Пангея. Книга 2. Подземелья карликов

Глава 14 Прозрачный нож

Сухая ветка громко треснула, и костер зашипел, словно на угли плеснули водой. Ярко-рыжие искры взметнулись к потолку и заплясали в неподвижном воздухе пещеры. Часть осталась висеть, постепенно угасая и превращаясь в далекие звезды.

Прижавшись спиной к холодному камню, Белка смотрела, как четверо охотников преследуют бегущего оленя. В боку зверя покачивалось древко метательного копья. Олень был смертельно ранен и истекал кровью, и в то же время он продолжал бежать… Вечная Охота.

— Явилась наконец, — голос Оолфа скрипел, как старое дерево.

Белка опустила взгляд.

— Всего один вопрос меня мучает, — сказал старый знахарь. — Зачем ты мне притащила эту ненормальную птицу? Мне от нее уже житья нет!

— Что?

Белка всмотрелась в дрожащие языки пламени.

Как и прежде, старый знахарь сидел на корточках перед костром, по другую сторону огня, и кривой веткой ворошил угли. Тощий как жердь, руки-ноги — точно палки, борода всклокочена и торчит в стороны. Все как и прежде… Почти.

На плече у старика сидел небольшой пестрый сокол. Белка сразу узнала птицу. Это был тот самый сокол, который помог ей в схватке с Тойком — бывшим сородичем, которого Владычица Льда превратила в великана. Сокол погиб в той схватке, но в память о храброй птице Белка вплела пару его перьев себе в косички. Девочка не ожидала, что сокол окажется здесь, в пещере Вечной Охоты, вместе со стариком-знахарем.

— И кто будет следующий? — мрачно поинтересовался Оолф. — Бизон? Или, может, мамонт? Одному не развернуться, а она тащит сюда все подряд.

Сокол возмущенно заклекотал.

— Да заткнись ты, ворона ненормальная. — Знахарь стукнул птицу по голове ладонью. — Верещит и верещит, а чего верещит — попробуй пойми. В следующий раз найди кого-нибудь более сообразительного.

Повернув голову, сокол щелкнул клювом у самого уха старика. Еще немного — и оторвал бы мочку. Знахарь замахал рукой, но сокол остался сидеть на его плече. Длинные и острые когти глубоко впивались в плоть, но боли старик, похоже, не чувствовал.

— И до чего упрямая тварь, — вздохнул Оолф. — Раз уж вцепился, своего не отпустит. Тебе бы следовало поучиться у него упорству.

— Я… — Белка замолчала. Слова застряли в горле колючим комком. Как она скажет, что потеряла Хранителя Рода?

— А ты чего? Опять решила помирать? Пошла отсюда… Мне одной этой птицы достаточно, еще и тебя тут терпеть.

— Я… — Белка всхлипнула.

— Что «я»?

— Я не смогла, — тихо проговорила девочка. — Я его потеряла. У меня его отняли…

— Кого именно? — прищурился старик.

Он ткнул веткой в костер, и искры закружились вокруг его лица подобно светлякам. Сокол захлопал крыльями, то ли пытаясь взлететь, то ли отгоняя огненных жуков. Белка опустила взгляд.

— Хранителя Рода, — сказала она. — Они забрали фигурку Хранителя Рода.

Не смея взглянуть на Оолфа, девочка смотрела на извивающиеся языки пламени. В огне ей мерещились вытянутые лица, огромные клыкастые пасти, распахнутые в крике… Духи огня с яростью бросались на сухие ветки, но не могли их пожрать.

— М-да… — Старый знахарь пару раз щелкнул языком. — Нехорошо как-то получилось… А я ведь тебя предупреждал! Ну скажи, предупреждал ведь?

— Предупреждал? О чем?

Оолф поворошил угли.

— Так нет же, — продолжил он, словно не услышал вопроса. — Конечно, зачем слушать старика, который еще и умер? Да что он понимает! Нет, я здесь самая умная, я самая смелая, я самая сильная! Так?

— Но…

— Я лучше знаю, что хорошо, что плохо и как надо поступать! — не унимался Оолф. — У самой имени нет, а туда же!

Сокол заклекотал, захлопал крыльями по голове старика.

— Ты-то молчи! Разумеется, она ни одного яйца не высидела! Лишь бы слово вставить… Уф…

В отблесках пламени лицо старика было красным, будто с него содрали кожу. Искры сверкали в бороде, казалось, еще немного — и волосы вспыхнут, превратив голову знахаря в пылающий факел.

— Говорил я тебе с ним не связываться? — спросил Оолф, ткнув в сторону Белки тлеющей веткой. — Сколько раз я тебя предупреждал — держись от него подальше?

— Ты о призраке? — спросила Белка. — Прозрачный человек… Илаим?

— О-о! — застонал Оолф. — Нет, ты только послушай — Илаим… Она уже с ним по имени, ну ты подумай! Умереть не успеешь, а она уже связалась с каким-то призраком. Ну почему я не взялся учить кого-нибудь, у кого в голове есть хоть капелька мозгов? Да хоть того парня по прозвищу Барсук — он и то поумнее будет.

Сокол пару раз громко щелкнул клювом.

— Да что мне твои птенцы! Ты на нее посмотри — И-ла-им… Тьфу! И что потом? Мясо из одной миски? Или еще чего?

Белка втянула голову в плечи.

— Но он спас меня! Если бы не он, меня бы сожрало подземное чудовище.

— Спас! Очень ты ему нужна, — фыркнул Оолф. — Та еще пигалица выискалась. Да не будь у тебя предмета, он бы и мизинцем ради тебя не пошевелил.

— Нет. — Белка замотала головой. — Ему не нужны предметы. Он не может ими пользоваться.

Старый знахарь прищурился.

— А разве я говорил, что предметы нужны ему, чтобы ими пользоваться? В них, в предметах, заключены осколки его души. И жить он без нее не может. Это он снаружи беленький и прозрачный — внутри же чернее сажи.

— Неправда! Он… Предметы нужны ему только для того, чтобы открыть ворота. Он хотел вернуться домой.

— Домой! — Оолф с размаху ударил палкой по костру. — Ну надо же! Ты только подумай — вернуться домой.

Сокол возмущенно заклекотал.

— Вот и я о том же, — кивнул старый знахарь. — Не суди его по себе. Это ты птенец, который выпал из гнезда. И это ты хочешь вернуться домой. А он… Он из тех, кто свое гнездо разрушил. А вместе с гнездом сжег заодно и лес вокруг. Так что подумай хорошенько — зачем ему возвращаться?

— Я… Я не знаю. — Белка вздрогнула.

— Вот именно, — фыркнул Оолф. — Ничегошеньки ты не знаешь, глупая маленькая девчонка. И нечего задирать нос.

Обида крепкой рукой сжала горло. Она же… Она не задирала нос! Она все делала правильно, так, как должны поступать кайя! Она…

— Я потеряла Хранителя Рода.

Старый знахарь посмотрел на сокола.

— А может, с ней не все потеряно? — сказал он птице.

Сокол пару раз взмахнул крыльями.

— Давным-давно, — начал Оолф, — когда Мать Аэйла была юной девушкой, такой прекрасной, что звезды спускались взглянуть на ее красоту, пришли к ней три охотника. Медведь — упорный и сильный, Росомаха — бесстрашный и яростный, Рысь — терпеливый и ловкий. Увидели они красоту Аэйлы, и каждый захотел взять ее в жены. Выбери лучшего охотника, сказали они, и будет он твоим мужем. Три задания дала им Аэйла — поймать белого оленя, быстрого как ветер; белого мамонта, огромного как гора; и белого вепря, яростного, как снежная буря. Все задания выполнили охотники, и не нашлось среди них лучшего. Так и не смогла выбрать Аэйла. И тогда все трое вошли в воду, и река приняла их. А потом воды Аэйлы расступились, и на берега вышли первые кайя… Знаешь ведь эту историю? Помнишь?

Разумеется, Белка помнила. Она же кайя! Раньше, чем ребенок получал свое детское прозвище, он узнавал, из какого он племени и рода и откуда они появились.

— Хорошо, что не забыла, — кивнул Оолф. — Ты кайя до тех пор, пока помнишь свой род. Помнишь, откуда он пришел… А раз ты еще кайя, что же ты боишься, что потеряла Хранителя Рода?

— Женщины с жалящими копьями… Они забрали его.

Сокол на плече старика защелкал клювом — будто рассмеялся.

— Глупая маленькая Белка, — покачал головой старый знахарь. — Чем же ты меня слушаешь? Или в голове совсем пусто — в одно ухо слова влетают, а из другого тут же и вылетают? Смотри…

Веткой он указал на рисунок на стене. Огромный медведь, раскачиваясь, брел меж высоких камней, преследуя стадо бизонов. Белка увидела в этом звере Вурла, но вместе с ним всех остальных медведей, которые только ступали и которые только ступят на землю. Образ и предмет — суть одно и то же.

— И что? — сказал Оолф. — Это Хранитель Рода?

Белка не знала, что ответить.

— А может, это? — спросил старый знахарь, указывая на рисунок другого медведя, пирующего над тушей овцебыка.

Белка не видела, чтобы Оолф сходил с места. Но старый знахарь уже стоял рядом с ней. Сокол, сидевший на костлявом плече, хитро поглядывал на девочку.

— Хранитель Рода — не где-то там. Не в рисунке на стене, не в тотемном столбе и не в блестящей фигурке, — продолжил Оолф. — Наши предки вошли в воды Аэйлы, но вышли из нее кайя. Понимаешь, что это значит?

Белка кивнула.

— Настоящий Хранитель — он здесь, — узловатым пальцем знахарь ткнул Белку в плечо. — В тебе самой. Ты кайя, а значит, в тебе есть частичка духа-хранителя.

— Частичка?

— И он целиком, — кивнул Оолф. — Капля воды заключает в себе все воды мира. Один человек заключает в себе весь свой род — от начала и до конца. Пока ты помнишь, кто ты есть, Хранитель Рода будет с тобой.

— Но фигурка…

— Это только фигурка. Я же тебе говорил об этом — помнишь? Хорошее копье, и не более того.

— Но ты сказал, что Хранитель Рода должен найти своих детей.

— Разумеется. — Оолф фыркнул. — Хранитель Рода, а не блестящая безделушка.

Вытянув шею, сокол пронзительно крикнул.

— Хорошо сказал, — кивнул старый знахарь. — Пусть ты и вывалилась из гнезда, крылья-то все равно с тобой. Давай, пора уже лететь.

Сокол сорвался с его плеча и закружил по пещере. Изломанная тень поползла по стене. Белка смотрела, как птица скользит среди дрожащих бликов — круг, другой… С громким клекотом сокол ударился о стену. Но полет не прекратился. Нарисованный красной охрой сокол парил над бескрайними полями Вечной Охоты, постепенно превращаясь в крошечную точку, темную выбоину на камне.

— Опять притащит какую-нибудь мышь, — мрачно сказал Оолф. — Сколько раз ему говорил — не нужны мне его мыши, все без толку.

Он повернулся к Белке.

— Ты еще здесь? Давай, иди отсюда… Учись летать.

Оолф замахнулся на девочку горящей веткой. Невольно она подняла руку, заслоняясь от полетевших искр. А когда опустила ладонь, в глаза бил уже совсем другой свет.

Это были цветы.

Чуть прикрыв глаза, Белка лежала на холодном полу и смотрела в потолок. Комната оказалась крошечной — шагов пять в длину и не больше шага в ширину. Не вставая с места, Белка легко могла дотянуться до любой из боковых стен. Но зато потолок был высоким — четыре человеческих роста, не меньше.

Наверху переплетались толстые темно-зеленые стебли неведомых растений, с которых свисали пышные грозди мелких цветов. Их лепестки светились дрожащим синеватым светом. Белка увидела и бабочек — крошечных, не больше ногтя, с крылышками, сверкающими как звезды.

Было тихо. Настолько, что, казалось, эту тишину можно потрогать руками, а стук сердца звучал громче ударов самого большого бубна. Удар, еще удар…

— Я кайя, — сказала девочка. — Мое сердце бьется. Я жива, а значит, жив и Хранитель Рода. Он живет во мне, и я помогу ему найти его детей.

Она прислушалась. Почему-то Белке казалось, что она должна услышать ответ: быть может, далекий медвежий рев. Но в комнате было по-прежнему тихо. Беззвучно порхали бабочки, беззвучно покачивались светящиеся цветы.

Держась руками за стены, Белка села. Стоило ей приподняться, как по затылку будто ударили чем-то тяжелым и мягким. Голова закружилась, кровь загудела в ушах. Некоторое время Белка сидела, опустив голову, борясь с накатывающими приступами тошноты. Во рту горчило от едкого привкуса желчи.

— Я кайя, — упрямо повторила Белка. — И я жива.

Она заставила себя улыбнуться. Бывало и хуже… По крайней мере, за стеной не ревет огромное чудовище, мечтающее ее сожрать.

Но до сих пор, в какую бы переделку она ни попадала, рядом всегда кто-то был. Вим или Вурл, Аска или же ее брат Кирк… Сейчас же она осталась одна. Без оружия и без фигурки Хранителя Рода, голодная и усталая. В тесной комнате, где нет дверей.

Страх — толстый холодный слизняк — заворочался где-то внизу живота. Но Белка лишь стиснула зубы.

— Я кайя…

Девочка несколько раз глубоко вдохнула. Стало немного легче. Голова постепенно перестала кружиться, а следом отступила и тошнота. Кровь из прокушенной губы коркой засохла на подбородке. Белка сплюнула на ладонь и кое-как вытерла лицо.

Стены в комнате оказались абсолютно гладкими, без единой выщербинки и выемки. Сделаны они были из очень твердого льда, который не таял, даже когда Белка прижимала к ним ладони или пыталась растопить дыханием. Не иначе как сама Владычица Льда приложила к этому руку, что бы там ни говорил Вим.

Три стены были черными как ночь, четвертая же оказалась прозрачной. Впрочем, разглядеть, что находится по ту сторону, было невозможно. Внутри стены бурлила мутная зеленая вода. Белка подошла ближе и изо всех сил ударила по ней кулаками. Без толку — лед был слишком крепким, с тем же успехом она могла молотить и по камню.

Белка отступила к дальней стене. Крепкий… Нет такого льда, который невозможно разбить. Надо только хорошо постараться.

Разбежавшись, она ударила стену плечом. Рука онемела, Белка тихо вскрикнула. Но стена не шелохнулась, не пошла трещинами.

Белка снова отступила… Она кайя, в ней есть частичка Хранителя Рода. А Медведь был охотником сильным и упорным. Пусть она и не такая сильная, но зато упорства ничуть не меньше. Белка снова разбежалась и ударила. Потом опять…

Прошло довольно много времени, прежде чем девочка наконец перестала бросаться на стену. Белка не сдалась. Просто устала. Тяжело дыша, девочка села на пол. Плечо отдавало ноющей болью — синяк, должно быть, уже на всю руку. Все ее прыжки на стену прошли впустую. Но ничего, ей бы только отдышаться. Нельзя же сидеть и ничего не делать?

Сверху, кружась и танцуя, опустился крошечный сверкающий мотылек. Белка взмахнула рукой. Красивая бабочка, но сейчас, кроме раздражения, других чувств она не вызывала. Девочка замерла и посмотрела наверх.

Мотылек… Над головой виднелись лишь светящиеся цветы и плотно переплетенные ветви. Ни единого просвета. Но откуда-то он прилетел? А если там, наверху, есть выход? Нужно только туда добраться.

Вытянув руки, Белка дотянулась до боковых стен. Пусть здесь и не за что зацепиться, но можно ползти вверх, упираясь в стены руками. Медленно, тяжело, но…

Потные ладони заскользили по гладкой поверхности. Белка прикинула, что если она свалится с такой высоты, то руки-ноги точно переломает. С другой стороны, она их переломает, если будет и дальше биться о стену. А раз итог один…

Усмехнувшись, Белка насухо вытерла ладони об остатки одежды. Пришлось снять мокасины — обувь все равно уже никуда не годилась, а упираться в стену босыми ногами удобнее и надежней. Распластавшись, как древесная лягушка, Белка поползла вверх, каждый раз передвигая руки на расстояние не больше ногтя.

Мотыльки закружили у лица девочки; приходилось их сдувать, но при этом не дергая сильно головой. Белка прекрасно понимала: одно неверное движение — и она сорвется. Ползти же наверх со сломанной рукой или позвоночником будет куда сложнее.

Когда, спустя вечность, Белка посмотрела вниз, выяснилось, что она поднялась на расстояние не выше роста двухлетнего ребенка. При этом мышцы уже дрожали от напряжения.

Девочка выдохнула сквозь сжатые зубы. Если она и дальше будет ползти такими темпами, то, когда она доберется до верха, уже умрет от голода и жажды. Однако стоило попытаться ползти быстрее, как Белка тут же сорвалась.

Девочка даже не ушиблась. Приземлившись на корточки, Белка взглянула наверх. Гроздья светящихся цветов слегка покачивались, хотя Белка совсем не чувствовала ветра. Ладно… А если попробовать упираться руками в одну стену, а ногами — в другую?

Именно в этот момент Белка и поняла, что на нее смотрят. Должно быть, краем глаза заметила движение. Опустив взгляд, девочка уставилась на темный силуэт, появившийся за зеленой стеной.

Белка не видела лица, лишь расплывающиеся очертания фигуры. Ну а лицо… Белка и так знала, какое оно будет. Чуть старше, чуть моложе, но все равно одно и то же.

Послышалось тихое шипение. Зеленая вода быстро убывала, а вслед за этим стена поползла вверх. Как дверь на звездной лодке.

Белка напряглась. Вот сейчас… Как только стена приподнимется достаточно, чтобы она могла под ней проскочить… Стена приподнялась, а Белка продолжала сидеть на корточках.

На пороге показалась женщина в прозрачной одежде. Белка никогда бы не смогла сказать, видела ли она ее раньше. Это с легкостью могла быть и та девушка, которая убежала от них в лесу с хищными цветами. Или кто-то, кого они видели в огромном селении. Одна из охотниц, снявшая свои блестящие одежды и отложившая жалящее копье, — даже та, что отняла у нее фигурку Хранителя Рода. Все то же красивое лицо, загорелая кожа, вьющиеся волосы, собранные в хвост на затылке.

Когда она подойдет ближе… Силы свернуть ей шею у Белки найдутся. Женщина вошла; Белка не сдвинулась с места.

Женщина приветливо улыбнулась. В руках она держала широкую круглую пластину, на которой стояло несколько мисок из твердого льда. Белка увидела фрукты, еще какую-то еду, высокий прозрачный горшок с зеленоватой водой. Подойдя к девочке почти вплотную, женщина поставила пластину с едой на пол.

Белка продолжала сидеть. Руки дрожали от напряжения. У этой женщины совсем ведь нет оружия — ни жалящего копья, вообще ничего… Ладно, пусть и не свернуть шею. Оглушить или придушить, чтобы она потеряла сознание…

Женщина что-то сказала, указывая на еду. А затем, сообразив, что Белка ее не понимает, изобразила, будто надкусывает невидимый фрукт, сделала вид, что жует, и погладила себя по животу.

Девочка вздрогнула. Неужели эта женщина и впрямь считает ее такой глупой? Думает, будто Белка не знает, как выглядит еда?

Чуть приподняв голову, Белка глянула на женщину из-под упавших на лицо косичек. Та широко улыбнулась. Она снова погладила себя по животу и мечтательно закатила глаза к потолку. И она всерьез думает, что после того, что случилось, Белка сможет съесть хоть что-то в этом селении?

Живот предательски заурчал. Должно быть, женщина это услышала. Она радостно закивала, тыча пальцем в еду. Затем согнула руку в локте и постучала себя по предплечью.

Интересно, понимает ли она, что прямо сейчас Белка думает лишь о том, как бы до нее добраться? Так, чтобы она не успела ни закричать, ни позвать на помощь?

Женщина отступила на полшага. Лицо ее стало чуть более суровым, хотя улыбка никуда не делась. Она снова указала на еду, ткнула пальцем в Белку, а затем изобразила, будто бежит. Пару раз взмахнула рукой, ребром ладони рассекая воздух…

И тут же состроила нелепую рожу: кривя рот, женщина протянула к Белке руки, растопырив пальцы, будто это лапы саблезубой кошки. Словно она хотела напугать девочку.

Белка даже не дернулась. Таким глупым образом у кайя пугали только самых маленьких детей. А она не ребенок. Женщина продолжала скакать перед носом, пытаясь изобразить нечто совсем невообразимое.

Белка взмахнула косичками. Ну и зачем все это? Что она хочет сказать? Через мгновение-два… Все должно получиться с первого раза, второй попытки не будет. Ударить затылком о стену?

Прекратив скакать, женщина снова ткнула пальцем в еду. На этом представление закончилось. Женщина развернулась и, не оборачиваясь, направилась к выходу. Девочка сжалась — ну же! Она ведь не смотрит! Она ничего не успеет понять…

Вот сейчас, когда женщина подойдет к двери… А потом? Куда ей бежать? И как далеко она сможет забраться, прежде чем женщины с жалящими копьями ее догонят?

Стена зашипела, наполняясь водой. Белка заскрипела зубами, глядя на то, как она опускается, запечатывая выход. Но почему! Почему она не смогла?

Некоторое время за стеной еще маячил темный силуэт, но потом и он исчез. Белка снова осталась одна.

Сила, сковывавшая мышцы, разом отпустила. Застонав, Белка упала на пол и осталась лежать, глотая воздух. Казалось, стены комнаты сжимаются, будто наполняются изнутри тягучей черной водой. Еще немного — и ее раздавит. Белке мерещились дрожащие тени в глубине черного льда. Они смотрят на нее, слышат каждый ее вдох… Ну почему она не смогла? Женщина ведь была так близко!

Девочка посмотрела на фрукты в мисках. Рот тут же наполнился слюной. Белка сглотнула… Живот, казалось, прилип к позвоночнику.

Фрукты блестели разноцветной кожурой. Манили, как влечет холодный ручей жарким летним полднем. Ягоды, крупнее и сочнее которых она никогда не видела; толстые початки с желтыми и красными зернами; раскрытые стручки с горошинами, огромными, как глаз бизона… Белка увидела и толстые стебли, похожие на полоски вяленого мяса. Ноздри затрепетали, от запаха еды закружилась голова.

Они ведь не хотят ее убивать? Если бы они этого хотели, они тысячу раз могли это сделать… Белка осторожно взяла стебель, похожий на вяленое мясо. От него и пахло мясом, пусть он и был зеленым и странно волокнистым. Может, это мясо той ветки-змеи, которую девочка заметила в странном лесу? Как бы то ни было, выглядел он очень вкусным.

Закричав, Белка отбросила стебель в дальний конец комнаты.

Они что, и впрямь думают, что она будет это есть? Что она позволит злым духам пробраться в тело? Чтобы они выели ее разум, как это случилось с Вимом? Или, что хуже, сожрали душу? Превратили в пустышку… Одну из них?

Белка зажмурилась. Она кайя, она сильная — сильнее любого голода. Схватившись за край пластины, Белка рывком отбросила ее в сторону.

Еда разлетелась по комнате. Что-то громко звякнуло. Вскочив, Белка принялась с яростью топтать фрукты, размазывая их по полу. Брызнул сок, холодная мякоть скользила под босыми ногами. Белка упала, но все равно продолжала давить фрукты, пока на полу не осталось только хлюпающее месиво.

Белка стояла на четвереньках, с ног до головы вымазанная липким соком. Вдох, выдох… Подняв взгляд, девочка посмотрела на прозрачную зеленую стену. С противоположной стороны вновь появился темный силуэт. Женщина стояла абсолютно неподвижно. Белка откинула с лица косички и оскалилась, как волчица.

Мокрые липкие пальцы нащупали какой-то твердый предмет. Белка схватила его, намереваясь с размаху швырнуть в зеленую стену. И остановилась — на фрукты и прочую еду эта вещь была не похожа. Это оказалось нечто длинное и узкое, завернутое в тонкую белую шкуру. Белка рывком содрала обертку и, не веря глазам, уставилась на то, что оставила ей женщина.

Нож. Узкое лезвие — немного длиннее ладони, шириной с два пальца и формой похожее на остроконечный лист тростника. Оно было прозрачным, сделанным из того же твердого льда, что и стены ее темницы. Белка чуть повернула клинок, и внутри заплясали серебристые звездочки — это отражались крошечные бабочки, порхавшие над ее головой. Чем была обернута рукоять, Белка не поняла — материал немного походил на кожу, но при этом более упругий и зеленого цвета.

Похожий нож Белка уже держала в руках — в лесу, где на нее напал хищный цветок. И девочка знала, какое это острое и крепкое оружие. Но тот нож был неудобным и грубым, этот же — сама легкость и изящество. Белка почти не чувствовала его веса. Она пару раз взмахнула рукой, от плеча, и услышала тоненький свист. Клинок пел, рассекая воздух.

Такой нож не годился для работы. Им нельзя строгать дере

во, нельзя резать по кости и мамонтовому бивню. Но с таким ножом Белка не побоялась бы выйти против саблезубой кошки или разъяренного вепря. Это оружие было сделано, чтобы убивать. И не только добычу на охоте.

Белка обернулась к стене. Темная фигура все еще стояла, неподвижная, как ледяная статуя из подземного селения. Белка подняла нож, глядя на нее сквозь прозрачное лезвие. И зачем? Зачем они дали ей оружие?

Рукоять удобно лежала в ладони. Не скользила, несмотря на то что пальцы были вымазаны соком. Словно прозрачный нож враз стал продолжением ее руки.

Зачем? Кого ей придется убить?

За спиной послышался тихий гул. Черная стена поползла вверх. Белка изо всех сил сжала рукоятку прозрачного ножа.

Сперва появилась тоненькая полоска яркого белого света. Белка невольно прикрыла глаза ладонью. Полоска света тем временем росла, постепенно превращаясь в светящийся прямоугольник. Выставив перед собой нож, Белка шагнула на свет.

Где-то впереди послышались крики.