Панцири

Тот же день. Поздний вечер

Солдатская жизнь быстро приучает смотреть на мир рационально, с долей здорового фатализма. Ты просто в какой-то момент понимаешь, что у всего есть причина и следствие, что не стоит беспокоиться из-за того, на что не можешь повлиять, что никто тебе ничего не должен и за свою судьбу отвечать лишь тебе одному.

Но порой бывают ситуации, с которыми приходится мириться, но о которых нет сил молчать!

Девчонка во главе отряда тяжелой пехоты – что может быть комичнее? Просто вдумайтесь – девочка, еще вчера игравшая в куклы, сегодня будет приказывать людям идти на смерть. Нам, конечно, не привыкать к дурацким решениям командования, но хотелось бы более осмысленного распоряжения своей жизнью.

Вечером мы сидели у костра в лагере, задумчиво попивая слабое яблочное вино и вытянув усталые ноги к огню. Состояние у нас, прямо скажем, было пришибленное.

– Может, это шутка? – с надеждой предположил Руни. – А, мужики? Ну как такое возможно?

– Нас засмеют, – сокрушенно выдохнул Пикси.

– Панцири, – повторил Ариф, словно пробовал на вкус новое название. – Я что – краб?

– Точно засмеют, – согласился Пикси.

– Лучше думайте, где будем искать символ верности и целомудрия, – сказал я. – Кто пойдет цветочки собирать?

Пикси трагично уронил лицо в ладони.

– Слышал я историю, – сказал Ариф. – Как в одном кавалерийском отряде магнусом собачку назначили. Командовала вполне успешно.

– Это как? – удивился Руни.

– Очень просто. Пока отряд воевал, ей ордена вручали. В отставку вышла полным кавалером Золотой Стрелы. Ведь в командире главное что? Чтобы не мешал. А наша вертихвостка дров, чую, наломает.

– Надо к капитану сходить, – предложил Руни. – Пусть прояснит что к чему.

– Сходи, – я прекрасно знал что именно и в каких выражениях скажет Мертвец. – Прям интересно послушать.

– Конечно! – обиделся Руни. – Тебе то что! Ты через несколько месяцев домой. А нам тут… С фиалками на гербе!

Пикси тоскливо завыл в свои ладони.

– Это мне за ту гробницу, – сокрушенно вздохнул Ариф, который каждый раз пытался найти догнавшие его грехи. – Видать, всё же проклятой оказалась.

– А фиалки найти все же придется, – напомнил я.

Ближе к полуночи мы сошлись на том, что игнорирование приказа магнуса чревато внеплановой вязкой с капитаном. А раз уж делать, то нужно делать хорошо и надолго.

Тут Руни очень кстати вспомнил, что пока был в карауле, заметил в адъютантском обозе панталоны розового цвета. План созрел сам собой и мы с Руни провернули всё в лучшем виде, умыкнув чужое исподнее и не попавшись ни интенданту Каркару, ни патрулю.

– Чисто технически, они голубые, – задумчиво произнес Ариф, разглядывая трусы.

– Чисто технически, предложение со сбором цветов еще в силе, – парировал я.

Ариф спорить не стал. Подтянулись остальные товарищи, и вскоре над беззащитными шелковыми штанами блеснула сталь.

– Я тут до белошвеек сходил, – сообщил между делом Пикси. – Узнал кое чего. В общем, магнусы наши – дети некоего графа Дампьера. Причем, парень – родной сын, а девка – падчерица. И в общем, граф этот пытался какую-то авантюру провернуть со своей серебряной шахтой, что-то там в обход казны состричь. Но был пойман и поставлен на вид. И уж коль над ним зависли грозовые тучи, решил граф своё имя слегка отбелить. Собрал что мог, купил должности и отправил своих детей под армейские знамена. Ведь покуда они служат, никто его имение тронуть не имеет право – чай, теперь родовое поместье не абы кого, а защитников короны!

– Так это он что, девчонку сюда за свои долги послал? – переспросил Руни.

– А что такого? – хмыкнул Ариф. – Давно ли у нас продавать детей за долги считается зазорным?

– Ей еще и наследство не положено, – добавил я. – Все достанется Августу по праву крови.

– Потому он ее сюда и засунул, – кивнул Пикси. – На бесприданницу охотников немного, а тут королевское жалование само в карман идёт. Авось, приглянется кому из благородных рыцарей.

– Бедная девка, – зевнул Ариф. – Ладно. Я до ветру и спать. Чего и вам желаю.

Мы спорить не стадии, залили костер и ушли отдыхать.