Перепаянный

25

На пути через лес Кира была ведущей. Дэш шагал следом, нацелив ей в спину пистолет. Коннелли и Гриффин шли позади. Все четверо остерегались возможных засад и держались настороже. Шли они ко внедорожнику Киры, который она взяла напрокат под вымышленным именем. Сейчас машина была припаркована в кемпинге, на расстоянии полумили, и её нельзя было немедленно отследить. Четвёрка шла по нетронутой части леса, здесь не было следов человека, и они продвигались медленнее, чем хотелось Дэшу. Чтобы отыскать прогалину, Кира воспользовалась небольшим GPS-навигатором, и теперь время от времени сверялась с ним, проверяя, что они идут к машине кратчайшим путём.

Дэш молча дымился от злости. Как он позволил Смиту ускользнуть из-под самого носа? Смит знал, что у них нет времени ждать, пока он очнётся, чтобы его допросить. Волочить с собой его бесчувственное тело было столь же безрассудным. Как и ожидалось, документов при нём не было. Вот дерьмо, в третий раз повторил про себя Дэш. Он был так близок к тому, чтобы наконец выяснить, что происходит, узнать, кто дёргает Смита за ниточки. Неудача сводила с ума.

Остальных подручных Смита Дэш тоже парализовал, чтобы те не подняли тревогу. Затем срезал путы с Гриффина и Коннелли, взял в вертолёте стандартную военную аптечку первой помощи и взялся за рану полковника — промыл и перевязал её. Самому Коннелли он дал мощное болеутоляющее. Прежде чем направиться в лес, Дэш по-быстрому перевязал рану и солдату, подстреленному полковником. Боец был без сознания.

В общем и целом, можно сказать, что Коннелли повезло. Впрочем, он всё равно потерял довольно много крови, и риск заражения был велик. Его нужно было показать врачу, и желательно поскорее.

Кира остановилась и жестом указала на пистолет Дэша.

— Тебе правда необходимо его на меня направлять? — прошептала она, позаботившись о том, чтобы её голос не мог выдать их местонахождение.

Хороший вопрос, подумал Дэш. Необходимо ли? Она предупредила его насчёт Смита; предупредила о том, что Коннелли в опасности. И была права. Кроме того, она только что вытащила их из весьма трудной ситуации.

Но что если это лишь постановка? Из того, что Дэшу было известно, Кира вполне могла быть со Смитом заодно. Да, могла — но для чего? Если она хотела прикончить Дэша, у неё была отличная возможность сделать это в мотеле. Если её целью было прикончить заодно Гриффина и Коннелли — так они уже побывали в секундах от смерти. Гораздо важнее то, что она добровольно оказалась во власти Дэша.

Дэш не был готов положить пистолет в кобуру, пока они не окажутся в более безопасном месте. Тем не менее он пошёл рядом с Кирой во главе процессии, и больше в девушку не целился.

— Спасибо, — серьёзно прошептала она.

— Так ты встроила прослушку и в толстовку, верно? — приглушённым голосом спросил Дэш, когда они двинулись дальше.

Вряд ли ему удалось скрыть в голосе восхищение.

Кира с виноватым видом кивнула.

— Что ты здесь делаешь?

— Я знала, что они последуют за полковником к месту встречи, попытаются его убить. Решила, что не могу дать этому случиться.

Дэш внимательно посмотрел на неё, но признаков обмана не обнаружил.

— Так у тебя правда зуб с ядом? — шёпотом спросил он.

На губах Киры появилась широкая улыбка.

— Нет, — призналась она. — Но в тот момент мне больше ничего на ум не шло. — Она приподняла брови. — Вообще-то я поняла, что мне не не удастся долго пудрить Смиту мозги, убеждая в том, что мой блеф — не пустые угрозы. Я рассчитывала на то, что ты поймёшь намёк и вмешаешься — собственно, так и получилось.

Дэш знал, что вмешаться нужно было раньше, но слишком увлёкся её представлением.

— Откуда ты знала, что я наблюдаю? — спросил он её.

— Я слышала, что Смит угрожает твоим друзьям и дал тебе три минуты на то, чтобы ты вернулся и сдался. Знала, что ты не дашь им погибнуть, — одобрительно прошептала она. — И я знала, что если ты услышишь мой голос, ты не выйдешь, а будешь смотреть, что происходит.

Дэш кивнул, но ничего не сказал. Помимо блестящего ума учёного Кира не хуже любого из его знакомых способна шевелить мозгами в динамичной обстановке — и это само по себе говорит о многом.

Довольно скоро они вышли на большую открытую площадку. Знак гласил: "Кемпинг 3B". На площадке полукругом выстроились восемь небольших деревянных домиков, у некоторых из них были припаркованы машины. Покрытая гравием дорога уходила вдаль с противоположного края кемпинга.

Внедорожник Киры был припаркован с краю площадки, и вскоре все четверо в нём расселись. Кира вела, Дэш сидел рядом на пассажирском сиденье, а Коннелли и Гриффин сзади.

Когда Кира завела мотор, Дэш повернулся к ней и спросил:

— Полагаю, ты ехала по дороге, параллельной той, по которой ехали мы. Ты можешь вернуться на нашу?

— Разумеется, — ответила она, заехала на гравий и двинулась вперёд.

Коннелли поморщился: внедорожник запрыгал на неровном покрытии, отчего рана разболелась ещё сильнее.

— Когда выберемся на основное шоссе, куда дальше? — спросила Кира.

Дэш задумчиво сжал губы.

— Надо подумать. Есть мысли, сколько времени уйдёт у них на то, чтобы связать нас и эту машину?

— Сложно сказать. Зависит от того, когда они узнают, что их операция провалилась, от того сколько машин здесь едет. Впрочем, это вряд ли будет моментально.

Дэш прищурился, перебирая в уме различные варианты.

— Между Петерсбургом и Ричмондом есть крупный торговый центр, который называется "Манор Хилл Молл" — он крытый, так что спутниками не просматривается. Мы можем затеряться в толпе и затем уйти. Может, они и сумеют проследить за нами на пути туда, но им будет куда сложнее заметить, куда мы двинем оттуда.

Судя по всему, Киру это впечатлило.

— Идея мне нравится, — сказала она.

— Полковник? — спросил Дэш.

— Мне тоже, — сказал Коннелли. — Когда доберёмся туда, рекомендую разделиться.

Дэш согласился и повернулся к Кире.

— Если выберешься на автостраду I-95 к северу, молл будет прямо у главного спуска.

— Хорошо, — кивнув, согласилась она.

Широкая дорога с покрытием из гравия вскоре сменилась разбитой асфальтированной. Среди лесов им пришлось проехать по ней с полмили, после чего она вышла на прямое, как стрела, основное шоссе. Кира выскочила на него и разогналась настолько, насколько позволила взятая напрокат машина.

Дэш повернулся, чтобы посмотреть на Коннелли.

— Полковник, как ты?

— В порядке, — стоически ответил тот.

Но кровь продолжала сочиться сквозь бинты, и лицо его было бледным.

— Мэтт? — спросил Дэш. — А ты как? Порядок?

— Не сказал бы, — откликнулся тот, и сухо добавил: — Но когда рядом некто с пулевым ранением говорит, что с ним всё хорошо, довольно трудно жаловаться.

Дэша приободрило, что к Гриффину стало возвращаться чувство юмора.

— Когда доберёмся до молла, разделимся на две группы, — сказал Дэш. — Я пойду с Кирой. Мэтт, я могу рассчитывать на то, что ты присмотришь за полковником?

— Присмотреть за ним?

Дэш кивнул.

— Не дай ему себя одурачить. Полковник просто рисуется, на самом деле у него всё не так радужно, — сказал он. Засунул руку в карман и вытащил толстую пачку соток; штук сорок передал Гриффину на заднее сиденье. — Вот немного на карманные расходы. Мне нужно, чтобы ты позаботился о визите к врачу.

— Сделаю что в моих силах, — важно сказал Гриффин.

— Полковник, у тебя на примете есть приличные военные врачи, которым ты мог бы доверить свою жизнь? — спросил Дэш.

Коннелли поразмыслил над этим.

— Да. Дон Менкен. Он на пенсии, но по-прежнему живёт неподалёку от Брэгга. Верю, что он может меня заштопать, не задавая вопросов.

Кира открыла среднюю панель внедорожника и достала мобильник. Передала его назад, Гриффину.

— Этим телефоном воспользуйтесь, чтобы с нами связаться, — сказала она. — У меня его парный. Первый номер на автонаборе мой. Телефон абсолютно безопасен.

— Нет мобильников, которые безопасны, — устало сказал Коннелли.

Голос его потерял живость: начала сказываться потеря крови.

— Сигнал перехватить довольно просто, но сам телефон ко мне не ведёт. Но даже если бы вёл — разговор шифруется. Эти два телефона дешифруют передачу друг друга, но даже лучшим криптографам код не взломать.

Коннелли сомневался, что её код действительно столь хорош, но спорить не стал.

— Давайте обсудим, что нам делать когда доберёмся до молла, — предложил Дэш.

— Согласен, — хрипло сказал Коннелли. — Но для начала дайте мне краткую версию причин, по которым мы объединились с врагом номер один.

Кира с интересом стрельнула в Дэша глазами, словно ей самой было любопытно, что же он ответит.

Дэш вздохнул: из них четверых Коннелли знал меньше всех.

— Мы оба знаем: дело куда значительнее, чем нам дали понять, — начал Дэш. — Люди Смита сорвали вечеринку в мотеле. И у Смита был сотовый, который соответствовал тому номеру, который ты мне дал. Сам же он сказал, что ты подчиняешься его приказам, но мы знаем — это ложь. Кира заявляет о том, что невиновна и не имеет никакого отношения к планам терактов. Она предупредила меня о том, что тебе грозит опасность со стороны Смита, и оказалась права.

Дэш приподнял брови и многозначительно добавил:

— Кроме того, она рискнула жизнью, чтобы нас спасти.

— Ты видел досье на неё, — ответил Коннелли. — Она лжец каких поискать и отлично манипулирует людьми. Всё это может быть постановкой.

— Это так. И, ты уж мне поверь, я об этом не забыл. Но она заявляет, что может доказать свою невиновность и объяснить, что происходит — и я собираюсь дать ей эту возможность. Уверяю тебя: я подойду к её версии со здоровой долей скептицизма.

Дэш посмотрел на часы и прикинул, сколько времени уйдёт у них на то, чтобы добраться до места.

— Когда окажемся в молле, нам нужно точно знать, что делать. Надо всё продумать, чтобы не допустить явных ляпов, — сказал он. — Но это мы обсудим быстро. Затем, сколько там времени нам останется, я постараюсь в общих чертах обрисовать тебе общую картину. Так сказать, панорамный обзор. Когда у Мэтта появится возможность, он дополнит подробностями.

— Звучит неплохо, — сказал Коннелли.

— Но, прежде чем приступлю к рассказу, должен тебя предупредить: без подробностей ты сочтёшь, что в него трудно поверить.

Мэтт Гриффин лукаво улыбнулся и закатил глаза.

— Можешь для верности повторить, что ты сейчас сказал? — пробормотал он с заднего сиденья внедорожника.

26

"Манор Хилл Молл" был муравейником, в котором бурлила жизнь. На двоих у Питерсберга и Ричмонда население свыше миллиона человек, и вполне верилось в то, что половина из них закупаются в "Манор Хилле". Молл был четырёхэтажным, все четыре этажа накрывал сводчатый потолок атриума. Общая площадь коммерческой недвижимости была невообразима. Коннелли надел куртку Дэша, чтобы скрыть под нею насвозь пропитанные кровью бинты. Дэш с Кирой оставили Гриффина и полковника с одной стороны молла, а сами проехали чуть ли не полмили ко входу с противоположной стороны.

Как они и спланировали по дороге, Гриффин с Коннелли зашли в переполненный магазин одежды и с ног до головы облачились в одежду, которая позволила бы им смешаться с толпой. Затем купили ножницы и набор для бритья, и спустя минут вышли из уборной без единого волоска на лице. Когда Гриффину сказали, что это обязательно, он едва не взбунтовался; но в конечном счёте крайне неохотно признал — лучше лишиться бороды, чем рисковать тем, что его обнаружат и пристрелят. Коннелли тоже было больно расставаться со своими классными усами, но эту потерю он перенёс со стойкостью воина.

Изменив внешность, они под вымышленным именем заказали такси и подъехали к боковому входу в ближайший отель "Хилтон". Пройдя через холл, они вышли через парадный вход и убедили ещё одного таксиста доставить их аж до самого дома друга Коннелли, врача. Водитель наотрез отказывался ехать так далеко, пока ему не вручили стопку сотенных купюр. После этого он признал, что клиент всегда прав, и что он будет счастлив доставить пассажиров куда они пожелают.

Дэш и Кира тоже сменили одежду. Теперь Дэш облачился в пару выцветших джинсов и бордово-золотую толстовку "вашингтон редскинс" с капюшоном, с огромными карманами. Кира сменила тёмно-бежевый жакет на синий, выполненный в другом стиле. Волосы собрала вместе и спрятала под бейсболкой "редскинс". Они оба переобулись в теннисные кроссовки для удобства и мобильности.

Проследившие за ними до молла, кем бы они ни были, наверняка ожидали, что пребывание беглецов здесь окажется недолгим — как раз, чтобы успеть затеряться в толпе и уехать прочь на такси или угнанной машине. Последнее, что от них могли ожидать — что они станут околачиваться в молле у всех на виду в течение нескольких часов. Потому-то Кира и Дэш собирались поступить именно так. По плану им предстояло покинуть молл на автобусе с отправлением через несколько часов.

В "Манор Хилле" было четырнадцать ресторанов и фудкорт.[4] Дэш и Кира нашли справочную и осведомились о ресторане с романтичной обстановкой. Под этим подразумевалось заведение с настолько тусклым освещением, что когда сидишь внутри, тебя сложно увидеть снаружи. В то же время такое освещение позволило бы им легко разглядеть входящих посетителей.

Двадцатью минутами спустя они сидели в кабинке в самой глубине ресторана "Пиццы Монтага для гурманов" — заведения с таким полумраком, которого сложно было бы ожидать от пиццерии, будь то для гурманов или простых смертных. Но им эта степень освещённости подходила идеально.

Официант издали отметил их гармонирующие предметы гардероба от "редскинс" и предположил, что у них свидание. Но, подойдя ближе и увидев испачканное и небритое лицо Дэша, изменил мнение. Должно быть, семейная пара, подумал он. Никто не отправился бы на свидание, настолько пренебрегая личной гигиеной.

Дэш заказал содовую, Кира — чай со льдом, и на двоих они взяли большую пиццу. Хотя Дэш знал, сейчас есть заботы куда поважнее, но тем не менее делить пиццу на двоих на его взгляд казалось чем-то сродни обеда с дьяволом; пусть этот дьявол, скорее всего, и спас Коннелли жизнь. Дэш по-прежнему намеревался сохранять такую эмоциональную отстранённость от женщины напротив, какую только можно.

Когда официант отошёл, Дэш незаметно достал пистолет и скрыл его на коленке под своей огромной толстовкой, держа палец на курке. Устроился на своём месте под неуютным углом, позволяющим одновременно вести наблюдение за Кирой и входом в ресторан.

После того, как официант вернулся с напитками и удалился снова, Кира сразу взяла быка за рога.

— Полагаю, ты не забыл, на чём мы остановились вчера ночью, прежде чем нас… э-э-э… прервали?

Дэш кивнул. Сложно поверить, что их разговор состоялся лишь вчера.

— Можно делать себя умнее, но при этом становишься психопатом, — сказал он.

Говоря, он продолжал с тревогой наблюдать за входом, внимательно изучая всех, кто оказывается рядом со ступеньками у входа в заведение, и осматривая посетителей молла, попадающих в поле зрения.

— Кто бы мог подумать, что ты так умело обращаешься со словами, — сказала Кира, тепло улыбнувшись. — Пожалуй, это самое сухое резюме на моей памяти.

— Мы не знаем, не прервут ли нас снова, — ледяным тоном сказал Дэш, подсознательно пытаясь противодействовать её теплу. — Раз уж тебе так не терпится убедить меня в том, что ты с террористами не сотрудничаешь, давай не будем тратить время.

— Согласна, — серьёзно сказала Кира. Она быстро привела мысли в порядок. — Я сорвалась с места через два с половиной года после того, как пришла в "НейроКьюэ". Когда достигла прорыва. Прежде чем я продолжу — у тебя нет вопросов о самой процедуре?

Размышляя на этот счёт, Дэш смотрел на группу девочек-подростков, идущих мимо ресторана. Те были одеты не по возрасту, сверкали разноцветной бижутерией.

— Сколько времени занимает трансформация? — спросил он.

— Около часа. Было страшновато делать её более длительной — без лучшего понимания процедуры и того, что она со мною делает.

— В том числе с твоим вновь обретённым восхищением работами Ницше?

— Да.

— Удивлён, что эффект длится так недолго.

— Когда его испытываешь, время растягивается. На данном уровне интеллекта число прозрений за один-единственный час просто потрясает. Чтобы сделать эффект перманентным, нужно вносить усовершенствования в физиологию. Уже через час начинаешь испытывать недостаток молекулярных прекурсоров для нейротрансмиттеров и дикую нехватку глюкозы. После каждой трансформации у меня уходили дни на то, чтобы прийти в норму. Решила испытывать её не чаще раза в неделю — в лучшем случае.

Дэш задался вопросом, правда ли то, что сказал ему Смит, когда они ехали в машине. Поскольку Кира прослушала их разговор, не было причин ходить вокруг да около.

— Так на что ты решила направить свой улетевший в небеса интеллект? — спросил Дэш. — Смит сказал, ты работала над продлением человеческой жизни, чтобы в конечном счёте победить смерть.

— Это правда, — признала Кира. — О деталях расскажу позже, но это одна из трёх главных целей, которые я перед собою поставила.

Дэш хотел было надавить сильнее, чтобы Кира рассказала о продлении жизни больше, но решил быть терпеливым и дать ей выложить всё, как сама захочет.

— А ещё две?

— Второй целью было добиться нового скачка интеллекта. В трансформированном состоянии для меня было ясно: возможен уровень существенно более высокий, чем я уже достигла, — сказала Кира, отхлебнула чай со льдом и поставила чашку. — Последней же моей целью было… — сказала она и смущённо запнулась. — …Сильно разбогатеть.

— А я-то уж было подумал, что ты Мать Тереза.

Кира кивнула.

— Я чувствовала, что ты так и отреагируешь, — сказала она. — В свою защиту могу сказать только, что деньги нужны мне были не для роскошной жизни. Я просто хотела быть уверенной: если для других проектов, к которым меня выведет повышенный интеллект, потребуется оборудование или ещё что-нибудь, вопрос денег меня волновать не станет.

— Бессмертному на жизнь потребуется приличная сумма, это уж точно, — признал Дэш.

Он выудил булочку из стоящей на столе плетёной корзинки, заполненной самыми разными хлебными изделиями.

— Разбогатеть — этой цели, уверен, ты добилась. То есть, если я сейчас вообще могу хоть в чём-то быть уверен, — недовольно продолжил он. И обвиняюще добавил: — Но я жду не дождусь, когда ты мне скажешь — каким образом сумела сделать это так быстро.

— Думаешь, я продала душу террористам?

— А почему нет? Даже если обычно ты не социопатка, ты же сама признаёшь: в продвинутом состоянии — ещё какая. С какой стати позволить мелочи вроде миллионов смертей встать у тебя на пути?

— Да ладно тебе, Дэвид, — резко и довольно раздражённо ответила Кира. — Ты сам подумай. Даже если бы я действовала в соответствии с моими социопатическими тенденциями — а это не так! — я была бы исключительной, а не глупой. Я достигла неизмеримого интеллекта. Творческого потенциала, по сравнению с которым Томас Эдисон — ничтожество. Уровня интеллекта, рядом с которым Стивен Хокинг показался бы умственно отсталым. С такими способностями — неужели ты всерьёз считаешь, что я бы годами работала над биологическим оружием, чтобы продать его людям, которые были бы счастливы прикончить меня за то, что я не закрываю лицо? — Она замотала головой от злости. — Я могла бы заработать миллионы на продаже одного только криптографического приложения, на обдумывание которого у меня ушли десять минут, или на любом числе прочих изобретений, которые можно моментально вывести на рынок. Как ты считаешь, сколько заплатило бы правительство за материал, полностью скрывающий тепловую подпись?

Дэш нахмурился.

— Если рассуждать с этой стороны, работа с террористами действительно кажется довольно глупой идеей.

— Спасибо! — выразительно откликнулась Кира.

К ним направлялся официант узнать, не нужно ли чего, и она замолчала.

— Вряд ли это так важно, — продолжила Кира, когда официант оказался достаточно далеко, — но я сделала деньги на фондовом рынке.

Дэш поднял брови.

— Об этом я бы не сразу подумал. И как?

— На повышенном уровне интеллекта проанализировала рынок, — ответила она. — Когда ты в изменённом состоянии, у тебя открывается абсолютный доступ к памяти. Ко всей памяти. Человеческий мозг сохраняет всю ту информацию, которую получает: всё, что мы думаем, читаем, видим, чего касаемся или испытываем. В обычном, неоптимизированном состоянии нам доступна лишь крошечная верхушка этого айсберга. Но когда я продвинутая, мне по силам коррелировать и логически связывать те обрывки информации, о которых я даже понятия не имела, что они у меня есть. Обманчиво сложные закономерности становились очевидными. Тут же пошли прозрения насчёт фондового рынка.

— Ты понимаешь свой анализ, когда приходишь в норму?

Кира улыбнулась.

— Ни в малейшей степени, — признала она. — Всё что знаю — что оказывалась права процентах в восьмидесяти случаев, и этого было более чем достаточно чтобы очень быстро сделать меня очень богатой. Я четыре раза подвергала себя этой процедуре исключительно с тем, чтобы проанализировать рынок. И я делала только самые рискованные ставки. Колебания валют, опционы, фьючерсы — всё такое. За три месяца я увеличила свой капитал в тысячу раз. Фондовый рынок — легализованное казино, а я превратилась в единственного в своём роде "Человека дождя".

Как обычно, в её устах самые фантастические заявления начинали казаться вполне реалистичными.

— Так зачем все эти фальшивые документы, банковские счета в Швейцарии?

— У меня возникла паранойя, так что я начала принимать меры предосторожности.

— Паранойя — это ещё один побочный эффект усиленного интеллекта?

— Нет, — серьёзно ответила Кира. — Это побочный эффект ограбления.

Дэш прищурился.

— Так, стало быть, здесь вступает в игру тот заклятый враг, о котором ты писала по электронной почте? Твой Мориарти?

— Мне это нравится, — улыбнувшись, сказала Кира. — Даёт надежду на то, что ты уже не убеждён в том, что я и есть Мориарти. Если бы ты сказал: "твой заклятый враг, Шерлок Холмс", меня бы это расстроило.

Дэш ничего не мог поделать, кроме как ответить ей улыбкой.

— Когда я тебя изучала, мне бросилось в глаза, насколько ты начитан, — с напором сказала Кира.

— Мориарти сложно назвать малоизвестным именем. Большинство десятилетних детей знают, кто это.

Кира улыбнулась и её глаза игриво блеснули.

— Это не делает то, что я сказала, менее правдивым. Кроме того, я не была бы так уверена насчёт детей. Боюсь, большинство взрослых даже не знают, кто у нас спикер Палаты представителей.

На губах Дэша промелькнула слабая улыбка.

— Так ты расскажешь мне об ограблении?

Дэш напрягся: к стойке подошёл худощавый мужчина лет тридцати, с серьёзным выражением лица. Он начал внимательно осматривать ресторан, взгляд его двигался по дуге, которая вскоре наткнётся на их кабинку.

— Вниз! — шепнул Дэш, плавным движением доставая из-под толстовки пистолет, в готовности действовать.

Кира нырнула вниз, словно уронила монетку.

Через несколько секунд взгляд мужчины замер на кабинке через одну от них. Привлекательная женщина, сидевшая там с двумя маленькими детьми, радостно помахала ему рукой. Мужчина махнул ей в ответ, расслабился и торопливо пошёл к семье.

Дэш выпустил воздух, который задержал было в лёгких.

— Ложная тревога, — прошептал он. — Прошу прощения.

Кира выпрямилась.

— Не стоит, — сказала она, качнув головой. — Лучше перебдеть. Кроме того, мой пульс придёт в норму лишь через час или около того, — с ухмылкой добавила она.

— Ты собиралась рассказать мне об ограблении, — напомнил Дэш.

— Да. Однажды вечером я вернулась домой и обнаружила, что в мою квартиру вломились. В выдвижном ящике с двойным дном я держала блокнот с лабораторными записями и бутылёк, в котором были двадцать три таблетки. Они пропали.

— У тебя был комод с ящиком, в котором было двойное дно?

— Я думала, что прятать ценности в сейфе слишком очевидно. Измерила ящик и попросила сотрудника хозяйственного магазина вырезать платформу по точным размерам. Наклеила обои, чтобы дно было неотличимо от других ящиков, а поверх сложила свитеры.

Оценив это, Дэш приподнял брови.

— Взяли ещё что-нибудь? — спросил он, с отсутствующим видом жуя булочку и продолжая наблюдать за входом.

— Ничего. Они точно знали, что им нужно.

— Есть идеи, кто это сделал?

— Нет. Когда это случилось, идей не было. Я была ошарашена. Всегда действовала осторожно, не оставляя следов. Тщательно избавлялась от грызунов, с которыми работала, никогда не выпускала блокнот из вида. До того времени мне и в голову не приходило, что кто-то может знать, чем я занимаюсь. Заподозрив это, я на следующий же день наняла человека из охранного агентства — вроде твоего. Он провёл поиск "жучков", — сказала Кира и сильно нахмурилась. — Нашёл несколько — и на работе, и дома. В тот день я стала настоящим параноиком.

— Да, это оправдано, — пробормотал Дэш.

— Это была катастрофа. Кем бы он ни был, двадцать три дозы моего препарата моментально сделали его одним из опаснейших людей в мире. Я стала принимать тщательные меры предосторожности, разузнала что только можно о "жучках" и о том, как их ищут. Сделала определённые шаги к тому, чтобы распределить деньги по разным счетам. При следующей же трансформации мне стало ясно: на случай если меня вынудят исчезнуть, я должна создать ряд безупречных подложных личностей и изобрести технологию, которая позволит мне оставаться неуловимой.

— Так это и интуицию улучшает?

Кира кивнула.

— Интуиция — всего-навсего твоё же подсознание, которое складывает мозаику из кусочков информации и приходит к выводу, к которому сознательными размышлениями прийти трудно. Поскольку перепайка открывает доступ ко всем воспоминаниям в подсознании, она раскрывает всю мощь интуиции, — пояснила Кира и помолчала. — Как показали дальнейшие события, она была совершенно права.

Дэш ничего не ответил. Он покончил с булочкой и осушил последний глоток содовой. Спорить здесь было не о чем.

— Три дня спустя, — продолжила Кира, — мой начальник, Том Морган, погиб в автокатастрофе.

Дэш практически незаметно кивнул. Интересно, подумал он. Теперь ещё один кусочек головоломки получил объяснение — по всей видимости.

— Я так и не сумела найти каких-либо доказательств, но подозреваю, Морган случайно наткнулся на то, чем я занимаюсь, и организовал прослушку. Полагаю, позднее он обратился к кому-то влиятельному, чтобы продать всё что знает и получить доступ к таблеткам. К моему таинственному врагу. К Мориарти, как ты его назвал.

Дэш нахмурился.

— И Мориарти организовал убийство Моргана, с тем чтобы не делиться препаратом.

— Полагаю, так и было.

Дэш открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос, но снова закрыл: к ним направлялся официант с пиццей. Пока тот осторожно ставил перед ними тарелку, Дэш размышлял о рассказе Киры. Её хронология событий объясняла все неясности. И основной предлог для привлечения к делу самого Дэша — угроза совершения акта биотерроризма — стал до смешного нелепым. И потом, Кира предупредила их насчёт Смита, она рисковала жизнью, чтобы их вытащить.

Кроме того, хотя Дэш пытался сопротивляться, внешность и личность Киры продолжали оказывать на него магическое действие. Раз за разом напоминая себе о том, что нужно следить за входом в ресторан и быть начеку, Дэш обнаруживал, что в разговоре опять смотрит на неё. Ему следовало бы крепко-накрепко помнить о морских сиренах из греческого мифа. Действительно ли он объективен в оценке её аргументов? Нет ли прорех в её версии, о которых он не подумал?

Сколь бы много она ему не объяснила, Дэш возвращался к одному и тому же: смерти в её окружении в детские годы не подлежат сомнению. Гриффин подтвердил их, пока Дэш спал на его диване. А улики против Киры в деле Лузетти, равно как и в деле её брата, были неопровержимы. Какой бы привлекательной Дэш её ни находил, какие бы умелые объяснения она не давала, ему по-прежнему казалось более вероятным, что её рассказ — искусная выдумка.

27

Не говоря ни слова, они жадно приступили к первому куску пиццы. Расправившись с ним, Дэш объявил, что воспользуется уборной, после чего выйдет осмотреться в молл. У раковины он несколько минут он оттирал лицо мылом и холодной водой, ощущая прилив бодрости. Затем вышел из ресторана.

Толпы одетых в разноцветную одежду покупателей самого разного вида двигались по моллу во всех возможных направлениях, являя глазу случайную и переменчивую мозаику людей. Некоторые куда-то торопились, словно у них важное дело, другие вышагивали неторопливо. Были те, кто шагал с пустыми руками, и те кто нёс в них крендельки, мороженое, роскошные кошельки или пластиковые пакеты, доверху наполненные покупками. Маленькая девочка возбуждённо показывала на пару туфелек в витрине, а её мать с умилением смотрела на лицо дочери. Дэш позавидовал безмятежному спокойствию их мира.

В течение следующих пяти минут, разгуливая по моллу, он делал вид, что разглядывает витрины, при этом украдкой рассматривая толпу. Не увидел ничего подозрительного, никаких признаков преследования.

Вернувшись в кабинку ресторана, он увидел, что его спутница почти разделалась с последним своим куском, а официант заново наполнил ему стакан. Когда Дэш сел на место, Кира тревожно посмотрела на него.

— Заметил что-нибудь подозрительное?

Дэш покачал головой.

— Думаю, есть шансы на то, что у нас всё чисто, — сказал он. — Раз нас до сих пор не нашли, они двинутся дальше. Ни за что не поверят, что мы можем поступить так глупо — усесться у всех на глазах в людном ресторане и ждать, пока нас схватят — буквально!

— Глупые, как лиса, — сказала Кира со смешинкой в глазах.

Дэш улыбнулся. Он взял в руки большой кусок пиццы и махнул Кире.

— Продолжай, прошу тебя, — сказал он. — Ты остановилась на том, что твой босс скончался.

Кира собралась с мыслями и продолжила повествование:

— После ограбления, смерти Моргана и обнаружения "жучков" я стала ещё более скрытной, чем раньше. Регулярно проверяла на прослушку, а все работы с животными вела в квартире, а не в здании "НейроКьюэ", — сказала она и помолчала. — Я трудилась по двум главным направлениям одновременно, но качественный скачок в нейронной оптимизации случился раньше.

— Сколько времени со дня ограбления к тому времени прошло? — спросил Дэш.

— Месяцев через девять.

— Полагаю, ты провела испытание, чтобы удостовериться, что это работает.

— Да. Я подготовила порцию препарата с очень коротким сроком полувыведения, на тот случай если будут сложности. В состоянии супер-оптимизации я находилась секунды две, но этого оказалось достаточно.

— Достаточно для чего?

— Достаточно, чтобы удостовериться: у меня получилось. Те две секунды субъективно походили на пять минут. Первый уровень оптимизации невозможно описать. Второй уровень невозможно вообразить, — сказала Кира, изумлённо распахнув глаза. — Уровень мыслей был трансцендентным. Вызывал благоговение и ужас — настолько сильный, что мне было страшно когда-либо решиться на это ещё раз.

Теперь Дэш слишком хорошо понимал, что она имеет в виду. Киру опять пугало и тревожило разлагающее действие невообразимой власти.

— Малые дозы имели кумулятивный эффект, — продолжила Кира. — Чем больше я подвергала себя оптимизации, тем сильнее проявлялась тенденция приветствовать безжалостно эгоистичное поведение. Моя эмоциональная составляющая стала ещё более подавленной, а чувство собственного превосходства продолжало нарастать. Когда ты уверен, что никакой жизни после смерти нет, само по себе трудно сохранять последние крупицы альтруизма. И если обладаешь достаточной властью, чтобы делать всё, что тебе заблагорассудится. Но когда начинаешь считать уровень интеллекта обычных людей ничтожно жалким, становится гораздо хуже. — Она выглядела расстроенной. — Если к человечеству я начинала относится так уже с первого уровня оптимизации, как бы я относилась к нему, продержись я на уровне выше дольше, чем какие-то две секунды?

Пока она всё это высказывала, Дэш продолжал жевать, но аппетит быстро улетучивался. Неужели есть такой уровень интеллекта, с которого обычный уровень просто незаметен? Дэш убивал насекомых, не задумываясь. Существ, чей интеллект во столько же раз превышает человеческий, во сколько интеллект Дэша выше, чем у насекомого, нельзя винить в равнодушии к человеческой жизни или даже в активном убийстве тех, кто встал на пути.

Бог — безжалостный социопат?

Или же Бог, несмотря на бесконечную власть и интеллект, был единственным исключением из правила "абсолютная власть развращает абсолютно"? Даже если принять на веру, что всё сказанное в Библии — совершеннейшая истина, ответ на этот вопрос очевиден не был. Религии, которые возмутились бы, если бы кто-то назвал Бога иначе чем любящим отцом, с лёгкостью принимали как должное, что Он уничтожил всю жизнь на планете, оставив лишь по паре от каждого вида, — просто потому что разгневался на плохое поведение человечества.

Дэш пробудился от краткой задумчивости и посмотрел на сидящую перед ним женщину, чьи большие и выразительные синие глаза продолжали действовать на него словно две чёрные дыры: затягивали Дэша в гравитационный колодец, которому невозможно противостоять, не давая ни малейшей возможности оказать сопротивление. Нужно оставаться объективным. Пора было перейти к самому важному.

— Ты очень хороша, отдаю тебе должное, — сказал Дэш. — Но прежде чем мы продолжим, я хочу вернуться назад. Хочу, чтобы ты объяснила мне смерть своих родителей и дяди, а ещё убийство одной из учительниц и пропажу другой.

Кира нахмурилась и покачала головой.

— Смерть моих родителей, как и дяди — несчастный случай. Что же до учителей, я понятия не имею, что с ними произошло. Но я не имею к этому отношения.

— Так ты признаешь, что одна из них исчезла, а другая была жестоко убита, очевидным психопатом?

— А как я могу это отрицать? Это же правда. Я их не забуду. Долгое время только и было разговоров, что о них, — сказала Кира и подалась вперёд. — Ты хочешь сказать, у тебя есть доказательства того, что эти преступления совершила я?

— Нет. Но косвенные свидетельства достаточно убедительны.

— Они убедительны из-за твоей предвзятости. У меня нет способа доказать тебе, что не имею никакого отношения к этим смертям. Веришь ты мне или нет — это зависит от линзы, через которую ты на меня смотришь. Если ты ищешь проблемы, ты всегда их найдёшь.

— То есть?

— То есть, если ты уже думаешь, что я свихнувшаяся убийца, и исходя из этого начнёшь изучать моё прошлое, то неминуемо найдёшь свидетельства, поддерживающие исходное утверждение. Это азы работы с данными: ты берёшь за основу вывод, а затем начинаешь ретроспективно изучать данные в поисках его подтверждения. И всегда находишь, что искал. Готова спорить: если покопаться в истории твоего родного городка и его окрестностей во времена твоего детства, мы найдём исчезновение одного-двух человек, несколько насильственных смертей, несколько случайных смертей. О многих из них ты и понятия не имел.

— Может, и так. Если таких событий мало, их можно списать на совпадения. Но всему есть предел. Твои учителя — может, и случайность. Но если принять во внимание смерть родителей и гибель дяди — нет, я в это не верю.

Кира покачала головой. В каждой чёрточке её лица читалась боль, словно раны от тех трагедий так никогда и не смогли затянуться.

— Я не знаю, что мне сказать. Но могу поспорить, есть и другие люди, трагически потерявшие в несчастных случаях родителей и родственников. Невезение случается, Дэвид, — упорствовала она. — Одним из тех способов, которые помогли мне с этим справиться, было напоминать себе об этом. По крайней мере, мне посчастливилось провести с родителями много добрых лет. Сироты и дети в зонах боевых действий таким похвастать не могут.

Дэш нахмурился. Эта часть разговора никуда его не привела. Он спросил себя, с какой стати вообще решил, что будет иначе. Чего он ожидал, признания? И её аргумент бил в точку. Дэш действительно внёс в это уравнение фактор предвзятости. Не покажи ему свидетельств о том, что она психопат, он отнёсся бы к этим случаям совсем иначе. Вполне вероятно, в этот самый момент выражал бы сочувствие её утрате.

Он вздохнул.

— Давай пока сменим тему, — предложил он. — Почему бы тебе не поведать мне о фонтане молодости?

Кира кивнула, но тут появился официант со счётом. Дэш тут же расплатился наличными, не забыв про чаевые, чтобы у того не было повода тревожить их ещё раз.

Подождав, пока официант уйдёт, Кира возобновила беседу.

— Я добилась первой своей цели, дальнейшего скачкообразного усиления интеллекта, но побоялась им воспользоваться. Месяцев через четырнадцать после ограбления я добилась прорыва в достижении второй цели. Смит сказал правду. Я могу удвоить продолжительность человеческой жизни.

— Каким образом? — спросил Дэш, вообще-то не желая углубляться в дебри, но не в силах подавить своё любопытство. — Если можно, дай мне версию "для чайников".

Кира помолчала, словно пытаясь решить, как лучше всего подойти к ответу.

— Я уже говорила: наши мозги не оптимизированы для мышления. Ну, неудивительно, что наши тела столь же не оптимизированы для долгой жизни. Напомню ещё раз — естественный отбор заботит только воспроизводство, — сказала она, отпила глоток чая и поставила его на стол. — Если появляется мутация, которая увеличивает твои шансы дожить до половой зрелости, она будет преимущественно передаваться следующим поколениям. Но гены, поощряющие долгожительство, вступают в дело тогда, когда в плане деторождения ты уже сделал всё, что мог. Парень, который умирает в сорок, имеет столько же шансов наплодить детей, передав им плохие гены долгожительства, сколько мужчина, умирающий в восемьдесят, который передаст им хорошие. У долгожительства нет эволюционного преимущества.

Дэш прищурился.

— Но родители, которые живут дольше, могут улучшить шансы ребёнка на выживание. Поэтому гены долгожительства должны давать преимущества.

— Весьма неплохо, — похвалила его Кира. — И это правда. Эволюция давит на наши гены, с тем чтобы мы прожили достаточно, чтобы гарантировать: наши дети дальше сами смогут о себе позаботиться. Но потом — у того, чтобы жить ещё дольше, нет дальнейших преимуществ с точки зрения эволюции. Скорее наоборот, может возникнуть даже эволюционное противодействие этому.

Дэш выглядел озадаченным.

— Если ресурсов мало, старики могут становиться обузой для клана, — пояснила Кира. — Это уменьшает шансы на выживание будущих поколений.

На лице Дэша появилась гримаса отвращения.

— То есть, те племена, у которых старики имеют достоинство умирать раньше и не истощать ресурсы, процветают лучше тех, в которых старики живут вечно?

— Да — по крайней мере, в голодное время. Это одно из вероятных объяснений того, почему почти вся жизнь на Земле, в том числе и наша, запрограммирована на смерть.

Дэш сконфуженно сдвинул брови.

— Что это значит? — спросил он. — Я думал, старение — результат накопления ошибок в нашей ДНК.

— Отчасти так и есть. Но во многом старение обусловлено своего рода запланированного износа. Наша иммунная система слабеет, мы перестаём вырабатывать гормоны вроде эстрогена, волосы становятся седыми или выпадают, кожа покрывается морщинами, мы начинаем хуже слышать, и так далее. Наши тела на генетическом уровне запрограммированы умереть.

— Ты учёная, но для меня трудно поверить в то, что это так.

— Всё дело в том, что всё происходит постепенно, — сказала Кира. — У некоторых видов, таких как тихоокеанский лосось или сумчатая мышь, всё происходит разом. Сегодня — ни малейших признаков старения, а завтра — бах! — и они умирают от старости.

Она помолчала и добавила:

— Есть и такие виды, которые генетически вообще не запрограммированы на смерть — например, морской окунь или королевы у некоторых видов общественных насекомых.

От любопытства Дэш склонил голову.

— Но они же умирают, верно?

— Умирают. Только не от старости, как мы её понимаем. Рано или поздно их убивают несчастные случаи, хищники или голод.

У Дэша было ещё много вопросов на этот счёт, но он знал: сейчас не время.

— Продолжай, — попросил он.

— Эти виды я изучала очень плотно, старалась понять почему они не стареют. Кроме того, я брала образцы ДНК у людей, страдающих от редкой болезни ускоренного старения — прогерии. К двенадцати годам прогерики выглядят и говорят, словно старики.

Дэш сочувственно покачал головой.

— Я о таком слышал. Ужасная болезнь, — сказал он и помолчал. — Могу ли я предположить, что изучение их ДНК внесло ясность?

— Ещё какую! Оно напрямую привело меня к прорыву, который мне требовался, — сказала Кира. — Я годами изучала всё, что только могла найти на тему молекулярных основ старения. Но когда присовокупила к ним данные по генетическим различиям между жертвами прогерии и обычными людьми, мой оптимизированный мозг сумел сложить все кусочки мозаики.

— И ты убеждена, что процедура работает? Что она действительно удвоит продолжительность человеческой жизни?

— Абсолютно, — ни секунды не колеблясь, сказала Кира. — На сто процентов.

Дэш одеревенел от сидения в неловкой позе, которую ему пришлось принять для наблюдения за входом в ресторан, и он на время сел поудобнее.

— Как ты можешь быть уверена? — спросил Дэш, левой рукой потирая шею, а в правой продолжая сжимать рукоять пистолета.

— Есть много способов, — ответила Кира. — Но для понимания большинства из них тебе потребовалось бы знать о молекулярной биологии и медицине куда больше. Один из путей — отслеживание промежутков между делениями клеток. Люди в основном не подозревают, что большинству наших клеток суждено испытать примерно пятьдесят делений в одной культуре. Это называют пределом Хейфлика. По мере приближения к этому пределу, на деление у них уходит всё больше и больше времени, и они проявляют признаки старения.

— Что происходит потом, когда они разделились пятьдесят раз? — спросил Дэш.

— Они умирают, — просто сказала Кира.

Дэш несколько секунд раздумывал над этим.

— А как насчёт раковых клеток? — спросил он.

— Хороший вопрос. Раковые клетки — исключение. Они бессмертные среди клеток. Они не просто выходят за предел пятидесяти делений, они продолжают делиться снова и снова — без конца. Именно этот необузданный рост в конечном счёте убивает их обладателя.

Дэш был прямо-таки заворожен этой темой, но она была ему не по зубам, и он знал, что нужно двигаться дальше.

— Допустим, я верю в то, что твоя процедура продления жизни работает так, как ты говоришь, — сказал он. — Допустим, я даже поверю в то, что ты не имеешь отношения к биотерроризму. Но у меня такой вопрос: если ты действительно открыла фонтан молодости, почему держишь его в тайне?

Кира подняла брови.

— Потому что не хочу нести ответственность за возвращение человечества в средневековье, — просто сказала она.

28

Дэш заметил официанта и жестом подозвал его. Они с Кирой сидели в полумраке, в уютном уголке молла необъятных размеров, и опасения насчёт их поимки таяли с каждой минутой. До автобуса у них ещё было время, и Дэш не торопился покинуть ресторан.

— Можете открыть на нас новый чек? — спросил Дэш, когда официант подошёл.

— Конечно. Чего желаете?

Дэш быстро пролистал меню.

— Горячие сливочные санди, для двоих.

Официант кивнул и быстро удалился.

— Горячие санди? — переспросила Кира.

— Мне нужен предлог задержаться здесь подольше, — пояснил Дэш, и позволил себе улыбнуться: — Кроме того, когда мы с тобой разговариваем, моему мозгу нужна вся глюкоза, которую только можно добыть.

Выражение на лице Киры стало чуть ли не робким.

— Прости, что столько всего сразу на тебя вываливаю. Знаю, это всё равно что пить из пожарного гидранта.

На это замечание Дэш ответил ухмылкой.

— Нет, всё в порядке. Но ты в очередной раз меня заинтриговала, — сказал он. — Прошу, продолжай!

— Смит поведал тебе свою теорию насчёт того, почему я держу секрет долгожительства в тайне, — сказала Кира. — Сказал, это нужно мне для ещё большей власти и богатства. — При этих словах она с негодованием мотнула головой. — Но это не имеет ничего общего с истинной причиной. Я бы с радостью поделилась этой тайной со всеми. Проблема вот в чём: когда мой интеллект был усилен, я задумывалась — а что станет с миром, если я так и сделаю. Выводы, к которым я пришла, меня шокировали.

Дэш попытался прикинуть, к чему она клонит, но не смог.

— Если бы все люди жили до ста пятидесяти, — продолжила Кира, — что стало бы с населением планеты?

На какой-то миг Дэш решил было, что это вопрос с подвохом. Пожал плечами.

— Оно будет расти, — сказал он.

— Оно станет расти, — повторила Кира. — И резко. Каждый год по-прежнему будут рождаться столько же людей, как сейчас, но умирать будут куда меньше. И женщины будут оставаться в репродуктивном возрасте вдвое дольше. Планета и без того перенаселена и стабильно катится к худшему. Дай человечеству мою процедуру — и каждому потребовалось бы потесниться для своих внуков, правнуков, пра-правнуков. — Она решительно помотала головой. — Удвоение продолжительности жизни людей стало бы абсолютной катастрофой.

— Это правда, обществу пришлось бы измениться, — признал Дэш, — но ты не можешь с такой уверенностью утверждать, что результаты будут катастрофическими.

— Перенаселение имеет не только физические последствия, но и психологические, — продолжила Кира. — Годы назад проводился потрясающий эксперимент с серыми крысами. Экспериментаторы заперли популяцию этих зверушек в замкнутом пространстве площадью с четверть акра, дали им сколько угодно еды и удалили всех хищников. Ожидалось, что популяция крыс возрастёт до пяти тысяч, но этого не случилось; она стабилизировалась на ста пятидесяти. Когда же экспериментаторы принудительно заставили популяцию превысить комфортную плотность, даже при неограниченном количестве еды они зафиксировали кардинальное усиление патологического поведения животных. Увидели прерванные половые акты, каннибализм, гомосексуализм, другие необычные черты поведения, — сказала Кира, приподняла брови и значительно посмотрела на Дэша. — Как думаешь, уровень стресса у человека поднимется, если станет теснее?

Тот нахмурился. Необязательно быть блестящим учёным, чтобы ответить на этот вопрос.

— Когда мой интеллект был усилен, я быстро осознала: если раскрою свою терапию, население очень быстро достигнет критической отметки. И через несколько поколений, в лучшем случае, человечество либо сократиться до небольшой кучки людей, живущих в средневековье, либо вымрет окончательно. С тех пор я несколько раз моделировала это на компьютере.

— И?

— И моделирование дало абсолютно тот же ответ. Есть несколько возможных сценариев, но я обрисую несколько самых вероятных. Стремительный рост населения приводит к мощному коллапсу экономики — ресурсы истощаются, а число рабочих мест не сможет расти с нужной скоростью. Экономики настроены на то, что люди выходят на пенсию лет в шестьдесят пять, а средняя продолжительность жизни примерно лет восемьдесят, — сказала Кира и, помолчав, напомнила: — Ты и сам пошутил о том, что бессмертному понадобятся серьёзные пенсионные накопления.

Дэш нахмурился. Он сказал это в шутку, но не подумал о последствиях.

— Ещё мы говорили о том, что долгожительство — обуза для новых поколений, — продолжила Кира. — Так и есть. Наряду с экономическим коллапсом, рост населения вызывает всё большую и большую антисанитарию. Заразные болезни распространяются, словно степные пожары. Массовый голод становится обычным делом. Битвы за выживание, подстёгнутые всё более аберрантным поведением; войны между соседними странами — и затем ядерный Армагеддон.

Дэш побледнел. Перспектива казалась пугающе правдоподобной.

— Но разве правительства не осознают масштабы угрозы, не введут строгий контроль рождаемости?

— Может быть. Сомнительно, но может быть. Но действительно ли ты именно этого бы и хотел? Купить себе несколько десятилетий жизни за счёт своих же детей? Когда мой интеллект усилен, эта идея может казаться мне абсолютно здравой, но когда я в обычном состоянии, она меня просто пугает, — ответила Кира. — Сомнений почти нет: добавить человечеству семь-восемь десятков лет неминуемо означает конец цивилизации.

Кира нахмурилась и выглядела по-настоящему расстроенной.

Глубина отчаяния на её лице удивила Дэша.

— Кира? — мягко сказал он. — Ты в порядке?

Она кивнула, но в глазах её затаилась печаль.

— Меня просто охватило чувство жалости к самой себе, — тихо сказала она. — Что бы я ни делала, это всегда полный провал. Я могу получить фантастический интеллект, но плачу за это тем, что становлюсь безжалостной и теряю в себе почти всё, что делает меня человеком. Нашла способ кардинально замедлить процесс старения, но лишь для того, чтобы понять: это уничтожит цивилизацию.

Дэш молчал, не в силах придумать, чем её утешить. Он понимал её разочарование: Кира была Мидасом современности, тем королём который жаждал получить дар обращать в золото всё, до чего дотронется. Вот только король пожалел об этом, когда осознал ужасающие следствия: теперь в золото неминуемо превращались и еда, и любимая дочь.

29

Когда официант принёс им десерты, Кира и Дэш сидели в молчании. Кира зачерпнула ложечкой ванильное мороженое и горячие сливки, поднесла ко рту и проглотила. Вид у неё был грустный. Дэш на миг задался вопросом, могут ли наслаждаться вкусом сливок существа с бесконечным интеллектом.

Взявшись за своё санди, он решил сменить тему. Кире оставалось объяснить смерть Лузетти и брата, но у Дэша сложилось впечатление, что ей это удастся.

— Так что произошло дальше, когда ты поняла что не можешь раскрыть своё открытие?

— Я решила выбросить белый флаг. Прекратить все эксперименты по долгожительству и больше никогда в жизни не прибегать к оптимизации мозга, — сказала она, дожидаясь пока излишки десерта сольются с ложечки, чтобы поднести её ко рту. — Впрочем, и без объяснений понятно, что на этом история не закончилась. Кто-то продолжал отслеживать то, чем я занимаюсь — не прослушкой уже, а старым добрым способом. Тогда я этого не знала, но частного детектива Ларри Лузетти наняли, чтобы за мной следить. Он рылся в моём мусоре и подсматривал за мною через окна, словно папарацци. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять: я прекратила все эксперименты.

Дэш пораскинул мозгами.

— Полагаю, это дало Мориарти сигнал: ты совершила прорыв, и эксперименты тебе больше не нужны.

— Именно. Несколько дней спустя в мою квартиру вломились снова. Я давно прекратила вести записи в лабораторном журнале. К тому времени я вела записи в компьютере. Файл был зашифрован и дополнительно защищён методами, которые я разработала в перепаянном состоянии. Даже если бы кто-то вломился в мой компьютер, им пришлось бы расшифровать файл. Но взлом был невозможен — уж, по крайней мере, не представителем вида Homo sapiens, — сказала Кира и сильно нахмурилась. — А это доказывает, что даже будучи очень умным, ты можешь одновременно проявлять беспросветную тупость.

— Мориарти сумел вскрыть файл?

Кира кивнула.

— Вломившись в мою квартиру, он, должно быть, проглотил одну из тех таблеток, которые украл Морган. Поумнев, он сел за компьютер и смог обойти мою защиту.

Сейчас Кира выглядела сердитой, явно недовольная собою.

— Мне повезло, — продолжила она. — У меня хватило паранойи на то, чтобы держать на компьютере результаты экспериментов с животными и философские размышления. Собственно пошаговые процедуры по процедурам, нужным для продления жизни и достижения второго уровня улучшения интеллекта, были записаны на флешку, которая всегда была при мне. В моём компьютере не было никаких указаний на то, что я работала по достижению ещё более высокого уровня интеллекта, так что Мориарти до сих пор об этом не знает. Но записи по продлению жизни там были. Он не может получить саму процедуру, но узнал: я нашла способ продлить жизнь.

Дэш прищурился.

— Смит в курсе, что тебе удалось вдвое замедлить процесс старения. Ещё он сказал, что твой план-максимум — разработать нанороботов для того, чтобы те патрулировали кровоток, а потом найти способ переносить сознание.

— Верно. Общий план был в компьютере. Это были мои самые первые размышления, ещё до того как я осознала, какой катастрофой обернётся даже первый этап. Смит описал точно.

— Интересно, — заметил Дэш. — Так ты думаешь, Мориарти — он?

Кира поразмыслила над этим.

— Может и так, но моя интуиция говорит "нет". Думаю, он лишь подручный Мориарти.

— Продолжай, — сказал Дэш, отставляя в сторону десерт, к которому едва прикоснулся: он пришёл к выводу, что не может одновременно фокусироваться на разговоре с Кирой Миллер, наблюдении за входом и поедании капающего санди.

— Я знала: как только Мориарти поймёт, что я открыла фонтан юности, он не успокоится, пока до него не доберётся, — продолжила Кира. — А это значило, что я в большой опасности. Я положила флешку в нержавеющий бутылёк для пилюль и закопала его в таком месте, где её никто никогда не отыщет — на мой взгляд. Я запомнила точные координаты GPS. А затем я ещё раз поумнела. Я была в панике, мысли путались, так что хоть я раньше и поклялась себе никогда к этому не прибегать, я чувствовала — выбора нет.

Дэш понимающе кивнул. Учитывая обстоятельства, он не мог её порицать.

— Как только я себя трансформировала, — продолжила Кира, — мне стало ясно, что я должна делать. Инструкции по восстановлению обоих процедур занимали многие десятки страниц печатного текста. Чтобы быть абсолютно уверенной в сохранности тайны, даже под принуждением, я заперла в памяти сами формулы и GPS-координаты флешки, и даже информацию о местности, в которой я её закопала. Эти воспоминания я поместила за непреодолимой ментальной стеной, — со вздохом сказала Кира. — Это далось мне нелегко.

— Не сомневаюсь, — сказал Дэш.

— Даже в улучшенном состоянии найти и изолировать отдельные конкретные воспоминания в своём мозгу невероятно трудно.

— Но ты сумела?

— Да. Структурировала эти воспоминания, чтобы получить к ним доступ, лишь сознательно и целенаправленно решив, что хочу этого. Создала нечто вроде китайской ловушки для пальцев — чем сильнее я старалась бы добраться до этих воспоминаний под принуждением, тем сильнее становился бы барьер, — сказала Кира и немного помолчала. — Как оказалось, я сделала это как нельзя более своевременно.

Дэш сосредоточенно наклонился вперёд.

— Спустя несколько часов в мою квартиру ворвался Ларри Лузетти, который взял меня в плен, — пояснила Кира. — Ему нужен был секрет долгожительства, и он сказал мне, что не уйдёт, пока его не получит. Он воспользовался препаратами — сывороткой правды. Они были крайне эффективными. Я рассказала ему об открытии и о том, почему не поведала о нём всему миру. Но когда он спросил меня о замедлении старения, я ответила, что не помню рецепта.

— Что на тот момент было абсолютной правдой, — заметил Дэш.

Кира кивнула. Громко звякнув ложечкой о стенки стеклянного десертного бокала, она доела свой санди и отставила бокал.

— К сожалению, больше я ничего не смогла утаить от Лузетти. Под воздействием препаратов я рассказала ему о флешке. Дала точное описание способа, которым спрятала в памяти GPS-координаты, чтобы не раскрыть их под принуждением. Обо всём этом Лузетти послушно доложил Мориарти.

— И тот тебе поверил?

— Полагаю, да. Если бы нет, вдобавок к сыворотке правды Мориарти сказал бы детективу меня пытать, но этого не случилось.

Кира замолчала, словно собираясь с духом перед тем, как продолжить. Словно страшилась перспективы.

Дэш чувствовал её напряжение.

— И что было дальше? — мягко спросил он.

— На следующее утро я опять проснулась пленницей, — сказала Кира, смотря в никуда. В уголке глаза медленно появилась слезинка. — И Лузетти сказал мне, что у них мой брат, Алан.

Дэш распахнул глаза: связь была очевидной.

— Лузетти сказал мне, что его босс в доме Алана, в Цинциннати, — в ужасе прошептала Кира, — и что он сожжёт моего брата, если я не выложу секрет.

— И ты рассказала? — мягко спросил Дэш.

Побледнев, Кира помотала головой.

Дэш тут же сообразил, что вопрос был глупым. Окажись фонтан молодости в руках Мориарти, вряд ли бы он так отчаянно стремился захватить её живой.

— Я знала — Мориарти был человеком без принципов ещё до того, как стал перепаянным, — мрачно пояснила Кира. — Но, получив он секрет долгожительства, Мориарти мог превратиться в самого жуткого монстра в истории человечества. Что могло бы его остановить? Мориарти усиливал бы свой интеллект, а обещаниями долгой жизни мог бы получить невообразимую власть. Ту самую, в желании обладать которой Смит обвинял меня.

Кира замолчала. По её щеке медленно покатилась одинокая слезинка.

Мориарти заставил её принять невозможное решение, понял Дэш. Было ясно, что это глубоко ранило её душу, которую невозможно исцелить.

— Ты знала, насколько высоки ставки, и сделала то, что должна была сделать, — мягко произнёс он. — За это я тобою восхищаюсь.

Кира покачала головой. Теперь слёзы стояли в обоих её глазах.

— Я не была героем, — жалобно сказала она. — Я оказалась слабой. Я пошла бы на что угодно, лишь бы спасти Алана, даже на риск создания нового Гитлера. Изо всех сил пыталась открыть память. Но не могла. Барьер, который я создала, оказался слишком крепок, — шёпотом поведала Кира и опустила взгляд. — Впрочем, это неважно. В душе я знала: Мориарти никогда не отпустит Алана. Стоило мне дать ему что он хочет, Мориарти бы убил и Алана, и меня — и Лузетти тоже. Мы все были бы для него ненужной помехой.

Дэш понял, что её анализ исключительно точен. Кира действительно была в ситуации, из которой нет выхода.

— Так что же ты сделала? — спросил он.

— Мне нужно было выгадать время на то, чтобы спасти брата. Поэтому я сказала Лузетти правду. Сказала, что я пытаюсь добраться до воспоминаний, но не могу. Что не могу одурачить барьер, который создала в мозгу. Объяснила, что из-за угрозы брату я оказалась под более сильным принуждением, чем если бы меня пытали физически.

— Он тебе поверил?

— Думаю да, — ответила Кира, с отсутствующим видом вытирая слезинку тыльной стороной ладони. — Я умоляла его упросить Мориарти не трогать Алана в течение следующих двадцати четырёх часов, пока я буду пытаться подобрать ключ к воспоминаниям. Лузетти сказал, что Мориарти на это согласился.

— И потом ты прикончила Лузетти?

Кира кивнула.

— Он развязал меня сразу после звонка боссу, чтобы я сходила в туалет. Я знала, что в борьбе у меня есть преимущество: он не мог рисковать моей жизнью, не получив для начала фонтан молодости. Я сумела ударить его мраморной подставкой, пока он пытался со мною справиться. Я не хотела его убивать, — настойчиво сказала Кира в смятении. — Просто так вышло.

Дэш прищурился.

— Значит, ты со всех ног кинулась в жилище Лузетти, надеясь узнать, кто дёргает его за ниточки?

— Верно. Забрала его ноут и папку, на которой было моё имя. И сразу двинулась в аэропорт. Вылетела в Цинциннати первым же рейсом, воспользовавшись одной из поддельных личностей, которые были готовы. В самолёте изучала досье и ноутбук, но не нашла указаний на личность Мориарти.

Кира собралась с силами.

— Об остальном, уверена, ты уже можешь догадываться, — сказала она. — Самолёт приземлился, и я бросилась к дому брата. Я была намерена сделать для его спасения всё, что потребуется.

— Но ты опоздала, — серьёзно сказал Дэш.

В лице и глазах Киры отразилась мука.

— Я опоздала, — задрожав, тихо откликнулась она. Взяла салфетку и вытерла слёзы, которые медленно покатились по щекам. — С моим братом Аланом у меня были особые отношения. Он был на пять лет старше меня и всегда за мною присматривал. Когда другие дети дразнили меня из-за того что я была непохожей на них, или потому что я перепрыгнула через несколько классов, он всегда меня защищал. А когда умерли мои родители…

Её голос прервался. Кира помолчала, стараясь обуздать эмоции.

— В то время Алан учился в колледже, — наконец сказала она, и её голос вновь набрал силу. — В Огайо. Он взял год академического отпуска, чтобы остаться со мной — убедиться, что со мной всё будет в порядке. Я умоляла его не притормаживать из-за меня свою жизнь, но он и слышать об этом не желал. И вернулся к учёбе только когда я сама поступила в колледж.

Дэш сочувственно кивнул. Он ждал, что Кира продолжит рассказ, но по ней было видно: она эмоционально опустошена и не может заставить себя сказать о брате ещё что-либо.

— Значит, как только ты поняла, что добралась туда слишком поздно, чтобы его спасти, тебе стало ясно: нужно исчезнуть, — серьёзно сказал Дэш.

Кира кивнула.

— Мне правда очень жаль, — мягко сказала она.

На несколько минут над столом, подобно туче, нависла тишина.

— Ты убила Лузетти, — наконец сказал Дэш. — Но это, очевидно, была самозащита. Если всё, что ты сказала, правда — тогда на самом деле ты не совершила никаких преступлений.

Кира вздохнула.

— Если ты не считаешь за преступления незаконные эксперименты над животными и нецелевое использование корпоративных ресурсов.

— Не считаю, — без колебаний сказал Дэш.

Кира попыталась улыбнуться, но у неё не очень получилось.

— С тех пор Мориарти беспрестанно за мною охотится. По всей видимости, он ещё до всех этих событий был богатым и властным человеком, а безжалостным — так само собой. Но для получения огромного богатства и власти двадцать три часа сверхчеловеческого разума — слишком много. Только представь, чего он смог добиться за последние несколько лет!

Дэш попытался. Картина его не радовала.

— Есть идеи, кто бы это мог быть?

— Никаких, — сказала она, вновь начиная восстанавливать эмоциональное равновесие. — Кем бы он ни был, своё богатство и власть он старается держать в тайне. Ты не найдёшь его на обложке деловых журналов. Те, кто имеет настоящую власть, не кричат об этом во всеуслышанье, они просто дёргают за ниточки из-за кулис.

Немного подумав об этом, Дэш решил, что Кира почти наверняка права.

— Кем бы он ни был, он не тратил время попусту, организовав мой розыск за убийство Лузетти и моего брата. Но и этого ему было мало. Он решил повесить на меня ещё и план с Эболой, чтобы против меня ополчилась вся военная мощь США. Не знаю, есть ли у него ещё какие-нибудь планы насчёт террористов, но все доказательства, которые тебе дали — они о его причастности, не о моей.

— В чём же его выгода от сотрудничества с террористами? — спросил Дэш.

— Не знаю. Но там происходит гораздо больше, чем видим мы. Потому что, уверен, он не сможет довести до совершенства генетически модифицированный вирус простуды, способный доставить гены Эболы.

— Почему нет?

— Проект слишком сложен.

— Даже с усиленным интеллектом?

— Да. В моей памяти тысячи и тысячи часов изучения молекулярной биологии, и когда мой разум трансформируется, интеллект может на них полагаться. Мориарти почти наверняка не может похвастать такой научной базой. А без этого — неважно, насколько силён его интеллект, у него просто не хватит знаний на то, чтобы достичь цели.

Дэш нахмурился. Чем больше он узнавал, тем больше запутывался. Он решил двигаться дальше.

— Так зачем ты нужна ему сейчас? Он уже знает, что не может заставить тебя выдать ему секрет продления жизни.

— Не знаю, — пожав плечами, ответила Кира. — Но он прилагает огромные усилия на то, чтобы захватить меня живой, даже зная о том, что я для него самая большая угроза. И он не успокоится, пока я его не остановлю. Очевидно, он не отказался от идеи заполучить фонтан молодости.

Они немного помолчали. Затем Дэш бросил взгляд на часы и вздохнул.

— Нам лучше идти, — сказал он. — У нас автобус.

Дэш оплатил десерт, и они осторожно вышли в молл. Несколько минут Дэш осматривался, но не заметил ничего необычного.

На пути через молл Дэш вопросительно посмотрел на спутницу.

— Кира, так почему именно я? — просто спросил он.

Та вздохнула.

— Я тебе уже сказала. Ты хороший человек. И в трудной ситуации ты поступишь правильно. Ты дока в поисках людей. У тебя навыки и опыт спецназовца. Ты умный и начитанный. Я пыталась разыскать Мориарти и остановить его, но ни к чему не пришла.

Она вытянула руку перед Дэшем, дав ему сигнал остановиться. Когда Дэш замер, она посмотрела ему в глаза, и он почувствовал, что она раздумывает, сказать ли больше. Затем Кира опустила взгляд.

— И мне было одиноко, — тихо сказала она. — Я в бегах очень, очень давно. Никому не доверяю. Ко всему отношусь с подозрением. — Кира помолчала. — Но в одиночку Мориарти мне не остановить. И, когда изучала твоё прошлое, я поняла: мне нужна помощь со стороны кого-то вроде тебя; кого-то, кому я могла бы доверять.

Значит, чтобы убедить его стать её союзником, Кира пошла на риск его похищения — даже несмотря на то, что он не мог быть более предубеждённым против неё. Точь-в-точь, как она сказала в мотеле. И она пошла на ещё больший риск, оказавшись в полной его власти в прогалине посреди леса. В глубине у Дэша ещё оставались кое-какие подозрения, но он отложил их в сторону — пока что.

Кира с надеждой заглянула ему в глаза.

— Дэвид, ты мне поможешь? — спросила она.

Несколько долгих секунд Дэш выдерживал её взгляд, а затем кивнул — почти незаметно.

— Да, — наконец сказал он. — Помогу.

Кира выдохнула воздух, который задержала в груди.

— Спасибо, — серьёзно прошептала она. — И мне правда очень жаль, что я впутала тебя во всё это. С моей стороны это было эгоистично.

— Отнюдь, — твёрдо сказал Дэш, и уголки его рта приподнялись в слабой улыбке. — Кроме того, ты ни во что меня не впутывала. Меня нанял полковник Джим Коннелли для того, чтобы найти и остановить психопата-киллера, которого никто не может найти. И это по-прежнему остаётся моим заданием.

Выражение на лице Киры стало жёстким.

— Я собираюсь остановить этого ублюдка, даже если это будет последним, что я сделаю, — поклялась она сквозь стиснутые зубы, в её лице читалась ненависть. — Клянусь душой брата, что я до него доберусь. Несчастный случай забрал у меня родителей, но Мориарти убил единственного человека, которого я любила помимо них; убил последнего члена моей семьи.

В глазах Киры блеснула мрачная решимость.

— И в один прекрасный день — уже скоро — он за это поплатится!

30

Они сошли с автобуса в пригороде Ричмонда, где остановили такси, которое доставило их к стоянке поддержанных авто. Здесь Дэш заплатил наличными за старый пикап.

Пока они ехали в автобусе, позвонил Гриффин. Он сообщил, что у них с Коннелли всё в порядке, хотя вынужденное избавление от бороды "оставило его в душе шрамы, которые никогда не затянутся". Они добрались до дома друга полковника, отставного врача, который сейчас занимался раной Коннелли.

Обменяв деньги на ключи, Дэш сел за руль пикапа.

— Куда дальше? — спросил он.

— Назад на северную автостраду 95, — ответила Кира. — Поедем ко мне.

— У тебя есть дом? После всего этого времени в бегах?

Её глаза игриво посмотрели на него.

— Это дом на колёсах. Я живу в трейлерном парке.

— Да ты шутишь.

— Это ещё почему? — игриво спросила она.

Дэш пожал плечами.

— Не знаю. Ты блестящий учёный, чьи открытия могут изменить мир. Я просто не могу сопоставить этот твой портрет с кем-то, живущем в таких условиях, — пояснил он и широко улыбнулся. — Альберт Эйнштейн в трейлере — это просто неправильно.

Кира рассмеялась.

— Потому-то это идеальное убежище. Парк трейлеров — последнее из тех мест, в котором решила бы жить прежняя я, и последнее место, в котором меня вздумают искать. Кроме того, живя в трейлере я могу каждый месяц или около того менять место жительства, при этом чувствуя себя дома.

Звучит разумно, понял Дэш, немного об этом поразмыслив.

— К моему стыду, я никогда не был в трейлерном парке, — признался он.

— Значит, всё ещё впереди, — сказала Кира. — Вообще-то у меня три трейлера. Один на Восточном побережье, второй на Западном, а третий в центре страны. Последние два — лишь мера предосторожности. Я оплатила их парковку на год вперёд, так что они будут ждать меня до тех пор, пока мне не понадобятся.

— Не могу дождаться возможности их увидеть, — сказал Дэш, останавливаясь на красный. — Так расскажи мне о своих поисках Мориарти.

— Расскажу. Но не сейчас. До сих пор рассказывала только я. Теперь твоя очередь.

— В свою защиту скажу, что был слишком занят, выдумывая недоверчивые придирки и стреляя в тебя злыми взглядами.

— Учитывая, что тебе обо мне рассказали, я не могу тебя в этом винить, — сказала Кира. — Но расскажи мне о себе. Прошло очень много времени с тех пор, как я с кем-то знакомилась. Как так вышло, что ты оказался в армии? — спросила она, помолчала и уточнила: — Да и был ли у тебя на самом деле выбор, по твоему мнению?

На какой-то миг Дэш забыл, что она изучила его прошлое, но её вопрос немедленно об этом напомнил. Его отец был генералом, и вопрос Киры дал понять, что она это отлично знала. Определённо, она не тратила время на пустую светскую болтовню — хотя, осознал Дэш, после всего того, что им довелось пройти, светская болтовня была бы несколько нелепа.

— Выбор у меня был, — ответил он. — Это точно. Не такой человек был мой отец. Ему нравилось служить, но он хотел, чтобы мы с братом занимались тем, что сделает нас счастливыми. В конечном счёте я пошёл служить, но не потому что он на меня давил, а потому что он подал мне хороший пример. Он был сострадающим, дружелюбным, у него было отличное чувство юмора, — сказал Дэш и помолчал. — Большинство людей представляют себе кадровых офицеров строгими, жёсткими, авторитарными бюрократами. Многие из них такие и есть, но не мой отец.

— А твоя мать — что она думала на этот счёт?

— У неё была схожая философия. Она хотела, чтобы мы были счастливы. Она восхищалась отцом, но позаботилась о том, чтобы мы перед службой знали, на какие жертвы нам придётся пойти, — сказал Дэш и добавил: — Забавно, но мой брат тоже пошёл служить. Направился в Аннаполис. Время от времени я задаюсь вопросом, стали бы отец или мать давить на нас, прими мы из вредности решение заняться чем-то другим.

Дэш уже давно ни с кем не говорил об отце, и в его глазах отразилась тяжёлая утрата.

— Сочувствую тебе насчёт отца, — мягко сказала Кира.

Он кивнул.

— Если кому-то и знать о такой потере, так это тебе, — сказал Дэш. — В записях обо мне говорилось о том, как это случилось?

— Нет. Там было написано, что он погиб в бою.

— Это искажение действительности, — сухо сказал Дэш. — Он был в Пакистане на встречах с региональными военными командирами, предполагалось что встречи займут неделю. Отец погиб, когда вышел за фруктами на рынок рядом с отелем. Всего лишь очередной теракт. Ирония судьбы: за годы службы он много раз участвовал в боях, но погиб не на службе, одетый в гражданское.

Дэш презрительно скривил губы.

— Если бы террористы знали, что он генерал, возможно, они не стали бы взрывать рынок. Ведь на самом деле они предпочитают убивать гражданских, — горько сказал он. — Так они наводят больший страх.

Кира сочувственно вздохнула. Они немного помолчали, и она спросила:

— Как дела у твоего брата?

— У него всё хорошо. До того, как оставить службу, мы с ним не могли часто видеться. Но с тех пор как я вышел на гражданку, мы видимся чаще.

— Ты не жалеешь, что оставил службу?

— Если честно, нет. Я чувствую себя немного эгоистом. Может быть, немножечко трусом. Но нет. Я был готов её покинуть ещё до того, как случилась катастрофа в Иране. Когда служишь в подразделении "Дельта", ты не имеешь сильных уз к кому-либо вне своей группы — просто не можешь. И я не хотел провести так всю жизнь. В один прекрасный день я хотел стать мужем и отцом.

Следующие несколько минут они проехали в молчании.

— Ты упомянул об Иране, — нерешительно сказала Кира. — Что там на самом деле случилось?

— Ты же наверняка прочла отчёт об этих событиях.

— Бегло пролистала, — признала Кира. — Но он был длинным, и я не слишком в него вчитывалась. Кроме того, — добавила она, — раз уж мы с тобой, Дэвид, собираемся действовать заодно, чем лучше мы узнаем друг друга, тем лучше. Мне интересно услышать об этих событиях от тебя лично.

Дэш пожал плечами.

— Здесь нечего рассказывать, — солгал он.

Он намеревался остановиться на этих словах, но вдруг до него дошло, что в ресторане Кира обнажила свою душу. Может быть, настал его черёд. Дэш тяжело вздохнул и сказал:

— Ладно, я дам тебе сокращённую версию.

Дэш помолчал, собираясь с мыслями.

— В конце концов разведка зафиксировала местонахождение лидера террористической группы, Халида Абдул-Малика. Он нёс ответственность за серию подрывов церквей и синагог по всему миру, причём взрывы совершались во время религиозных церемоний — чтобы свести число жертв к максимуму. Его штаб-квартира располагалась на окраине Сенендеджа, города у западной границы Ирана. Нас бросили туда на его поимку, по возможности. В случае невозможности разрешалось его уничтожить. Переход туда прошёл чисто, без сучка без задоринки.

Воссоздавая в памяти дальнейшие события, Дэш наклонил голову вбок.

— Спутники засекли, что Абдул-Малик и некоторые из его ключевых помощников находятся в пути, направляются в город Махабад неподалёку, и мы спланировали засаду, — продолжил он и покачал головой с мукой на лице. — Но вместо этого засада была на нас самих.

Последние слова он произнёс угрюмо. Помолчал несколько долгих секунд, и добавил:

— Они нас ждали.

— Вас подставили?

— Это абсолютно точно. Но как, я и понятия не имею, — сказал Дэш.

Он отвернулся от Киры, сконцентрировав внимание на дороге перед собой и принуждая себя продолжать:

— Нас всех захватили в плен, меня и ещё троих бойцов моей группы. Поскольку я был их командиром, террористы решили меня наказать, пытая до смерти моих людей у меня на глазах — людей, которые стали для меня как братья, — произнёс Дэш, выглядя так, словно его сейчас стошнит. — Мою голову зафиксировали в одном положении, веки принудительно подняли. Я не мог повернуть голову, не мог отвернуться, — сказал он, его передёрнуло, и он добавил шёпотом: — Есть пытки, которые не поддаются воображению самых талантливых авторов ужастиков.

В кабине повисло долгое молчание. Кира ждала продолжения.

— Не стану описывать, что было дальше, — наконец сказал он. — Я никому не стал бы этого рассказывать. Достаточно сказать, что их пытали, а потом изрубили на куски, — произнёс Дэш, и глаза его загорелись ненавистью. — И эти больные ублюдки наслаждались каждой минутой.

— И как же ты сбежал? — негромко спросила Кира.

— Они закончили с моими людьми, — продолжил Дэш ровным, без эмоций, голосом. — Я был последним на очереди. Рядом со мной были три охранника. Пока один сторожил снаружи, второй поскользнулся в луже крови и упал. В человеке примерно шесть кварт крови. Можно подумать, что шесть кварт — это немного, но это пока её на тебя не выльют, а остаток расплещут по земле. А восемнадцать кварт и представить трудно.

Киру передёрнуло, когда она представила перед глазами эту картину.

— Я был привязан к стулу, — продолжил Дэш. — Но когда охранник упал, я всем своим весом обрушил ему в лицо ножку стула. И бросился на второго охранника, со стулом и всем прочим — чтобы не дать ему воспользоваться пистолетом. Он сумел несколько раз ударить меня ножом, прежде чем я забил его головой до потери сознания. Я сбежал и в конце концов сумел перебраться через границу, в Ирак.

— Эту часть я помню, — сказала Кира. — Я читала, что солдаты, которые нашли тебя в Ираке, не могли поверить что ты мог это проделать в твоём состоянии. Их поразило, сколько в тебе жизненных сил и воли.

Дэш скривил лицо.

— Я должен был погибнуть со своими ребятами, — прошептал он. — У нас в спецназе мы всерьёз принимаем лозунг: "Своих не оставляем!".

Глаза его увлажнились, и он печально покачал головой.

— Правда в том, что моих бойцов так искромсали, что от их тел я мало что смог бы с собой забрать, даже если бы у меня была такая возможность.

31

Въезжая на федеральную автостраду 95, Дэш ускорился и влился в поток машин.

— Я не могу найти слов, — беспомощно сказала Кира.

— Здесь нечего говорить. Похоже, нам обоим выпала своя доля несчастья и боевых шрамов. Когда ставки серьёзны, наказание за неудачу тоже может быть серьёзным, — ответил Дэш.

Они проехали в молчании несколько минут, после чего Кира его прервала, решив поменять тему.

— Послушай, Дэвид, — нерешительно сказала она, — рискуя показаться наркоторговцем, я бы хотела, чтобы ты принял одну из моих таблеток.

Дэш с интересом посмотрел на неё.

— Почему? — просто спросил он.

— Я ценю твоё согласие стать моим союзником, но мы оба знаем: ты не доверяешь мне на все сто процентов. Разве ты можешь? Столько всего происходит, история настолько запутанная, что только дурак принял бы её безо всяких сомнений. А ты кто угодно, но только не дурак. В глубине души ты не можешь не задаваться вопросом — а не актриса ли я, не провожу ли в действие какой-то свой дьявольский план?

— Ты права, — сказал Дэш. — Отрицать не стану. Но мои сомнения съёжились с сотни процентов примерно до пяти. Если тебе от этого легче.

— Легче. Но если ты примешь одну из таблеток, у тебя пропадут все сомнения. Конечно, интеллектуально ты можешь верить в то, что мне удалось радикально трансформировать мозг человека. Но чтобы по-настоящему поверить в то, что всё это реально, тебе нужно самому это испытать. Я могу побольше рассказать тебе, на что это похоже, но пока ты не испытаешь это на себе, никакие мои описания не смогут быть адекватными. Как только ты усилишь свой интеллект, ты поймёшь: всё, что я тебе рассказала — истинная правда. До мельчайших подробностей.

Дэш сжал губы.

— Не знаю, Кира, — неохотно сказал он. — Не уверен, что мне нравится идея изменить архитектуру моего мозга.

— После всего, что я тебе рассказала, я тебя не порицаю. Но обещаю: эффект продлится лишь около часа. После этого ты станешь прежним, абсолютно тем же Дэвидом Дэшем.

— Да? Как ты можешь быть так уверена?

Кира открыла было рот, чтобы ответить, но закрыла его снова. Она помолчала.

— Думаю, я не могу быть уверена. Не абсолютно. Я знаю, что ты не будешь чувствовать себя иначе. И люди, с которыми я общалась после, никогда не замечали во мне никаких перемен — по крайней мере, таких о которых я знаю.

— А как насчёт социопатии?

— Я уже говорила тебе: эффект накапливается. Когда ты улучшен в первый раз, это нечто вроде Алисы в стране чудес — ты слишком потрясён, чтобы тебя посещали слишком многие безжалостные мысли. Повторение процедуры притупляет эмоции и усиливает чувство всемогущества.

— А затем — что? Ты превращаешься из Алисы во Фродо, а потом в Дарта?[5] — с кривой усмешкой сказал он.

Кира нахмурилась.

— Я слишком часто прибегаю к глупым книжным метафорам, верно?

Дэш невольно улыбнулся.

— Нет, ничуть, — обнадёживающе сказал он. — И именно я первым произнёс имя "Мориарти". Так что, может статься, мы с тобою похожи, как две капли воды.

Кира поймала его взгляд и испустила глубокий вздох.

— Дэвид, для меня это правда много бы значило. Чтобы полностью понять трансформацию, ты должен её испытать.

Дэш быстро стрельнул в неё глазами, а затем перевёл взгляд на дорогу. Он размышлял над её предложением.

— Ладно, — наконец сказал он, голос его звучал по-прежнему неохотно. — Я согласен.

— Спасибо, Дэвид, — облегчённо сказала Кира. — Это избавит тебя от любых оставшихся сомнений, я тебе обещаю. И превзойдёт самые невероятные ожидания.

Она поднесла руку к шее и нашла серебряную цепочку, спрятанную под одеждой. Потянула за неё, поднимая цепочку, пока из-под толстовки не показался серебряный медальон. Он был в форме сердечка, по размерам был с четвертак. Кира поместила ожерелье поверх воротника, так что теперь цепочка и браслет висели поверх жакета.

— Так уж вышло, что одна доза у меня при себе, — заявила она.

— Внутри медальона — таблетка? — недоверчиво спросил Дэш.

— Да.

— Не знаю, Кира, — сказал Дэш, закатывая глаза. — Носить на своей шее Кольцо Всевластья в форме пилюли? Не думаешь, что все эти рассуждения о Фродо заводят тебя слишком далеко?

Кира ухмыльнулась.

— Ладно, — весело сказала она. — Признаю, я — чокнутая. — Она вновь стала серьёзной. — Истина в в том, что это символический жест, который усиливает мою решимость больше никогда себя не улучшать. Я хочу остановить Мориарти, не стать им. Иметь при себе дозу на шее — это напоминает мне, как опасно поддаться соблазну власти.

— В детстве ты часто играла в "Подземелья и Драконы", не так ли? — с ухмылкой спросил Дэш.

Шаловливая улыбка осветила лицо Киры.

— Ладно, — сказала она. — Не буду отрицать — это наивно. Но правда, мне помогло! Кстати, официально заявляю: я ни разу в жизни не играла в "Подземелья и Драконы". — Она помолчала и кивнула на медальон. — Ты готов?

Дэш нахмурился.

— Прямо сейчас?

— А почему нет?

— Я приму её, но давай не сейчас. Предпочёл бы не делать это за рулём, и мне бы хотелось как следует выспаться. Как смотришь, если я приму её утром?

Кира кивнула.

— В любое время, когда захочешь. Думаю, мне просто не терпится добиться более глубокого доверия. Кроме того, — добавила она, — мне ещё ни с кем не доводилось сверять свои наблюдения.

Затем они продолжили живое общение. Теперь, когда они стали союзниками, Дэш обнаружил, что они отлично ладят. Через семьдесят пять минут поездки Кира попросила сделать остановку по, как она выразилась, "физиологическим причинам".

Дэш съехал с автострады, завернул к небольшой заправке, на которой было всего две колонки и даже не было вездесущего микро-магазинчика. Подъехал к той из колонок, которая ближе всего была к кирпичному строению с туалетами. Дэш вылез из машины и стал откручивать крышку бензобака, а Кира тем временем получила ключ у работника колонки.

Когда Дэш, закончив заправляться, вешал наконечник на колонку, Кира как раз вернула ключ и шла к пассажирской двери, оказавшись рядом с Дэшем. И в этот миг сердце Дэша чуть не выпрыгнуло из груди.

Звук вертолётных лопастей. Опять.

Прежде чем Дэш мог двинуться или крикнуть ей предостережение, Кира ничком свалилась на землю; из её шеи торчал маленький дротик.

Дэш уже оценил обстановку и понял — бежать некуда, спрятаться тоже негде. Вертолёт приближался, и на то, чтобы действовать, у него лишь один миг.

Дэш бросился на землю рядом с Кирой, чтобы выиграть себе несколько лишних секунд. Его ум работал на полных оборотах. В отчаянии он сообразил, что вариант у него лишь один. Дэш вытянул руку, сжал в ней цепочку на шее Киры и потянул изо всех сил. Цепочка с щелчком порвалась, и медальон упал на землю. Дэш зашвырнул цепочку как можно дальше, схватил лежащий медальон и торопливо засунул его в рот. Языком он постарался утолкать маленькое серебряное сердечко подальше за щёку — туда, где для медальона как раз было уютное место между зубами и десной. Словно это был кусочек жевательного табака. Дэш мог только надеяться на то, что медальон не будет видимо выпирать.

Когда Дэш почувствовал острый укол в шею, его язык всё ещё был плотно прижат к медальону. И в следующий миг Дэш погрузился в забвение без снов.