Отвергнутая жена дракона. Второй шанс для попаданки

Глава 13. Воспоминание

Танцы с раннего детства были моей страстью. Своеобразным тайным языком души, выражаемым телом. Правда, я всегда предпочитала предаваться этому волшебному занятию в одиночестве или на занятиях, где с радостью оттачивала каждый жест до совершенства.

Нельзя сказать, что у меня имелась боязнь сцены или нечто подобное, но воспоминание о выступлении в начальной школе, где я затерялась в бурлящем потоке других танцоров, словно песчинка в океанской пучине, раз и навсегда убедило в том, что публичные выступления — не моя стихия. Поэтому даже на школьных вечерах или студенческих встречах я предпочитала оставаться в тени, никогда не стремясь к яркому свету рампы.

С того дня, как Диана посетила мой первый пробный урок, прошло несколько лет. Восточные ритмы уже успели смениться на грузинские напевы, но навык остался во мне.

На мне были черные атласные брюки, расклешённые книзу, и рубашка цвета густых сливок. Ботинки на каблуках казались оковами, они сковывали бы движения, поэтому я сняла их и аккуратно убрала под стул.

Затем, стараясь ни с кем не встречаться глазами, особенно с одним человеком, чей взгляд намеревался проткнуть меня насквозь, я поднялась и направилась к небольшой танцевальной площадке.

Она была пуста, как и сам ресторан. Лишь за несколькими столами виднелись силуэты людей. И я мысленно поблагодарила за это вселенную.

Сделав глубокий вдох, я попыталась сосредоточиться, настроиться на мелодию, но музыка внезапно смолкла, и зазвучала та самая песня, ради которой я, собственно, когда-то и записалась на восточные танцы.

Я увидела на YouTube танцовщицу, чьи завораживающие движения заставили меня, раскрыв от восхищения рот, пересматривать ее выступление бесконечное количество раз. А на следующий день я, с глазами, горящими подобно безумным факелам, записалась к инструктору.

Этот танец я разучивала вместе с Аидой, нашей танцевальной феей. Мы с ней успели немного сблизиться, и я в порыве откровенности рассказала ей о своем восхищении танцем той известной, как выяснилось впоследствии, танцовщицы.

Аида с улыбкой выслушала меня и проявила себя, как добрая волшебница. Она с искрящимся энтузиазмом предложила нам разучить этот танец. Моему восторгу не было предела. Особенно я была довольна собой, когда в конце обучения она осыпала меня похвалами. Помню, она еще тогда пошутила, что этот танец непременно покорит сердце шейха и пленит его воображение.

Тогда я лишь отмахнулась от этих слов. Ни шейхов, ни других мужчин в белоснежных одеждах в моей жизни и в помине не было. Папа, брат, директор Юсупов — женат, с тремя детьми — и сосед, дядя Сережа, — вот и весь мой мужской мир.

Из дома я мчалась на работу, а вечером — на фитнес или танцы, где находила спасение от монотонности будней и восполняла запасы энергии. А потом голодным зверем заваливалась домой. Одним махом съедала ужин и, смыв усталость теплой водой, погружалась в глубокий сон.

Но на дне рождения Дианы в моей голове мелькнула дерзкая, немного стыдная мысль: а вдруг именно ради этого момента, ради этой встречи с ним, я и ходила на танцы? Чтобы предстать перед этим хмурым другом Дианы, чье бесстрастное лицо не выходило у меня из головы. Что если я смогу пробить его непроницаемую броню? Ведь как я ни стараюсь, никак не могу заставить себя перестать думать о нем.

Собственные мысли разозлили меня. Смутили. Заставили нахмуриться.

Какое мне дело до него? Никакого! Я станцую для подруги. Для нее, потому что она попросила. И я надеюсь, мой танец искренне ее порадует.

С первыми звуками мелодии мои ноги и руки, ведомые незримой силой, пустились в пляс. Тело стало податливой глиной, плавно движущейся в унисон с музыкой. Мир вокруг растворился в небытии. Исчез. Остались лишь я и музыка, сплетающиеся в едином танце.

В каждый свой танец я вкладывала всю свою душу, всю свою суть, растворяясь в нем без остатка. В этом всегда было для меня нечто магическое, нечто глубоко личное, сокровенное, чем я стеснялась делиться с миром. Стеснялась быть увиденной сильнее, чем сама желала себя показать.

Но в тот день все внутренние преграды надломились и я, подобно беззаботной лани, перепрыгнула через них, оставив позади все свои страхи. И очнулась лишь тогда, когда музыка затихла.

Я открыла глаза, возвращаясь из тайного мира грез на землю. Осознавая, что мои ноги снова стоят на полу, что я все еще в зале ресторана, а вокруг царит пугающая тишина. Тишина, которая в следующее мгновение рухнула и взорвалась шквалом аплодисментов.

Вся легкость вмиг развеялась, и мое тело наполнилось привычным чувством стыда и неловкости. Я ловила на себе восхищенные взгляды окружающих, как чей-то громкий голос крикнул из-за дальнего стола: «Великолепно!».

Смущенно опустив взгляд, я направилась обратно к столу именинницы, скользнув взглядом по ее лицу. Усевшись на свой стул, я поспешно обулась. Диана улыбалась, но при этом она одна не произнесла ни слова, когда я вернулась на место.

Ее родители, кузина и родители ее друга рассыпались в комплиментах.

Но нет… Она была не единственной, кто хранил молчание. Молчал и тот, на кого я инстинктивно боялась посмотреть. Боялась обжечься. Боялась, потому что каждой клеткой чувствовала на себе его пристальный взгляд. И в конце концов я не выдержала.

Робко бормоча «спасибо», мельком взглянула на Игоря и замерла. Замерло все: тело, пульс и само время.

В его темном, слегка надменном взоре вспыхнуло нечто, похожее на языки пламени, и меня, словно околдованную, в ту же секунду толкнуло упасть в этот огонь. Он смотрел прямо, а я чувствовала, как сгораю, и мой прах кружит вокруг этого стола.

Я снова опустила глаза, пытаясь скрыть смятение. Потянулась за бокалом и сделала жадный глоток воды, но ничего не помогало. Тело пылало, низ живота болезненно сжимался, и я никак не могла совладать со странными, неведомыми импульсами.

Осознав, что с каждой секундой мучения только усиливаются, я достала из сумки телефон. Вряд ли из меня могла бы получиться хорошая актриса, но я как могла изобразила, будто увлеченно читаю сообщение. Удивляюсь, хмурюсь, пытаюсь скрыть волнение. И, как оказалось, играла я не так уж и плохо, потому что, когда я с притворной грустью сказала подруге, что, к сожалению, у меня вдруг появились срочные дела, она не стала настаивать, чтобы я осталась.

Меня пытались уговорить ее родители, кузина и даже родители ее друга. Друг же, подобно окаменевшей греческой статуе, продолжал молчать.

Он даже не удостоил меня прощальным словом, как остальные, когда я, взяв сумку, поднялась и вежливо пожелала всем хорошего вечера.

Забрав из гардероба свое зеленое пальто и накинув его на плечи, я выбежала из ресторана, будто меня преследовала агония, неотступно ступающая по пятам.

Я намеренно не вызвала такси за столом, чтобы не томиться в ожидании, ощущая на себе прожигающие взгляды. Мне отчаянно хотелось глотнуть свежего воздуха, вдохнуть вечернюю прохладу. Собрать воедино разрозненные крупицы разума. Понять, что со мной произошло, почему я вся дрожу, как осенний лист на ветру? От кого убегаю? И почему все мои мысли до сих пор неустанно возвращаются к этому загадочному мужчине?

Странная горечь, словно привкус полыни, коснулась моих губ при мысли, что я больше никогда его не увижу, что этот мимолетный эпизод останется лишь воспоминанием…

Такси подъехало. Я потянулась к ручке задней двери, но чья-то сильная рука остановила меня, не давая сделать следующий шаг.

— Я сам тебя отвезу, — раздался низкий, обволакивающий голос, от которого по телу пробежали зачарованные мурашки, пробуждая внутри меня целый каскад необъяснимых эмоций.

Я повернулась к нему, открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Меня будто лишили дара речи. Новая волна желания, подобно пламени, опалила меня, когда он посмотрел на мои губы и почти повелел:

— Отпусти такси.

Я, как марионетка, безропотно выполнила его просьбу. Или приказ. Не важно.

В тот момент мой разум был окутан туманом. И я не могла здраво мыслить. Затем я молча последовала за ним, не задавая вопросов.

Он учтиво открыл передо мной дверь автомобиля. Я, покорно повинуясь, села внутрь. В салоне он сам пристегнул мой ремень, а затем попросил ввести адрес в навигатор, что я и сделала, по-прежнему храня молчание. Если бы ранее он не слышал моего голоса, то вполне мог бы решить, что я немая.

Он никак не нарушал повисшую между нами тишину. Уверенно вел машину, а я, словно зачарованная, не могла отвести взгляд. Не могла перестать любоваться изгибами его профиля, подобным произведениям искусства. И он, словно откликаясь на мои мысли, отвечал мне пристальным взглядом каждый раз, как автомобиль останавливался на светофоре.

И тогда в моей груди расцвел робкий цветок нового чувства. Внутренний голос прошептал — это он. ОН.

Поэтому, когда он остановил машину возле моего дома, а затем нежно поцеловал меня, я не испытала ни изумления, ни волнения, ни тревоги, ни смущения. Лишь дикое, всепоглощающее чувство, которому я наконец-то дала имя — желание. Оно вспыхнуло во всем моем теле, подобно пожару, охватившему все вокруг.

— Я хочу подняться к тебе, — откровенно, с неприкрытой прямотой, словно искушая меня, сказал Игорь.

Долгую минуту мы смотрели друг другу в глаза. Я была уверенна, что он знал — я впущу его в свой мир, открою врата в сокровенное. Ему не требовалось моего формального согласия, словно его приход был предначертан свыше. Но, как истинный рыцарь, он терпеливо ждал его, и получил мой едва заметный кивок. После чего последовал еще один страстный поцелуй, подобный клятве, а затем еще один.

Потом была входная дверь, за которой мы оставили все колебания, если они все еще пыталась волочиться за нами, чересчур медленный лифт и, наконец, постель, на которой мы полностью отдали себя друг другу. Без остатка, без тени сомнения.

Рядом с Игорем не было ни стеснения, ни робости или недоверия — лишь всепоглощающая страсть. А спустя несколько месяцев, словно в сказке, мы поженились. Мы были самыми счастливыми людьми на свете, пока…