Пенрик и шаман

Глава 6

Двадцать семь.

Инглис сдержал болезненное дыхание и осторожно провел плоскостью ножа по неглубокому порезу на правом бедре. Когда лезвие достаточно покрылось кровью, он отложил его в сторону и завозился в своем меховом гнезде, чтобы подтянуть и завязать завязки штанов. Остальную одежду он нашел в куче у камина; неудивительно, что его кошелек пропал. Левый сапог тоже нашелся там, правый сапог был испорчен, отрезано голенище. Если бы оно надорвалось, то, вероятно, можно было бы пришить обратно… Нет. Он вздохнул и отбросил оба сапога.

Потребовалось три попытки, чтобы встать прямо. Арроу сел и с интересом наблюдал за происходящим. Когда Инглис проковылял босиком небольшое расстояние через хижину, пес встал и прошел вперед. Рука Инглиса нащупала его загривок, мощный, но недостаточно высокий для хорошей поддержки. Деревянная дверь, запертая только на веревочную петлю, широко распахнулась. Он прислонился к косяку и огляделся.

Утреннее солнце ослепительно ярко освещало снег, который таял из-за какой-то издевательской поздней оттепели, и глаза Инглиса наполнились слезами. Моргнув, он обнаружил, что хижина находится почти у линии деревьев. Внизу виднелись темные ели и сосны; поверх их вершин он мог видеть долину. Ровное дно долины здесь сужалось и сходило на нет, последние фермы беспорядочно поднимались вдоль его изгибов. Маленькая деревушка обступала деревянный мост через едва заметную реку.

Еще несколько грубых хижин прилепились к склону рядом с убежищем Инглиса. Одна из них явно была коптильней, судя по ароматному дыму, поднимающемуся сквозь ее соломенную крышу. Мимо, не обращая на него внимания, прошла коза с колокольчиком, подвешенным на кожаном ремешке вокруг шеи. Откуда-то поблизости он услышал женские голоса.

Он уставился на Арроу, который смотрел на него в ответ с глубоким вниманием. Это стоило попробовать… Он погладил собаку по голове и сказал:

— Принеси мне палку.

Пес издал жизнерадостный звук, слишком глубокий, чтобы быть тявканьем, и отскочил в сторону. К тому времени, как Инглис достал, почистил и вложил в ножны свой нож и убедился, что в хижине больше нет его вещей, Арроу вернулся к дверному проему, волоча бревно, длинное и толстое, как заборный столб. Он со стуком уронил его к ногам Инглиса и гордо посмотрел вверх, зубасто ухмыляясь и размахивая хвостом взад-вперед, как дубинкой.

Инглис удивленно рассмеялся хриплым смехом. Странное ощущение возникло у него в горле.

— Я сказал палку, а не строительный брус! — Хотя из этого получатся отличные дрова. Он все равно потрепал собаку по голове. — Принеси мне палку потоньше.

Арроу снова убежал, не теряя энтузиазма. Он вернулся через несколько минут, таща за собой что-то похожее на молодое деревце. Инглис отломил боковые ветки и опробовал палку. Пока сойдет. Снег почти не был неприятен на его опухшей, пульсирующей правой ноге. Левой не повезло. Он задумался, не попросить ли что-нибудь обмотать ноги, и медленно прихрамывая, пошел на звук голосов.

В трехстороннем загоне, открытая сторона которого была обращена к солнцу, он обнаружил группу женщин, скоблящих растянутую шкуру. Одной из них была Берис, две других были старше. Все перестали работать, чтобы поднять глаза и уставиться на Инглиса, хотя, когда собака на мгновение бросила его ради клочка шкуры и отступила, чтобы погрызть его, женщина с седой косой бесстрастно сказала:

— Арроу, глупая псина. Тебе станет плохо. — Хвост Арроу нераскаянно застучал.

— Ты встал, — сказала Берис радостно и немного настороженно. — Теперь ты чувствуешь себя лучше?

Лучше, чем что?

— Немного, — выдавил Инглис и запоздало добавил: — Спасибо за помощь.

— Тебе повезло, что тебя нашли, — сказала женщина средних лет. — Еще несколько дней, и мы все спустились бы в долину, даже мальчики. Она с любопытством посмотрела на него. — Куда ты направлялся?

Он не был уверен, что сможет объяснить свое смятение самому себе, не говоря уже о ней, или сколько раз он менял свою цель с Карпагамо на Линкбек и обратно. В конце концов он туманно сказал:

— Вверх по долине, но в темноте я свернул не туда. — Он вытянул свою побагровевшую ногу. — Я подумал, не могу ли я попросить какие-нибудь тряпки, чтобы обмотать ноги. Мои сапоги никуда не годятся.

Она что-то проворчала, сделала движение, которое ее спутницы, казалось, без труда истолковали, и поднялась, чтобы тяжело двинуться прочь. Осторожно, надеясь, что он снова сможет встать без посторонней помощи, Инглис опустился на другой отпиленный кусок ствола дерева, который они, похоже, использовали в качестве походных стульев.

Стоит ли ему снова попробовать уловку "бедный ученый собирает истории"? Это завело его так далеко. Арроу избавил его от дилеммы, совершив еще один набег на лоскутки кожи; женщина с седой косой попыталась прогнать вредителя, но он уклонился.

— Это необычная собака, — начал Инглис. Понимает ли кто-нибудь из них, насколько необычная? В ответ на него посмотрели два непонимающих лица. Берис выглядела простодушной. У старшей женщины может быть больше скрыто. Попробовать хорошие манеры? Он попытался улыбнуться ей и сказал:

— Кстати, меня зовут Инглис.

— Берис говорила.

— А вы, матушка?…

— Лаакса.

Инглис кивнул, как будто ему было не все равно. Ее губы изогнулись, как будто она поняла это.

— Мне сказали, что один из парней, которые помогли принести меня с тропы, взял собаку у своего дяди, Скуоллы. Я хотел бы поговорить с ним, где его найти?

— Найти-то его нашли, да, — фыркнула Лаакса. — Хотя я сомневаюсь, что он будет говорить с тобой. Он погиб во время оползня менее двух месяцев назад, бедный старик, — она указала на долину.

Гибель последней отчаянной надежды Инглиса была такой же сокрушительно холодной, как лавина. Ох. С минуту он сидел молча, слишком ошеломленный, чтобы думать. Наконец он попробовал снова:

— Это он разводил собак? Мне сказали, что в этой долине есть такой человек. Или Арроу был у него от кого-то другого? Да, может быть еще одна возможность…

— Ну, это было его ремесло, да. Все думали, что его напарник унаследует их, но они вместе охотились за мясом, чтобы накормить животных. По крайней мере, его тело им удалось выкопать. После этого собак разобрали все, кто мог их взять. Так что, если ты хотел купить одну, возможно, у тебя еще есть шанс.

— Вы хорошо знали Скуоллу?

— Здоровались при встрече. Он мне не родич, держался особняком на восточной стороне.

Он переключился на Берис:

— Ты не знаешь, Саво был близок со своим дядей?

— Мать Саво намного моложе Скуоллы, — она покачала головой. — Я не думаю, что у них было много общего друг с другом даже до того, как она вышла замуж и переехала на ферму своего мужа.

Он не знал, как спросить "Был ли ваш сосед тайным лесным шаманом?" не пугая их, чтобы они замолчали.

— Скуолла любил с кем-нибудь разговаривать?

— Ну, я думаю, время от времени он пил со служителем Гэллином, — пожала плечами Лаакса.

— Служитель Гэллин? — подтолкнул Инглис.

— Он наш храмовый священник, там внизу, в Линкбеке, — Лаакса махнула рукой в общем направлении долины. Действительно, в такой маленькой деревне вряд ли могли бы оценить полноправного ученого-богослова. Обычно хватало аколита. — Он служит во всей верхней долине Чилбека.

— Значит, он проводил бы похоронные обряды Скуоллы?

— Гэллин хоронит почти всех в этих краях.

Инглис осторожно сформулировал свой следующий вопрос.

— Вы слышали какие-нибудь странные слухи о похоронах Скуоллы?

Он явно попал, потому что обе женщины бросили на него внимательные закрытые взгляды.

— Не было, — сказала Лаакса. — Не могу сказать. Спроси у Гэллина.

Шаманы приходили как связанные цепями — наполовину кандалы, наполовину спасательный трос. Шаман был нужен не только для того, чтобы вырастить Великого Зверя, но и для того, чтобы приносить его в жертву каждому новому шаману в начале его или ее служения. В конце этой жизни служения шаман снова требовался, чтобы очистить душу товарища, освободить ее от этой земной связи — некоторые говорили, загрязнения, — чтобы перейти к богам. Говорили, что одной из причин возрождения королевских шаманов Вилда было поддержание таких цепей, чтобы ни одна душа не могла быть отвергнута. Среди причин, по которым эта практика сдерживалась и не была широко распространена, было ограничение таких рисков. При своем вступлении в должность Инглис беспечно принял все опасности. Сейчас он был каким угодно, только не беспечным.

Если Скуолла действительно был тайным шаманом, как теперь сильно подозревал Инглис, то тот, кто проводил его посвящение, вероятно, давно умер; скорее всего сам Скуолла подготовил его к последнему путешествию. Так кто же, в свою очередь, очистил Скуоллу? И может ли этот неизвестный помочь Инглису в его горе? Следуй по цепочке.

Ходили слухи, что в этой высокогорной стране сельские храмовые жрецы спокойно относились к старым обычаям, пока их практикующие признавали за Храмом приоритет и власть, а также плату за четверть дня. И если местное храмовое начальство не было слишком непреклонно в своем благочестии. Был ли аколит Гэллин врагом старых обычаев или относился к магии терпимо? И если последнее, то помог ли он тайно душе своего друга-собутыльника, заручившись услугами другого тайного шамана для выполнения этих последних обрядов? Или, по крайней мере, знал, где, как и кем они были выполнены?

В этом случае следующим звеном в цепи Инглиса должно быть обнаружение служителя Гэллина. Если только эта новая надежда не окажется еще одной иллюзией, тающей, как и другие, когда его рука хваталась за них… от этой отчаянной мысли ему не в первый раз захотелось вонзить проклятый нож себе в грудь и покончить с этой борьбой. Еще одна попытка.

Хотя мысль "просто переставлять ноги одну за другой", похоже, больше не годилась для поддержки. Инглис обернулся. Игрушечные домики были всего в паре миль отсюда, если считать по прямой, как орел летает. В его нынешнем потрепанном состоянии спуститься с горы будет куда более сложной задачей.

Женщина средних лет вернулась, держа в руках что-то похожее на обрезки овчины и палки. Один из кусков оказался простой шапкой из овчины, сложенной шерстью внутрь и зашитой с одной стороны в виде треугольника, который она бесцеремонно надела на голову Инглиса. Он дернулся, но не поднялся.

— Не позволяй своим ушам замерзнуть, парень. — Нелепый предмет на удивление быстро изменил его ощущения.

Затем последовала обувь из овчины, такая же простая, для других его частей тела; женщина опустилась на колени, чтобы надеть их ему на ноги, как будто он был малышом. Внешний слой из сплетенной лозы и сыромятной кожи выглядел грубым, но оказался продуманным. Инглис подозревал, что обувь будет держаться за снег, хотя и сомневался, что она выдержат долгий переход. Как и он сам, прямо сейчас. Он подавил вскрик, когда женщина завязала сыромятные полоски на правой ноге.

— Ну, вот теперь будет славно.

Соскабливание закончилось, три женщины сняли шкуру с зажимов и сложили ее. Берис поднялась, чтобы убрать ее в деревянные сани, спрятанные в углу загона. Инглис предположил, что именно так они перевозили свою продукцию с высокогорья в долину. Обработка шкур, поместившихся в эти сани, заняла бы деревенского рабочего на всю зиму. А могут ли они перевезти покалеченного человека?

Вряд ли бы они хотели, чтобы он задерживался здесь, поедая их запасы. Было уже поздно оставлять его в расщелине. Навязать его милосердию деревенского храма, несомненно, должно показаться лучшим планом.

Инглис переступил ногами в своих шлепанцах из овчины.

— Я бы заплатил вам, дамы, но боюсь, что кто-то забрал мой кошелек.

Берис выглядела удивленной, женщина средних лет — разочарованной. Седоволосая Лаакса была недовольна, но только хмыкнула.

— Я подозреваю, что он все еще где-то здесь. — Воспоминания Инглиса были слишком спутанными. Он не мог быть уверен, что опознает вора только по голосу, и в любом случае, кто бы из трех его спасителей ни положил кошелек в карман, все они видели, как он это сделал. Но у вора не было возможности потратить здесь монеты, кроме как проиграть их своим друзьям в кости. — В нем мало что осталось, но, думаю, достаточно, чтобы заплатить за поездку до Линкбека. — Он поднял руку, показывая на сани. — Без никаких вопросов. И никаких ответов.

Немного молчания, пока они все это осмысливали.

— Эти мальчишки, — Лаакса испустила болезненный вздох. — Я посмотрю, что смогу сделать.

— Спасибо, матушка Лаакса.

Арроу, который украдкой набил брюхо украденными клочками шкуры, теперь привлек на себя внимание — его громко и ритмично рвало.

— Фу, — сказала Берис.

— Собаки, — вздохнула женщина средних лет.

— Ты собираешься взять эту собаку? — спросила Лаакса у Инглиса, приподняв седые брови.

— Я полагаю… это будет зависеть от собаки, — осторожно ответил Инглис.

Они уставились на Арроу, теперь обнюхивающего извергнутое с явным восхищением. Берис поспешила прогнать его и забросать грязью и снегом скользкую кучу, прежде чем он снова сможет ее съесть.

— Да, — сказала Лаакса, закусив губу. — Я так и думала.