Открывашка и пробой

Пролог

С потолка, с периодичностью в тридцать секунд, нам на головы сыпалась побелка.

— Хоть часы сверяй, — буркнул сидящий на верхних нарах Юра и спросил сидящего на нижних толстого, седого, одетого в запылившийся костюм человека. — Вы в порядке?

— В порядке, — раздраженно отмахнулся тот и посмотрел на меня и ухмыльнулся. — Следующий залп будет означать, что они нам не верят. Не зассышь, сынок? — подпустил в последнее слово сарказма.

— Не зассу, отец, — в тон ему ответил я.

То же мне родитель выискался. Но без него у нас ничего не получится, так что придется это терпеть.

Раздался гул, и на голову просыпался белый ручеек.

— Что ж, это их выбор, — с философским видом пожал плечами «отец». — Давай.

Поднявшись с ящика, я повернулся налево и вошел в светящееся, видимое только мне, золотистое пятно. Здравствуй, «тамбур», мы не виделись целых полторы минуты, но я уже успел соскучиться — здесь всегда тихо, спокойно, а ходить сюда могу только я или те, кто держит меня за руку.

Вокруг сияют мириады пятен — пространственных пробоев. Что скрывает большинство из них мне неведомо — посетить их все короткой человеческой жизни не хватит, но с момента появления в этом мире я очень хорошо поработал, и точно знаю, что вот этот пробой ведет на крышу Собора Святого Петра, а вон тот — прямо к её голодным детям. Спасибо, что научила меня складывать два и два, Сеннит.

Левая рука коснулась «Ватиканского» пробоя, правая — ведущего в другой мир. По телу пробежал болезненный, словно от удара током, импульс. Ерунда, ради дела такое я могу потерпеть — где-то там, в жестоком и странном мире по ту сторону тамбура, войска Его Святейшества убивают мою стаю, и я обязан положить этому конец. Минута, вторая, третья. Все, можно отпускать.

Утерев ладонью пот со лба, немного подрагивая от остаточных импульсов, я вернулся к ведущему в бункер пробою и вошел в него, угодив в крепкие объятия «отца»:

— Молодец, Андрей!

Сам знаю.