Печать мастера. Том 2

Глава 37. Лабиринты сознания. Ч2

Тот же вечер

Поместье рода Фу

За ужином Глава Фу — улыбался.

Не открыто, но не раз и не два Коста ловил едва заметную тень улыбки на лице господина. Если в такое хорошее расположение духа его приводит отсутствие за столом злобной госпожи — Коста покосился на пустующее место, то госпоже следует отсутствовать чаще.

Сам он ел аккуратно, хотя очень хотелось съесть всё, попросить ещё порцию и потом вылизать тарелку до блеска кусочком лепешки. Потому что ему дали мясо — первый раз за декаду. На стол поставили несколько видов салатов, два из которых он не пробовал никогда, и длинную змею на большом блюде, запеченную кусочками в белом соусе.

Коста закончил ужин, выпил весь чай, и потом, промокнув губы салфеткой, исполнил по всем правилам «благодарности-почтения-и-уважения-поклон-Старшему» и… почти поперхнулся, наткнувшись на полный истинного изумления взгляд смуглянки, подающей на стол.

Той самой, с четырьмя толстыми, как змеи, витыми черными косами. И снова… покраснел.

В кабинет Фу его вызвали повторно за этот вечер, когда за окнами уже темнела южная ночь. Коста шагал по непривычно тихим и совершенно пустым коридорам расслабленно и сыто.

Из разговора слуг полушепотом Коста понял, что госпожа так и не возвращалась в поместье, оставшись в Храме. В каком — Коста не расслышал, но благословил всех Богов разом, за то, что «гроза-дома-Фу» миновала, и теперь молнии будут сверкать в другом месте.

Нет госпожи — в доме тихо. Нет госпожи — нет вечерних экзекуций. Нет госпожи — не нужно прятаться в коридоре и следить, чтобы не попасть ей на глаза.

Он не ждал подвоха.

Расслабился. Распустился за десять дней. Решил, что всё учел, всё изучил, всё предвидел. Сытный ужин не пошел ему впрок. Только тот, кто живет впроголодь, способен сохранять ясность ума.

Спокойствие баюкает инстинкты.

И потому боковой удар плетений он пропустил, целиком сосредоточенный на фигуре господина Фу, сидящем за столом в кресле спиной к нему.

Последнее, что Коста увидел — это черные, как темень подземелий, глаза мозгоеда.

— Проверим мальчика по стандартной схеме иллюзий, а сначала прогони всех, кто у нас есть — каждое лицо из клана Арр, — приказал Нейер.

— Если сложить данные господина Сина и донесения шпионов это около сотни ключевых лиц, включая учеников и Наставников островов, — возразил менталист. — Даже, если тратить на каждую иллюзию треть мгновения — быстрее не выйдет, это…

— Всех. Я хочу — всех. Я хочу знать, как он реагирует, что чувствует, и что будет делать. Я хочу точно знать, если он связан с кем-то из Арров.

— Вводные данные для иллюзии, сир.

— Начни с Первого круга. Змей Вэй и его ближайшее окружение.

Менталист молча поклонился и развернулся к погруженному в транс ребенку в кресле.

***

Кабинет Главы Фу

Сорок мгновений спустя

Коста

Всё кругом было желтым. Переливающимся, сверкающим, блестящим. Наполненным сияющими кругляшами.

Он шел прямо по ним. Наступал и деньги хрустели под ногами.

Коста знал — это всё его. Хранилище? Почему-то похожее на подземелья, в которых он когда-то был… Доверху заполненное стеллажами с золотом.

Фениксы. Фениксы. Фениксы.

Он был так богат, что мог бы есть деньги — каждый день, пока его не призовут за Грань…

Коста присел, запустив руки в монеты. Перебирая их пальцами…

Откуда у него столько? Мысль пришла и тут же ушла, как будто её кто-то небрежно смахнул.

«Не важно откуда, главное — это всё твое! Разве не нравится? Денег хватит… можно купить всё, позволить всё… Можно не работать больше ни одного дня в жизни…» — нашептывал голос в голове.

Не работать?

Коста замер.

Не работать, значит не рисовать? Значит, не брать в руки кисти? Значит, все время считать эти кругляши, беспокоится, чтобы их не украли… чтобы за них его не убили? Зачем ему фениксы, если он не сможет рисовать?

И ему не нужно столько…ему… ему… на аренду лавки хватит тридцати, ему вообще это не нужно…

Иллюзия дрогнула, пошла рябью и — исчезла.

— Сбросил. Деньги его не интересуют. Вводные данные для следующей иллюзии, сир.

Коста

Он сидел в кресле. Огромный кабинет напоминал тот, что он уже видел когда-то, только он никак не мог вспомнить — где.

Коста видел свои руки — пальцы, унизанные кольцами. Край тонкого серебряного шитья на манжетах, документы перед ним — на большом полукруглом столе, и… людей. Десяток людей, стоящих перед ним коленях, склонив головы.

«Приказывай, — прошептал голос в голове. — И они — подчинятся. У тебя сотни вассалов, и каждый ждет одного твоего слова, готов повиноваться одному движению твоего пальца… Накажи или помилуй, унизь или возвысь… Приказывай и тебе повинуются…Это — твой клан. И они все в твоей власти».

Коста взмахнул рукой, и люди рухнули вниз, коснувшись лбами пола и — замерли: «Приказывайте, господин! Приказывайте, господин! Приказывайте, господин!»

Приказывайте? Кому он должен приказывать? Почему он должен приказывать? Зачем он должен приказывать?

Если они все — его — их надо содержать! Их надо кормить! А это фениксы! Что он будет делать с таким количеством людей?

Он не хочет приказывать. Он не хочет клан. Он вообще ничего не хочет!

Иллюзия дрогнула, мгновенно меняясь на другую.

Ему рукоплескали.

Белоснежный амфитеатр колоннами подпирал голубое небо. Знамена реяли на горячем пустынном ветру, толпа кричала, свистела и неистовствовала, чествуя его.

Он — победил.

На арене, очерченной в круг на сотню шагов, у его ног лежал воин лицом вниз. И Коста знал, что это его плетения нанесли раны, которые станут смертельными.

И знал, что здесь — в этом кругу — в этом амфитеатре, под этими голубыми небесами — нет никого, кто сравнился бы с ним в силе.

«У тебя десятый круг, – нашептывал голос в ухо. – Ты всего достиг сам. Ты долго тренировался. Теперь ты можешь вызвать любого Главу и победить… Тебя ждет слава, почет, и заслуженная награда… Ты — лучший, ты — сильнейший, ты — непобедимый…»

Коста ошалело крутил головой, оглушенный криками и свистом толпы, от которых закладывало уши. Воин впереди перестал шевелиться — и Коста заорал: «Целителя!!! Лекаря!!! Целителя!!!» и бросился вперед, но его голос потонул в общем шуме — публика продолжала рукоплескать в исступлении.

Он пытался перевернуть воина на спину, пытался плести, пытался сложить чары — самые простые, какие помнил, но узлы не ложились, нити рассыпались искрами…

У него же десятый круг! Десятый! Так почему же у него не выходит… почему он не умеет… И почему…

Амфитеатр пошел рябью, стираясь на глазах, и подернулся туманной дымкой.

– Великолепно. Вы — великолепны. Вы — гений сир. Со времен Исхода кланы не дарили миру такого Мастера, как вы… Картина — уникальна… Господа!

Коста — раздувался от гордости.

Картина, высотой в два его роста, на стене — поражала воображение. Он знал, что она — прекрасна, и что она — нарисована им, но никак не мог рассмотреть, что на ней… А ведь это важно… Если он нарисовал, это — важно…

«Не важно, — прошелестел голос на ухо. — Совершенно не важно, что там. Важно, что её нарисовал ты — величайший Мастер всех времен и поколений, она наполнена силой, изяществом и признана лучшим произведением четырех Искусств за последние десять стозимий… Мастер, перед которым склонили головы все, заслуживает только уважения и похвал…Ты заслужил это… »

Он — заслужил это! Коста закивал головой.

Ты — лучший из Мастеров! Он — лучший из Мастеров!

Лучше тебя нет никого под этим небом! Лучше него нет никого под этим…

Никого?…как это никого?

Мастер… Мастер Хо всегда был лучше него. Превзойти Мастера Хо, когда им владела «искра», как превзойти небо… Это Мастер Хо — лучший!

Ты — лучший…

Нет!

Его с кем-то перепутали… У него даже не третий круг, чтобы поставить печать… он не достоин этого восхищения…

Коста затряс головой, разглядывая тех, кто восторгался его творением. Его картиной. Почему-то все они были на одно лицо — много-много одинаковых лиц с приклеенными улыбками, восторгающихся картиной… На которой… была нарисована отрубленная голова… Мастера Хо.

Как изящно! Как великолепно! Как совершенно! Как изумительно тонко! Как красиво!

Это не он нарисовал… он не нарисовал бы такого! Ложь!

Празднично украшенная галерея пошла рябью, и… исчезла.

Менялись дома, залы, лица. Менялись времена зимы, менялась одежда, обстоятельства, неизменным осталось только одно — вкрадчивый голос, который продолжал нашептывать ему в ухо — «Это твоё… Если хочешь, это станет твоим…Ты — заслужил…».

Вереница женщин — роскошных полуголых наложниц и трепетных сир — всё зло от баб! — сменялась столами, которые ломились от еды. Столько блюд он мог бы только пробовать до конца своей жизни — от каждого по кусочку… Зачем ему одному столько?

Гостиные сменялись хранилищами с артефактами и оружием, которым он не умел пользоваться. Горы сменялись равнинами, овации толпы — войнами, роскошная постель — подземельями… где он чувствовал себя спокойно, потому что знал — не помнил, но знал, что есть места гораздо страшнее и он там был…

Кабинет Главы Фу

Двести мгновений спустя

— Какой… сложный случай. — Нейер потер лицо — время отдыха кончалось. Они бились уже полночи. — Какие иллюзии мы ещё не пробовали?

— Пробовали все стандартные, — угрюмо отозвался усталый менталист. — Если бы вы все-таки разрешили мне взломать его…

— Нет, — обрубил Нейер. — Мне не нужен слуга. Мне не нужен вассал, мне не нужен тот, кто действует, подчиняясь ментальным приказам. Мне не нужен камень из Го. Мне нужен Наследник — равный. Он сам покажет нам все воспоминания и даже больше, как только начнет доверять.

Дэйер несогласно дернул головой, отвернувшись в сторону мальчишки, который расслабленно сопел в кресле между сеансами.

Он — устал. Устал так, как будто допрашивал целое поместье слуг, а не работал с одним объектом. Мальчишка слишком быстро сбрасывал иллюзии, как будто проходил их насквозь. Если бы не проверка на ментальный дар и полное его отсутствие, он бы решил, что пытается обойти менталиста — так много у него уходило сил на стабилизацию картинки.

То, что мальчишка никак не связан с Аррами — это подтвердилось, вовсе не гарантирует, что из него выйдет хоть что-то отдаленно похожее на Наследника клана… Вспомнить того же избалованного господина Сина.

— Какой же неудобный… случай, — снова вздохнул Ней. — Ему все это не нужно. Не нужно это поместье, — Нейер обвел рукой вокруг. — Не нужно то, что в хранилищах — и за что готовы заложить всех своих половина кланов. Он даже не отличит один артефакт от другого и не умеет ими пользоваться. Оружие его тоже не интересует. Ты создавал иллюзию силы — власть ему тоже не нужна. Он не хочет править, не хочет преклонения, и не понимает, что делать с вассалами…

— Сила нужна всем, — парировал Дэй.

— Он уже получил все, что мог дать алтарь — и ничего больше. Ему не нужен статус — и бремя Наследника.

— Северный неотесанный идиот, — пробормотал Дейер себе под нос. — Стать Наследником четвертого клана на Юге? Четвертого! И второго, если считать накопленные артефакты, и первого…

— Ему все это не нужно… Ищи дальше, Дейер. Мне нужно то, что позволит им управлять… Мне нужны ответы. Найди, чего он хочет…и я дам ему это.

— Разреши вы взлом сознания, сир, — язвительно процедил Дей, — я бы уже нашел якоря… Но поскольку вы запретили, я вынужден… изворачиваться.

— Служить можно только добровольно.

— Его не манят деньги — горы фениксов — никаких эмоций кроме отрицательных, я бы сказал, у него якорь, что деньги — это плохо… Его не привлекает иллюзия власти, поклонения, подчинения… Он недоразвит, сир. Кто в здравом уме выберет вместо десятого круга силы — третий, когда ему предлагают? Я создавал лучшие иллюзии! Все дети, пока не повзрослеют, мечтают о величии, о силе, о власти, о том, как они подчиняют обидчиков и убивают врагов! Мечтают править и иметь слуг, и получать всё по щелчку пальцев… А этот⁈ Кто, картинке роскошного поместья, полного слуг, предпочтет… предпочтет хибару…

— Лавку, — поправил Нейер.

— Хибару с вывеской «каллиграф» — и больше мечт нет! Нет! Он даже женщинами не интересуется — не только в иллюзиях, я проверял каждую из служанок, он бегает от них! И это в его возрасте… Он — недоразвит… Я, сожалею, сир… но… вам достался недоразвитый наследник. Он — психически дефективен!

Дейер выдохнул, ожидая взрыва, но вместо этого услышал смех. Тихий. Господин — смеялся.

— Я знаю, чего он хотел… из воспоминаний… Лавку. Лавку на первом и хороший свет в мастерской на втором. Вывеску, непременно золотой краской, — Ней немного улыбнулся — уголок губ дрогнул, — жену, детей, учеников. Хочет учиться и хочет… рисовать.

— Рисовать! — Дэй возмущенно задержал дыхание.

— Проблема в том, что все это он может получить без нас… ему не нужны Фу, но… Фу нужен Наследник.

— Так прикажите, господин! Я поставлю закладку, и через десять мгновений у вас будет идеальный Младший. Послушный и верный клану. Даже если часть воспоминаний сотрется – зачем они ему…Будем вносить корректировки сознания не чаще раза в зиму, чтобы не повредить окончательно, и…

— Нет. Тот, кем не могу управлять я — не сможет управлять никто другой. — Глаза Главы стали холодными. — Мне не нужен тот, кого можно купить. Купил я — купят и другие — весь вопрос в цене. Преданность не продается. И мне не нужен тот, кто будет выполнять свои обязанности из страха, мне нужен наследник. И он должен выбрать нас сам. Добровольно. Это… сложно, но не плохо. Ищи, на что можно надавить, Дэй.

Менталист устало вздохнул, разминая пальцы.

— Вводные данные для иллюзии, сир.

«Мяу-у-у».

На подоконник кабинета запрыгнула Сира. Шторы колыхнулись — и по воздуху поплыли ароматы ночи. Влаги, цветов и раскаленного за день песка.

Кошка пробежалась по столу, увернулась от руки, и спрыгнула вниз. Потерлась о ноги спящего ребенка и… затарахтела.

Нейер внимательно с прищуром несколько мгновений изучал предательницу, а потом кивнул сам себе:

— Мы попробуем две иллюзии, Дэй. Первое — я хочу точно знать, как он будет действовать, если сейчас Госпоже будет угрожать опасность.

— Сейчас? Отойдет в сторону и помолится за нападавших, — пробормотал в усы менталист. — Вводные?

— Нападение на… Нет, пусть будет пожар в поместье и нападение. Он провел здесь десять дней, достаточно хорошо помнит дом, и сам достроит иллюзию. На Госпожу нападают — рядом никого нет…

— Какой клан нападает, сир?

— Не важно… пусть будет Сей…

— Вторые вводные.

— Мы так долго ищем, потому что он сам не знает, кто он и чего хочет. Создай иллюзию аукциона рабов, как в Аль-Джамбре. Секция евнухов. Сделай картину общей. Его продали с аукциона — он должен помнить.

— Он в кандалах и на помосте и идут торги? Или наказание рабов?

— Нет, — Нейер улыбнулся, почесывая кошку за ушком — предательница наконец подошла к своему господину. — Он хорошо одет. У него есть охрана, деньги и уважение окружающих. Он — смотрит. И у него достаточно фениксов, чтобы выкупить каждого, кто стоит там… Он богат и может себе позволить. Выкупить, одеть и… — палец нырнул под подбородок и кошка довольно заурчала, — и накормить… правда, девочка?…самое важное это — накормить… А там посмотрим, что он будет делать.

Гостиная, второй ночной ужин

Дейер торопливо глотал остывшую еду. Господин загнал и себя, и его, и мальчишку. Устали все. Перерыв двадцать мгновений и снова за работу. Хотя, если бы было возможно, ему и этих мгновений не дали бы.

Время истекало. Мальчишка в трансе уже полночи, дольше держать нельзя — у них есть только сегодня, утром нужно разбудить его. Но они так никуда и не продвинулись.

Он — не справился. Не смог нащупать ни одно место, куда бить. Что заставило бы ребенка добровольно выполнять приказы и… полюбить Фу.

Уже десять раз он создавал иллюзию предложения вступить в клан Фу, служить Фу, иметь всё, что может иметь тот, кто носит родовое имя Фу… Десять шекковых раз. В разных вариациях. И десять раз получал отказ.

И даже, если шекков мальчишка соглашался для вида — он сбегал… Господин Нейер начал терять терпение.

Дейер выпил чай залпом. Поперхнулся, закашлялся, и нацедил себе ещё — руки тряслись от усталости и напряжения. Он израсходовал слишком много ментальных сил.

Полюбить Фу. Служить Фу. Добровольно и преданно.

Иногда идеи господина так же безумны, как и он сам.

Дейер ещё раз несогласно покачал головой.

Этих плясок господина вокруг «добровольности» он не понимал никогда. Сир Ивиар был неплохим Главой, в чем-то даже превосходным, но сына — испортил.

Зачем играть? Если можно отдать приказ — и мальчишка будет дословно делать то, что прикажет сила. А он — может стереть лишнее или добавить ментальный приказ. К чему эти сложности со свободой воли?

Никто не узнает, потому что никому и в голову не придет проверять Наследника клана на наличие закладок — такая возможность просто… невозможна!

Но господин — непреклонен. Не слуга — но равный. Наследник — вот кто ему нужен. Вот кого он хочет вырастить. А это нельзя создать или принудить. Только личный выбор. Только тот, кто сделал выбор сам, будет защищать этот выбор до последней искры силы и последней капли крови. Защищать род Фу. И клан.

Ему не нужна пешка. Ему нужен тот, кто сможет играть с ним на доске. Сесть напротив за доску. Ему нужен — равный.

Видит Немес, иногда господин хочет слишком многого.

Дейер нацедил холодного чая в пиалу и, поморщившись от вкуса, снова выпил залпом.

Он — может взломать. Может — внушить. Может — подчинить. Сломать. Смять исходное и вылепить новое. Может вложить и взрастить мысль. Привить идею. Заменить одни желания на другие.

Так, что внешне все будет соответствовать. Но он не может изменить суть по ментальному приказу. Не может создать преданность! Не может создать любовь!

Не может создать искренние чувства к клану Фу, а искусственное не устраивает господина. Хотя чем оно отличается от настоящего?

И что он должен делать?

Почему такие проблемы с тем, чтобы принудить одного безродного ребенка? Пусть и принятого алтарем Фу. Иногда Дейеру казалось, что несмотря на молчание, господин Нейер ещё больше Эло жаждет вернуть брата… Жаждет так, что готов следовать за миражами, которые появляются в песках, но миражи имеют свойство таять…

Даже получится ли вырастить из мальчика Сира, он пока не понял. Даже воспоминания Господина о жизни ребенка, полученные в алтаре, дали слишком мало информации, а этот… шекк… слишком закрыт и не доверяет вообще никому из Фу. Ещё и Эло постаралась…

Белый сигнальный вестник господина соткался перед ним в воздухе —«время перерыва истекло».

Дейер бросил салфетку на стол, и отправился работать. Больше всего в этот момент завидуя самому «объекту», который бессовестно дрых в кресле, посапывая, и рассматривал красивые цветные иллюзии, которые появлялись у него в голове.