Парадокс чести

Глава XIX Вызов

1-й день лета

Проснулась Джейм уже поздно, с жутким похмельем.

Кто-то, напевая, суетился по домику. Налетевшая волна пыли заставила Джейм чихнуть. Она перекатилась на другой бок и повела мутным взглядом, наблюдая за Прид, сворачивающий старые гобелены, в компании помогающего ей Хатча. Они уже провели опустошительный набег на груды отсыревшего барахла домика, от большей части которого они, похоже, успели избавиться, вытолкав вверх по лестнице в открытый проём. Судя по весёлым голосам наверху, у них была помощь.

— О, ты проснулась! — воскликнула Прид, заметив её движение.

— Не так громко. Г'ха, и как бы то ни было, что они намешали в этот мерзкий мёд?

— Вероятно, всё, что осталось с зимы. Пиво, эль, горелую воду, забродившую «рыбью мочу»[140]. Люди всё утро останавливаются поболтать, как же хорошо они повеселились, ничуть не хуже, чем когда Ма вышла замуж за Да, как ни считай. Вот.

Она протянула Джейм чашку воды, которую та с благодарностью осушила, выплеснув остатки на своё покрасневшее лицо. Она всё ещё находилась в полусне. Там было какое-то место, где ей полагалось быть, какие-то обязанности, которые она позабыла исполнить. Кошмарное чувство неудачи желчью поднялось у неё в горле, если только, это и не была желчь.

Она понаблюдала, как Хатч возится с ткацким станком, аккуратно удаляя сгнившие нити и приводя в порядок его деревянные части.

— Мы всё решили, — объявила Прид. — Хатч, может, и получил новые обязанности в деревне в качестве Любимчика Земляной Женщины, но он собирается остаться со мной. Я теперь домикохозяйка и никто не станет возражать — если ты не будешь.

Это показалась Джейм довольно здравым решением, о чём она и сказала. Таким образом, Прид получит компанию, а Хатч, когда она станет готова, Прид.

Затем она вспомнила, о чём забыла: вызов Горбела. — Мне нужно идти.

Одеяло узлом закрутилось вокруг её ног и, когда она попыталась встать, то рухнула головой вниз между спальной полкой и приподнятым очагом. Хатч и Прид её распутали. Она подарила им обоим по смущённому поцелую, схватила своё барахло и вскарабкалась вверх, в яркое утро.

Мерикитские женщины сортировали дары домика — что взять, что оставить, а что немедленно сжечь. Их добродушные приветствия следовали за Джейм вниз по настилу, смешиваясь с сальными криками мужчин о предполагаемых радостях её первой брачной ночи. К счастью, никто не понимал её откликов, которыми она огрызалась в ответ на Высоком Кене, языке, столь богатом изощренной руганью.

Бел ждала её за воротами. Она взяла с собой кобылу отчасти по той причине, что на винохир было проще ездить, но, всё-таки, в первую очередь потому, что она знала Заречье лучше раторна. И всё же, солнце неуклонно ползло по небу, пока они скакали на юг через складки земли, пока, наконец, не добрались до скал к западу от Тентира.

— Ты как раз вовремя, — сказал мастер-лошадник, поднимаясь со своего сидения на низеньком валуне, который служил копией его лысой головы. — Горбел с друзьями ждут тебя в тренировочном квадрате с самого завтрака, в полной броне, становясь всё злее с каждой минутой. Комендант дал тебе время до заката, чтобы появиться.

Они оба подняли глаза на заходящее солнце, которому оставалось менее получаса до западных пиков.

Череп неторопливо рысил в своей обычной верховой упряжи, в то время как Джейм с трудом натянула свою лёгкую кожаную броню. В руки она взяла небольшой круглый щит и, неохотно, короткий меч, рукокосы были довольно рискованным выбором для конной схватки, если только она не хотела по небрежности порубить лошадиные уши или хвосты.

Мастер-лошадник окинул её внимательным взглядом[141], пока она поправляла свой переразмеченный шлем. В самом деле, когда у неё появится время (если появится), ей нужно будет заказать себе что-нибудь получше подогнанное.

— Готова?

— Как только могу.

Он помог ей закинуть ногу на спину раторна и отошёл в сторону. Подстёгиваемый её нервозностью, если не её настроением, жеребёнок загарцевал на месте, рубя воздух своими рогами. А затем рванулся вперёд, вместе с Джейм, вцепившейся в него мёртвой хваткой ради спасения своей собственной жизни.

Их стремительный натиск запнулся у дверей зала. Ворота в большой зал стояли открытыми, но Череп не решался вступить в место, где никогда прежде не был, или, быть может, под любые сделанные человеком своды. Джейм уговорила его переступить через порог.

Тёмный зал морской ракушкой отдавался воплями кадетов снаружи. Несколько голосов принялось напевать, затем ещё и ещё:

-. 30, 29, 28, 27.

Они отсчитывали секунды до заката солнца.

Уши раторна дёрнулись, но не в сторону отголосков счёта. Темнота сдвинулась и стала Комендантом, стоящим между ней и дальней дверью.

— Итак, Лордан.

— Итак, Ран.

Он собирается ей помешать? Хотя, какие в этом сложности, когда всё, что ему нужно, так это стать причиной задержки?

-. 21, 20, 19, 18.

Она в любом случае уже решила его проблему, не сумев заработать достаточно белых галек, чтобы закончить училище. Неужели он, к тому же, собирается её унизить, помешав ей в этом вызове? Этим бы он наверняка стал любимчиком своего лорда.

— Я так и ждал, что ты придумаешь что-нибудь этакое, но это… — он указал на раторна — намного превосходит собой все мои ожидания. Ты можешь им управлять?

— Некоторым образом, Ран.

-. 10, 9, 8.

— Ну тогда, давай посмотрим, как ты преуспеешь.

Он повернулся и открыл дверь. Сквозь неё в зал обрушился столп искрящегося солнечного света, последних лучей этого дня. Джейм подтолкнула раторна вперёд, как будто в раскаленное жерло печи, через дверь, в квадрат.

-. 4, 3, 2.

Голоса куда-то пропали. Совершенно ослепшая от света, Джейм ничего не видела. Затем солнце село. Мигая ослеплёнными глазами, она, поначалу, видела всё чёрным и багровым, затем, мало-помалу, разглядела, что, похоже, всё училище в полном составе облепило перила и окна над ними, не сводя с неё глаз. Восемь вооружённых всадников Каинронов, ждущих в центре квадрата, казались почти что случайным дополнением.

У раторна отвисла челюсть. Ошеломленный и пораженный, он попытался сдать назад, но Комендант захлопнул за ним дверь. Его задняя часть ударилась по ней с гулким, рокочущим звуком и он скакнул вперёд, фыркая и дёргаясь из стороны в сторону.

— Это просто белая лошадь в броне, — запротестовал кто-то, не слишком уверенно.

— Ты что, тупой? Погляди на всю эту слоновую кость!

— Не может быть.

— Так оно и есть!

Кто-то зааплодировал. Звучало похоже на Руту.

Шум всё распространялся, становясь оглушительным, и Череп рубанул в его сторону своими рогами. Его вызывающий крик взлетел над шумихой, заставив её резко оборваться.

В установившейся вслед за этим поражённой тишине, Горбел начал хлопать в ладоши, медленно, тяжёлыми, мерными хлопками, которыми он приветствовал её победу в Сенетаре так много месяцев тому назад. Толпа подхватила ритм.

Жеребёнок тряхнул головой и двинулся вдоль перил. Его копыта били по твёрдой, окаменевшей земле в такт ударам. Это его подбодрило и он принялся гарцевать. Всадники поворачивались вслед за ним, их лошади закатывали глаза и косили белым, уловив запах раторна. Кадеты отступали прочь от перил, когда он проходил мимо, в мерцании белого шёлка и слоновой кости.

— Хвастун, — шепнула ему Джейм.

Они вернулись на свою исходную позицию перед дверью зала и повернулись лицом к лицу к своим противникам.

Наступила полная тишина, только Череп рыл землю копытом.

— У тебя есть, что мне сказать? — спросила Джейм Горбела, следуя формальному шаблону.

— Я вызываю тебя, как Лордана Норф, чтобы проверить, стоишь ли ты этого титула.

— Я принимаю твой вызов.

Череп фыркнул. Довольно. Он прижал уши назад и метнулся вперёд, практически оставляя Джейм сидеть верхом на тонкой прослойке из воздуха.

Один из жеребцов, пегой масти, повернулся и с визгом метнулся в сторону, за его спиной ревел раторн. Оказавшись перед перилами, он, не раздумывая, скакнул через них, прямо в плотные ряды кадетов, где лишился своего всадника. Затем, окончательно потеряв всякое соображение, он ломанулся через переднюю дверь в казармы Каинронов. Те кадеты, что выстроились вдоль окон, чтобы понаблюдать за представлением, повыскакивали через них наружу. Изнутри раздавались крики и грохот.

Жеребёнок уже сворачивал в сторону. Джейм, рискуя потерять равновесие, опасно накренилась в седле, почти перевалившись через перила, и перенесла весь свой вес на внешнее стремя, чтобы вернуться на прежнее место.

Они метнулись обратно к всадникам, всё ещё теснившимся посреди квадрата. На этот раз, уже трое сломали ряды и бежали, вопя, перед ними. Череп загрохотал за ними вдогонку. Каинроновские кадеты вцепились в свои вожжи, выворачивая морды своих роняющих пену лошадей к небу, но их уже было ничем не остановить. В таком количестве они вполне могли повалить на землю всю ограду, и неважно, сколько там выстроилось кадетов.

— Эй там, зал. Зал! — закричала Джейм, под аккомпанемент Горбела.

Дверь распахнули. Две лошади метнулись туда, унося с собой своих беспомощных седоков, но третью оттёрли плечом и она проломила барьер рядом с казармами Бренданов, метнувшись в проход, ведущий к южной двери. Её всадник, которого стеной соскребло из седла, остался лежать на земле, моргая ей вслед.

Раторну потребовалось менее двух минут, чтобы очистить квадрат от своих наиболее несерьёзных противников. На поле остались только сам Горбел, его пятёрка Обидин, Хигберт и Досада.

По хриплому крику их лидера, четвёрка ринулись вперёд. Череп скакнул им навстречу, в последний момент свернув в сторону и проскочив между Досадой и Хигбертом. По левую сторону, Досада врезал по круглому щиту Джейм с такой силой, что припечатал его к её плечу. По правую, Хигберт рубанул по её мечу и отправил его в полёт. В то же самое время, жеребёнок резанул лошадь Хигберта по подпруге. Затем они разминулись. Хигберт начал медленно заваливаться вниз, седло и всё остальное. Досада прикрыл его, когда он метнулся к перилам и поднырнул под них. Его лошадь умчалась прочь с квадрата через ворота зала.

На этом закончился второй раунд, подумала Джейм, пока раторн рысил вдоль периметра, выискивая свою следующую жертву. Пока что, их численное преимущество, не позволяло Горбелу или Обидину нанести свой удар. Тем не менее, потерю меча она восприняла почти с облегчением, поскольку это позволило ей получше схватиться за вздыбившуюся гриву жеребёнка для лучшего равновесия. Она уже осознала, что её единственный шанс выжить заключался в том, чтобы удержаться на раторне, а теперь его кровь вскипела и она практически не могла им управлять.

Они снова попробуют поймать её между собой — и смогут ли?

На неё налетел Досада, терзающий шпорами бока своей лошади, высоко привставший в седле, занеся над головой меч. Неприкрытая ненависть, горящая на его лице, ударила её не хуже физического удара. Конечно, ей этот тип тоже не нравился, но она всё же не питала к нему столь бешеной ненависти, как, по всей видимости, он к ней.

У неё в голове промелькнуло лицо Ванта, за мгновение до того, как Тёмный Судья оторвал ему голову. Он тоже видел в ней одну мерзость и личное оскорбление. Что же в ней возбуждает столь ярую злобу? Казалось, что всё, что она делала, становилось кому-то пощёчиной.

Позже пофилософствуешь, подумала он, сжимая гриву жеребёнка.

Меч Досады зазвенел по её щиту, заставляя её руку онеметь по самое плечо. Их кони закрутились колесом, голова к хвосту, пока он дубасил по её защите. За мгновение до того, как она сломалась, раторн погрузил свой носовой рог в брюхо коня и дёрнул им верх, выпуская лошади кишки. Животное дико завизжало, запнулось о свисающие петли своих собственных потрохов и рухнуло вниз. Досада соскочил на землю. Череп сбил его с ног, а затем кинулся следом, пока он катился по земле, преследуя как змею, наскакивая и топча, наскакивая и топча.

Толпа взревела.

Рот раторна полнился кровью. Джейм могла чувствовать её вкус и эту свирепую ярость, что она спустила с цепи, в его венах, в её собственных венах. Ах, это опьянение чьей-то силой, способностью всё убивать, и убивать, и убивать.

Зверь безумия, вот твоё сердце.

За время этой бешеной скачки Джейм прикусила язык и теперь её собственная кровь смешивалась с этим призрачным вкусом (крови). Она с трудом боролась, чтобы освободить свой разум от этой красной дымки, от этой, всё поднимающейся, жажды крови.

В этом ей непреднамеренно помог Обидин, наскочивший на раторна сзади. Череп лягнул лошадь пятёрки прямо в морду, сбрасывая его на землю. Досада использовал это секундное отвлечение, чтобы собраться и подпрыгнуть, пытаясь выдернуть её из седла. Она разделалась с ним оглушающим ударом своего щита. Он упал прочь и перекатился под перила, в безопасность.

Теперь остался только сам Горбел.

Заранее знавший о раторне, Каинрон выбрал для схватки хорошо подходящего, спокойного серого боевого коня, но запах крови возбудил и его. Оба жеребца встали на дыбы, молотя воздух передними ногами. Подкованное сталью копыто серого открыло порез на лишенном брони плече раторна. Горбел стукнул своего жеребца по голове, чтобы осадить его вниз. Зверюги колесом закрутились друг вокруг друга, прижав уши назад и щёлкая челюстями, пока Горбел сокрушал щит Джейм своим. Он подцепил краем своего щита её и вывернул его прочь. Одно мгновение она вглядывалась в его напряжённое, исполосованное потом лицо, отмечая уголком глаза его занесённый меч.

В аудитории наверху Тернослив перегнулась через перила.

— Тернослив, нет!

От силы в голосе Джейм серая лошадь шарахнулась в сторону, лишая Горбела равновесия.

Голова жеребёнка по-змеиному метнулась вперёд и он погрузил свои клыки в горло серого. Тот взвизгнул и попытался вырваться на свободу, но его угораздило угодить как будто в хватку льва и его кровь лилась рекой. Раторн впечатался в жеребца плечом, вынудив его опуститься сначала на колени, а затем на землю. Горбел упал вместе с ним и оказался придавлен его телом.

Лошадь неистово каталась по земле, как будто пытаясь убежать от своей собственной смерти. Горбел издал мычание, которое для любого другого было бы криком. Его нога явственно хрустнула. Умирающая лошадь продолжала метаться.

Джейм одним прыжком соскочила с Черепа и метнулась к Каинрону.

— На помощь! — позвала она через плечо, пытаясь вытянуть его на свободу.

— Я думаю, нет, — сказал Досада, прикладывая нож к её горлу. Затем он внезапно застыл и мешком свалился на землю, когда оголовье меча врезало ему по уху.

— Я думаю, да, — сказал Обидин, вкладывая свой меч в ножны.

Взявшись с обеих сторон, они вытащили Горбела на свободу, освободив его покалеченную ногу. Зазубренный конец кости распорол его брюки в области бедра. Кровь била струёй. Обидин содрал с шеи свой шарф, чтобы использовать его в качестве жгута. Он был слишком коротким. Джейм дала ему свой собственный.

— Вот, держи.

Лазаретский хирург оттолкнул их обоих в сторону и наложил тугую перевязку на разорванную бедренную артерию.

Череп наблюдал за ними с явным любопытством, его жажда крови была позабыта. Мастер-лошадник схватил его за узду и потянул прочь. Они ушли через дверь зала, раторн всё вытягивал шею, чтобы оглянуться назад через плечо.

Горбела унесли в лазарет, как и всё ещё бессознательного Досаду.

Джейм развернулась и обнаружила, что смотрит вверх, в тёмное лицо Коменданта.

— Я потеряла своё оружие, Ран, — с оглушённым видом сказала она.

Он улыбнулся. — Нет, не потеряла, хотя едва ли можно сказать, что ты им очень уж хорошо управляла.

Он оглянулся кругом, на мёртвых лошадей и жеребца Обидина, который стоял пошатываясь, с, по всей видимости, сломанной челюстью, на разбитые вдребезги перила и помещения Каинронов, которые всё ещё оглашались криками и неистовым перезвоном копыт. Пегий, по всей видимости, забрался на второй этаж и отказывался спускаться.

— Училище обратилось в руины, — пробормотал Комендант.

— А посреди всего этого стою я, с извиняющимся видом. Я знаю. Простите, Ран.

Он отмёл это прочь. — Всё могло быть и хуже. По крайней мере, здания уцелели. По большей части. Ах, что за день сегодня был. У меня кое-что есть для тебя, Лордан.

Он погрузил свои длинные пальцы в кожаный мешок и вытащил наружу белую гальку.

— Это за Медведя.

И ещё одну. — Это за Зимнюю Войну.

И ещё. — А это за то, что ты не снесла Тентир до самого основания, хотя и очень старалась.

Джейм уставилась на три белых камня в своей горсти. Таким образом, стало пять к четырём. Она прошла училище.

— Комендант, Сенетари, вы уверены?

— Если ты имеешь в виду, как это понравится моему лорду, то позволь мне самому об этом беспокоиться. А теперь, будь хорошей девочкой и помаши своим друзьям.

Джейм издала радостный вопль и замахала зажатыми в кулаке гальками над головой. Кадеты Норф первыми осознали, что это такое и что они означают. Стоящая в первом ряду Рута запрыгала на месте, аплодируя. Тиммон дал пример Ардетам, Обидин — Каинронам, за ними, один за другим, последовали и другие дома, включая даже слабый отклик от Рандиров, пока вся арена не зазвенела от ликующих криков.

Пока квадрат очищали, отмывали и готовили к вечернему пиршеству, Комендант посетил лазарет, чтобы убедиться, что наследник его лорда идёт на поправку.

— Всё верно, — отчитался хирург, — но только благодаря быстрому вмешательству случайных свидетелей.

Затем он удалился в свои покои.

В тенях балкона Комнаты Карт кто-то стоял, глядя вниз на арену. Белая форма у его ног подняла голову и поприветствовала Коменданта коротким взмахом хвоста.

— Вы видели, милорд?

— Всю чёртову (кровавую) бойню.

— Я допускаю, что вышло всё довольно грязно, но при раскладе восемь на одного, лордану нужна была острота и туз в рукаве[142].

Собеседник издал резкий смешок. — А сколько острых граней у раторна? Где она только достала эту зверюгу и почему мне никто не сказал?

— Никто и не знал, или, возможно, всего несколько. Похоже, я должен поговорить со своим мастером-лошадником. Горбел тоже не выглядел удивлённым.

— Она сказала Каинрону, но не мне?

— У них есть связь Тентира, что не так уж и плохо. В этом году я доволен большинством своих кадетов. И вы должны быть тоже.

Верховный Лорд вышел из теней. — Я всё ещё хочу это сделать, Шет. Ради моего собственного душевного спокойствия. А вы советуете мне обратное?

— Я мог бы сказать, что это совсем не обязательно для неё, но, возможно, губительно для вас. Она ваш наследник. Вы должны научиться ей доверять.

— Такое, от Каинрона?

— Такое, от Коменданта Тентира.

Он наблюдал, как Торисен беспокойно расхаживает по комнате. У него и в самом деле было тёмное, Норфское очарование, что делало его внушительным даже в сгущающемся полумраке комнаты. Порой было трудно упомнить, что, несмотря на седину в волосах, он всё ещё был очень молодым человеком — для долгоживущего хайборна, не намного старше тех кадетов, что сейчас расставляли столы в квадрате внизу. Ах, вот если бы только он прошёл подготовку Тентира. Впрочем, не то, чтобы рандоны Южного Воинства плохо с ним поработали. Но тут не было связи, общности кадетов.

— Насколько это касается рандонов, она себя показала. Если вы снова её вызовете, да ещё публично, всё будет выглядеть так, как будто вы не доверяете ни ей, ни нам.

Торисен пробежался своей покрытой шрамами рукой через волосы. — Это не совсем так. До сего дня, я только однажды видел, как она дерётся, на презентации Верховному Совету, и это была довольно странная и нечестная схватка, как, впрочем, и нынешняя. Котифир опасен, особенно сейчас. Стоит ли мне рисковать там половиной моих выживших кровных родичей?

Комендант нахмурился. Половиной?

— Очень хорошо, — сказал он после паузы. — Вы сможете её испытать. Перед ужином. Дайте ей по крайней мере время до тех пор понаслаждаться победой.

В казармах Норф царил полный хаос. Только теперь Джейм осознала, насколько сильно всех смутило её отсутствие весь вчерашний день. Некоторые и в самом деле, должно быть, подумали, что она сломалась и пустилась в бега.

— Что я говорил? — хвастливо каркал Дар. — Что я говорил?

Поверх кадетской толпы Джейм встретилась взглядом с нефритово-зелёными глазами Шиповник Железный Шип. Кендар послала ей короткий, едва заметный кивок. Быть может, она, всё-таки, сумела добиться признания критика, чьё мнение она ценила больше всех, за исключением Коменданта.

Исключая даже Торисена?

Как-то её брат среагирует на этот успех, который он никогда не планировал?

Ах, но до чего же приятно было принимать поздравления от своих сверстников, знать, что они наконец-то приняли её за свою. У неё никогда прежде не было настоящего дома. А теперь её радушно принимали в узы не стен, но дружбы. Тем не менее, над ней всё ещё висела угроза всё потерять. Впереди маячил Котифир Жестокий, непонятное место и неизвестная жизнь, но она разом отбросила все сомнения. Что бы ни случилось, они встретятся с этим вместе, единые в своей общности, как и в своём незнании.

Она увидела, что Тернослив тихонько стоит по соседству, по её круглому лицу гуляла слабая ухмылка.

— Ты собиралась вынудить серого споткнуться, — сказала Джейм во внезапном озарении.

Тернослив пожала плечами. — Я почему-то не могла пробиться в разум Каинрона, но вот его лошадь. Это было неправильно?

Ну разве могла Джейм сказать «да», если эта секундная потеря равновесия по всей видимости спасла ей жизнь? И всё же, — В холмах Тёмный Судья упомянул твоё имя. Он знает, что ты сделала с Вантом и будет теперь пристально за тобой наблюдать. Будь осторожна.

— О, — сказала Тернослив, впервые выглядя встревоженной.

— Я тоже на это надеюсь, — сказала Джейм.

Сквозь толпу протолкалась несущая что-то Рута. В её руках мерцала белая ткань, каждый дюйм которой украшали спиральные узоры кремовой вышивки. Это была куртка, прекрасная кадетская куртка.

— Видите? — сказала Рута. — Может, это и сокровище Пустошей, но я полагаю, что достаточное количество стежков смогут удержать эту ткань в этом мире. Мы все без исключения добавили к ней свои собственные стежки, шёлковой нитью из распущенной рубашки вашего дядюшки. Поверьте мне: сначала мы застирали её до дыр. Это как знамя нашего дома, только специально для нашего класса.

Джейм не решалась её одеть; её костюм был забрызган кровью Горбела и его боевого скакуна.

— Раздевайся, — нетерпеливо подгоняла Рута.

Она сняла свою легкую куртку и рубашку. Новая куртка скользнула по её обнажённой коже подобно холодной воде и плотно облегла её тело.

— О.! — Выдохнули кадеты.

— За Лордана Слоновой Кости! — выкрикнул кто-то сзади толпы и все закричали, — Ура, ура, ура!

Это было уже слишком.

Джейм вырвалась на свободу и бежала в свои покои, где к ней на колени плюхнулся Жур, чтобы продемонстрировать ей свою сонную любовь и привязанность.

— Погляди, ты только погляди!

Она пробежалась руками по мерцающим рукавам, ощущая под пальцами шёлковые стежки. Могли ли кендары тоже использовать узелковые коды? Она инстинктивно чувствовала, что так оно и было, и что они вложили в эту ткань свою особую, неуловимую магию. Такая бездна работы, выполненная столь многими, и всё тайком. Со дня яичной схватки, она и думать не думала о ткани, что Рута купила у южных торговцев. Ей вспомнилась предыдущая Куртка Лордана, такая великолепная и такая нечистая, наполненная чёрной душой Грешана. Теперь уже эта парадная куртка стала фамильной реликвией, а она — последним лорданом, носящим на своей спине запись о своих школьных днях, для всех, кто сумеет эту повесть прочесть.

Ничто другое не могло порадовать её сильнее.

Окончательно успокоившись, она выскользнула из драгоценной куртки, аккуратно сложив её стопкой на своём тюфяке. Рута уже выложила чистую одежду. Она её натянула, прокралась вниз по лестнице, остерегаясь всё ещё кипящей обшей комнаты, и отправилась в лазарет в Старом Тентире.

Горбел лежал на одной из коек, его нога была вся в бинтах и лубках. Он был очень бледным, в обрамлении темной щетины бороды и чёрных прядей волос, беспорядочно облепивших его выпуклый, луковичнообразный лоб. Джейм вспомнила, что он весь день прождал её на жарком квадрате. Теперь он снова ждал, беспокойно ерзая, его обветренные губы разлепились с явственно различимым шлепком. Она протянула ему воды в керамической чашке. Он жадно выпил.

— Хорошо, — пробормотал он, все ещё с закрытыми глазами.

— Ещё?

Он мигнул. — Да.

Она снова наполнила чашку и поддержала ему голову, пока он пил. Его волосы были скользкими от пота. Он скосил на неё глаза поверх кромки чашки.

— Я знал, что ты приведёшь этого монстра, — сказал он, — и что нам всем очень повезёт, если мы сможем сбежать от него живьём.

— У тебя была хорошая лошадь.

— Лучшая. Старого Серонога будет трудно заменить.

— Прости.

— Не надо. Это был бой до смерти, что бы тебе ни говорили. Я просто никогда не ставил лошадь перед всадником.

— Ты бы предпочёл, чтобы всё обернулось иначе?

— Я вполне мог бы обойтись без этого идиота Досады.

— Как и все мы. А теперь отдыхай. Ты потерял достаточно крови в квадрате, чтобы суметь запустить небольшой флот.

Его голос остановил её уже у двери. — Я почти тебя убил.

— Я знаю. Не бери в голову. И улыбнись: сюда идёт Тиммон с очень милым цветочным букетом.

Чашка для воды разлетелась вдребезги о перемычку над её головой.

— Ну, а теперь что такое? — спросил Тиммон, приближаясь с громадным букетом белых маргариток, некоторые были выдраны вместе с корнями и роняли крошки сухой земли.

Джейм закрыла дверь лазарета. — Его и в самом деле не стоит дразнить.

— Да разве я на такое способен?

— В любую минуту.

— Ну тогда, это возьмёшь ты. — Он сунул ей цветы. — В знак твоей победы. К тому же, я глупо выгляжу, таскаясь с ними туда-сюда.

— А я нет?

— Они подходят к твоим глазам. Кроме того, Комендант просит передать, чтобы ты встретилась с ним в большом зале.

— Зачем?

— Ни малейшего понятия. И мои поздравления, — позвал он ей вслед. — Это было практически шоу, вот только, слишком суровое к домашнему скоту[143].

Комендант расхаживал перед пустым камином в большом зале. Сумеречный полумрак, просачивающийся сквозь верхние окна, составлял единственный свет, а единственным звуком было щёлканье его каблуков да слабый рокот из квадрата снаружи. Двери он запер. Большой зал был обезопасен настолько, насколько было в его силах.

Кампанию ему составляли неясные очертания знамён всех девяти основных домов Кенцирата. Он бросил взгляд на стяг своего лорда на северной стене, большую, распухшую коллекцию стежков, что практически утратила свой первоначальный вид, и будет искажаться всё больше, теми, что добавятся этим вечером. Что-то скажет Калдан о сегодняшних событиях? То, что его наследник оказался на краю гибели, будет значить для него намного меньше, чем успех Лордана Норф. Станет ли он претворять в жизнь свои угрозы? Шет уже философски смирился с тем, что Калдан был вполне на такое способен, и его активная карьера в качестве рандона может закончиться в тот же миг, что известия о сегодняшних событиях достигнут Рестомира. Если так, то так тому и быть. Он сумел выбраться из парадокса с невредимой честью, а этого, самого по себе, было достаточно, чтобы заставить Калдана разнести всё в пределах досягаемости.

Комендант поглядел вверх на знамя раторна, висящее над камином, и покачал головой. Ох, уж эти Норфы. Он и раньше думал, и не однократно, что они любого подвергают испытаниям, и неважно, осознанно или же нет. Сегодня это снова подтвердилось.

По лестнице зазвучали шаги. Джеймс спустилась вниз, неся с собой целый сноп потрепанных цветов.

— Вы за мной посылали?

Он щёлкнул пальцем по поникшей маргаритке. — Тебе очень идёт. Не я. Он.

Озадаченная, она повернулась в указанном направлении, к другому концу зала. Бледное лицо, увенчанное копной стреляющих серебром волос, казалось, материализовалась из сгущающегося мрака, приближаясь к ним.

— Тори! — закричала она, сначала обрадованная, затем сбитая с толку. Шет видел, как она сглотнула. Она встала напротив Верховного Лорда, выпрямившись и собравшись, как будто против сил природы.

— У тебя есть, что мне сказать, брат?

— Сестра, я вызываю тебя, как Лордана Норф, чтобы проверить, стоишь ли ты этого титула.

— Правда, Тори?

— Правда.

— Ну тогда, я принимаю твой вызов.

Она сунула цветы Коменданту, который принял их с поднятой бровью, и двинулась через зал к Верховному Лорду. Они сближались подобно отражениям в зеркале, расслабленные конечности и чёрная одежда, их дом и родство выдавали тонкие линии их лиц и серебряно-серые глаза. На расстоянии трёх шагов они остановились и отсалютовали друг другу, как равный равному. Затем они закружились в поединке.

Сначала их движения были просто проверкой, пока они прощупывали мастерство друг друга. Торисен нанёс стремительный удар огонь-скачет, от которого Джеймс уклонилась вода-течёт. Он ударил снова, быстрее и сильнее. Она блокировала и резко ответила, слегка зацепив его щёку. С этого момента, бой перешёл в серьёзную схватку. Её стиль был классическим и плавно ритмичным, его — грубоватым, но не менее эффективным, хотя и, пока что, не позволял нанести точный удар. Огонь-скачет встречался с вода-течёт, ветер-дует отводил в сторону земля-движется.

Их тени двигались вместе с ними, превосходя их размерами, и знамёна у стен пульсировали от их прикосновений. Каждый их жест растягивался далеко за свои границы, сметая с пола пыль и раздувая фалды Коменданта. Он чувствовал, что волосы на его затылке встают дыбом. Его чувства шанира говорили ему, что здесь плескалась сила, едва пробудившаяся, едва управляемая. Торисен внезапно выполнил разворот движением из котифирской уличной борьбы. Джеймс неуклюже блокировала и отступила к колонне. Она едва задела камень, но тот в ответ застонал, а со стропил посыпалась пыль. Она скакнула назад котифирским контрударом, который сбил Верховного Лорда с ног.

Комендант наблюдал с интересом: он слышал, что Южанка Шиповник взялась тренировать лордана, но не догадывался, что её уроки зашли так далеко.

Он также забеспокоился. Зал, казалось, распухал от содержащейся в нём силы и в его ушах защёлкало. Было определённо ясно, что этим двоим никогда не следовало бороться друг с другом. Он опустил цветы на пол и вытянул из рукава деревянную флейту. Выбрав подходящий, по его мнению, момент, он начал играть.

Джеймс моментально переключилась на Сенету. Торисен перестроился не столь стремительно, доведя до конца свою атаку и пнув её в голову. Она пошатнулась. Это был потенциально смертельный удар, но она не упала. После секундной паузы Комендант продолжил играть.

Теперь они танцевали. Джеймс, спотыкаясь, двигалась широкими, открытыми движениями, как будто удерживаясь на ногах только стараниями некой внешней силы, что отрицала гравитацию. Торисен метался, чтобы её поддержать, но никогда не доводил движения до конца. Они скользили сквозь танцевальные формы зеркально отражая друг друга, налетая и уворачиваясь, опускаясь и поднимаясь. Руки скользили над руками, изогнувшиеся арками тела почти касались друг друга, плоть трепетала, проходя столь близко. Снова нарастала сила, на этот раз вязкая и эротичная. Комендант мог чувствовать, как она пульсирует вверх-вниз по его позвоночнику, но всё ещё продолжал играть, как будто не в силах остановиться. Пол, на котором они танцевали, стал тёмно-зелёным, стреляющим венами сверкающей медянки, знамёна умножились, теперь уже с лицами, что наблюдали и улыбались, кривобоко и голодно. А если он решит обернуться, то что может оказаться на очаге за ним?

Шшиии, Шшиии, Шшиии.

По камням заскрипели когти. На краю зрения поднялись очертания нависшего над ним давным-давно мёртвого аррин-кена.

— Погляди, как их тянет друг к другу, — шепнул в его ухо глумящийся голос. — Ах, милые кровные родичи моего тёмного лорда. Что если они коснутся друг друга? Кто из нас сможет пережить союз сотворения и разрушения? Ну наставник, ты этому помешаешь, или подождёшь и посмотришь, что последует дальше?

Комендант выдернул флейту из губ, ощущая вкус крови, когда дерево отделилось от плоти.

Джеймс запнулась и упала. Когда Торисен над ней склонился, она выплюнула зуб и застонала. — Уже другой.

— Прости. Я не смог вовремя остановиться.

— Всё нормально. Он вырастёт снова.

Комендант сунул флейту обратно в рукав. — Верховный Лорд, вы удовлетворены?

— Трое, да. Я был дураком, сомневаясь в тебе, верно?

Кого именно он имел в виду, было не совсем ясно, но это в равной степени годилось к ним обоим.

Однако Комендант всё же задумался, были ли страхи Торисена так уж беспочвенны. Джеймс станет в будущем хорошим рандоном, в этом он не сомневался, но Котифиру потребуется вся его удача, чтобы её пережить. Не мог ли он то же самое сказать и обо всём Кенцирате? Что же он, в конце концов, воспитал в гнезде Тентира?

Дитя тьмы, выдохнули тени. Лордана света.

Но обо всём этом он подумает в другой раз. По ту сторону двери зала он слышал кадетов, собирающихся за столами на праздник, смеясь и поздравляя друг друга. Они этот день заслужили. Также как и Джеймс. Он толчком распахнул двери и пригласил их наружу.

— Прежде чем ты отправишься в Котифир, — услышал он слова Верховного Лорда, — нам нужно будет поговорить.

Она откинула назад голову, разразившись ликующим смехом. — Ну наконец-то!

Комендант проводил их до главного стола и представил собравшимся кадетам.

— Я представляю вашему вниманию Торисена Чёрного Лорда и его сестру Джеймс!

Последняя встала. — Что касается последнего, — сказала она чистым высоким голосом, не отрывая глаз от глаз брата, — то моё имя не Джеймс. Меня зовут Джейм, сокращение от Джеймсиль. Джеймсиль Яд Жрецов из Норфов.