Первое дело Иеро

16

— Блестяще! Просто блестяще, пер Иеро! Лучшего и желать нельзя! — достопочтенный Хармсдоннер последние полсклянки наговорил Иеро столько добрых слов, сколько он не слышал прежде за всю жизнь.

— Превосходно, — согласился и капитан Брасье, но тоном иным, менее восторженным.

Конечно, капитану обидно. Иеро выполнил его работу, и выполнил отменно. Ведь это Брасье настаивал на преследовании рэт-лемутов. Получается, Иеро увел у него победу.

— Если смотреть правде в глаза, рэт-лемутов разбили не мы, а Люди Льда.

— Но в том и вся прелесть, пер Иеро! Пусть рэт-лемуты воюют с круглоголовыми, а круглоголовые с лемутами. Чем больше они истребят друг друга, тем лучше.

— Я отнюдь не желаю истребления Людей Льда, достопочтенный Хармсдоннер, — твердо сказал Иеро. — Было бы гораздо лучше обратить их в истинную веру.

— Безусловно, безусловно, это было бы величайшее благо, о котором только можно мечтать, — поспешил согласиться старшина. Да и как не согласиться, если доктрина обращения язычников была одной из главнейших для поселений. Доктрина доктриной, а жизнь показала, что обратить в истинную веру даже одного человека удавалось редко. Но — вода камень точит, а не точит, так мочит, как говорил величайший Лек-Сий.

После обсуждения разгрома лемутов советники перешли к делам обыкновенным.

Иеро устал от разговоров больше, чем от похода. Иссушали его советы, изнуряли. Административный процесс требовал особых навыков, это не на мечах рубиться, не проповедовать, не целительствовать. Встречаются люди, наделенные этими навыками от рождения, другие приобретали их каждодневным усердным служением, третьи не приобретали вовсе, сколь ни старались. Каждому овощу свое поприще, учил величайший Лек-Сий.

Но священник поселения обязан быть администратором. Есть такое слово «надо», пер Иеро. Очень важное слово.

И он упорно вникал в скучные, но очень нужные и важные для поселения вопросы. О рационе рудокопов, о строительстве нового склада, о графике патрулей, о ссоре между Колом Эндером и Майклом Свингом, в результате которой у первого сломано ребро, а второй посажен в холодную… Положим, ссора — это по его части. Вразумлять гневливцев кому, как не духовному отцу. Но распоряжаться, сколько сена отпускать на лорса? когда печь лепешки, к утру или к вечеру? устраивать банный день в шестицу или седмицу? нужно ли посыпать дорожки между бараками песком или сразу замостить камнем?

Помилуйте, нельзя же объять необъятного! И Иеро, и Брасье без обсуждения принимали решение, предлагаемое достопочтенный Хармсдоннером. Он старшина, кому и знать потребность поселенцев в купании в источнике, когда и как часто. Но достопочтенный Хармсдоннер все продолжал и продолжал перечислять дела, вынесенные им на совет. Его дела, как наименее важные, шли последними.

Ничего. Он, Иеро, не даром хлебал из семинарского котелка, знал, всему наступит конец.

И наступил. Старшина в последний раз заглянул в бумажку (так, для порядка, память у достопочтенного Хармсдоннера была отменная), и, обведя остальных советников утомленным взглядом, сказал:

— Теперь, кажется, все.

Капитан Брасье откинулся на стуле с видом счастливым и радостным: избавился от докуки. Иеро в душе и сам чувствовал себя так же, но счел неподобающем сану легкомыслием столь откровенное проявление эмоций. Он, напротив, остался сидеть, словно пытаясь вспомнить, не упущено ли чего важного.

На самом деле важное уже прозвучало — решено было продлить осадное положение на четверть луны. Во-первых, не исключалось совершенно, что где-нибудь поблизости находится и другой отряд рэт-лемутов — хотя оснований для подобного предположения вроде бы и не было. Во-вторых, следовало воспользоваться случившимся для того, чтобы проверить, насколько эффективно поселенцы способны проводить необходимые для осадного положения действия. Пусть осадное положение послужит хорошей тренировкой. И, в-третьих, оставалась опасность повторения прошлогодних исчезновений.

— У вас есть что-то еще? — доброжелательно спросил старшина.

— Нет, пожалуй нет, — чуть помедлив ответил Иеро с видом, что вообще-то есть, но терпит до следующего совета.

— Вот и хорошо, вот и ладно. Да, пер Иеро, остался маленький вопрос о вашем местопребывании.

— Да он уже решен. Разумеется, пер Иеро будет жить в казарме, — поспешно ответил киллмен. — Раз осадное положение, то все ясно.

— Да? — старшина вопросительно посмотрел на священника.

Вообще-то ясно ничего не было, осадное положение предписывало лишь всем трем советникам находиться в защищенных местах и иметь возможность срочно связаться друг с другом. Он с таким же успехом мог остаться здесь, в доме совета. Или принять предложение Хармсдоннера и пожить под его кровом. Или затребовать для себя отряд стражей границы, пусть охраняют его дом и церковь.

Но в каждой из возможностей были свои «но». Не так много было в поселении стражей границ, чтобы обеспечивать охрану дома священника. А у Хармсдоннера — молодая дочь. Он, пер Иеро, конечно, выше подозрений, но все же, все же… А дом совета, чем он лучше казармы? Ничем. Получалось, в казарме ему самое место.

— Так будет лучше, — подтвердил он слова Брасье.

Казарма встретила его, как старого знакомого. Людей в ней было много больше, чем в прошлый раз, чувствовалось нервное возбуждение, которое пытались скрыть деланным спокойствием и уверенностью.

Брасье сразу же пошел инструктировать стражников, Иеро же почувствовал, что сил у него больше нет. Совершенно. Еще бы, только-только отошел от болезни. Да и отошел ли?

Он пошел в отведенную каморку, лег на койку и закрыл глаза, приказав себе проснуться за склянку до захода солнца. Небольшой, а все же отдых. И когда в точно отмеренное время Иеро проснулся, то чувствовал себя бодрее, нежели утром. Все-таки ушел еще на шаг дальше от недуга.

Он не без труда отыскал Брасье. Киллмену тоже не помешал бы сон. Сколько сил прибавилось Иеро, столько же, если не вдвое, убавилось у Брасье.

— Что-нибудь случилось, капитан?

— Нет, ничего. Совершенно ничего, — капитан попытался улыбнуться, но вышло неважно.

— Тогда, прошу вас, назначьте меня в патруль.

— Вас, пер Иеро? Но зачем?

Набраться опыта. Посмотреть своими глазами, каков Но-Ом ночью. Почувствовать, какие ветры дуют, — все это Иеро сказал, но только про себя. А вслух ограничился неопределенным мычанием.

— У нас четкий график, пер Иеро. Свободных патрульных, патрульных без напарника нет. Быть может, завтра?

— Да я, капитан, совершенно не претендую быть полноценным напарником. Но если вы меня поставите третьим, постараюсь патруля не испортить.

Видно было, что Брасье больше всего хотел бы, чтобы он, Иеро, пошел бы досыпать. Это читалось на лице капитана безо всякого ментального зондирования. Но киллмен пересилил недостойный порыв.

— Разумеется, пер Иеро. Я просто думал, что сегодня у вас был достаточно напряженный день.

— Да. Как и для всех нас. Может быть, Оррис и Шалси?

— Оррис, пер Иеро, сейчас отдыхает. Он сменит меня к утру. А Шалси… Шалси вместе с молодым О'Коннором. Пожалуй, вы можете быть с ними. Только… — капитан замялся.

— Говорите, говорите!

— У патрулей четкая иерархия. Шалси старший, О'Коннор младший…

— А я могу нарушить сложившееся взаимопонимание, да? Чтобы никого не обидеть, пусть я буду самым младшим.

После такого заявления Брасье возразить было нечего, и спустя самое непродолжительное время усиленный патруль вышел на свой маршрут.

Вышли вовремя. Прошли мимо бараков, подошли к площади перед домом совета — и солнце скрылось.

Наступила темнота

Не ходи за ворота

Кто на улицу попал —

заблудился и пропал…

Древний стишок удивительно точно передавал чувства, охватившие Иеро. Действительно, только что кругом было светло и спокойно. А сейчас… Темное небо, темное поселение. В окошках бараков горят огоньки, но огоньки эти делают уличную тьму еще гуще.

Ничего. В семинарии учили, как справиться с тьмой. Он выполнил упражнение «кошачий глаз». Кот, одолжи свои глаза, не навсегда, а до утра. Присказка глупая, но чем глупее, тем легче запоминается.

И зрение изменилось — из мглы проступили строения, затем дорожки, а затем и всякая мелочь. Например, патрульные Шалси и этот а, О'Коннор.

За все придется платить — три дня потом все будет серым, цвета поблекнут, да и далекие предметы станут туманными, размытыми. Но выбирать не приходится. Радуйся, что наделен даром смены зрения. Не каждому дано.

Они двинулись по дорожке. Район патрулирования невелик, как невелик и сам Но-Ом. Маршрут представлял собою петлю — дойти до домика Иеро, затем до церкви, обойти ее кругом, вернуться к домику Иеро, выйти на окраину поселения, обращенную в сторону стоянки Людей Льда, пройти немного по окраине, вернуться на дорожку бараков, прийти к дому старшины и затем вновь повернуть к церкви. На словах — очень запутанный маршрут, но Иеро держал поселение в сознании и получалось просто. Все-таки не даром ходил он по Но-Ому. Не доходит через голову, дойдет через ноги, учил величайший Лек-Сий.

Шли они тихо. Добрый люди спят, ни к чему мешать их сну. А злодеи должны быть застигнуты врасплох и уничтожены.

Только вот кто — злодеи? Злодеи-то кто? Ему, Иеро, головой нужно работать, а не только ногами. Это, вероятно, и хочет от него Брасье.

Или нет?

В темноте и тишине думалось хорошо. Шалси и О'Коннор чуть отстали, не желая мешать раздумьям священника. Получается, он и в самом деле своим присутствием мешает нормальному патрулированию? Вдруг да и упустят… Что? Что упустят?

Тут другое. Совсем другое. Никто не любит героев, кроме детей и увечных. Потому что герой делает то, что обязан был сделать ты сам, и потому служит тебе укором. Вот и он, Иеро, явно метит на роль героя. Жили без него, жили, а тут пришел мальчишка и всех посрамихом.

То есть он-то знает, что не он и не всех, но со стороны именно он и именно всех. Ему даже Люди Льда меч дали в награду. И место указали заветное, самородное. Кстати, не забыть проверить, правда ли самородное. А зависть есть грех смертный, и как всякий грех, ищет свой путь к сердцу ближнего.

Вдруг капитан Брасье боится, что патруль натолкнется и на таинственного похитителя? Тогда Иеро станет настоящим героем!

Ах, нехорошо! Это не к сердцу Брасье. а к его собственному пробивается грех! Просто сам он чувствует, что слава его дутая, да и нет никакой славы, лишь в его воображении разве. Гордыня, вот название греху. Банальная гордыня. Славы взалкал. Первым парнем на селении мечтаешь стать. В семинарии-то был сорок первым. Или сто сорок первым. А сюда попал — и давай хвост распускать! Сайрена-то Брасье придумал стрелами Лайджа жечь. А рэт-лемутов перебили Люди Льда. Сам же он единственное, что сумел — подстрелил нетопыря, да и то… Был ли нетопырь, или один лишь морок?

Мучает тебя бес честолюбия, потому и навязался к патрульным. Год никто не мог решить загадку исчезновений, ждали — вот придет Иеро!

А он, Иеро, самый обыкновенный.

Они вышли к околице. Строить периметр? От кого?

Иеро вспомнил, как совсем недавно восхищался действиями людей Льда. Да, эти ребята не промах, мастера подкрадываться. И все-таки похищать поселенцев?

Ну, а, собственно, почему нет? Что он знает о духах, которым поклоняются круглолицые? Хотел же юный Акаро взять раненого рэт-лемута для каких-то явно не благочестивых дел. Отчего, собственно, он уверен в круглолицых? Из-за того, что мудрый Шугадан-Оглы сидел во время болезни у его изголовья? Но кто сказал, что Люди Льда просты? Благодарность — само собой, а тренировка воинов — само собой.

Есть способ проверить. Не очень надежный, не очень умный, но времени-то терять зачем?

Иеро подозвал патрульный.

— Я думаю, нужно выманить похитителя.

— Что? — Шалси, похоже, ждал иного.

— Выманить. Похитителя — медленно и разборчиво повторил Иеро.

— Как? — Оба они смотрели на Иеро с полной готовностью выполнить любой его приказ. Вот чего не хочет Брасье. Раскола. У стражей границ один командир — капитан.

Нет, Иеро. как советник, имеет право отдавать любое приказание любому стражу границы. Но правом этим обыкновенно не пользуются, разве уж в случаях чрезвычайных.

Был ли сегодняшний случай чрезвычайным? Нет. И случая-то никакого нет. Обычное патрулирование. Следовало свою идею приберечь до завтра да и обсудить с Брасье. Но киллмен никогда не согласится на то, чтобы роль приманки выполнил он, Иеро. Найдет кого-нибудь. А Иеро чувствовал, что именно он наживка самая приманчивая.

— Я пойду один. Впереди. Будто по неотложным делам. А вы следуйте в отдалении. Если кто нападет, тогда и появитесь, — и, не дав времени на раздумья и протесты, он пошел вперед. Вот так.

Налетай на одинокого священника!

Но желающих не было. Не было, и все тут. Никто не выпрыгивал из темноты, не падал с темного неба, не хватал за ноги из открывшегося вдруг подземелья.

А тут и солнце показалось.

В его свете затея Иеро предстала перед ним тем, чем и была. Продолжением поисков славы. Герой, герой, портки долой. Розгу для героя, порку перед строем!

Пристыженный, он оглянулся. Еще и стражей подвел. Брасье вправе выговорить им за нарушение порядка патрулирования.

Хорошо маскируются патрульные. Даже днем он не видит их. Правда, давало знать кошачье зрение — глаза слезились от избытка света, и дальние предметы расплывались.

Он махнул рукою, подзывая стражей.

Ладно. Впредь умнее будет. Помогать страждущим, утешать скорбящих. Молиться. Не брезговать повседневной работой.

Что-то уж очень хорошо притаились патрульные. День же.

Послышались шаги. Наконец-то.

— Пер Иеро? А где остальные?

Иеро вытер слезы.

— Капитан? Это вы?

— Это я, пер Иеро. Провожу обход патрулей. Хотите присоединиться?

— Нет, капитан, пожалуй, с меня хватит.

Капитан хмыкнул. Тихо, но явственно.

— Но куда делись Шалси и О'Коннор, пер Иеро?

— Должны… Должны быть здесь, — но Иеро понял, что не случайно патрульные отстали.

Отстали или пропали?

К полудню поднятые по тревоге стражники а с ними и свободные от смены рудокопы обшарили каждый дюйм окрестности Но-Ома.

Никаких следов патрульных Шалси и О'Коннора найти не удалось.