиться на службу к шведскому королю, чья армия через некоторое время должна была переправиться через Германию. Потом мне вспомнился Маглебург, потом опять Люцифера и уже было совсем впал в безысходность.

Два или три часа я провел в таком паршивом настроении, пока не задремал, но был вырван из сна шумом, напоминавшим, как мне показалось, звук охотничьего рога.

Я вскочил словно ужаленный, схватил меч, висевший в ножнах на крюке, вбитом в стену, подбежал к окну и уставился в темноту.

Моросил дождик, облака закрывали луну и звезды. Когда я заметил между строениями темную фигуру, мне стало не по себе — ее окружало сияние, и свет становился все сильнее и сильнее, пока полностью не залил весь Аммендорф. Слышался топот копыт, становившийся все сильнее и громче, пока не превратился в закладывающий уши грохот, но всадника так и не было видно.

Седенко был уже теперь рядом со мной, с саблей наизготовку. Он нахмурился.

— Ради Бога, капитан. Что это такое?

Я покачал головой.

— Понятия не имею, мой мальчик.

Здание, в котором мы находились, содрогалось до основания, и наши скакуны беспокоились, порываясь сорваться с привязи.

— Буря, — предположил Седенко, — что-то типа бури, как вы думаете, капитан?

— Возможно, это тот, кого я ожидал встретить здесь, — ответил я ему. — Но, может быть, правы вы.

Он полностью был убежден в своей правоте. Каждый жест, каждое движение выдавало его сомнение.

— Это приближается Сатана, — произнес он.

Я не сказал ему, почему думаю, что это невозможно.

Внезапно в конце улицы появился всадник. В тот же момент раздался и лай охотничьих собак, образовавших бесформенную кучу перед его лошадью. За ним следовали другие всадники, но их предводитель был так огромен, что рядом с ним все они напоминали гномов. Он носил округлый, сплюснутый с боков шлем, обрамляющий бородатое лицо, а глаза его испускали тот зеленовато-голубой свет, что освещал весь городок. Обширный нагрудный панцирь был пристегнут на кожаную подпанцирную рубаху, за плечами висела меховая накидка, сделанная из шкуры медведя. В его левой руке была охотничья пика — из тех, которые не используются по крайней мере уже сотню лет. Его ноги также были покрыты латами, а ступни находились в тяжелых стременах. Подняв голову, он рассмеялся в небо. Его голос отдавался эхом в скалах и смешивался с громом, производимым его собаками, которые почти одновременно начали лаять, а его похожие на тени сопровождающие издали одинаковый заунывный крик.

— Матерь божья, — проговорил Седенко. — Я сразился бы в открытую с любым мужиком, но не с этим. Давайте-ка лучше исчезнем отсюда подобру-поздорову, пока он нас не заметил.

Я не двинулся с места.

— Мы всегда успеем покинуть наше пристанище, — сказал я. — И, несомненно, будет неплохой шуткой, если они кинутся нас преследовать, как диких зверей, Седенко. Это охотники, изамечу, все они люди.

— Но они не выглядят по-человечески.

— Когда-то они были людьми, — предположил я. — Но теперь, умерев, они представляют собой нечто совершенно иное.

Я рассматривал белые лица за передним всадником. Губы их кривились в усмешке, и глаза были прозрачными, но не такими светлыми, как глаза их предводителя. И все они были мертвы — я научился различать мертвецов так же, как и проклятых.

— Седенко, если вы хотите покинуть меня, то сейчас самое время, — предложил я.

— Я буду сражаться с вами, капитан, против любого врага.

— Это могут быть только ваши враги, Седенко, но не мои. Ступайте.

Он колебался.

— Я подожду — может оказаться, что это и ваши враги. Тем более, вдруг это друзья? Огромный всадник со своей кавалькадой приближался. Я пожал плечами и, крепче сжав меч, шагнул к двери. Со скрежетом дверь отворилась

Охотники находились теперь на заваленной обломками строений главной площади Аммендорфа. На своем лице я различил натужное дыхание собак. Ветер, поднятый движением их тел, овевал меня. Собаки отлаивались перед конем хозяина, держали уши востро.

Предводитель посмотрел на меня своими страшными глазами. Белое лицо нахмурилось. Конь под ним был похож на вытесанную из камня статую.

— Вы пришли, как я вижу, — сказал я.

Всадник заговорил тихим, полным трагизма голосом, звеневшим, однако, на высоких нотах, подобно его охотничьему рогу.

— Вы фон Бек?

— Я.

— Вы стоите перед Лесным Графом.

— Это большая честь для меня.

— Вы живой человек? — спросил он почти удивленно. — Смертный?

— Это так.

Он прикрыл свои горящие глаза и кивнул головой одинаковым на лицо спутникам, будто хотел порадоваться вместе с ними удачной шутке. Его печальный голос значительно оживился.

— Мы мертвы вот уже двести пятьдесят лет или даже больше. Настолько мертвы, насколько смерть похищает большую часть человечества.

— Но не совсем мертвы, — заговорил я на местном наречии, безмерно удивившем Седенко. Это наречие было мне знакомо, и сейчас показалось наиболее уместным.

— Наш господин не хочет успокоить нас насовсем, — проговорил Лесной Граф Аммендорфа. Видимо, во мне он узрел товарища с такой же проклятой судьбой, как его собственная. — Не хотите ли быть гостем, в моем замке?

— Я благодарю вас, великий Лесной Граф.

Он взглянул на Седенко.

— Ваш слуга? Вы возьмете его с собой?

Я обратился к Седенко:

— Мы расстанемся до завтра. Я обязательно вернусь к рассвету.

Седенко кивнул.

— Он будет ждать нас до утра, — ответил я.

Лесной Граф оказался понятливым.

— С ним ничего не произойдет. Будет ли вам удобно, господин, сесть в седло позади меня?

Он тронул коня, мгновенно превратившегося из каменной глыбы в живого зверя, и подъехал ко мне. Я решил, что будет дипломатичным согласиться на его предложение, взялся за стремя и по потной спине животного влез в седло. Седенко смотрел на меня округлившимися глазами, челюсть его отвисла. Он ничего не понимал.

Я улыбнулся ему и поднял руку в приветственном жесте.

— Рано утром я вернусь обратно. Уверяю тебя — все будет в порядке и ты можешь спать спокойно.

Лесной Граф Аммендорфа пришпорил коня и отдал всей своей охоте приказания: некоторые из сопровождающих его растворились в воздухе, остальные последовали за нами с почти непостижимой и все возрастающей скоростью. Мы понеслись по улицам, а за городом — по поросшей травой долине, поднимавшейся вверх и зажатой с одной стороны притихшим лиственным лесом, а с другой — поросшей мхом древней каменной стеной, как, по крайней мере смог различить я, пока глаза в сумраке не отказались служить вообще. Находясь в городе, я считал, что эту стену можно преодолеть, однако теперь было ясно, что стена защищала древний город и преодолеть ее было не так-то просто, поскольку темной массой она поднималась к черному небу.

Вскоре мы остановились, и Лесной Граф, повернувшись ко мне вполоборота, положил свою холодную руку мне на плечо и провел к парадному входу внутрь горы. Я ожидал увидеть холодную пещеру, но здесь были лестницы и залы, полностью или частично разрушенные. Главный зал скудно освещался одним-единственным чадящим факелом, который торчал в извилистом держателе на длинном столе. Над огнем летали хлопья сажи. Охотники с лицами мертвецов сгрудились поближе к огню, а двое дрожащих слуг — мальчик и девочка, — не обращали на них внимания: они оба принадлежали, на первый взгляд, к тому же самому клану мертвых живых, но с таким же успехом могли быть и проклятыми, как многие из нас.

Глаза Лесного Графа поблекли, когда он уселся во главе стола и предложил мне занять место справа от него. Своей закованной в панцирь рукой он подал пунш и призвал меня «полечиться от сквозняков», что было очень кстати. Возможно, для него мир продолжал существовать таким, каким он его покинул.

— Ваше посещение обрадовало меня, — сказал он. — Возможно, вы привезли с собой какие-нибудь поручения для меня и моей компании.

Я смутился.

— Не знаю, господин Лесной Граф. — Наш Мастер знает больше о моих способностях, нежели я. Конечно, я приложу максимум усилий, чтобы добиться успеха…

— Это так. — Лесной Граф кивнул. — Но вы должны иметь в виду, что не все из нас смогут поддерживать вас в поисках.

Я был удивлен.

— Я даже не надеялся на вашу помощь, — удивился я.

— Многие считают, что наш Мастер должен объединиться с Господом — срок его проклятия уже прошел, и он может не считать себя более проклятым, нет никаких причин, чтобы задерживать его в Лимбе, где он сейчас находится.

— Мне не знакомо значение слова «Лимб», господин Лесной Граф.

— Забывчивость, простите меня. Это всего-навсего пустота, мой дорогой капитан. То, что не может сравниться ни с чем существующим на Земле.

— Теперь я вас понимаю. Но все мы, определенно, будем спасены, если Люцифер добьется успеха.

Лесной Граф усмехнулся.

— Какая логика привела вас к такому выводу, фон Бек? Если Господь настроен добродушно, то для нашего спасения достаточно совершенно незначительных оснований.

Я пригубил пунш.

— Некоторые из нас попали в такое критическое положение только благодаря неправильным представлениям о милости Божьей, — продолжил Лесной Граф. — Я не вас имею в виду, разумеется. Они думали, что Господь малодушен и мягок. И некоторые, должен заметить, пытались выполнить порученное вам задание.

— Выполнение этого задания необходимо, — сказал я когда мальчик ставил передо мной на стол тарелку с ляжкой лесного оленя. Мясо было хорошо прожарено, с хрустящей корочкой. — Ваши приятели не кажутся мне решительными.

— Но они верны мне. — Перед Лесным Графом тоже была поставлена тарелка. В чопорной манере прошлых лет он передал мне солонку с солью. Я немного посолил мясо и передал ее обратно.

Он взял свой кусок и принялся энергично откусывать и жевать. Мне показалось даже, что он ест настоящее мясо, и я последовал его примеру. Еда была хорошей и оказалась для меня очень кстати.

— Сегодня ночью мы снова должны отправиться на охоту, — сказал Лесной Граф, — так как в этом мире мы можем существовать ровно столько, сколько поставляем нашему господину новые души и часто целыми месяцами не можем обрести покой.

Я решил про себя, что не буду его расспрашивать об этом, и, казалось, он был благодарен мне за эту тактичность.

— Я могу доставить вас до Серединной Границы, — предложил он. Пока он говорил, некоторые из его охотников перебрались со своими тарелками к столу. Они ели молча, не обращая внимания на наш разговор. Мне показалось, что я заметил некоторый намек на нервозность среди них, может быть потому, что они были озабочены предстоящими им ночью проблемами.

— О Серединной Границе я ничего не слышал, — честно признался я.

— Но вы знаете, что на нашей земле существуют страны, недосягаемые для большинства смертных.

— Об этом мне уже говорили. — Некоторым из нас эти страны известны как Серединная Граница.

— Потому что они расположены в пограничных районах между Небом и Землей?

Он усмехнулся и вытер губы о закованный в панцирь рукав.

— Не совсем так. Можно сказать, они расположены между существованием и небытием. Я не очень разбираюсь в этом, но могу добраться до этих стран. Вы вместе со своим спутником можете отправиться туда утром.

— Мой спутник не из нашей компании, — заметил я. — Он профессиональный солдат. Я посоветую ему, возвратиться обратно в мир, который он понимает лучше.

Лесной Граф кивнул.

— Только проклятому дано достигнуть Серединной Границы. И все же не все живущие там прокляты.

— Кто там правит? — спросил я.

— Многие, — пожал он плечами. — Серединная Граница, как и наш собственный мир и Ад, держит разные стороны.

— Обозначена ли на моих картах страна, куда мы отправляемся утром?

— Конечно. В Серединной Границе вы найдете известного отшельника, называющего себя именем Филандер Гроот. Хотелось бы мне провести с ним хотя бы несколько дней.

— И о чем я должен его расспросить? О местонахождении Грааля?

Лесной Граф отложил кусок мяса и рассмеялся.

— Нет, вы расскажете ему свою историю.

— И что после этого произойдет?

Лесной Граф, не снимая панцирных нарукавников, вымыл руки в стоявшей рядом с ним чаше с горячей водой

— Кто знает? Он не подчиняется нашему Мастеру. И, вполне возможно, не захочет иметь с вами дела. Могу только сказать то, что слышал: что он хочет поговорить с вами.

— Он знает меня?

— Как я уже говорил, он наслышан о предмете ваших поисков.

— Но как подобный слух мог так быстро распространиться?

— Мой друг, — сказал Лесной Граф, со внезапным расположением ко мне, положив свою руку на мое плечо, — неужели вы не можете представить, что в Аду у вас есть враги, как впрочем, и на Небе? Такие же враги, как и в обычном земном мире.

— Вы не можете хоть как-то намекнуть мне, что они собой представляют?

— Конечно же не могу. Я и так рассказал вам достаточно, даже больше, чем входило в мои полномочия. Но, как и все слуги нашего Мастера, я не обладаю реальной властью. Ваши враги в один прекрасный день могут стать вашими друзьями.

Это обеспокоило меня. — Неужели у вас нет мужества высказать свое мнение?

Лесного Графа мгновенно стал печален.

— Сначала я хотел сделать что-либо в этом роде, — ответил он. — Но если бы это мужество было у меня в земной жизни, сейчас я не был бы слугой Люцифера. — Он некоторое время молчал, и его глаза все сильнее стали наполняться блеском. — И поэтому я должен служить теперь еще и вам, так, фон Бек?

— Не думаю…

— И все же…

— Когда я достигну цели и Господь услышит желание Люцифера, надеюсь, нам удастся снять с себя проклятие.

— Это лучшее, на что многие из нас могут только надеяться, — ответил Лесной Граф.