Пача argentino

Глава 6

После завтрака Халандига опять собралась и ушла в лес. Она вообще постоянно что-нибудь собирала, делала, готовила. Шустрила, как электровеник. Это я лодырь по сравнению с ней, но мне простительно.

Рёбра у меня ноют ещё, толком ничего нормально делать не дают. Но по сравнению с первым днём у меня вообще всё отлично!

В самый первый день я и дышать то через раз мог! До сих пор удивляюсь, как я ещё и двигаться тогда мог и даже тяжести таскать.

Так что я сейчас просто сижу, курю да думаю. И думаю я о прошлом и будущем.

Вот выйду я к людям. И пусть меня сразу не арестуют, а нормально примут. И что я говорить буду?

Ладно, как я уже решил, приехал я из Аргентины. И если я не ошибаюсь, то говорят там по испански. А что я на этом языке знаю?

Аста ла виста, но пасаран, ну и прочее. Ладно, вряд-ли здесь знатоки испанского найдутся, так что для начала и это сойдёт.

А где я там жил? Желательно конечно, где-нибудь в глубине страны, поближе к Андам. Чтоб мне «знакомые» случайно не попались. А там у нас есть провинция Мендоса и город одноименный…

Мне просто название это запомнилось со школы ещё. Хотя больше и не помню я о нём ничего. Но ничего страшного, придумаю что нибудь.

Так что оттуда я буду. А там и леса есть и степь. То есть не степь конечно, а пампа. Это здесь, в России, степь, а в Аргентине — пампа.

Ладно, с этим я почти разобрался. А как я там оказался? Родители уехали туда? Скорее всего. А я там вырос. Там ещё и другие русские жили, поэтому я по-русски так хорошо и говорю. Хотя и по другому. Я читал в книжках, что речь сильно изменилась. Да и сам знаю.

Всё-таки много разных слов появилось, которые мы применяем не задумываясь…

Ладно, жил я в этой Мендосе. Там же я и на техника выучился. То есть почти инженер я. Типа в Аргентине так учат. Ну в Мендосе, по крайней мере так.

Или я на Аляске жил до этого? Там тоже русских дофига живёт…

Ладно, думать мне надо. И думать тщательно…

А пока пройдусь-ка я, прогуляюсь по окрестностям немного. Надоело уже на одном месте мне сидеть.

Засунув берданку под лапник в шалаше, я взял с собой светку и пошёл.

По дороге нашёл заросли папоротника, но тот уже успел распуститься, так что в пищу он уже не годился.

Зато черёмуха ещё не поспела пока. Хотя и чёрная уже почти вся.

Погулял и часа через полтора решил возвращаться.

Я был уже недалеко, когда в районе лагеря грохнул ружейный выстрел.

Не понял… Это кто там стреляет?..

Халандига к оружию даже близко не подходит, да и спрятал я берданку, если что.

Интересно, кто ж это пальбу там у меня устроил?

Пригибаясь, я побежал к нашему лагерю, стараясь не сильно шуметь.

Метров за пятьдесят до него я остановился, добил до полного магазин карабина и передёрнул затвор. А потом вообще стал красться от дерева к дереву и усилил своё внимание. Мало ли что…

Сейчас здесь закон тайга, медведь прокурор.

Хрен его знает, кто там стрелял и зачем. Может, опять хунхузы какие-нибудь? Лишь бы Халандигу не убили они…

— Пача… Пача… Ходи нет. Плохой люди…

Раздался слева шёпот и я заметил выглядывающую из-за куста Халандигу.

Фух… Аж на душе у меня полегчало…

— Много их?

Та показала мне четыре пальца и добавила:

— Плохой люди. Там…

Четверо значит… Хреново… Но всё равно что-то надо делать…

Я развернул свою кепку козырьком назад и пополз поближе к поляне, пытаясь не шуршать травой и кустами.

Как же, сука, неудачно всё получается… Кого ж это к нам принесло?

На нашей поляне распоряжались трое худых и заросших мужиков в каких-то лохмотьях. Один из них, обжигаясь, жадно жрал из нашего котелка. Второй, с берданкой в руках, поглядывал на него с завистью, но молча сглатывал слюну. Ну а третий просто сидел у костра и крутил в руках мой трофейный тесак. Повсюду валялись наши разбросанные вещи…

А где ж четвертый то? Халандига говорила, что их там четверо было…

— Ну чаво там, Степан? — крикнул сидящий у костра мужик с тесаком в руках.

— Да одёжа тут, одеяла, — раздался голос из шалаша. А вот и их потерявшийся четвертый…

— Одеяла, это добре… И одёжу глянем тожа.

— Слышь, Слепень, а давай тут останемся, заночуем… — обратился к сидящему мужику тот, что с ружьём был.

— Никак ты уже по каторге заскучал? Быстро чавой-то.

— По што каторга то?

— А то! Бабу эту гольдску ты упустил? Упустил. А ежели она приведёт кого?

— Да пущай приводит! Стрельну разок, оне и убегут…

— Это ежели годьды. А не дай бог, казаки? Те то чикаться с тобой не будут! Ты с Сахалину убёг? Убёг. Оне сами тебя стрельнут. И усё… И зверям на поживу бросят.

Блин… Вот же не повезло нам с Халандигой. Каторжники это беглые с Сахалина. Хреново. Эти точно в живых нас не оставят…

— Ох, зазря ты Феденька бабу то упустил! Чичас бы её да на одеяле! Ты её по…бываешь, а она попёрдывает…

Из нашего шалаша выполз здоровенный такой мужик, хоть и тоже худой, как и остальные.

— Та ну тя, Степан… Апосля тебя уже никакую бабу е…ать низя. Ты жа усю п…зду ей порвёшь…

— А ты ея в жопу! — заржал в ответ здоровяк.

Если до этих слов я как то не решался, не мог в них выстрелить, хоть и понимал, что надо, всё равно ведь придётся… То теперь просто резко успокоился. Это же не люди. И даже не звери. Это просто вши. Гниды в человеческом обличьи. Так же кусают, свою заразу переносят…

А вшей надо уничтожать. Вот я их и уничтожу…

Совместив линию прицела с башкой здоровяка, я плавно потянул за спуск.

Светка толкнулась мне в плечо, у здоровяка дёрнулась голова…

Я тут же перенёс прицел на мужика с ружьём. Снова выстрел и толчок в плечо. И снова перенос прицела. Но мужик у костра среагировал на мои выстрелы на удивление быстро. Он кувырком опрокинулся назад и почти успел спрятаться. Только не сообразил, что я его всё равно убью. Он мне живой не нужен.

Вскочив на ноги, я выхватил наган и бросился к костру.

— Не стреляйте! Не надо! — бросив котелок, вопил жравший до этого мужик, сгорбившись и обхватив руками свою голову. Я проскочил мимо него и с ходу дважды разрядил наган в башку их главного. А затем вернулся к оставшемуся.

— Ну что, каторжная твоя душа?! Ты зачем сюда припёрся?!

— Господин казак! Господин казак, не убивайте! Это не я! Ваше благородие! Пощадите! Это всё Слепень! Это он их убил!

Какой я ему нахрен казак? Да ещё и благородие? Путает он чего-то со страху…

— Рассказывай сука! Всё рассказывай! — я орал на каторжанина, размахивая перед его мордой воняющим сгоревшим порохом наганом.

— Господин казак! Ваше благородие! Так он это всё! И солдата тово и баб тех двоих с мальцом тожа… И Степан ишшо!

— У-у-у сучара! Так вы ещё и баб с детьми!..

Я почти ничего не соображая от злости давил и давил на спуск своего нагана. СУКИ! Они ещё и ребёнка убили? Его то с бабами за что?!

Щёлк. Щёлк. Щёлк…

Не понял… Это я что? Все пули в этого урода высадил?..

Пи…дец…

Чего это я так завёлся то? Баб с мальчуганом пожалел?.. Представил, что эти уроды могли с ними сотворить… БЛЯТЬ! Креста на них нет, ублюдках этих!..

Кстати о крестах… Это как раз у меня креста нет, а на каторжниках крестики были. Два медных, а у последнего даже и серебряный вроде. А вот у главаря крест был почему-то деревянный.

Ладно, хрен с ними, с каторжниками этими… Надо бы их утащить куда-нибудь отсюда подальше.

Начался отходняк… Я кое-как набил трясущимися руками свою трубку и закурил. Вот же бля… Я уже людей, как вшей убиваю… Уже шестерых кончил… Так они и не люди… Вши натуральные. Паразиты…

Незаметно появилась Халандига и присела рядом со мной.

— Пача сильный! Все плохой люди убил.

Блин, и ты ещё туда же…

Я просто сидел и бездумно курил. Голова была пустая-пустая…

Покурив и успокоившись, я принялся разбираться с убитыми.

Кроме такой же, как и у меня берданки с тринадцатью патронами, они обогатили нас лишь парой плохеньких ножей, бусами и платком, в который эти бусы и были замотаны. Всё остальное годилось лишь на помойку.

У них даже продуктов с собой не было! Никаких! Вообще!

По очереди мы с Халандигой оттащили трупы метров на пятьсот ниже по течению ручья, предварительно раздев их догола и сняв крестики, и стали собирать свои разбросанные вещи.

Но так до конца их и не собрали. Накинулись просто друг на друга. Неистово, с рычанием и стонами…

И лишь когда мы, все мокрые, отвалились друг от друга, тогда я и понял…

Всё. Мы с ней сегодня выжили… Хотя вполне могли и погибнуть оба…

И здесь я уже навсегда…

До этого момента я на всё происходящее смотрел как бы со стороны. Как кино со мной в главной роли. Даже когда меня хунхузы чуть было не убили…

Зато вот сейчас, уже после всей этой заварухи я и испугался, и понял, что это не кино, не сон, а самая что ни на есть настоящая реальная реальность!!!

Блять!!! Как же теперь быть то мне дальше???

Эх Пача, Пача… Влип ты по самые, что ни на есть, помидоры!.. М-да…

А потом я сидел, чистил и смазывал всё оружие. Вновь доставшаяся мне берданка была и постарее и попотрёпаннее первой. Я еле очистил её.

По идее, из нужного, мне достались лишь патроны. Теперь у меня на берданку их тридцать четыре штуки есть. Немножко жаль двух потраченных патронов для светки, но от этого уже никуда не денешься.

Вот из нагана я, конечно, зря весь барабан выпустил. Вполне хватило бы и двух, максимум трёх выстрелов. Но там я в состоянии аффекта действовал. Психанул, грубо говоря…

Но что сделано, то сделано. Их тоже тридцать четыре штуки у меня ещё есть.

А всё остальное, то есть бусы, ножи и платок, я отдал Халандиге. Я бы и берданку ей тоже отдал, но она пока отказывается от неё.

Кресты, что я снял с каторжан, подержал над пламенем костра очищая их огнём. Может это и по-язычески, но и я тоже христианин тот ещё!

Деревянный же крест совсем не простым оказался. Из какого-то пахучего дерева он сделан. Может это и есть кипарис? Запах от него приятный такой пошёл…

А уже под вечер влупил ливень. Хороший такой ливеняка! С обеда он собирался, собирался, и вот, собрался наконец…

Похлестал он от души, промочил всё, а ночью вообще перешёл в обложной дождь. И шёл этот дождь аж до следующей ночи…

Так что мы с Халандигой провели на этом месте ещё одни сутки.

А с другой стороны, так даже и лучше было! Я отдохнул, рёбра мои получше зажили. Да и успокоились мы. Собой и друг другом позанимались…

Правда, я ещё нескольких своих зубов лишился. Даже шепелявить немного стал. Но с этим я уже как-то смирился почти. Надеюсь, что я смогу здесь себе зубы новые вставить…

После дождя всё дышало чистотой и свежестью. Мы не спеша собрались, позавтракали плотно и двинулись дальше. Халандига всё-таки тащила на себе одну из берданок. Я ей показал, как целиться и куда давить, если выстрелить нужно будет. Сложного то в этом нет ничего.

Я даже потренировал её немного на разряженном ружье. Не должна Халандига накосячить…

Так и шли. В обед остановились на час-полтора примерно, чаю с лимонником попили, ногам отдохнуть дали. Это ж не на машине ехать по дороге, а на своих двоих топать, да ещё и по сопкам. Да и на машине тоже ехать устаёшь…

Потом мы дальше двинулись. Около часу шли вдоль какой-то речки, искали место, где её перейти можно будет. Речка довольно глубокая, хотя шириной похвастаться она и не могла.

Нашли, слава богу. По завалу на другой берег перебрались.

Правда, пришлось мне топором от души помахать, рубя мешающие нашей переправе ветки, да и потом все свои вещи по очереди перетаскивать пришлось. Всё-таки по скользким стволам переходить нам надо было. А под ногами меж сучьями вода бурлит.

Не дай бог, поскользнёшься, да туда упадёшь… Не выберешься уже ни за что. Там и останешься кормом для рыбы…

Но перебрались мы нормально на тот берег. Передохнули немного, да дальше пошли.

Я иду впереди с карабином на шее и полным рюкзаком, следом за мной Халандига шагает, тоже хорошо так нагруженная.

Жарко, даже душно сегодня после вчерашнего дождя. Комары с мошкой донимают, хотя моя напарница и сделала какую-то мазуту от насекомых. Но пот её быстро смывает, и через час опять уже никакого эффекта от этой мазуты нет…

Идём, тропинка довольно широкая и утоптанная под ногами вьётся… Целая звериная дорога, а не тропа.

И вдруг Халандига хватает меня за рюкзак и резко останавливает. В её шепоте слышится даже не испуг, а самая настоящая паника!

— Амба!!! Пача, там… Амба!

Амба? Это кто? Тигр что-ли?

Точно, тигр…

Навстречу нам выходит не просто тигр, а ТИГР!

Огромная такая зверюга! Башка здоровенная, рост в холке мне по грудь… А если он на задние лапы встанет? Да он метра два с половиной, а то и все три получится!

Мои руки всё делают сами, независимо от головы. Карабин уже упирается прикладом мне в плечо, затвор передёрнут…

А я просто рассматриваю этого зверя. Ну какой же он красивый! Какой-то жёлто-рыжий с чёрными полосками. Грудь светлая, почти белая. Даже убивать жалко такого красавца.

Ствол берданки Халандиги ходит кругами у моего правого плеча, но тоже на тигра направлен. Слышно её судорожное дыхание. Боится Халандига. Сильно боится. Но не убегает…

А мне почему-то не страшно совсем…

Тигр остановился в метрах десяти от нас и принялся нас разглядывать. Вот просто чувствую я, что мы ему просто любопытны. Сытый он, наверное, сейчас. Спокойный…

Вот и разглядывает стоит…

Глаза жёлтые такие, янтарные даже, но не как у кошки. Зрачки круглые у него.

— Ну и что? Так и будешь так тут стоять? — обращаюсь я к нему.

— Давай, нормально разойдёмся… Ты своей дорогой, мы своей… Мы не твоя добыча… Да и ты не моя. Я не хочу тебя убивать…

Тигр слушает мой голос, хвостом лениво помахивает, смотрит…

— Ну чего встал? Иди, куда шёл… Посмотрел и иди…

Тигр зевнул широко так, показывая мне свои громадные желтоватые клыки и, беспокойно дёрнув ушами, бесшумно сошёл вправо с тропы и исчез в зарослях. Как будто его и не было здесь… Поневоле в таёжного духа поверишь.

Веса в тигре килограмм триста, а то и все триста пятьдесят. А ни одна веточка под его лапами не треснула, кусты не шелохнулись…

Подождав ещё немного, пока Халандига придёт в себя и восстановит дыхание, мы пошли с ней дальше.

А вот тут и на меня отходняк навалился. Я аж спотыкаться на ходу начал…

Странный я вообще какой-то. Пугаюсь, когда уже всё заканчивается…

Примерно через часик мы решили, что на сегодня нам впечатлений от дороги вполне достаточно и решили разбивать лагерь.

Молча срубили себе шалаш. Поставили ужин вариться…

— Амба Пача бояться… С дорога уйти…

— Ты о чём? — я с недоумением гляжу на Халандигу.

Та мне начинает объяснять:

— Амба никто не бояться, с дорога не уйти. Даже мапа, медведь. А Пача уйти. Амба Пача бояться…

Пача говорить, амба слушать и уйти… Пача сильный!

Блин, ну просто тигр понял, что ему мы нафиг не нужны, вот и ушёл. И ничего он не боялся. Умный он просто, вот и ушёл…