Паломничество

Глава 18. Обитель разочарований

Металлические створки медленно раздвигаются в стороны, обнажая внутренности помещения, которое я бы назвал шлюзовой камерой. Раньше не сталкивался с подобными устройствами, так что точно сказать не могу, но по логике, именно шлюз и должны сейчас видеть перед собой. Переходник между безжизненной поверхностью Меркурия и жилым пространством, в котором, как я понимаю, кто-то обитает. Точнее — не «кто-то», а скорее всего меркурианцы. Вне всякого сомнения, меркурианцы, ибо не слышал, чтобы земляне на этой планете жили в таких вот лачугах. Да простят меня за столь нелестную оценку представшего перед нами сооружения. Лачуга и есть — снаружи выглядит как бетонный ящик, вроде небольшого производственного строения. Метров пять в высоту, примерно столько же в ширину и длину. Серо-чёрный ящик, невзрачный, как и всё на ночной стороне Меркурия. У ящика есть вход — металлические створки, потёртые и поцарапанные, то ли от долговременной эксплуатации, то ли действительно в них кто-то царапался, требуя или моля о том, чтобы его пустили внутрь. Достаточно чётко представляю себе эту картину, и тут же гоню её прочь. Это просто усталость и нервотрёпка, которая имела место в пути.

Стелла жестом приглашает меня, и мы входим в шлюз. Невольно оборачиваюсь и вижу, как створки так же медленно закрываются, после чего загорается свет — желтоватый, но очень яркий. Глаза не слепит — спасают защитные фильтры. Напротив два квадратных люка — большой, в который, как мне кажется, может проехать целый вездеход, и поменьше, с человеческий рост. Стелла выбирает второй, подходит к нему и уверенно нажимает кнопки на поверхности. Ощущаю лёгкую вибрацию, будто бы пол подо мною дрожит.

— Что это такое? — наконец спрашиваю я.

— Лифт, — не оборачиваясь, отвечает Стелла. — Я вызвала нам пассажирский лифт.

«Ну да, разумеется», — думаю я. А как же иначе? Каким ещё способом можно попасть в подземное сооружение меркурианцев? Всё предельно просто и понятно. К чему было задавать лишние вопросы? А тем временем вибрация прекращается, и Стелла открывает люк — ей достаточно лишь слегка надавить на рычаг, и дверь отворяется сама собой, автоматика, надо полагать. Мы входим внутрь, закрываем люк — как истинный джентльмен помогаю Стелле задраить его за собой. После чего я ощущаю лёгкое головокружение от того, что потерял ещё чуточку своего веса. Понятное дело — мы движемся вниз.

О многом хочется спросить, но я пока ограничиваюсь лишь вопросом:

— Где мы?

— Поселение меркурианцев, — с некоторой задержкой отвечает Стелла. — В земной аналогии — деревня. Точнее — деревушка на два двора. Население — человек двадцать, не больше. Глухомань, если так можно выразиться.

— И зачем мы сюда пришли? — вполне миролюбиво спрашиваю я. Без претензий, так сказать. В конце концов, имею право знать, а Стелла до сих пор не дала никаких разъяснений на этот счёт. Вовсе без упрёка спрашиваю, однако Стелле этот вопрос, кажется, не по душе:

— Позже, Стефан. Я жутко вымоталась, голова совершенно пустая, не соображаю ничего. Да и сил нет, даже рассказывать ничего не могу. — Стелла молчит несколько секунд, после чего более мягко продолжает: — Без обид. Мне нужно час или два, чтобы отдохнуть и привести мысли в порядок. Потом я вам расскажу. — Лифт останавливается, и некоторое время ничего не происходит. — Частичное выравнивание давления, — поясняет Стелла. — Через пару минут нас пустят в шлюз.

— На какую глубину мы спустились? — спрашиваю я. Спрашиваю для того, чтобы заполнить паузу, просто для того, чтобы не молчать.

— Неглубоко, метров пять или десять. Если честно, то точно не знаю, — отвечает Стелла, и люк перед нами вновь открывается.

Мы проходим в небольшое помещение с множеством шкафов по бокам. Напоминает раздевалку, собственно, так оно и есть на самом деле. Я сразу же догадываюсь, что двадцать или тридцать шкафчиков по бокам предназначены для складирования скафандров. Уже протягиваю руку к шлему, но Стелла останавливает. Она перехватывает моё движение и озабоченно говорит:

— Ещё рано. Давление не выровнялось. Следите за лампой на стене — должен загореться зелёный, после чего нужно будет свериться с показаниями датчиков на наших скафандрах. Лучше лишний раз перепроверить, мало ли какой технический сбой может произойти.

— Ну да, — тяну я и продолжаю расспросы: — А где же хозяева этого поселения? — Правда, мне определённо непонятно, почему мы до сих пор никого не встретили, и это наводит на кое-какие неприятные размышления.

— Спят, — сухо отвечает Стелла. — Не забывайте, что мы находимся на ночной стороне планеты. Ну, а кроме того, вы рассчитывали, что нас будут встречать в шлюзовой камере? — Стелла весьма отчётливо хмыкает, и я ощущаю себя полнейшим идиотом. — Это — не курорт, и все туристические ритуалы тут неуместны. Воспринимайте это место, как простую земную деревушку, куда нежданно-негаданно явились два гостя с другой планеты, — Стелла делает паузу, и я не могу понять, чем это вызвано — то ли раздражением, то ли усталостью. — Все спят, но кое-кто обещался встретить, — задумчиво произносит она, и я опять не могу уловить, то ли это сарказм, то ли грусть от того, что мы не видим радостных лиц встречающих нас меркурианцев.

Кстати, в голову тут же приходит мысль, но я её, разумеется, не озвучиваю. Мысль вот какого характера: очевидно, что даже в таком, не побоюсь этого слова — убогом, поселении должны присутствовать некие средства авторизации при входе в шлюз и последующие помещения. Замки, если уж пошло на то, чтобы применять такую аналогию. Глупо было бы предположить, что меркурианцы не предусмотрели такую вещь, ведь в противном случае на территорию поселения (или как выразилась Стелла — деревушки) проникли бы посторонние, визит которых, вполне возможно, был бы нежелателен для местных. Грубо говоря, любой желающий мог бы пройти в шлюз и делать тут всё, что ему в голову взбредёт. Тем более, когда всё местное население находится в состоянии спячки. Ну, там, взял бы этот злоумышленник и обокрал бы всю колонию. Грубо, разумеется, говорю, но ведь рациональное звено в этом есть. Или того хуже — взял бы и перерезал спящих меркурианцев. Зачем ему это было бы нужно — это совсем другой вопрос, его рассматривать тут не стоит. Но всё же — меня такие рассуждения наталкивают на мысль, что Стелла каким-то образом прошла эту самую авторизацию. Автоматическая система допуска пропустила её (а равно, и меня с ней) на территорию поселения. Что бы это всё значило? Стелла — завсегдатай в этой деревушке? Настолько втёрлась в доверие, что её так вот запросто пускают внутрь, когда все остальные спят? Странно это всё. Ничего плохого сказать не хочу, но как-то это немного настораживает. Или уже мню себе? Настолько устал, что задвигаю несусветное?

— Можно, — нарушает тишину Стелла. Я смотрю на лампу на стене, она горит зелёным светом. — Вы мне не поможете?

— Да, конечно, — говорю я и даже в самом деле пытаюсь помочь Стелле снять скафандр.

Однако почти сразу обнаруживаю, что помогать нужно мне — настолько мало опыта в этом деле, настолько неуклюже действую. Стелла же наоборот — весьма проворно освобождается от скафандра, после чего помогает мне. Минут через десять мы складываем наши одеяния в шкафчики, Стелла заботливо предостерегает:

— Старайтесь не прикасаться к внешней поверхности скафандра — меркурианская пыль, знаете ли.

Я торопливо киваю в ответ. Надо полагать, в шкафах скафандры подвергаются дезактивации или другой химической обработке, но мне сейчас, разумеется, не до этого. Я украдкой разглядываю Стеллу и пытаюсь понять, о чём думает. Что скрывается за утомлёнными серыми глазами, за беглым взглядом? Какие мысли одолевают обладательницу бежевой ленты?

— Голова не кружится? — неожиданно спрашивает Стелла. — Состав здешней атмосферы несколько отличается от того, чем накачены своды. Да и давление пониже.

— Вроде бы, ничего, — отвечаю я. Действительно, не отмечаю какого-либо дискомфорта. Наоборот, избавившись от веса скафандра, чувствую себя легко.

— А я каждый раз, когда приезжаю сюда, долго не могу привыкнуть, — говорит Стелла. — Присядем? — она указывает на скамейки посреди помещения. — Мне нужно несколько минут, чтобы адаптироваться.

— Часто здесь бываете? — спрашиваю я, когда мы садимся на скамейки. Стелла кивает, некоторое время молчит, потом продолжает:

— Поселение находится в непосредственной близости от одной военной базы. Земной базы. Когда её строили — я имею в виду базу — хотели было выселить меркурианцев, но потом всё-таки любезно разрешили им проживать на этой территории.

Стелла делает язвительное ударение на слове «любезно». Слова явно саркастичны, вероятно, присутствие земных военных ей совсем не по душе. И дело тут, наверное, не только в нашей встрече с армейской машиной. Встрече, следует заметить, крайне неприятной. Вслушиваясь в слова Стеллы, я понимаю, что это некий внутренний протест. Абсолютно не нравится ей присутствие военных в этой местности, а может быть, и в целом на Меркурии. Странное ощущение — оно частично охватывает и меня. Отчего-то уже некоторое время земляне мне кажутся лишними на Меркурии. Будто бы вторглись в чужой мир. Без повода и предупреждения. Странно это как-то и непонятно. Ведь, по идее, земляне и основали этот мир, заселили его. Но видимо, в какой-то момент Меркурий перестал быть земным, перестал принадлежать нам. Не уверен, что правильно излагаю мысль, но что-то около того — попробуй разберись в смутных впечатлениях.

Люк, противоположный от того, в который мы зашли, отворяется, и в помещение входит меркурианец. Вид у него мрачный и вялый. Заспанный такой вид, усталый и слегка недовольный. Я безошибочно определяю состояние меркурианца: абсолютно точно — такой вид имеет любое живое существо, если неожиданно разбудить, поднять из глубокого сна. Будешь тут недовольным, к тому же следует учесть особенности физиологии меркурианцев. Про себя отмечаю, что он ниже среднего меркурианского роста, и в плечах не так широк, как другие представители местного населения. Но несмотря на это, явно выше меня и смотрит на меня не особо приветливо. Не зная, что предпринять, невольно поднимаюсь со своего места. Но тут меркурианец переводит взгляд на Стеллу и сразу же меняется в лице. Он улыбается ей, хотя и устало, но вполне так дружелюбно. Я бы даже сказал — тепло. Да, тепло, если не ласково. Мне это, понятно, не может нравиться. К ещё большему своему неудовольствию я отмечаю, что Стелла улыбается ему в ответ. И тут же бодро вскакивает. Будто бы и не было утомительного похода, и не жаловалась только что на нехорошее самочувствие, с лёгкостью шагает к меркурианцу, обнимает его. А тот, чуть пригнувшись, подставляет щёку. Стелла целует меркурианца, сдержанно, но в то же время мне вдруг кажется, что в этом действии — проявление не только дружбы, а нечто большее. Стелла что-то шепчет ему на ухо, после чего оба оборачиваются в мою сторону, и Стелла запросто так говорит:

— Стефан, познакомьтесь: это — Ар. — Стелла немного смущается и опускает взгляд. — Ар — мой муж. Он меркурианец.