Падение Калико

Глава 25

— Я надеюсь, вы чувствуете себя лучше этим утром. Губы доктора Эрикссона растягиваются в злобной улыбке, когда он переводит свое внимание с Медузы на меня, очевидно, не тронутый видом ее культи. Он, несомненно, наблюдал за мной и Валдисом на камеру, возможно, перематывая запись на определенные моменты нашего совместного времяпрепровождения, чтобы изучить ее поближе.

Опускаю взгляд на свои колени, что дает небольшую отсрочку от необходимости смотреть на его несчастное лицо.

— Да.

— Фантастика. Мы не хотим, чтобы вас тошнило из-за сегодняшних событий.

— Какие события? Меня не особенно волнует, что у него на уме, мои мысли крутятся вокруг изображений охранников, вынужденных держать руку Медузы достаточно туго, чтобы в нее мог попасть клинок.

— Ты будешь присутствовать на тренировке для Альф.

Плотно сдвинув брови, я, наконец, поднимаю на него взгляд.

— Тренировки?

— Да, важно проверить их силу, выносливость, сосредоточенность. Один промах означает смерть и может стоить значительного количества ценных жизней.

Интересно, что он считает ценной жизнью. Конечно, ни один из предметов, которыми он тыкал и разрезал на части. И, несмотря на важность Альф, я очень сомневаюсь, что он также придает большое значение их жизням.

— Я устала от игр. Просто скажи мне, что происходит.

— Я мог бы объяснить, но что было бы забавного, когда я могу показать тебе? Губы растягиваются шире, он тянется ко мне, щелкая пальцами.

— Пойдем, я подозреваю, что они почти готовы.

Поляна на огороженной части территории больницы — это то, что все называют Ямой. Не то чтобы кто-то из остальных в основной части больницы видел этот скрытый участок двора, но почти каждый слышал истории о драках, которые здесь происходят. Жестокие бои, в которых уходит только один соперник. Я знаю это, потому что слышала как охранники обменивали сигареты или алкоголь, на ставки.

Стулья выстраиваются по периметру, который отгорожен забором, как клетка. Мы входим через дверь, которая, как я полагаю, является единственным выходом, если сражающиеся в партере достаточно амбициозны, чтобы напасть на аудиторию.

Доктор Эрикссон занимает место прямо в середине ряда, жестом приглашая нас с Медузой сесть рядом с ним. На поле за забором я замечаю Валдиса без шлема, застегивающего кожаные манжеты, которые простираются от основания кисти до локтя. Что-то вроде кожаного жилета прикрывает его грудь, делая плечи массивными. В тот момент, когда его глаза находят меня, мне приходится спрятать улыбку, опасаясь, что доктор Эрикссон заметит и сделает что-нибудь жестокое.

По ту сторону ямы Титус и Кадмус растянулись на скамейке, Кадмус откинул голову назад, как будто греется на жаре, подобно ящерице. Когда он наклоняет голову вперед, не сводя с меня глаз, в его улыбке сквозит самодовольство, своего рода понимающая усмешка, и когда он проводит пальцами по подбородку, как будто потирая нижнюю часть носа, я вздрагиваю при упоминании о вчерашнем дне, когда его пальцы были у меня в трусиках.

К счастью, Валдис, кажется, не замечает его тонких жестов. Это, или ему все равно, когда он встает, отводя плечи назад, руки согнуты в массивные шнуры из чистого железа.

При виде него мои ноги сводятся вместе, и мне приходится прижать тыльную сторону ладоней к внезапной боли между бедрами.

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть пристальный взгляд доктора Эрикссона, и прочищаю горло, ерзая на своем стуле.

— Я представляю, как волнующе видеть Валдиса таким. Нет ничего лучше, чем наблюдать за сильным, выносливым самцом, готовящимся к убийству.

— Какое убийство? Я не могу представить, что он пожертвовал бы двумя Альфами ради тренировки, так что, к сожалению, я не думаю, что Валдис будет драться с Кадмусом.

Ответ приходит маршем через дверь на противоположной стороне Ямы, куда солдаты Легиона ведут полдюжины мужчин, одетых в фирменную темно-синюю униформу тюремного блока Б. Не мальчики, но, думаю, не старше тридцати лет. Они стоят в центре ямы, выглядя смущенными, их выражения лица оглядывают окрестности.

С приклеенной к лицу ухмылкой Кадмус наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.

— Следи за собой, Валдис! В этой группе несколько крепких молодых парней. Титус посмеивается вместе с ним, но я все еще не совсем понял это.

— Он должен сразиться с ними? Насколько это справедливо? Это будет бойня.

Лязг привлекает мое внимание к тому месту, где позади мужчин сбрасываются предметы, и они расходятся друг от друга ровно настолько, чтобы я увидела лопаты, топор и молотки, разбросанные по земле.

— Иногда нам нравится балансировать на весах, — говорит доктор Эрикссон, скрещивая ноги, как будто он чувствует себя совершенно непринужденно.

— Человек с оружием все еще не ровня Валдису. Я видел, как он перенес одну из мутаций, чей единственный коготь мог нанести такой же урон, как топор.

— Вот почему он будет драться со всеми шестью сразу.

— Что? Я перевожу взгляд на Валдиса, который надевает шлем, занимая свое место в центре ямы.

Как по команде, все мужчины хватаются за оружие, сражаясь за лопату и топор, пока двоим из них не удается отобрать их у остальных.

— Он…. Он не может сражаться со всеми шестью. Не одновременно. Может быть, с двумя или тремя.

— Его проинструктировали, что он должен делать. И если он потерпит неудачу, он слишком хорошо знает, что поставлено на карту.

Мое сердце замирает при этих словах, и, возможно, Валдис видит, что это написано на моем лице, когда он отводит от меня взгляд, сосредоточившись на мужчинах, которые стоят, сгорбившись, и готовы атаковать.

Первый храбрец бросается вперед, подняв топор в воздух, но его усилия тщетны, поскольку Валдис дотягивается до рукояти оружия и наносит сильный толчок, от которого он отлетает назад, на приклад.

Милосердная защита, насколько я могу судить.

— Что ему делать? Спрашиваю я, мой желудок скручивает, когда другой издает боевой клич, и двое мужчин бросаются к нему.

— Убей их всех.

— Но почему? Ты не обязан этого делать. Он уже доказал свою лояльность. Мы связаны.

— Я прекрасно осведомлен.

Веселье в его голосе говорит мне, что он действительно смотрел видео со мной и Валдисом, и возможно мне должно быть немного стыдно за такое, но когда трое мужчин одновременно замахиваются на Валдиса, все о чем я могу думать, это о быстром пульсе крови, бегущей по моим венам.

— Приказы — очень важная часть его подготовки. С силой, которой обладает Валдис, для него важно точно помнить, кто держит бразды правления.

— Ты их боишься. Всех троих. Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить, и на следующем вдохе Валдис выбивает топор из рук одного субъекта и проводит острием по горлу мужчины.

Кровь льется из его раны, проливаясь на грязь, и схватившись руками за горло, как будто таким образом он мог остановить повреждение, более слабый мужчина падает на колени.

— Осторожнее, девочка. Один взмах моей руки, и я могу раздавить твоего рыцаря в доспехах своим железным кулаком. Вид этого смехотворен, но я не сомневаюсь, что у человека есть план действий на случай, если одно из его животных выйдет из-под контроля.

Еще один человек падает от рук Валдиса, на этот раз с молотком, застрявшим прямо в черепе.

Один из мужчин отделяется от группы с инструментом в руке и устремляется к нашей клетке, и я поднимаюсь со стула, как будто он может пробить сталь насквозь. Пальцы вцепились в ограждение, выражение ужаса на его лице, должно быть, отражает мое.

— Пожалуйста! Я не хочу драться! Я сдаюсь! Я сдаюсь!

Учащенно дыша, я наблюдаю, как без ведома мужчины, Валдис шагает к нему, и прежде чем он успевает понять, что происходит, руки хватают его за череп, и раздается треск, это голова мужчины отделяется от позвоночника.

Мое тело сковано параличом, когда я смотрю, как мужчина падает на землю грудой мертвого мяса.

— Дайте человеку оружие, и он может убивать за вас. Дайте ему цель, и он будет убивать без вопросов. Доктор Эрикссон хихикает рядом со мной, выводя меня из ступора.

Грудь поднимается и опускается, Валдис стоит перед забором, и, если я не ошибаюсь, я замечаю, как его взгляд скользит к доктору Эрикссону. Как будто он снесет стальную ограду, чтобы добраться до него.

От сильного удара металла его мышцы вздрагивают, и Валдис отходит в сторону, обнажая мужчину позади него, держащего лопату вертикально. Его тело хрупкое и дрожащее, и когда струя мочи окрашивает его форму в темный цвет, стекая на землю перед ним, он не потрудился оторвать взгляд от Валдиса.

Одним быстрым рывком Валдис хватает лопату и разворачивает ее, прежде чем вонзить тупую рукоятку в грудь мужчины. Разинув рот, он смотрит вниз, туда, где из его грудной клетки торчит деревяшка, из невидимой раны там сочится кровь. Один приступ кашля, и он падает рядом с другим мужчиной. В яме остаются только двое мужчин, и Валдису требуется несколько минут, чтобы прикончить их. Одного выпотрошив молотком, другого обезглавив топором. К тому времени, как он заканчивает, яма покрыта его кровавой резней.

Положив локти на спинку стула, как будто ему скучно, Кадмус качает головой.

— Еще один славный бой.

— Поздравляю. Доктор Эрикссон отталкивается от бедер и встает, и снова он улыбается.

— Вы избежали наказания. И в награду Валдису ты проведешь еще одну ночь в его камере.

Еще один взмах Ямы вызывает у меня волну тошноты в животе. Все эти люди были принесены в жертву, чтобы доказать свою точку зрения. Чтобы научить нас с Валдисом разнице между получением награды и ее заслуженностью. Медуза тоже. Все эти люди были жестоко убиты, чтобы я могла понять свое место и признать, что чего бы я ни хотела или на что ни надеялась, Валдис — это оружие.

Их оружие.

Лежа обнаженной рядом с Валдисом, мой желудок все еще сводит от вины. Та же вина, которая терзала мою совесть, несмотря на удовольствие чувствовать его внутри себя, всего несколько минут назад.

— Ты обеспокоена тем, что я сделал сегодня. Его пальцы скользят по моему плечу, посылая мурашки по моей коже.

— У тебя не было выбора. Я это знаю.

— Я же говорил тебе. Чего бы это ни стоило. Никто не причинит тебе вреда.

После быстрого взгляда туда, где как я думаю, они спрятали камеры в его камере, я поворачиваюсь к нему, кладу подбородок ему на грудь.

— Мы должны сбежать, — шепчу я.

— Беги прочь из этого места.

Фыркнув, он подсовывает руку под голову.

— Нас пристрелили бы в радиусе мили.

Я взбираюсь по его телу, пока мои губы не оказываются у его уха.

— Если только они сразу не поняли, что мы ушли.

Он поворачивает ко мне лицо, не сводя глаз с моих губ.

— Как? Повязка на моем горле точно подскажет им, где нас найти.

Я знаю, что Валдис не боится самих последствий. Только его страх перед тем, что может случиться со мной, вызывает у него какое-то чувство нерешительности. Кладя голову ему на плечо, я провожу рукой по его лицу, целую заросшую щетиной щеку и снова шепчу:

— Группа подает сигнал. Тот, который, как я полагаю, может быть отключен или перехвачен. Что касается того, как? Грузовики с припасами. Я слышала, что один сбежал таким образом несколько лет назад.

— И ее убили Рейтеры.

Улыбаясь ему на ухо, я провожу своей ногой вдоль его ноги, мое колено касается его паха.

— Это потому, что у нее не было большого, сильного Альфы, чтобы защитить ее. Представь это, Валдис. Ты и я под звездами. Я говорю так тихо, так боюсь быть услышанной на камеру, что не уверена, что Валдис вообще улавливает мои слова, пока он не перекатывается через меня, приподнимаясь на локтях.

— Ты была бы моей. Полностью.

Я протягиваю руку, чтобы провести пальцем по его брови, улыбаясь ленивому и тяжелому морганию его глаз.

— Это все, чего ты хотел бы? Не свободы. или прелесть спать там, где мы хотим?

— Ты — единственная причина, по которой я рискнул бы на такую глупую идею.

Посмеиваясь, я наблюдаю, как он спускается вниз по моему телу. и мой желудок сжимается в тот момент, когда я понимаю, что у него на уме.

— Я уже говорила тебе, что я принадлежу тебе.

— Докажи это.

— Как?

Вместо ответа он раздвигает мои колени в стороны, раскрывая меня для себя. Мой взгляд перемещается с него на камеру, куда доктор Эрикссон, несомненно, будет смотреть, если не сегодня вечером, то завтра. Да, у нас был секс на камеру, но что-то в этом кажется более личным. Полностью на виду.

— Камеры.

— Пусть они смотрят. Он опускает голову между моих бедер, и в тот момент, когда его язык встречается с моим лоном, я хватаю его за затылок, ударяя ногами по его ушам. Безмолвно раздвигая их, он прижимает меня к себе и проводит языком по моей чувствительной плоти. Ощущения не похожи ни на что, что я испытывала раньше. Достаточно давления, чтобы заставить меня извиваться и сгибать бедра.

— О, Валдис!

— Я не могу передать тебе, как мне нравится звучание моего имени на твоем языке.

— Пока я наслаждаюсь твоим языком. Я прикусываю нижнюю губу и издаю тихий стон, пока он продолжает это восхитительное страдание.

Щекочущее прикосновение его щетины, танцующей по моим складкам, толкает мои бедра вперед по резкой дуге, но он толкает меня обратно к кровати.

— Стой спокойно, — командует он голосом, от которого кровь приливает прямо к тому месту, которое он сосал и лизал.

— Или что. Я улыбаюсь его макушке, которой он начинает покачивать у меня между ног, его грубая кожа царапает мою чувствительную плоть. Хихикая, я борюсь с его хваткой, чтобы сомкнуть бедра, но это бесполезно.

— Валдис! Остановитесь! Пожалуйста! Непреднамеренный вопль слетает с моих губ, и я брыкаюсь, чтобы убраться подальше от его мучений.

В момент милосердия он поднимает голову от моих ног с коварной ухмылкой.

— Тебе лучше не оспаривать мои приказы.

— Да, сэр. Проводя руками по его бритой голове, я наблюдаю, как, не сводя с меня глаз, он прижимается губами к моему лону, его веки трепещуще закрываются, пока он проводит языком вверх и вниз по шву. Я думаю, как невероятно видеть, как такой сильный и опасный мужчина, мощное оружие, прикасается ко мне с таким благоговением.

Откидываясь на подушку, я закрываю глаза, сосредотачиваясь на ощущениях, привязанности и гуле признательности, которые вибрируют на моей коже. Пальцы ног поджаты, я впиваюсь ими в его спину с обеих сторон и извиваюсь под его внимательным языком. Он — боль и агония, окутанные огнем, но его руки и губы — чистое блаженство.

Я не буду стоять в стороне и позволю этому месту уничтожить его. Это моя молчаливая клятва, обещание, которое я сдержу при себе. Чего бы это ни стоило, я не позволю им причинить вред Валдису.

Я не могу.

Он — пламя, которое горит внутри меня, единственная искра, которая воспламеняет мою душу.

Я открываю глаза, уставившись туда, где камера, несомненно, запечатлевает этот момент. Пусть они смотрят. Пусть они знают, что этот человек делает со мной. Как, несмотря на уродство, боль и страдания, которые порождает это место, мы находим утешение друг в друге.

Мы находим свет во тьме этого мира.

Язык танцует по нежным складкам, он целует каждый дюйм моих запретных мест, каким-то образом наслаждаясь своим трудом, и мой желудок сжимается от первого приступа давления. Всасывание его рта притягивает мои влажные и липкие губы, отрывая мои бедра от кровати, и я открываю рот, чтобы замолчать, дыхание застряло в моих легких. Я прижимаюсь к нему бедрами, чувствуя, как что-то горячее поднимается внутри меня. Постанывая и кряхтя от непривычных ощущений, я позволяю своим рукам путешествовать по широкому пространству его плеч вверх к бритой голове, его жадный язык только усугубляет то, что это такое.

— Валдис, — шепчу я.

— О… это… странно.

Мужской звук признательности вырывается из его груди, в то время как его губы посасывают набухшую и чувствительную плоть. Не совсем щекотно, но ощущение чего-то холодного и слегка сводящего с ума пронзает мой живот, и каждый нерв в моем теле, кажется, оживает, становясь более восприимчивым, чем когда-либо. Я качаю головой в ответ на то, что он там перемешал, напуганная болью, которая наверняка последует за такой интенсивностью, нарастающей внутри меня. Мои ноги дрожат, руки сжимают и разжимают простыни, и я не могу лежать спокойно. Как будто какая-то изысканная болезнь бурлит внутри меня, разрастаясь и разрастаясь. Легкие вздохи — это все, что я могу сделать, сосредотачиваясь на его языке — его влажном и порочном языке, словно волшебная палочка, пробуждающая магию в моем животе. Давление слишком сильное.

Слишком много!

Резкая волна тепла пробегает по моим мышцам, и я выгибаю спину навстречу этому, закрыв глаза от света, бьющего мне в затылок. Я вскрикиваю, но Валдис не останавливается. Он жадно высасывает остатки моего сопротивления, впитывая каждую каплю. Волна покалывания омывает мои слабые мышцы, и хотя я лежу, я чувствую легкое головокружение. Я никогда не чувствовала себя такой расслабленной, как прохладными ночами в пустыне, когда мы засыпали у костра. Как это тепло согревало мои щеки и разливалось по костям.

Я открываю глаза и вижу Валдиса, который нависает надо мной, уголки его губ приподняты в подобии гордой улыбки. Я почти не напрягалась, но чувствую себя усталой и уютно, и когда он ложится рядом со мной, притягивая меня к себе, мои мышцы мягкие и вялые.

— Теперь ты будешь спать. Он целует меня в лоб, пока я лежу, свернувшись у него на груди, как ребенок.

— И спи спокойно.