Ответный удар

11-16 января 1979 года Средиземное море — Севастополь — Москва — Новоникольск

За мной по лестнице резво забрался Василий. Улыбнулся, заметив стоявшего чуть в стороне невысокого плечистого мужчину в шапке-ушанке с красной звездой и утепленной военной куртке с меховым воротником. Погон и петлиц, информирующих о роде войск и звании, не было.

— Здравия желаю, товарищ майор, рад вас видеть, — молодцевато гаркнул парень.

— Перестань, — отмахнулся крепыш и протянул ладонь. — Добрались нормально?

— Так точно. Без происшествий, — подтвердил Василий, пожимая руку майора.

На борт корабля по лестнице уже карабкалась Алла. Моряки сразу же подхватили оперативницу под руки и поставили на палубу.

— Привет, — усмехнулся майор. — Ты по-прежнему, великолепно выглядишь.

А то, — свернула глазами женщина. — Только вот замуж никто не зовет. Стеснительные больно.

Крепыш на мгновение смутился, но сразу же принял невозмутимый вид.

— Здравствуй, Андрей, — после небольшой паузы мягко произнесла Алла. — Рада тебя видеть.

— Я тоже, — улыбнулся уголками губ майор.

Последним на корабле появился Сергей Иванович. Увидел крепыша, и на лице расцвела широкая искренняя улыбка.

— Здорово, Андрей.

— Привет, Серега, — у майора счастливо засияли глаза.

Товарищи крепко обнялись.

Капитан отстранился от друга, оглядел палубу, матросов и спросил:

— А где наш … гость?

— О нём уже позаботились. Сейчас проведу вас в каюту, расскажу.

— Хорошо, — кивнул ГРУшник…

Нас поселили в небольшой четырехместной каюте. Она была предназначена специально для таких случаев — проживания армейских чинов, непосредственно не относящихся к команде, но временно находящихся на эсминце.

Майор оказался однокурсником, старым другом и боевым товарищем Сергея Ивановича. Как я понял из пространных намеков в ходе разговора, Василий и Алла тоже с ним работали в Азии и Африке. Для нашей встречи на корабле Ивашутин специально выбрал офицера, знавшего членов нашей маленькой группы. Чтобы переместить его и подчиненного старлея на эсминец была проведена целая операция. Сначала майор и старлей появились на борту «Стерегущего», стоявшего в Конакри. В тот момент они находились в служебной командировке на советской военной базе в столице Гвинеи. Потом, когда «Стерегущий» зашел в порт Алжира, капитан с подчиненным пересели на «Бдительный», возвращавшийся в Севастополь.

Капитан «Бдительного» получил приказ всячески содействовать майору в выполнении секретной операции. Чтобы штатный особист-комитетчик не проявлял чрезмерного любопытства, накануне нашего появления на эсминце была организована пьянка по случаю дня рождения одного из офицеров.

Когда большинство присутствующих вышло покурить, уже пьяному чекисту в стакан с водкой незаметно капнули специальный препарат, растормаживающий сознание и приводящий любого человека в неадекватное состояние. Особенность его была в том, что наружу выплескивались все тщательно скрываемые комплексы и психические отклонения. Эффект от применения спецсредства в сочетании со спиртным превзошел все ожидания.

В присутствии двух десятков свидетелей из числа командного состава эсминца и довольного, но внешне невозмутимого майора, полностью «слетевший с катушек» комитетчик торжественно спел «Не падайте духом поручик Голицын», пустив искреннюю слезу на строчках «А в комнатах наших сидят комиссары и девочек наших ведут в кабинет». Потом, отрыгивая и икая, весело проорал, не обращая внимания на побледневшие лица присутствующих, о том, что имел противоестественную половую связь лично с товарищем Брежневым и всем Политбюро в придачу.

Под конец, когда его крутили, особист порывался ударить капитана в зубы, истошно вопя об «обнаглевших краснопузых хамах». После чего был скручен и отправлен на корабельную гауптвахту. Как потом признался несколько опешивший майор, такого убойного эффекта от воздействия препарата даже он не ожидал.

На момент нашего прибытия на борт «Бдительного», у особиста наступил мощный откат. После применения препарата напополам с водкой, жертва чувствовала себя так, как ещё живая рыба, распотрошенная на разделочной доске. Занедужившего комитетчика перевели в медсанчасть.

Там он и лежал под капельницами, когда мы оказались на корабле. И майор гарантировал, что особист будет «лечиться» до самого Севастополя. А уже в территориальных водах с ним состоится долгий и обстоятельный разговор, в результате которого одним агентом ГРУ на борту «Бдительного» станет больше. Новоиспеченный тайный агент будет держать язык за зубами, и о подозрительной группе военных, появившейся на борту «Бдительного», начальству не доложит.

Аргументов для убеждения чекиста было более чем достаточно. Военные его не любили. Он сильно достал рядовых матросов и офицеров рьяными поисками антисоветчины, мелочными придирками по любым поводам, и постоянными поисками компромата на командный состав корабля. Поэтому товарищи офицеры, присутствующие на дне рождения, включая самого виновника торжества, с энтузиазмом изложили все подробности нехорошего поведения чекиста в рапортах, заботливо собранных довольным майором в отдельную папочку.

Со мной он, кстати, сухо поздоровался в каюте, услышал от Сергея Ивановича легенду, что я — лейтенант, находящийся на первом задании, и сразу же потерял ко мне интерес. Похоже, что товарища майора убедительно попросили не проявлять излишнего любопытства.

Шалмановича поселили в технических помещениях, рядом со складом. Майор и капитан плотно работали с ним, проводя многочисленные допросы. Судя по их довольным лицам и значительно потолстевшей папочке майора, Генрих рассказал немало интересного.

Через два дня, после нашего появления на «Бдительном», эсминец прибыл в Севастополь. В порту нас ждала черная «волга» с немногословным водителем. Ночь мы провели на территории военной части, в одной из квартир, предназначенных для командировочных офицеров. Днём, после обеда вылетели военным бортом в Москву, вместе с майором, сопровождающим его лейтенантом и грустным Генрихом, которого привезли под конвоем двух дюжих матросов сразу из технического помещения «Стерегущего». АН-12 активно использовался для транспортировки людей, техники и грузов, а также десантирования подразделений ВДВ вместе с техникой, считался надежным самолетом, но о комфорте пассажиров конструкторы явно не позаботились.

В пути борт делал двухчасовую остановку в Киеве. В самолет заехала БМД-1 с десятком десантников, занявших места недалеко от техники. Бойцы поглядывали на нас, мы желания пообщаться не испытывали, а сами они проявлять инициативу не решились. Особенно после того, как майор отвёл в сторону капитана ВДВ, командующего бойцами, и обменялся с ним несколькими фразами. После этого «войска дяди Васи» спокойно сидели в своей части самолета, переговариваясь между собой, а мы — в своей.

Ещё в самолете решили отвезти меня к Березину завтра, поскольку прибытие в Москву ожидалось поздним вечером, почти ночью. Сергей Иванович выдал Алле ключи от конспиративной квартиры на улице Кирова. Обычно военная разведка не имела подобных «лежбищ». Она работала в странах потенциального противника и в них не нуждалась. Но противостояние с Андроповым и КГБ всё поменяло. Как я понял, после того, как мы распотрошили цеховиков, валютчиков и фарцовщиков, Петр Иванович озаботился наличием подобной жилплощади для оперативных целей, готовясь к будущим событиям и предстоящим операциям.

Поэтому, где переночевать нам было. Имелся вариант опять провести ночь на территории московской военной части, но Сергей Иванович его отверг. Как он объяснил, это Москва, и лишняя засветка даже у своих военных нежелательна, потому что уши КГБ здесь гораздо длиннее, и торчат из каждого куста. К тому же, не исключено, что о нашей группе уже известно противнику, а длительное пребывание в части может дать им время подтянуть своих людей для слежки и последующего нашего захвата в дороге.

В аэропорту нас уже поджидали два «УАЗа». Капитан уехал с майором и лейтенантом на одной из них, забрав с собой Шалмановича. Другой «УАЗ» с добродушным водителем-старшиной доставил меня, Аллу и Василия на улицу Кирова, где находилась конспиративное жильё.

В квартиру мы ввалились голодные и уставшие. Трехкомнатное жильё с мебелью и кухней идеально подходило для ночёвки. Алла и Василий первым делом заглянули в холодильник, и на скорую руку приготовили ужин из колбасы и яиц. После еды всех потянуло спать. Оперативница выдала каждому по комплекту постельного белья из шкафа и ушла в спальню. Я лег на диване в гостиной, Вася — на кровати в соседней комнате.

Утомленный перелетом, я моментально уснул, как только голова коснулась подушки.

Взмах блестящего лезвия, кровавые росчерки на нежном девичьем лице, россыпь карминовых капель, разлетающихся в стороны, оседающая на землю стройная фигурка. Истошный крик «нееет», рвущийся из самых глубин сознания, поднимающаяся внутри волна темного ужаса, и я мгновенно проснулся, ещё находясь под впечатлением пророческого сна. Чувство будущей потери разрывало душу. Постель намокла от пота, руки подрагивали от пережитого кошмара. Теперь я знал, что и когда произойдёт. И готов был действовать. Ладонью стер стекающие со лба прозрачные соленые дорожки, приподнялся на локте, глянул в окно.

За мутным стеклом с причудливыми морозными узорами — серая хмарь наступившего утра. Вьюга игриво кружила в хороводе падающие снежинки, весело взметала с земли белоснежную волну, бросая её на одинокие фигурки прохожих.

В комнату заглянула встревоженная Алла. За её спиной маячил Вася.

— Алексей, с тобой всё в порядке? Ты так вскрикивал и стонал, что мы с Василием даже немного испугались.

— Со мной, да, — ответил я, — а вообще, нет.

— Я резко отбросил одеяло и рывком вскочил с постели. Подошёл к стулу с повешенной на спинку одеждой и, нисколько не стесняясь оперативницы, начал надевать брюки.

— Это как понимать? — встревожилась женщина.

— А вот так, мне нужно в Новоникольск. Который сейчас час?

— Восемь пятнадцать, — ответила оперативница, бросив взгляд на наручные часы. — А что?

— Время ещё есть, — облегченно вздохнул я. — Успею.

— Время на что? — уточнила она. — И причем здесь Новоникольск? Ты же понимаешь, что там не только появляться, но даже приближаться близко опасно?

— Понимаю. А вы понимаете, что речь идёт о жизни и здоровье близкого мне человека — моей девушки? И если я останусь здесь и позволю, чтобы её покалечили и убили, никогда себе этого не прощу.

— Так, подожди, — выставила ладонь Алла. Они с Василием зашли в гостиную, и стали напротив меня.

— Давай всё по порядку. У тебя было видение?

— Да, — кивнул я. — Оно самое. И я знаю, что её сегодня искалечат или убьют, если не вмешаюсь.

— Вася, — повернулась оперативница к парню, — срочно звони Сергею Ивановичу. Пусть едет сюда. Скажи, дело не терпит отлагательств.

Парень кивнул и вышел из гостиной в коридор, где на тумбочке стоял телефон.

— А теперь рассказывай всё в подробностях, — потребовала оперативница.

Я вздохнул и подчинился. Василий зашел в комнату, буркнул «через полчаса будет», уселся на стул, а я всё ещё говорил, нажимая на то, что мне необходимо быть в Новоникольске в два часа дня, когда в школе закончатся занятия и ученики старших классов пойдут домой.

— Мда, сложная ситуация, — признала оперативница. — А ты уверен, что без тебя не обойдемся?

— Уверен, — кивнул я.

— Тогда дождёмся Сергея Ивановича. Он принимает решение.

— Хорошо, — обреченно вздохнул я. — Но учтите, мне нужно быть на месте заранее, максимум, в 14:20, кровь из носу. Сегодня у нас шесть уроков и Аня будет возвращаться домой, примерно, без пятнадцати или без десяти три.

Капитан приехал через полчаса, хмурый и злой.

— Ну рассказывай, что там у тебя, — раздраженно бросил он, зайдя в комнату и опустившись на стул.

Я внутренне вздохнул, и повторил утренний рассказ.

— Так, понятно, — задумчиво протянул Сергей Иванович. — А почему ты думаешь, что всё произойдет, как ты говоришь? Я же предупредил Зорина. За девчонкой должны присматривать. И такого развития событий не допустят.

— Я не думаю, я знаю. Именно так всё и произойдет. Аню отпустят со школы чуть раньше, а те ребята, которые за нею приглядывают, её упустят.

— Хорошо, — кивнул капитан. — Ты, понятно, никуда не поедешь. Слишком многое поставлено на карту. Речь идёт о будущем страны и из-за одной девчонки, мы рисковать не можем. Я немедленно свяжусь с Зориным, расскажу о твоих предчувствиях, уверен, проблема решится.

— Нет, — мотнул головой я. — Не решится. Вы просто их спугнёте и всё. В этот раз Ане ничего не сделают, выберут другой, более подходящий момент. Я должен быть там, и решить проблему раз и навсегда.

— Я же сказал, ты никуда не поедешь, — повысил голос Сергей Иванович. — Я отвечаю за твою безопасность, имею четкие указания и не могу подвергать тебя и наше дело опасности.

— Поеду, — набычился я. — Никогда себе не прощу, если с ней что-то случиться. И вам тоже. Остановить меня получится только силой. Вы, конечно, можете попробовать. Но я буду сопротивляться. Поймите простую вещь, Аня — моя девушка. Она мне небезразлична. Как, млять, мне жить дальше, если знать, что я мог это предотвратить, всё знал, но допустил, что её изуродуют и, возможно, убьют? Вы бы так могли поступить со своей женой или дочкой, например? Знать, что можете их спасти, но не сделать этого, чтобы не нарушить приказ.

Минуту мы мерялись бешеными взглядами. Потом капитан вздохнул.

— Неужели без тебя ничего решить не получится?

— Нет. Без меня — не получится, точно знаю. Можете считать, это предостережением свыше. Всё сделать должен сам. В другом случае, они просто испугаются, но не отступятся, дождутся удобного момента и через время подкараулят её в другом месте. А я хочу решить проблему, раз и навсегда.

— Чертовщина какая-то, твою мать, — от души выругался Сергей Иванович, и замолчал, о чем-то задумавшись.

Через минуту капитан снова глянул на меня.

— Хорошо, я сейчас спущусь в машину, и попробую связаться с Петром Ивановичем. Изложу ситуацию, а ты подожди несколько минут. Будем что-то решать.

— Договорились, — покладисто согласился я. — Только недолго. Решение нужно принимать как можно быстрее.

Капитан кивнул и вышел из комнаты. Через десять минут он вернулся, мрачный как грозовая туча.

— Петр Иванович только что ушёл на совещание в Генштабе. Лукашов сказал — это надолго. Как минимум, на несколько часов. Попов подтвердил[18]. Совещание только что началось, длиться может очень долго, а решение нужно принимать сейчас.

— И, что вы решите? — я внимательно наблюдал за капитаном, готовый к любому развитию ситуации.

— А пропади оно всё пропадом, — обреченно махнул рукой капитан. — Дальше Магадана не сошлют, младше лейтенанта не дадут. Поедем выручать твою подругу, раз ты говоришь, по-другому нельзя. Только тебя загримируем как следует. Алла иди сюда, и чемоданчик свой захвати.

С литературы 10-А отпустили на полчаса раньше. Нину Алексеевну вызвали к директору, и завуч, взглянув на часы, разрешила десятиклассникам уйти домой.

Вечно голодная Дашка предложила Ане перекусить в школьной столовой, и, получив отказ, умчалась, торопясь купить последние ватрушки и пирожные. Ваня, составлявший компанию девушкам по дороге домой, уехал на спортивные сборы.

Тимур Мансуров и Сережа Смирнов из параллельного класса в последнее время следовали за девушкой по пятам, держась на расстоянии пяти-семи метров сзади, что безумно раздражало Николаенко. Девушка даже разок подошла к парням и насмешливо поинтересовалась, уж не влюбились ли они в неё. Ребята промолчали и отвели глаза, но ходить за Аней не перестали. А сейчас они еще учились, и знать о том, что 10-А отпустили с урока раньше, никак не могли.

«Наконец-то побуду одна» — мысленно облегченно вздохнула девушка. Не торопясь надев пальто и вязаную шапочку, переобувшись в зимние ботинки, она пошла к выходу. Одноклассники уже убежали вперед, и холл, наполненный на переменах разноголосым ребячьим шумом и гамом, был пустынен и тих. Только её шаги негромко стучали по бетонному полу коридора.

Аккуратно придержав за собою дверь, Аня вышла на улицу, с наслаждением вдохнув свежий морозный воздух. Сугробы сияли белоснежной чистотой, черные деревья надели снежные шубы. Зимнее холодное солнце выглядывало сквозь хмурые тучи, задорно стреляло лучиками и снова скрывалось за наплывающей серой пеленой.

Девушке неожиданно взгрустнулось.

«Жалко, что Леши нет рядом. Где же он сейчас? И что же с ним всё-таки произошло на самом деле? Он не мог совершить ничего плохого! Не верю! Надеюсь, он жив-здоров, обязательно решит все проблемы, и я его снова увижу».

Занятая своими мыслями, Аня не заметила, как вышла со школьного двора, и оказалась рядом с пустырем.

— Эй, подруга, тормози, поговорить надо, — окликнули её.