Пагода сна

Глава XIX

Никогда нельзя полностью познать то, что обычно сокрыто от познания. Даже Шао Лун, каким бы великим мастером ни казался этот кудесник сновидений, не смог постичь все чудеса таинственного королевства под названием сон. Не говоря уже о Конане, который разбирался в тонкостях магии настолько же хорошо, насколько бритунийский пастух в древних стигийских трактатах. Один только лишь Гипнос-Рен имел полную власть в своем иллюзорном мире, но хитрый бог оставался в стороне от дел смертных;

О, если бы он только помог киммерийцу вызволить деву-брамин из темницы Пагоды Сна, куда ее заточил коварный колдун! Кажется все просто: сознание девушки находится где-то в плену внутри сознания варвара. Алиэль ждет его помощи, он сгорает от нетерпения поскорее выручить ее из неволи. Но почему ничего не меняется? Почему юная ученица Кесеи все также спит крепким, беспробудным сном, а Шао Лун бесчинствует в его разуме? Как можно положить этому конец?

Кхитайский маг прошествовал в темную клетку, где был заперт дух девы-брамина.

Пора, наконец, действовать самому, решил для себя Шао Лун. Киммериец справился со всеми врагами в реальном мире — одолел Джоо Мина и отправил к Тянь-Чену троих громовников. Следствие фантастического мастерства или небывалого везения. И то и другое одинаково скверно. Столикий не мог терпеть ни сильных, ни удачливых. Пора показать Конану, что игра нередко оборачивается поражением даже для того, кто, казалось, выигрывал до самого последнего момента. Неужели варвар и в самом деле задумал совладать с ним, мастером сновидений? В подтверждение мыслям чернокнижника иллюзорную пагоду пронзила мелкая дрожь — это киммериец отчаянно боролся за свою свободу и свободу той, которую любил. Черная улыбка расчертила лицо колдуна, сделав его похожим на лик ужасного демона. Хорошо чувствовать себя способным причинить боль противнику. А этот удар Конан запомнит надолго! О, да, может быть, это станет худшим потрясением для варвара. Кошмар, воплощенный в реальность…

Шао Лун вошел в клетку, где метался плененный дух Алиэль. Не долго думая, маг простер руки — и призрак замер, как будто в испуге. Одновременно с лютой ненавистью и злорадством собственной жестокости Столикий низверг на дух девы-брамина поток пламени. Огонь охватил размазанный силуэт, который стал медленно таять, растворяясь в волнах уничтожающей материи. Колдун продолжал поливать пламенем бесплотный дух, пока, наконец, сознание пленницы не пожрал безликий хаос.

Только тогда Шао-дракон покинул мрачное узилище и, не оглядываясь, стал подниматься вверх по спиральной лестнице.

В тот момент, когда глаза Алиэль широко распахнулись, Конан находился рядом, пребывая в задумчивости, угнетенный сознанием своей беспомощности. В изумрудных зрачках девушки застыла боль. Взгляд девы-брамина упал на киммерийца, на краткий миг ее глаза очистили хрустальные слезы, принесенные воспоминанием о пережитой радости.

— Конан, я люблю тебя, — тихо прошептала она. — Никогда не забывай меня, мой герой. Помни о своей Алиэль…

Ученица Кесеи вздохнула и…

Умерла.

Жизнь волшебницы оборвалась, навсегда остановилось ее юное сердечко.

Конан вскочил на ноги.

Степи сотряс яростный вой, полный боли и отчаяния. Так не мог кричать человек, так кричит раненый зверь, попавшийся в западню хищник, у которого отняли надежду на спасение…

Ночь сгустилась темными облаками, которые съели солнце. Бледный диск светила окутала дымка клубящейся мглы, ночные демоны вышли на охоту.

Сознание киммерийца изменилось. Теперь здесь царила темная ночь, многим мрачнее той, что окутала реальный мир.

Снег, украшавший двор пагоды, окрасился в кроваво-красный цвет. Вверху пылающие тела ваеров источали необыкновенно яркий злобный малиновый блеск. В воздухе кружили воющие призраки, оглашающие пространство своими жуткими голосами. Духи жалобно стонали, сетуя на расточаемую извне печаль и скорбь, которая обрекала их на невыносимые страдания.

Когда Шао Лун вторично за этот день погрузился в сны Конана, он поразился изменениям окружения. Чернокнижника впервые уколола неприятная мысль, что иллюзорная среда может стать опасной. Для него!..

Рубиновые драконы валялись у ворот одной кровавой кашей, раздавленные невидимой силой. Смерть верных стражей могла означать, что киммериец преодолел барьер и проник в эфемерную Пагоду Сна. Инстинкт подсказал колдуну, что внутри обители витает беснующийся дух варвара, жаждущий возмездия. Кхитаец начал колебаться.

Что, если он войдет внутрь, и его постигнет смерть?

Шао-дракон тут же отбросил эту мысль. Варвар-северянин не может управлять снами! Глупо опасаться гнева киммерийца в сосредоточии собственных магических сил.

Однако нехорошее предчувствие не оставляло кхитайского мага. У чародея не возникало сомнения в том, что нечто зловещее и мрачное затаилось внутри пагоды, по своей природе схожее с тем, что обычно создавал сам кудесник сновидений для своих недругов. Переступив через свои сомнения, колдун вошел внутрь.

Пагоду переполняла тишина. Все вокруг замерло, словно в ожидании. Шао Лун начал подумывать о том, чтобы спуститься в подвал и выпустить на волю танцующих змей, которые станут терзать мозг варвара. Но что-то сверхъестественное, неумолимое и властное потянуло его наверх, в Зал Иллюзий. Призыв был настолько сильным, что его нельзя было проигнорировать. Точно невидимый повелитель приказал магу выполнить это необходимое действие.

Ступени лестницы, будто живые, подталкивали его ступни. Вверх! Все настойчивее звал беззвучный голос. Вверх!

Шао Лун вошел в зал и замер посреди магического круга. Символ, представлявший собой круг с заключенной внутри спиралью, тускло алел во мгле. Пространство вокруг дышало враждебностью. Нельзя сказать, что маг испугался, но все же в эти мгновения цепкие коготки страха все же пощекотали его нервы.

«Наконец-то я нашел тебя, подлая мразь! — разрезало тишину низкое рычание киммерийца. — Ты убил девчонку, жестокосердный колдун! Будь ты вечно проклят Митрой! Скоро, уже очень скоро, я доберусь до твоего жилища, и тогда ты пожалеешь о том, что появился на свет. Я привык возвращать долги, а у меня их накопилось много… Ты готов к путешествию в подземный мир? Будь уверен, проклятый чернокнижник, я направлю тебя на темную дорогу. Демоны будут медленно жрать твою ядовитую печень и упиваться вкусом ее горечи! Твои мучения продлятся не один век. И Кром, и Асура одинаково питают к тебе особую неприязнь. Помни мои слова: твое будущее — это море страданий и боли!»

Шао Лун быстро прочитал изгоняющее заклинание, точнее, оформил свои мысли в обусловленное канонами подобие звуковой оболочки, как бы он это сделал наяву. Очень странно, но чары кхитайского мага не подействовали. Дух Конана, обретший место внутри собственного сознания киммерийца, по-прежнему оставался в пределах иллюзорной обители Столикого. Варвар почувствовал тревогу колдуна и догадался о его судорожных попытках освободиться от присутствия киммерийца.

«Никакие мольбы богам тебя уже не спасут, чародей. Ты давно отвернулся от них, а они не примут к себе отступника. Или ты сам вознамерился стать богом? Царствовать в иллюзорном мире, подобно многоокому Гипнос-Рену? Управлять снами своих жертв?»

— Убирайся вон! — закричал кхитаец, забыв о своей былой уверенности. Его голос разлетелся по сторонам кучей жалких отголосков слабого шепота.

«Ты приказываешь мне покинуть собственный разум, колдун? — спросил его Конан. — Мне кажется, незваный гость в этом месте — это ты. Но чего же ты так кричишь? Я почти слышу твой голос, каким он есть — хриплый, точно карканье ворона. Неужели ты, жалкий маг, боишься за свою никчемную жизнь, когда с легкостью отбираешь ее у других, более достойных существовать па земле?»

Столикий принялся ткать узор иллюзии, чтобы отпугнуть киммерийца или натравить на него одно из своих призрачных чудовищ. Однако все усилия оказались напрасными, — словно чудовищный молот свирепого хаоса вдребезги разбивал все слепленные магией образы.

«Ты когда-нибудь испытывал те страдания, на которые тебе случалось обрекать своих жертв? Тебе знакомо то чувство, которое мы зовем болью или отчаянием? Ты хоть знаешь, как чувствует себя тот, кого загнали в угол и отрезали все пути к спасению? Ну, скажи мне, маг, каково превратиться из охотника в жертву?»

Шао Лун начал медленно пятиться из магического круга. В голосе Конана он уловил нечто такое, что сулило угрозу — безо всякого запугивания, угрозу, которая была очевидна только вследствие своего существования.

Спасайся! — подсказывал чародею инстинкт. Волна холодного жара прокатилась по телу Столикого. По щеке Шао-дракона пробежала предательская капля пота — липкая и скользкая, почти как настоящая.

— Твоя девка сильно страдать, когда я ее развоплощаю! — выкрикнул маг в сторону невидимого врага, скорее для придания уверенности себе, чем для того, чтобы расстроить противника.

«Алиэль, Лао Чи, Базар, Ронас, Дин-Ю, Судир Шах… — перечислил киммериец. — Это лишь те, кому случилось погибнуть у меня на глазах. Скольких же ты еще убил, ненавистный колдун? Кстати, братья-громовники уже отправились в подземный мир, и Азах надел их на свои рога. Вся компания ждет, не дождется, когда к ним присоединишься ты. Трехрогий согласился назначить чародеев на должность твоих персональных мучителей, так что в гостях у Темного тебе скучать не придется. Такого негодяя, как ты, станет за честь разорвать зубами любому демону».

Шао Лун потянулся к иллюзорным книгам и талисманам, способным защитить его от варвара. Внезапно все колдовские вещи рассыпались сияющим прахом, а тяжелые дощатые тома лопнули, разбросав по полу тысячи деревяшек с иероглифами.

«Еще в Айодхье я предлагал тебе убраться из моих снов, — вновь зазвучал голос Конана. — Но ты не из тех, кто отступает от задуманного, верно? Явись па землю хоть сам Асура или Тянь-Чен в своем пламенном одеянии, чтобы запретить тебе осуществить свои мысли. Ты всегда идешь до конца. Я тоже, колдун. Теперь разрешить наш с тобой спор можно только смертью одного из нас. Делай все, что можешь, Столикий. Используй свою самую черную волшбу, потому что времени у тебя уже не остается. Я ИДУ ЗА ТОБОЙ!»

Едва прозвучали последние слова, как что-то жесткое сомкнулось на горле Шао-дракона, словно из ниоткуда к его кадыку потянулись железные пальцы киммерийца. Невидимые тиски с чудовищной силой сдавили его горло, так что кхитаец захрипел, брызгая слюной. Казалось, стальные клешни вот-вот разорвут его голосовые связки.

Вот уже его ноги оторвались от земли и принялись бешено пинать воздух. Глаза мага закатились, изо рта повалила пена. Тело колдуна сотрясла сильная судорога, вытянувшая все мышцы в тонкую струну.

«Я ИДУ ЗА ТОБОЙ!»

Булькающий хрип поглотил все окружающее пространство…

Чернокнижник долго катался по полу, плюясь и отрыгивая самые черные проклятья, все еще не в силах совладать с последствиями дурного сна, который больше походил на реальность.

Способность дышать вернулась не сразу. Удушье высосало все силы и едва не прикончило пожилого мага. Шао Лун, точно утопленник, которого чудом вытащили из воды еле живого, вновь учился вдыхать воздух маленькими порциями. Он долго восстанавливался после событий пережитого, отчаянно пытаясь понять, что же помогло киммерийцу преодолеть его колдовскую оболочку неуязвимости в снах.

Кхитайский маг неохотно признал, что этот поход в иллюзорную обитель едва не стоил ему жизни. Ему вообще повезло вернуться в реальную Пагоду Сна. Что же будет в следующий раз? Неужели варвар и в самом деле прикончит его?

Столикий чувствовал себя скверно. Очень скверно. Наверное, впервые за прошедшую сотню лет. Никогда ему еще так не доставалось, и — где! В мире сновидений, в котором до этого момента он считал себя полноправным хозяином.

Вот и все кончилось…

Пришел грубый варвар с севера и все уничтожил. Конец всем планам…

Нет, нельзя этого допустить!

Покалеченное горло отдавало тупой ноющей болью. Пару раз колдун срывался на мучительный кашель, грозивший вывернуть наизнанку все внутренности. Точно призрачная рука до сих пор сжимала дыхательные пути.

Враг близится. Через пару дней Конан и девы-брамины будут в Кхитае.

Нужно что-то делать.

Со стоном Шао Лун поднялся на ноги. Попытка оказалась не совсем удачной — маг едва не повалился обратно на каменный пол. С трудом передвигая отекшие ноги, он прошел через зал к лестнице, ведущей на ярус выше. При этом он тщательно избегал глядеть в большое зеркало, которое обвили тела золотых драконов. Столикий и так знал, что на его горле осталось пять кровоподтеков в тех местах, куда впились пальцы варвара.

Чародей прошествовал в Зал Ночных Видений, отличавшийся от своего иллюзорного двойника меньшими размерами и несколько иным интерьером.

Здесь, посреди круга, в котором был выведен символ бога сновидений, колдун упал на колени и преклонил к земле голову.

— О, Гипнос-Рен! — взмолился Шао-дракон впервые за свою жизнь. — Я верно служил тебе, оберегая секрет переданного тобой умения от непосвященных. Пришло время обратится к тебе за помощью, хозяин призрачного мира! Защити своего ученика!!!

Неистовый крик разнесся по залу, заставив содрогнуться даже каменные стены.