Панцири

Тот же день. Ближе к вечеру

Уперлись мы возле подлеска у переправы. По ту сторону горбатого моста оказались довольно упрямые ребята и мы с ними закусились всерьез, только щиты трещали. Какой-то особенно ловкий шельмец с той стороны приспособился дубасить моргенштерном во вторые ряды, да так, что шипастый шар прилетал аккурат мне по шлему. Я уже начал дуреть от набатного гула в голове, как меня выручил Пикси, метко урезонив супостата ударом копья.

– Спасибо, – благодарно прохрипел я.

– Не за что, – отозвался Пикси. – Не узнаешь наших визави?

Я присмотрелся.

– Флаванцы, мерсинарии, – подсказал Пикси. – Мы с ними в сагалькской пустыни три дня от кочевников отбивались.

Тут и я вспомнил. Было дело.

– У них еще лейтенант был такой, страшный, с кривой мордой… Как его? С рисунком на броне, не то утки, не то рыбы…

– Жабы, – поправил Пикси. – Жабоглотом его звали.

– Точно!

Я вытянулся и заорал что было мочи.

– Эй, Жабоглот!

Не надеялся, что в этом грохоте меня услышат, но спустя секунду из-за вражеских порядков донесся удивленный ответ:

– Дикий, ты что ли?

– Я! Вот так встреча!

– То-то я думаю, что за големы в нас уперлись!

– Это мы! О, тут со мной Пикси, помнишь?

– Привет, Жабоглот! – крикнул Пикси.

– О, конечно, помню! Привет, Пикси! Как рука?

– Спасибо! Кости срослись как новые!

За спиной прозвучал боевой рог и раздался шелест стрел, выпущенных нашими стрелками. Тут же замахал флагом Зыря, заорал:

– Вперед!

Мы поднажали, активнее заработали копьями и мечами. Отбили себе несколько шагов, а потом вновь уперлись, тяжело дыша и вполголоса переругиваясь.

– Эй, Дикий! – раздался голос Жабоглота. – Вы здесь?

– Здесь! Куда мы денемся!

– Слушай, у вас там волынщик был задорный! Пусть сыграет чего, а то скука смертная!

– Нету волынщика, утоп месяц назад! Есть прекрасный декламатор баллад Таветдина!

– Спасибо, не нужно, – поблагодарил Жабоглот. – Мне творчество Таветдина не созвучно, слишком минорное.

– Ну, как хочешь!

Со стороны шатра протяжно завыл рожок, и Зыря замахал «Отступление». Схожий сигнал прозвучал и из стана маркиза Кобурна.

Мы с нашими противниками расцепились, попятились, подбирая раненых. Когда разошлись на расстояние полета стрелы, остановились.

– Генерал решил, что с разбегу сподручнее будет? – устало хмыкнул Руни, поднимая забрало. – Так я не добегу, я ногу подвернул.

– Лучше амуницию проверь, – подал голос Ариф, сплевывая кровь из разбитого рта. – Гульфик просрёшь, я тебе помогать искать не буду.

Снова заиграли горны. С разных сторон на поле выехали закованные в турнирные латы рыцари на белом и гнедом конях. Они были очень красивы эти всадники, будто с картинки, мечта любого мальчишки. Разноцветные плюмажи, яркие накидки, вычурные доспехи с гравировками, серебристые копья и фигурные щиты с гербами. И кони под стать – холеные, лоснящиеся, с бантами в гривах, с дорогими попонами и сбруей.

На фоне этого великолепия наш серо-бурый строй смотрелся комьями глины возле цветущей клумбы.

– Выперлись, – сварливо прокомментировал Ариф. – Никак решились на поединок?

– Что-то долго думали, – отозвался Пикси. – Чего с самого начала так не сделали? Заставили нас полдня грязь месить.

– Если бы все благородные решали дела поединками, зачем тогда нужен ты? – резонно заметил Ариф. – Так и сидел бы в своем вонючем сарае, рыбьи кишки на кулак наматывал.

– А так я прям в шелках хожу, изюм перебираю, – фыркнул Пикси.

– Ничего они долго не думали, – повернул голову Руни. – Как напились, так и решили покуражиться.

Тем временем рыцари вскинули копья в приветствии. Суетящиеся рядом оруженосцы тут же заголосили, наперебой перечисляя титулы и регалии своих хозяев. Всадники принялись разъезжаться на исходные позиции.

– Нет, не напились, – высказал я предположение. – Если бы напились, то не оделись бы как на Королевский Турнир, а так, подпоясались бы кто чем, да постучали железом в тенёчке. А так, судя по всему, к ним в шатер пожаловала дама.

Взметнулся флаг, и рыцари помчались в атаку. Под оглушительный грохот разлетевшихся вдребезги копий выбили друг друга из седел. Их подняли, вновь посадили на коней, выдали новое оружие.

– А который из них наш? – спросил Пикси.

– Вон тот, с розой на щите, – ответил я. – Видел его в ставке.

– Кто такой?

– Тебе не всё равно? – буркнул Ариф.

– Просто любопытно.

– Какой-то дворянин, – я тоже поднял забрало и стащил перчатки. – Их вчера целая свита прибыла.

Рыцари вновь поскакали друг на друга.

– Разбудите меня когда закончится, – попросил Ариф, обнимая копье и укладывая голову на скрещенные руки.

Высокородные мужи бились около получаса, прерываясь на замену амуниции и коней, на легкий туалет и омовение лица от кровавых соплей. Доспехи и накидки потеряли свежесть, плюмажи поникли, а сам бой утратил скорость и изящество. Финальную фазу поединка рыцари проводили спешившись, кружа друг вокруг друга словно два пьяных тетерева. Точку поставил воин с розой на гербе, без зазрения совести срубив оппонента прямым ударом бронированного кулака в голову.

Руни удивленно крякнул, длинно сплюнул под ноги.

– Слава богам, – выдохнул Пикси. – Я уже ног не чувствую.

– А мне понравилось, – заявил Руни. – Красиво, душевно, уважительно. Это не как у нас, когда тебе толпой с ног сшибают, а потом еще по шлему наперегонки булавами стучат. А в таком я бы поучаствовал.

– Ты сначала на коне вот так научись, – проснувшийся Ариф сладко зевнул, потянулся, задевая руками стоящих рядов собратьев. – А, ну и еще сущая мелочь – вернись на девятнадцать годков назад и вылези из утробы какой-нибудь благородной мадамы.

– Тихо, пожалуйста! – встрял в диспут Зыря, повернув к нам лицо. – Сейчас сигнал дадут!

Рыцарь с розой на гербе победно вскинул меч. С холма протрубили, знаменосец замахал стягом. Мы вразнобой заорали, изображая безудержную радость и восхищение.

– Эдак мы в лагерь к ужину поспеем, – довольно похлопал себя по кирасе Руни. – Чудесненько!

Оруженосцы уволокли своего павшего господина, который совсем не по-рыцарски елозил ногами и капал кровью из шлема. Вскоре и войско маркиза Кобурна опустило флаги, разобралось по колоннам и промаршировало в сторону поместья.

– Всё что ли? – спросил Руни. – Мы победили?

– Выходит так, – согласился Пикси.

– Интересно, – не унимался Руни. – Мы победили совсем-совсем или завтра снова в бой?

– Тебе лишь бы нихрена не делать, – укорил его Ариф.

– А тебе лишь бы ворчать!

– Эй, потише! – вновь встрепенулся Зыря. – Генерал едет!

Мы торопливо приосанились, стряхнули с себя налипшую грязь и усталость. Каждый быстро осмотрел себя на предмет соответствия высоким требованиям королевской пехоты. Потому что если у генерала появится повод усомниться в этом, то у него есть сотня способов сделать твою жизнь намного, намного тяжелее и унылее.

Наш генерал – Густав Форель, олицетворение воинского сословия старой школы. Сухой и поджарый, словно солдатская галета, с обветренным лицом и бледной нитью плотно сжатых губ. Его речь состояла преимущественно из отрывистых приказов и требований, и к нам он обращался исключительно во множественном числе, даже если говорил с кем-то лично. Для нас генерал был как бог для язычников – страшный, всевидящий, непостижимый. Ты не мог заговорить с ним, это он решал, когда обратить на тебя свой взор. Если же тебе нужно было обратиться к нему напрямую, то для этого был капитан Мертвец, его пророк и длань карающая.

Генерал Форель появился как всегда на своей черной, будто глаз бездны, кобыле, прямой и мрачный. Сразу за ним скакал уже известный рыцарь с розой на гербе. Он успел снять шлем, и оказался довольно молодым парнем с чопорной рожей и короткой стрижкой «под горшок». А вот за ним следовала…

Девка в доспехах!

– Девка! – изумился Руни. – В доспехах!

– Вот тебе явление, – удивленно крякнул Арфи.

Глаза нас не обманывали, то действительно была молоденькая девица в простеньких доспехах с чужого плеча. Довольно миловидная, худенькая, с убранными в косу волосами. В седле держалась уверенно, а вот глаза испуганно бегали, я это сразу подметил.

Кавалькаду встречали выстроившиеся рядком капитаны – Роджер «Медный лоб» от кавалерии, Генри «Гусь» от стрелков, и наш, Гримальд «Мертвец». Когда высокое начальство прибыло и остановилось, капитаны громко отчитались, не забывая использовать фразы: «рвутся в бой», «готовы сложить головы» и «высокий боевой дух».

Генерал выслушал, придирчиво осмотрел порядки, после чего принялся вбивать в наши уши слова.

– Солдаты! С победой!

Мы заголосили во всю глотку, демонстрируя врожденную мощь и несгибаемую лихость.

– Маркиз Кобурн склонился пред мощью королевской армии! Войско его с позором бежало, вы – герои!

Мы вновь взревели.

Генерал покосился на своих спутников, откашляться, будто следующие слова не желали протискиваться сквозь его луженую глотку. Гаркнул:

– Велением Престола к нам назначены новые магнусы!

Его перст указал на задравшего подбородок парня с гербом розы.

– Новый магнус кавалерии граф Август Дампьер.

Кавалерия в силу своих высокородных сил звонко побряцала щитами, глухо радуясь из-под опущенных забрал.

– Новый магнус тяжелой пехоты, – тут у генерала голос все же сорвался. – Графиня Диана Дампьер.

Девушка смущенно улыбнулась и помахала нам ладошкой.

Нас редко чем можно удивить или застать врасплох, но здесь мы до такой степени опешили, что наши казенные и годами отрепетированные крики восторга больше напомнили разноголосое блеяние перепуганного стада.

– Пехота! – гаркнул капитан Мертвец, ощущая на своей шее невидимые пальцы генерала. – Наш новый магнус графиня Диана Дампьер!

На сей раз за нас ответили рефлексы, и приветственный рёв заставил нервно вздрогнуть боевых коней.

Генерал подарил нам снисходительный взгляд, сухо обратился к новоиспеченным командирам:

– Знакомьтесь, принимайте командование. Вечером жду в своем шатре. Вестовой дополнительно оповестит.

И уехал, словно бежал с поля боя.

Наши взоры сошлись на семействе Дампьер.

Граф привстал в стременах, его глаза сверкали, будто у дорвавшегося до любимой игрушки мальчишки. Сказал Диане так громко, что даже мы услышали:

– Ну, разбирайся тут, сестрица!

Махнул Медному лбу, который уже был в седле, крикнул задорно:

– Рыцари, за мной!

Грохочущий поток умчался в сторону дальнего поля. Командир стрелков Терний, оставшийся не у дел, потоптался на месте, но не решился повернуться спиной к вышестоящему начальству.

Впрочем, про него все забыли – мы остались наедине, молодая графина и тяжелая пехота.

Скажу честно, то был странный момент. Перед нами, утопая в чужих доспехах, сидела перепуганная девчонка, всеми силами старающаяся казаться больше и значительнее. Перед ней – мы, еще не остывшая от битвы стальная стена, колючая и неприветливая. А неловкая пауза все затягивалась и затягивалась.

Графиня украдкой пожевала пересохшие губы, совсем по-детски заморгала, будто собираясь заплакать. Потом тряхнула головой, вобрала в грудь воздух… Да так и замерла, не в силах произнести даже слово.

Боже праведный, как она будет нами командовать?

Положение спас Мертвец.

– Госпожа! – прохрипел он, напрягая пробитую стрелой гортань. – Отряд королевской тяжелой пехоты к вашим услугам!

Девушка кивнула.

Наладив хоть какой-то контакт, капитан продолжил:

– Численность отряда…

– Панцири! – вдруг выпалила девушка звонко. – Вас ведь так называют?

Мы переглянулись.

– Панцири? – недоуменно зашептал Пикси.

Я лишь дернул бровями, словно пытаясь развеять этот дурной сон.

– Мы – тяжелая пехоты, – осторожно напомнил Мертвец.

– Панцири! – радостно закивала графиня. – Я изучала военные науки, я знаю!

Всё же Мертвец не зря получил капитанское звание. Он каким-то чудом смог сдержаться и деревянным голосом произнес:

– Как пожелаете, госпожа.

И вновь наступила пауза, на сей раз прямо какая-то издевательская.

Но наша магнус таки набралась решимости, уперлась взглядом куда-то в горизонт за нашими спинами и громко прокричала:

– Я счастлива находиться здесь, среди таких достойных мужей! Я уверена, что мы совершим множество подвигов, пройдем вместе множество приключений…

Ариф тихо застонал.

– Во славу короля! – закончила девушка, вскинув вверх худую руку.

Мы дружно взревели, опасливо наблюдая, как гарцует под графиней встревоженный конь.

– Госпожа, разрешите обратиться, – вновь взял слово Мертвец. – Разрешите убыть в гарнизон для отдыха и починки обмундирования? День был тяжелым, люди устали.

– Да-да, конечно! – торопливо закивала девушка. – Но прежде я должна вручить вам свой герб!

Мы перестали дышать.

– Я изучала, так положено, – объяснила Диана Дампьер.

– Так точно, госпожа, – капитан всё еще являл мастерство самообладания. – Какой герб нам выпала честь носить?

– Мой брат – Рыцарь Розы! – торжественно объявила девушка. – А я буду…

Она завозилась в своем седле, пытаясь выудить что-то из-под луки седла. Потом довольная собой вскинула руку с чем-то зажатым между пальцами:

– Вот! – широко улыбаясь объявила она. – Я буду рыцарем фиалки, символа верности и целомудрия!

Должно быть, мы слишком долго молчали, застыв будто соляные столбы. Графиня еще раз помахала цветком.

– Спасибо, госпожа, – по слогам произнес Мертвец. – Разрешите убыть в расположение?

– Разрешаю. Хорошего отдыха, господа солдаты!

Мы вяло откликнулись. Наш магнус ускакала в сторону ставки.

Капитан повернулся к нам, и по его лицу было видно, что сейчас никому крайне не рекомендуется не то, что задавать вопросы, а даже слишком громко дышать.

– Чтобы к утру у всех на броне был герб магнуса! – прорычал он. – В лагерь шагом-марш!

– Ну что, панцири? – обреченно прогудел Пикси, подхватывая копье. – Нам конец.