Парадокс чести

Глава XII Новый Любимчик

43-й день весны

В полдень Джейм прослышала, что Тиммон оказался в лазарете и поспешила туда, мимо Боярышник, наворачивающей круги по квадрату.

Она обнаружила Лордана Ардета отмачивающим свою обваренную руку в холодной воде, пока аптекарь готовил алкановый бальзам для его покрытого красными буграми лица.

— Ну и что ты опять с собой сотворил?

Он ответил ей мрачной гримасой, которая только усилилась, когда затронула опалённые участки кожи.

— Я был внизу, в зале тлеющего железного дерева. Только нам можно найти по-настоящему жаркое пламя, но там также и струи пара, и кипящая вода. Вряд ли тебе захочется увидеть мои ноги.

— Но зачем. о, я поняла.

Тиммон бросил на неё косой взгляд. — Я проснулся в твоей постели. И это было не совсем то, чего я ожидал.

— Я знаю. Прежде всего, меня там не было.

— Но ты там была, если это имеет хоть какое-то значение.

Аптекарь смазал бальзамом лицо Тиммона и прикрыл его лёгкой повязкой. Затем он благоразумно удалился.

— Ты сжег палец своего отца, верно?

— Да. Втискивая его в трещины железного дерева. Время пришло. Этим утром Мать увидела, что я ношу его кольцо. — Он показал другую руку с печаткой Передана, мерцающую лунным опалом. — Когда я не захотел рассказать ей, где я его достал, она взбеленилась и в ярости умчалась прочь.

— Это хорошо, что ты не стал выдавать моего брата, но у меня тоже нет ни малейшего представления, откуда он достал кольцо. — Она с любопытством его оглядела. — Ты помнишь Серые Земли и как твой отец сказал, что он сделал?

Тиммон болезненно сглотнул. — Это ведь был не сон, верно? Я думаю, нет. Мы были на самом краю сферы души, где у меня нет никакой власти. Милосердные Трое, как он мог? Присоединиться к Великой Орде и пойти против своего собственного народа, просто назло, а затем угрожать рассказать всё Дедушке. Он возненавидел твоего брата за то, что не мог с ним сравняться. Теперь я это ясно вижу. Как же это. мелко.

— Это слово вполне подходит. Ты теперь понимаешь, что Тори о нём не лгал?

Тиммон надрывно рассмеялся. — Я полагаю, что твой брат не рассказывал и половины того, чего бы мог бы. Сказать больше, означало погубить Дедушку.

— «Я же пообещал заботиться о его интересах,» — тихонько процитировала Джейм. — «А я всегда держу свои обещания, Пери.»

— «Ах, его руки на моей шеё! Почему это всё, что я помню?» Он убил моего отца, верно? Там, у водопадов, он сломал ему шею.

— Я тоже так думаю. Ты скажешь Лорду Ардету?

Тиммон нервно сглотнул. — Мне бы следовало. Я должен. Но как я могу? Торисен был прав: это может убить Дедушку и однозначно вызовет кровную вражду между нашими домами, если не общую гражданскую войну во всём Кенцирате. И. и, кроме того, Передан этого не заслуживает.

Джейм взяла его необожженную руку и поцеловала надтреснутое кольцо. — Я согласна.

Тиммон зарумянился. — Я не привык, чтобы меня воспринимали серьёзно, — сказал он. — До сих пор жизнь казалась мне просто забавой и игрой. Но так же никогда не было, верно? За пустошами напирали перевраты. Весь этот мир мог пасть по вине моего отца. Прямо там. Прямо тогда.

— Да, но этого же не случилось.

— Верно, но всё же могло. Даже мой дедушка не верит в эту угрозу по-настоящему, по крайней мере в то, что это случится в пределах его жизни. Сколько мы уже ждём атаки Тёмного Порога? Поколения. Тысячелетия. Но сколь далеко он отстоит от нас в действительности?

— Порой, — хмуро сказала Джейм, — он прямо за нами.

Он пригляделся к ней повнимательней. — У тебя рукав окровавлен.

— Твой дорогой двоюродный дядюшка принёс ножи на занятие по рукопашной и грозился выколоть мне глаза. С ним определённо что-то не то.

Тиммон поёжился. — Так ты тоже это почувствовала. Как ты думаешь, его мозг. размягчается?

— Как у твоего дедушки? — Джейм всегда смеялась над мыслью о том, что старческое слабоумие может быть заразным. Однако, так ли уж это действительно отличается от того, как, например, Калдан распространил своё похмелье на своих кендар или на то, как её отец инфицировал своим безумием всё Воинство целиком в Белых Холмах? Было ясно, что то, что происходило с каким-нибудь лордом отражалось на всех, кто был к нему привязан. Может, это особенно верно для его ближайшего окружения?

— Я не знаю, — сказала она, — но он опасен.

— Я вполне могла бы обойтись без дождя, — заметила Джейм Тени, — или без Рана Адена, а желательно, без них обоих. Как ты думаешь, сколько ещё Калдан собирается держать Коменданта в Рестомире?

Тень пожала плечами. В любом случае это было дурацким вопросом: разве можно было знать ответ?

Они были на уроке Сокольничего, как обычно рассевшись вдоль стен, на этот раз без своих товарищей-животных. Тренировка заключалась в том, чтобы каждое создание отыскало какой-нибудь конкретный объект, по выбору своего хозяина, находящийся где-то в пределах училища.

Снаружи по жестяной крыше барабанил дождь. Пламя камина тревожно шипело и металось. Джейм заметила, что никакой огонь не горел как полагается, даже на сухих, трухлявых дровах, которых уже почти не осталось. А между тем кожа плесневела, ткань гнила, а еда портилась. Весь мир, казалась, расплавлялся в воду.

— Тсс. — коснулась Тень её руки.

В соколятник вошёл Аден.

Кадеты встали, отдали салют, затем осторожно сели и вернулись к уроку. Джейм наблюдала, как он перед ними вышагивает.

За прошедшие несколько дней, его прилизанность несколько стёрлась. Его белые волосы, пусть и гладко приглаженные назад, казалось, истрепались по концам, а брови взъерошились. Тонкие морщины на его лице стали теперь гораздо заметнее, а одно веко дёргалось почти что в припадке. Каково ему было вернуться обратно в то место, где его гипертрофированная гордость получила такой удар? Он и в самом деле видел перед собой нынешних кадетов, или же тех, что были здесь сорок с лишним лет тому назад? Быть может, он слышал хихиканье там, где стояла только настороженная тишина?

— Ты. — Он внезапно повернулся к Тени. — С каким созданием ты связана?

— Позолоченная болотная гадюка, Ран.

— Определённо, довольно мелко. А ты.

Кадетка Эдирр подпрыгнула. — К-к стае мышей, Ран.

— То же самое, а то и мельче. Ты.

Гари встретил раздражённые, запавшие глаза с большей уверенностью и спокойствием, чем обладал до того, как увидел много худшие вещи во время долгой поездки в Готрегор. — К рою любых насекомых, что вы пожелаете назвать, Ран.

— Змеи, крысы…

— Мыши, — пискнула Мышь поверх кулака, засунутого к себе в рот.

— …мухи. Ну и великие же вы шаниры, однако. Много же вам дала ваша драгоценная Старая Кровь. Старик, как ты смеешь тратить драгоценное учебное время на подобную ерунду? Что хорошего могут дать подобные «умения» хоть кому-то?

Кречет на плече Сокольничего вспыхнул и яростно засвистел, но его слепой хозяин только улыбался.

— Смеешься надо мной, а? Мы скоро увидим, кто будет смеяться последним. А ты… — он остановился перед Драем — Рыба, верно? Какой-нибудь старый, жирный карп из замкового пруда. Я вижу, ты улыбаешься. Я знаю этот взгляд. Когда ты с ним, до тебя никак не добраться, верно? О, но всё же я думаю, что мы сумеем организовать одну штуку, которая сумеет встряхнуть даже тебя, парень. Переданов бастард, пришедший в Тентир. Изумительно. Невыносимо.

Джейм поднялась на ноги, волосы на её затылке встали дыбом. По мнению старого рандона, где он находится, в Тентире или Омироте, и в каком времени?

— Ран, — начала она, но была прервана появлением весело скачущего Жура.

— Вуу, — сообщил барс и уронил к её ногам монетку, которая закрутилась волчком, мерцая золотом, а затем покатилась к трещине в полу, преследуемая дико скачущей кошкой.

Аден всё ещё злобно глядел ему вслед, когда молокар Торви оттолкнул его в сторону, чтобы принести своему хозяину чашку для еды — его идея или Тарна? задумалась Джейм. Прежде чем Аден успел восстановить равновесие, прибыли остальные: Эдди с ленточкой в пасти, две мыши, тянущие за собой шарф и чирикающий рой трёхдюймовых плавунцов, не принёсших ничего, кроме своей собственной бурлящей массы. Рандон ожесточённо давил каждого жука, который проносился мимо. Некоторые из них забурились в его одежду, заставляя его яростно шлёпать самого себя.

— Думаете, это забавно? — пропыхтел он, хотя никто не осмелился засмеяться. — Мы ещё посмотрим. О да, мы ещё посмотрим. — И он вылетел прочь.

— Ну, — спросила Тень, — и о чём всё это было?

— Я надеюсь, ни о чём, — сказала Джейм, но всё же беспокойно поглядела на невозмутимого Драя.

Оставшаяся часть дня прошла без инцидентов, за исключением того, что Капитан Боярышник продолжала бегать вокруг квадрата, не получая никакого приказа на остановку. Она перешла на размеренный размашистый шаг бывалого ветерана и, казалось, была готова продолжать наказание всю ночь, если потребуется, но её регулярное мелькание в их освещённых окнах начинало вызывать у кадетов беспокойство.

— Он что, хочет уморить её до смерти? — спросила Мята. — Неужели он на такое способен?

— Похоже на то. — Джейм отбросила прочь свои карты гена, неспособная сосредоточиться на игре. — Вот чёрт.

Вошёл Ёрим, отряхивая свою мокрую куртку.

— Ран Аден погасил свет. Он собирается спать.

— Милосердные Трое. — Джейм внезапно встала. — Я иду размять ноги.

Остальные поражённо на неё уставились, поначалу едва осмысливая такое нарушение протокола. Затем Дар вскочил на ноги.

— Я тоже, — сказал он.

— И я. — И я. — И я.

Они дождались, пока Боярышник в очередной раз не пробежит мимо, и пристроились вслед за ней. По мере движения, из казарм появлялись и другие кадеты, всё больше и больше. Они бежали в одном ритме и доски променада дрожали под ударами их сапог. А когда беговая дорожка уже не могла вместить новых бегунов, оставшаяся часть кадетов принялась топать в ритм внутри своих казарм.

Буум. БУУМ. БУУМ!

Они заглушили даже дождь.

На балконе Коменданта замерцал свет, высоко поднятую свечу держала закутанная в шёлковый халат фигура, увенчанная копной дико взъерошенных волос.

— Стоп, стоп, хватит! Я же сказал, вы все, остановитесь!

Бегуны застыли на месте. Лица подняты вверх, они ждали, мокрые волосы беспорядочно облепили их лица, а их дыхание облаком пара повисло в сыром воздухе.

— Вы непокорные, никудышные обормоты, я разберусь с вами позже. А пока что просто. просто идите спать. Все вы. Живо!

Они так и сделали.

Когда сгустилась ночь, буря достигла своего крещендо (усилилась), удары дождя теперь перемежались отдалённым, приближающимся громом. Рокот его раскатов катился вниз по долине с севера, напоминая о гиганте, прочищающем себе горло, пока в облаках играли отсветы молний.

Жур заполз под одеяла и настолько плотно прижался к Джейм, что угрожал сбросить её с её соломенной постели. Он всегда ненавидел холод и сырость, но гром был хуже всего.

Только Трое знают, что поделывал в этой мокрени жеребёнок раторна. Ей нужно будет проверить его шкуру на предмет порчи от дождя, как только это станет практически возможным.

Бел, по крайней мере, была в укрытии в большом зале Старого Тентира, вместе с той частью табуна, что смогла туда вместиться. Мастера-лошадника ждала долгая ночь.

Что же будет, если дождь так никогда и не кончится? — Вода в итоге растворяет всё и вся, — сказала Зола. — Она может поглотить всю вселенную.

Мир воды.

И этот жуткий человек, Аден. Неужели он и в самом деле сдавал головой, как и боялся Тиммон? Она слышала, что когда на человека наваливалась дряхлость, его истинный характер бесконтрольно изливался наружу. Что за жуткая мысль. Несомненно, рандон Ардет вовсе не всегда был таким же, как сейчас.

К тому же Комендант должен был уже скоро вернуться в училище. И почему Лорд Каинрон вообще его вызвал, за компанию с Горбелом? За всё время её пребывания в Тентире такого ещё никогда не случалось. Судя по тому, что она слышала от рандонов, в спокойное время такое было довольно необычным. Даже боевой лидер дома вроде Шета получал определенную независимость, когда брал под свою ответственность училище. Калдан же полагал, что вполне может вмешиваться.

Мысли Джейм катились неспешным потоком, запинаясь друг о друга, перемежаясь прерывистым сном.

Мало-помалу она осознала присутствие настойчивого, четырёхтактного ритма. Вода капала в кастрюлю: кап-кап-кап-кап. Дождь стучал по ставням: шлёп-лёп-лёп-лёп. Ему эхом вторил гром: БУУМ-руум-руум-руум. А под всем этим бежали слова, повторяемый нараспев, булькающий припев:

она-моя-нет, она-моя-нет, она-моя-нет, она-моя.

Джейм рывком проснулась. Что?

Жертва внезапного, полуосознанного страха, она поспешно оделась и, оставляя Жура в укрытии, скатилась вниз по лестнице, в объятия бури. На деревянной дорожке она столкнулась с Тиммоном.

— Он следует за Драем в направлении реки, — прохрипел он, но остановил её, когда она повернулась на восток к Серебряной. — Нет, к Крепышу.

Который был ничуть не меньше реки, учитывая то, что нижние луга уже ушли под воду.

В остальном не было никакой нужды спрашивать кто это, «он». Вот «зачем» — это другое дело.

— Я снова с ним ужинал, — пыхтел Тиммон, стирая с глаз лезущие в них волосы, пока они с трудом пробивались сквозь ливень, — или, скорее, поужинал бы, если бы все его припасы не покрылись плесенью. Такие цвета, ты не поверишь. Я вот думаю, а не приправил ли он их зельями вместо специй, как это частенько делает Дедушка.

— Спорю на то, что Лорд Ардет пробовал на нём свои зелья, когда они оба были ещё детьми, просто, чтобы поглядеть, как он будет реагировать.

— Трое. Ты думаешь? Как бы то ни было, сегодня он винил в порче кадетов, а не Дедушку или погоду. Затем, когда я ушёл, ты прервала забег Боярышник.

— Это была не только я одна.

— О, уж поверь мне, он это заметил. А ему доставляло такое наслаждение наказывать и.о. Коменданта. Через неё он отплачивал всем обитателям училища за их расхлябанность и дерзость, ну, или так он сказал.

Он придержал её за руку, выглядя довольно обеспокоенным и даже больше, немного напуганным. — Я думаю, он сходит с ума. Его веко дёргается так сильно, что он запечатал его свечным воском, и он по-прежнему продолжает звать меня Переданом.

— Но почему Драй и почему сейчас?

— Вы со своим стадным бегом подняли Двоюродного Дядюшку с постели. Следующее, что я знаю, он в моих покоях, яростно щёлкает хлыстом и говорит, что хочет знать, где я раздобыл Отцовское кольцо, или он спустит с Драя шкуру. В подтверждение он стегнул его пару раз, ну, и я не сдержался. Я вырвал у него кнут и сломал его. Чёрт возьми, ему надо было решать этот вопрос со мной, а не с моим полубратом. Пока мы друг на друга орали, Драй выскользнул прочь. Как только он это заметил, Двоюродный Дядя кинулся за ним. Я не смог их остановить, так что я поспешил следом.

Поначалу задержавшись, чтобы скомпоноваться с ней, отметила Джейм; но, по крайней мере, он всё же не позволил Адену избивать Драя.

Они пробили себе дорогу сквозь цепкие переплетения кустов облако-колючек, двигаясь в сторону плавательной заводи.

На вершине Скалы Шееломки молнии очертили две фигуры. Одна из них держала другую за воротник и несла с собой что-то серебристое. По остаточному изображению на сетчатке[102] Джейм узнала в предмете острогу.

— Передан, Дистан, добро пожаловать. Вы пришли полюбоваться на очищение Тентира?

Дождь размазал его белые волосы поверх его лица, поверх глаза, запечатанного воском, который всё ещё продолжал дёргаться под своим веком. Эта часть его лица одрябла и обвисла, уголок рта сполз вниз.

— Я полагаю, что уже завтра мы избавимся от твоих драгоценных приятелей, — сказал он. — А между тем, вы сидите в моих покоях с тех пор, как заявили на них свои мерзкие права. Чёртовы ублюдки. Когда они так высоко возносятся по службе, уже ничто не может вернуть их на своё место. Почему никто не может понять, что я делаю всё возможное, чтобы спасти Тентир?

— О чём это он говорит? — спросил Джейм Тиммон, повышая голос, чтобы перекричать молотящий ветер и дождь.

Джейм только покачала головой, хотя у неё было одно подозрение. Предки, прошу, пусть она окажется права.

Вспухший, пульсирующий Крепыш поднялся до середины Скалы Шееломки. Позади Адена, оставаясь для него невидимой, в реке всплыла широкая, кожистая спина. На влажной шкуре замерцали отблески молний. Затем она снова погрузилась.

Тиммон вцепился в Джейм. — Оно огромно! Как нечто, столь большое, может поместиться в нашем плавательном бассейне?

Джейм припомнила глубокий разлом, скрывающийся за прикрытым водой плоским выступом, который и дал скале её название, из которого за ней наблюдали огромные глаза. Ей так же вспомнились мелководные Серебряные Ступени и то, что там таилось.

Ветер сменил своё направление на западное, дуя вниз по глотке каньона, что питал эту заводь. Жалящий дождь стегал теперь с боку. С ним пришёл нарастающий рёв, который скорее ощущался, чем слышался. В горах над ними хлестало, должно быть, ещё сильнее, чем здесь.

Драй радостно перегнулся через кромку скалы, борясь с коротким поводком руки хайборна.

— Назад! — закричала ему Джейм, к ней присоединился голос Тиммона: «Ран, отпустите его!»

Аден скорчил им гримасу, напоминающую маску печального клоуна. — Как ты можешь этого тоже не понимать? Нет, нет. Пери, вспомни, как мы в первый раз поймали этого уродца на его рыбном извращении? Он не желал плакать, когда его били, потому что был вместе с этим чёртовым карпом. Какое право имеет этот ублюдок, чтобы нас игнорировать или пытаться сбежать? Какое право имеют подобные создания на само своё существование? Тебе никогда не следовало порождать такое, Пери. Дистан, вы тоже тогда посмеялись. Так много мерзости собралось нынче в Тентире: шаниры, полукровки, даже противоестественная сестра Верховного Лорда, да спасут нас предки. Ну, в моих силах очистить училище хотя бы от одного уродца.

Он встряхнул Драя. — Позови его, парень, позови своего мерзкого дружка.

Как будто в ответ, ввысь поднялась обширная голова, которая с оглушительным грохотом рухнула вниз на скалу. Её глаза были размером с рулевые колёса; её усы ощетинились во все стороны, острые, как шпоры петуха. Пещерообразный овал рта был широко распахнут. Наружу вывалилось нечто вроде бледного языка, который уцепился за камень переросшими ногтями. Съеденная Когда-то существовала только по бёдра, остальное уходило в глубину глотки гигантского сома. Её кожа мерцала бледно-зелёным; её волосы ниспадали вниз подобно морским водорослям во время отлива. Но её повёрнутое вверх лицо сияло нечеловеческой красотой, которую не портили даже его светящиеся глаза и зубы-иголки, обнажённые в улыбке.

Драй вырвался на свободу и заключил её в объятья, а её руки сомкнулись вокруг него.

— ГЛУП, — сказал сом и проглотил их обоих.

Аден запоздало поднял копьё, чтобы вонзить его в один из глаз создания, но оно скользнуло обратно в воду, за пределы досягаемости. Взметнувшаяся вверх вода перехлестнула через кромку утёса.

К этому времени уже вовсю ревел ветер, а по руслу Крепыша неслась стена обломков, похожая на некие зубастые челюсти и двигающаяся прямо на них. Возникшие сзади руки дёрнули Джейм и Тиммона назад. Мешанина из веток, стволов деревьев и валунов ободрала лицевую часть утёса, увлекая Адена вместе с собой. Затем стена воды ударилась в камень, взорвавшись облаком брызг. Ливневый паводок сметал и тащил с собой всё, что встречалось ему на пути. Ран Аден на мгновение показался на гребне прилива, а затем тот поднял его над кромкой Котла Тёмного Порога и потащил его вниз.

— Я ошибся, — сказал Комендант. — Мы разобрались с Раном Аденом ещё до рассвета.

Джейм развернулась и обхватила его руками. — Ран, вы вернулись!

— Ээ. да, — сказал он, освобождаясь от её объятий. — Похоже, по мне тут скучали. Бедный Аден. Он стал становиться проблемой, как я обнаружил, вернувшись этим вечером и найдя его не только пытающимся уморить бегом моего дежурного офицера, но и вселившимся в мои покои. Однако я боюсь, что вы также потеряли друга, а вы, Лордан, полубрата.

— Может и потеряла, — сказала Джейм, задумчиво глядя в реку, — но я допускаю, что Драй наконец-то оказался там, где ему всегда хотелось быть, а Съеденная Когда-то всё-таки получила Любимчика по своему вкусу. Поглядите. Дождь кончился.